Вскоре после того, как я прибыл в Сибирь, пятнадцать офицеров и высококлассных людей сообщили мне из Военной разведки в Вашингтоне о работе военной разведки в Сибири. Большинство из них, как я помню, происходили из образовательных учреждений, и я был очень доволен их внешностью, а также их положением и репутацией в Соединенных Штатах. Я был осторожен, чтобы увидеть, что все эти офицеры поняли приказы:
«Не вмешиваться в политические дела и не вмешиваться во внутренние конфликты».
Затем я отправил их в разные части Сибири, все в железнодорожные города, чтобы получить отчеты о военных, политических, социальных и экономических условиях в Сибири. Вскоре я получил телеграмму от военного департамента, в которой говорилось, что правительство рассчитывает получить информацию о состоянии в Сибири от представителей государственного департамента. Этот кабель меня очень озадачил. Хотя он не содержал для меня никаких инструкций, смысл, казалось, был ясен: правительство хотело, чтобы я знал, что то, что я сказал о Сибири или об условиях там, будет проигнорировано. Такая своеобразная телеграмма, как эта, имела какое-то значение или значение, которое не было полностью раскрыто, и если Государственный департамент хотел узнать реальные условия в Сибири, почему они предложили игнорировать информацию, исходящую от подавляющего большинства представителей Соединенных Штатов? Армия была в гораздо лучшем положении, чтобы получить факты, чем Государственный департамент, потому что это намного больше. Количество наблюдателей и большее количество мест, из которых были получены отчеты, и я не могу допустить, чтобы наблюдатели армии обладали меньшим интеллектом, чем консульские агенты Госдепа в Сибири. Если Госдепартамент не придает никакого значения отчетам армии, почему бы не выбросить их в мусорную корзину? Зачем мне говорить, что они будут игнорировать мои сообщения? Дело в том, что эти армейские отчеты кое-где сжимались. Они хотели получить информацию по определенной линии, о чем сообщалось в их телеграмме, направленной г-ну Августу Хейду, представителю Совета по военной торговле, действуя при Государственном департаменте, он, г-н Хайд, не посылал информацию, которую Государственный департамент хотел, чтобы он отправил из Сибири. Военные не поддерживали какую-либо группировку и поэтому могли сообщать о фактах так, как их видели наблюдатели, независимо от того, были ли сообщения благоприятными или неблагоприятными для какой-либо фракции. Я связался с военным министерством, спросил, что означает эта телеграмма, и получил ответ от генерала Марча о том, что я отправляю только ту информацию, которую он хотел, и поддерживать ее. Тогда для меня было очевидно, что генеральный консул Харрис или российское отделение Государственного департамента в Вашингтоне, оба из которых были сторонниками Колчака, не были довольны информацией, которую отправляли военные, относительно омского режима. Я был довольно раздражен, после получения телеграммы генерала Марча,
В это время в США была значительная критика действий американских войск в Сибири. Эта критика принимала разные формы, некоторые предполагали, что американцы стали большевистскими; некоторые предполагают, что мы могли наблюдать за ситуацией из Соединенных Штатов, а также из Сибири; а некоторые критиковали мой выбор командовать американскими силами из-за отсутствия у меня опыта управления крупными войсками. Мистер Джордж Харви из еженедельника ХарвиКазалось, самый суровый критик. Конечно, он, как обычно, использовал свой сарказм не только против меня, но и против военного министра из-за моего выбора в сибирское командование. Эти критические замечания были очень знакомы, так как они были почти такими же распространенными, как моя еда в Сибири. Американский консул во Владивостоке каждый день без каких-либо комментариев связывался с Госдепартаментом в отношении клеветнических, лживых и оскорбительных статей, появляющихся во владивостокской прессе об американских войсках. Эти статьи и критика американских войск в Соединенных Штатах были основаны на обвинении в большевистстве. Это обвинение не могло быть основано на каком-либо действии американских войск, потому что не было ни одного инцидента, когда они оказывали помощь или утешение большевикам,
