31 мая генеральный консул Харрис телеграфировал полковнику Эмерсону, что на станции в Иркутске сражались чехи и советские войска, и два других поезда чехов, тысяча человек, прибыли на первую станцию к западу от Иркутска, и произошла еще одна драка. После этих столкновений генеральному консулу Харрису и французскому консулу удалось разоружить чехов и отправить их на восток с тридцатью винтовками для каждого поезда и советским чиновником, сопровождающим каждый эшелон. Генеральный консул Харрис сказал, что русские обязуются беспрепятственно переправлять всех чехов на восток и что российские власти в Иркутске спрашивают, почему чехов не посылают из Владивостока. Мы отвечаем: «Транспорт не доступен».
Если союзники действительно пытались доставить чехов на западный фронт во Франции, то, по-видимому, странно, что не было принято никаких мер для кораблей, чтобы забрать их из Владивостока. Я ясно придерживаюсь мнения, что еще 28 мая 1918 года не было никакого намерения отправлять чехов на западный фронт. Я не могу точно сказать, когда было принято это решение, но прошло не менее двух месяцев и шести дней, прежде чем я получил мои инструкции, в которых появилось предложение: «Для помощи чехо-словакам есть срочная необходимость и оправдание». Все иностранные представители не были проинформированы о намерениях по отношению к чехам примерно через месяц.
В то время, о котором шла речь, естественно, в рядах чехов и россиян было напряженность. Чехи проходили через неизвестную страну, где атмосфера была наполнена слухами о заговорах и схемах. Советы были не только обеспокоены намерениями чехов в Сибири, но, по-видимому, они чувствовали, что для иностранных войск, проходящих через страну вооруженными, понизится их достоинство и станет нарушением их суверенных прав. Полковник Эмерсон не только стремился дозвониться до Вологды в европейской части России, но и боялся, что Транссибирская магистраль не должна быть выведена из строя, и чтобы помочь в выполнении его желаний, он сказал генералу Гайде, что ничего не получится сражаясь, если чехи действительно хотели попасть во Владивосток.
Капитан Кедлец, который был на совещании полковника Эмерсона и Гайды, говоря о новом правительстве, заявил, что «теперь создано новое правительство, которое позволит нам двигаться вперед». Полковник Эмерсон ответил: «Независимо от любого нового правительства, которое может быть организовано, вы должны признать, что в настоящее время власть находится в руках Советов. Они, безусловно, в состоянии блокировать ваше продвижение во Владивосток ». Гайда ответила:«Через десять дней в Иркутске может появиться другая держава ». Гайда также заявила, что взятые ими пункты были заняты новым правительством, и оно было в их интересах оставить несколько винтовок, чтобы помочь новому правительству.
Это было явным признаком того, что чехи были вовлечены в изгнание Советов из городов и замену их «новым правительством», часто упоминаемым на конференциях.
1 или 2 июня генеральный консул Франции направил из Читы в Гайду следующее сообщение: «Эшелоны седьмого полка. Советское правительство предлагает любую помощь для ускорения движения. Не позволяйте себе быть вовлеченным во внутриполитическую борьбу». Этот французский чиновник, очевидно, не был проинформирован о планах французов.
Снова 4 июня - американскому консулу Томасу, который был с полковником Эмерсоном в его поезде: «Пусть генерал Гайда, командующий чехами, поймет, что он должен учитывать только движение этих эшелонов на восток, и посоветует ему, что он должен ничего не делать, не получив предварительно инструкции от французских и американских консулов, и что он не должен забывать важные и четкие указания профессора Масарика ".
