Все эти желательные предпосылки не оказываются сосредоточенными ни на одной, ни на другой из сторон. Но некоторыми свойствами Ганнибала и некоторыми приемами, которые он использовал, располагали все же и другие полководцы. С другой стороны, Теренций Варрон во все времена имел целую школу последователей. В результате получилось, что если, исключая Седана, и не было совершенных Канн, то все же можно найти целый ряд сражений, приближающихся по типу к полному разгрому, и такие сражения мы находим как раз на поворотных пунктах истории.
Назад
_______________
СТАТЬИ И РЕЧИ
СОВРЕМЕННАЯ ВОЙНА {59}
Франкфуртский мир положил лишь мнимый конец борьбе между Германией и Францией. Хотя оружие и было вложено в ножны, но скрытая война продолжалась.
Один из противников изобретал более скорострельную винтовку, более дальнобойное орудие, более разрушительные снаряды, чем применявшиеся до тех пор. Но он мог быть уверен, что другой изобретет в ближайшее время еще более скорострельную винтовку, еще более дальнобойное орудие и еще более разрушительные снаряды. Неустанно стремясь превзойти друг друга, оба противника, в конце концов, всегда приходили, примерно, к одинаковому вооружению, которое с трудом поддавалось дальнейшему совершенствованию. Их усердные старания были направлены к тому, чтобы в предстоящей войне-реванше перехитрить противника, сразу получив преимущество перед ним благодаря более усовершенствованным винтовкам и орудиям. Каждый из них стремился создать положение, сходное с тем, которое существовало в 1866 г., когда один из противников выступил на арену борьбы с игольчатым ружьем, а другой с ружьем, заряжавшимся с дула. В течение этих лет были моменты, когда то одному, то другому казалось, что он достиг цели и что дело заключается лишь в том, чтобы использовать благоприятный момент для объявления войны противоположному лагерю. Однако, доверие к приобретенному с величайшим напряжением новому оружию никогда не было достаточным, чтобы подавить все прочие соображения в сомнения.
|
|
Эти колебания давали противнику время наверстать утерянное и даже сделать новый шаг вперед.
Прочие державы не могли оставаться равнодушными зрителями этого состязания. Тот, кто желал, чтобы его слово сохраняло вес, как в Европе, так и во всем остальном мире, не должен был слишком далеко отставать в вооружении своих солдат от обоих задающих тон государств. Не было необходимости проделывать вместе с ними каждую отдельную фазу этой борьбы. Достаточно было использовать их основной опыт и с меньшим напряжением и расходами достичь той же цели, что и они.
По прошествии нескольких десятилетий франко-германская распря и энергичнейшим образом подстрекаемые технические специалисты довели дело до такого уровня, что почти все армии не только Европы, но и Дальнего Востока и Дальнего Запада обладали, примерно, равноценным вооружением.
Винтовки и орудия легки и удобны для манипулирования, они просто заряжаются, быстро стреляют, обладают большой дальнобойностью, надежно поражают цель, господствуют над большим пространством. Новый порох, не давая видимого издалека дыма, не позволяет обнаружить ни артиллериста, ни орудия. Пули минимального диаметра и веса позволяют производить подвоз больших количеств боевых припасов и дают возможность использовать скорострельность винтовок. Представляется уже бесполезным добиваться дальнейших усовершенствований и ставить перед изобретателями новые задачи. Все мыслимое уже достигнуто. Едва успела одна пуля покинуть ствол винтовки, как за ней следует другая. Если только рука стрелка уверена, а глаз меток, то ему удастся поразить самую отдаленную цель. Движущая сила так велика, что поражается почти все пространство между дулом винтовки и целью. Дальнейшее уменьшение пули уже невозможно. Она как раз достаточна для того, чтобы вывести из строя культурного европейца, но не сына природы из отдаленных частей земного шара.
|
|
Никакая войсковая часть в сомкнутом строю, никакой отдельный и во весь рост стоящий человек не может устоять под дождем пуль. Уже при Марс-ля-Туре, где применялось оружие с нашей точки зрения несовершенное и теперь уже устаревшее, один прусский полк, шедший в атаку сомкнутым строем, потерял в течение менее чем получаса 68% своего состава. Три года назад японская бригада Намбу оплатила свою смелость в гораздо более краткий срок потерями в 90% своего состава. В Южной Африке укрыто расположенный одиночный стрелок легко выводил из строя 14 атаковавших его бойцов.
