6-го числа «медленно и невероятно осторожно» русские двинулись на Анкендорф. Когда они своим превосходством стали угрожать обоим флангам Нея, последний начал отступление. Несмотря на то, что у Деппена было восстановлено три моста, переправа могла быть выполнена только «с весьма значительными потерями». Река Пассарга приостановила преследование.
Тщательно составленный план не удался потому, что Багратион запоздал связать фронт противника атакой, и потому, что Сакен испугался самостоятельно действовать против фланга и тыла, слишком прижался к центру и также выступил против фронта. Сакен был сделан козлом отпущения, предан военному суду и приговорен к отрешению от должности, но вскоре был помилован и получил новое назначение. Эта мера не произвела большого впечатления. И позднее многие генералы не страшились впасть в ошибку Багратиона и Сакена. Стремление отдельных частей армии предварительно соединиться перед фронтом противника, вместо того чтобы начать атаку, продолжало оставаться излюбленной привычкой. Чтобы противодействовать этому, задача главного командования заключается в том, чтобы соответствующими распоряжениями сократить неизбежный промежуток времени между выходом одних частей против фронта, а других на фланг и в тыл неприятеля.
Самому Наполеону решение такой задачи никогда вполне не удавалось. Он пробовал достигнуть соединения на поле сражение тем, что держал фронт противника только под угрозой, а тем временем отделенная от главных сил часть армии подтягивалась для фланговой атаки. Это могло удастся, если противник со своей стороны начинал атаку, а отделенная от главных сил часть армии поспешно подходила. Но это не удавалось, если противник предпочитал выжидать атаки, а отделенная от главных сил часть армии задерживалась неприятельскими отрядами. Тогда обыкновенно отдавался приказ незамедлительно отбросить задерживающий отряд. Когда же этот противник «незамедлительно» не уходил, то оказывалось, что уже много времени потеряно и план сосредоточения и фланкирования преждевременно раскрывался; противник, не выжидая результата, начинал отступление и ускользал прежде, чем создавалась возможность затянуть петлю и обречь его на гибель. Таков, примерно, был ход событий при проектированных фланговых атаках Нея и Вандама под Лёвенбергом и Дрезденом. Под Бауценом {18} Ней вовремя достиг поля сражения, но был брошен не против фланга, а против оконечности правого крыла; несмотря на доброе намерение Блюхера держаться до конца, ему все же пришлось уклониться от рокового удара. Надо было признать следующее положение: фронтальная атака должна начинаться до начала фланговой атаки. Противник должен быть совершенно связан и не быть в состоянии избежать флангового удара. Если охваченный противник перейдет в фронтальную атаку, как Мелас под Маренго, Гогенлоэ под Иеной, Наполеон под Ватерлоо, то тем лучше; если же нет, то охватывающая сторона должна, конечно, взять это бремя на себя.
Метод охвата и обхода под Бауценом, Лёвенбергом и Дрезденом не дал результата вследствие контрманевра противника. Если оттеснение противника под Маренго, Ульмом и Иеной в направлении, противоположном его естественным коммуникациям, было для него гибельным и даже вело к полному уничтожению побежденного, то вытеснение противника маневром в направлении его естественных коммуникаций приносило больше ущерба победителю, чем побежденному. Победы при Грос-Гершене и Бауцене и продолжительное отступление союзников вызвали со стороны Наполеона выделение многочисленных отрядов и заслонов, постепенно разложили его состоящую из рекрутов армию и вынудили к заключению перемирия; оно было желательно также и для союзников, но они скорее могли обойтись без перемирия, чем Наполеон, одержавший две победы и старавшийся их использовать путем непрерывного преследования противника.
Когда перемирие окончилось, положение совершенно изменилось. Задача соединения отдельных армий на поле сражения, которая во время весенней кампании выпала на долю Наполеона или которую он сам себе избрал, в августе выпала и на долю союзников.
