Школа всегда казалась мне слишком неудачным местом для таких, как я. Когда твоя жизнь – это бесконечная череда смерти и тайн, в которых ты не можешь признаться даже самой себе, школа кажется слишком банальным и заурядным явлением. Не говоря уже о том, что это был вечный рассадник сплетен и интриг, которым даже король Ада позавидовал бы.
Наверное, новость о том, что Тейт привез меня в школу, разошлась по всему городу еще до того, как мы успели выйти из машины. На нас двоих пялились так, будто мы были инопланетянами, и это не могло не раздражать.
— Теперь все будут думать, что мы с тобой парочка, — шепнул Тейт мне на ухо, пока мы пробирались к зданию школы.
Холодный ветер пробирал до костей. Снежинки казались мне острыми, как бритвы, и ветер, который бил прямо в лицо, никак не помогал сгладить это впечатление. Тем не менее, теплое дыхание Тейта заставило мое тело броситься в жар, и это мне совсем не нравилось. Подростковое тело, напичканное гормонами — это самый большой предатель в мире.
— Если ты не будешь идти так близко, то у нас еще будет шанс убедить остальных в ошибочности их мнений, — проговорила я, низко опустив голову и смотря себе под ноги.
Лед, чертов лед, грозил мне переломом шеи.
— Зачем мне это? — улыбнулся Тейт так широко, что на его щеках появились ямочки. — Я совсем не против их ошибочных мнений.
Я открыла рот, чтобы высказать свое недовольство, но тут моя нога решила, что она птица, а лед – это хороший способ взмыть в воздух. Вскрикнув, я полетела прямо в объятия асфальта, но сильные руки перехватили меня за талию, удерживая на месте. Я даже не стала смотреть Тейту в лицо. Он так и источал самодовольство. Рыцать хренов.
— Увидимся на английском, — подмигнув мне, сказал Тейт и, быстро отпустив меня, умчался на свой урок.
Идя через парковку, я покрывала чертов лед всеми доступными матерными словами, а с моим знанием русского языка это был особенно длинный список.
Первый урок был настоящим испытанием. Несмотря на то, что я сидела на последней парте, одноклассники умудрялись пялится на меня чуть ли не с отвисшими челюстями. Второй урок прошел в том же духе. Затем третий. В коридорах, в библиотеке, и даже в женском туалете на меня все пялились, и это уже переходило все границы. Я всерьез стала задумываться над тем, что было бы неплохо прогулять школу, но тогда это было бы побегом. А разве я когда-нибудь убегала от чего-либо? Нет.
Когда наступило время ленча, я выбрала самый дальний столик в кафетерии. Устроившись поудобней, я демонстративно достала свой ридер и стала читать книгу, не обращая внимания ни на кого из учащихся. К счастью, ближе к ленчу большинству учеников надоело смотреть на меня, словно на человека-паука, и многие стали заниматься своими делами.
Многие, но не все.
— Так-так, — проговорила Мэйси, подойдя к моему столику. — Это же наша малышка Мэри Озборн. Как тебе твоя популярность?
Я подняла на нее взгляд и увидела, что за ее спиной стоят еще две девочки из группы поддержки. Наверное, это была ее свита тупоголовых Барби.
— Прекрасно, — проговорила я, самодовольно усмехнувшись и убирая ридер подальше в сумку. Я чувствовала, что это будет не просто очередная перепалка, и не хотела, чтобы мой драгоценный гаджет пострадал. Там было слишком много книг и карта памяти на шестнадцать гигабайт.
— А где же твой новый бойфренд, которому ты обязана такой популярностью? Кстати, может, поделишься секретом и расскажешь нам, каким приворотным зельем ты пользовалась? Я, конечно, подозревала, что ты ведьма, но чтобы такая искусная…
Я слегка отодвинулась от стола, скрестив руки на груди и смотря на Мэйси с непоколебимым безразличием. Если она рассчитывала вывести меня из себя, то у нее это хреново получалось.
— Ох, ты только слюной на стол не накапай, — с притворным сочувствием в голосе сказала я.
Мне показалось, или один глаз Мэйси стал нервно подергиваться?
— Думаешь, Мэйси тебе завидует? — подала голос одна из девиц. — Для Тейта ты ничто. Он поиграется тобой и снова прибежит к ней.
Вторая подружка согласно закивала. Мне захотелось рассмеяться им в лицо.