Техника вооружения празднует сейчас блистательный триумф. Но того, к чему стремятся Германия и Франция и чего хотят все остальные державы, т. е. облегчения боевых действий, превосходства над противником, она никому не дала. Распределяя равномерно и беспристрастно свои драгоценные дары между всеми, она причинила всем величайшие затруднения и создала большие неудобства. Нетрудно сказать, каким образом можно повергнуть ниц и уничтожить своего противника с помощью такого эффективного вооружения. Но нелегко разрешить проблему, как самому избежать при этом гибели. Оказалось, что необходимо полностью изменить всю тактику. Теперь невозможно, как в XVIII в., наступать друг на друга двумя цепями и на не очень большом расстоянии давать залпы по неприятелю. В течение нескольких минут обе армии оказались бы поверженными в результате действия частого огня. Сейчас немыслимо атаковать позиции противника колоннами, подобными наполеоновским, у которых ширина равна глубине. Они были бы рассеяны градом шрапнели. Нельзя также, как предполагалось еще недавно, разбить противника с помощью огня плотных масс стрелков. Эти стрелки были бы очень скоро рассеяны. Только используя укрытия, деревья и дома, стены и канавы, возвышения и углубления на местности, пехотинец может приблизиться к неприятелю; то ложась, то становясь на колени, то стоя, сам оставаясь невидимым, он должен стараться попадать в те маленькие, ничтожные цели, которые он замечает, подавить своим огнем огонь противника, затем быстро продвинуться вперед, чтобы достичь нового прикрытия и оттуда снова продолжать борьбу. Как ни многочисленны укрытия, предоставляемые полем боя, раньше или позже все же наступит момент, когда перед неприятелем окажется свободное пространство, не дающее никакой защиты. Если это пространство неглубоко, то наступающий стремительным броском атакует обороняющегося, потрясенного продолжительным обстрелом. Если это пространство глубоко, то остается лишь создавать себе прикрытия с помощью лопаты и так же, как и в борьбе за овладение крепостью, передвигаться от окопа к окопу, используя в случае необходимости ночную темноту.
|
|
Обязанность артиллерии — содействовать и помогать пехоте при таком продвижении. Артиллерия должна своим огнем мешать неприятельской артиллерии вести обстрел с трудом подвигающейся вперед пехоты, своими снарядами она должна настигать неприятельскую пехоту в ее укрытиях и разрушать те защитные сооружения, за которыми она прячется. Чтобы успешно действовать, артиллерия должна уметь уберечься от разрушительного неприятельского огня. Но так как орудие труднее сделать невидимым, чем человека, то пришлось вернуться к защитному оружию прежних времен и пытаться обезвредить с помощью броневых щитов хотя бы ружейный и шрапнельный огонь противника.
Для того, чтобы пехотинец мог найти достаточное прикрытие, вести меткий огонь по плохо видимой цели и быстрыми перебежками продвигаться вперед, ему нужно обладать некоторым простором для своих действий. Пехота может теперь успешно бороться не в сомкнутом, а в рассыпном строю, примерно один человек на метр, и притом не в нескольких, тесно сомкнутых шеренгах, а лишь в одной. Остальные шеренги следуют на довольно большом расстоянии друг от друга. Они стягиваются в более плотные построения, когда это допускают имеющиеся укрытия. Они должны возмещать потери, заполнять бреши, быть всегда готовыми ко всяким неожиданностям и служить резервом. Если не хотят сократить число бойцов, по сравнению с прежним, то рассыпной строй приводит к расширению фронта. Это расширение станет еще более значительным, если будут стремиться ввести в дело как можно большее количество действующих винтовок. Такая задача осуществима без ущерба для способности данной части к наступлению и сопротивлению, так как малое число стрелков может достигнуть сейчас большего, чем прежде значительное их число. Только для конечной штыковой атаки следует ввести в передовую цепь следующие за ней резервы.