Имея северную армию у Берлина, главную армию в Силезии, австрийскую в Богемии, союзники обложили, пока еще на почтительном расстоянии, Наполеона, располагавшегося между Дрезденом и Лигницом (схема 27). Великому мастеру военного искусства самое простое было бы уйти от угрожающего окружения и затем с превосходными силами атаковать одну из трех армий противника. Так поступил в 1760 г. Фридрих Великий, находясь в гораздо худшем положении. 14 августа король находился с 30 000 чел. юго-западнее Лигница (схема 29); против него были Ласси, Даун и Лаудон, имевшие в совокупности 100 000 чел. Кроме того, русская армия уже перешла через Одер и дошла до Лиссы.
В ночь на 15-е Даун намеревался обойти противника с трех сторон и на утро атаковать главной армией правый фланг, Лаудоном левый фланг и Ласси с тыла; легкие войска генерала Рида и Бека должны были связать фронт. Но в ту же ночь король двинулся через Лигниц и расположился на отдых восточнее города у Пфафендорфа и Пантена, чтобы ранним утром продолжать марш. Во время отдыха неожиданно пришло донесение о приближении Лаудона, который на незначительном расстоянии от прусского левого крыла в трех колоннах переправлялся через Кацбах. Однако Фридрих успел занять высоту Реберг, находившуюся на пути наступления противника, отразить первый натиск, а затем атаковать австрийцев, с усилиями выбиравшихся из трудно преодолимой теснины ручья Кацбаха. Прежде чем австрийцы успели полностью развернуться, они оказались отброшенными за реку, несмотря на их численное превосходство (30 000 против 14 000). В это же время подходившая на помощь главная армия Дауна оказалась задержанной и отбитой у Шварцвассера ничтожными силами Цитена. Наличных сил не хватило для вполне заслуженного использования победы. Но и достигнутого было достаточно, чтобы русские поспешно отступили за Одер и чтобы втрое сильнейшие австрийцы вежливо отошли для пропуска короля на соединение с принцем Генрихом.
Наполеон (схема 27) находился в гораздо более выгодном положении, чем Фридрих. Отношение его сил к силам противника было не 1: 3, а по крайней мере 4: 5. Ему было бы легко применить образ действий, соответствующий сражению при Лигнице. Но отступать, хотя бы и для того, чтобы вслед за этим одержать победу, он считал ниже своего достоинства. Таким образом, он остался посреди трех врагов. Для того чтобы поступить так, он мог бы обойтись и без размышлений. Во всяком случае союзники решили прямо наступать с трех сторон на главного противника. Та армия, которая наталкивалась на самого Наполеона, должна была уклоняться, а обе остальные армии — тем сильнее напирать. Наполеон должен был в результате изнемочь от этих усилий, направленных к одной цели. Но как ни хорош был этот первоначальный план, двое из трех командующих армиями, твердо решили его не выполнять. Кронпринц Шведский хотел возможно дольше оставаться на месте и отходить при малейшей угрожающей ему опасности. Шварценберг, в значительной степени подкрепленный из Силезии, намеревался не прямо идти на противника, а только обходить его по обширной дуге. Он подражал тем самым в известной степени маневру, примененному при Маренго, Ульме и Иене, но не с твердым намерением драться, а только для того, чтобы угрожать и произвести диверсию. Осторожный полководец подвергал себя тем самым большой опасности, если бы еще светило солнце Аустерлица. Но оно уже находилось на закате. Наполеон не удержал в одной массе главную часть своей армии для нанесения в подсказанном обстановкой направлении сокрушающего удара, а довольно равномерно разделил боевые силы против трех врагов. Сколько бы союзники ни делали ошибок, эти ошибки не могли исправить результатов этого рокового мероприятия. Какие бы случаи ни представлялись, чтобы возобновить дни Маренго, Ульма и Аустерлица, всегда не хватало сил на выполнение гениального плана, на принятие мужественного решения. Таким образом, были оставлены всякие попытки дать сражение на уничтожение. С французской стороны бои в общем ограничивались фронтальными атаками и попытками прорыва, т. е. тем, что Наполеон называл раньше «ординарными» сражениями. Выставленные против трех неприятельских армий отдельные части армии терпели поражения. Союзники напирали. Медля и колеблясь, они все же напирали. Там, где показывался император, они опять подавались назад. Одной своей личностью он отвращал каждый натиск. Но как только он поворачивал спину и обращался в другую сторону, опять восстанавливалось старое положение. Он вернулся в Дрезден усталым и выдохшимся. С отчаянием решил он здесь выжидать атаки (схема 28). Этот признак слабости поднял дух союзников.
