Глеб некоторое время плутал по улицам и переулкам, стараясь держаться там, где было больше народу. Он надеялся, что таким образом собьет Белиала со следа. Вряд ли маг сможет найти его по запаху, словно собака, но, как знать…
На небольшом рынке, где торговали овощами и фруктами, Глебу встретились воины, на доспехах которых красовался королевский герб – взлетающий Пегас.
– Уважаемые, – обратился к солдатам Глеб. – Вы не подскажете, где находится харчевня «Хромой мул»?
На него посмотрели с легким недоумением. К королевским мечникам с подобными вопросами обращались лишь Двуживущие.
– Это не здесь, – сказал один из воинов, оценивающе приглядываясь к Глебу, к его копью и ранцу. – А ты кто такой?
– Я оруженосец прославленного Демона Максвелла, – уверенно соврал Глеб. – Я потерялся в толчее, а теперь ищу хозяина. Он должен быть в «Хромом муле».
– Пойдешь прямо по этой дороге, перед храмом Огнедержателей свернешь налево, пройдешь по аллее до самых фонтанов. А там спросишь кого‑нибудь еще, там уже недалеко…
– Спасибо, уважаемые, – склонил голову Глеб, думая, а сможет ли он справиться с этой троицей. У Короля были крепкие воины, даже Двуживущие не рисковали с ними связываться.
Мечники словно прочитали мысли Глеба. Нахмурились, положили ладони на рукояти мечей, чуть раздались в стороны.
– Так я пойду? – Глеб улыбнулся им, двинулся вперед. Воины пропустили его, проводили внимательными взглядами. Глеба их взгляды не пугали – королевские воины были строги лишь с нарушителями порядка, а он ничего нарушать не собирался. Правда, сегодня ночью прикончил трех грабителей. Но это было, скорей, благодеяние…
До «Хромого Мула» он добирался целый час, и ему еще трижды приходилось уточнять у прохожих дорогу. Размеренная ходьба благоприятствовала раздумьям. Но сейчас Глеб старался не вспоминать о мучующих его вопросах. Стоило ему подумать о том, зачем он идет в «Хромой мул», для чего ищет загадочного Танка, как его сразу же начинал одолевать страх.
Глеб боялся узнать о себе правду. Боялся, что ему откроется нечто, с чем он никогда не сможет смириться, чего никогда не примет.
Потому Глеб старался думать о другом – в первую очередь о пропавших товарищах.
И когда впереди показался «Хромой мул», Глеба осенило.
«…вектор перемещения совпадает с направлением входа в портал…»
Их же просто разбросало! Хоть они и входили в портал с одной стороны, но вряд ли у них получилось шагнуть в него по одной и той же линии – след в след. Кто‑то чуть сместился вправо, кого‑то немного занесло влево. А портал умножил эти ничтожные отклонения и превратил миллиметры в сотни метров, а то и в километры.
Наверное, надо было держаться за руки.
Чертов учебник! Почему об этом нигде не было упомянуто?
Или, все же, было? Где‑нибудь в сносках, мелким шрифтом, или в предваряющих главах…
Глеб чуть успокоился. Скорей всего, так и случилось. А значит с товарищами все в порядке, и они где‑то рядом. И, наверное, они догадаются, что найти друг друга можно в «Хромом муле».
Здесь…
Харчевня мало чем отличалась от прочих подобных заведений. Разве только тем, что на наружной стене ее, обращенной к дороге, был намалеван огромный трехногий мул, подозрительно похожий на Пегаса с королевского герба.
В загоне позади харчевни паслись распряженные кони. Еще три лошади стояли у коновязи. Хмурый мальчишка лет восьми собирал лопатой свежий навоз и складывал его в ведро. Глеб поздоровался с мальчиком, но тот лишь зыркнул на гостя и ничего не ответил. Не до разговоров ему было, мало ли тут всяких шляется…
Ступени крыльца были сложены из гранитных плит, возможно, из могильных камней. Глеб поднялся по ним, несильным толчком распахнул легкую, будто картонную дверь и увидел Ирта.
