На правом участке австрийцы следовали за ними до малого лесничества и Зохорса, в центре — до прежней позиции 2-го батальона 37-го полка, на левом участке— до западного угла лесочка. Еще левее, между лесочком и Высоковым, продвинулась кавалерийская бригада Сольмса, но после столкновения с кавалерийской бригадой Внука она отступила на Клени. Все попытки австрийской пехоты дебушировать из лесочка против прусской позиции отражаются губительным беглым огнем, а также фланговыми атаками пехоты и кавалерии. Но австрийцы удерживаются на своих позициях до тех пор, пока главные силы 5-го корпуса не подходят к полю сражения. Из его головной 19-й бригады два батальона посылаются в Высоков, а четыре двигаются на лесочек. Их оказалось достаточно, чтобы выбить противника, расстроенного многочисленными неуспешными атаками, не только из лесочка, но и из Венцельсберга; из-за тесного расположения не дававшего возможности развернуться, австрийцы были вынуждены отступить до Проводова и Шонова. Правое австрийское крыло, расположенное у малого лесничества и Зохорса, хотя и не было атаковано, все-таки примкнуло к- этому движению. Но дальнейшему продвижению пруссаков через западную оконечность лесочка и через Венцельсберг помешал австрийский артиллерийский резерв, который подошел из Скалица и развернулся на высотах восточнее Клени.
Из Скалица подошла также бригада Вальдштетена. Она должна была восстановить бой, обойти правый фланг противника и с севера с высоты атаковать Высоков. Эта фланговая атака могла быть удачной лишь при условии, если бы она была связана с атакой трех бригад — Хертвека, Ионака и Розенцвейга — против слабого неприятельского фронта с линии Шонов, Проводов, Скалицкое шоссе. Но все три бригады на это уже не были способны, или, по крайней мере, считались неспособными. Хотя два батальона Вальдштетена и были высланы против западном оконечности лесочка, но они не могли заменить фронтальной атаки трех бригад. Выделение их привело только к новой неудаче и ослабило фланговую атаку. Придача Вальдштетену трех батарей корпусного артиллерийского резерва была для общего положения дел невыгодна. До сих пор артиллерийский резерв, благодаря могуществу своего огня, господствовал над всем полем сражения. После того как он был ослаблен на двадцать четыре орудия, прусская артиллерия начала брать перевес на участке между лесочком и Высоковом, а также у Венцельсберга, и имела возможность южнее Высокова подготовить атаку; впрочем, для осуществления ее надо было выждать прибытия, по крайней мере, 20-й бригады.
Вальдштетен с четырьмя батальонами, четырьмя эскадронами и одной батареей, вскоре подкрепленный еще полутора батареями, достиг Высоковской возвышенности. Остальная часть его артиллерии осталась позади, западнее и северо-западнее этой деревни, и серьезного влияния не оказала. Первоначально только два батальона, атаковали середину широко раскинувшейся деревни. Так как два с половиной батальона, предназначенные для обороны, были распределены по всему протяжению деревни, а местность и строения благоприятствовали атаке, то австрийцам удалось засесть в некоторых дворах. Но этот успех был только кратковременным. Занятые дворы и подходившие подкрепления были атакованы не только с фронта, но и с обоих флангов: с левого — двумя батальонами 20-й бригады, которые привел генерал Виттих, а с правого — гарнизоном западной части деревни. Окруженный с трех сторон противник в беспорядке отступил через лес за железную дорогу. Обстрелянная ружейным огнем артиллерия в момент отступления была атакована несколькими незаметно подошедшими эскадронами бригады Внука и потеряла несколько орудий. Полнейшее поражение бригады Вальдштетена привело Рамминга к решению отступить всем корпусом, а получив донесение, что противник наступает со стороны селения Костелец, Рамминг решил продолжать отступление до Скалица.
Победитель довольствовался занятием высот по обе стороны Высокова. Считалось, что для преследования войска слишком истощены и утомлены, как будто каждая победившая армия не бывает к концу боя до крайности истощенной и усталой и как будто, несмотря на это, от нее не требуют преследования, которое одно только превращает победу в настоящую победу.
