«По поводу всего этого у меня схожие чувства. Давай обсудим это при встрече».
Отправив ему свой ответ и беспокоясь, что именно с личным общением у нас и затык, я ложусь спать пораньше.
***
Жизнь идет своим чередом, и после праздничных каникул и времени, который каждый провел с семьей, дел на работе прибавилось. У всех есть бесконечный список, состоящий из продюсеров, сценаристов для будущих сезонов, режиссеров и актеров, которым нужно позвонить и умаслить, а то и записать в спа на массаж.
Из‑за всего этого мне хочется надавать Брэду кувалдой по башке – надо же было придумать в середине января устроить корпоратив. С каждый днем, когда мы не смогли с Картером перекинуться и словом, растет мое напряжение. И грозовой тучей надвигается чей‑то перевод в Нью‑Йорк.
До озера Биг Бэр всего два часа езды, но поскольку все решили ехать на своих машинах и до последнего сидели на работе, время для отъезда получилось совершенно не подходящее – в четыре часа в пятницу. Но кода я выхожу на улицу, вижу, что все забираются в припаркованные лимузины.
Сюрприз от Брэда: шикарная поездка до озера.
– Лимузины! – кричит Роуз, и восьмилетняя часть меня поддерживает восторг, в то время как тридцатитрехлетняя смотрит на происходящее с изрядным скептицизмом.
– Своих людей надо баловать, верно? – великодушно заявляет Брэд и хлопает меня по спине. – Я питаю большие надежды, что это мероприятие. Хочу, чтобы оно стало лучшим. Не подведи меня, девочка!
– И Картер, – с нервным смешком добавляет Картер, но Брэд его не слышит.
Мы с Картером смотрим друг на друга, и несмотря на все непроговоренное между нами, я думаю, наши мысли сейчас одинаковые: Брэд отказался увеличивать бюджет на ланч, так что нам придется обойтись простеньким сэндвич‑баром, но при этом решил побыть большим мальчиком и повезет нас на лимузинах?
В последний момент ко мне подбегает Джесс и дает небольшую пачку файлов.
– Счета‑фактуры за это маленькое путешествие, – слегка запыхавшись, говорит она. – Извини, что так долго, но в отделе корреспонденции собирались их перенаправить сразу к Брэду, так что мне пришлось их забрать чуть ли не силой, – она открывает верхний. – Здесь перечислена толпа поставщиков, с которыми я не договаривалась. Поэтому посмотри сама, а когда вернешься, обсудим.
– Спасибо, Джесс, – отвечаю я и делаю глубокий, прочищающий мозги вдох. «Я справлюсь», напоминаю я себе. – Жаль, что ты с нами не едешь.
– Ха. Не хочу ранить твои чувства, но ни хрена бы не поехала. Удачи и, – она многозначительно смотрит туда, где Картер забирается в лимузин, – хорошо проведи время.
Хорошо провести время. М‑да.
Амелия с Дэрил машут нам, стоя на тротуаре; их улыбки говорят мне: «Удачи! Она тебе понадобится». Моя улыбка, в свою очередь, отвечает: «Страдайте тут без веселья, засранки». Повернувшись, я сажусь в лимузин.
Было бы неплохо обсудить последние детали, но мы с Картером сидим в противоположных концах. Увидев минибар, Эндрю и Картер переглядываются и, видимо, прикидывают, сколько времени нужно выждать, прежде чем будет прилично открыть шампанское. По словам Эндрю, когда лимузин отъедет от здания, уже нормально.
Я даю добро этому решению, потому что нам действительно нужно, чтобы все получали как можно больше удовольствия – а это означает, чтобы все напились. Причем как можно быстрее.
С бокалом в руке и не решаясь работать в машине из страха укачивания я присоединяюсь к всеобщей болтовне.
Тимоти поливает помоями Эда Руиса из агентства Альтермана – тот каким‑то грязными махинациями переманил потенциального клиента Тимоти – а я молча наслаждаюсь историей, потому что Эд кусок дерьма.