— Да забирайте вы его с потрохами, — любезно разрешила я. — Мне-то он на кой черт?
Девушки озадаченно переглянулись, а Мэйси подалась вперед, усиленно делая устрашающий вид. Я заметила, что почти все, кто были в столовой, заинтересованно следят за перепалкой, ожидая новых скандальных подробностей, которые уже к концу перемены будут известны всему городу.
— На твоем месте я подбирала бы выражения, — попыталась угрожать мне Мэйси. Похоже, она считала, что в обществе своих тупоголовых подружек находится в полной безопасности. — Иначе у тебя будут большие проблемы.
Я громко рассмеялась ее угрозе.
— Проблемы? — переспросила я презрительно. — Детка, если хочешь доставить мне проблемы, тебе придется встать в длинную очередь.
— Это мы еще посмотрим, — прошипела Мэйси.
Я нагло улыбнулась ей, а затем, взяв свой рюкзак, с гордо поднятой головой вышла из школьной столовой. Я знала, что все, кто учился в этой школе, смотрели на меня, и я хотела, чтобы они видели перед собой человека, которого нельзя вот так просто запугать. Но в душе я чувствовала отвращение к этим людям. Не только к Мэйси и ее тупоголовым подружкам, но и ко всем, кому были так важны сплетни, ходящие по школе. Почему им было так жизненно необходимо лезть в чужую жизнь?
Недолгое затишье
Следующий день в школе не казался мне более легким, чем предыдущий. Люди все еще активно обсуждали нашу несуществующую личную жизнь с Тейтом, и если меня это злило, то Риду хоть бы хны. Он постоянно вертелся где-то рядом, и это только ухудшало ситуацию. Но школьные проблемы не шли ни в какое сравнение с теми, что были у меня дома. Себастьян со своей шайкой словно в воздухе растворился, и я восприняла это как затишье перед бурей. Я понятия не имела, какие он строит планы, но я прекрасно знала, что в покое он меня не оставит. Я не знала, кем был на самом деле Тейт и что ему было от меня нужно. Все это могло свести с ума.
Утром перед началом занятий я стояла у своего шкафчика, пытаясь составить план действий, который помог бы мне хотя бы немного наладить свою жизнь, когда Тейт подошел ко мне. Он не стал открывать свой шкафчик, а просто прислонился к нему одним плечом, практически нависая надо мной.
— Как думаешь, если мы пойдем вместе на зимний бал, то это утвердит наш статус парочки? — спросил Тейт с обворожительной улыбкой, но в его глазах плясали бесенята.
Я медленно повернулась к парню. Сегодня он выглядел гораздо лучше, чем в любой другой день. Если такое вообще было возможно. В серебристых волосах Тейта медленно таяли снежинки, его щеки слегка покраснели, а глаза блестели, словно два новогодних шарика. Я попыталась игнорировать его милую внешность, сосредоточившись на гнусном характере.
— Мы не парочка, — сухо ответила я, закрывая свой шкафчик. — И хватит делать вид, будто это не так.
Тейт наклонился ко мне так низко, что его губы почти касались моего уха. Я почувствовала запах его кожаной куртки и свежесть зимнего воздуха, а затем и уникальный запах самого Тейта, который сложно было с чем-то сравнить. Мне тут же вспомнилась ночь, которую я провела в его доме, и спокойствие, которое я испытывала тогда рядом с ним. Это только все ухудшало. Я не должна была даже думать о Тейте не как о источнике новых неприятностей.
— К чему выяснять детали? — тихо спросил Тейт, обжигая своим дыханием мою шею. — Я только что пригласил тебя на школьный бал. Это особый случай.
Самоуверенность Тейта заставила меня быстро прийти в себя, а раздражение помогло совладать с непонятным чувством внизу живота. Я подозревала, что мне начинает нравиться, то как Тейт постоянно вторгается в мое лично пространство, и с этим нужно было что-то делать. Причем, срочно. Медленно повернувшись к парню, я выдавила из себя самую милую улыбку, на какую только была способна.
— Знаешь, — проговорила я, беря его за края куртки и осторожно их разглаживая. – Может, любая другая девушка на моем месте и упала бы в обморок от счастья, но я лучше прострелю себе ногу, чем пойду с тобой на танцы.