Ирт сидел за столом, положив ноги на сиденье свободного стула, курил трубку, а на столе перед ним стояла наполовину опорожненная пивная кружка. Кроме Ирта в зале было еще человек пятнадцать, но ни Горра, ни Фивы, ни торговца Дарила Глеб среди них не углядел.
– Что закажете? – услужливый трактирщик подскочил к новому гостю, мягко взял его за локоть, ненавязчиво потянул за собой. – Садитесь, здесь свободно, здесь вам никто не будет мешать…
– Лучше я сяду там, – Глеб кивнул на Ирта, высвободил руку, плечом отодвинул трактирщика. – Мне нужен Танк.
– А, так вы вместе! Конечно, конечно, как вам будет угодно…
Глеб подошел к ничего не замечающему товарищу, положил ему руку на плечо:
– Вот ты где.
Ирт медленно поднял голову. Глаза его были затуманены.
– А! – Он вяло улыбнулся, слабо помахал рукой перед лицом, разгоняя дым. – Я уж тебя заждался!
– А где остальные?
– Разве они не с тобой?
Глеб подвинул стул, сел напротив Ирта, отхлебнул пива из его кружки, отобрал у него трубку, с подозрением ее понюхал.
– Давно ты здесь?
– Не помню, – сказал Ирт.
– Напился? – укоризненно спросил Глеб.
– Нет.
– Обкурился?
– Нет.
– Чего тогда странный такой?
– Не знаю, – пожал плечами Ирт, и вдруг глаза его закатились. Он повалился лицом вперед, ударился лбом о столешницу, дернулся, опрокинув кружку с пивом, и Глеб увидел обломанное древко стрелы, торчащее из плеча друга.
– Врача! – крикнул он во весь голос. А потом, чуть тише, поправился: – Лекаря сюда!..
Врачевательством в Мире занимались многие. Любой начинающий маг умел затянуть неглубокую рану и придать больному сил. Маги поопытней могли за пару минут поднять на ноги бойца, потерявшего сознание от потери крови, – правда сами после этого едва дышали. Волшба лечила отравления, проклятия, ожоги, волшба избавляла от физических и душевных слабостей. Маги‑церковники и посвященные Паладины одним только касанием снимали боль. Маги‑менталы лишь присутствием своим избавляли от страха. Одноживущие ведьмы по тайным рецептам готовили всевозможные целебные мази. Шаманы диких народов, камлая, продлевали жизни умирающим. А некроманты и некромансеры – черные маги, чье искусство требовало вечного одиночества, – и вовсе могли поднимать мертвецов.
Врачевателей в Мире было предостаточно. Но так уж получилось, что в тот день ни один из них не заглянул в харчевню «Хромой мул»…
– Потерпи еще… – Глеб бешено листал страницы книг в желтом переплете. – Сейчас… Я же где‑то видел!..
Хозяин «Хромого мула» предоставил им комнату. Он не знал, чем помочь, и, причитая, вертелся рядом, пока Глеб его не прогнал. Ирт храбрился; он делал вид, что ничего особенного не произошло, он пытался сесть на кровати, он натянуто улыбался и сбивчиво говорил, что ему всегда везло, что смерть обходит его стороной, что ему уготована особая судьба, и он не может умереть так глупо… Губы Ирта были синие, а лицо такое белое, будто его только что макнули в муку…
– Вот! – Глеб нашел нужную главу, впился глазами в текст. Здесь почти все было понятно, не то, что в части про порталы. – Повернись… Расслабься. Дыши глубоко, смотри прямо перед собой и старайся не шевелиться!
Он требовал от Ирта того, что велела книга.
Знак «Излечение ран» был незамысловат – крест в круге. Эта была простая магия, из разряда общедоступных. Но успешность ее применения зависела от потенциала мага, от его способностей, от его уровня. Новичок сумеет залечить порез на пальце, но лишь мастер сможет зарастить распоротый живот.
