‑ Засекайте. Засекайте! Прямо под нами. АК... АК... снова!
Я резко скользнул вправо, затем резко влево, чтобы уйти с линии огня. Все что могла сказать "Кобра":
‑ Принял... Принял... Мы засекли.
Фостер все еще был в незавидном положении, будучи в состоянии только отмечать на своей карте, где все это происходило, вместо того, что сделать заход со всем своим арсеналом.
Проходя с разных направлений, я несколько раз выполнял роль приманки, в течении следующих тридцати минут, каждый раз отмечая точки, с которых, как мы думали, велся огонь.
Поскольку я был занят, пытаясь увернуться от огня и осматривая нижние этажи джунглей, я не смотрел на свои летные приборы, пока Фостер, наконец, не спросил:
‑ Как у вас дела с топливом?
Взглянув на датчик, я ответил:
‑ Вау! Мне кажется, пора собираться, Три Два. Мне нужно заправиться. Как у тебя дела?
Фостер ответил.
‑ Я в порядке, у меня пока хватает. Думаешь, нам лучше направить сюда другую группу поиска и уничтожения?
Я задумался об этом на секунду.
‑ Хорошо, Три Два, принял. Но лучше разведчик пусть отправится в Лай Кхе и там останется. Нет смысла отправлять сюда еще одного разведчика и заставлять его делать то же самое, что и я. Но мы, вероятно, должны держать ударный вертолет постоянно над зоной боя, на всякий случай.
Фостер согласился и я переключился обратно на FM.
‑ Сходня, это Темная Лошадка Один Семь. Мне нужно будет смотаться отсюда за горючим. Еще два ударных вертолета направляются сюда. Если вам нужны боеприпасы на цели, свяжитесь с Темной Лошадкой Три Два на этой частоте. Мы не будем отправлять сюда нового разведчика гулять по минному полю. Как только заправлюсь, сразу же вернусь. Держись там, Сходня.
|
|
‑ ОК, понял.
У Сходни был спокойный, но настойчивый тон в голосе.
‑ Мы ценим то, что ты делаешь, Темная Лошадка. Мы добились некоторого прогресса, но Чарли на линии бункера и наши люди, которые прижаты, находятся на дальней стороне их линии траншей. Так что у нас есть гуки между нами и нашими головными дозорными, и они держат нас под перекрестным огнем. Так что возвращайся к нам как только сможешь, Один Семь, хорошо?
Подтвердив прием, я вывел машину, чтобы направится на юго‑запад вниз по зоне высадки, и смог набрать немного скорости для набора высоты. Разогнавшись до 100 ‑ 105 узлов, я резко опустил хвост ручкой циклического шага и установил набор высоты примерно на восемьсот футов (250м), затем выровнялся на тысяче футов (300м) и взял прямой курс на Лай Кхе.
Теперь, когда мы набрали высоту и вышли из зоны боя, я еще раз взглянул на Фаррара.
‑ Ты как там сзади?
Он вернулся на свою банку.
‑ Я отлично. У вас все ОК, сэр?
‑ Я бы себя чертовски лучше чувствовал, Эл, если бы ты прикурил мне сигарету.
‑ Даже не знаю, смогу ли я это сделать ‑ засмеялся он ‑ мои руки так сильно дрожат!
Я улыбнулся, глядя на него.
‑ Я конечно рад слышать, что ты первый это сказал, потому что мои руки дрожали с тех пор, как сделал первый заход.
Затем мы оба начали смеяться, что сняло напряжение последнего часа.
Я переключил рацию для связи с артиллерией Лай Кхе и предупредил их, что одиночный OH‑6 в пути к их заправочной площадке, взять немного топлива и боеприпасов. Артиллерия не работала из Лай Кхе в это время, так что они дали мне прямой заход.
|
|
Заправочная площадка была не более чем слегка утрамбованной штурмовой площадкой с линиями подачи топлива, проложенными по краям с обеих сторон и штуцерами через каждые сорок футов (прим. 12 м). Там не было обслуживающего персонала, чтобы помочь. Ожидалось, что экипаж вертолета, нуждающегося в топливе, сделает это сам.
