После победы у Шпихерна надо было преследовать. Но понадобилось четыре полных дня, чтобы до некоторой степени распутать гигантский узел и перевести обе армии через Саар. А между тем оттесненный и рассеянный противник получил время, чтобы собраться и, отходя в порядке, оторваться от медлительного преследователя. Хотя при дальнейшем наступлении излишество массирования было ослаблено, все же система узких фронтов и глубокого расчленения, при котором корпус следовал за корпусом, сохранилась. Этой системе в значительной мере приходится приписать ту чудовищную несообразность, что 16 августа из десяти корпусов только один высылается против главной неприятельской армии, а 18-го армия из пяти корпусов предпринимает решительное наступление на неприступную позицию тремя бригадами.
Против такого способа ведения войны выступал Мольтке еще задолго до 1866 г. Он доказывал, что тесно сосредоточенные массы, которые должны дать победу, не могут быть ни размещены, ни накормлены и, что самое дурное, не могут быть передвинуты. Он рассчитал длину походной колонны дивизии, корпуса и нашел, что корпус для подхода к полю сражения и развертывания на нем потребует почти целого дня и может быть введен в дело лишь постепенно, но отнюдь не всеми своими силами, а на второй корпус, следующий за первым, в этот день вообще уже нельзя рассчитывать.
На основании этого Мольтке требовал, по крайней мере, для каждого корпуса отдельной дороги.
Итак, корпуса не должны двигаться по одной или немногим дорогам в затылок друг другу, но должны идти по нескольким дорогам, по крайней мере стольким же, сколько имеется корпусов, причем эти дороги должны идти приблизительно параллельно одна другой.
Величина расстояния между параллельными дорогами зависит от характера дорожной сети, и в культурных странах, по данным опыта, на значительных протяжениях равняется в среднем 7 — 8 км. Армия, состоящая примерно из шести корпусов, должна, следовательно, двигаться по меньшей мере шестью колоннами с интервалами в 7 — 8 км. и иметь ширину фронта около 50 км. Корпус состава того времени, соответствующим образом оснащенный, при ширине фронта в 6 км. может и развернуться, и развить должную огневую силу, попытки преодолеть которую оказались бы бесполезными. Но для быстрого развертывания, как высчитал Мольтке, походные колонны остаются все же слишком длинными, а теперь, при существенном усилении корпусов, даже очень длинными. При длительном движении вперед укоротить их невозможно. При подходе к противнику они должны быть разделены на две или, если возможно, четыре колонны, соответственно делению их на дивизии и бригады; при этом должны быть использованы соседние пути, а если таковых нет, надо пытаться двигаться вперед прямо по местности.
С подобной армией из шести корпусов Мольтке и хотел открыть кампанию 1870 г.: семью колоннами, фронтом в 50 км, перейти реку Саар между Мерцигом и Сааргемюнде, отыскать и разбить противника, который считался более слабым. Когда же обнаружилось, что французская армия могла развернуть в Лотарингии крупные силы и в более короткое время, чем это предполагалось, Мольтке стал ждать завершения развертывания, чтобы на первый раз выступить с восемью или десятью корпусами, обеспечить за собой преобладание сил и большим протяжением фронта обеспечить охват неприятельских флангов. Победа, которой он хотел достигнуть, должна была явиться сокрушительной, а для этого необходимо было не только фронтальное наступление, но прежде всего, как уже было под Кениггрецом, наступление против обоих флангов. Подобные фланговые удары будут облегчены, если противник окажется массированным на узком фронте, расчлененным в глубину и готовым на длительную борьбу. В основном решает все же более широкий фронт, который делает возможным охват и, естественно, предполагает наличие более мощной и многочисленной армии.