3 июня, в 8:00 вечера, стороны встретились между линиями, и в машине полковника Эмерсона состоялась конференция. В 3 часа утра 4 июня было подписано перемирие в отношении Маринска, которое должно было продлиться шесть дней. 4 июня полковник Эмерсон и майор Слотер отправили послание генеральному консулу Харрису в Иркутске, в частности:
«Теперь движение на запад с советскими и чешскими представителями обеспечит окончательное урегулирование. Советские власти разрешают Чехии действовать в полном вооружении. Белогвардейцы Ново-Николаевска, Томска и Маринска используют ситуацию, чтобы вооружиться и взять под контроль названные места. Чехи отказываются разрешить советским властям возобновить эти полномочия». места до их отъезда. "
Поезд полковника Эмерсона прибыл в Ново-Николаевск вечером 5 июня. Он провел совещание с чешским командующим генералом Гайдой и двумя его помощниками и американским консулом Рэем. Перед этой конференцией было много детских разногласий по поводу полномочий полковника Эмерсона, но он все еще терпелив и снова объяснил, почему его перепутали проблемы между чехами и советами. На этой конференции американский консул спросил его, когда у чехов и советов возникли проблемы в Иркутске. Полковник Эмерсон сказал, что это было частью чешских согласованных действий по захвату городов, в которых находились эти чехи-эшелоны. Чех ответил: «Воскресенье, неделю назад, 28 мая».
Представитель нового правительства белогвардейцев призвал полковника Эмерсона и сказал: «Он позвонил послу Фрэнсису около двух недель назад в Вологде и заявил, что новое правительство связано с правительством Центральной Сибири, организованным в Харбине под руководством г-на Устроугова и ему сообщили, что это было признано союзниками ".
Сразу после того, как полковник Эмерсон покинул Ново-Николаевск, он получил сообщение от генерального консула Харриса, в котором говорилось, что он хочет присутствовать на заключительной мирной конференции, которая, как он предполагал, состоится в Омске. Чехи предложили провести конференцию в Каргате вместо Омска. Полковник Эмерсон остановился в Каргате, где 8-го числа к нему присоединился генеральный консул Харрис. Г-н Харрис провел совещание с чешскими представителями в полдень 8-го. Капитан Кризек, чех, в начале конференции спросил г-на Харриса, что он думает о новом правительстве. Мистер Харрис ответил:
«В Иркутске, когда я уехал, ничего не было известно о каком-либо контрреволюционном движении. Моя миссия была связана лишь с посредничеством между чехами и большевиками. Моя миссия не имела ничего общего с фракционными столкновениями в России, между большевиками и контрреволюцией. движение... Президент Соединенных Штатов дал конкретные указания всем официальным представителям Соединенных Штатов в России никоим образом не вмешиваться, не признавать и не смешиваться с какой-либо группировкой или партизанским конфликтом в России или Сибири ".
Последнее заявление генерального консула Харриса очень важно для выяснения правды относительно того, использовались ли американские войска в Сибири в соответствии с пожеланиями президента Соединенных Штатов. Прочтение моих инструкций, которые были процитированы ранее, покажет, что в значении моих инструкций не было абсолютно никакой разницы, и инструкции, которые, по словам генерального консула Харриса, были даны всем представителям Соединенных Штатов в Сибири, а не одно слово или буква моих инструкций менялись за все время моего пребывания в сибири.
Как только генеральному консулу Харрису сообщили о контрреволюционном движении против Советов во всех городах, оккупированных чехами, он отказался больше выступать в качестве посредника и вышел из всех конференций. В качестве оправдания для этого действия он вновь повторил инструкции, которые он получил от правительства Соединенных Штатов.
Полковник Эмерсон продолжил свои усилия по достижению Вологды и достиг Челябинска 13 июня, где было много чехов, и там он встретился с майором Гинетом. К западу от Челябинска сообщалось о затруднениях с поездом, и он не прибыл в Миасс до 16 июня, когда казалось невозможным продвигаться дальше на запад. 23 июня он получил от майора Гине, французов, которые отправились в Омск, следующее:
«Французский посол сообщает коменданту Гине, что он может поблагодарить чехо-словаков за их действия, от имени всех союзников. Они, союзники, решили вмешаться в конце июня, а армейские чехо-словаки и Французская миссия формирует авангард Союзной армии. Далее следуют рекомендации относительно оккупации и организации двойной точки, политической и военной ».