Лицо Тейта сохраняло все то же самодовольное выражение, и ни одна его черточка не говорила о том, что я хоть немного задела его самолюбие. Чертов придурок был уверен в себе на все сто, и хуже всего было то, что его уверенность была полностью оправдана.
— Неужели? — лениво спросил Тейт. — И ты так уверена в своем решении?
Я похлопала его ладонью по груди, все еще изображая безразличие, а затем отступила на шаг.
— Абсолютно, — проговорила я, усмехнувшись. – Думаю, тебе придется подыскать другую пару.
Глаза Тейта едва заметно сузились, когда он смотрел на меня.
— Думаю, это не станет проблемой, — проговорил парень, и мой мозг на какую-то секунду выдал мне картинку, где Мэйси танцует с Тейтом под какую-то сопливую музыку в школьном спортзале. И откуда появилось желание пристрелить обоих? — Но проблема в том, что я не люблю, когда все слишком просто.
Я слегка нахмурилась.
— И что это должно означать? — спросила я настороженно.
— Что мы пойдем на бал вместе, — уверенно ответил Тейт, а затем прозвенел звонок, и он ушел на свои занятия, не сказав больше ни слова.
До самого ленча я пребывала в каком-то вакууме, где все мои мысли витали вокруг Тейта. Это не были мысли влюбленной девушки-подростка. Скорее, это были мысли человека с явными психическими проблемами, так как моя паранойя и уверенность в том, что Тейт скрывает гораздо больше, чем я могу себе представить, усиливалась с каждой минутой.
Я снова и снова проигрывала в голове каждую нашу с ним встречу, и в большинстве случаев Тейт был заносчивым придурком, но с тех пор, как он оказался в том лесу, и после всего, что произошло позапрошлой ночью, я не могла видеть в нем только придурка. Он умел стрелять, умел терпеть боль и был опасен. Я нутром чуяла, что после того, как мы сбежали от приспешников Себастьяна, его отношение ко мне очень сильно изменилось. Не говоря уже о том, что он постоянно делал неоднозначные намеки на наши с ним взаимоотношения. К примеру, с чего бы ему хотеть пойти со мной на бал? Я многое слышала о Тейте в школе, и, по мнению других девушек, он был тем, кто никогда не ходил ни на какие школьные сборища. Так к чему это исключение? Вариант, что я просто ему нравилась, даже не рассматривался. Уж слишком много странностей было связано с этим парнем, чтобы приписывать ему еще одну.
Когда подошло время ленча, я решила, что мне гораздо больше нужен свежий воздух, нежели еда. Поэтому я вышла из школы и направилась в сторону заснеженного футбольного поля. Сев на заледеневшей трибуне, я откинула голову назад и уставилась в серое небо. Снежинки медленно кружили перед моими глазами. Мне не часто доводилось видеть настоящий снег. В Лос-Анжелесе даже зимой температура редко опускалась ниже +15, но порой мы выбирались в горы.
Я вспомнила, как еще маленькой впервые встала на лыжи. Это был один из немногих дней в моем детстве, когда мы были нормальной семьей. День, в котором не было утомительных пробежек, тренировок и стрельбищ. В тот день отец учил меня, как правильно стоять на лыжах, а не как убить кого-то с помощью одной лишь заколки для волос.
Калеб тогда тоже только учился кататься на сноуборде. У него это не очень хорошо получалось. Я помню, что прежде чем он научился хотя бы стоять на этой штуковине, упал на свою задницу раз сто. В тот день мы все много смеялись. Мама постоянно приносила нам горячий шоколад в термосе, и я часто слышала, как она кричит с вершины небольшой горки:
— Осторожней, Мэри. Только не упади.
Я быстро училась, и тогда отец сказал, что мог бы гордится мной. Это был единственный раз, когда я слышала от него подобные слова. Чаще всего он говорил их только Калебу, но, как ни странно, я не завидовала брату.
— Если ты решила прогулять уроки, то есть места гораздо лучше этого поля, — раздался голос совсем рядом со мной, и это тут же выдернуло меня из воспоминаний.
Я взглянула вниз и увидела Мэтью. Того самого парня, которого Тейт отшил в мой первый день в школе. Сейчас Мэтью выглядел немного замерзшим и поэтому пританцовывал на месте. Я сидела на некотором возвышении и ему приходилось задирать голову, из-за чего снежинки падали прямо на покрасневшее от холода лицо. Парень как-то нервно потирал руки.