Отказ от преследования отчасти может быть оправдан тем, что к концу боя прусский корпус располагал на поле сражения едва ли двумя третями всех своих сил; к тому же и эти две трети были совершенно разбросаны. Но ответственность за такую невыгодную обстановку едва ли может быть снята с прусского командования. Командир корпуса находился в Находе в обстановке, сходной с положением Наполеона у Иены, но он не взял примера с мастера, военного искусства, который нанес нам величайшее поражение. И здесь, и там вся суть заключалась в том, чтобы протиснуться через дефиле и на следующий день дать бой по другую его сторону. Наполеон не отступал ни перед каким напряжением, ни перед какими трудностями, чтобы еще вечером или ночью перебросить через теснину достаточное количество войск и твердо стать на высотах впереди нее. Как здесь, так и там противник был измотан безнадежными фронтальными атаками. Наполеон предоставлял противнику действовать, сам же не впадал в ошибку достижения незначительных успехов и не дробил свои силы на бесчисленное количество мелких частей. Сначала должно было быть закончено развертывание постепенно подходивших войск. Пусть противник использует этот промежуток времени для того, чтобы медленно источить свою кровь. После того как противник оказывался выбившимся из сил, истощенным и едва ли способным на сопротивление, Наполеон переходил в решительное наступление широким фронтом с охватывающими противника флангами. Преследование создавалось само собой. Игольчатое ружье и огневая тактика одной стороны и ударная тактика другой стороны создали под Находом много данных для успеха. Но для настоящей победы этого оказалось недостаточно.
25 июня 1-й армейский корпус находился уже к югу от Ландсгута. После дневки 27 и 28 июня он должен был двигаться дальше через Траутенау на Арнау (см. схемы 43, и 44). Если бы он использовал для этого марша большую дорогу, ведущую через Либау и Траутенау, он и. должен был быть готов натолкнуться в теснине Траутенау на сопротивление противника, а если бы последний оказался достаточно сильным, то пруссаки подверглись бы риску поражения. Ввиду этого представлялось необходимым, по крайней мере, с частью корпуса обойти Траутенау и одновременно попытаться выиграть неприятельский фланг. С этой целью 1-я дивизия с резервной Кавалерией могла двигаться через Фрейхейт на Пильсдорф, 2-я дивизия из Либау на Траутенау, причем одна бригада могла идти через Шацлар, а другая через Бернсдорф. Этот маневр мог быть дополнен или, точнее, естественно дополнялся 1-й и 2-й гвардейскими дивизиями, так как 1-я дивизия на 27 июня получила задание пройти из Диттерсбаха через Векельсдорф, Адерсбах и Квалиш в Паршниц и оттуда в Эйпель, 2-я дивизия могла двинуться от Костелеца до Горики. Даже если бы 1-й корпус в действительности столкнулся у Траутенау с противником, последний был бы атакован 2-й дивизией с фронта, 1-й дивизией с левого фланга и 1-й гвардейской — с правого. Если бы противник оказался южнее, то марш в направлении на Арнау продолжался бы тремя колоннами, под прикрытием резервной кавалерии, из Пильсдорфа через Дейч-Праусниц, из Траутенау через Кайле и из Паршница через Эйпель. Если бы одна из колонн столкнулась с противником, то остальные были бы готовы свернуть к угрожаемой стороне. Если бы противника не оказалось, то 1-й корпус эшелонировался бы между Пильникау и Траутенау, чтобы на следующий день продолжить марш на Арнау. 1-я гвардейская дивизия одной бригадой должна была пройти в Эйпель и Раач, а другой в Кенигингоф через Бауцен в Альт-Рогниц. Все это следовало обдумать заблаговременно и подготовить развертывание и расквартирование частей 25 июня; может быть, потребовались бы небольшие передвижения после полудня 26 июня. Но командир корпуса не пошел на такие комбинации. Он двинул 1-ю дивизию из Либау, а вторую из Шемберга, правда, по двум дорогам, но по таким двум дорогам, которые сливались в Паршнице, непосредственно перед тесниной Траутенау. Бонин предполагал следовать оттуда в одной колонне вверх по узкой, долине реки Аупы, на высотах южного края которой надо было ожидать противника.