Таким образом, непосредственным следствием усовершенствования огнестрельного оружия является большее протяжение фронта боя. Благодаря этому, в то время как в сражениях последних двух столетий приходилось в общем, считая всех бойцов и резервы, от 10 до 15 чел. на 1 м. фронта, а еще сорок лет назад считалось нормой 10 чел. на 1 шаг, в дальневосточной войне 1904 — 1905 гг. обычно приходилось 3 чел. на 1 м., при необходимости же эта норма еще снижалась.
Ни один из противников не вступал в войну с твердо установленным принципом относительно пределов растяжения фронта боя и не стремился применять теории, приобретенные в мирное время. Длинные фронты возникли под давлением обстоятельств, под влиянием естественного стремления войск иметь для себя укрытие и все же использовать свое превосходное оружие. Поэтому нельзя сомневаться, что явления, обнаружившиеся на Дальнем Востоке, повторятся также и в европейской войне. В будущем поля сражения будут иметь и должны иметь совершенно другое протяжение, чем это нам известно из прошлого. Армии такой численности, как сражавшиеся у Кениггреца и Гравелота — Сен-Прива, будут занимать пространства, превосходящие те, на которых они тогда сражались, не меньше чем в четыре раза. Но что вообще могут значить те 220000 чел., которые сражались у Кениггреца, и те 186 000 чел., которые сражались у Гравелота, в сравнении с массами, которые будут введены в дело в будущей войне?
Еще сорок лет назад всеобщая воинская повинность была достоянием одной Пруссии, и никто не завидовал в этом идейно ограниченному военному государству. После 1866 и 1870 гг. почти все державы поспешили присвоить себе эту тайну победы. Все здоровые и сильные посылаются отныне в казармы. Для того чтобы расширить контингенты, срок службы под знаменами по возможности сокращается, а срок состояния в кадрах военнообязанных по возможности растягивается. Ни одна держава не могла противостоять стремлению содержать максимальное число батальонов. Отстававший должен был опасаться, что он будет раздавлен.
Так как Германия со своими 62 млн. населения ежегодно призывает 250 000 новобранцев со сроком службы в 19 лет, а Франция со своими 40 млн. жителей — 220 000 новобранцев со сроком службы в 25 лет, то первая может призвать в случае войны 4 750 тыс. чел., а вторая даже 5 500 тыс. чел. Но эти цифры, независимо от убыли, образующейся в течение долгих лет, являются в большей или меньшей степени фиктивными. Человек, уходящий из казармы на фабрику или в угольные шахты, не может через 15 лет вспомнить те правила тактики, которым его обучали в его гарнизоне на плацу, предназначенном для парадов. Винтовка, из которой солдат ландвера стрелял в качестве новобранца в тире, давно продана какому-нибудь черному воину в колониях. Получаемое этим солдатом ландвера новое оружие внушает ему такое же недоверие, какое могло бы внушить гренадеру старого Фридриха игольчатое ружье. Фабричный рабочий, привыкший отправляться на велосипеде утром на работу, а вечером домой, едва ли сумеет, нагруженный винтовкой, боевыми припасами и ранцем, совершать ежедневно 30 — 40 км пеших переходов. Ландвер и ландштурм, территориальная армия и ее запасные части могут быть лишь в