Поэтому первая задача полководца — создать себе более крупную армию. Наполеону I выполнить ее было нетрудно, так как он, могущественнейший владыка своего времени, легко мог создавать величайшую армию. Если в течение более длительной кампании он терял полное превосходство в силах, то он создавал передышку, как, например, после Прейсиш-Эйлау или Асперна, вновь доводил свои силы до нормальных размеров, а затем продолжал войну против одураченных противников обычными приемами. Мольтке не располагал столь богатыми источниками пополнения, но он держал имеющиеся у него силы сосредоточенными и достигал того, что, вопреки советам и пожеланиям, обсервационные армии не были выставлены ни на Рейне в 1866 г., ни в Силезии в 1870 г. и что война велась только против действительно существующих врагов, а не против предполагаемых. Это уже само по себе было тем фактором, который существенно содействовал решению кампании, ибо Базен 16 августа едва ли отступил бы, если бы ежечасно не ждал очевидного и большого превосходства в силах со стороны немцев, да он и должен был его ждать. Атаковать противника с фронта и с флангов, располагая более сильной и многочисленной армией, — дело относительно легкое. Однако, все усилия выставить эту численно превосходящую противника армию и сосредоточить ее на одном театре могут не удаться, и тогда полководец, увидев себя перед лицом более многочисленного противника, должен будет, как гласит простой совет, стать более сильным, по крайней мере, в решающем пункте.
Наполеон I осенью 1813 г., когда он имел меньшие силы, определил на фронте этот решающий пункт и собирал к нему все свои, все же еще не малые, силы. Надо было совершить геройскую, нечеловеческую атаку, сокрушающий прорыв. От нее зависит будущее, она должна решить, действительно ли «le monde va tourner encore une fois» {54}. Чудовищная атака срывается, как сорвались многие из ее предшественниц, и теперь совершается неминуемое. Человек, не пожелавший действовать охватом, сам подвергается охвату с двух сторон, сдавливается и окружается; он был бы уничтожен, если бы страх перед ним не открыл «ужасному человеку» заднюю дверь. Одно ясно; кто не желает охватить обоих флангов, может быть сам охвачен таким образом, независимо от того, будет ли он силен или слаб, и кто хочет довольствоваться атакой против одного фланга неприятеля, тот подвергается опасности быть охваченным со стороны другого фланга {55}. Поэтому Ганнибал при Каннах не усиливал центра, но ослабил его на треть по сравнению c неприятельскими силами. В результате получилось, правда, что этот слабый центр был оттеснен назад огромным напором неприятельской массы, но преобладающие над противником фланги карфагенян могли тем легче двинуться вперед, охватить идущие навстречу фланги римского войска и остановить как отход, так и преследование.
Фридрих Великий со своей небольшой армией наталкивался на сильные позиции и широкие фронты. Наступление против них привело бы его к еще более вероятному поражению, чем Наполеона. Он обходил позиции, чтобы обратиться против фланга и даже тыла противника. Противник старался развернуть свои силы к угрожаемой стороне. Король, после удачного выполнения обхода, находил перед собой новую позицию, фронт которой под Колином оказался слишком широким, под Кунерсдорфом слишком сильным, а фланги в обоих случаях недоступными. Под Лейтеном обход также привел к образованию нового фронта, но он оказался столь узким и глубоким, что мог быть, хотя и с трудом, охвачен с обеих сторон. Под Цорндорфом русские, угрожаемые с тыла, просто повернули кругом и создали для атакующего столь же сильный фронт, как и прежний. Главным образом благодаря кавалерии удалось атаковать сначала фронт, а затем один за другим фланги, и после длительной трудной борьбы удалось оттеснить упорного врага. Более решительным было сражение под Прагой, в котором победа достигнута была, главным образом, тем, что левый фланг боевого порядка для осуществления охвата был растянут ценою крайнего разжижения фронта.
Подражать примеру Лейтена и Цорндорфа для миллионной армии представляет некоторую трудность. Выступить в туманное декабрьское утро и с массой в двадцать корпусов обойти неприятельский фланг — не всякому по плечу. Но слабейший, если он не захочет признать наполеоновского положения «побеждает сильнейший» и решится разбить врага, несмотря на его превосходство, может следовать примеру Канн или Праги.