Блюхер переправился через Эльбу, чтобы вместе с кронпринцем идти к Лейпцигу на соединение с главной армией. Должно было произойти как раз то самое, что подготовило Маренго, Ульм и Иену. Союзники хотели занять расположение поперек пути отступления французов и тогда дать решающий бой с полностью перевернутыми фронтами. Отступление от старой программы состояло только в том, что развертывание должно было быть выполнено не с одного, а с двух направлений. Наполеону невозможно было выжидать в Дрездене результатов их концентрического наступления. Первоначально Наполеон имел свободу решения — или повторить операцию при Лигнице, или применить какой-либо другой метод. Теперь же он был вынужден следовать примеру Фридриха. Он должен был броситься между двумя врагами, которые хотели его обойти справа и слева, чтобы одного из них отрезать, а другому нанести сокрушающий удар. При медлительности и неуверенности союзников он вполне располагал временем, чтобы блестяще уйти от угрожавшей ему гибели. Однако Наполеон пожелал применить другой способ. Око за око, зуб за зуб. Блюхер и кронпринц хотели отрезать ему сообщение с тылом. Хорошо! В таком случае и он пожелал ответить им тем же. Расчет был не совсем ошибочным. Кронпринц был уже готов немедленно отступить, чтобы избежать угрожающего обхода. Но Блюхер твердо держался намеченного плана, почти что насильно потащил за собой кронпринца, сделал благодаря этому возможным соединение с главной армией и превратил тем самым обход противника в удар по воздуху. Несчастие уже случилось, когда Наполеон заметил свою ошибку. Ему оставалось только одно — попробовать где-нибудь сделать прорыв. Счастливый случай и колебания в решениях противника привели его к пункту, где оставалось только протянуть руку за победой и, казалось, «le monde va tourner encore une fois» {19}. Рано утром 16 октября дело заключалось в том, чтобы со 138 000 чел. разбить 72 000 чел. Это была задача, решение которой безусловно можно было бы доверить Наполеону. Но он совершенно с ней не справился. Все, что он оказался в состоянии сделать, заключалось в удержании сильных резервов, которые по частям расходовались то тут, то там, по мере возникавшей потребности, и в проведении фронтальной атаки, предпринятой после того, как противник успел усилиться, и не имевшей никаких шансов на успех. Вместо того чтобы блестящим делом вновь возвести себя на престол Европы, он предоставил союзникам возможность дать сражение на уничтожение, которое было бы столь же совершенным, как и Канны, если бы малодушие не открыло побежденному ворота, через которые он смог уйти от полнейшего уничтожения. Произошла первая крупная катастрофа. Вторая произошла но время короткой кампании 1815 г., в которой, как нигде, наглядно сказываются особенности наполеоновского недения войны в позднейший период.