Глеб надеялся, что его потенциал окажется достаточным, чтобы помочь Ирту.
Но прежде чем приступить к волшбе, необходимо было очистить рану.
– Терпи, – сказал Глеб и наконечником копья распорол на товарище рубаху.
Пробитое стрелой плечо сильно опухло. Вздувшееся, лоснящееся, оно походило на какой‑то перезрелый, загнивающий фрукт, и сломанное древко торчало из нее, словно сухая плодоножка.
– Терпи, – повторил Глеб и ухватил пальцами обломок стрелы.
Ирт застонал. Глеб стиснул зубы.
– Терпи! – Он рванул деревянную занозу, ощутил, как ее стальное острие рвет мясо. Кровь брызнула на пальцы – теплая, словно парное молоко, скользкая, будто машинное масло.
Ирт охнул.
– Дыши ровно!
Глеб отбросил стрелу, схватился за копье, начертил в воздухе круг – по часовой стрелке; нарисовал крест: горизонтальная черта – справа налево, вертикальная – снизу вверх. Знак излечения проявился на миг – алый, как кровь, пульсирующий, словно живое сердце. Тонкая нить протянулась от него к копью – Глеб подхватил ее острым наконечником и перекинул на Ирта.
– Не шевелись!..
Знак лопнул, окрасив воздух мелкой багряной пылью. Она обволокла Ирта и через секунду бесследно исчезла.
– Все! – сказал Глеб, с тревогой глядя на друга.
Получилась ли волшба? Не навредил ли он, выдернув стрелу, растревожив рану?
Ирт громко выдохнул и медленно сполз на постель. Руки его дрожали.
– Ну, что?.. – спросил Глеб, боясь, что не услышит ответ. – Как ты себя чувствуешь?..
Спина Ирта была вся в крови, и Глеб не мог разобрать, спала ли опухоль, затянулась ли хоть немного рана. Он скомкал висящее на спинке стула полотенце, наклонился к товарищу, собираясь обтереть его плечо. Но не решился. Он все еще чувствовал пальцами, как стальной наконечник стрелы рвет мышцы и выворачивает рану наизнанку. Это было отвратительное, тошнотворное ощущение.
Глеб вытер руки, бросил перепачканное полотенце на кровать.
– Ну же, Ирт!.. Не молчи!..
– Я…
– Что? – Глеб наклонился к товарищу.
– Я…
– Говори!
– Я… Я волнуюсь…
– Что‑то не так? Не тяни, отвечай!
– Волнуюсь за Горра… – Ирт повернулся лицом к Глебу, посмотрел ему в глаза.
– А сам‑то ты как?
– Было больно… Теперь лучше…
– Точно?
– Кажется, да.
– Давай посмотрю…
Рана зарубцевалась. Глеб понял это, и напряжение отпустило его.
– У меня получилось. Получилось, Ирт!
– Ты же Богоборец…
Учебник предупреждал, что Знак лишь лечит рану, но не может восстановить силы. И Глеб, воодушевленный очередной победой, пусть не слишком большой, снова взялся за книгу. Он хотел полностью вылечить Ирта, он собирался поднять его на ноги, сделать здоровее, чем тот был. «Магия для чайников» утверждала, что такое возможно…
– Я видел Танка, – сказал Ирт, неловко поправляя подушки.
– Когда? – Глеб разом забыл о своем намерении, закрыл книгу, заложив ее пальцем. – Ты говорил с ним? Что он сказал?
– Сказал, что ждет тебя. Что хочет тебя видеть.
– А ты сказал, что я рядом?
– Я же не знал, что ты здесь. Я не был уверен, что ты в Городе… – Ирт сел. – Я рассказал ему, где мы были до этого, что с нами происходило. И про Белиала тоже рассказал.
– А что он?
– Выслушал… – Ирт пожал плечами. – Сказал, что попробует тебя найти.
– Но я уже здесь! Чего меня искать?
– Он вернется. Завтра. Утром.
– Завтра? – Глеб скрипнул зубами. – Черт возьми! До завтра еще дожить надо!