— Что же ты тогда тут делаешь? — спросила я, улыбнувшись, когда парень стал переминаться с ноги на ногу в более ускоренном темпе.
Мне показалось, что лицо Мэтью стало более красным, чем было, и я не была уверена, что на этот раз это из-за холода.
— Я увидел тебя и решил подойти, — пробормотал парень, посмотрев себе под ноги.- Подумал, может, тебе нужна компания.
Странно, что поведение Мэтью умиляло меня. Он был из разряда тех парней, которые были искренне добрыми и совершенно лишенными какой либо брутальности или чрезмерной самонадеянности. Короче говоря, он был полной противоположностью Тейта, и я подумала, что это хорошо, хотя чаще всего мне совершенно не нравились такие, как Мэтью. Возможно, мне стоит пообщаться с простым парнем без таинственных замашек? Просто ради разнообразия.
Я ловко спрыгнула с трибун и подошла к Мэтью. Парень, казалось, ожидал, что я его сейчас пошлю, но я только усмехнулась.
— Какие места для прогула школы ты знаешь? — спросила я с большим весельем в голосе, чем требовалось.
Мэтью улыбнулся широкой, хотя и немного натянутой улыбкой.
— Есть парочка,- ответил он. — Но нам придется незаметно угнать мою машину с парковки и сбежать.
Я многозначительно подняла одну бровь.
— И чего же мы ждем?
То место, в которое мы приехали с Мэтью, можно было назвать одним из самых красивых природных уголков, которые я когда-либо видела. Замерзшее озеро было идеально круглым и напоминало большое зеркало. Вокруг озера разрастался сосновый лес, а если поднять голову, то можно было увидеть заснеженные верхушки гор. Повсюду царила мирная тишина и покой, которого мне так давно не хватало.
Мы с Мэтью стояли прямо у озера, молча смотря на красоту, которая окружала нас. В борьбе за выживание я слишком часто забывала о том, каким все же прекрасным может быть мир.
— Давай покатаемся? — предложил Мэтью, делая шаг вперед. Лед был действительно очень толстым, и на нем можно было кататься. Парень протянул мне руку, улыбаясь так, будто искушал меня сделать что-то недозволенное. Недолго думая, я приняла его предложение, и уже спустя несколько минут мы вовсю скользили на льду.
Мэтью пытался расспросить меня о том, чем я увлекаюсь и каково было жить в Лос-Анжелесе, но, чем больше мы говорили, тем больше я убеждалась в том, что мыслями он витает где-то далеко. Я стала замечать, что он постоянно смотрит в ту сторону, где стояла его машина, и все больше нервничает. Моя врожденная подозрительность тут же дала о себе знать, но я попыталась ее игнорировать. Мэтью был обычным парнем. Не таким, как Тейт. С чего мне опасаться его?
— С тобой все нормально? — спросила я, заскользив на льду прямо перед Мэтью, который неожиданно застыл.
Парень посмотрел на меня, а затем снова на свою машину. Я заметила, как на его лбу выступил пот, и это меня встревожило.
— Прости меня, Мэри, — прошептал парень.
Я нахмурилась, посмотрев в сторону его машины, и тогда поняла, почему Мэтью так побледнел. Я увидела, как к нам неторопливо шли двое мужчин в строгих костюмах. Я тут же узнала этот пустой и ничего не выражающий взгляд. Несмотря на холод, на них не было ничего, кроме брючного костюма и легких пиджаков. Они шли в шаг друг с другом, а в их руках поблескивали новенькие пистолеты.
Это были приспешники Себастьяна.
— Что ты сделал? — тут же придя в боевую готовность, крикнула я на Мэтью. — Ты хотя бы понимаешь, во что ввязался?
Мэтью стоял прямо предо мной, и в его глазах поблескивали слезы. Впервые я почувствовала отвращение к этому человеку. В мгновение ока я увидела в нем не милого парня, а предателя. Но еще больше я разозлилась на саму себя. Сколько раз отец повторял мне, что в этом мире нельзя верить никому, кроме своей семьи? Сколько раз он говорил, что любой будет готов предать нас, как только узнает, кто мы на самом деле? Как я могла позволить себе такую беспечность?
— Они забрали мою сестру, — прошептал Мэтью. — Если бы я не привел тебя сюда, они бы ее убили.
