К сожалению, он ничего не знал об измышлявшихся против него планах. Иначе, может быть, он сосредоточил, бы свою армию за рекой Сейль, атаковал левый фланг немцев у Верни и обошел бы прекрасную фланговую позицию {42} в то время, как немцы на фронте все еще ждали бы отчаянных атак воскресшего Нея и старой гвардии. Ничего не подозревая о приписываемой ему геройской роли, Наполеон отказался от своего оборонительного сражения как только вдали показались головы неприятельских колонн, и 12-го отошел на новую позицию, которая, справа упиралась в реку Сейль у Маньи и через Пельтр и Коломбей достигала Мозеля у Шиель.
Марши немцев 11-го и 12-го были бесполезны. Напрасно войска правого фланга стягивались по дурным дорогам под проливные дождем; тесно сосредоточенные, они не находили ни пристанища, ни продовольствия, терпели во всем недостаток. Но эти неприятности меркли, перед тем обстоятельством, что задерживались обходные марши 2-й армии, от которых как раз зависел конечпый результат. Только 10-й корпус, по крайней мере, одной дивизией, продвинулся до Дельме. Все остальные корпуса осталась еще далеко позади. 13-го, впрочем, снова возобновляется движение к Мозелю. 3-й корпус продвигается по большой Понт-а-Муссонской дороге до Бюши, 9-й — до Херлингена но уже 14-го первый делает снова остановку головой у Лувиньи, а последний — у Люппи, давая возможность 12-му корпусу дойти до южнее расположенного Сольна (схема 75). От надежды на неприятельскую атаку люди не так-то легко освобождаются, и теперь они были склонны думать, что противник отошел под батареи Меца лишь с той целью, чтобы тем самым приобрести лучший разбег для нового прыжка вперед. Этот прыжок, как полагали, последует в южном направлении на Шато-Сален. Здесь он наткнулся бы у пересечения с дорогой Саарбрюкен — Понт-а-Муссон на сосредоточенные на сильной позиции 3-й, 9-и и 12-й корпуса, которые с тыла и с флангов могли быть, поддержаны 2-м, 4-м и гвардейским корпусами, в то время как 1-я армия, которая с 13 августа 1-м и 7-м корпусами перешла Немецкий Нид, а 8-м дошла до него, приняла бы на себя задачу Блюхера при Ватерлоо. Роли поменялись бы, если бы неприятель повел атаку в избранном раньше направлении вдоль дороги Мец — Саарбрюкен.
Теперь уже ожидание неприятельской атаки не казалось совершенно неоправданным. Немецкая кавалерия, которая 12 августа своими разъездами достигла Мозеля, донесла, что вдоль его левого берега на железнодорожном участке Фруар — Мец следуют длинные эшелоны на коротких расстояних и что в этих поездах должны были находиться войска канроберовского корпуса. Нельзя было допустить, чтобы армейский резерв — зерно, около которого должна была сформироваться армия в Шалоне, — подвозился к Мецу лишь для того, чтобы оказаться заключенным в крепость вместе с другими корпусами Рейнской армии или чтобы, едва высадившись из вагонов, предпринять вновь мучительный отход к Шалону, откуда он только-что поспешно прибыл. Эти перевозки должны были иметь особое значение. Идея атаки становилась возможной; противник усиливался, а немцы сами себя ослабляли. Если правофланговая колонна 2-й армии стала бы продолжать свой путь к Понт-а-Муссону, то 1-я армия мало-помалу сделалась бы изолированной, и Наполеон, конечно, мог придти к мысли использовать совершенно пустое пространство между Мозелем и Нидом для атаки своими 174 000 чел. на повисший в воздухе правый фланг 1-й армии.