В настоящее время так же, как и при Каннах, центр может быть сведен к линии с немногочисленными поддержками, хотя и с большим количеством патронов, и все же такой центр будет атаковать, как это сделала с большим успехом 18 августа 4-я гвардейская бригада; фланги же так же, как под Прагой, могут удлиниться для сокрушающего охвата, и всегда можно питать надежду, что противник, вроде Теренция Варрона при Каннах, Наполеона под Лейпцигом, Бенедека под Кениггрецом, будет организовывать большую или меньшую массу.
Конечно, нельзя упускать из виду, что противник примет свои меры против таких охватов и фланговых атак. Поэтому современное сражение, еще в большей мере, чем прежнее, сводится к борьбе за фланги. Под Кениггрецом оба корпуса правого австрийского крыла хотели атаковать левый фланг 1-й прусской армии. Они натолкнулись на сопротивление дивизии Франзецкого. Прежде чем оно было сломлено, они сами обнаружили угрозу своему правому флангу со стороны 2-й прусской армии. Они отходят назад, чтобы прикрыть фланг своей армии. Этот фланг обороняющегося оттесняется назад 1-й гвардейской дивизией, которая, в свою очередь, вынуждена уступить охватывающему удару австрийских резервов до тех пор, пока ее не принимает авангард 1-го корпуса; теперь она получает возможность оказать фронтальное сопротивление, в то время как 6-й корпус направляется против правого фланга наступающих австрийцев. Затем в отступательных боях атакует также и 1-я армия с прежней линии фронта фланговым ударом. Подобное происходит и на южном фланге.
16 августа 1870 г. 3-й корпус ударом против фронта и фланга отбрасывает назад 2-й французский корпус. Последний принят гвардией и частью 6-го корпуса. Другая часть последнего, две дивизии 3-го, а также 4-й корпус эшелонами наступают против левого немецкого фланга. Полубригада Лемана, 2-я дивизия и полудивизия Шварцкоппена последовательно принуждают их к отходу. 18 августа представило бы такую же картину, если бы французы на своем правом фланге использовали свои резервы активнее. Но они свели охват и контрохват к фланкированию крайнего фланга саксонцев небольшими французскими частями со стороны леса Жомон.
В этой борьбе за фланги побеждает тот, чьи резервы будут находиться не позади центра, а на крайнем фланге. Однако, они должны быть доставлены сюда не тогда только, когда орлиный взор полководца усмотрит среди бушующего моря битвы, занимающей много квадратных миль, решающий пункт; они должны быть направлены сюда уже во время подхода к полю сражения, со станций высадки, с использованием и железнодорожных перевозок.
Что именно под Кениггрецом произойдет большое сражение с двойным охватом, предвидеть было нельзя, но что 8-й корпус справа, а 6-й слева приведут к решению, — это можно было предвидеть, как только первый перешел саксонскую границу, а последний демонстрировал в направлении Моравии.
Некоторые уверяют, что дело вовсе не должно доходить до таких охватов и до такой борьбы из-за флангов. Противник, мол, соберет свои резервы, этой массой прорвет центр, сведенный к нулю, и этим быстро все закончит. Это был бы план Теренция Варрона, который оказался для него роковым.
Представьте себе опять-таки Кениггрец. Здесь, конечно, не было необходимости сосредоточивать большую часть 1-й армии перед центром австрийской позиции и создавать тем самым мишень для неприятельской артиллерии. Нельзя также оправдать направление части Эльбской армии против фронта. Двух корпусов 1-й армии было бы вполне достаточно, чтобы обеспечить весь фронт за Быстрицей и далее за Бенатек. Остальные корпуса можно было придать Эльбской армии. Если бы потом Бенедек предпринял свой грозный массированный удар против Быстрицы и действительно отбросил назад оба прусских корпуса, то направленные против флангов четыре корпуса с севера, три с юга привели бы к неизбежной катастрофе еще скорее и надежнее, чем это было в действительности.