– Доживем, – сказал Ирт, с интересом оглядывая комнату, рассматривая висящие на стенах старые полотна в мореных рамах и чудные статуэтки на полках. С каждой минутой он чувствовал себя все лучше.
– Не уверен, – буркнул Глеб, снова открывая книгу. – Белиал здесь. В Городе…
Ирт вздрогнул, взгляд его застекленел, лицо застыло. Он долго молчал, уставившись на картину, где был изображены два демона, пожирающие друг друга. Один демон был белый, другой черный, но кровь у обоих была красная, и пасти у них были одинаковые, и когти…
Потом Ирт прерывисто вздохнул и спросил:
– Так где же Горр? Он знал, куда мы направляемся…
Они посмотрели друг на друга, подумав об одном и том же: если парнишка попадет в руки Белиалу, то…
Глава 9
У Танка была одна совершенно безумная теория. Она могла объяснить все.
И как все гениальное, теория эта была проста. Ее суть можно было изложить одним предложением: «кто‑то копается в мозгах игроков».
На первый взгляд, идея совершенно дикая, невозможная. Но Танк, как никто другой, знал, что ничего невозможного не бывает. Он сам когда‑то взламывал системы, считающиеся неприступными, вскрывал защищенные программы и добывал данные, доступ к которым, якобы, не мог получить никто посторонний. Ему говорили, что это невозможно. Он доказывал обратное – иногда ради денег, но чаще из‑за интереса.
Интерес – вот движущая сила эволюции человечества…
Если кто‑то нашел возможность залезать в головы людей, подключенных к компьютерной сети, то как далеко зайдет он в своих экспериментах? И какие перспективы откроются перед ним?
Воздействуя на мозг, можно причинять людям боль и доставлять удовольствие, можно вызывать страх и менять настроение – и в этом нет ничего удивительного, игроки и сейчас получают целый спектр эмоций и чувств через нейроконтактер. А ученые двадцатого века в своих экспериментах обходились без всяких нейроконтактеров и компьютеров…
Но что, если кто‑то смог пойти дальше? Если кто‑то сумел разработать новую технологию, позволяющую с помощью старой, проверенной и вроде бы безопасной техники получать совершенно неожиданные эффекты и забираться в мозг так глубоко, как еще никому не удавалось?
Тогда…
Тогда можно заражать людей фобиями и комплексами, можно наводить галлюцинации, воздействовать на мысли. Можно выборочно или полностью стирать память, и даже – а почему бы нет? – создавать ложные воспоминания.
А еще можно программировать людей на самоубийства и преступления.
Можно ввергать их в вечный сон. В кому.
И можно убивать.
Что, собственно, и происходит последнее время.
Невероятно? Невозможно? Скорей, фантастично…
Чем больше Танк размышлял, тем больше склонялся к мысли, что он прав в своих предположениях. И все же он не спешил делиться выводами с работодателем. Сперва нужно раздобыть хоть какие‑то доказательства. И даже если будут доказательства – надо тысячу раз подумать, стоит ли раскрывать карты перед корпорацией. Если обыватели узнают о том, что посещать виртуальные миры небезопасно – корпорации понесут огромные убытки. Вряд ли они смирятся с такой перспективой. Ну, допустим, от обывателей информацию можно будет скрыть или замаскировать потоками дезинформации – как уже не раз делалось. Но вот правительство в любом случае придется поставить в известность. И тогда неприятностей не избежать. Крупных неприятностей…
Танк предполагал, что корпорации захотят уладить дело втихую, сами. Может, они используют свои спецслужбы. А может просто закроют на происходящее глаза, сделают вид, что ничего особенного не происходит и не происходило. В любом случае, Танк для них – потенциальная угроза. Что они с ним сделают? Убьют? Или…
Ну, допустим, сотрут память.