– Ты работала с ним? – спрашивает меня Эндрю.
– Ага, но не непосредственно с ним.
И это все, что я могу сказать. Мне не хочется рассказывать, как он заблевал мои туфли в такси, в котором мы ехали как‑то после рабочего ужина, или как он спал с помощницей Кена Альтермана и настолько на ней помешался, что хранил ее трусики в ящике своего стола. Или как убеждал своего клиента, что нет ничего такого в том, чтобы «случайно» заняться сексом с семнадцатилетней девушкой, и Эд с радостью спрячет все улики.
Не поймите меня не правильно. Сплетни – это забавно, и я ими наслаждаюсь. Просто редко когда даю понять, будто знаю что‑нибудь занимательное. Поэтому когда Эндрю начинает рассказывать, как видел внушительный список актрис первой величины, которые полностью обнаженными посещают секс‑клуб вместе с одним известным – и пожилым – режиссером, я аккуратно прячу эту историю в виртуальную бархатную коробочку, чтобы не забыть.
Показательно, что никому в голову не приходит поинтересоваться, а какого черта в том клубе забыл сам Эндрю.
После того как все поведали о последних сплетнях, нам остается еще добрый час пути, и наступает тишина, в результате которой – и действия шампанского – трое засыпают. Я замечаю, как сидящая рядом со мной Кайли собирается с духом подсесть к Картеру. Все это выглядит птичьими брачными танцами. Согнувшись в три погибели, она идет к нему и усаживается рядом. Медленно подползает ближе и наклоняется, как будто хочет прочитать что‑то через его плечо. Но… это… Он же читает контракт – я это знаю, поскольку вижу первую страницу. Как‑то плохо подходит для совместного чтения и обнимашек. Юридическая информация льется из документа, словно мощный грязевой поток.
Кайли нелепо и якобы по‑кошачьи потягивается и убирает руку себе за спину, чтобы грудью прижаться к его плечу.
Вздрогнув от неожиданности, Картер инстинктивно отодвигается, и я выдыхаю.
– Привет, – говорит она и вглядывается в лицо Картера, будто любуется собой в карманное зеркальце.
– Привет, – слегка улыбнувшись, отвечает он и возвращается к чтению лежащего на коленях контракта.
– Предвкушаешь выходные?
Он кивает.
– Ага. Все должно пройти хорошо.
– А ты уже останавливался в том отеле? У них есть и коттеджи, и обычные номера.
– Не‑а.
– Там очень красиво, – говорит она. – Большой бар, большой уютный холл… большие номера.
И теперь мне неловко за них обоих, потому что – господи! – она уже хватила через край. Подняв голову, он замечает, что я подслушиваю, и, притворившись, будто мне что‑то попало в глаз, я отворачиваюсь. Хотя мы оба знаем, что это не так.
Когда я снова смотрю на Картера, он по‑прежнему сидит в нескольких сантиметрах от Кайли и по‑прежнему наблюдает за мной, явно гадая, как сильно я сейчас ревную. И его улыбка в мою сторону не нахальная и не дразнящая. А излучающая тихое счастье. Внезапно план завязать с ерундой и поговорить лично не кажется таким уж недостижимым.
***
На этот раз реальность оправдала все ожидания: резорт и вправду очень красивый. Главное здание в виде большого роскошного коттеджа расположено на вершине холма и окружено домиками поменьше. Повсюду растут желтые сосны, а воздух настолько свежий, что мне кажется, будто до этого момента я ни разу не выходила на улицу. Находясь в ловушке между океаном и городом, Лос‑Анджелес всегда имеет над собой крышку из смога, и хотя сейчас экология города стала получше, чем была во времена моего детства, все равно легко забыть, на что похож по‑настоящему чистый воздух.