Очевидно, эта идея стала настолько широко распространенной в Соединенных Штатах, что правительство, по крайней мере, в одном случае, решило наблюдать за американцами, которые видели службу в Сибири. Это заявление основано на инциденте, произошедшем в отеле Commodore в Нью-Йорке в ноябре 1921 года. Самозваный комитет договорился о встрече как можно большего числа американцев, проходящих службу в Сибири, на ужин в отеле Commodore в Нью-Йорке. На этом ужине было около шестидесяти человек, и все они видели службу или были родственниками тех, кто видел службу в Сибири. Адмирал Найт и я оба присутствовали. После того, как мы сели за стол, в комнату вошел человек, который не был известен никому из комитета, а также занял место за столом. Старший член комитета нашел возможность и спросил этого человека, кем он был. Мужчина показал ему значок Министерства юстиции и сказал, что ему приказали присутствовать на этой встрече из Вашингтона, что он собирается остаться, и он посоветовал представителю комитета не создавать никаких проблем. Об инциденте ничего не было сказано до обеда, когда представитель комитета увидел помощника управляющего отеля и попросил объяснений. Помощник управляющего сказал, что мужчина показал ему документы и документы, которые не позволили ему сделать что-либо, кроме как отвести его в столовую. Я не сомневаюсь, что агент Министерства юстиции послал на этот ужин какой-то чиновник правительства Соединенных Штатов, и, насколько я знаю, практику отправки тайно и без согласия гостей, агент Министерства юстиции в частном порядке. К обеду прибегают только тогда, когда есть страх подрывной деятельности против Соединенных Штатов. Практически каждый человек на этом ужине сделал все возможное для Соединенных Штатов во время войны; они гордились своей службой в своей стране, и страна должна была быть им благодарна за эту службу. Все, кто знал об этом инциденте, чувствовали себя униженными и обиженными. Если бы я знал о присутствии этого человека во время ужина, я бы посоветовал потребовать от администрации отеля его убрать из столовой и, в случае отказа, я бы посоветовал всем гостям обеда покинуть в отеле, и я, конечно, не мог спокойно сидеть за обеденным столом, где министерство юстиции следило за моими действиями или за моей речью. Это,
В декабре 1918 года была предпринята еще одна попытка предотвратить свободу действий вооруженных сил Соединенных Штатов в Сибири. Генерал Нокс пришел ко мне в кабинет и показал мне сообщение от британского правительства, одобрив его рекомендацию, что генерал Джанин (французский) будет командовать всеми российскими и союзными силами, действующими против большевиков, и что он, генерал Нокс, будет командовать линиями связи, а также отвечает за подготовку войск. Я предполагаю, что он хотел получить мою реакцию на его предложение, поскольку он хорошо знал, что американские войска не сражались с большевиками и не контролировались ни генералом Ноксом, ни генералом Джанином.
По моему мнению, было бы весьма прискорбно, если бы Соединенные Штаты предприняли какие-либо действия, которые поставили бы использование американских войск под контроль англичан, французов или японцев в Сибири. Предпринимались постоянные усилия по созданию такой ситуации, и, если бы это было сделано, никто не может сомневаться в том, что американские войска были бы использованы для убийства русских за их политические убеждения. Это было бы достаточно плохо, но есть и другая сторона картины, которая, на мой взгляд, более важна для американского народа, а именно, что американские войска также использовались бы для того, чтобы русский народ возмутился против Соединенных Штатов., Ситуации могли быть созданы для этой конкретной цели.
Нельзя обвинять англичан и французов в охране железной дороги, которая использовалась для исключительного использования Колчака, и против интересов огромной массы русских, потому что эти народы не послали достаточно войск в Сибирь, чтобы позволить им принять участие в охрана железной дороги. Была ли эта неспособность помочь в защите железной дороги, предназначенной для того, чтобы избежать обиды людей, которые натолкнулись на другие народы, которые использовали войска для продолжения русской войны, охраняя железные дороги и, таким образом, оказывали помощь проигравшей стороне? У англичан было в два или три раза больше офицеров в Сибири, чем в Соединенных Штатах, но мало солдат. Несмотря на этот факт, я обнаружил, что мистер Фишер в т. Я на странице 197 его «Советов в мировых делах» говорит:
«Главнокомандующим всех сил интервентов с Колчаком в свое время был британский генерал Нокс, а затем французский генерал Янин».