Немцы шли к Саару и Мозелю с наполеоновской тактикой массированных ударов. В продолжительном, хорошо питаемом бою они намеревались наносить удар за ударом до конечного штурма неприятельской позиции. При Гравелоте они также попытались выполнить это и потерпели полную неудачу. У Сен-Прива глубокие колонны наталкиваются на длинные линии, до которых они не могут достать. В самое короткое время оживает, хотя и в грубой форме, осужденная со времени Иены линейная тактика пехоты и артиллерии. Линия борется против линии, и в этой борьбе побеждает тот, кто образует более длинную линию и может охватить неприятельский фланг. Инстинктивно возвращаются к старому боевому приему, который Фридрих II выразил словами: «Атакуйте их мужественно нашими тяжелыми пушками, засыпайте картечью и затем выигрывайте их фланг».
Назад
Сражения под Бомонод и Седаном
16 и 18 августа не принесли немцам полного успеха. Базен был оттеснен не к люксембургско-бельгийской границе, как хотел Мольтке (там Базен должен был быть уничтожен), а только к Мецу. Правда, укрывшиеся здесь 170 000 чел. можно было считать устраненными от борьбы в открытом поле, но так как для их блокады считалось необходимым иметь около 200 000 чел., то подсчет — в отношении численности — складывался для немцев неблагоприятно.
То, что оставалось у них, а именно (схема 89); 3-я армия с 5½ корпусами (5-й, 6-й, 11-й, 1-й баварский, 2-й баварский и вюртембергская дивизия) и двумя кавалерийскими дивизиями (2-я, 4-я) в окрестностях Нанси, а также вновь образованная Маасская армия из трех корпусов (гвардейский, 4-й, 12-й) и четырех кавалерийских дивизий (гвардейская, 5-я, 6-я, 12-я) к западу от Меца, всего 240 000 чел., должно было продолжать движение на Париж. На пути туда Мак-Магон собрал новую армию около 150 000 чел. из частей, которые или потерпели тяжелое поражение за четырнадцать дней перед этим, или были потрепаны быстрым отступлением, или, наконец, были набраны отовсюду. Эта армия была не в силах оказать наступающей немецкой армии успешное сопротивление, еще менее она могла пробить себе путь через нее до ворот Меца для освобождения Базена. Казалось, ей оставался лишь отход с целью защиты столицы. Не столько усилением гарнизона, сколько угрозой неприятельским флангам Мак-Магон мог помешать окружению большой крепости или, по меньшей мере, оттянуть это окружение на долгое время. Но перед началом отхода Мак-Магон хотел еще удостовериться, не удастся ли Базену прорвать окружающее его кольцо. Если бы это удалось, он считал необходимым во что бы то ни стало двинуться на помощь стесненному товарищу.
С немецкой стороны признавалось необходимым по розможности помешать отходу армии от Шалона к Парижу и оттеснить ее в северном направлении. Для этого Маасская армия своим правым флангом (12-й корпус) должна была наступать вдоль дороги Этэн — Верден к Шалону и 26-го достичь С.-Менеульда, а 3-я армия с выдвинутым левым флангом — в тот же день достичь Витри. Затем с линии С.-Менеульд, Витри намечалась атака против фронта и правого фланга неприятельской позиции, расположенной, как предполагалось, в Шалонском лагере.
Немецкие колонны были еще далеко от этой цели, когда Мак-Магон 21 августа двинулся к Реймсу. Он полагал, что отсюда он сможет поспешить на помощь Базену, а также и во-время попасть к Парижу, не подвергаясь, однако, слишком рано, как это могло быть в Шалоне, атаке подавляющих сил врага. Маршал, как и присутствовавший в главной квартире император Наполеон к этому времени утратили свободу решения. Высшее руководство войной уже давно было предоставлено общественному мнению. Его решения, внушенные прессой и прессой же формулированные, в дальнейшем передавались просто от парламента, совета министров и императрицы-регентши Наполеону, Мак-Магону или Базену. Так была осуществлена примерно за десять дней до этого задержка Рейнской армии у Меца и сохранен оплот восточной границы. Теперь Мак-Магону рекомендовалось быстрое освобождение окруженной в этой крепости Рейнской армии.