Выйдя из лимузина и щурясь от яркого солнца, я чувствую себя довольно оптимистично. В этом году снега мало, но тут он, по крайней мере, есть. Даже если все выходные обещают стать отстойнейшими, здесь красиво и есть выпивка.
При входе, декорированном золотыми кистями и безупречной, ведущей от дверей в просторный холл, красной ковровой дорожкой, Брэд нас останавливает.
– Добро пожаловать на седьмое ежегодное выездное мероприятие Features «П&Д»!
Мы вежливо хлопаем: самые неловкие аплодисменты, какие я когда‑либо слышала.
– Спасибо что нашли время присоединиться к нам на эти выходные, – продолжает он. – Я хочу поблагодарить каждого за приверженность интересам агентства и вашу неизменную преданность. Думаю, нет надобности говорить, что год был интересным.
Раздаются смешки.
– Это еще мягко сказано, верно? – оглядывая всех собравшихся агентов и вспомогательный персонал, добавляет Брэд. – Но все это неважно, потому что здесь… прямо сейчас… то, о чем я всегда говорю и чем горжусь. Я вижу вокруг себя свою команду, готовую продемонстрировать всему миру, на что она способна. Более чем когда‑либо нам сейчас нужны новые таланты – в телевидении, кино и медиа – а им, в свою очередь, нужна команда. Вот почему я собрал всех вас здесь, где вы сможете поддержать друг друга и стать непобедимыми. И как мы этого добьемся?
– Как единая команда, – говорит кто‑то, и Брэд кивает.
– Верно. Не как две части разных компаний, а как единое целое, – перестав смотреть на других, Брэд машет мне рукой. – А теперь иди сюда, Иви. Ты проделала огромную работу как организатор этого мероприятия. Расскажи, что нас ожидает сегодня. Порази наше воображение.
Нахмурившись, Картер смотрит на меня.
– Приветственный ужин в коттедже начнется, – говорю я всем и смотрю на часы, – через сорок пять минут. Этого времени хватит, чтобы разобрать багаж и привести себя в порядок. А настоящее веселье начнется завтра в десять.
Стоящий рядом со мной Брэд с энтузиазмом кивает.
– Жду не дождусь. Ну а теперь… Я вижу, как все сгорают от нетерпения поскорей начать. Заселяемся, команда!
Подняв голову, я встречаюсь взглядом с Картером. Он мрачен и неодобрительно поджал губы.
Брэд хлопает меня по спине и толкает в сторону лобби.
– Показывай дорогу, девочка.
Ад кромешный. Грядет форменное нечто.
***
Когда все расходятся с ключами в руках, я как заправский агент ЦРУ исподтишка смотрю, в какую сторону идет Картер (и в какую Кайли, а увидев, что они разошлись по разным сторонам, внутренне ликую).
Сама я вместе со своим маленьким чемоданом иду в свой 207‑й номер, за пару дверей от номера Роуз. Внутри все просто великолепно – огромная кровать посреди просторной комнаты, широкий балкон и изумительный вид на озеро. Мысленно поблагодарив Кайли, что нашла нам такое место, я выхожу на балкон и осматриваюсь.
Тут никогда не бывает достаточно холодно, чтобы озеро покрылось льдом, и его темно‑синяя вода мягко плещется у покрытых инеем камней на берегу. Зеленая листва деревьев слегка припорошена белым, и всего на мгновенье – на время, необходимое для короткого вдоха – я головокружительно счастлива быть здесь.
Зная, что у меня есть несколько минут, я возвращаюсь внутрь и достаю из сумки файлы, что дала мне Джесс. Отчеты Джесс всегда безупречны, и, пробежавшись взглядом по документам, я понимаю, чт о она имела в виду: я тоже не помню большинство представленных тут поставщиков. Пишу ей сообщение, чтобы она сверила эти записи с записями Кайли, как вдруг мне – не групповое, а одной мне – приходит смс от Брэда:
«Пожалуйста, спустись в ресторан пораньше и проследи, чтобы все было в порядке».