Я завис над площадкой и сел рядом со штуцером, который был с правого борта вертолета. Заправочная горловина на OH‑6 была чуть ниже и немного сзади бортстрелка.
Заправлялись мы на горячую, не выключая двигатель вертолета, поэтому Фаррар вышел из машины, опустил забрало на шлем (мера предосторожности при заправке), взял в руки заправочный пистолет и начал качать топливо. Я остался в вертолете (у меня хороший, крепкий, четырехчасовой мочевой пузырь) и держал OH‑6 на холостых оборотах.
Когда Фаррар закончил заправляться, он прыгнул обратно в машину. Я поднялся и переместился примерно на сотню ярдов (прим. 90 м) вниз по полосе до пункта перевооружения.
До сих пор мы не использовали ни одного патрона, но Фаррар хотел докинуть несколько лент про запас на всякий случай. Когда он загрузил свежие боеприпасы, то подключился к интеркому.
‑ Подождите минутку, лейтенант, и дайте мне осмотреть машину.
Отключившись, Фаррар начал обход вертолета, глядя на лопасти, нос, днище, полозья и рулевой винт. Он вернулся в кабину, качая головой и с улыбкой на лице.
‑ Лейтенант, вы знаете, где вентиляционное отверстие у батареи?
‑ Да и что?
На днище вертолета было одно вентиляционное отверстие. Во время работы двигателя вы могли видеть, как из него периодически валил дым от аккумулятора.
|
|
‑ Ну, сэр, теперь у нас их три ‑ одно сделанное заводом, в качестве оригинального и два в качестве модификации, которая была произведена в последнем вылете.
Две пули из АК47 попали в днище вертолета, прошли через самозатягивающуюся секцию топливного бака и вышли из верхней части машины, проделав отверстия в капоте трансмиссии в области кабины.
Беспокоясь, что какие‑нибудь важные части двигателя были повреждены, Фаррар попросил меня проверить приборы. Я тщательно проверил приборы, контролирующие работу двигателя. Температура газа в турбине была в норме, и все остальное тоже было в нормальных пределах.
‑ Все выглядит неплохо ‑ сообщил я Фаррару ‑ Насколько большие эти отверстия?
‑ Довольно большие, сэр..30‑й калибр. Подождите минуту, я еще посмотрю.
Он заполз назад и открыл капот двигателя.
‑ Кажется, ничего не повреждено. Выглядит ОК, как по мне. Что Вы на этот счет думаете, сэр?
‑ Если бы ты не сказал мне, Эл, я бы даже и не знал, что у нас теперь три вентиляционных отверстия. Давай на взлет.
В течении более десяти изнурительных часов мы продолжали вести этот бой, вызывая огонь, выходя из под огня, заправляясь и возвращаясь опять назад. Ни разу за это время мы не видели противника, который стрелял в нас. И мы не смогли увидеть внизу в этом месте больше чем ногу и ступню человека.
Вдобавок ко всему продвижение головного дозора вперед, чтобы вытащить своих людей, практически равнялось нулю. Несмотря на наши неоднократные проходы, Чарли все еще могли держать нашу пехоту прижатой к земле в джунглях под свирепым перекрестным огнем.
Чтобы добавить нам разочарования, сейчас было около 20.00 часов и начало темнеть. Фаррар и я летали с восьми утра и мы все еще не были уверены, что можем чем‑то помочь роте "Альфа".
Я связался с наземной частью на FM:
‑ ОК, Сходня, становится темно и мне довольно скоро придется покинуть позицию, потому что я ничего не увижу. Что вы собираетесь делать?
Я не сказал ему, что OH‑6 не имеет средств ночной навигации и что я должен уйти обратно в Фу Лой до темноты.