Союзные европейские державы намеревались концентрически вторгнуться во Францию правым крылом из Нидерландов, а левым от Базеля. Наполеон со 122 000 чел. внезапно бросился против ближайшего и наиболее готового к бою неприятельского крыла. В это время в широком районе располагались (схема 30): армия герцога Веллингтона — 93 000 чел. (36 000 немцев, 32 500 англичан, 24 500 нидерландцев) от правого берега Шельды на Мехельн, Брюссель и Бинш (восточнее Монса), базируясь на Антверпен, и 123 000 чел. прусской армии под командованием Блюхера, из которой корпуса Цитена, Пирха и Бюлова располагались вдоль рек Самбры и Мааса, на участке выше Шарлеруа — ниже Льежа, и корпус Тильмана в дуге реки Маас, между Динаном, Намюром и Анденом. 15 июня французская армия, собравшаяся между Филиппвилем и Бомоном, переправилась через реку Самбру у Шатле, Шарлеруа и Маршьена. Передовые прусские отряды отступили к Флерюсу. Один авангард следовал за ними до Ламбюсара, другой двинулся на Госсели. Первый непосредственно видел перед собой пруссаков. Второй должен был ожидать, что на дороге через Катрбра на Брюссель окажутся англичане. При имевшемся соотношении сил было невозможно одновременно разбить обоих противников. Задача могла состоять только в том, чтобы сначала уничтожить или, по крайней мере, нанести решительный удар одному из противников и совершенно отделить его от союзника, по отношению же к другому держаться оборонительно, чтобы после уничтожения первого расправиться со вторым таким же образом, если в том еще будет необходимость. Следует ли первую атаку направить против пруссаков или против англичан — в этом вопросе, ввиду близости первых, не могло быть сомнений. Было ясно, что на следующий день они еще не смогут вступить в борьбу всеми силами. Согласно наполеоновскому принципу — быть как можно более сильным в сражении — надлежало большую часть французских боевых сил направить против пруссаков, а меньшую — против англичан. 16-го вечером, окинув взором события дня, один из французских. начальников дивизий считал, что против Веллингтона достаточно было бы оставить одну дивизию, а все остальные силы необходимо было направить для нанесения поражения Блюхеру. Но Наполеон 15 июня не разделял этого взгляда своего подчиненного. 16-го Груши с корпусами Вандама и Жерара (Gerard) и кавалерией Пажоля, Эксельмана и Мило, всего 41 600 чел., должен был дальше отбросить пруссаков; Ней с корпусами Рейля и Эрлона, кавалерией Келлермана и Лефевра, всего 53 000 чел., должен был продвинуться из Госсели в. Катрбра, чтобы, если потребуется, действовать против англичан. Сам император хотел с гвардией (16 500 чел.) следовать за Груши, временно оставив в Шарлеруа Лобау с 10 000 чел. Он не рассчитывал на упорное сопротивление Блюхер не мог сосредоточить более 40 000 чел. 18 июня Наполеон рассчитывал оттеснить их за Жанблу и, оставив Груши для добивания пруссаков, сам предполагал выступить в ту же ночь дальше, чтобы, подтяцув Нея, идти на Брюссель, куда уже должны были спасаться бегством англичане. Он рассчитывал 17-го уже войти в бельгийскую столицу. Были уже отпечатаны соответственные прокламации. Это были прекрасные мечты, видения 1796 г., которые подсказывались пылким воображением и которые заставляли забывать серьезность настоящего момента. Однако при ближайшем рассмотрении Наполеону показалось сомнительным, будет ли достаточно 41 600 чел. Груши, даже со следовавшими за ним 16 500 чел. гвардии, для решительного сражения, поскольку именно таким должно было оказаться предстоящее сражение с пруссаками. Было ли их 40 000 чел. или больше — безразлично; все сводилось к тому, чтобы отрезать их от англичан и нанести сокрушающий удар, уничтожив при этом и остаток прусской армии. Только по устранении, и притом полном устранении, Блюхера Наполеон мог всеми силами обратиться против англичан и против Брюсселя. Несомненно, что он встретил бы тогда лишь слабое сопротивление.
Вследствие таких соображений Груши был усилен, по крайней мере, дивизией Жирара (Girard) из корпуса Рейля (5 000 чел.), что доводило численность его войск до 46000 чел. Затем корпус Эрлона должен был продвинуться не далее Фразн и выдвинуть одну дивизию на Марбэ, чтобы иметь ее на всякий случай под рукой. Ней, рассчитывавший на 53 000 чел., чтобы разбить англичан, оказался внезапно ограниченным 25 000 чел. При этом не было недостатка в резервах: гвардия, Лобау и Эрлон составляли вместе 46 000 чел. Эти весьма разбросанные резервы должны были сыграть решающую роль в двух сражениях, которые могли начаться только к концу дня.