Президенту сената Руэ, который лично привез это новое выражение народной воли, маршал представил решительные возражения. Движение армии на восток приведет ее к неизбежной неудаче, раз о намерениях и планах Базена ничего неизвестно. 23-го Мак-Магон отойдет к Парижу, если к этому времени не получится других данных о Базене. Руэ возвратился в Париж, питая наивные надежды путем прокламаций создать благоприятное отношение со стороны народа к движению Мак-Магона. Но едва он тронулся в путь, как пришла телеграмма Базена от 19-го, т. е. дня отхода его к Мецу, заключительные слова телеграммы гласили:
«Я все же рассчитываю взять направление на север и через Монмеди и С.-Менеульд пробиться к Шалону, если этот путь не сильно занят. В последнем случае я пойду на Седан и даже на Мезьер, чтобы достигнуть. Шалона».
На основании этого сообщения, которое никак нельзя было принять всерьез, Мак-Магон решил, что Базен уже находится по дороге к Монмеди, и решился, худо или хорошо, но идти навстречу ему к Стенэ. Вскоре была получена также телеграмма от министра-президента из Парижа, требовавшая соединения с Рейнской армией как настоятельной необходимости.
23-го французская армия двинулась от Реймса к р. Сюип между Донтриеном и С.-Мамом.
Обе немецкие армии, которые в этот день правым флангом достигли района к востоку от Вердена, а левым — С.-Дизье, постепенно узнали, что противник очистил Шалонский лагерь, что он отошел к Реймсу и там занял позицию. Наконец, 25-го была получена посланная через Лондон парижская телеграмма, содержащая слова: «Мак-Магон ищет соединения с Базеном»; эта телеграмма подтвердила ходившие слухи, вскрытые письма и газетные сведения.
Чтобы захватить неприятеля, двигавшегося от Реймса к Мецу через Вузье, Отенэ, Атиньи, Ле-Шен и Бомон, или, может быть, через Ретель, Туртерон и Музон, надлежало не продолжать движения в прежнем направлении, а сделать лучше захождение вправо. 25-го Маасская армия правым флангом (12-й корпус) достигла Домбаля, 3-я армия левым флангом (11-й корпус) достигла почти Витри (схема 90). Следовательно, обе армии могли бы выполнить захождение вправо при очень благоприятных условиях, если бы головами своих колонн они находились приблизительно на линии Домбаль. Витри и каждому корпусу предоставили самостоятельную дорогу. 26-го 12-й корпус, составлявший ось движения, мог бы продвинуться до Шарни, а остальные корпуса могли бы приблизительно достигнуть линии Домбаль, С.-Менеульд, Шалон.
В тот же день немецкая кавалерия установила, повидимому, правый французский фланг у Вузьера и Бюзанси. Отсюда противник мог продолжать свое движение через Маас к Мецу или повернуться против надвигающихся немцев, или, наконец, путем отступления уклониться от столкновения с превосходными силами врага.
Всем этим возможностям можно было бы противодействовать следующим развертыванием сил: два корпуса из блокадной армии от Бриэ и Конфлана наступают на Лонгюйон и Марвиль, 12-й корпус от Шарни к Жамецу, гвардейский корпус вдоль правого берега Мааса, 4-й корпус и два корпуса 3-й армии — между Маасом и Эном, остальные три с половиной корпуса — западнее последней реки; кавалерийские дивизии двигаются перед всем фронтом и в особенности перед левым флангом. Если бы враг вздумал двигаться в направлении на Мец, или наступать между Маасом и Эном, или ждать здесь атаки на благоприятной позиции во всех случаях он оказался бы атакованным с фронта и с одного или с обоих флангов и оттесненным к бельгийской границе. Сомнительным для успеха немцев был бы только случай отхода французов, если бы они отступили так рано, что левый немецкий фланг не предупредил бы неприятеля в Мезьере. Тогда немцам пришлось бы стараться захождением влево или даже полным поворотом налево преградить дорогу для отхода на юг.