Мэтью стоял спиной к тем двум мужчинам, которые уже нацелили на нас оружие. Я видела, как парень дрожал всем телом. Он действительно очень сильно боялся. Возможно, история про сестру и была правдой, но сейчас меня это не волновало.
— Уходи отсюда, — проговорила я, не спуская взгляда с приближающихся фигур. — Беги.
— Но… моя сестра…
— Убирайся! — закричала я и в одно мгновение сшибла Мэтью с ног.
Мне удалось действовать достаточно быстро. От неожиданности Мэтью упал прямо на лед и проскользнул на спине приличное расстояние в то время, как выпущенная пуля просвистела в миллиметре от моего лица. Я знала, что эта пуля была не для меня. Она была для Мэтью. Я же нужна была Себастьяну живой, и это было хуже любой смерти.
Поток адреналина прокатился по всему моему телу, пробуждая к жизни инстинкты. Я не думала, а просто действовала. Взяв разгон, я практически пролетела по льду в сторону двух амбалов. Если бы они были способны удивиться, то наверняка сделали бы это. Мне удалось напасть на одного из них раньше, чем они успели бы отреагировать. Врезавшись в того из ублюдков, который был на целую голову выше своего коллеги, я сбила его с ног, но сволочь схватила меня за запястье и потащила вслед за собой. Мы оба упали на лед, и я почувствовала, как полыхнуло огнем левое запястье. Но боль была сейчас последней из моих проблем.
Ублюдок выронил пистолет, но, когда я попыталась добраться до него, второй из амбалов схватил меня за волосы и резко дернул назад. Я инстинктивно схватила за руки того, кто тащил меня за волосы, но тут в действие пришел его напарник. Он попытался врезать мне по ребрам, но я опередила его, выбросив ногу вперед. Послышался резкий хруст, и нос ублюдка смялся под тяжестью моего ботинка.
— Тварь! — проревел амбал, хватаясь за нос. — Чертова Энохианская сука!
Это было чем-то новеньким. Обычно зомби Себастьяна не издавали ни звука и не проявляли никаких эмоций, но с этим было что-то не так. Впрочем, времени на размышления не было. Ловко вывернувшись в руках того амбала, что держал меня за волосы, я с диким воплем впилась ему в лицо ногтями. Ему не оставалось ничего другого, как только выпустить меня и попытаться защитить лицо, и в этот же момент я выбила из его правой руки пистолет. Прежде чем оружие успело бы упасть, я схватила его и тут же выстрелила сначала в живот того, что был ближе, а затем в голову второго.
Два тела повалились на лед, который тут же стал окрашиваться в алый цвет. Несмотря на то, что под действием адреналина я воспринимала все, словно в замедленной съемке, драка продлилась не больше двух минут. За это время ошалевший и до смерти перепуганный Мэтью не успел даже с места сдвинуться.
Отряхиваясь от снега и крови, я быстрым шагом направилась к парню. Как только он увидел в моих руках оружие, его глаза стали похожи на глаза кролика, которого загнали в угол. Уже во второй раз я почувствовала отвращение к его страху.
— Мне нужны ключи от машины, — сухо приказала я. — Немедленно.
Трясущимися руками и что-то невнятно мямля, Мэтью стал рыться в карманах своего пальто. Ему не удалось удержать в руках ключи, и они выскользнули прямо на лед. Выругавшись сразу на нескольких языках, я подняла ключи и направилась прямо к машине. Мне удалось преодолеть почти половину пути, прежде чем я услышала, как Мэтью пытается догнать меня.
— Подожди! — тяжело проговорил он. — Ты же не оставишь меня здесь?
Я ускорила шаг, даже не взглянув на парня, к которому питала столько отвращения. Почему люди были такими жалкими? Почему они не могли подобрать сопли и посмотреть своим проблемам в лицо, при этом не захныкав? Возможно, это я была ненормальной или все дело было в моем воспитании, но я никогда не понимала тех, кто привык рыдать, а не действовать.
— Почему нет? — спросила я, останавливаясь у машины. Щелчок и двери открыты. Я обернулась к Мэтью только, когда была у водительского сиденья. — Зачем ты мне?
Глаза Мэтью расширились от ужаса. Он обернулся назад и посмотрел на двух трупов, которые лежали на льду в луже собственной крови.