Совершенно случайно, наперекор желанию корпусного командира, 2-я дивизия прибыла в Паршниц (схема 40) гораздо раньше 1-й. Таким образом, на 2-ю дивизию выпала задача авангарда, хотя по существу ей предназначалась только роль главных сил. Предпринятая ею разведка ограничилась установлением, что мост через реку Лупу у Траутенау занят несколькими спешенными драгунами. Надо было их прогнать и, пройдя через и за Траутенау или каким-нибудь другим путем, выяснить, не находятся ли за этой горстью кавалерии какие-либо другие силы; однако, это не было сделано. Командир дивизии фон-Клаузевиц-предоставил дела естественному течению и вследствие этого остался в неведении о том, что бригада Монделя, в качестве далеко выдвинувшегося авангарда 10-го австрийского корпуса, находится уже южнее Траутенау, и заняла высоты Гопфенберг и Капелленберг. Бонин прибывал в Паршниц двумя часами Клаузевица. Получив донесение, что мост через реку Аупу занят противником, он поручает авангарду (1-я бригада) выбить драгун с этого моста и продолжать марш через Траутенау на Пильникау.
Едва роты головного отряда прошли через город и вышли на дорогу на Пильникау, как следующие за ними части попали под сильнейший обстрел с высот южнее города. Длинная походная колонна могла, бы повернуть налево и, несколько сомкнувшись, быстро изготовиться к атаке неприятельской позиции с фронта и с обоих флангов. Но внезапность, неосведомленность о противнике и невидимость его, а также противоречивые приказы привели все пять батальонов в полное замешательство. Прошел значительный промежуток времени, прежде чем началось хотя бы какое-нибудь планомерное наступление. Но атака была трудна, так как укрытий не было, а неприятельские стрелки удобно устроились.
Два батальона, четыре эскадрона и два орудия, которые в виде правого бокового отряда двигались через Шацлар и могли бы из Нидер-Альтштадта и восточнее Вейгельсдорфа наступать на левый фланг неприятеля, поспешили с большой частью сил в Траутенау, в самый центр боя, и тем самым увеличили там путаницу и число бездействующих войск.
Можно было бы предполагать, что артиллерия своим огнем надежно подготовит атаку высот. Большое количество батарей находилось под рукой; однако, не удалось (или к тому было приложено слишком мало усилий) выдвинуть батареи с узкой дороги в теснине на выгодные позиции. Выставленная же у Гогенбрука австрийская батарея, наоборот, имела возможность существенно поддержать оборону и принудила пруссаков очистить захваченную ими высоту Гальгенберг. Большая часть потерь была причинена обороняющемуся егерями, которые метко стреляли из верхних этажей и крыш домов Траутенау. Австрийцы могли бы и далее продолжать сопротивление, если бы восемь прусских батальонов генерала фон-Будденброка (из главных сил) не перебрались через Аупу в пределах Паршница и западнее и не продвинулись бы частью через Будденброкское ущелье, а частью без дорог, через лесистые, крутые и скалистые Паршницкие горы в направлении Гопфенберг — Кацауерберг. Два, батальона бригады Монделя были охвачены и отброшены, остальные вовремя оставили позицию. Все постепенно отступают. Один полк из состава прусского авангарда остается в Траутенау, другой в ожидании подхода батальонов главных сил медленно следует за противником, но вскоре по сигналу «сбор» возвращается обратно в Траутенау. Только несколько рот, командиры которых, находясь в виду у противника, не приняли к исполнению сигнала, звавшего к отступлению, продолжали продвигаться вперед. Таким образом, из авангарда и главных сил, под командой Будденброка, десять рот достигли Гогенбрука, шестнадцать — лесистой высоты между Гогенбруком и Альт-Рогницом, и, наконец, девять рот вышли на плоский отрог к западу от Альт-Рогница.
Войска выдохлись настолько, что не могли продвигаться дальше. Перед ними на командующих высотах Ней-Рогница находилась сильная неприятельская артиллерия; сопровождавшая их с невероятным напряжением прусская батарея едва ли могла пытаться бороться с этой артиллерией. Вопрос шел только о том, чтобы удержаться на захваченных позициях до подхода оставшихся позади главных сил корпуса и лишь тогда перейти в атаку и идти к победе. Движение восьми батальонов Будденброка, которое привело их в Гогенбрук и Альт-Рогниц, не было еще закончено, когда генерал фон-Гиллер сообщил, что 1-я гвардейская дивизия находится к востоку от Паршница, и предложил ее помощь. Но Бонин отклонил это предложение. К этому времени он развернул всего восемь батальонов. Противник, по видимому, отступает. В распоряжении имеется еще шестнадцать батальонов, вся артиллерия и кавалерия. У Бонина не было недостатка в войсках, а, скорее, не было возможности использовать их. Если бы подтянуть в узкую долину еще двенадцать батальонов и четыре батареи, то это была бы не поддержка, а лишний балласт. К тому же Гиллер хочет остановить свою дивизию восточнее Паршница на двухчасовой привал. В результате он остается там еще в течение некоторого времени в роли резерва.