У меня нет информации о личности «французского посла», о котором говорил майор Гине, но, вероятно, это был посол в России.
25 июня полковник Эмерсон заявил, что «майор Гвинет призвал нас и показал нам сообщение, касающееся вмешательства, и сказал, что этого сообщения достаточно для того, чтобы он начал действовать», и предложил взять на себя управление железной дорогой. Полковник Эмерсон и члены партии очень беспокоились о проверке части послания французского посла, в которой говорилось: «Это от имени всех союзников», поэтому они вернулись в Омск, куда они прибыли 26-го числа. Первая информация, полученная полковником Эмерсоном в Омске, была от 13 июля от командующего Чехией Гайды в Иркутске о том, что он занимал этот город.
В июле полковник Эмерсон получил сообщение от генерального консула Харриса в Иркутске о следующем:
«У них не было связи с внешним миром с 26 мая, с Владивостоком, и 2 июля с Пекином. Последние новости показывают, что союзные морские пехотинцы и чехи изгнали большевизм из Владивостока. на который вы ссылаетесь и который был передан здесь полковнику Гайде ". Это первая информация, полученная полковником Эмерсоном, удовлетворяющая его, что Соединенные Штаты являются участником предполагаемой интервенции в конце июня. Он немедленно прекратил свои попытки добраться до Вологды, чтобы доложить послу США г-ну Фрэнсису, и решил как можно скорее поехать в Иркутск, чтобы предложить свои услуги, чтобы помочь сохранить железную дорогу в эксплуатации, и он покинул Омск 16 июля
19-го он заявляет в Половине: «Мы отметили идеальный порядок вдоль линии, в каждом городе осталось несколько чехов, чтобы следить за охраной этих мест».
Эта информация подтверждает то, что было очевидно с тех пор, как чехи, приняв согласованные меры 28 мая, захватили города на Транссибирской магистрали, что Советы не могли или не желали противостоять вторжениям чехов.
Это замечательное совпадение, что полковник Эмерсон получил уведомление от генерального консула США Харриса 15 июля о том, что Соединенные Штаты должны были принять участие в интервенции в Сибирь, и мои указания от 17 июля демонстрируют абсолютную решимость со стороны президента Уилсон, что США не будут принимать участие в военной интервенции в России. Это убедительно подтверждается предложением в моих инструкциях, в котором говорится: «Он (Соединенные Штаты) не может, поэтому принять участие в таком вмешательстве или санкционировать его в принципе». Мои инструкции, которые цитировались ранее, показывают, что Соединенные Штаты были настолько полны решимости не участвовать в военных операциях в России, что союзники были предупреждены, что, если они будут настаивать на своих намерениях вмешаться и выйти за пределы целей, объявленных Соединенными Штатами,
Было бы трудно использовать язык, который бы прояснил намерения Соединенных Штатов в том, что касается использования американских войск в Сибири. Цитаты, столь обильно сделанные из стенографического отчета полковника Эмерсона, показывают, что чехи никогда не были в опасности от агрессивных действий Советов. Конечно, они не были в опасности, пока чехи придерживались объявленной цели - пройти по Владивостоку по Транссибирской магистрали. Чехи были агрессорами, и доклад полковника Эмерсона показывает, что Советы хотели вывести чехов из Сибири и были готовы встретиться с ними более чем наполовину, чтобы исполнить их объявленные желания. Чехи овладели не только городами, где их эшелоны оказались 28 мая, но и хотя бы одним городом, Мариинском,
Поскольку вывод относительно безопасности чехов, сделанный из отчетов полковника Эмерсона, «настолько радикально отличается от общепринятой идеи, что им угрожает серьезная опасность, представляется целесообразным дать некоторую информацию о прошлой жизни полковника Эмерсона, и естественные характеристики должны быть даны читателю, чтобы помочь ему в правильной оценке его доклада. Полковник Эмерсон практически вырос на Большой Северной железной дороге. Он начал работать на этой железной дороге, когда был мальчиком, и оставил ее генеральным директором, когда уехал в Сибирь. Я никогда не знал его, пока мы не встретились во Владивостоке, но мистер Джон Ф. Стивенс сказал мне, что считает его лучшим механиком-железнодорожником в Соединенных Штатах. Он человек, чей язык, чья внешность,
Полковник Эмерсон был так же не заинтересован в политических ссорах российских фракций, как любой человек, которого я видел в Сибири. Он был в России с единственной целью помочь русским управлять железной дорогой и не интересовался какой-либо другой деятельностью.