— Но ведь ты убила двоих человек! Ты не можешь бросить меня с трупами! — в голосе парня я услышала панические нотки.
Фыркнув, я подалась немного вперед, сверля Мэтью холодным взглядом.
— С трупами? — спросила я едко. — Кто тебе сказал, что они мертвы?
Взгляд Мэтью снова метнулся к двум лежащим на льду амбалам. Я тоже взглянула на них. Я знала об этих уродах гораздо больше, чем любой человек в мире. И я знала, что у меня очень мало времени. Очень скоро они снова восстанут, и тогда уйти от них будет не так просто.
Взглянув на до смерти перепуганного парня, я почувствовала к нему слабый проблеск жалости. И, хотя я не знала, что мне делать с ним дальше, моя неожиданно проснувшаяся совесть не позволила мне оставить его тут. Это было бы все равно, что выпустить ему пулю в голову.
— Садись в машину, — резко приказала я и, не добавив ни слова, села за руль.
Мэтью колебался не больше секунды, а затем запрыгнул на пассажирское сиденье рядом со мной. Я тут же ударила по газам и, поднимая целое цунами из снега и грязи, выехала на грунтовую дорогу, которой мы сюда приехали. Машина двух напавших на меня ублюдков стояла всего в нескольких метрах. Опустив стекло со стороны водителя, я выстрелила по шинам черного мерседеса, не потрудившись даже сбавить скорости.
— Где ты этому научилась? — со смесью восхищения и страха прошептал Мэтью.
До шоссе было не так уж и далеко, но мы были на приличном расстоянии от города. Я взглянула на серое небо, пытаясь понять, который сейчас час.
— Ты уверен, что хочешь знать? — спросила я, выехав на дорогу уже со скоростью сто тридцать миль в час.
Мэтью неуютно поерзал в своем кресле.
— Я не хотел причинять тебе вред. Клянусь, — проговорил он, смотря только на свои руки. — Они заставили меня.
Я искоса глянула на Мэтью и вспомнила, что он говорил что-то насчет сестры. Когда адреналин и злость отступили, я попыталась воззвать к своей человечности, которая по слухам когда-то жила во мне, но мы не встречались с ней очень много лет.
— Что случилось с твоей сестрой? — спросила я, не сводя взгляда с дороги. Снегопад усиливался, а дороги были заледеневшими. Лететь на такой скорости по шоссе было довольно рискованно, но лучше авария и быстрый перелом шеи, чем попасть в руки приспешников Себастьяна.
— Они забрали ее, — проговорил Мэтью, и его голос стал глухим, а взгляд отстраненным. — Забрали мою младшую сестру. Сказали, что убьют, если я не вывезу тебя из города.
Я нахмурилась.
— Почему им было так важно, что бы я покинула город? — спросила я, взглянув на Мэтью. — И зачем действовать через тебя, если они сами могли прийти за мной?
Парень отрешенно покачал головой. Он стал слегка раскачиваться взад и вперед. Я всерьез стала беспокоиться о том, не свихнулся ли он на нервной почве?
— Я не знаю, — проговорил он, схватившись за голову. — Я не знаю, кто они и кто ты. Не знаю, что происходит. Все, чего я хочу, так это вернуть Мэгги и обо всем забыть.
Я поджала губы, снова переведя взгляд на дорогу. Я не знала его сестру, но была уверена, что она уже мертва. Ни Себастьян, ни ему подобные никогда не оставляют свидетелей. Убить человека для них не просто пустяк — это веселая игра. То, что один из амбалов пытался прострелить Мэтью голову, было ярким доказательством моих слов. Но я не стала говорить об этом парню.
Мы уже были на подъезде к городу, когда в моем кармане завибрировал телефон. Выругавшись, я достала его и взглянула на экран. Номер определен не был, но я все же подняла трубку.
— Мэри? — раздался злой голос Тейта на том конце провода.
— Откуда у тебя мой номер? — удивилась я.
Какой-то грохот раздался в трубке, а затем я снова услышала голос Тейта.
— Какого черта ты прогуляла школу? Где тебя носит?
Нифига себе! С каких пор Тейт стал следить за моей посещаемостью, да еще и с таким упорством?
— Ты что, укурился? — спросила я подозрительно.
Долгое молчание.