‑ Я слышу тебя, Темная Лошадка, ‑ ответил Сходня ‑ Но мы должны вытащить наших людей до темноты. Если нам станет совсем темно, я не знаю, сможем ли мы вернуть их когда‑нибудь.
Это сообщение заставило меня крепко задуматься.
‑ Хорошо, Сходня, вот что мы попробуем сделать. Мы довольно неплохо представляем себе, где твой головной дозор и головной дозор Три Шестого. Между ними, вероятно, не более сорока метров.
‑ Принял ‑ ответил он.
‑ Отлично, тогда мы откроем огонь... Я повторяю... Мы откроем огонь, так точно, как сможем. Не могу гарантировать, что мы не устроим дружественного огня. Но если наш огонь сможет прижать Чарли, твои ребята смогут подняться и вывести ваших людей, при условии, что они все в одном месте. Как поняли?
‑ Я понял. ОК, Темная Лошадка, давай попробуем. Три Шесть выйдет из зоны вашего огня.
Еще раз оглянувшись, я сказал Фаррару:
‑ Я собираюсь пойти туда снова, Эл, и я пойду медленно. Я знаю, ты наверное, чувствуешь, что лучше бы держались подальше, но они видят нас не лучше, чем мы их.
Фаррар кивнул мне в знак согласия и я продолжил.
‑ Они будут стрелять в нас на звук ‑ они могут слышать вертолет, но не могут нас хорошо видеть. Если ты увидишь любой огонь на подходе, стреляй в ответ по их огневым точкам. Не поливай широкую область, стреляй точно по их дульным вспышкам.
Мы сделали еще три захода, и каждый раз нас встречали выстрелы из АК и ручных пулеметов. Фаррар, стараясь избегать удара по нашим наземным войскам, стрелял в ответ короткими прицельными очередями. Он наполовину высунулся из вертолета, отвечая на вражеские трассеры, которые летели в нас.
Сходня вышел на связь.
‑ Хорошо, Один Семь, вы стреляете примерно в шестидесяти метрах по прямой от Три Шесть. Вы понял? Шестьдесят метров прямо по фронту от Три Шесть.
‑ ОК ‑ ответил я ‑ Я думаю, что ваш головной дозор сейчас позади меня... Они прямо за мной... Я захожу снова.
На этот раз я разогнал OH‑6 до пятидесяти узлов и зашел с другого направления. Я услышал как М60 Фаррара плюется такими же короткими прицельными очередями, так как снизу открыл огонь Чарли.
Внезапно, когда я смотрел вправо и вниз от вертолета, я поймал размытое пятно краем моего левого глаза. Я дернул головой как раз вовремя, чтобы увидеть верхушку большого мертвого дерева, надвигающуюся прямо на меня. Искривленные, почерневшие ветви были похожи на гигантские когти, готовые поймать маленький OH‑6 прямо в небе.
‑ Вот черт! ‑ завопил я и выжал всю мощность, которая была у пташки. Мгновенно отреагировав на управление, хвост взлетел вверх, автоматически опуская вниз нос, ровно настолько, чтобы зацепить верхушки этих растопыренных ветвей. С ужасным стуком и скрежетом ветви дерева прошлись по передней части машины, окружив ее вспухшим грязным облаком, моментально заслонившим собой переднюю часть OH‑6.
Моя гарнитура тут же затрещала, так как пилот ударного вертолета надо мной рявкнул:
‑ Что ты там творишь, Один Семь? Что за взрыв?
Понимая, что в "Кобре", должно быть, внезапно увидели взрыв пыли и грязи вокруг моего носа, я ответил:
‑ Черт, это не был взрыв. Я только что врезался в дерево!
Ужасные порывы сквозняка в кабине, сделали очевидным, что вся передняя часть фонаря OH‑6 выбита. Оба плексигласовых блистера были разбиты вдребезги и ветер свистел, как будто я сидел в открытой кабине.