весьма ограниченном количестве и условно причислены к вооруженному народу. Из прочего их состава надо еще многих оставить в качестве гарнизонов крепостей и запасных войск. Если взять для сравнения 1870 г., когда ландштурма совсем не существовало, а ландвер можно было принимать в расчет лишь в очень небольшом размере, и все же из 1 200 000 чел. всей армии лишь 500 000 составляли полевую армию, то окажется, что в наше время полевая армия должна насчитывать более (но не намного) 1 млн. человек. И все же такая армия велика по сравнению с армиями прежних времен, она велика также и для того, кто должен ею командовать и приводить ее в движение; с другой стороны, она мала, так как не обеспечивает ни превосходства своего оружия, как в 1866 г., ни численного превосходства над противником, как в 1870 г.; она окажется достаточной лишь в том случае, если возможно будет эти массы держать в одном кулаке и заставить их действовать совместно в направлении одной цели. И даже если это удастся, то не обязательно, чтоб вся эта масса войск была сосредоточена на одном поле сражения, которое должно превосходить поле сражения при Кениггреце в 20 раз. Ведь даже маленькое сражение у Дрездена состояло из двух самостоятельных частей. 16 октября у Лейпцига произошло три отдельных сражения. Сражение у Ле-Мана состояло из целого ряда отдельных боев! Речь должна идти не о соприкосновении частей на местности, а об их внутренней связи, необходимой для того, чтобы на одном поле сражения шла борьба за победу на другом. Сейчас несомненно лишь, что как общие сражения, так и частные, как самостоятельные, так и связанные друг с другом будут разыгрываться на полях и пространствах, которые окажутся бесконечно больше театров военных действий прежних времен
Но как бы ни были велики поля сражения, человеческий глаз увидит очень мало. На обширном пространстве нельзя будет ничего обнаружить. Если бы не оглушала орудийная канонада, то только слабые огневые вспышки позволяли бы догадываться о наличии артиллерии. Нельзя было бы установить, откуда раздается треск пехотного огня, если бы время от времени то здесь, то там, появляясь на мгновение, не продвигалась вперед, как бы скачком, узенькая линия, чтобы затем так же быстро снова исчезнуть. Не видно ни одного всадника. Конница вынуждена выполнять свои задачи вне поля действия двух других родов войск. Нигде не видно Наполеона, расположившегося на высоте и окруженного блестящей свитой. Он сумел бы мало что обнаружить даже в самую лучшую подзорную трубу. Его серая лошадь была бы удобной целью для бесчисленных батарей. Главнокомандующий находится далеко позади в доме с обширными кабинетами, где можно иметь под рукой проволочный и беспроволочный телеграф, телефонные и сигнальные аппараты и множество ожидающих распоряжений автомобилей и мотоциклов, готовых к самым дальним поездкам. Там в удобном кресле перед широким столом сидит современный Александр Македонский, и все поле сражения лежит перед ним на карте; он передает оттуда по телефону зажигательные слова и получает донесения командующих армиями и корпусами, привязных аэростатов и управляемых дирижаблей, наблюдающих вдоль всей линии за движениями врага и за его позициями.