Делаю три успокаивающих вдоха, гоняя при этом в голове мысль: «Какого черта задумал Брэд?» После чего беру сумочку, ключ и выхожу из номера.
***
Ужин, кстати, получился превосходным. По крайней мере, после того как Брэд снова всех поблагодарил за приезд и поставил меня перед всеми зачитывать меню. Поднявшись со своего стула, я чувствую себя его ассистентом – даже сторонним организатором – и это чувство усиливается с каждой минутой.
– Я сам с удовольствием расскажу, что в меню, – вставая, перебивает Картер, но Брэд качает головой.
– Пусть Иви.
Я ясно слышу подтекст в его словах: «Ты моя марионетка. И если хочешь, чтобы в понедельник у тебя по‑прежнему была работа, ты сделаешь это».
С красным лицом Картер медленно садится. Я с улыбкой киваю ему, благодаря за попытку, и на одном дыхании выпаливаю меню. Салаты. Мясо. Картофель. Зеленая фасоль. В общем‑то, пояснять тут совершенно нечего. Картер был умен, когда с нашим ограниченным бюджетом настоял на обычном меню, зная, что они красиво подадут его в коттедже.
Красное и белое вино закончилось еще на салатах. Слава богу, тут есть платный бар.
Все заняты едой, и вилки с ножами позвякивают по фарфору. В нашей похожей на пещеру приватной столовой несколько длинных столов. Странновато немного, но это числилось в списке требований Брэда – принимать пищу вместе. Как команда.
В огромном камине, куда я спокойно поместилась бы в полный рост, ревет огонь, и семеро официантов боязливо перемещаются по столовой, надеясь оказаться полезными, но не решаясь предлагать свою помощь слишком часто. Это все эффект Брэда Кингмана. Вам даже не обязательно знать, кто он такой, чтобы начать побаиваться.
Картер сидит слева от меня, и это так странно – находиться в помещении среди множества людей и так отчетливо ощущать его присутствие. Когда разрезает стейк, тянется за бокалом вина или поправляет лежащую на коленях салфетку, он постоянно задевает своей рукой мою. Он нарочно старается прикоснуться ко мне? Чем больше вина я выпиваю, тем громче мой мозг кричит: «ДА!» И я начинаю понемногу отвечать ему тем же, немного наклоняясь левее и положив левую ладонь на стол, чтобы ему было проще ее задеть.
Искусство ниндзя‑соблазнительницы.
Настолько сосредоточившись на том, что Картер говорит и делает, на том, какой потрясающий от него исходит запах, я пугаюсь, когда официанты начинают собирать тарелки, и вижу, что едва прикоснулась к еде.
Потом все перемещаются в патио, где по углам стоят нагреватели, а гирлянда из бумажных фонариков обрамляет вид на озеро.
Брэд редко расслабляется настолько, чтобы напиться, но уж когда напивается, то превращается в одного из тех людей, которые чем больше пьют, тем громче себя ведут. К десяти часам вечера б о льшая часть народу изрядно набралась, но Брэд не просто набрался – он словно подключился к системе радиовещания.
Не поймите меня неправильно. Мало кто из нашего бизнеса знает больше историй, нежели Брэд Кингман, но трезвый он – могила. Так что все мы – даже кто его ненавидит – увлеченно его слушаем. Сегодня он действительно на коне.
Самые интересные моменты:
* его жена заработала на колледж стриптизом (уверена, Максин, руководитель киностудии, будет просто в восторге, что он рассказал об этом);
* у него на глазах один из самых знаменитых актеров современности (обладатель пяти «Оскаров», кстати) «втянул дорожку с задницы шлюхи в Вегасе»;
* когда он впервые познакомился с одним из самых влиятельных продюсеров, тот был под кайфом и заснул лицом в салате, а когда проснулся, сделал вид, будто не произошло ничего такого. И закончил встречу с натертой морковкой в волосах и пятном от французской заправки на левой щеке. Фильм, который они обсуждали, потом взял четыре «Оскара» и два «Золотых Глобуса».