Марш-маневр, как он представлен на схеме 90, будучи проведен до 29 августа, т. е. до кануна сражения у Бомона, соответствует директиве, данной Мольтке при других обстоятельствах: «Найти противника и разбить его». В данном случае Мольтке отошёл от подобной идеи, так как для него вопрос сводился, прежде всего к тому, чтобы в ответ на угрозу освобождения Меца от блокады бросить возможно большее количество корпусов. Чтобы достигнуть этого, обе армии должны были с линии Домбаль, Витри узким фронтом отклониться на север (см. схему 89). Такое отклонение на север не обошлось без многократного перекрещивания и нагромождения трех с половиной корпусов на одной дороге. Обозы большею частью пришлось оставить сзади, и притом при такой обстановке, когда прохождение через горную страну как раз делало необходимым обращение к запасам продовольственных транспортов.
Для обеспечения марша и для поддержки кавалерии, выдвинутой к Вузье, Гран-Пре и Бюзанси, 12-й корпус 26 августа был направлен к Варену. Вслед за ним гвардейский, 4-й и оба баварских корпуса двинулись к Домбалю, Никсевилю, Вердену. Остальные корпуса 3-й армии были готовы выступить на следующий день в северо-западном или северном направлении. Если бы противник продолжал свое движение к востоку, то едва ли представлялось возможным настичь его западнее Мааса, не теряя превосходства в силах. Противник мог в два дня достигнуть правого берега реки. Надо было попытаться настигнуть его здесь. По плану Мольтке, к 28 августа в районе Дамвиллер должны были сосредоточиться: 12-й корпус, двигаясь через Дэн, гвардейский корпус через Монфокон, Консенвуа и 4-й через Шарни; два, корпуса блокадной армии должны были быть подтянуты через Этэн и Бриэ к правому крылу, оба баварских корпуса должны были следовать к Азану. В этом случае неприятельская армия после перехода Мааса могла повернуть к Дамвиллеру или продолжать движение на Лонгюйон. В обоих случаях налицо были серьезные данные, что она будет оттеснена к бельгийской границе семью корпусами.
Между тем донесения от кавалерии наводили на мысль, что Мак-Магон приостановил свое движение к Мецу. 28-го семь немецких корпусов у Дамвиллера не найдут перед собой никакого врага. Нужно было попытаться сосредоточить превосходные силы на левом берегу Мааса для сражения на уничтожение. С этой целью корпуса 1-й армии 27-го продвинулись на линию Стенэ, Дэн, Монфокон, Клермон, С.-Менеульд, а 28-го достигли линии Стенэ, Дэн, Бантевиль, Варен, Вьен-ле-Шато, Сернэ (схема 91). Было близко к тому, что и армия, развернувшаяся на линии Стенэ — Сернэ, не встретит перед собой врага.
Подобно тому, как немецкая армия 20-го (см. схему 89) сделала поворот на север против неприятеля, расположение которого не было твердо установлено, также и французская армия инстинктивно повернулась к югу против надвигающегося противника. Генерал Дуэ расположил свой 7-й корпус на позиции восточнее Вузье, фронтом на запад, и по полубригаде выдвинул к Бюзанси и Гран-Пре, 5-й корпус (Фальи) продвинулся 26-го к Ле-Шену, 1-й (Дюкро) — к Атиньи и Семюи, 12-й (Лебрен) — к Туртерону. Немецкая кавалерия, показавшаяся в этот день перед Бюзанси, Гран-Пре и Вузье, навела генерала Дуэ на мысль о предстоящем вскоре сражении (см. схему 91). Он решил оказать у Вузье и Бюзанси сопротивление. Мак-Магон 27-го выступил туда на его поддержку со всей остальной армией, но возвратился назад, так как, кроме кавалерии, другого противника не было видно.