— Где тебя носит? — очень четко выговаривая каждое слово, спросил Тейт. Я услышала в его голосе неприкрытую угрозу и злость и тут же ощетинилась.
— Не твое дело, — по-детски сказала я, намереваясь положить трубку.
Прежде чем я успела нажать отбой, я увидела, как на дороге появился человек. Он практически вырос из заснеженного воздуха, встав всего в шаге от приветственной таблички, которая разделяла черту между началом города и трассой.
Все, что происходило потом, казалось мне нереальным.
Мэтью дико завопил и кинулся к рулю, прежде чем я успела остановить его. Он вывернул чертов руль, пытаясь объехать человека, но на такой скорости нас попросту занесло. Я почувствовала, что теряю контроль над машиной и как меня начинает бросать из стороны в сторону. Мэтью отлетел к лобовому стеклу, а я не последовала за ним только потому, что была пристегнута. Ремень безопасности впился в мою ключицу, а затем я услышала грохот сминаемого железа и разбиваемого стекла. Обжигающая волна боли и жара пронеслась по моему телу. Осколки впивались в мою кожу даже сквозь вещи.
Машину перевернуло, и она пронеслась по пустому шоссе, сделав несколько крутых сальто, а затем замерла, словно перевернутая игрушка. Я повисла вниз головой, ощущая, как по лицу течет горячая и густая жидкость. Моя собственная кровь.
Наверное, все дело было в новом выбросе адреналина, так как я не понимала, почему все еще нахожусь в сознании и даже могу двигаться, несмотря на оглушительную боль. Через выбитое лобовое стекло в накаленную машину, которая превратилась в груду металлолома, проникал холодный воздух. Я попыталась отстегнуть ремень безопасности, но его заклинило, а сил на то, чтобы бороться с ним, у меня не осталось. Перед глазами все начинало плыть.
Я ощутила, как что-то стиснуло мое запястье, и попыталась перевести на него взгляд. Мои руки безвольно повисли, но правое запястье сжимали окровавленные пальцы Мэтью. Мне удалось посмотреть на парня. Его лицо превратилось в кровавое месиво, половина его туловища была зажата в искореженной груде метала.
— Верни мою сестру, — прошептал он, захлебываясь собственной кровью. Его глаза расширились, когда рука ослабла и выпустила мое запястье. Я хотела ему ответить что-то. Попросить, чтобы он не терял сознания, но вместо этого меня саму накрыла тьма.
Падая во тьму
Мне казалось, будто я тону. Тьма заполняла все вокруг, и чувство невесомости создавало впечатление вечного падения. Будто я проваливалась все глубже и глубже во тьму, не зная, будет ли когда-нибудь этому конец. Я была мертва? Нет. Этого не может быть. Хотя… почему нет?
Каждый человек верит в свое бессмертие. До последнего вдоха мы верим, что смерть никогда не заберет нас, ведь никто не знает каково это – перестать существовать. Вот и я не верила в свою смерть, хотя она была ближе ко мне, чем к любому другому человеку. Но разве это и есть загробная жизнь? Где же свет в конце тоннеля? Неужели смерть – это вечное падение во тьму?
— Ты знаешь, кто ты, Мэри? — раздался знакомый хрипловатый голос, который я слышала лишь в детстве. — Ты знаешь, какое предназначение у нашей семьи?
Я все еще была во тьме. Все еще падала. Но голос отца звучал так отчетливо и ясно, что я почти поверила в его реальность. Я попыталась позвать отца, но мой голос исчез. Я пыталась ухватиться за что-то, но вокруг ничего не было. Только пустота и всепоглощающая тьма. А еще страх. Страх перед тем, что это и есть моя новая вечность. Я не хотела этого. Все, что угодно, лишь бы не эта пустота.
— Ты знаешь, кто ты, Мэри? — снова задал свой вопрос отец.
— Я Мэри Озборн, — ответила я и не я одновременно. Это был мой голос, но он был детским и еще не лишенным наивности. Я не понимала, что происходит, до тех пор, пока тьма не стала рассеиваться. Словно лучики света через плотную пелену тумана, я увидела собственные воспоминания. Значит, теперь предо мной должна была промелькнуть вся моя недолгая жизнь? Черт, это было еще хуже тьмы и пустоты.