Обходное движение 2-й армии (схема 76) не должно было приостанавливаться, но правофланговой колонне следовало дать иное направление. Как можно раньше, насколько позволяла это недостаточная сеть дорог южнее Меца, 3-й корпус должен был бы, чтобы захватить возможно больше переправ через Мозель, свернуть с большой дороги и взять направление на Шампей или Арри, 9-й корпус — на Корни. К этому могли потом почти непосредственно примкнуть: 7-й корпус по дороге на Панж, 8-й, двигавшийся на Курсель и Теншен, 1-й, двигавшийся на С.-Барб и Ври, и 1-я и 3-я кавалерийские дивизии, продвигавшиеся вперед вдоль Мозеля. Тогда всякий раз было бы под рукой 5 корпусов, чтобы разбить любую наполеоновскую атаку, с каким бы количеством корпусов она ни предпринималась, но, с другой стороны, всегда сохранялась готовность задержать противника, если бы он возымел мысль отступить дальше. Другими словами: в то время как 2-я армия обходит правый фланг противника, 1-я старается удержать его с фронта и при этом может быть поддержана правым флангом 2-й армии. Если бы такое развертывание производилось и после того, как 1-я армия была уже свободна от задачи бокового прикрытия южнее Меца и ей дано было направление на фронт неприятельской позиции, т. е. с 10 августа, то к 13-му 2-я армия достигла бы Мозеля и было бы установлено первое соприкосновение с противником на позиции Маньи — Шиель.
Уже давно, когда еще немцы готовились к большому сражению на Ниде, Наполеон был занят мыслью, вопреки императрице-регентше, министерству, парламенту и общественному мнению, вновь осуществить отход к Шалону. При Дьелуаре и Понт-а-Муссоне показались «uhlans», {43} которые, казалось, ясно возвещали: скоро вся неприятельская армия пойдет через Мозель, — и тогда стояние на месте будет равнозначно окружению. Но осуществление отхода, хотя и признанного необходимым, должно было вызвать в Париже бурю негодования, избежать которого было бы настоятельно необходимо. Поэтому император сложил с себя верховное командование и передал его вечером 12-го Базену с поручением немедленно приступить к отходу. Это была разумная мера. Решением о лишении себя командования император полностью отвечал чувствам народа, а что назначение Базена в редакциях бульварных листков встретит полное одобрение, — это можно было предвидеть. Но с этим прекращались не все затруднения.
Если бы новый полководец выполнил повеление своего властителя и сумел благополучно доставить армию к Вердену, через Маас и к Шалону, он подвергся бы всеобщему осуждению, был бы заклеймен именем изменника и погиб бы навсегда, поскольку он с легким сердцем покинул на волю судьбы восточный оплот страны. Одинаковая судьба ожидала его, если бы он, испугавшись отступления, остался в Меце и был в нем заперт. Ибо тогда он преступно упустил бы возможность соединить свою армию с армией Мак-Магона в целях создания непобедимой боевой силы. Базен мог рассчитывать на смягчающие обстоятельства лишь в том случае, если бы он, после блестящего сопротивления, был вынужден превосходным врагом или к отходу на Верден, или к возвращению в Мец. Запереться же в Мец без борьбы казалось едва ли не позорнее, чем, обратившись как бы в бегство, отойти через Маас к Шалону. Сражение было бы неизбежно. Что оно будет иметь место, об этом Базену не нужно было заботиться, раз он приступал к движению на Верден.