В районе полуночи, когда было рассказано еще немало историй, бар в патио закрылся, а мой бокал опустел. Подошедший официант предложил мне налить еще, но в качестве предлога сбежать я иду в бар, где тихо и тепло, и где я пару минут побуду сама с собой.
Подходит бармен и облокачивается на стойку.
– Что будет красавица?
– Ваше лучшее красное вино, – отвечаю я и смотрю на его бейдж. Вуди. – Снаружи я пила пино, но думаю, оно уже кончилось.
Вуди улыбается, обнажая передний ряд идеальных белых зубов, один из которых… отсутствует. Я зачарована таким парадоксом. Он его выдернул? Если да, то почему? Как среди идеальных зубов один может оказаться настолько плохим?
Я думаю обо всем этом, чтобы занять мозг и чтобы не вспоминать, как Брэд свысока называет меня девочкой и как быть членом команды в моем случае означает отдать кому‑то свои комиссионные.
– Тогда принесу Рейвенсвуд зинфандель, – постучав костяшками по стойке, говорит мне бармен. – Выбор у меня тут небогатый, но это вино приличное.
Вуди уходит достать бутылку, а я, тяжело навалившись на стойку, думаю, не вздремнуть ли мне полминутки.
Это от вина я такая сонная.
Похоже, оно делает меня еще и влюбленной, потому что Картер выглядит просто…
– Как тут у тебя дела?
Выпрямившись, я оборачиваюсь через плечо, в то время как Картер собственной персоной подходит ко мне и садится на соседний стул.
Я стараюсь держать свое полупьяное внимание на его лице, а не на линии ключиц.
– Я вымоталась. И выпила. И хочу просто отправиться в кровать.
– Я тоже, – говорит он и оглядывается на двери, в которые только что вошел. – Боюсь правда, это только начало.
Не думая, я наклоняюсь к нему и смеюсь, уткнувшись ему в плечо. Господи, до чего же хорошо он пахнет.
– Они там все чокнулись. Но мы не можем просто исчезнуть. Нужно быть хозяевами мероприятия, и все такое.
Картер смеется.
– Черт, да как мы такое сейчас осилим?
– Без понятия.
Опустив взгляд, он проводит кончиком указательного пальца по рисунку деревянной стойки.
– Брэд по‑прежнему относится к тебе как с своей помощнице.
– Да, – прикусив губу, я смотрю в сторону.
– Иви, – говорит он. – Мне так жаль. Ведь я посодействовал своим невмешательством. И больше не хочу этого делать.
От его слов в горле растет комок и сильнее становится желание себя защитить.
Все в порядке.
Ты просто новичок у нас, Картер.
Я много лет имею дело с Брэдом и знаю его игры.
Не вешай лапшу на уши хотя бы себе, Иви.
Позволив себе выпустить наружу немного уязвимости, я говорю:
– Раньше меня его поведение бесило, а сейчас заставляет нервничать. А в голове постоянно свербит беспокойная мысль, что он хочет от меня избавиться.
Он кивает.
– Я это вижу. Вижу и не знаю, что делать.
Так сильно болит в груди.
– Ненавижу чувствовать себя такой беспомощной.
Я никак не ожидала, что эти слова станут пусковыми. В кино такие признания способны или разжалобить, или же ожесточить, но такого эффекта я от своей тихо произнесенной фразы не ждала.
Тем не менее он есть.
Наклонившись ко мне, Картер кладет ладонь мне на щеку и целует. Целует именно так, как я фантазировала днями и ночами напролет, начиная с того вечера у меня дома. Сейчас прикосновения его губ отличаются от тех безумных, грубых и торопливых, что были в микшерной. Те ощущались нашей общей тайной. Почти жестокими. Свидетельством потери благоразумия.