Или заточат его сознание в виртуальной тюрьме, а тело законсервируют: подключат к десятку хитроумных аппаратов, и оно будет себе лежать в какой‑нибудь лаборатории. И стареть…
Да… Если корпорация узнает о существовании подобной технологии, она захочет получить ее в свое распоряжение. И – опять же – использовав Танка, от него решат избавиться. Зачем корпорации потенциальный источник проблем, человек, знающий слишком много?
Тут уж не в одних деньгах дело. С таким влиянием на разумы перспективы открываются самые что ни на есть… фантастические…
Головокружительные…
Понимая, чем он рискует, Танк, тем не менее, продолжал свое расследование, хоть и не так рьяно, как прежде. Ему платили большие деньги за увлекательную работу и пока ничего не требовали – а разве не об этом мечтают миллионы людей?..
Танк ждал встречи с Богоборцем. Богоборец мог оказаться ключиком ко всем тайнам. И Танку представлялось, что он знает, каким образом давно умерший Глеб Истомин оказался замешан во всей этой странной, безумной истории…
Это была комната Танка – так сказал хозяин «Хромого мула». Раньше на ее месте был крохотный чулан, но однажды стены чудесным образом раздались, пропала копившаяся годами пыль и грязь, появилась картины на стенах, ковры на полу, светильники под потолком, мебель, большие окна. А потом появился и сам Танк. Он ничем не отличался от других Двуживущих, он был вооружен и очень в себе уверен. «В твоем чулане будет мой кабинет», – сказал он, отыскав хозяина в обеденном зале. И заплатил столько, что хватило бы на покупку всего заведения.
Хозяина «Хромого мула» звали Халеном. Он был плешив и конопат и носил прозвище Рыжий. Всю свою жизнь он батрачил, работал на чужой земле, на чужих людей, но два года назад умерший дядя неожиданно оставил ему в наследство харчевню, и Хален с семьей перебрался на новое место жительства. Со временем он освоился, привык к своему заведению, приносящему стабильный доход, но вот робость и покорная услужливость никуда не делись. Хозяин прибыльной харчевни вел себя как нищий батрак – что, впрочем, многим посетителям нравилось…
Танк появлялся в кабинете почти каждый день, но редко из него выходил – по крайней мере через дверь. Чем он тут занимался, Хален не знал. Иногда квартирант дергал веревку, натянутую над столом, и тогда в обеденном зале и на кухне бряцали грозди бубенцов. Хален или кто‑то из его семьи спешили узнать, что на этот раз потребовалось Танку. Обычно ему требовались еда и питье. Реже – бумага, перья или чернила. Постоялец писал много, бумагу брал пачками, чернила – бутылями. О чем писал – неизвестно, где хранил написанное – непонятно. «Я слышал, есть такие – буквоеды, – неуверенно поделился Хален, рассказывая Глебу о странностях Танка. – Вроде бы, они пишут на бумаге, и съедают, что написали. Напишут „мясо“ – и бумага как мясо на вкус получается. Напишут – „халва“, и отрывают по кусочку, обсасывают. А чернилами запивают…»
Насчет людей, которые назовут имя Танка и скажут, что пришли к нему, у Халена были точные инструкции. Ему было велено таким людям ни в чем не отказывать, отвечать на любые их вопросы, а в случае надобности – сопроводить в кабинет и со всеми удобствами там устроить.
Глеб поинтересовался, много ли таких людей приходит. Хален, поразмыслив, ответил, что много. В неделю два‑три человека появляются, обычно все те же, знакомые. Сидят недолго, уходят быстро. А иногда и не уходят, а словно пропадают…
Когда Хален стал повторяться, Глеб поблагодарил его и сказал, что им хотелось бы отдохнуть. Хозяин понял его правильно и поспешно направился к двери, но Глеб окликнул его.
– Еще одна маленькая просьба, – сказал он.
– Все, что угодно.
– Если есть возможность, пусть кто‑нибудь поищет паренька по имени Горр. Он слегка диковат и, наверное, будет заметен. На вид ему пятнадцать‑шестнадцать лет, он худой и давно не стриженный.