Мак-Магону настоятельно советовали перейти в решительное наступление против двигающейся вперед Маасской армии и охватить ее с фланга. Подобное наступление во всяком случае не могло последовать раньше 28 августа, а в этот день оно наткнулось бы на 12-й корпус у Дэна, на гвардейский — у Бантевлля, на 4-й корпус, продвинувшийся от Монфокона к Сьержу, на 1-й баварский — севернее Варена; все дороги дальше к западу оказались бы уже занятыми. На следующий день немецкий правый фланг оставался бы на месте, левый был бы выдвинут вперед, и полное окружение французской армии произошло бы уже здесь, а не у Седана.
Не будучи в состоянии, несмотря на хорошую ориентировку, точно предусмотреть такой исход, Мак-Магон все же считал бесцельным ожидать атаки со стороны значительно превосходящих его немецких сил или предпринимать атаку против них. Еще меньше ожидал он удачи от продолжения марша на Мец, тем более что от Базена не поступало никаких известий. Он ожидал, что часть блокадной армии выступит ему навстречу, в то время как вся масса армий обоих кронпринцев обрушится против его фланга и тыла. И если он не хотел подвергнуть свою армию гибели, ему оставалось прежде всего отойти к Мезьеру. Так как немцы задержали свой левый фланг, не послали даже своей кавалерии левее Эна и так как в распоряжении имелось достаточное количество дорог, то 27-го вечером указанный отход, повидимому, мог быть выполнен беспрепятственно. Немецкое движение вправо оказалось бы ударом по воздуху, а затем предстоял бы крайне трудный поход на Париж.
В этот критический момент немцев выручил французский военный министр граф Пелликао. В ответ на сообщение Мак-Магона о его решении отступать, он в ночь на 23-е телеграфировал:
«Если вы оставите без поддержки Базена, в Париже разразится революция... Ваше быстрое соединение с Базеном является настоятельно необходимым».
Следующая телеграмма содержала определенное требование совета министров спешить на помощь Базену. Теперь не было выбора. Мак-Магон решил вновь предпринять только что оставленный марш и продолжать его до тех пор, пока это будет возможно, пока выполнению его не окажет противодействия подавляющая сила врага. Что это противодействие со стороны противника, вероятно, совпадет с полным разгромом, Мак-Магон представлял себе с достаточной ясностью. По всем направлениям высылаются офицеры, чтобы, вместо указанных движений к западу, предписать обратные — на восток. Посланные достигают некоторых корпусов лишь тогда, когда последние уже тронулись в путь. Повороты кругом и уклонения длинных колонн, неизбежное перекрещивание с другими вызвали расстройство, которое при дурной погоде и испорченных от дождя дорогах вдвойне давало себя чувствовать. Только поздно в ночь на 29 августа пришли последние части к местам расположения на отдых. По дороге Атиньи — Вонк — Бомон 1-й корпус достиг Ле-Шена, 12-й—Ля-Безаса и его кавалерия — Бомона. На дороге Вузье — Стенэ 7-й корпус от Катр-Шана свернул к Бульт-о-Буа. С 5-м корпусом генерал Фальи, из-за неприятельской кавалерии, не осмелился продолжать движение через Бар к Бюзанси, свернул через Соммаут и вечером расположился биваком у Бель-Воле и леса Дам.