Но эти поцелуи… Поток мягких касаний и упоение вкусом. Словно кусочки диалога. Они ведут от «прости меня» сначала к «что мы делаем», а потом и к «хочу заниматься этим всю ночь». Из‑за того, что Картер прижал меня спиной к стойке бара, я даже не замечаю, что Вуди принес мне бокал вина.
Зато замечаю, как Картер отодвигается и кладет ему двадцатку.
Я прижимаю руку к губам, чтобы сохранить ощущения.
– Ты не должен был платить за мое вино.
– Просто инвестиция. Закрыл счет, чтобы бы могли уйти.
– Я думала, мы не можем уйти с вечеринки.
– Нахер вечеринку.
Мое хихиканье от перспективы уйти вместе звучит так по‑девичьи.
– Что ты сказал? – притворяясь возмущенной спрашиваю я.
– Ты меня слышала.
Снаружи доносится многоголосый пьяный рев под аккомпанемент плеска воды.
– Нагишом! – вопит Кайли, и ее с восторгом поддерживают мужские голоса.
Картер все еще смотрит на мой рот.
– Привет.
– Привет.
И тут его улыбка меркнет.
– В моем номере две односпальные кровати.
Мои глаза сияют, а улыбка становится шире.
– Ну и отлично. Потому что у меня кинг‑сайз.
***
Запыхавшись и хохоча после пробежки в сторону магазина подарков за презервативами, где оставили слишком крупную сумму работающему в ночную смену подростку, мы вваливаемся в номер. У меня такое чувство, будто я заполнена пузырьками или сверкающими звездами – внутри меня все ожило.
И несмотря на все прошедшие месяцы и игры, в которые мы играли, неловкость почему‑то не приходит. Есть только мы вдвоем, улыбающиеся сквозь поцелуи и стягивающие друг с друга одежду с комфортом давно живущей вместе пары. И с восторгом, как у девственников. Его тело просто нереально, клянусь, я просто не могу перестать прикасаться к нему; мои руки словно сканируют его и оставляют в памяти. Я разрешаю своему мозгу освободить память, выбросив все, что ему вздумается – мое умение ездить на велосипеде или вязать крючком – потому что тугие линии живота Картера гораздо важнее.
– Слишком быстро? – едва сделав паузу, спрашивает Картер и бросает мой бюстгальтер куда‑то себе за спину.
Я смеюсь.
– Ничего подобного.
Картер ведет нас в глубь комнаты, а когда я ложусь на прохладные простыни, накрывает меня своим телом.
– Мы можем теперь быть друзьями? – целуя шею, спрашивает он.
От ощущений его губ на моей коже мне трудно формулировать хоть какие‑нибудь слова, но сглотнув, изо всех сил стараюсь сконцентрироваться.
– Ты этого хочешь? – этот вопрос прозвучал бы куда серьезней, если бы не расстегнутая пряжка его ремня. – Быть друзьями?
– Да, – царапнув зубами по моей ключице, отвечает Картер. – И нет, – подняв голову, он смотрит на меня. – Понимаешь меня?
– Думаю, да, – закончив расстегивать его брюки, я стаскиваю их вниз и улыбаюсь, когда от холодного воздуха в номере его кожа покрывается мурашками. Он отпихивает их, и теперь голые ноги сплетаются с голыми ногами, а обнаженный живот прижимается к обнаженному животу.
Картер говорит что‑то еще, но его слова тают на коже моего плеча, а потом и груди, когда он спускается ниже. Когда он втягивает мой сосок в рот, я выгибаю спину и сама удивляюсь вскрику, который издаю.
Мать вашу. Какого черта мы так долго ждали?
В голову приходит мысль, что нам нужно вести себя тихо, потому что та же Роуз, например, живет всего в паре номеров от меня, а кто в соседнем, я даже не знаю. Но я перестала слышать даже вопли купающихся.