Удивительно, но вертолет все еще нормально летел. Винт, по‑видимому, не был задет и машина все еще реагировала на мои движения.
После того, как я рассказал Фаррару, что случилось, я вызвал Сходню.
‑ Я задел верхушку дерева, но мы в порядке. Собираюсь снова зависнуть. Как близко Три Шесть?
Потратив несколько минут на проверку, прежде, чем мне ответить, Сходня снова вышел на связь:
‑ Три Шесть думает, что он знает, где ребята. Он слышит, как один из них стонет. Ты можешь сделать еще одну последнюю попытку?
‑ Хорошо, еще один заход. Только на этот раз, я собираюсь попасть прямо в середину того места, где, как я думаю, находится базовый вражеский лагерь, зависнуть и разнести все это дерьмо всем, что у меня есть. Теперь, когда бортстрелок начнет со своим М60‑м, веди своих людей и попытайся вытащить передовых оттуда. Это лучший шанс, который у нас есть и последний шанс, который у нас есть. Как понял?
После подтверждения Сходни, я направился с севера к точке, которая, по моему мнению, была неактивным центром вражеского базового лагеря. Как и в предыдущие разы, Чарли открыли огонь ‑ АК с моего правого борта, более мощный ручной пулемет спереди и два АК позади меня. Поскольку я был в висении, то мог слышать и чувствовать попадания. Они рвали машину со всех сторон.
Фаррар полностью высунулся из OH‑6 и стрелял под хвост по двум АК позади нас. Прямо посередине одной из его длинных очередей, я увидел, как Эл выпал из вертолета. Боже мой, подумал я. Его подстрелили!
Оглянувшись назад, я увидел, что нога Эла зацепилась за полоз и остановила его падение. Страховочная стропа удержала его, а резиновый трос не дал выпасть М‑60. Я наклонил машину влево, чтобы ему было легче вскарабкаться обратно в кабину.
‑ Куда в тебя попали, Эл? ‑ кричал я.
Я почти расслышал смешок в его голосе.
‑ Вот дерьмо лейтенант, я просто поскользнулся. Я в порядке.
Затем он выпустил еще одну длинную очередь из М60.
Как только я собрался сказать Фаррару, чтобы он остыл, что мы больше не можем находиться под огнем и собираемся убраться к черту и вернуться домой, Сходня ворвался в эфир.
‑ ОК, Темная Лошадка, вали оттуда... ВАЛИ ОТТУДА! МЫВЫТАЩИЛИ ИХ! МЫВЫТАЩИЛИ ИХ!
Я добавил мощности и вошел в правый поворот, когда Сходня добавил:
‑ Мы вытащили всех, Один Семь. Все живы. Повторяю, все вышли и живы. Один из парней сильно ранен ‑ прострелены обе ноги. Но они сделали это.
На это радостное сообщение Брюс Фостер в "Кобре" ответил на UHF:
‑ ОК, Один Семь. У Сайндвиндера на эшелонах истребители, висящие над головой и ожидающие, пока на земле вытащат своих, чтобы они могли уложить спать Чарли. Уматывай оттуда и отправляйся в зону высадки. Когда вы сообщите, что все дружественные войска выведены, мы отправим истребители в район базового лагеря.
Так как пехота выходила за линию деревьев и возвращалась в зону высадки, я сообщил об этом Сходне.
‑ Уводите свою деревенщину и дайте дорогу. У нас есть ПАН с истребителями и тяжелым вооружением, чтобы нейтрализовать район базового лагеря.
Затем я вызвал Фаррара:
‑ Достань Вилли Пита (WP ‑ граната с белым фосфором, прим. перев.) и красный дым, по одной в каждую руку и приготовься отметить цель.
Пока я шел к району базового лагеря, Эл приготовил гранаты и держал за бортом, готовый сбросить по моему приказу. Я попросил Фостера передать ПАНу следить за Вилли Питом и красным дымом.