Это не факт, и было бы интересно узнать, откуда мистер Фишер получил информацию, поскольку ни один иностранец не командовал американскими войсками, пока я был в Сибири. Почему и кем была выдана такая информация? Справедливо предположить, что какой-то английский или французский представитель выдал эту информацию, поскольку они думали, что этот доклад повысит престиж Англии и Франции.
13 декабря 1918 года генерал Нокс сказал мне, что Англия прислала ему материалы для вооружения и оснащения 100 000 русских. В тот же день я уведомил военное министерство о следующем:
«Вся информация, которую я могу получить, приводит меня к выводу, что правительство, возглавляемое адмиралом Колчаком, не может существовать долго».
Я также заявил в том же письме:
«Русские продолжают сообщать мне, что из-за нашего присутствия самодержавный класс имеет возможность попытаться восстановить самодержавную форму правления, Соединенные Штаты теряют престиж, и люди не уверены в нашей вере в представителя. Форма правления для других стран ".
Исполняющий обязанности государственного секретаря уведомил военного министра о том, что:
«Взгляды, высказанные генералом Грейвсом, в некоторой степени отличаются от взглядов других представителей этого правительства в Сибири».
К 1 декабря 1918 года действия атамана Калмыкова, уссурийского казачества стали для меня очень смущающими. Соединенные Штаты просили Японию присоединиться к ограниченным объектам, для которых американские войска были отправлены в Сибирь, и каждый поступок Японии или японских платных российских агентов был, по логике, дискредитацией или кредитом для Соединенных Штатов; и русские были уверены, что думают; поскольку Соединенные Штаты пригласили Японию присоединиться к ней в боевых действиях в Сибири, она должна работать с ней. Япония, стремясь разделить народ и не допустить появления сильного правительства в Сибири, вскоре взяла на себя Семенов и Калмикова. Трудно представить, чтобы такой человек, как Калмикофф, существовал в современной цивилизации, и едва ли прошел день без какого-либо сообщения об ужасных зверствах, совершенных им или его войсками. 1 декабря
«Я, конечно, по моему указанию не принимать участия во внутренних ссорах ничего не мог поделать, за исключением того, что я доложил японскому штабу о том, что излишки Калмыкова должны быть прекращены и что его действия позорят цивилизация. Я сделал это, и поэтому сообщил им, что я сделал это, потому что хорошо известно, что ему платит Япония и что, если Япония прекратит поддерживать его, его эксцессы немедленно прекратятся ».
Позже я в письме к японскому командующему предложил, чтобы мы в письменной форме уведомили Калмикова в следующий раз, когда он или его люди убили русского, чтобы мы использовали такую силу, которая была необходима, чтобы арестовать его и передать его русским для суда над гражданским судом. суд. Я получил ответ из японского штаба:
«28 ноября Калмикофф пообещал им, что больше не будет убивать людей и что он сдержал это обещание, но, если я захочу, они присоединятся ко мне и уведомят его, как я и предлагал».
Было очевидно, что Калмикофф не убивал после этого, где американцы могли проверить убийство, но также было очевидно, что он брал свои жертвы там, где американцы не могли видеть их тела. Две женщины пришли ко мне в офис из города, расположенного в двух или трехстах милях от Владивостока, и сказали, что Калмиков прошел через их деревню и забрал своих мужей. Они просили меня помочь выяснить, были ли эти люди живы и живы ли, куда их привел Калмикофф. Я направил командира в Хабаровск спросить Калмикова, где эти люди. Калмикофф ответил, что они сбежали, и он дал командующему, как предполагается, копию инструкций, которые он отправил на все станции, чтобы убедиться, что они были восстановлены. Позже выяснилось, что когда его поезд проходил над озером, Калмиков остановил его, когда к шеям этих людей привязали камни, и они были брошены в озеро. Сообщения о страшных зверствах, совершаемых войсками Калмикова, продолжали доходить до американского штаба почти ежедневно, но, поскольку у меня не было средств проверить правдивость этих историй, я не мог предпринять никаких действий.