Все те, кто находился в Сибири, когда там находились войска Соединенных Штатов, и знают о существовавших крайних предрассудках, поймут, почему я попытался дать некоторые из выдающихся характеристик полковника Эмерсона.
Действия генерального консула Харриса в уведомлении полковника Эмерсона о том, что он получил подтверждение сообщения о том, что союзники и Соединенные Штаты собираются вмешаться в Сибирь, и его последующие действия в соответствии с этой информацией создали необъяснимую ситуацию. Следует иметь в виду, что это заявление было сделано за два дня до того, как политика правительства Соединенных Штатов от 17 июля 1918 года была подготовлена Государственным департаментом и передана мне более двух недель спустя для моего руководства.
В тот самый момент политика Соединенных Штатов в отношении России готовилась в Государственном департаменте, торжественно заверяя русский народ и уведомляя все союзные нации, что Соединенные Штаты не будут вмешиваться во внутренние конфликты русского народа. Генеральный консул США в Сибири г-н Э.Х. Харрис, представитель Государственного департамента, говорил народу Сибири, что Соединенные Штаты являются участником предполагаемого вмешательства во внутренние конфликты русского народа.
Это утверждение не может быть опровергнуто, потому что любые действия против тогдашней доминирующей российской власти в Сибири должны быть истолкованы как принятие сторон в российских внутренних конфликтах.
Как могла возникнуть такая ситуация? Можно только догадываться, поскольку Государственный департамент никогда не давал никаких объяснений, а политика правительства никогда не менялась, поскольку эта политика применялась в отношении использования войск США в Сибири и исходя из практики консула. Генерал Харрис, его инструкции, полученные через Пекин, никогда не менялись.
Поэтому в Соединенных Штатах представители Государственного департамента и Военного департамента с самого начала военных действий в Сибири работали в разных целях.
ДО ПЕРЕМИРИЯ
Первые американские войска, 27-я пехотная, состоящая из 53 офицеров и 1537 военнослужащих под командованием полковника Генри Д. Стайера, прибыли в Сибирь из Манилы, 16 августа 1918 года. 31-я пехотная, с 46 офицерами и 1375 солдатами, следила в течение нескольких дней потом. Полковник Стайер принимал командование экспедицией до моего приезда, 1 сентября.
До моего приезда во Владивосток я не получал информации о военном, политическом, социальном, экономическом или финансовом положении в России. Незадолго до того, как я покинул Сан-Франциско, я получил от Вашингтона сообщение о том, что, по сути, эта информация указывает на то, что политика Японии будет заключаться в том, чтобы разделить различные российские силы и противостоять любой сильной российской центральной власти, но поддержать ряд слабых Русские силы, которые не могли сформировать больше, чем ширма для японских действий. Если бы я знал столько же о японских вооруженных силах, когда я получил эту информацию из Вашингтона, сколько я знал позже, послание дало бы мне гораздо больше информации. Я часто думал, что было жаль, что я не знал больше условий в Сибири, чем я, когда меня раздавили в ближнем бою во Владивостоке.
По крайней мере отчасти из-за моего незнания условий я приземлился во Владивостоке без каких-либо предвзятых представлений о том, что следует или не следует делать. У меня не было предубеждений против какой-либо российской фракции, и я ожидал, что смогу работать слаженно и в духе сотрудничества со всеми союзниками.
Рано утром 2 сентября полковник Стайер и несколько американских офицеров прибыли на борт «Томаса», а адмирал Остин М. Найт послал офицера, чтобы передать мне приглашение позавтракать с ним в старом Бруклине.