Пруссаки, предоставленные самим себе, вероятно, поступили бы лучше всего, если бы их выдвинутые вперед части отступали до тех пор, пока не явилась бы возможность сосредоточить на одном поле сражения все силы. Однако даже и не очень далекий отход дал бы повод англичанам взять направление на Брюссель и к своим кораблям. Нельзя было отступать, даже если бы Веллингтон и не обещал после полудня 16 июня поддержку и появление на фланге противника и даже если бы выполнение этих обещаний было еще менее вероятным. Поэтому Гнейзенау хотел оставаться у Флерюса. Но уступая настойчивым убеждениям, он согласился отвести корпус Цитена на высоты между деревнями Линьи, Сент-Аман и Бри (схема 31). Трудно было найти более невыгодную позицию. Правда, она позволяла хорошо использовать артиллерию и насчитывала на своем протяжении четыре деревни, и к тому же большие деревни, которые были необходимы при тогдашней тактике. Но это не компенсировало невыгоды узости фронта и глубины фланга. Позиция была безусловно достойна Теренция Варрона. Она неизбежно охватывалась даже помимо желания атакующего. Он был принужден охватить, по меньшей мере, один фланг, но без затруднений мог охватить и оба фланга, Случись это —обороняющийся должен был погибнуть. Найдись только еще один Гасдрубал, чтобы атаковать с тыла, — а в его распоряжение могло быть предоставлено не менее трех кавалерийских корпусов,— и был бы достигнут максимальный успех. Накануне падения Наполеону представлялся случай к такому сражению на уничтожение, какой ему не удавался за все 19 лет его полководческой деятельности.
Цитен занял позицию, Пирх расположился позади в резерве. Тильман должен был удерживать высоты между селениями Сомбреф и Тонгрин. Он образовал здесь отнесенный назад уступ, который, казалось, отвечал задаче обеспечения левого фланга Цитена от всякой атаки. Его сильная позиция была прикрыта, к сожалению, болотистым ручьем, образовавшим столь трудно проходимое препятствие перед фронтом, что обороняющийся не мог быть атакован, но и сам не мог атаковать, даже если бы это сдерживало только небольшое количество неприятельских войск. Тильман должен был довольствоваться ролью зрителя. Для участия в сражении он отпадал. Для того, чтобы его изолировать, были назначены только Пажоль, Эксельман и одна дивизия Жерара. Две другие дивизии этого генерала должны были атаковать левый фланг у Линьи, а Вандам и Жирар — фронт у Сент-Амана. Гвардия и Мило оставались в резерве у Флерюса, а Лобау еще далее позади них. Таким образом, собственно для сражения было предназначено 60000 чел. против приблизительно равных неприятельских сил. Таким путем пруссаки могли быть побеждены, но не уничтожены и не отрезаны от англичан. Для достижения двух последних целей прежде всего необходимо было атаковать правый фланг. Как только Наполеон проникся этим убеждением, он решил подтянуть к себе Нея.
Сульт должен был написать маршалу: «Vous devez manoeuvrer sur le champ de maniere a envelopper la droite de I’ennemi... cette armee est perdue, si vous agissez vigoureusement. Le sort de la France est dans vos mains» {20} и далее: «Dirigez vous sur les hauteurs de St. Amand et de Brye» {21}.