6 августа немцы уже сражались южнее реки Саар. Эта река отстоит от Мозеля между Диденгофеном и Фруаром на 40 — 80 км. В течение семи дней это пространство во всяком случае должно было быть пройдено. Головы неприятельских колонн без сомнения уже достигли Мозеля и в ближайшие дни перейдут реку. Таким образом, немецкая армия стоит на Мозеле выше Меца, французская — у Меца и большей частью на правом берегу. Последняя может отступать по одной дороге или разделиться по 2 — 3 дорогам, и все же колонны будут слишком длинными, чтобы врагу нельзя было их настигнуть. Удастся ли, по крайней мере в первые дни, миновать преследующего врага, чтобы вблизи Вердена занять позицию, отбить непосредственно наседающего противника и выиграть необходимое время для перехода через Масс, — это было в высшей мере сомнительно. Много вероятнее, что на полдороге между крепостями дело дойдет до боевого столкновения и что французы под давлением превосходных сил или будут окружены, или оттеснены на север к люксембургской и бельгийской гранцам. Но тогда уже окончательно Базен станет изменником, и погибнет не только он, но и Франция. Затруднения велики; они делались еще более серьезными от того, что маршал совсем не знал, как организовать марш от Меца к Вердену с 164 000 чел. и со всеми необходимыми для них лошадьми, орудиями и повозками. Так же мало он мог дать себе отчет, как он произведет атаку с этой армией или как он примет и будет вести бой, если сам будет атакован. В противовес опасностям, связанным с отходом к Вердену, Мец с С.-Кантеном {44}, господствующим над всей местностью, соблазняли его остаться. Нет даже нужды допускать тотчас же окружение; на сильной, опирающейся на крепость позиции Базен надеялся в ближайшее время оказать превосходному врагу победоносный отпор. Даже если он и не удастся, все-таки будет еще время или перейти к обороне, или отойти к Шалону. Базен должен был принять то или иное решение, но в конце каждой дороги, какою бы он не пошел, уже виднелся смертный приговор изменнику. Среди мрачных раздумий и бесконечных сомнений он был встревожен вестью: «Понта-а-Муссон занят 10 000 чел. (19-я дивизия)». Итак, неприятель собирается перейти Мозель.
Одно теперь очевидно: на правом берегу Мозеля французская армия не смеет оставаться; она должна во всяком случае перейти на левый берег, на плато между Гравелотом и Марс-ля-Туром. Но, придя сюда, наткнется ли она на отдельные неприятельские колонны и сбросит их обратно в Мозель, или же соединенными силами будет продолжать движение на Верден, или, наконец, опершись на Мец, будет ждать атаки врага, — все это покажет обстановка. Утро 14-го предназначается для выступления.
Как выполнить переход на левый берег, Базен мог обдумать беспрепятственно. Многочисленный штаб был во всяком случае к его услугам. Но все до сих пор совершенные ошибки были приписаны одному ему: он своими диспозициями якобы вносил только путаницу и неудачи в походное движение. И хотя сам маршал и не был особенно силен в сочинении приказов на походные движения, все же он надеялся лучше выполнить это дело, чем прикомандированные к нему стратегические сотрудники.
Добрый совет, которого он в эти дни был лишен, впоследствии высказывался слишком часто. Пять дорог через Марс-ля-Тур, Френ, через Конфлан, Этэн, через Бриэ, через Фенч и через Диденгофен предоставлялись в его распоряжение, чтобы он мог поспешно исчезнуть со своими пятью корпусами. Это было бы бегством, которое принесло бы с собой для него вечный стыд и срам, развеяло бы по ветру его армию, подвергло бы ее отдельным поражениям и, вероятно, привело бы ее, в лучшем случае в виде отдельных обломков, к Щалону и только увеличило бы там беспорядок.
Базену, который считал сражение неизбежным и для такого сражения хотел сосредоточить всю армию, не пришлось выслушивать подобных советов. Он решил на первых порах воспользоваться только двумя южными дорогами через Марс-ля-Тур и Конфлан, одной для трех, другой для двух корпусов (схема 78). К несчастью, обе эти дороги до Гравелота совпадают. И вот все пять корпусов с их обозами и со всем, к ним относящимся, должны были двинуться в путь единственной чудовищной колонной. Невыполнимость этого сказалась скоро. В затруднительном положении обнаружили, однако, еще одну узкую, крутую, глубоко врытую и лишь относительно пригодную дорогу, которая через Пляппвиль, Лесси, Шатель-Сен-Жермен и Мальмезон выводила на Конфланскую дорогу. При дальнейшем розыске нашли, что с большой дороги Вуаппи — Бриэ у С.-Прива или Аманвиллера можно свернуть на Донкур. Пользуясь этими тремя дорогами, французская армия в течение 15 августа, хотя и жертвуя частью своих обозов, могла бы еще собраться между Марс-ля-Туром, Донкуром и Гравелотом с тем, чтобы атаковать, уходить или защищаться. Но к этому же дню 2-ю армию, которая должна была 18-го достигнуть Мозеля, можно было ожидать южнее дороги Гравелот — Марс-ля-Тур. Самое позднее 16-го могло произойти сражение, в котором 1-я армия могла принять ощутительное участие, выступив из-за Мозеля, ниже Меца. Но ни та, ни другая стороны своевременно не явились на свидание. 2-я армия не пришла, так как Мозеля она достигла не 13-го, а 15-го; французская армия, наоборот, стояла на месте, так как она задержалась на правом берегу Мозеля.