Тот факт, что нас не беспокоили таможенные инспекторы и карантинные чиновники, был моим первым посвящением в страну без правительства. Это правда, что чехи были во главе Владивостока в то время, но их власть была результатом силы, а не соглашения, поэтому один гражданин имел такое же право на въезд в город, как и другой.
Я оставил «Томас» и отправился в Бруклин, где встретил адмирала Найта, который оказался для меня очень приятной и полезной ассоциацией, поскольку он был во Владивостоке почти шесть месяцев и был в курсе любой ситуации в Сибири. Он щедро поделился своей информацией со мной и оказал военным всю возможную помощь, и каждый офицер и солдат, прибывающий с первыми войсками во Владивосток, в долгу перед ним и его офицерами за щедрую помощь в то время, когда требуется помощь и так много значило для нас.
Вскоре после того, как завтрак был практически осуществим, я отправился в американскую штаб-квартиру, которая была основана в здании, принадлежащем немецкой товарной компании. Некоторые россияне утверждали, что заинтересованы в компании, но я никогда не был убежден, что этот интерес не был организован до того, как немцы покинули Владивосток, после начала мировой войны. Здание было превосходно приспособлено для штаб-квартиры, так как оно было достаточно большим, чтобы обставлять офисные помещения, а также жилые помещения для офицеров.
В течение дня полковник Стайер дал мне полную информацию о том, что было сделано до моего приезда. Я узнал, что 27-й пехотинец принимал участие в совместных действиях против врага. Враг представлен мне как большевики и немецкие пленные. Я был удовлетворен тем, что американские войска не отходили от объявленной политики правительства Соединенных Штатов, чтобы воздерживаться от какого-либо участия в российских делах.
Генерал Отани (японец) был старшим в звании союзных командиров. Днем 2 сентября я позвонил генералу Отани, и через несколько минут после того, как я встретил его, он спросил меня, есть ли у меня указания, что он должен командовать американскими войсками. Я сказал ему, что у меня нет таких инструкций, но, напротив, на меня были наложены ограничения в отношении использования американских войск, из-за которых я должен был отдавать все приказы для будущих перемещений. Он сказал, что Государственный департамент США уведомил его о том, что он будет командовать. Мне сообщили, что когда полковник Стайер приземлился во Владивостоке, он вызвал старшего командующего союзниками и спросил, есть ли какие-либо предложения относительно наилучших способов сотрудничества. Генерал Отани в то время не прибыл, а генерал Ой (японец) был старшим союзником во Владивостоке.по просьбе американского правительства для верховного командования его прибытие, которое ожидалось очень скоро, вполне можно было ожидать. 18 августа генерал Отани издал следующий приказ:
«Я имею честь сообщить вам, что я был назначен командующим Японской армией во Владивостоке Его Величеством, Императором Японии, и что мне единодушно доверяют Союзные державы командовать их армиями в Российская Территория Дальнего Востока -
«Сотрудничество и дружба между нашими армиями легко, с точки зрения их командования, позволят оперативности действий и успеха без каких-либо трудностей. Я всем сердцем надеюсь, что наши армии будут работать вместе для общего цель «.
(подпись) Генерал Отани,
главнокомандующий союзными армиями.