Когда мы прошли прямо над тем местом, где я предполагал расположение базового лагеря, я закричал "Сейчас!" и Фаррар бросил обе гранаты вниз. На поверхности джунглей появилась большая белая вспышка, из нее тянулись во все стороны щупальца кипящего белого фосфора. Я знал, что был прав насчет места, потому что огонь из АК возобновился.
Как только я собрался дать газу, "Кобра" вышла на связь:
‑ ОК, Один Семь, ПАН засек твой дым. Уматывай оттуда. Уматывай оттуда сейчас же и набирай высоту.
Когда я закладывал вираж, Фаррар привлек мое внимание.
‑ Лейтенант, взгляните на это.
Справа, из‑за нижнего края облаков, появились два "Норт Амэрикен" F‑100 "Супер Сейбр". Один за другим они пикировали прямо на белый дым, все еще вздымающийся в базовом лагере противника.
Невероятно быстро первый из них сбросил две канистры с напалмом, которые приземлились прямо поверх белого дыма и вспыхнули шарами пламени. Когда первый F‑100 отвернул от цели, второй зашел прямо позади него и добавил еще две канистры напалма. Длинная ось базового лагеря была полностью окутана стеной яростного огня. Реактивные самолеты сбросили еще по две канистры, а затем сделали еще один заход.
"Кобра" сообщила:
‑ Всё в порядке, все на месте.
Сейбры поочередно прошлись очередями 20‑мм пушек, вперед и назад, по длинной оси базового лагеря. Когда я наблюдал за маневрами, то подумал про себя, что ни одно живое существо не смогло бы выжить под арсеналом, который сбросили туда эти F‑100.
ПАН передал:
‑ Сейбры ‑ "Винчестер".
Это означало, что они израсходовали все свои боеприпасы к пушкам и напалм.
Я в последний раз связался по рации со Сходней.
‑ Сходня, это Темная Лошадка Один Семь. Я иду домой. Ударный вертолет еще остается с вами, на некоторое время, если понадобится. У нас на подходе "Дастофф", чтобы забрать раненных. Встретьте его.
‑ Эй, парень ‑ ответил он ‑ мы действительно благодарны за это. Темные лошадки точно спасли наши задницы!
Когда мы с Фарраром приземлились в Фу Лой, я с трудом смог выбраться из вертолета. После тринадцати часов на сиденье этого OH‑6, мои ноги онемели, мои ягодицы онемели, даже нижняя часть моих бедер онемела. Все мое тело было настолько вымотано, что у меня даже были проблемы с педалями, чтобы посадить вертолет точно на полосу.
Брюс Фостер заглушил свою "Кобру" одновременно с нами и мы вместе ушли с посадочной полосы. Он обнял меня за плечи.
‑ Один Семь, ты просто чокнутый сукин сын!
Я улыбнулся ему в ответ.
‑ Парень, я не завидовал вам ни единый проклятый миг, потому что вы висели целый день на циркуляции и не могли за весь день ничего сделать, чтобы мне помочь.
Я поел в офицерском клубе и нашел в себе достаточно сил, чтобы вернуться на взлетную полосу к маленькому OH‑6, на котором я летал весь день. К тому времени, как я подошел к машине, там был Фаррар и сержант разведывательного взвода Тим МакДивитт.
Сержант МакДивитт отправил людей из техников, чтобы оценить повреждения вертолета. Все борттехники звали МакДивитта "Мультяшный папа", коротко "Взводный папа", он был патриархом подразделения.
Подойдя к машине, я спросил:
‑ Как дела у 249‑го, Мультяшный Папа?
Он посмотрел на меня и я процитирую:
‑ Лейтенант...
Он акцентировал особым способом первый слог, так что у него вышло "Ли‑и‑и‑й‑тинант".
‑ Вы угробили один вертолет Армии США... по максимуму!
Он недоверчиво покачал головой.