Генерал фон-дер-Гольц с 26-й пехотной бригадой был выдвинут впереди фронта 7-го корпуса к Лакенекси (см. схему 77). Когда около полудня кавалерия донесла ему, что французы готовятся очистить позицию Маньи, Шиель и отойти за Мозель, он понял необходимость по возможности задержать противника и дать время подойти отставшей 2-й армии. Нельзя было терять ни минуты, так как 2-й корпус, составлявший правое крыло, и 4-й корпус, составлявший левое крыло французского расположения, уже исчезли: первый южнее форта Келё за Сейль и второй через остров Шамбьер за Мозель; центр — 3-й корпус и гвардия — также уже начал бы свой отход через город, если бы ему не помешала полная закупорка улиц обозами всех видов. Отправив донесение своему командиру дивизии и известив штаб 1-го корпуса, генерал фон-дер-Гольц в 3 ч. 30 м. пополудни со своими семью батальонами, тремя эскадронами и двумя батареями двинулся против центра неприятельского расположения у Коломбея. Вальерский ручей был перейден, и пункт этот занят авангардом. Но дальнейшему продвижению вперед помешали развертывавшиеся на плато на том берегу значительные силы противника. 2-й французский корпус при приближении прусской бригады развернулся, дивизия Кастаньи (2-я) беглым шагом вернулась в свои старые окопы против Коломбея. Слева примкнула дивизия Аймара (4-я) до Вальерского ручья между Ванту и Нуйи, справа дивизия Метмана (3-я), правый фланг прикрыла позже дивизия Монтодона (1-я) севернее Грижи фронтом на юго-восток. Гвардия заняла позицию западнее Борни. Базен допустил все эти передвижения, но приказал ограничиться обороной, ни шагу не делая далее, и отойти, как только это будет возможно.
Против подавляющих сил противника бригада Гольца, естественно, многого достигнуть не могла. Но мало-помалу, с часа на час по всем дорогам подходили подкреплония: бригада Фалькенштейна (2-я) 1-го корпуса от Мозери через Монтуа, полубригада Мемерти (3-я) от Ретонфея через Нуассевиль; обе они заняли позицию от Ля-Планшетт до Ловальера и оттуда удлинили ее до Нуйи. 25-я бригада прибыла через Куэнси для непосредственного подкрепления бригады Гольца, так что вся 13-я дивизия, поддержанная корпусной артиллерией, заняла пространство между Ля-Планшеттом и Коломбеем, в то время как 23-я бригада вступила в бой южнее этого пункта, 27-я южнее Куэнси держалась в резерве, и, наконец, поздно вечером авангард 18-й дивизии от Орни через Мерси-ле-О продвинулся до Грижи. Части войск, уже вступившие в бой, отнюдь не выжидали развертывания сил, продолжавшегося много часов. Каждое вновь прибывающее подкрепление давало толчок к новой атаке и дальнейшему продвижению вперед. Таким образом, французы в центре были оттеснены до Борни, на флангах — до Грижи и Белькруа. Продвинуться дальше было для немцев уже невыполнимо. Их левый фланг находился в непосредственной близости к форту Келё, и только наступающая темнота и собственные войска помешали ему обстрелять своими орудиями позицию 7-го армейского корпуса.