Эти донесения будут отличаться от донесений прежних времен, главным образом, величиной количественных данных и в меньшей мере своим содержанием. Довольно единодушно будут они сообщать, — как они сообщают уже в течение веков, — что неприятель непрерывно укрепляется, что артиллерия несет большие потери, пехота не в состоянии продвигаться вперед и настоятельно требуется подкрепление. Полководец не сумеет выполнить этих пожеланий. Даже при наличии в его распоряжении сильного резерва, последний оказался бы вскоре исчерпанным, если бы он удовлетворял все призывы о помощи, которые могут казаться основательными, и посылал подкрепления во все стороны на расстояния многих миль и дневных переходов. Так как самый бой можно вести только относительно небольшим числом людей, то отправка крупных подкреплений, для которых вследствие ограниченности пространства не оказалось бы укрытий, лишь увеличила бы потери. Основная задача руководителя сражения заключается в том, чтобы задолго до встречи с неприятелем указать всем армиям и корпусам дороги, пути и направления, по которым они должны продвигаться, и назначить примерные цели движения на каждый день. Подход к полю сражения начинается тотчас же, как войска выгружаются из поездов. Корпуса и дивизии устремятся с вокзалов к тем местам, которые им предназначены по диспозиции сражения, причем одни будут форсировать свои марши, а другие — несколько их замедлять. Так как ширина фронтов боевых действий увеличивается, колонны, идущие к полю сражения, смогут совершать переходы, сохраняя по меньшей мере ту ширину, которая им предназначена в самом бою. Стягивание войск к полю сражения должно потерять свое значение. Те корпуса, которые вступят в соприкосновение с противником, должны будут вести сражение, не рассчитывая на дальнейшие подкрепления. Располагая 144 превосходными орудиями, вместо прежних значительно менее совершенных 84, тысячами первоклассных винтовок, каждый корпус сумеет выполнить в десять раз более трудную задачу по сравнению с той, которая ему предстояла в эпоху ружей, заряжавшихся с дула. Если теперь фронт корпуса в три раза шире, чем сорок лет назад, то это свидетельствует не о распылении сил, а об их укреплении. С таким фронтом боя корпус может наступать, укрепляться на занятом пространстве, покрывать потери, доходящие до 50%, и при всем этом сохранять резерв для решающего удара.
Правда, потребуется много времени и немало труда, чтобы осуществить это продвижение от укрытия к укрытию, это поспешное подползание к неприятелю, это терпеливое выжидание в течение дней и ночей при постоянной готовности отразить контрнаступление.
Не все корпуса вступят в бой в течение первого же дня. Ведь под Лейпцигом наступил уже вечер третьего дня сражения, когда последний корпус союзников появился еще только вблизи места военных действий. Во второй половине войны 1870 — 1871 гг. многодневные бои например, под Орлеаном, Ле-Маном и т. д., были правилом. В будущем, в соответствии с теми крупными людскими массами, которые будут действовать на больших пространствах, сражения также будут длиться если и не четырнадцать дней, как это было под Мукденом, то, во всяком случае, много дней. Полководцу придется каждый день требовать нового напряжения сил от уже сражающихся армий и корпусов, продолжать движение частей, еще не введенных в дело, по заданным им направлениям или, при изменении обстановки, указывать им новые направления.
Эти длительные сражения никоим образом не будут более кровавыми, чем прежние. Ежедневные потери в бою составляли в русско-японской войне лишь от 2 до 3% вместо 40 — 50% в войнах Наполеона и Фридриха II. Бой под Мукденом, продолжавшийся 14 дней, обошелся как русским, так и японцам дешевле, чем французам и немцам сражение у Марс-ля-Тура, продолжавшееся всего несколько часов.