– Хорошо, – кивнул Рыжий Хален. – Я попрошу своего сына заняться этим. У него много знакомых мальчишек.
– И пусть еще они поищут девушку по имени Фива…
Хален почтительно выслушал Глеба, кивнул и удалился, тихо прикрыв за собой дверь. Больше он не появлялся; он знал, что если гости захотят его видеть, то связки бубенцов, похожие на гроздья железного винограда, известят его об этом…
– Ну вот, – сказал Глеб, устраиваясь в плетеном кресле перед письменным столом. – Наконец‑то не надо никуда бежать, а можно спокойно посидеть… – Он выложил на стол все книги, из деревянного лотка вынул лист бумаги, подвинул к себе чернильницу, взял из стакана чистое очиненное перо. – Надеюсь, хозяин простит мне маленькое самоуправство.
Он обмакнул перо в чернила, занес его над бумагой, решая, какими будут первые слова. И вывел: «Я, Глеб Истомин, настоящим письмом обращаюсь к себе…»
– Что ты пишешь? – спросил Ирт. Он лежал на кровати и листал какой‑то альбом. Кажется, это был бестиарий.
– Да вот, давно уже собирался выложить на бумагу кое‑какие свои мысли. Если я страдаю хронической потерей памяти, – он криво ухмыльнулся, дернул плечом, – мне будет полезно потом ознакомиться с этими записками.
Ирт помолчал, разглядывая картинки демонов и чудовищ. Глеб скрипел пером – перо было непростое, оно набирало чернил на целый абзац и отдавало их бумаге ровно, словно капиллярная ручка.
– Говорят, Богоборец может найти путь в мир Двуживущих, – тихо сказал Ирт.
– Что? – Глеб перестал писать, повернулся к товарищу.
– Говорят, что те, кто будет рядом с ним, смогут стать Двуживущими.
– Кто говорит? Легенды?
– Рабы… – Ирт закрыл книгу, посмотрел на Глеба. – Никто так не хочет свободы, как рабы. Они верят, что Богоборец пришел в Мир, чтобы освободить их. Они считают, что ты заберешь их с собой, когда найдешь путь.
– Путь в реальность? И как же я его отыщу? Когда?.. – Глеб посмеивался, но ждал ответа с замиранием сердца.
– Я не знаю.
– Может, Танк знает?
– Может быть.
– Или… Или Белиал.
– Возможно…
Глеб задумался, поглаживая пером щеку, глядя на последнюю строчку и удивляясь чудовищности написанного:
«…Епископ мертв. Ты тоже мертв. Вот уже несколько лет…»
– Мы все рабы, – заметил Ирт, отворачиваясь. – Рабы Мира. Ты тоже, Богоборец.
– Нет! – с неожиданной злобой сказал Глеб. – Еще ничего не известно! – Он макнул перо в чернильницу, выдернул из лотка чистый лист бумаги.
«…Все это может оказаться чудовищным обманом, психологическим экспериментом, программным сбоем, болезнью, кошмаром – чем угодно. Я точно знаю лишь то, что не могу заснуть и вернуться в реальность…»
Перо скрежетало, бумага рвалась, буквы выходили жирные, острые.
«…Все вокруг словно сговорились. Всё вокруг заставляет меня поверить в невозможное…»
– Ты ведь сделаешь меня Двуживущим, Глеб? – едва слышно спросил Ирт. – Ты сделаешь меня свободным?..
Глеб писал долго. Он изложил все события, что случились с ним, и те события, о которых ему сообщил Ирт. Он рассказал все, что знал о Белиале и о Танке. Подробно расписал свои магические способности и умения. Как мог, набросал портреты друзей и каждому дал словесную характеристику. Потом вложил исписанные листы в найденный здесь же конверт, запечатал его и вручил Ирту:
– Если я погибну, если я снова все забуду, во что бы то ни стало разыщи меня и отдай мне эти бумаги.
Ирт бережно принял пухлый пакет.
– Хорошо, Богоборец.