Так как противник, повидимому, отступил через Гогенбрук, то Бонин намеревается вывести свои войска из теснины и главной, колонной продвинуться до Пильникау. Приказания были уже изготовлены, когда приходит донесение, что противник надвигается из Ней-Рогница. На генерала Гроссмана возлагается задача подкрепить авангард Будденброка, уже усиленного тремя батальонами из главных сил. Эту задачу можно было выполнить только так: десять батальонов, имевшихся налицо в Траутенау, должны были бы выдвинуться в западном направлении и затем перейти в атаку против левого неприятельского фланга. Атака правого фланга, естественно, выпадала на долю 1-й гвардейской дивизии. Она не могла спокойно двигаться вниз по узкой долине реки Аупы, раз на высотах, непосредственно на ее правом фланге, свирепствовал бой. Не для того, чтобы навязать Бонину отклоненную им поддержку, а для собственного обеспечения и в соответствии с самыми элементарными правилами военного искусства Гиллер должен был бы или со всеми своими силами, или, по крайней мере, с частью их подняться из долины на край высот не далее как у Баусница. Если бы это последовало, атака правого фланга противника создалась бы сама собой. Казалось, бой был великолепно спланирован: Будденброк держится у Гогенбрука и Альт-Рогница и, в случае необходимости, немного отходит, пока Гроссман с превосходными силами не вступает в дело с одной стороны, а Гиллер таким же образом — с другой. 2-я бригада Барнекова, которая находилась у Вольты, должна была бы направиться на всякий случай к переправе через реку Аупу ниже Траутенау, чтобы расположиться в виде резерва на южных склонах.
Но выполненным оказалось только это последнее распоряжение. Приказ, адресованный генералу Гроссману, вовсе до него не дошел, не был повторен и не был возмещен инициативой авангарда. Таким образом, десять батальонов сбрасываются со счетов. Генерал Гиллер полагал, что у него только одна задача — двигаться в Эйпель, вмешательство же в бой другого корпуса казалось ему непрошенной навязчивостью. Вообще, движение на, пушечные выстрелы не может считаться правилом, не допускающим никаких исключений, как и указывалось критикой при разборе этого эпизода. Это, может быть, и верно. Но в данном случае дело идет о движении в противоположную сторону от пушечных выстрелов и о мирном движении вдоль поля сражения. Оба явления едва, ли могут найти оправдание. Ввиду отпадения Гроссмана и Гиллера восемь батальонов Будденброка попали в весьма затруднительное положение. Вследствие марша по гористой, лесистой и трудно проходимой местности батальоны и роты совершенно перемешались. Конные офицеры оставили своих лошадей позади; спешенные, они не могли ни охватить общего хода боя, ни руководить действиями войск посредством приказаний. Из всей артиллерии только одна батарея смогла, проследовать за пехотой. Позднее две батареи въехали на Капелленберг. Одна из них вскоре была отведена назад, другая последовала за ней, расстреляв передковый запас снарядов. Таким образом, восемь батальонов, лишенных всякой артиллерийской поддержки, были подставлены под обстрел по крайней мере 36 орудий.
Положение казалось неблагоприятным, когда Габленц — приблизительно в тот момент, когда Гиллер приступил к движению из Паршница в Эйпель,— отдал приказ только что подошедшей бригаде Гривичича атаковать Альт-Рогниц. Атака семи батальонов, построенных в три линии и направленных на фронт девяти прусских рот к западу от Альт-Рогница, протекла так же, как и подобные ей атаки под Находом. Но когда она возобновилась в связи с наступлением против выдвинутого навстречу левого фланга, то все девять рот отступили. Этим самым был оголен левый фланг двух других групп. Правое крыло находившееся в расположенном глубоко внизу Гогенбруке, не оказало последовавшей затем атаке бригады Вимпфена серьезного сопротивления и точно так же, как и центр, начало отступать. Отступление всех восьми батальонов продолжалось без существенных задержек до реки Аупы и за нее. С авангардом и с главными силами было, можно сказать, покончено. Остался только резерв — четыре с половиной батальона генерала фон-Барнекова. Из них два батальона 43-го полка были развернуты от Гальгенберга через Иоганнескапелле, высоту 504 до опушки леса (457), два с половиной батальона 3-го гренадерского полка были задержаны на правом берегу реки Аупы западнее Паршница.