Сведения, поступавшие в главную квартиру в течение 28-го, позволяли сначала сделать заключение о движении противника в северо-западном направлении. Поэтому в 7 час. вечера 28 августа было приказано обеим армиям, развернувшимся между Дэном и Сернэ, совершить захождение вправо на линию Нуар, Вузье. Новые сведения, которые прибыли вечером, убедили Мольтке, что противник не оставил своего плана освободить Мец от блокады и что он намерен перейти Маас у Стенэ и ниже (схема 92). Противник найдет Стенэ занятым и окажется вынужденным обратиться против правого фланга Маасской армии. Пока последняя будет оставаться без поддержки, она хорошо сделает, если на соответствующей позиции, например, между Энкревилем и Ландром, подождет атаки противника и подкреплений, которые вскоре могли бы появиться на ее левом фланге. Поэтому и получили приказание продвинуться: 1-й баварский корпус — от Варена к С.-Жювену, 2-й корпус — от Вьен-ле-Шато на Корнэ, 5-й корпус и вюртембергская дивизия —от Сернэ к Гран-Пре. С этими тремя с половиной корпусами и тремя корпусами Маасской армии, за которыми слева должны были следовать 11-й корпус на Монтуа и 6-й на Вьен-ле-Шато, имелось в виду выдвижение на дорогу Бюзанси — Стенэ.
Этот расчет Мольтке при всяком другом противнике был бы надежным, но только не тогда, когда противник был Мак-Магон, который нес с собой категорический наказ общественного мнения — сделать при всех обстоятельствах попытку перейти через Маас и все же, по возможности, избежать сражения с превосходящим в силах врагом.
Получив донесение, что Стенэ занят 15 000 немцев, Мак-Магон оставил мысль о переправе здесь и приказал 29-го 12-му корпусу продвинуться к Музолу, 1-му к Рокуру, 5-му к Бомону, 7-му к Ля-Безасу, 12-й и 1-й корпуса с кавалерийскими дивизиями Маргеритта и Боннемена выполнили приказ, и первый выдвинул головные отряды по дорогам на Кариньян и на Стенэ до Инора. 7-й корпус, введенный в заблуждение несколькими ложными донесениями, продвинулся от Бульт-о-Буа только до Оша и Сен-Пьермона, Так как офицер, везший приказание 5-му корпусу, был схвачен разъездом улан, то генерал Фальи, согласно прежним указаниям, повел свои 2½ дивизии к Бофору и Боклэру, чтобы здесь ожидать приказаний Мак-Магона для атаки на Стенэ.
С немецкой стороны 12-й корпус 29-го утром перешел Маас у Дэна и занял позицию между этим городом и Энкревилем. Но прибывающие донесения заставляли предполагать не атаку, а скорее отход противника. Установить с ним соприкосновение казалось необходимым тем более, что в королевском приказе, отданном накануне вечером, значилось:
«Продолжение наступления на линию Вузье, Бюзанси, Стенэ остается в прежней силе, а скорый захват их Маасской армией не исключается, если ей будут противостоять только слабейшие силы врага».
Так как это условие по всем поступившим сведениям оказывалось выполненным, кронпринц Саксонский приказал 1-й дивизии гвардейского корпуса двинуться к Бюзанси, 2-й — к Теноргу, 12-му корпусу — от Энкревиля к Нуару, а 4-му — на Ремонвиль. Перед гвардейским корпусом противник отошел к Сен-Пьермону; напротив, авангард 12-го корпуса у Нуара наткнулся на 5-й французский корпус. Начавшийся здесь бой был прорван саксонцами, чтобы избежать изолированных столкновений, тотчас же, как только было установлено присутствие более значительных неприятельских сил. Когда саксонцы отошли на высоты между Нуаром и Тайи, французский корпус двинулся в противоположном направлении после полученного, наконец, приказания из армии. Две бригады, оставшиеся в качестве арьергардов, маскировали этот отход, пока ночью разъезды 12-й кавалерийской дивизии не известили об отходе всего корпуса в направлении на Бомон. Пребывание арьергарда 7-го корпуса у Сен-Пьермона установлено было в течение ночи гвардейской кавалерией.