На всех попытках проконтролировать и подавить чувство неприязни по отношению к Чужим заглавными буквами написано – Это Лобная Кора. Как мы видели, если лицо Чужого показывается на экране в течение 50 мс, а это ниже порога осознанного восприятия, то возбуждается миндалина, но если оно «задерживается» на экране больше чем на 500 мс, что достаточно для включения осознания, то за быстрым возбуждением миндалины следует активация префронтальной коры и миндалина «успокаивается». Чем сильнее возбуждение ПФК, особенно «интеллектуального» участка длПФК, тем надежнее замолкает миндалина. Вот так префронтальная кора регулирует эмоции{674}.
Данные по поведению тоже указывают на лобную кору. Например, у людей с одинаковыми расистскими предубеждениями (их уровень оценивали с помощью ИАТ), эти предубеждения «всплывут» в поведении с большей вероятностью, если лобная кора таких людей осуществляет менее эффективный контроль (а его оценивали с использованием абстрактных когнитивных задач){675}.
В главе 2 мы ввели понятие когнитивной нагрузки, когда решение сложной интеллектуальной задачи снижает результативность при решении последующих задач, и это указание на усиление активности лобной коры. То же самое происходит при процессе размежевания. Белые респонденты лучше справляются с некоторыми поведенческими тестами, если экспериментатор тоже белый; а если у белого испытуемого в присутствии чернокожего экспериментатора те же тесты идут труднее, то у него, как выясняется, и лица других рас, а не только чернокожие будут вызывать повышение активации длПФК{676}.
Когнитивная нагрузка, которая возникает при межрасовом взаимодействии, поддается манипуляции. Если белым участникам исследования до начала работы с чернокожим экспериментатором сказать «Большинство людей пристрастны сильнее, чем они полагают», то эффективность решения задач упадет. В качестве контроля для сравнения давалась установка: «Большинство справляется [с когнитивным тестом при участии лобной коры] хуже, чем они сами ожидают». В этом случае результативность падает не так сильно. Кроме того, если белых респондентов настроить на мысли, от которых за версту несет лобной регуляцией («избегайте предрассудков в межрасовых взаимодействиях»), то они хуже справятся с тестом, чем если их нацелить «на позитивное межкультурное общение»{677}.
По-другому устроен контроль поведения у представителей Чужих меньшинств. При взаимодействии с носителями доминантной культуры они, по идее, обязаны быть доброжелательными, чтобы противопоставить свою позитивность воображаемому предубеждению. В одном великолепном исследовании афроамериканских испытуемых предварительно настроили на мысли о расовой или возрастной предубежденности, а затем поместили в ситуацию взаимодействия с белым собеседником{678}. В этой ситуации респонденты делались более разговорчивыми, настойчивее интересовались мнением собеседника, больше улыбались; всего этого не происходило, когда их помещали в ситуацию общения с другим афроамериканцем. Помните афроамериканского аспиранта, специально насвистывавшего Вивальди по дороге домой, о котором шла речь в главе 3?
Говоря об исследованиях контроля поведения в условиях взаимодействия с Чужими, нужно подчеркнуть два момента:
Активация лобной коры в межрасовых взаимодействиях может отражать: а) предубежденность и попытки это скрыть; б) предубежденность и вытекающее из нее чувство дискомфорта; в) отсутствие предубежденности и попытки это как-то выразить; г) еще что-то неизвестное. Активация говорит лишь о том, что для конкретного человека другая раса имеет значение (сознательно или бессознательно), и из-за этого запускается лобная регуляция.
Наиболее часто в качестве испытуемых в этих тестах выступают студенты, связанные необходимостью выполнять требование учебного курса «Психология 101»[376]. Другими словами, выборка респондентов совсем не случайна: и по возрасту – они открыты новому, и по социальному признаку – они принадлежат к университетам, где культурные и экономические различия не столь значительны, как в обществе в целом. В университетах приветствуется этнокультурное разнообразие не только на бумаге, но и в жизни (и даже больше, чем можно представить по выложенным на университетских сайтах фотографиям, с которых на вас в обязательном порядке глядят улыбающиеся и симпатичные студенты всех рас и национальностей, желательно только-только поднявшие глаза от микроскопа, да еще – чтобы убедить сомневающихся – прекрасная девушка-чирлидер, обнимающая какого-нибудь ботаника в инвалидной коляске). И даже при такой выборке подсознательная антипатия к Чужим выше, чем сами студенты готовы признать, – а вот это уже весьма печально.