На позицию 43-го полка наступает бригада Вимпфена. Она отбита. Во время проследования удается занять высоту 472 и там отбить три возобновленные атаки. Подходившая на смену бригада Кнебеля, очевидно, разделила бы участь Вимпфена, если бы наступавшая через Кацауерберг и Криблиц бригада Гривичича не стала угрожать с фланга и с тыла 143-му полку и тем самым не побудила бы его начать отступление через северную часть Криблица за реку Аупу на Вольту. Затем Гривичич натолкнулся на 3-й гренадерский полк, который занял высоту 353, лесок севернее Криблица и склоны Паршницких гор и держался здесь до тех пор, пока пруссаки не очистили Траутенау и долину выше Паршница и пока не начали отступать также и войска, занимавшие Командирскую высоту. Тогда он начал отступать через Будденброкское ущелье и за реку Аупу, где и был принят 1-м батальоном егерей. Таким образом, главная позиция севернее реки, подготовленная на случай отступления, не была использована. Такая позиция уже давно подготавливалась на Командирской высоте. Впереди болезненно ощущался недостаток в орудиях, в них крайне нуждались, а здесь их собралось по крайней мере 24. Три батальона и четыре эскадрона, которые к тому же могли быть здесь легко поддержаны, находились в полной готовности, чтобы оборонять эту почти неприступную позицию. В течение дня создалось представление, как будто в сущности только здесь и должно быть дано «настоящее сражение». Трудно было вообразить, как противник с выдохшимися уже войсками мог бы овладеть этим бастионом. II все же эта последняя тыловая позиция была очищена даже раньше, чем были оставлены, позиции, расположенные впереди. Войска, видимо, слишком усталые, чтобы оставаться на месте, с наступлением ночи устремились назад, чтобы после нового перехода не менее чем в две мили достичь оставленных утром квартир.
Перспективы, которые накануне вечером открывались перед 1-м корпусом, были так хороши, как только можно было желать. Находился ли противник у Траутенау или он еще туда только двигался — это было безразлично. Он подставлял себя на уничтожение, столь полное, какое только можно мыслить, в особенности, если бы 1-я и 2-я гвардейские дивизии не совсем устранились из игры. Но подход через Либау и Шемберг аннулировал те выгоды, которые счастливый случай давал Бонину в руки. Не хитро заманенный противником, а по собственному усмотрению забрался он в узкую теснину, выбраться из которой было весьма трудно. В высшей степени неблагоприятная местность увеличивала затруднения. И над всем этим все же можно было восторжествовать, если бы была серьезная воля разбить противника. Но Бонин готов был удовлетвориться тем, чтобы не быть самому разбитым. Такая умеренность являлась неподходящей в борьбе с противником, который решил пойти на все, чтобы достигнуть победы. Чтобы побороть такого противника, надо было напрячь все силы, а не выдвигать их малыми частями. В том ряду боев, из которых складывается сражение под Траутенау, все время принимали участие лишь небольшие части войск. Три, максимум четыре батальона дрались за обладание горами Капелленберг и Гопфенберг. Только около двух батальонов принимали серьезное участие в бою у Гогенбрука и Альт-Рогница. Два батальона отражали атаку Вимпфена. Два с половиной батальона удерживали позицию на реке Аупе, подготовленную на случай отступления. Из 90 орудий вступали в бой только немногие и на короткое время. Во второй половине боя речь шла о позициях на случай отступления, которые хотя и были хороши для обороны, но благодаря узости их фронта рано или поздно должны были стать жертвой охвата. Последовательным выводом из такого метода действий было общее отступление. Командир корпуса не желал или не умел использовать свои силы, чтобы одержать победу, и ему осталось только очистить поле сражения.