Полковник Стайер был озадачен этим приказом, поскольку он не получил никаких инструкций на этот счет от правительства Соединенных Штатов. Он телеграфировал в Вашингтон с просьбой предоставить информацию, и Вашингтон ответил, что генерал Грейвс скоро будет во Владивостоке и что у него есть инструкции, касающиеся таких вопросов; это только сделало вопрос более загадочным для полковника Стайера. Я никогда не знал, даже по сей день, значение такого замечательного порядка. Я довольно хорошо познакомился с генералом Отани и чувствую, что кто-то заставил его поверить, что он должен был командовать всеми союзными войсками. Он не был человеком, который мог бы взять на себя такую власть, и, кроме того, он был солдатом и хорошо знал, что Командующие союзниками не могут отказаться от командования войсками без конкретных указаний. Этот вопрос больше никогда не упоминался, кроме одного раза в феврале 1920 года, генералом Ои, который в то время сменил генерала Отани в командовании японскими войсками. Приказ распространялся на все войска союзников, но, насколько я знаю, никогда не упоминался во время моего пребывания в Сибири. Я всегда предполагал, что какой-то дипломатический агент, не зная различий между «командующим союзниками» и старшим из командиров союзников, чтобы казаться согласным, сказал какому-то японскому представителю, что генерал Отани будет командующим союзными силами. Я обнаружил, что генерал Отани был очень приятным человеком и настроен быть справедливым в решении вопросов, касающихся наших соответствующих сил. Беда была в том, что нужно было настаивать на том, чтобы увидеть его, и настойчиво настаивать, прежде чем вы сможете пройти мимо его посоха. Японский Персонал был очень агрессивен и воспользовался или попытался сделать это,
Генерал Отани рассказал мне забавный инцидент, который произошел, когда генерал Грант находился в Японии во время своего кругосветного путешествия. Генерал Отани только что окончил военную школу и был назначен орденом генерала Гранта. Он сказал, что он очень хотел сделать правильную вещь, и он не мог решить, проявляет ли это большее уважение к генералу Гранту, чтобы он носил свою саблю в ножнах или носил ее в руке; он пытался получить совет, но никто, казалось, не мог ему помочь, поэтому он наконец решил, что должен взять свою саблю, как только он доложит об этом, и нести ее, как будто он выполняет военную службу. В первый день, о котором он сообщил, он вытащил свою саблю и с большим дискомфортом держал ее весь день в руке. На следующий день, когда он сообщил и вытащил свою саблю, генерал Грант похлопал его по плечу и сказал: «Молодой человек,
Поскольку на меня произвело большое впечатление торжественное заверение Соединенных Штатов в том, что они не будут вмешиваться во внутренние конфликты русского народа, мне не терпелось узнать состав сил, против которых действуют союзники и Соединенные Штаты к северу от Владивосток. Все заверили меня, что большевики были организованы и к ним присоединились немецкие и австрийские заключенные и планировали захватить магазины во Владивостоке. Полковник Стайер телеграфировал 19 августа оценку ситуации, предоставленную начальником штаба Японии. План действий был:
«Сначала возьмите Хабаровск, 15 000 вооруженных противников в этом секторе, а затем продвигайтесь на запад через Амур и Маньчжурию. Генерал Отани заявил, что, по его мнению, нынешние силы, назначенные для экспедиции, недостаточны для выполнения миссии, которая была и остается исключительно вытеснением чехов на запад» Иркутска, между которым и нами находятся 40 000 вражеских сил и длинная двойная линия связи, чтобы обезопасить себя: у чехов, к западу от Иркутска, осталось мало боеприпасов, и в остальном они находятся в плачевном положении, настолько, что их облегчение перед зимой если они хотят выжить, необходимо, чтобы он попросил всех командиров союзников представить их своим правительствам, и чтобы они сами направили все имеющиеся силы немедленно и попросили Японию направить войска сразу в количестве, достаточном для удовлетворения ситуации. готово много войск ".
Со ссылкой на это утверждение возникает естественный вопрос: откуда генерал Отани получил свою информацию? Было ли это утверждение основано на информации или это была исключительно японская пропаганда? В это время не было возможности отправлять или получать информацию из секции к западу от Иркутска, и когда были открыты коммуникации, мы узнали от полковника Эмерсона, что 12 июля чешские войска заняли Иркутск и впоследствии приступили к работе. консолидации их контроля над коммуникациями через озеро Байкал и вокруг его южной оконечности. Как указывалось ранее, чехи, приняв согласованные меры, захватили сибирские города к западу от Иркутска 28 мая и Владивосток уже 28 июня и создали новое сибирское правительство в большинстве захваченных городов. Это новое правительство не было таким радикальным, как Советы, но им не хватало абсолютизма.