Управление размежеванием
В каких ситуациях раскол между Своими и Чужими увеличивается или уменьшается? (Используя слово «уменьшается», я имею в виду снижение антипатии к Чужим или некоторое стирание значимости контраста между Своими и Чужими.) Приведем некоторые выводы, разомнемся, так сказать, перед двумя финальными главами.
Скрытые силы намеков и настроя
Если на скорости ниже порога осознанного восприятия человеку показывают угрожающие лица, то после этого он с большей вероятностью посчитает Чужого угрожающим (а для Своих этого эффекта нет){679}. Зафиксируйте у человека установку на негативные стереотипы Чужих, и в результате вы получите более жесткое размежевание Мы/Они. В главе 3 описывался эксперимент с музыкальным фоном: у белых респондентов, смотрящих на черные лица, активация миндалины усиливается[377], если фоном к эксперименту идет рэп, и уменьшается, если проигрывается композиция, ассоциирующаяся с типично негативной «белой» музыкой (дэт-метал). Кроме того, степень подсознательных расовых предубеждений снижается после того, как тестируемых настраивают на контрстереотипы, т. е. показывают лица знаменитостей Чужой расы.
Такая подсознательная фиксация – прайминг – работает в течение секунд или минут, но способна действовать и дольше, а эффект контрстереотипизации наблюдался по меньшей мере сутки{680}. Прайминг может быть чрезвычайно изощренным и абстрактным. Приведем пример, касающийся разницы электроэнцефалограмм (ЭЭГ), которые наблюдаются в ответ на разглядывание лиц Своих и Чужих. В этом исследовании реакция на лицо «чужой» расы уменьшалась, если тестируемый подсознательно чувствовал, что он приближает к себе человека на фотографии, – например, если тянул джойстик на себя (в противоположность движению от себя).
И наконец, прайминг не одинаково эффективен для разных аспектов размежевания. Оказывается, что проще воздействовать на показатели теплоты, чем компетентности.
А эффекты эти могут быть очень мощными. Выходя за рамки чистой лингвистики, подчеркнем, что «автоматизм» в данном случае не эквивалентен «неизбежности», об этом говорит податливость автоматических ответов (например, реакции миндалины).
Уровень сознания и осознания
Для того чтобы уменьшить степень бессознательных предубеждений, люди прибегают к разным стратегиям. Классическая стратегия состоит в осознании точки зрения другого человека, что стимулирует идентификацию с Чужим. Например, в исследовании, касающемся возрастных предрассудков, участникам эксперимента перед тестом предложили посмотреть на мир с позиции человека старшего поколения: такой метод снизил показатели предрасположенности намного эффективнее, чем простое указание подавлять мысли о возрастных стереотипах. Еще одна эффективная стратегия – сосредоточиться на контрстереотипах. В одном исследовании проводили наблюдение над бессознательными (автоматическими) сексистскими предрассудками: у мужчин подобные предрассудки сглаживались сильнее, когда они представляли себе волевую успешную женщину с положительными качествами, чем когда пытались, согласно инструкции экспериментатора, подавить стереотипный образ. Следующая стратегия – вывести бессознательные предубеждения на сознательный уровень, показать человеку свидетельства его скрытой предрасположенности. Об этих стратегиях мы поговорим подробнее{681}.