Между тем, дальше на севере разгоралось второе сражение. На зов артиллерийской канонады генерал Лямиро перевел обратно из-за Мозеля свой 4-й корпус, одну дивизию оставил в форте С.-Жюльен и с двумя другими занял свою прежнюю позицию, простиравшуюся от Вальерского ручья через Мей до Виллер л'Орм. Для войск 1-го армейского корпуса южнее района Нуйи, образовавших правый фланг прусской позиции, казалось неминуемым, что вытянувшийся фронт французов между Мей и Виллер-л'Орм, совершая захождение вправо, выдвинется вперед, пересечет район Нуйи, Сервиньи, врежется в правый прусский фланг и охватит всю боевую линию, увлеченную горячим боем. Не было хотя бы относительно достаточного количества пехоты, чтобы встретить такую угрожающую атаку. Оборону фланга пришлось вверить продвинувшейся вперед артиллерии. Некоторые батареи были расположены у Пуа и Сервиньи, большая же часть на высотах по обе стороны у Нуассевиля, а прибывшая между тем полностью бригада Мемерти получила задачу во всяком случае удержать, территорию у Нуйи. Позднее была выслана вперед через Сервиньи 1-я бригада, прибывшая из Теншена. 1 -я была подтянута до Нуассевиля, а батареи переведены от Пуа на высоты у Фальи. Все эти распоряжения, сделанные для того, чтобы предупредить угрожавший охват, оказались ненужными. Генерал Лямиро не для того поторопился возвратиться через Мозель, чтобы атаковать противника или причинить ему какую-либо неприятность. Он думая лишь о том, чтобы вновь занять свою старую позицию Мей — Виллер л'Орм и удержать ее за собой, чтобы защитить не готовый еще форт С.-Жюльен и воспрепятствовать противнику занять высокий правый берег Мозеля, с которого можно было увидеть лагерь значительной части французской армии между Мецом и Вуаппи. Так как 4-я и 1-я бригады 1-го прусского армейского корпуса подошли слишком поздно вечером, чтобы предпринять еще атаку против 4-го французского корпуса, то сражение на обоих северных флангах ограничилось бы артиллерийским состязанием, если бы не были испробованы повторные атаки немногих рот на Мей — ключ сильной позиции Лямиро, — атаки, в конце концов, естественно, отбитые. Столь дешевыми результатами французы, хотя и отступившие с темнотою, настроили себя на некий победный лад, причем это настроение едва ли разделялось солдатами. Войска, которые после кровавого боя должны предпринять утомительный отход, чувствуют себя не победителями, а побежденными. Дух корпусов, которые до этого времени считались свежими, был этим сражением не поднят, а понижен. Навстречу новым боям они шли без уверенности в победе.
Немцы достигли своей цели. Отход не менее чем трех французских корпусов был задержан по крайней мере на 24 часа. Не 15-го и даже не 16-го сосредоточится французская армия у Марс-ля-Тура и Гравелота.
Гораздо более значительными могли бы быть результаты, если бы армейское командование при первых сведениях об отходе противника двинуло вперед всю 1-ю армию и вечером заняло приблизительно ту позицию, на которой находились французы утром. Из этого само собой вытекла бы решительная атака через Мозель ниже Меца. Однако, армейское командование было далеко от подобного движения вперед. Наоборот, в течение сражения оно неоднократно, последний раз вечером, посылало приказания прекратить сражение и возвратиться на прежние позиции. Но командиры 7-го и 1-го армейских корпусов, фон-Цастров и фон-Мантейфель, находили для себя невозможным выполнить эти приказы. Они имели право подвергать свои войска потерям, связанным с трудной атакой, но не более тяжким потерям, сопровождающим отступление. Солдаты должны были быть укреплены в своем доверии к самим себе и к командирам, но отнюдь не расшатаны. Генерал фон-Мантейфель все же согласился отойти, по крайней мере ночью, но генерал фон-Цастров остался в боевой готовности на занятых позициях и отошел лишь тогда, когда французы исчезли с правого берега.