Еще весной 1918 года Япония представила союзным державам, что: «Из-за своих интересов она была поставлена на особое положение и попросила, чтобы была необходима оккупация Владивостока и восточных и Амурских железных дорог Китая чтобы эта задача была оставлена ей одной ". Соединенные Штаты, или, точнее говоря, президент Соединенных Штатов, выступили против этой просьбы на том основании, что русские могут неправильно истолковывать такие действия.
В свете последующего знания фактической ситуации к западу от Иркутска единственный логический вывод из заявления генерала Отани состоит в том, что Япония, как заявлено ею 3 августа 1918 года, не была движима только чувствами искренней дружбы с русским народом. Она, несомненно, не отказалась от своих амбиций оккупировать Восточную Сибирь. Никто не мог быть связан с японскими военными представителями, как я был в Сибири, и избежать убеждения, что они всегда надеялись оккупировать Восточную Сибирь.
Пытаясь проанализировать ситуацию, изложенную генералом Отани 19 августа, необходимо сделать вывод, что японская военная разведка абсолютно не знала реальных условий или что их заявление не было откровенным, но имело целью удовлетворить то, что они считали желаниями союзников преувеличивая масштабы военной проблемы и рекомендуя тяжелые подкрепления. Когда генерал Отани попросил тяжелое подкрепление, он приказал наступление, которое должно быть истолковано как указание на то, что он уверен, что находящиеся в его распоряжении войска могут победить врага еще до того, как запрашиваемое подкрепление может прибыть в Сибирь, и, как Фактически, фактические военные движения, заказанные генералом Отани, оказались не более чем стычками. Впоследствии японцы направили все движения так, чтобы был достигнут успех, без того, чтобы американские войска не оказались на первой линии позиций и наблюдения, что поставило американцев в положение, когда они не могли проверить путем наблюдения, сообщений о потерях и численности вражеских сил. Офицер разведки американских сил после тщательного осмотра поля боя у Краевского сказал:
«Я считаю, что сила противника, предшествовавшая бою, в Краевском, предоставленная нам Генеральным штабом Японии и офицерами разведки союзников, была сильно преувеличена, как и текущая оценка потерь противника. «.
6 сентября японское командование издало приказ, практически прекративший кампанию в Уссури, если таковое может быть обозначено, и направило следующее движение:
«Армия сосредоточит в Хабаровске основную часть 12-й дивизии и часть американской и китайской армий; победит австро-германских заключенных и большевистских войск, которые находятся к востоку от Зеи и в важных пунктах вдоль Амурской железной дороги». «.
В качестве еще одного свидетельства того, что Япония не была откровенной в своих заявлениях или в своих действиях, мне сообщили, что Соединенные Штаты и Япония должны были направить в Сибирь около десяти тысяч военнослужащих, но позже Япония сказала, что по организационным причинам она хотела отправить двенадцать тысяч люди. Соединенные Штаты согласились на увеличение. В период с 11 по 17 октября 1918 года я провел инспекцию войск Соединенных Штатов на севере до Хабаровска и к востоку от Хабаровска до Биры (примерно сто двадцать пять миль) к западу от Хабаровска, и обнаружил, что почти все города заняты в часть, по крайней мере, японскими войсками. Ранее мне сообщали, что японские войска находились в разных местах на южной линии Транссиба, вплоть до запада до Читы. 18 октября Я сообщил военному министерству, что в Сибири у Японии есть по меньшей мере шестьдесят тысяч военнослужащих, и позже стало известно, что я недооценил это число на двенадцать тысяч. Не было никакой военной ситуации, требующей такого увеличения, и если бы Япония чувствовала, что такая ситуация существует, она, несомненно, уведомила бы Соединенные Штаты, с которыми она имела согласие, направить только двенадцать тысяч человек. У меня есть веские основания утверждать, что она не уведомила Соединенные Штаты о том, что она отправила семьдесят две тысячи человек в Сибирь.