Результат событий 27 июня (см. схему 43) ни в коем случае не является неблагоприятным для Австрии. Под Траутенау была достигнута решительная победа; под Находом, правда, атака не удалась, но удалось удержаться на позиции у Скалица, обладанию которой Бенедек придавал первенствующее значение. На реке Изере противник не сделал никаких шагов вперед. Несмотря на это, 27 июня вызвало у всех крупное разочарование. Ударная тактика, на которую Австрия возлагала столь большие надежды, нисколько себя не оправдала. Атаки с тройным превосходством над обороняющимися быстро отражались. Преимущества игольчатого ружья были доказаны неопровержимым образом. Не только побежденный под Находом, но и победитель под Траутенау чувствовал себя обескураженным. Понесенные потери были несоразмерно велики и очень ощутительны, особенно потому, что напряжение последних десяти дней действовало расшатывающе. Длинной колонной сначала четыре, под конец пять корпусов шли один за другим походным порядком. Выступали рано, чтобы совершить намеченный большой переход. Через несколько часов корпус, следовавший позади другого, оказывался задержанным обозом предыдущего, Невольные остановки чередовались с короткими периодами движения. Медленно тянулись войска и лишь с наступлением темноты достигали желанного бивака, где с трудом находили продовольствие и воду. Вскоре размеры переходов были еще увеличены. Под конец марши продолжались дни и ночи, прерываемые лишь короткими привалами; войска мало ели, мало пили — все в надежде поскорее добраться до поля сражения и яростной атакой рассеять противника. За неосуществлявшейся надеждой следовал упадок духа, — чем крепче верили в успех, тем сильнее было разочарование. Рамминг признал свой 6-й корпус непригодным ни к атаке, ни к обороне. Далее победоносный 10-й корпус находился в подавленном состоянии.
Но все-таки дела австрийцев обстояли недурно. Бенедек выдвинул 8-й корпус в Скалиц, а 4-й — в Долан. Было бы лучше, если бы эти корпуса расположились не позади, а один с правой стороны, а другой с левой от 6-го корпуса. Так или иначе, рано утром 28 июня у Скалица были собраны три австрийских корпуса. Против них у Высокова располагался, как известно, один 5-й прусский корпус. 6-й корпус находился на походе восточнее, и было сомнительно, подойдет ли он в течение 28 июня. Несомненно, австрийцы могли здесь твердо рассчитывать на численное превосходство. Правда, пришло донесение о появлении у Эйпеля нового противника. Но 10-й корпус мог держать его, по крайней мере, целый день под угрозой. От 6-го корпуса нельзя было ожидать многого. Однако, на сильной позиции у Скалица, на левом берегу реки Аупы, он мог бы удержаться против атаки, по крайней мере, до тех пор, пока 8-й корпус не выдвинулся бы слева, а 4-й справа и, по методу Ганнибала и Наполеона, не охватили бы фланги противника, истекавшего кровью в фронтальной атаке. Если бы прусский корпус не начал атаку, то все три австрийских корпуса, став рядом друг с другом, могли бы наступать, и там, где противник пожелал бы держаться, он попал бы в гибельные объятия и был бы уничтожен. Такая победа явилась бы решающей для этого фронта. По меньшей мере можно было надеяться, что после того как 1-й и 5-й корпуса были бы отброшены, гвардейский и 6-й тоже начали бы отступать. Это принесло бы мало пользы, если бы 1-я и Эльбская армии, как это раньше следовало ожидать, быстро подошли и напали с тыла на преследующего победителя. Но по тому, как обе эти армии действовали до сего времени, нельзя было рассчитывать с их стороны на внезапность и быстроту действий. Казалось даже весьма возможным, что если 2-я армия начнет отступление, то 1-я и Эльбская даже и не переправятся через реку Изер. Таким образом, 28 июня атака трех корпусов против 5-го прусского корпуса открывала Бенедеку благоприятные перспективы. Но австрийский главнокомандующий всетаки не хотел отступить от своего прежнего плана: оборонительные действия двумя корпусами на востоке, наступательные — шестью корпусами на западе. Он не пожелал пользоваться преимуществами, которые дала победа под Траутенау, он только подтянул 8-й и 4-й корпуса к Скалицу, чтобы непременно задержать противника, который, как казалось, с большими силами наступал через Наход.
Когда в течение утра 28-го атака не последовала, то для обороны эти два корпуса оказались лишними. Конечно, тот полководец, который не отказывается с легкостью от заранее намеченного им плана, заслуживает признания, но еще выше надо поставить полководца, который умеет использовать выгодный момент, чтобы нанести решительный удар.