Если сражение при Коломбей — Нуйи в результате не могло дать ничего другого, то, конечно, оно с очевидностью выяснило бесцельность расположения частей возможно более узким фронтом, с возможно большей глубиной и с возможно более сильными резервами. Из узкого фронта могли быть двинуты вперед лишь слабые авангарды. Для оказания поддержки войска могли быть подтянуты лишь мало-помалу. Сосредоточенным массам оказывали раньше безусловное доверие, а теперь видели себя вынужденными атаковать мелкими частями и тончайшими линиями и притом атаковать крепкие позиции и превосходные силы. Наступил даже момент, когда противник, которого хотели отбросить назад, развернулся на более широком фронте и сам угрожал опасным охватом. Резерв, который должен был бы видеть свою задачу в противодействии такой опасности и сам должен был бы перейти к охвату, считал, что он слишком далеко расположен, чтобы еще 14-го быть в состоянии оказать помощь. В ближайший день 8-й армейский корпус имел в виду приступить к движению, но не для того, чтобы удлинить собственный правый фланг и охватить левый фланг неприятеля, а для того, чтобы новыми массами подкрепить фронтальную атаку, которая обрела, уже свой конец у укреплений Меца.
Так как французы отошли на запад, а немцы на восток, то между ними образовалась все возрастающая пустота (см. схему 75). Этому нездоровому состоянию приказ Мольтке должен был положить конец; он понудил бы 1-ю армию вернуться назад на победоносно добытые позиции, а затем, вероятно, и дальше через Мозель. Между тем, король в сопровождении свиты выехал вперед. С высоты у Фланвиля было ясно, что поле по эту сторону Меца было пусто. По ту же сторону, в долине Мозеля, поднимались столбы пыли, тянулись около С.-Кантена и вытягивались на плато у Гравелота. Было ясно: неприятель уходит по дороге на Верден. Головные части колонны в 100 000 чел., которые вчера дрались у Коломбея, может быть, пройдут вперед на длину перехода, но хвост вечером еще будет у Меца, и пройдут еще дни, пока эта колонна и уже несколько подавшиеся вперед части французских войск окажутся продвинутыми от Мозеля до Мааса и далее за него. Неприятелю надо помешать в исполнении его марша. Он должен быть принужден остановиться и принять бой. Наиболее простое и надежное средство достигнуть этой цели сводилось к тому, чтобы приказать 1-й армии переправиться через Мозель ниже Меца, 2-й — выше Меца, а задачу наблюдения Меца с востока предоставить 2-му корпусу (ср. схему 79). Но от такого способа пришлось отказаться, так как не представлялось возможным возлагать на 1-ю армию ту вполне самостоятельную задачу, какая была возложена на нее вначале. Поэтому задача преследования легла главным образом на плечи 2-й армии. За ее правым флангом должны были следовать два корпуса (7-й и 8-й) 1-й армии. На 1-й корпус возлагалась задача наблюдать восточный фронт (ср. схему 78).
На французской стороне 14 августа отход был проведен настолько хорошо, насколько это было возможно при общем незнании того, что должно было произойти, при беспомощности и беспорядке, при закупоренных и загруженных дорогах. Только глубокой ночью на 15-е последние части передовых корпусов достигли указанных им пунктов. Таким образом, кавалерийские дивизии Валабрега (2-й корпус), Фортона (1-я резервная кавалерийская дивизия) и дю-Барайля (3-я резервная кавалерийская дивизия) стояли теперь у Вионвиля, Гравелота и Мальмезона, 2-й корпус (2½ дивизии) — вдоль большой дороги между Розерьелем и Лонгвилем, 15-й корпус отсюда — вдоль железной дороги до Вуаппи (схема 78). Рано утром 15-го должны были проследовать дальше: Фортон — к Марс-ля-Туру, дю-Барайль — на Донкур, 2-й корпус —на Резонвиль, а как только 6-й начнет сюда продвигаться, то далее к Марс-ля-Туру. В освободившиеся места лагерного расположения устремились: гвардия на Лонгвиль и Мулен,.3-й корпус — на Пляппвиль и Деван-ле-Пон, 4-й — на Вуаппи и восточнее до Мозеля. Впрочем, эти три корпуса получили приказание тотчас же двинуться дальше, но закупорка путей и полное изнурение войск помешали выполнению этого. Только гвардия вечером могла расположиться на высотах Гравелота позади 6-го корпуса. Двум дивизиям 3-го корпуса удалось через Пляппвиль протолкнуться до Верневиля и Ля-Фоли. Обе другие дивизии, так же как и 4-й корпус, в течение ночи на 16-е оставались еще в долине Мозеля. Этих пяти дивизий приходилось дожидаться, прежде чем могла быть предпринята атака или продолжено движение на Верден. Итак, своим хвостом французская армия оставалась еще у Меца, а головой она была принуждена к остановке раньше, чем это имелось в виду.