Изменение порядка значимости категорий Мы/Они
В этом разделе разбираются разнообразие дихотомий Свои/Чужие и легкость смены наших приоритетов в отношении этих дихотомий: вместо деления по расам мы без проблем переключаемся на деление по цветам рубашек, а в зависимости от предварительного настраивания на расовое или гендерное размежевание у нас меняется результат математических тестов. При подобных сдвигах от одной категории к другой не обязательно что-то существенно меняется; иногда происходит замена «шила на мыло». Например, если европейским мужчинам показать фотографию азиатки, которая красится перед зеркалом, то бессознательные половые предрассудки проявятся сильнее, а если она будет держать палочки для еды – то на первый план выйдут этнические. Чем переводить человека из одной категории Чужих в другую, гораздо предпочтительнее перевести его из Чужих в Свои, для этого нужно сделать упор на схожие черты Своих и Чужих{682}. И тут на сцену выходит…
Контакт
В 1950-х гг. психолог Гордон Олпорт предложил гипотезу контакта{683}. В упрощенном изложении она выглядит так: если Мы и Они окажемся вместе (скажем, подростки из двух враждующих наций в летнем лагере), то неприязнь растворится, схожесть станет важнее различий и все превратятся в Мы. Более корректная формулировка: если Мы и Они окажемся вместе, то при очень определенных условиях может получится нечто вроде первого сценария, но есть вероятность, что ничего не выйдет и ситуация ухудшится.
Вот несколько из упомянутых «очень определенных условий»: с каждой стороны – примерно равное количество человек; ко всем относятся подчеркнуто одинаково; контакт длительный и происходит на нейтральной территории; перед людьми поставлена «суперзначимая» задача, которую все решают сообща и решение которой важно для всех (например, в летнем лагере все расчищают заросшее поле, чтобы устроить себе футбольную площадку){684}.
Эссенциализм и индивидуализация
Этот заголовок возвращает нас к двум моментам, затронутым ранее. Первый: мы склонны воспринимать Чужих как однородное сообщество недалеких людей с устойчивыми негативными характеристиками. Второй: если нам приходится думать о Чужих как об отдельных личностях, то они начинают казаться нам похожими на Своих. Таким образом, индивидуализация служит мощным инструментом для снижения «эссенциалистского» образа мыслей.
Это было продемонстрировало в одном красивом исследовании. Белых респондентов просили заполнить опросник, с помощью которого у них оценивалась степень согласия с расовым неравноправием{685}. Но перед заполнением анкет испытуемых предварительно настраивали одним из двух способов. В первых случае у них подсознательно активировалось эссенциалистское представление о расе как об однородной серой массе: «Ученые установили генетическую основу рас». Другой настрой был антиэссенциалистский: «Ученые установили, что у рас нет генетического фундамента». Первая группа с большей легкостью приняла расовое неравноправие.
Иерархия
Можно предположить, что в условиях жесткой и всепроникающей иерархии размежевание будет более сильным. Необходимость оправдания собственного статуса заставляет верхушку общества награждать нижестоящих стереотипами «высокая теплота / низкая компетентность» (это в лучшем случае) или «низкая теплота / низкая компетентность» (в худшем). Те, кто борется с жизненными тяготами внизу иерархической лестницы, отвечают сильным мира своими типичными представлениями о них, как людях с «низкой теплотой / высокой компетентностью», что является бомбой замедленного действия{686}. Фиске изучила вопрос, что нужно сделать правящей верхушке, воспринимающей подчиненную массу «высоко теплой / низкокомпетентной», чтобы сохранить статус-кво. Власти предержащие ощущают самодовольство по поводу своей доброты и благожелательности, а нижних умиротворяют подачками в виде порций уважения. Это подтверждается данными по 37 странам, где наблюдается сочетание высокого уровня неравенства с типичным высокомерным отношением к тем, кто ниже статусом, как обладающим «высокой теплотой / низкой компетентностью». Джост исследовал это явление обходным манером: он рассмотрел, как известная установка «нет на свете никого, кто имел бы всё» способствует укреплению существующего положения вещей. Взять, например, каноническое «бедный, но счастливый»: бедняки не должны ни о чем заботиться, ни за что не отвечают, они ближе к природе и получают удовольствие от простых, естественных вещей. Или, наоборот, миф о богатых: несчастные, обремененные тяжкими заботами, в вечной тревоге (вспоминаются мрачный скряга Скрудж и доброжелательные, любящие Крэтчиты рядом с ним). Подобные стереотипы прекрасно помогают удерживать все на своих местах. Миф «бедный, но честный» является как раз упомянутой подачкой уважения и тоже служит рационализацией и оправданием существующего положения вещей[378].