Начало власти Калмыкова весной 1918 года было, когда он был выбран атаманом уссурийских казаков. Это казачье собрание уполномочило его обратиться к союзникам за кредитом, чтобы казаки могли финансировать свои весенние посадки. Япония предоставила заем при условии, что уссурийские казаки не присоединятся к большевистским силам. Деньги, выдвинутые Японией, позволили Калмикову перейти на Програничную и начать организацию дивизии казаков с японским майором в качестве советника по организации войск. Эту информацию предоставили агенты Калмикова во Владивостоке.
Во время Уссурийской кампании, с июля по сентябрь 1918 года, казаки Калмикова участвовали и вошли в Хабаровск с японскими войсками 5 и 6 сентября 1918 года. Калмикофф остался в Хабаровске и вел свой режим террора, вымогательства и кровопролития, что в итоге привело к его собственному войска для мятежа и добиваться защиты американских войск. Под предлогом борьбы с большевизмом он прибегал к недобросовестному аресту людей какими-то средствами, пытал их, чтобы обезопасить свои деньги, и казнил некоторых на основании большевизма. Эти аресты были настолько частыми, что все классы населения подвергались терроризму, и было подсчитано, что несколько сотен человек были казнены войсками Калмыкова в окрестностях Хабаровска. Эти убийства мы установили как могли из крестьян и изгнания местных законных властей. Войска Калмикова начали избивать и наносить удары по членам своего командования, и 6 декабря сотрудник разведки 27-го пехотного полка сообщил, что ситуация становится серьезной. Нет сомнений в нелояльности, по крайней мере, одной половины войск под Калмикоффом, и 28 декабря ряд его людей появился в штабе 27-й пехоты с просьбой разрешить поступить в армию Соединенных Штатов, и многие нужна помощь в отъезде из Хабаровска. Японцы почувствовали неприятности и приказали всем зданиям в Хабаровске искать оружие. В результате поиска было найдено 218 винтовок, 138 пистолетов и несколько боеприпасов к ним. Нет сомнений в нелояльности, по крайней мере, одной половины войск под Калмикоффом, и 28 декабря ряд его людей появился в штабе 27-й пехоты с просьбой разрешить поступить в армию Соединенных Штатов, и многие нужна помощь в отъезде из Хабаровска. Японцы почувствовали неприятности и приказали всем зданиям в Хабаровске искать оружие. В результате поиска было найдено 218 винтовок, 138 пистолетов и несколько боеприпасов к ним. Нет сомнений в нелояльности, по крайней мере, одной половины войск под Калмикоффом, и 28 декабря ряд его людей появился в штабе 27-й пехоты с просьбой разрешить поступить в армию Соединенных Штатов, и многие нужна помощь в отъезде из Хабаровска. Японцы почувствовали неприятности и приказали всем зданиям в Хабаровске искать оружие. В результате поиска было найдено 218 винтовок, 138 пистолетов и несколько боеприпасов к ним.