– И береги себя. Теперь ты мой душеприказчик… Понимаешь? Это бумаги очень для меня важны…
Близился вечер. Хозяин принес ужин и ароматические свечи в глиняных подсвечниках. Трапезничали неторопливо, смакуя каждое блюдо: и запеченную рыбу, и мясной салат, и картофель с грибами, и омлет с сыром и гренками. Ирт, кажется, окончательно пришел в себя. Зарубцевавшаяся рана совершенно ему не мешала, а слабость отступила, когда Глеб испробовал на товарище пару несложных заклинаний, найденных во втором томе «Магии для чайников».
– А я надеялся, что Белиала мы обманули, – вздохнул Ирт, обозревая стол и выбирая, чего бы еще попробовать. – Как же он нас выследил?
– Очень просто, – Глеб ножом резал большой бифштекс. – Он направил в мой портал мышей, сусликов и кроликов, что наблюдали за нами. И их глазами увидел, куда нас перенесло. А потом и сам перелетел сюда. Думаю, для него это труда не составило…
Хален вернулся, когда и половина ужина не была съедена. Он стукнул в дверь, осторожно ее приоткрыл, заглянул в комнату, и робко сказал:
– Паренек нашелся.
– Горр? – Ирт приподнялся.
– Да.
– Где он?
– Здесь. Впустить?
– Да уж, впусти пожалуйста. И спасибо за помощь.
Хален покачал головой, смущенно улыбнулся:
– Это не мы его нашли. Он сам пришел.
– Не все ли равно!..
Горр, похоже, стоял за спиной хозяина. Хален только распахнул дверь, и парнишка тут же появился в проеме. Был он необычайно весел, широко улыбался – у Глеба отлегло от сердца: значит, Белиал Горра не нашел.
– Ждете? – с порога спросил паренек. – Отдыхаете?
– Садись с нами, – предложил Ирт. Лицо его смягчилось; он был страшно рад видеть мальчика. – Перекуси.
– Обжоры! – сказал Горр, и Глеб подивился перемене, случившейся с молодым попутчиком. Обычно молчаливый угрюмый Горр теперь был оживлен и взбудоражен. – Пока вы тут животы набиваете, я Танка нашел.
– Что? – поперхнулся Ирт.
– Да! – кивнул парнишка. – Мы с Фивой на него случайно наткнулись, когда Фаталию искали.
– Кого? – не понял Глеб.
– Ну, Фаталию. Фемалию, то есть. Сестру Фивы.
– Нашли?
– Кажется… – Горр быстро огляделся, присел на краешек резного табурета, стоящего у стены. – Нам сказали, где она сейчас, мы уже было пошли, но тут я в толпе увидел Танка. Он меня тоже узнал. Спросил, не с нами ли Богоборец. Я сказал, что нет, не с нами. Он расстроился. Велел, если я Богоборца увижу, вести на Стадион. Он там будет.
– Танк?
– Ну да. Фаталия сегодня тоже на арене будет выступать, я афишу видел. Мы потому туда и пошли.
– А почему не сюда? – нахмурился Ирт. – Знал же, что мы договорились тут встретиться.
– Так мы заблудились… – смутился Горр. – Я сперва вообще один очутился. С лошадьми. У меня их отнять хотели, еле убежал, заплутал. Там дома кругом и люди какие‑то чудные. А потом на Фиву наткнулся. Она Стадион искала. Мы и решили, что нам лучше сначала сестру ее найти, а потом уже «Хромого мула» искать. Фаталия бы нам помогла, она Город знает, и с ней безопасней… Да и хорошо же вышло – мы Танка встретили, он теперь нас ждет.
– А почему он сам сюда не пошел? – спросил Глеб.
– Не знаю, – пожал плечами Горр. – Я не спрашивал. Наверное, дела у него какие‑нибудь. Он и торопился, как мне показалось. Искал, что ли, кого. Так что мы с ним недолго разговаривали, а как разошлись, я и надумал за вами в «Хромой мул» бежать. Фива с лошадьми к сестре пошла, а я…
– Сперва не хотел, а потом надумал? – Глеб, дожевывая мясо, собирал книги и складывал их в ранец.