Индивидуальные различия в том, как люди воспринимают иерархию, способствуют объяснению вариаций в интенсивности размежевания. Это показывают исследования ориентации на социальное доминирование (ОСД: насколько человек ценит престиж и власть) и авторитаризма правого толка (АПТ: насколько человек ценит централизованную власть, законность и принятый порядок){687}. Для индивидов с высокими показателями ОСД характерно значительное повышение степени бессознательных предубеждений в ситуациях угрозы, а также высокий уровень предрассудков по отношению к низкостатусным Чужим. У мужчин с высоким ОСД повышена и толерантность к сексизму. И, как уже упоминалось, люди с высоким ОСД (и/или с АПТ) вполне одобряют злобный сарказм и насмешки над людьми из Чужой группы.
Наша принадлежность к множеству разных Мы связана с разнообразием иерархий, в которые мы включены{688}. Неудивительно, что люди делают упор на те группы, где у них наивысший статус: звание капитана команды по воскресному софтболу сильно превосходит по значимости мелкую должность клерка долгой рабочей недели. Особенно любопытны те иерархии, которые размещают нас на карте Своих и Чужих (например, когда категории «Национальность» и «Расовая принадлежность» сильно перекрываются с категорией социоэкономического статуса). В этих случаях верхушка любой из иерархий склонна подчеркивать слитность разных иерархических систем и важность внедрения ценностей своей иерархии. («Почему они не могут называть себя просто американцами, а упирают на то, что они этнические американцы?») Интересно, что этот феномен имеет местные вариации: белые предпочитают продвигать полную ассимиляцию и общенациональные ценности, тогда как афроамериканцы больше пропагандируют плюрализм; однако в общежитиях традиционно черных университетов все ровно наоборот: афроамериканцы ставят на первый план общенациональные ценности. Мы умудряемся держать в голове две прямо противоположные установки, если это работает в нашу пользу.
Таким образом, чтобы сгладить негативные эффекты размежевания Свои/Чужие, необходимо включить в список: упор на индивидуализацию и схожесть черт, способность смотреть на мир с точки зрения другого человека, смягчение иерархического ранжирования и общение людей на условиях равенства при решении общих значимых задач. Ко всему этому мы еще вернемся.
Выводы
Возьмем аналогию со здоровьем: стресс может быть для нас очень вредным. От оспы или чумы мы больше не умираем; вместо этого умираем от болезней, вызванных стрессом и стилем жизни, таких как заболевания сердца или диабет, когда нарушения накапливаются медленно и в течение долгого времени. Нам понятно, почему стресс становится причиной болезней либо усугубляющим их фактором или снижает устойчивость к другим факторам риска. Многое мы можем объяснить на молекулярном уровне. Стресс в состоянии даже заставить иммунную систему прицельно воздействовать на корни волос, и тогда человек седеет.
Все это так. И тем не менее исследователи стресса и в мыслях не имеют рекомендовать нам избавляться от стресса или «лечить» его. Мы не умеем этого делать, а если бы и умели, то все равно не стали бы – нам нравится стресс, если он «правильный», тогда мы называем его стимуляцией.
Аналогия очевидна. Феномен Свои против Чужих может послужить причиной океана горя, начиная от чудовищных примеров варварства и заканчивая булавочными уколами неприязни. И все-таки мы в общем не нацелены на «излечивание» человечества от болезни размежевания Нас и Их. Мы не сможем этого сделать, не уничтожив миндалину, и тогда без нее все будут казаться нам Своими. Но даже если бы и могли, нам вряд ли захотелось бы избавиться от размежевания.
Я, в общем-то, люблю уединение. В конце концов, изучая себе подобных, я достаточно много времени провел один, живя в палатке в Африке. Но все же самыми счастливыми моментами моей жизни были те, когда я чувствовал себя одним из Своих, одним из Нас, знал, что товарищи рядом и я не одинок, что меня понимают, я в безопасности; когда ощущал себя частью чего-то большего, чем я сам; когда меня наполнял восторг от того, что я на правой стороне и все делаю правильно. Существуют даже такие Свои, ради которых я – скромный, миролюбивый очкарик – мог бы пойти на смерть, и такие Чужие, которых я бы пошел убивать{689}.