Русско-японская война доказала, что простое наступление на неприятельский фронт может, несмотря на все трудности, прекрасно удаться. Но результат, достигаемый таким наступлением, оказывается в самом благоприятном случае лишь весьма ограниченным. Неприятеля, правда, оттесняют, но спустя некоторое время он возобновляет в другом месте временно приостановленное им сопротивление, и кампания затягивается. Однако, подобные войны невозможны в эпоху, когда все существование нации зависит от непрерывного развития торговли и промышленности, и остановленный механизм должен быть снова приведен в действие с помощью быстрого решения. Стратегия измора немыслима, когда содержание миллионов требует миллиардных расходов. Но для достижения решающего и сокрушительного успеха требуется наступление с двух или с трех направлений, т. е. с фронта и с одного или обоих флангов противника. Такое наступление сравнительно легко выполнимо для стороны, обладающей численным превосходством. Однако, на подобное превосходство в современных условиях трудно рассчитывать. Силы, необходимые для мощного флангового наступления, можно создать лишь путем максимального ослабления сил, направляемых против неприятельского фронта. Но как бы они ни были ослаблены, их задачу нельзя все же ограничивать отвлечением внимания противника путем его обстрела из далеко расположенных укрытий и удерживанием его на его позициях. Фронт противника необходимо атаковать и на него надо наступать при всех обстоятельствах. Скорострельная и дальнобойная винтовка изобретена именно для того, чтобы она заменяла несколько прежних и удовлетворяла всем требованиям при наличии необходимых боевых припасов. Вместо того чтобы накоплять позади фронта резервы, которые вынуждены пребывать в бездеятельности и которых не оказывается на решающем участке, лучше позаботиться о хорошем пополнении боевых припасов. Патроны, подвозимые грузовиками, представляют самые лучшие и надежные резервы. Все войсковые части, которые раньше оставлялись позади и использовались для достижения решающего успеха, теперь должны быть сразу двинуты вперед для флангового наступления. Чем большие силы могут быть привлечены к этой операции, тем решительнее будет самое наступление.
Для того чтобы наступать на неприятельский фланг, надо знать, где он находится. Прежде эта задача возлагалась на кавалерию. Надо надеяться, что в будущем ее возложат на флотилию управляемых дирижаблей, которая с высоты сумеет лучше производить наблюдения, чем кавалерия, которой препятствуют горы, леса и селения. Но подобно кавалерии, которой до осуществления порученной ей разведки предварительно приходилось с боем отбрасывать неприятельскую кавалерию, дирижаблям также придется вступать на большой высоте в бой с равноценным противником. Счастливой будет судьба легкого аэростата, которому удастся подняться выше своего соперника, сбросить разрушительный разрывной снаряд на находящегося много ниже неприятеля и затем быстро удалиться, чтобы не быть охваченным высоко взвивающимися языками огня.
Кавалерия, освобожденная в основном от обязанности вести разведку, должна будет пытаться переносить в тыл неприятеля огонь своей артиллерии, пулеметов и дальнобойных карабинов. Как и прежде, она встретится на своем пути с неприятельской кавалерией и должна будет побороть ее, прежде чем сумеет осуществить свою собственную задачу. Ибо и в будущем ничто не изменится в том положении, что артиллерия должна будет в большей или меньшей степени иметь дело с неприятельской артиллерией, кавалерия — с кавалерией и дирижабли — с дирижаблями, прежде чем они сумеют объединенными силами придти на помощь пехоте для достижения конечной победы.
Однако, в будущем сражения не будут протекать так просто. Для того чтобы после окончания войны 1870 — 1871 гг. обезопасить себя, с одной стороны, от нового нашествия, с другой — от попыток реванша, Франция и Германия соорудили укрепления вдоль своей общей новой границы. Германия ограничилась расширением крепостных сооружений в завоеванных ею Страсбурге и Меце. Франция соорудила почти непрерывный барьер вдоль верхнего Мозеля и Мааса, который предназначен для защиты всей е восточной границы между Швейцарией и Бельгией. Противник Франции оказался вследствие этого в тяжелом положении. Даже при отсутствии всяких захватнических намерений он не мог спокойно наблюдать, как жаждущий отмщения неприятель выжидает в безопасном убежище благоприятной минуты для нападения. Наступление является лучшим способом обороны. Германия должна была иметь