Уже за несколько дней Мольтке напоминал 2-й армии о посылке масс кавалерии для разведки на левый берег Мозеля. Только дивизия Рейнбабена (5-я кав. дивизия) и 3-я гвардейская кав. бригада были использованы соответствующим образом, хотя и с опозданием. Остальные две и две трети дивизии остались позади, чтобы быть налицо при заключительной атаке в ожидаемом сражении у Нида или у Меца.
Разъездами было установлено, что французские биваки между Маньи и Шиель 13-го оставались без изменения. В подтверждение этих донесений немец из Меца принес известие, что до вечера 13-го не было никакого движения французов в западном направлении. 14-го августа около полудня разъезды нашли дорогу Мец — Верден у Вионвиля свободной далеко в обе стороны. Рано утром 15-го полковник граф Гребен, который с несколькими эскадронами и одной батареей проник вдоль правого берега Мозеля до района севернее Оньи, обстрелял неприятельские лагери, расположенные на правом берегу между Лонгвилем и Муленом.
На 15-е Рейнбабен получил приказ достигнуть дороги Мец — Верден. После высылки бокового охранения и различных частей для связи из 36 эскадронов осталось всего шесть, которые с одной батареей под начальством генерала фон-Редерна достигли района Марс-ля-Тура. Батарея вступила в перестрелку с батареями дивизии Фортона. Редерн мало-помалу получал подкрепления от отрядов, которые были привлечены артиллерийской канонадой. Но прежде чем дело дошло до атаки, французская кавалерия отошла назад к Вионвилю. В силу этого 2-й корпус остался стоять у Резонвиля и соединился здесь с 6-м корпусом, правый фланг которого доходил до С.-Марселя, в одну огромную массу, в которую входила и гвардия, прибывшая вечером к Гравелоту. Эти детали, конечно, для немецкой кавалерии были неуловимы, но она могла установить, что большие неприятельские силы у Резонвиля и восточнее приостановили свое движение по дороге Мец — Верден. Севернее этой дороги разъезды наткнулись на сильную кавалерию, за которой пехота непосредственно еще не следовала. Картина могла бы быть дополнена, если бы 1-я армия при посредстве разъездов ниже Меца, на левом или на высоком правом берегу Мааса, установила, что от французской армии оставалось между Мецом, С.-Кантеном и Пляппвилем. Но и без этих разведок достоверно выяснилось, что французская армия в ее движении к Вердену не выдвинулась еще за линию Вионвиль — Мальмезон. Ее масса находилась между этими пунктами и Мецом. 16-го она, несомненно, еще продвинется вперед, пройдет до Марс-ля-Тура и западнее; но большой перемены ожидать уже не приходится. Если некоторые части уйдут по дороге на Бриэ, это лишь ослабит французские силы для боя.
Мольтке уже 14-го августа напоминал о необходимости продвигаться на левом берегу Мозеля крупными силами против путей, связывавших Мец и Верден, а 15-го телеграфировал: «Преследование по дороге Мец — Верден важно». Едва ли уже было нужно, чтобы вечером 15-го было еще прибавлено: «Плоды победы (14-го) должны быть пожаты энергичным наступлением 2-й армии на дорогу из Меца в Верден как через Френ, так и через Этэн» и далее: «Соответственно нашим взглядам решение кампании заключается в том, чтобы отходящие от Меца главные силы врага отбросить к северу».