– Ну да. Решил, что раз уж на Танка наткнулся, то надо поспешить.
– Правильно решил, – кивнул Ирт и выбрался из‑за стола. – Долго харчевню искал?
– Нет, – мотнул головой Горр. – Я же на тарантасе. Вознице сказал куда – он мигом домчал.
– На тарантасе? – вскинул бровь Ирт. – А деньги где взял?
– Танк дал. Две горсти золотых монет.
– Это на него похоже, – буркнул Ирт и стал обуваться…
Поездка на городском транспорте обходилась недешево. Оно и понятно, одна карета стоила как три десятка обычных повозок. Рысаков в упряжку отбирали на королевских конюшнях, держали на особой диете – чтоб бока блестели и грива была шелковистой. Сбрую заказывали у лучшего шорника – в Городе был один такой, он расшивал упряжь серебром и золотом, украшал изумрудами и топазами – и делал это так хитро, что разукрашенная сбруя получалась легче, чем обычная кожаная.
Простой человек не мог позволить себе прокатиться на карете с королевской символикой. Услугами возниц обычно пользовались богатеи Двуживущие, которым было лень топтать улицы Города и выспрашивать дорогу до нужного места, которые любили пустить пыль в глаза и не жалели для этого денег…
– Вмиг домчался, – восхищенно сказал Горр, кивнув на стоящую у обочины карету.
Кучер в алом сюртуке, в треугольной шляпе и сапогах с отворотами скучал на высоких, отделанных бархатом, отороченных бахромой козлах. За его спиной ярко светился причудливый фонарь с цветными стеклами. Ухоженные жеребцы замерли; они словно выполняли команду «смирно», лишь лениво хлестали лоснящиеся бока крашенными хвостами, да изредка фыркали, раздувая ноздри. На резных дверцах кареты красовался герб королевской возничьей службы – сложивший крылья Пегас с хомутом на шее.
– Ничего себе «тарантас», – пробормотал Глеб, обозревая блещущее великолепие на рессорах. – А Мир действительно изменился. Что‑то не помню я таких карет на улицах Города…
Внутри карета оказалась еще роскошней, чем снаружи. На атласные подушки страшно было опуститься, рамы окон превращали любой вид за стеклом в произведение искусства, а драгоценная фурнитура могла и святого сделать клептоманом.
– Уфф!.. – выдохнул Глеб и сложил руки на коленях, чтоб, не дай Бог, случайно не выковырнуть какой‑нибудь серебряный гвоздик со шляпкой‑искоркой или золотую завитушку, похожую на локон живого огня. Ирт тоже чувствовал себя несколько смущенно. А вот Горр, похоже, здесь освоился. Он ловко вспрыгнул на подножку, ухватился за малахитовый поручень, подался к вознице, сказал ему:
– К Стадиону, – и нырнул в карету. Захлопнув дверь, он плюхнулся на подушки и оглядел товарищей.
– И во сколько же нам обойдется поездка? – шепотом спросил у него Ирт.
– Не все ли равно! – весело ответил парнишка. – Танка нашли, надо будет – он еще денег даст.
Они тронулись – щелкнули подковы, застучали, и стены домов плавно сдвинулись. Ирт и Горр прильнули к окнам, Глеб попытался как‑нибудь устроить копье – оно перегородило карету по диагонали и при резком толчке могло пропороть бархатную обивку.
Впрочем, карета шла мягко, она словно по рельсам двигалась, а не по разбитой мостовой.
– Мог ли я подумать… – пробормотал Ирт, чему‑то улыбаясь.
Дома убегали назад. Мелькали невысокие деревья. Редкие пешеходы, издалека заслышав цокот копыт, жались к обочинам, пропускали несущуюся карету. Компании ребятишек срывались с места, пытаясь хоть немного посоревноваться в скорости с тройкой лошадей. Одинокие старики снимали шапки, склоняли головы.