возможность прибегнуть в случае надобности к этому средству. Поэтому она не противопоставила, как это предполагалось, линии французских укреплений линию своих собственных укреплений, но попыталась создать для себя новое орудие наступления. Тяжелая артиллерия была снабжена разрывными снарядами неизвестной до сих пор силы действия, которым не может противостоять никакая стена или сооружение. Но секрет не мог быть долго сохранен. Противная сторона изобрела такие же разрушительные снаряды. С тех пор между инженером и артиллеристом началась по обе стороны границы длительная, ожесточенная, далеко еще не законченная борьба. Одни постоянно изобретает новые, более крупные и надежные орудия и более эффективные снаряды, другой сооружает все более непреодолимые укрепления. Эта борьба, как и борьба за винтовки и полевые орудия, не могла не затронуть соседние страны. Повсюду считалось доказанным, что миролюбивая Германия непрерывно помышляет о хищническом походе на веселые нивы, орошаемые Сеной и Луарой. Так как прямой путь туда был для нее заперт, то предполагалось, что она попытается обойти неприятные для нее препятствия, вступив в Швейцарию или Бельгию. Для того чтобы предупредить такое наступление на свой правый фланг, Франция своевременно заперла крепостными сооружениями все проходы через Юру. На левом фланге ей пришла на помощь Бельгия. С помощью бетонных масс и броневых башен она заперла великую дорогу народов вдоль Мааса и Самбры, а сзади превратила Антверпен в непреодолимую твердыню. Нидерланды стремились в меру своих сил поддержать своего соседа и охранить самих себя, подобно Франции, от возможности германского наступления. Но этого было недостаточно. Не так давно Италии пришлось уступить несколько своих провинций Франции. Считалось, что она использует вторжение Германии во Францию для возвращения утраченного. Поэтому все пути и тропы, которые вели через разделявший эти страны горный хребет, были заперты. Италия видела в этих французских укреплениях не столько средство обороны, сколько угрозу, и поспешила противопоставить каждому французскому форту, батарее или укреплению подобные же собственные, а всей системе укреплений на западной стороне Альп противопоставить такую же систему на их восточной стороне. Едва прошло два десятилетия со времени франко-германской войны, как от Зюдерзе до Средиземного моря возникла целая китайская стена, которая должна была предотвратить возможность повторения губительного нашествия.
Считалось также возможным, что итальянцы по эту сторону китайской стены объединятся через Альпы с германским союзником и что соединенные массы, преодолевая, подобно выступившему из берегов потоку, крепости и миллионные армии, устремятся в вожделенную страну. В предвидении такой грозной опасности Швейцария поспешила подать помощь. Проходы Готарда, подходы через долины Роны и Рейна, все тропы между недоступными глетчерами и устремленными в небо горными громадами были забаррикадированы укреплениями, а форты, лежащие в зоне вечных снегов, снабжены гарнизонами. Мнимые германские стремления к завоеванию, которым был положен предел с одной стороны, казалось, должны были искать выхода в другом направлении. Если путь движения Германии на Париж был прегражден, то ей, очевидно, приходилось устремляться к Москве. Вследствие этого Россия, со своей стороны, также сочла себя вынужденной соорудить укрепления против Германии. Ее задача была облегчена реками и болотами. Германские провинции по ту сторону Вислы окружаются широким болотистым рвом, немногочисленные переходы через который защищаются валами и орудиями. Было само собой понятно, что против союзной с Германией Австрии будут приняты подобные же защитные меры. Таким образом, Тройственный союз был отделен от остальной Европы на востоке такой же линией, как и на западе. На севере Дания превратила Копенгаген в крупный укрепленный пункт и заняла входы в Балтийское море. Англия обладает мощной пловучей крепостью, которую она в любую минуту может воздвигнуть в Северном море и которая обеспечивает ей ворота для вылазки из Ютландского порта к Шлезвигу. Сооружение такого количества пограничных укреплений подействовало настолько заражающе, что, в конце концов, даже Италия отгородилась укреплениями от союзной с ней Австрии, а Австрия — от Италии. Железное кольцо, сооруженное вокруг Германии и Австрии, оставляло лишь один проход — на Балканы. Теперь и он замкнут с помощью Турции, Сербии и Черногории, в то время как Болгария и Румыния оттеснены в австрийский лагерь.