Если мы принимаем, что всегда будут Наша сторона и Их сторона, то хорошо бы включить в список необходимых дел нетривиальный пункт «всегда оказываться на стороне добра». Не доверять ограниченности эссенциализма. Иметь в виду, что рациональные рассуждения часто оказываются на службе у бессознательных мотиваций, о которых мы даже не подозреваем. Нужно сосредотачиваться на крупномасштабных, разделяемых многими целях. Нужно все время стараться понять точку зрения другого человека. Индивидуализировать и еще раз индивидуализировать. Помнить уроки истории, когда по-настоящему злонамеренные Чужие держались в тени и всю вину за свои «подвиги» сваливали на кого-то третьего.
А тем временем поощрять тех, кто вешает на бампер наклейку «Терпеть не могу негодяев»[379], и напоминать, что против Лорда Волан-де-Морта и факультета Слизерин мы должны объединиться всем миром.
Глава 12
Иерархия, повиновение и отпор
На первый взгляд эта глава просто дополняет предыдущую. Размежевание Мы/Они описывает взаимоотношения между группами и нашу бессознательную склонность предпочитать Своих, а не Чужих. Точно так же, по внутригрупповому принципу, строятся и иерархические отношения, где автоматически отдается предпочтение близкому по рангу, а не тому, кто отстоит далеко. И другие темы тоже будут повторяться: проявление описанных тенденций в очень раннем возрасте, наличие их у других видов, тесное переплетение когнитивных и аффективных механизмов.
Кроме того, категории размежевания и иерархические категории взаимодействуют. В одном из исследований испытуемые должны были рассортировать по расам портреты людей с неочевидной расовой принадлежностью; фотографии тех, кто был одет в «низкостатусную» одежду, с большей вероятностью попадали в стопку «чернокожих», а «высокостатусной» одежде был дан зеленый свет в «белую» стопку{690}. Иначе говоря, дихотомия по категории расы совпала с иерархической дихотомией по социоэкономическому признаку.
Но, как мы увидим, иерархическое построение имеет вектор, отличный от размежевания, причем в направлении, свойственном исключительно людям: у нас, как и у других видов с иерархией, имеются альфа-особи, однако в отличие от всех остальных мы их иногда сами назначаем. Кроме того, они занимают не только лидирующую позицию, но и «предводительскую», т. е. стараются увеличить некую штуку под названием «общественное благо». Далее, люди сражаются за положение лидера, имея разные представления об этом самом общественном благе, отсюда и политические идеологии. И наконец, мы выказываем подчиненность не только властным структурам, но и самой идее Власти.
Природа и разнообразие иерархий
Начать с того, что иерархия есть система соподчинения, которая устанавливает неравный доступ к ограниченным ресурсам, начиная от мяса и заканчивая расплывчатой сущностью, именуемой «престиж». Давайте для затравки рассмотрим иерархические системы у других видов (учитывая, что не у всех социальных видов есть иерархическая организация).
Учебник 1960-х гг. рисует иерархические пирамиды у разных видов просто и понятно. Группа образует стабильную, линейную иерархию, в которой альфа-особь доминирует над всеми, бета-особь доминирует над всеми, кроме альфа, гамма – над всеми, кроме альфа и бета, и т. д.
Иерархии устанавливают статус-кво с помощью ритуализации неравенства. Два павиана одновременно наткнулись на что-то ценное, скажем, на уютное местечко в тенечке. Если бы у них не было жесткой системы доминирования, то произошла бы яростная драка. И еще одна – за фрукты часом позже, и следующая – за груминг сразу вслед за фруктами и пр. А так драки случаются редко; если же нижний по рангу забудет, кто есть кто, доминантный самец быстро ему напомнит «угрожающим зевком», ритуально оскалив клыки[380],[381]{691}.