Я увидела себя. Точнее шестилетнюю себя. Девочку с двумя косичками и большими карими глазами, которые всегда были широко открыты. Девочку, которая еще верила в чудеса и в то, что мир не так уж и плох. Я почувствовала, что стою перед своим прошлым, и это заставило меня задрожать. Девочка с косичками смотрела прямо на меня большими и наивными глазами. Она еще не знала, кем станет и на что будет способна, но я понимала, что совсем скоро все изменится. Хотела ли я помешать всему этому? Хотела ли изменить свою жизнь? Сделать ее нормальной? Я не знала. Я никогда даже не допускала мысли о том, что все могло быть по-другому. Я просто жила так, как мне это внушили еще в детстве.
— Ты не просто Мэри Озборн, — проговорил мой отец, и девочка обернулась. Он стоял прямо за ее спиной, но почему-то смотрел на меня. — Ты страж Энохиана.
— Как это? — спросила малышка. — Я должна что-то охранять?
Отец кивнул, и его зеленые глаза вспыхнули огнем, которого маленькая Мэри никогда прежде не видела, но я, теперешняя, знала слишком хорошо. Для малышки этот человек был воплощением любви и доброты, но для меня, семнадцатилетней Мэри, это был суровый и безжалостный человек, который сделал все, чтобы обучить меня и Калеба выживанию в этом мире, и при этом полностью разрушив наши жизни.
— Ты должна будешь не только защищать кое-что, но и сражаться с силами намного хитрее и опаснее тебя, — проговорил отец, присаживаясь рядом с девочкой на корточки и положив ладони на ее худые плечи. — И это сражение будет длиною в жизнь.
Я стала медленно отступать назад. Я помнила этот разговор с отцом слишком хорошо, ведь он изменил всю мою жизнь. Именно тогда я узнала, почему Калеб с папой так часто уходят из дома и чем они занимаются. Я узнала достаточно много, чтобы забыть, что такое детство.
Неожиданно маленькая я и мой отец растаяли во тьме, и на какое-то время я снова стала падать, но потом новый луч света привлек мое внимание. Это воспоминание было куда более четким, чем предыдущее.
— Почему мы должны учиться всему этому? — возмутилась Мэри, которой уже было девять лет.
Для того своего возраста я была на удивление высокой, но не такой уж и худощавой. Мое лицо стало более округлым, но фигура оставалась угловатой, будто у мальчишки. Я никогда не отличалась особой красотой, а девочка в моих воспоминаниях и вовсе походила на гадкого утенка. Ее вещи были на три размера больше, под глазами залегли тени, будто она не спала очень давно, а волосы были растрепаны и торчали в разные стороны. Рядом со мной стоял Калеб. Вид у него был серьезный, но не такой грозный, какой бы мог быть у моего отца, если бы я задала свой вопрос ему.
— Мэри, — устало ответил мой брат. В этом воспоминании ему было всего четырнадцать, но его зеленые глаза всегда смотрели серьезным взглядом, а его слова всегда отличались глубоким смыслом. Отец всегда гордился Калебом, и тот полностью оправдывал эту гордость. — Ты ведь знаешь…
Я разозлилась на брата и бросила пистолет, который он мне вручил, куда-то на пол. Я не видела окружающей их обстановки, но помнила, что это было стрельбище посреди поля. Именно в тот день Калеб начал учить меня, как стрелять из пистолета и ружья. Это были наши первые занятия без отца и постепенно они мне понравились. Отец всегда был нетерпелив ко мне и, как бы я ни старалась, он никогда не говорил мне ни одного похвального слова. Только ставил в пример Калеба.
— В том-то и дело, что я не знаю! — выкрикнула я в воспоминании. — Вы с отцом говорите о том, как жесток мир, и о том, что мы должны что-то защищать, но вы не говорите, что именно и зачем!
Калеб спокойно следил за моей вспышкой злости, которые в то время стали довольно частыми, и только, когда я выдохлась и замолчала, он решительно заговорил.
— Мы происходим из семьи стражей Энохиана. Однажды ты сама поймешь, что это значит, но до этого дня нужно дожить. Мы последние в своем роде, и те, кто хотят убить нас, пойдут на что угодно, лишь бы достичь своей цели, — проговорил Калеб, цитируя слова отца.
— И кто же они? — зло выплюнула я. — Кто охотится на нас? Единороги и сказочные феи? Это они запрещают мне иметь друзей и верить кому-либо, кроме нашей чокнутой семейки?