Сейчас мы словно в крепости.
Рот Картера повсюду. Он ублажает мою грудь, посасывая каждый сосок, одновременно с этим пощипывая пальцами другой. Его взгляд безумен, когда он скользит им по моему телу и, глядя мне в лицо, опускается все ниже и ниже, после чего снимает мои трусики и располагается у меня между ног. Он склоняет голову и двигается сначала осторожно, а потом жадно – будто ничего вкуснее меня в жизни не пробовал. Я кожей чувствую его дыхание и стоны и хочу, чтобы они впечатались в нее сильнее – чтобы я позвоночником и ребрами ощутила исходящую от них вибрацию. Я чувствую себя пустой; и, видимо, произнесла это вслух, потому что он глубоко погружает в меня пальцы, не прекращая поцелуев.
Весь внешний мир исчез. Корпоратив и вечеринка кажутся какими‑то нелепыми и нереальными. Все это рухнуло от настойчивых ласк его языка. Жар упругой лентой стягивает позвоночник, и, схватив его за волосы, я выгибаюсь дугой, пытаясь сказать, что уже близко. Очень, очень близко.
– Картер, – с трудом ловя ртом воздух, говорю я и, сильнее потянув его за волосы… О господи… кончаю… так громко… Не понимаю, за каким чертом нам нужно будет потом отсюда уходить. Этого не стоит ни одна работа.
Между ног снова стало прохладно, потому что Картер уже здесь, целует меня, словно я последний доступный ему глоток кислорода. Его губы на вкус как я, и не знаю, почему и как, но это заставляет меня хотеть его еще больше.
Не открывая глаз и не переставая меня целовать, он тянется к тумбочке, хватает коробку и наощупь открывает ее.
Я же свои глаза не готова закрыть ни на секунду. Не хочу упустить ни единой детали, который потом обязательно буду прокручивать в голове. Линии его плеча, сокращающиеся мышцы, когда он опускает руку между нами и надевает презерватив.
Чистейшее облегчение стерло с его лица все предыдущие эмоции, как только он оказывается внутри. А у меня начисто стерт разум. Я ни о чем не могу думать, только чувствовать – его, движущегося внутри меня. Кажется, я сейчас не вспомню даже свое имя.
Я смотрю на его шею и горло. Когда он откидывает голову назад и сглатывает, подпрыгивает адамово яблоко.
Картер полностью укрыл меня своим телом. Поставив локти чуть выше моих плеч, он наклоняется и смотрит вниз, между нашими телами, приоткрыв рот и прерывисто и хрипло дыша. Не переставая двигаться, он скользит ладонью по моей ноге и с силой впивается пальцами в бедро, после чего толкается сильнее и быстрее, и… Черт, до того хорошо. Интересно, смогу ли я удерживать его тут все выходные?
Наши тела скользят вместе, кожа влажная от пота и покрасневшая от усилий. Мои мышцы то напрягаются, то расслабляются, а когда нога соскальзывает с его бедра, он подхватывает ее под коленом и практически сгибает меня пополам, с силой вколачиваясь в мое тело.
Я не узнаю собственный голос – вскрик получается громким и совершенно неожиданным, а его отголосок возвращается к нам, отскочив от стен тихого номера. От этого звука он становится еще тверже, а его движения – еще неистовей и безумней. А когда я таю под ним – удовольствие настолько сильное, что застает меня врасплох, раздвигая мои ноги еще шире и поднимая их выше – он движется совсем лихорадочно: рукой подтягивая меня к себе в такт сумасшедшей гонке. Все глубже и глубже. Вцепившись в него, я горячо дышу ему в плечо, а он произносит мое имя, и «Да»… и «Пожалуйста»… и вместе мы кончаем, захлебнувшись воздухом. Интересно, смогу ли я когда‑нибудь снова дышать нормально?