Зачем же нужно распределение по рангам? В 1960-х гг. с подачи Марлина Перкинса считалось, что причина этого – в групповом отборе, он-то и обеспечивает виду стабильную организацию, где каждый знает свое место. В укреплении данной позиции сыграли определенную роль и приматологи, уверенные, что альфа-особь (т. е. тот, кто получает лучшую часть от ценного ресурса) одновременно является и «лидером», действующим в интересах всей группы. Именно эту концепцию продвигал гарвардский приматолог Ирвен Девор. Он, в частности, описывал, как в саванне каждый день павианий альфа-самец ведет за собой группу на поиски еды, возглавляет охоту, защищает остальных от львов, призывает подросших детей к порядку, вкручивает лампочки и т. д. Оказалось, что это ерунда, что все не так. Альфа-самцы понятия не имеют, в каком направлении двигаться (особенно учитывая, что они часто вливаются в группу лишь уже в подростковом возрасте). И никто за ними, собственно говоря, не следует; все предпочитают ходить за пожилыми самками, которые точно знают, куда и зачем идти. Процесс охоты совершенно не организован – каждый хватает то, что достанется. Ну да, альфа-самец будет защищать от льва детенышей… если он считает их своими. В других случаях он присмотрит себе самое безопасное местечко.
Если взглянуть на положение дел без перкинсовских очков, то окажется, что иерархическая система защищает личную выгоду. Поведенческие акты, которые провозглашают статус-кво, со всей очевидностью помогают верхушке. Тем временем те, кто в подчиненном положении, быстро выучивают, что в тенистое местечко лучше не соваться вообще, а не только после предупреждения в виде оскаленных клыков или укуса. Вполне логично для стабильной системы, в которой ранги получают по наследству. В системах с мобильными рангами угрожающий оскал можно иногда и оспорить – альфа-самец уже не тот, что был в молодости, и его угрозы скорее дутые.
Таков классический «порядок клевания» (термин происходит из иерархической системы у кур). Но затем начинаются вариации. Прежде всего во многих случаях непонятно, можно ли вообще назвать наблюдаемую организацию иерархией, если понимать ее в смысле соподчиненности рангов. У некоторых видов (южноамериканских игрунок, например) есть альфа и все остальные, у которых между собой вполне равноправные отношения.
Если вид организован в соответствии с ранговыми градациями, то что, собственно, означает «ранг»? Предположим, ваш ранг шесть: значит ли это, что перед всеми пятерыми «старшими по званию» вы одинаково будете бить поклоны, а всех остальных – с седьмого и до бесконечности – воспримете однородной массой холопов? И если это так, то трения между номерами вторым и третьим или девятым и десятым вас не касаются; тогда «табель о рангах» будет существовать только в голове у приматолога, а не у примата.
В реальной жизни приматы понимают градации рангов. Например, павиан ведет себя по-разному, скажем, с тем, кто выше его на ступеньку, и с тем, кто выше на пять ступеней. Более того, приматы замечают градации, которые их не касаются непосредственно. Вспомните из главы 10, как исследователи записывали разные крики павианов, а потом монтировали их, моделируя в павианьей группе разнообразные социальные сценарии. Воспроизведите запись номера десять, испускающего крик доминирования, и номера один, отвечающего криком послушания, – и вся группа обескуражена: вы только посмотрите, Билл Гейтс попросил милостыню у бездомного!
Приведу еще более интересный пример, на этот раз из жизни воронов, невероятно умных птиц. Как и павианы, они живо реагируют на перестановку «источников» крика доминирования – больше, чем на карканье, подтверждающее обычное положение вещей. Удивительно, но они обращают внимание и на «переставленные» голоса ворон в соседней стае. Получается, что вороны различают доминантное положение на слух и интересуются сплетнями о соседях.
Следующий пункт касается внутри- и межвидовой вариабельности – в том смысле, как, собственно, устроена жизнь на той или иной иерархической ступени. Если я занимаю позицию на верхней ступеньке, значит ли это, что все суетятся вокруг меня-главного, стараются, чтобы мне было хорошо, или положение на верхней ступеньке означает, что, кроме меня, больше никому не достается достаточно калорий для успешной овуляции, лактации, выживания? Насколько часто подчиненные бросают вызов доминантному индивиду? Регулярно ли главный срывает дурное настроение на подчиненных? И как подчиненные с этим справляются (например, обращаются ли они за утешением-грумингом к товарищам)?