Но Ней уже у Катрбра столкнулся с англичанами. Один ко, если бы он даже и не получил этой двойственной задачи, ему более ничего не оставалось, как сначала решительно атаковать стоящего против него неприятеля, обратить его в бегство, а затем поспешить нанести решительный удар пруссакам. Но маршал в данный момент был не в состоянии без долгих церемоний опрокинуть противника. Наоборот, одна из его дивизий только что вынуждена была попятиться. Отчаянной кавалерийской атакой он попытался восстановить боевое равновесие. Он сам нуждался в подкреплении новыми силами, чтобы иметь возможность возобновить атаку и отбросить сильнейшего противника. Должен был подойти корпус Эрлона, но последний тем временем, согласно непосредственному указанию Наполеона, выступил на Бри. Ней послал ему решительный приказ немедленно повернуть обратно. Эрлон послушался, оставив только дивизию Дюрюта продолжать путь но направлению к императору, а сам прибыл к Нею, когда последний с наступлением темноты отошел к Фразн. Но и Дюрют достиг района Сент-Амана только тогда, когда у Линьи уже все было кончено.
Тем временем сражение там продолжалось (схема 32). Вандам овладел Сент-Аманом, но вследствие артиллерийского огня но мог продвинуться дальше. Жирар занял деревню Сент-Аман-ля-Э, но затем ее опять отобрали две прусские бригады. Около Линьи сражались две другие бригады против двух дивизий корпуса Жирара, пока, наконец, ручей не провел границу между обоими противниками. Блюхер надеялся разрешить вопрос атакой левого фланга Вандама. Две бригады Пирха овладели Вагнелэ и после боя с колеблющимся успехом утвердились в Ле-Амо. Но после того, как Вандам и Жирар были усилены тремя гвардейскими бригадами, пруссаки не могли продвинуться далее. Кавалерия Юргаса и Марвица сдерживалась Домоном и Сюберви. Ни Ней, ни Эрлон, ни Дюрют но показывались, пруссаки израсходовали в бою последние резервы; наступал вечер. Наполеон повел остатки своей гвардии и Мило на Линьи. Обе перемешавшиеся между собою прусские бригады не могли устоять против свежих и превосходных сил. Деревня была обойдена с обеих сторон и взята. Удерживать долее позицию не было возможности. Отчаянные кавалерийские атаки не могли изменить результатов дня. К счастью, Бри не было занято.
Через эту деревню и поблизости ее войска могли без особой опаски отходить по направлению к Тильи (см. схему 30). Первоначально хотели здесь задержаться, чтобы на следующий день возобновить бой. Но этому воспрепятствовало состояние войск. Цитен и Пирх еще ночью стали продолжать отступление. Арьергард, удерживавшийся в Бри, и бригада Тильмана в Сомбрефе обеспечивали отступление от какого бы то ни было преследования. К вечеру двигавшийся из Льежа Бюлов достиг авангардом Арденеля, а главными силами Совенира. Тильман выступил на следующий день в три часа утра на Жанблу. Только после полудня оба последовали за остальной армией.
Нею пришлось отступить у Катрбра перед Веллингтоном, а Наполеон одержал победу под Линьи. Но это была, по наполеоновскому масштабу, только «ординарная» победа. Такая победа не устраивает полководца, который хочет восстановить утерянное мировое господство. Ему нужно было совершенно уничтожить оба прусских армейских корпуса, которые дрались против него у Линьи, Тогда бы Тильман поспешил отступить. Один Бюлов не мог бы противостоять натиску победителя. Веллингтон без поддержки со стороны пруссаков имел в виду отойти к Брюсселю, что означало: «к Антверпену и к своим кораблям». Таким образом, кампания была бы, по меньшей мере, быстро ликвидирована. Все сводилось к сражению на уничтожение у Линьи. Для такого сражения представлялись наиболее благоприятные условия. Чтобы быть возможно ближе к обещанной английской поддержке, пруссаки выбрали такую позицию, что уничтожение их зависело единственно от благоусмотрения и желания противника. Не хотел или не мог Наполеон полностью использовать выгоды этого положения, во всяком случае на него выпадала очень скромная, но в тоже время самая неотложная задача — отрезать пруссаков от англичан и для этого прежде всего атаковать первых в правый фланг. Для выполнения этого плана было бы достаточно гвардии и Лобау, если бы им было своевременно дано правильное направление. Приказы и контрприказы не помешали Наполеону победить под Линьи, не помешали уничтожить половину прусской армии и полностью отрезать ее от англичан. Наоборот, своей победой он вынуждал обе разъединенные армии соединиться. До сих пор одна из них сохраняла сообщение через Брюссель на Антверпен, а другая — через Льеж на Рейн. Теперь же обе шли в направлении на Брюссель. Первоначально Наполеон имел против себя две отдельные и слабые армии, теперь же ему приходилось иметь дело со значительно превосходившим его и почти уже соединившимся противником.