***
Лицом прижавшись к моей шее, Картер стонет от удовольствия, дрожа всем телом под моими прикосновениями.
Попытавшись переместиться, он шипит и прижимается губами к моему уху:
– Охренеть.
Согласно что‑то пробормотав, я еще не до конца понимаю, как снова наладить связь между мозгом и ртом.
– Кажется, я только что обрел веру.
Я хихикаю. И не хочу, чтобы он сдвигался даже на сантиметр. Переплетаю наши ноги, пока он, не переставая улыбаться, целует меня. Мои ноги гладкие, его покрыты мягкими волосками, а с его горячим и тяжелым телом надо мной – и уже снова твердого – ощущения усиливаются в разы, и внутри меня что‑то пылает отчаянной потребностью иметь с ним нечто большее.
Когда Картер подается назад всего на чуть‑чуть, его глаза практически светятся.
– Сейчас вернусь.
– Не уходи.
Он смеется и целует меня в кончик носа.
– Мне нужно снять его.
Ой. Точно. Презерватив.
Протестующе застонав, я выпускаю его из своих объятий, и он встает с кровати. Его тело – сплетение теней и уверенных линий. Чистая геометрия. Прямые штрихи мышц спины, треугольные плоскости лопаток, крутой изгиб задницы.
Картер стоит ко мне спиной, а я не могу глаз отвести от его плеч, когда из стоящей на комоде коробке он берет салфетку, а потом выбрасывает мусор в корзину.
В тусклом свете я вижу, как он медлит, после чего делает глубокий вдох.
Выпрямившись, Картер разворачивается. Моему телу без него холодно, и к этой дрожи примешивается тревога, что он сейчас захочет отступить, образумившись и придя в себя.
– Тебе не больно?
Чувствуя скорее голод, я хриплым голосом отвечаю:
– Нет.
Прищурившись, он изучающе смотрит на меня.
– Паникуешь?
Я по‑прежнему не могу отдышаться, и внезапно – и ошарашенно – я понимаю, чем именно мы только что занимались и как сильно хочу, чтобы он вернулся в постель.
– Не в том смысле, про который ты думаешь.
Сделав шаг, он останавливается, не спуская с меня взгляд.
– А ты? – спрашиваю я.
– Немного, – подняв руку, он чешет затылок, а у меня все обрывается внутри. Но потом Картер добавляет: – Мне нужно…
Снова медлит… А мои легкие сейчас сгорят от невозможности дышать.
– Я много об этом думал, – говорит он, – и о тебе. Я влюблен в тебя, Иви. А сейчас ты здесь, со мной. И я совершенно не хочу спать.
Понимая, что так ему лучше меня видно в лунном свете, сочащемся из окна, я сажусь в кровати. Простыня соскальзывает с тела, пока я понимаюсь на колени.
Мне слышно, как он задерживает дыхание, и я понимаю, что даже не нужно просить его вернуться в постель – мы понимаем друг друга. Картер подходит ко мне, и снова возникает оно – это прикосновение кожа к коже – в то время как он снова кладет меня на спину, подмяв под себя.
– глава двадцать вторая –
Картер
Я просыпаюсь от ощущения жестких простыней, вижу незнакомый потолок над головой, а вокруг темноту, которая обычно создается плотными шторами. Ощущаю рядом с собой чье‑то присутствие и с ужасом вспоминаю о Кайли – с ее слишком щедро накрашенными блеском губами и нулевом понятии и личном пространстве, – мое сердце останавливается, а потом запускается вновь, когда вижу спящую Иви.
От воспоминаний, как мы тут оказались и как поцелуи ощущались, будто мы тонем и больше не всплывем, по телу прокатывается электрический разряд.
Иви выглядит такой мягкой. Возможно, «мягкая» – немного не то слово, но сейчас она погружена в такое спокойствие, которого я еще ни разу у нее не видел, будто упали ее защитные стены, и я могу потрогать ее кожу и прикоснуться до самых костей.