А как добиваются высшего ранга? Во многих случаях ранг наследуется (как в описанной несколькими главами выше ситуации с самками павианов), и в этом случае буквально все указывает на родственный отбор. У других видов/полов (например, самцов павианов) ранг пересматривается со временем и зависит от успехов в драках, местных разборках; страсти тогда достигают шекспировского накала, на сцене кровь, оскаленные клыки, напряженные до предела мускулы, вздыбленные загривки и победа в решающей битве[382].
Ну, хорошо, положим, мы – ура-ура! – оставили позади тернистый, клыкастый, жестокий путь капитализма и сильному победителю досталось все. Но теперь самое интересное – как удержаться на верхушке? Далее мы увидим, что здесь дело не в силе, а скорее в социальных навыках.
И тут мы подходим к важнейшему моменту: владение социальным мастерством – задача сложная, и это видно по деятельности мозга. Британский антрополог Робин Данбар показал, что чем больше у разных таксонов животных (например, «птиц», «копытных», «приматов») средний размер социальной группы, тем крупнее: а) мозг относительно тела; б) неокортекс относительно общего размера мозга. Важная гипотеза социального мозга Данбара как раз и гласит, что усложнение социальной организации и разрастание неокортекса в процессе эволюции – два связанных процесса. Подобную связь можно выявить и у представителей одного вида. У некоторых приматов число особей в группе может различаться на порядок (в зависимости от богатства экосистемы). В одном замечательном эксперименте у макак, содержавшихся в неволе в группах разного размера, оценили размер мозга (ясно, что с использованием нейросканирования). И выяснили: чем больше была группа, тем сильнее увеличивались префронтальная кора и верхняя височная извилина, обслуживающая модель психического состояния, и тем интенсивнее было взаимодействие между этими двумя участками[383]{692}.
Таким образом, социальная искушенность означает большие мозги. Это еще яснее видно из исследований поведения видов, у которых группы непостоянны: то собираются, то расходятся, так что их размер все время меняется, и притом очень резко. Павианы, например, начинают и заканчивают день всем сообществом, а в течение самого дня расходятся на поиски еды маленькими группками. Гиены охотятся стаями, а едят поодиночке, волки же часто поступают наоборот.
У видов, чья жизнь устроена по принципу такого «расхождения-сбора», социальные знания еще сложнее. Ведь необходимо помнить, какой у кого ранг и как он меняется в подгруппе по сравнению с общегрупповым. Очень заманчиво проверить, не изменилось ли к ужину статусное положение дел.
В одном исследовании сравнивались приматы, организованные по типу «расхождение-сбор» (шимпанзе, бонобо, орангутаны, паукообразные обезьяны), и приматы с постоянной иерархией (гориллы, капуцины, длиннохвостые макаки){693}. В эксперименте учитывались данные по обезьянам, содержавшимся в неволе. Обезьяны видов с «расхождением-сбором» лучше выполняли задания, где требовалось участие лобной коры; также у них был больше неокортекс (по отношению к общему размеру мозга). Исследования на врановых (воронах, воронах, галках, сороках) дали тот же результат.
Из этого следует, что «ранг» и «иерархию» у животных никоим образом нельзя назвать простыми и понятными; напротив, эти категории сильно варьируют у разных видов, разных полов и социальных групп.
Ранг и иерархия у людей
Иерархические пирамиды у людей во многом напоминают пирамиды животных. Например, есть иерархии стабильные и нестабильные: сравните века самодержавия в России с первыми послереволюционными годами. Как мы вскоре увидим, подобные ситуации вызывают определенный порядок активации участков мозга.
Размер групп тоже имеет значение: чем больше социальная группа приматов, тем больше размер коры относительно остального мозга (люди превосходят всех по обоим показателям){694}. Если отложить на графике по одной оси размер неокортекса, а по другой – численность средней социальной группы для разных видов приматов, то получится зависимость, завершающаяся числом Данбара, т. е. расчетным средним размером группы в традиционных человеческих культурах. Такая гипотетическая группа будет составлять 150 человек, и существует множество данных, подтверждающих верность подобных расчетов.