В ночь с 27 на 28 января 1919 года семьсот солдат Калмикова покинули город. Триста этих людей скрылись в близлежащих городах; около тридцати человек попросили защиты у китайских войск, и триста девяносто восемь, с животными и оружием, включая 4 орудия и 3 пулемета, пришли телом в штаб 27-го пехотного полка и сказали американскому командиру, если он защитит их из Калмикова они сдали бы все свое оружие и снаряжение; но если американский командующий не защитит их, они вернутся в теле и сразятся с остальными войсками Калмикова. Согласно японскому заявлению, с Калмыковым еще оставалось около четырехсот казаков. Командир сказал в своем отчете:
«Чтобы предотвратить кровопролитие и разграбление в гарнизоне, городе и окрестностях, а также для безопасности наших войск, я поставил дезертиров под стражу и лишил их силы для грабежа и беспорядков. Это было сделано незаметно и по желанию мятежников, которые были из чиновников. "
Я одобрил действия полковника Стиера, но не смог одобрить его предложение о том, чтобы они могли быть переданы старшему офицеру, признанному Хорватом и Колчаком, для реорганизации или для увольнения. Я чувствовал, что условия были слишком неопределенными, и если эти люди должны были быть переданы какому-либо колчаковскому русскому, был большой шанс, что они могут попасть в руки Кальмикова, и это означало верную смерть для всех них. Я уведомил полковника Стайера, что расположение этих людей было вопросом для их собственного решения и в котором американцы не могли принять участие. Я решил это на том основании, что Калмикофф не был признан контролирующим какое-либо юридическое лицо мужчин и не признавал какого-либо высшего российского авторитета, но был наемником и марионеткой Японии. Как и следовало ожидать, японцы были оченьво время мятежа людей Калмикова и их начальника штаба пришли ко мне, а затем написали мне письмо, спрашивая мое мнение. На это я ответил:
«Во-первых, такие солдаты не будут доставлены американскими войсками в Калмикофф, Хорват или к представителям ни в Хабаровске, ни где-либо еще, но будут освобождены в Хабаровске и им будет разрешено идти туда, куда им угодно».
«Второе - после такого освобождения им будет предоставлена разумная защита от преследований со стороны Калмикова или его сил по необоснованным обвинениям или обвинениям в дезертирстве, мятеже или мятеже».
«В-третьих, будучи под контролем американских сил, любой из таких солдат будет доставлен в местные гражданские власти после вручения судебных ордеров за убийства или другие преступления, нарушающие российские законы, при условии, что такие ордера будут сопровождаться кратким обзором доказательства против обвиняемого с указанием prima facia доказательств вины ".
«В-четвертых, все это лишь разумная защита для предотвращения безжалостных жертв человеческих жизней и для надлежащей защиты наших собственных солдат и имущества».
Затем японцы попросили поместить дезертиров под совместную охрану японцев и американцев. Это, конечно, не было принято американцами.
Затем японский командующий в Хабаровске представил полковнику Стайеру меморандум, в котором содержалось следующее:
«Во-первых, по какой причине и с какой ответственностью ваш отряд получил вооруженных солдат, покидающих отряд атамана Калмикова?»
Во-вторых, дезертирство, и ваше приезд солдата, является событием в отряде Калмикова и является просто вопросом его военной дисциплины. Этот случай рассматривается как вмешательство во внутреннюю администрацию отряда Калмикова. Каково ваше мнение об этом?? "
«В-третьих, как вы относитесь к расположению русских солдат, которое вы получили в своем отряде?»
Казалось, японцы полны решимости вникнуть в этот вопрос, и было известно, как и все, что можно было знать, без юридических документальных доказательств того, что Япония расплачивалась, контролировала и оснащала это тело убийц. Полковник Стайер телеграфировал Владивостоку суть вопроса японского командующего. Я уведомил его, что вопросы будут рассмотрены во Владивостоке, и чтобы он не освободил ни одного из этих заключенных без моего разрешения.
Вскоре после этого ко мне пришел полковник Генерального штаба из японского штаба, и, сказав мне, что начальник штаба Японии заболел, он сказал, что пришел просить меня вернуть заключенных в Кальмиков. Я ответил, что это никогда не будет сделано. Затем он попросил меня передать их японцам и позволить им уладить это. Я сказал ему, что считаю его предложение граничащим с оскорблением, и что я не собирался просить японское одобрение или неодобрение своих действий, и что интервью было окончено. Он ответил, что генерал Инагаки приедет ко мне, и я сказал ему, что больше не буду обсуждать этот вопрос ни с одним представителем Японии.