Относительно того, что предстояло 2-й армии делать 15-го днем (схема 79), не могло быть сомнений. Французская армия, правое крыло которой сегодня стоит у Вионвиля, а завтра будет стоять у Марс-ля-Тура или несколько западнее, должна быть отброшена к северу. Для этого необходимо было охватить правый, а при возможности и незнакомый еще левый фланг, первый оттеснить от Вердена, второй — от Меца. Чтобы достигнуть этой цели, надо было использовать все находившиеся вблизи корпуса и воспользоваться всеми возможными переправами на Мозеле как существующими, так и вновь устроенными. Из шести корпусов 9-й корпус 14-го головой продвинулся до Пельтра к полю сражения, 3-й находился у Лувиньи, Из 10-го корпуса 20-я дивизия находилась у Понт-а-Муссона, ядро 19-й дивизии — у Тиокура, полубригада Линкера — у Новеана. Гвардейский корпус, расположенный у Дьелуара, выдвинул свой авангард через Мозель до Ле-Катр-Вана, 4-й корпус должен был в этот день пройти в Марбах, 12-й — к Номени, 2-й — к Гану-сюр-Нид. Этим определялось дальнейшее движение для 9-го корпуса — через Корни и Арс к Гравелоту, для 3-го — через Арри к Вионвилю, для 10-го с следующим за ним 12-м — от Тиокура к Марс-ля-Туру, для гвардии и 4-го корпуса — на Ганнонвиль и Латур. Корпуса находились, конечно, в очень различных удалениях от своих конечных пунктов. Однако, в полдень 15-го могли еще продвинуться: 9-й корпус в окрестности Корни, 3-й — на ту сторону Мозеля, 10-й — за Тиокур, гвардейский корпус до Флирея. 16-го, во всяком случае, три корпуса вошли бы в соприкосновение с противником; за ними 7-й, 8-й, 12-й и 4-й следовали бы в качестве резервов. Конечно, резервы не были бы столь сильными, если бы 1-я армия стала обходить Мец с севера. Но тогда в атаку, и притом сокрушительную атаку, двинулись бы не четыре, а семь корпусов.
Задача 2-й армии ясна. Директива Мольтке сводится к тому, чтобы продвигаться к двум ведущим из Меца к Вердену дорогам. Где на этих дорогах находится противник, это было установлено кавалерией настолько хорошо, насколько это возможно при подобных обстоятельствах.
Ошибочно думать, что на войне донесениям кавалерии придают значение или хотя бы охотно их получают. Высший начальник обычно создает себе то или иное представление о друге и недруге, причем главную роль в эом играют личные желания. Если прибывающие сведения окажутся совпадающими с этими представлениями, то они принимаются с чувством удовлетворения: если же они противоречат им, то отбрасываются как совершенно ложные и служат лишь подтверждением, что кавалерия вновь ничего не сделала. 2-я армия при ее наступлении от Саара к Мозелю свою задачу обойти врага выполняла лишь как побочное дело; ее главное внимание было устремлено на то, чтобы подготовиться к невероятной атаке со стороны врага. Теперь, когда подошли к Мозелю, противник уже не мог ускользнуть и должен был принять сражение. Но 2-я армия оставляет его без внимания; она, занята другим врагом, который должен с неестественной поспешностью уйти с Мозеля к Маасу и которого надлежит преследовать, чтобы в конце концов вынудить к сражению на Марне. Донесения кавалерии, конечно, совершенно ложные, покоятся на воображении и желании видеть вещи в темном свете. Сражение 14-го вели не французская армия, не три корпуса, не восемь дивизий или 100000 чел., а слабый арьергард, который после геройского сопротивления против подавляющих сил дошел 15 августа, может быть, только до Резонвиля. Теперь задача 2-й армии — движение к Маасу.