Таково, было действительное положение дел, но оно иначе представилось воображению Наполеона. Он составил себе картину, согласно которой разбито было не два, а четыре неприятельских корпуса, которые или отошли к Льежу и тем самым совершенно исчезли с театра военных действий, или, если и направлялись на Брюссель, то, во всяком случае, в такой степени разбитые и глубоко потрясенные, что на несколько дней их можно было исключить из всяких расчетов. Из этого неправильного предположения он сделал удивительный вывод: для преследования совершенно исчезнувшего или вполне безвредного противника, нужно выделить больше, чем третью часть всех имеющихся сил; второй же противник, который только что отбил атаку Нея, должен быть разбит остатком войск, уступающим ему по численности. Один принцип требовал: разбитый противник должен преследоваться при всех обстоятельствах; другой гласил: в бою надо быть возможно более сильным и во всяком случае надо иметь превосходство над противником. Согласовать оба принципа Наполеон мог только одним способом: с большей частью своих сил преследовать Блюхера, чтобы еще раз разбить его или попытаться совершенно распылить его войска и только после этого обратиться против Веллингтона, которого до этого должен был наблюдать и удерживать минимум войск. Если же Наполеон непременно хотел немедленно идти против Веллингтона, то он должен был сосредоточить для этого большую часть своих солдат, а для преследования разбитого Блюхера выделить только очень маленькую часть. Первое решение привело бы к бою у Вавра, второе — к видоизмененному бою у Ватерлоо. В первом случае шансы были хороши, так как половина прусской армии была уже разбита. Во втором случае Наполеон мог располагать превосходством в силах, тем более, что Веллингтон направлял на не оправдывающие себя второстепенные цели несообразно большую часть войск. И здесь шансы могли бы быть высоки. Но они понижались и у Вавра, и у Ватерлоо, если бы в одном случае Блюхер, а в другом Веллингтон явились на выручку товарища по оружию, которому угрожал Наполеон. Блюхер доказал, что он был на высоте этой задачи. Но чтобы Веллингтон при наличии малейшей угрозы оставил главную коммуникационную линию на Брюссель и Антверпен без непосредственного обеспечения, — это было сомнительно: и Гнейзенау тогда в этом весьма сомневался. Таким образом, марш на Вавр скорее обещал успех.
Переправившись 15 июня у Шарлеруа через Самбру, Наполеон поставил себе трудную задачу разбить Блюхера и Веллингтона. Победой у Линьи 16 июня он не уменьшил, а еще увеличил затруднения. 17-го он поставил успех под большой знак вопроса тем, что выделил Груши с доброй третью боевых сил для преследования Блюхера, 5 000 чел. бесцельно оставил стоять у Флерюса и только немного более чем с половиной всей армии искал решения против Веллингтона.
В течение дня 16 июня Веллингтон располагал сначала незначительными силами, но затем понемногу собрал достаточные силы для того, чтобы отбить атаку Нея, и к вечеру находился с большей частью своих войск у Катрбра. Получив известие об отходе пруссаков, он к полудню 17 июня также начал отступление, но, получив обещание поддержки на следующий день по крайней мере одним прусским армейским корпусом, он вновь остановился у Мон-Сен-Жана. Отрядив 16 000 чел. к местечку Хал и выделив другие отряды, он располагал к вечеру всего 62 000 чел., создавая таким образом незаслуженное превосходство своему противнику, насчитывавшему 70 000 чел. Авангард последнего подошел на близкое расстояние, главные же силы были глубоко эшелонированы за селением Женап.