Через несколько дней генерал Инагаки, начальник штаба Японии, явился и принес извинения за действия полковника Генерального штаба, сказав, что его предложение было неприемлемым и что японская штаб-квартира не одобрила его действия, и он надеется, что я пропущу причина. Я сказал ему, что был рад узнать, что его штаб-квартира не одобряет действия полковника, и, насколько мне известно, мы бы сняли этот вопрос. Я был уверен, что этот полковник был отправлен в американский штаб высшим руководством Японии.
4 февраля 1919 года полковник Стайер телеграфировал:
«В силе Калмикова не осталось подобия дисциплины. Его правительство от Никольска до Имана - позор для союзников, которые должны молчаливо одобрять его, хотя бы благодаря их присутствию. Его сила жизни и смерти использовалась так неразборчиво, что создать царство террора, и жизнь ни одного солдата или гражданского лица не будет безопасной. Ограничьте наших людей до пределов гарнизона, чтобы предотвратить возможные неприятности с недисциплинированными остатками Калмикова. Качественные казачьи офицеры были размещены в здании японского штаба ».
Проблема того, что делать с дезертирами, осложнялась тем фактом, что в ходе крошечного казак был ранен казак, а позже умер от своих ран, и была вероятность того, что убийца мог оказаться среди мужчины под защитой США. Семеро из этих людей выразили желание быть освобожденными, и им было разрешено выйти из-под защиты Соединенных Штатов. Полковник Стайер очень хотел избавиться от них и снова предложил передать их русским офицерам, назначенным генералом Ивановым-Риноффом.
Я ответил:
«Трудность в том, чтобы действовать так, как вы предлагаете, состоит в том, что мы не признаем никакую российскую армию и, следовательно, не признаем Кальмикова, и, соглашаясь с вами, мы не хотим защищать убийцу, мы не считаем возможным разрешить русским Иваноффа... Выбор Риноффа провести необходимое расследование среди мужчин, которых вы сейчас держите, чтобы найти убийцу. Однако вам следует провести такое расследование, как вы можете, чтобы определить, находится ли убийца среди тех, кто у вас есть. эти люди кому-либо, кроме как по особой просьбе самих мужчин. Моя точка зрения на ситуацию такова, что вы просто разоружили группу людей, чтобы предотвратить кровопролитие. Мужчинам может быть разрешено ходить индивидуально или в теле, когда это когда-либо они хотят идти ".
22 февраля полковник Стайер сообщил, что ситуация с мятежниками удовлетворительно складывается в соответствии с утвержденным мной порядком, и большинство из них вскоре будут освобождены, а 15 марта он сообщил, что осталось только тридцать пять заключенных и что они будет выпущен в течение трех дней.
Этот инцидент дал Японии прекрасную возможность начать свою контролируемую местную прессу в распространении антиамериканской пропаганды и особенно против вооруженных сил Соединенных Штатов. Генерал Ой, японский командующий, показал свою руку до такой степени, что американцы почувствовали, что если у нас будет конфликт с Калмикоффом, нам придется считаться с японскими войсками под командованием генерала Ои. Калмикофф утверждал, что «в его отряде никогда не было насилия или жестокости, которые защищают закон и порядок и защищают граждан от любой несправедливости».
Ситуация в Хабаровске стала настолько напряженной, что полковник Стайер написал генералу Ои письмо частично так:
«Хотя отряд атамана Калмикова вооружен, поддерживается и поддерживается японским правительством, все еще никто не претендует на ответственность. Кальмикофф не несет ответственности ни перед кем, и ни одна нация не несет ответственности за его действия. Несколько раз я сообщал о поведении этого отряда по отношению к американцам, и каждый раз, когда вы сообщали мне, что у вас нет власти над Калмикоффом. Тот факт, что он контролируется японцами и поддерживается ими, делает вас ответственным за его действия. Я считаю, что если Вы контролируете этого человека, неизбежно столкновение между его людьми и нашими войсками ".