Всем этим определяется военная обстановка в Европе. В центре ее стоят незащищенные Германия и Австрия, а вокруг них расположены за рвами и валами остальные державы. Военной обстановке соответствует политическая. Между окружающими и окруженными державами лежат трудно устранимые противоречия. Франция не отказалась от мести, осуществить которую она поклялась в 1871 г. Идея реванша, вооружившая всю Европу, образует краеугольный камень ее политики. Мощное развитие германской промышленности и торговли создало Германии нового непримиримого врага. Ненависть к презиравшемуся прежде конкуренту не может быть ни устранена уверениями в искренней дружбе и сердечной симпатии, ни обострена зажигательными словами. Степень раздражения определяется не чувствами, а реальными интересами. Россия удерживается в старом союзе унаследованной от прошлого антипатией славян к германцам и традиционной симпатией к романским народам, а также и потребностью в займах, и теперь она бросается в объятия той державы, которая может причинить ей больше всего вреда. Италия, не имеющая никакой возможности расширения на запад, считает еще незаконченным вытеснение иноземцев, которые некогда вступили через Альпы в богатые долины Ломбардии. Она не желает их терпеть ни у южных горных проходов, ни на берегах Адриатического моря.
Неизвестно, выльются ли все эти страсти и вожделения в насильственные действия. Но все же существует настойчивое стремление соединить все эти державы для совместного нападения на срединные государства. В должный момент ворота будут открыты, подъемные мосты подняты и миллионные армии пойдут, опустошая и уничтожая все на своем пути, через Вогезы, Маас, Кенигсау, Неман, Буг и даже Изонцо и Тирольские Альпы. Опасность кажется огромной. Но если рассматривать ее ближе, она несколько уменьшается.
Англия не может разрушить германскую торговлю, не нанеся жестокого вреда своей собственной. Правильно понятые интересы Англии требуют сохранения жизни ее ненавистному конкуренту, являющемуся одновременно ее лучшим клиентом. Прежде чем она приступит к обещанной высадке в какой-нибудь ютландской гавани, она будет ждать телеграммы из Африки, Индии. Восточной Азии и Америки. Разжигая пожар во всем мире, она найдет, что у нее есть более приятные занятия, чем отправка своей армии на континент, где она будет, по рецепту Бисмарка, заперта в Шлезвиге. Россия, в расцвете своей силы и мощи, умела противостоять всем соблазнам союзников, увлекавших ее к нападению. Нам кажется сомнительным, чтобы теперь, когда сущность современной войны стала ей лучше известна, такое нападение показалось бы ей привлекательным. Франция решила испытать наслаждение от своей холодной жажды мести лишь в обществе хороших друзей. Все ощущают колебания в предвидении огромных расходов, возможных больших потерь и того красного призрака, который встает в их тылу. Всеобщая воинская повинность, превращающая в равноценное пушечное мясо как знатных, так и простых, как богатых, так и бедных, сократила жажду войны. Крепости, которые считаются неприступными и в стенах которых можно чувствовать себя уютно и безопасно, делают менее соблазнительной перспективу вступления в бой с обнаженной грудью. Оружейные и артиллерийские заводы, паровые молоты, закаляющие башенную броню, создали больше приветливых физиономий и больше любезной готовности к услугам, чем все мирные конгрессы. Каждый испытывает колебания перед тем, как напасть на многочисленного и хорошо вооруженного противника, и боится применить собственное губительное орудие войны, которое он с трудом создал и в умении манипулировать которым он сам не уверен. А когда все сомнения будут устранены, все трудности преодолены, когда решение созреет и мощное наступление должно будет начаться со всех сторон, в груди каждого возникнет жуткий вопрос: присоединятся ли «другие», явятся ли в должную минуту отдаленные союзники, не придется ли мне в полном одиночестве испытать удары дубинки гораздо более сильного противника? Эти сомнения принуждают сохранять спокойствие и ждать, откладывать момент мести и вновь вкладывать в ножны наполовину уже обнаженный меч.