На, восточном фронте 4-й корпус был оставлен у Долана, а 10-й направлен в Дейч-Праусниц против гвардейского корпуса; на следующий день оба корпуса должны были отойти за Эльбу; 6-й и 8-й корпуса получили приказ отойти назад, если до 2 час. не последует атака противника. Второе распоряжение, сообщенное им около 11 час., предписывало им начать отступление немедленно. На позиции у Скалица 8-й корпус уже сменил 6-й. Таким образом, последний должен был выступить первым. Когда 8-й корпус хотел последовать за ним, противник начал атаку. Теперь корпус должен был держаться.
После того как корпус сделал десять форсированных переходов и занял позицию, он не мог повернуть обратно при первом наступлении противника. Кроме того, он не мог отойти через теснину Скалица без риска понести полное поражение от следовавшего за ним противника.
Позиция на высотах левого берега реки Аупы к северу и к югу от Скалица (схема 47) была очень сильная и едва ли одолимая с фронта, несмотря на то, что дубовая роща и фазанник образовывали укрытый подступ. Представлял опасность только обход с севера по правому берегу реки Аупы. Но можно было ожидать, что 4-й корпус от Долана будет фланкировать этот обход.
Рано утром 28 июня, в ожидании атаки, 5-й прусский корпус, усиленный бригадой из 6-го корпуса, располагался у Высокова, имея авангард севернее, бригаду Гофмана южнее, а главные силы и боковой отряд Левенфельда восточнее этого пункта. На этих позициях Штейнмец хотел выждать испрошенного им подкрепления (2-й гвардейской дивизии), чтобы затем атаковать неприятельскую позицию с фронта авангардом и главными силами, а гвардией и отрядом Левенфельда, который был уже на походе в Штудниц, нанести удар в левый фланг. Гофман должен был оставаться в резерве и прикрывать левый фланг корпуса. Получив известие, что 2-я гвардейская дивизия получила задачу в другом направлении, Штейнмец решил атаковать и без этой поддержки. Авангард должен был наступать из района к югу от Штаркоца в восточном направлении, главные силы должны были сначала следовать севернее дороги Высоков — Клени и затем поддержать атаку с охватом влево; Левенфельд должен был из Штудница повернуть на Шаф-Берг и оттуда охватить левый фланг противника, который был плотно примкнут к реке. Все сводилось к фронтальной атаке сильной позиции. Несомненно, было бы более целесообразно главную атаку направить против левого фланга и вести ее двумя бригадами по правому берегу Аупы, а одной — через Цлбов и южную часть Злича, по левому берегу; в то же время одна бригада наступала бы через дубовую рощу, а другая — южнее железной дороги против неприятельского фронта.
Всякая надежда на успех фронтальной атаки устранялась тем, что боковой отряд вместо того, чтобы наступать от овчарни в направлении на запад, двинулся на Дубно и дубовую рощу, а авангард через Штаркоц последовал по той же дороге; Гофман же, продвигаясь на запад, выслал не менее двух батальонов в дубовую рощу и фазанник. В этот лес стеклись девять батальонов, и остальные из отрядов Левенфельда, Гофмана и из авангарда частью остались в резерве за лесом, частью занимали Штудниц, овчарню, Штаркоц, Дубин и Клени. Каким образом эти перепутанные между собой полубатальоны, роты и стрелковые взводы могли одновременно начать атаку из леса на неприятельскую позицию, трудно себе представить. Противник помог выйти из затруднения; один из его батальонов продвинулся в дубовую рощу. Ввиду превосходства сил пруссаков он был вынужден отступить. Генерал фон-Фрагнерн, командовавший на левом фланге, немедленно выслал второй батальон на поддержку и повел затем вперед остальные шесть батальонов своей бригады. Так как противника не было видно и опознать его можно было только по огню из леса, то бригада, зайдя немного вправо, с севера вошла в ближайшую часть леса и — загороженное место. Продвинувшиеся сюда неприятельские части были отброшены назад. Следуя дальше на юг, бригада наткнулась в районе железнодорожной будки на два полубатальона Левенфельда, которые заняли позицию за железной дорогой. К беглому огню с фронта вскоре присоединился беглый огонь с фланга из фазанника и, наконец, из загороженного места с тыла. Потеряв своего командира и много офицеров, бригада отступила большей частью на Скалиц, а, меньшей — на прежнюю позицию.