Разведанная еще ранее позиция к югу от Мон-Сен-Жана, вдоль дороги Брен-л'Алед — Оэн (схема 33), имела достаточный обстрел. Узкий гребень высот представлял укрытие для задержанных позади частей. Несколько выдвинутых вперед ферм массивной постройки усиливало фронт. Веллингтон хотел дать здесь «оборонительный бой». Наполеон, одержавший все победы, за исключением Бородина и Ганау, посредством охвата одного из флангов или посредством захвата естественных путей отступления, или посредством обоих методов вместе, здесь пожелал применить чисто фронтальную атаку. Он решил одолеть противника, располагавшегося перпендикулярно к своему пути отступления, не посредством «маневра», а только силой атаки, превосходством французского солдата. Решение должна была дать упорная воля. У Наполеона была только одна забота: как бы презренный противник не уклонился. Сначала нужно было развернуть армию, которая была глубоко эшелонирована: грунт по сторонам дороги размок. На это ушло все утро 18 июня. Только к 11 часам по правую сторону Брюссельской дороги развернулись четыре дивизии Эрлона, а по левую — три дивизии Рейля; позади них были, в качестве резерва, Лобау, гвардия и резервная кавалерия. Почин должен был быть сделан взятием фермы Угомон. Для выполнения этого назначена была левофланговая дивизия Жерома. Она не смогла выполнить своей задачи даже при помощи большей части соседних дивизий Фуа. Еще в конце боя часть обороняющихся удерживалась в горящей ферме. Было невозможно выжидать конца этого безнадежного боя, так как уже приходили донесения о двигающихся к правому флангу пруссаках, хотя до них еще оставалось большое расстояние. После недостаточной артиллерийской подготовки Эрлон перешел в наступление четырьмя дивизионными колоннами, имея в каждой колонне едва один батальон по фронту и семь или восемь в затылок: атака велась поэшелонно с левого крыла, восточнее Брюссельской дороги. Правый эшелон (Дюрют) оказался остановленным у Смоэн, Ля-Э и Паплот, половина левого (бригада Кио) была задержана у Ля-Э-Сент. Только два с половиной эшелона достигли главной позиции. Ряды солдат, уже поредевшие от артиллерийского огня, встречаются частыми залпами английской пехоты. Беспомощные массы напрасно пробуют развернуться, чтобы выдвинуть на фронт больше ружей и больше атакующих солдат. Противник бросается на их фланги в штыки и с обнаженными шашками; они вынуждены отойти. Позади, в укрытой лощине, делается попытка привести в порядок остатки войск. Дюрют продолжал драться и, наконец, после боя с переменным успехом, утвердился в Паплот, Ля-Э и Смоэн. Кио тоже не прекратил атаки на Ля-Э-Сент. Но время не ждало. Пруссаки приближались. Сначала кавалерия Дюмона и Сюберви, затем корпус Лобау были выдвинуты против угрожающей фланговой атаки. Тем временем противник, находившийся на фронте, должен был быть отброшен. Что не удалось пехоте, должна была сделать кавалерия. Мило, Лефебр, Гюйо и Келлерман один за другим обрушивались на неприятельский центр. Карре рассеиваются, кавалерия атакует. Но, несмотря на величайшее геройство, 9000 кавалеристов не могли ни отбросить всю английскую армию, ни оказать ей продолжительное сопротивление. Находившемуся во главе кавалерийской массы Нею слишком поздно пришла мысль закрепить первые же успехи пехотой. Привлекается единственная из семи дивизий передовой линии — еще не израсходованная дивизия Башлю из корпуса Рейля. Вместе с частями Кио ей удается занять Ля-Э-Сент. Но судьбу французской кавалерии нельзя уже изменить. Она должна отойти в полном расстройстве, как перед этим отошла пехота.