Я отправил копию этого сообщения японскому командующему во Владивостоке со следующим текстом:
«Ввиду того, что отряд Калмикова был вооружен, экипирован, поддержан и служит японскими войсками, я прошу принять надлежащие меры по сдерживанию этого остатка его сил. В случае, если японские войска больше не несут ответственности за действия этих людей, я прошу, чтобы мне так посоветовали ".
Генерал Отани ответил:
«Я имею честь заверить вас, что японские войска не несут никакой ответственности в связи с любым поведением со стороны войск Калмикова. Однако ввиду того факта, что правительство Японии до сих пор оказывало им помощь в их оснащении и поставок и что японские войска действуют в сотрудничестве с ними, мы считаем своим долгом проследить, чтобы Калмикофф был должным образом проинформирован и чтобы было найдено удовлетворительное и гладкое решение в связи с вопросом, недавно сообщенным полковником Стайером, так как он опасался, что могут последовать серьезные последствия для поддержания мира и порядка в случае неудачного успешного урегулирования вопроса. Уверяю вас, сэр, в наилучших пожеланиях нашей вечной дружбы, я остаюсь ".
Полковник Стайер очень дипломатично и удовлетворительно отреагировал на инцидент в Калмикове с японцами в Хабаровске.
Политика Японии заключается в отборе мальчиков, которые обещают быть пригодными для военной службы, а затем видят, что они образованы и обучены. Они направляют молодых офицеров для обучения в различные страны с целью использования этих офицеров там, где их обучение кажется наиболее подходящим для их конкретных способностей.
По моему мнению, генерал Ои не был бы против того, чтобы увидеть столкновение между американскими войсками и людьми Калмикова.
Как только уссурийские казаки нашли возможность, они свергли Калмикова как атамана уссурийских косаков, и как только терзался его авторитет, они отвергли его и все его дела. 4 февраля 1919 года казаки выступили с публичным заявлением, в котором просили американское командование освободить от контроля Калмыкова казаков, которые все еще оставались в его части. Калмикофф все еще продолжал держать вокруг себя достаточно сил, и его сила в Хабаровске всегда была под защитой японских войск. Когда эти люди покидали Хабаровск для каких-либо целей, у них было достаточное количество казаков, чтобы справиться с любым сопротивлением наказанию со стороны людей Калмикова, которые могут оказать мирно склонные жители.
Сначала японцы обратились ко мне с просьбой вернуть в Калмиков лошадей, оружие и снаряжение, сданные полковнику Стайеру, но я не согласился на их просьбу. Затем они сказали мне, что все это относится к Японии. Я сказал начальнику штаба Японии, что если Япония письменно уведомит меня о том, что она вооружила этого убийцу, что Кальмикофф никогда не оплачивал это имущество, и если они опознают свое имущество и подпишут для него расписку, я бы пусть у них это будет. Это было сделано, и квитанция была отправлена в военное министерство для хранения документов.
По мере приближения зимы 1918-19 гг. Мы ожидали, что худшим врагом, которого у нас будет, будет холод и болезнь. Мы представили, что холод в Сибири намного хуже, чем был на самом деле, следовательно, наша подготовка к зиме оказалась очень удовлетворительной. Климат во Владивостоке относительно мягкий для холодной страны, и войска в Харбине и Хабаровске, где было холоднее, пострадали очень мало, так как они были хорошо одеты, размещены и кормились. Я никогда не жил в Монтане или Дакоте, но я изобразил климат Сибири очень похожий на климат Северной Дакоты. Главным признаком является его крайность, и диапазон от дня до ночи колеблется примерно от 10 градусов F до 30 градусов F. Средняя температура на четырех разных станциях показана следующими данными, собранными Медицинским департаментом армии США:
Январь Февраль Март Апреле Май. Июнь Июль. Август Сентября Октябрь Ноябрь Декабрь годовой
Владивосток 5 12 26 39 49 57 66 69 61 49 30 14 40
Харбин -2 5 24 42 56 66 72 60 58 40 21 3 38
Чита -18 -9 10 32 47 53 66 60 47 29 7 10 12
Иркутск -5 17 35 48 59 65 60 33 13 1 31