‑ Мало того, что весь чертов носовой фонарь выдран из этой машины, вдобавок Вы заполучили тридцать‑сорок дырок в ней, идущих от винта до днища и хвостовой балки. Можете быть уверены, что потребуется серьезная операция, чтобы вернуть ее обратно в форму!
Фактом, над которым мы оба ломали голову, было то, что этот OH‑6 прошел через тринадцать часов избиения, не получив опасных для жизни попаданий и оставшись полностью в состоянии лететь. Какой вертолет!
Когда Мультяшный Папочка заканчивал свою лекцию для меня, я заметил что Фаррар все еще ходил вокруг машины, изучая повреждения. (Как я уже говорил, борттехник считает вертолет своим). Он специально обратил внимание на два отверстия от АК в кабине, где он должен был сидеть. Я знал, что он задавался вопросом, как, черт возьми, после всего, что нам досталось, вертолет и мы вернулись в Фу Лой одним куском.
Внезапно сообразив, что завтра планирую лететь на ВР‑1, я попросил Эла помочь мне перенести свое личное снаряжение из 249 в птичку, намеченную на ВР‑1. Мы вместе подошли к нашим хижинам, сели на минутку рядом с канцелярией и закурили по сигарете. Так как мы устали, это был хороший момент для "декомпрессии" за перекуром и воспоминаний, что мы оба пережили за этот день.
Фаррар посмотрел на меня и с шумом выпустил струю дыма.
‑ Черт возьми, сэр... Черт возьми!
Я улыбнулся ему в ответ.
‑ Знаешь, Эл, мы сегодня налетали тринадцать часов. Ты бы поверил, что мы можем так долго находится в седле на одной операции?
‑ Все, что я знаю, сэр, это то, что моя задница онемела. Нет, не онемела... Моя задница умерла!
‑ Моя тоже ‑ пробормотал я ‑ Но я хочу, чтобы ты знал, что сегодня ты сделал чертовски хорошую работу для янки.
Приехав из Камберленда, Рок‑Айленд, Эл привык к шуточкам насчет янки.
С этими словами, я пошел в свою хижину и ударился о притолоку. Я ни с кем ни разговаривал... никого не видел... даже не снял ботинки и свой летный комбинезон. Я просто вытянулся, положив ноги поверх металлической планки на краю раскладушки. И заснул в мгновении ока.
Через час меня разбудил звук тапочек для душа, прошаркавших по хижине мимо меня. Это был Боб Дэвис. Он тряс меня за плечо, пока я наконец не зарычал:
‑ Ух, что такое?
‑ Эй, Хуби... ты спишь?
‑ Я уверен, черт побери, что не сейчас ‑ простонал я, мои глаза все еще были как будто склеены.
‑ Ты знаешь, что завтра назначен на первый ВР? ‑ прошептал он ‑ Хочешь, я возьму его на себя?
Я ответил как сквозь туман:
‑ Нет, все в порядке. Я его возьму.
‑ Хорошо ‑ сказал он ‑ тебе лучше поспать. Тебе нужно поспать, потому что выглядишь дерьмово.
‑ Большое спасибо ‑ прорычал я и снова заснул.
Казалось, прошло не более пяти минут, как я снова почувствовал, что меня трясут за плечо. На этот раз, это был помощник оперативного по назначениям.
‑ Лейтенант, четыре часа. У Вас вылет первым... Время вставать.
Я попытался принять на краю раскладушки положение сидя. Это было почти как в пьяном отупении. Придерживая голову руками, я посмотрел вниз и увидел, что все еще одет в тот же летный комбинезон, что накануне и в те же ботинки, которые носил вчера.
Мои ноги были как две ледяные глыбы. Я не мог ими пошевелить и их покалывало. Я вспомнил, что заснул, когда ноги свисали с койки. Мои конечности ниже колен были мертвы. Я даже ходить не мог!
Когда к моим ногам, наконец, вернулась чувствительность, я взял свой CAR‑15 и броневой нагрудник и побрел к взлетной полосе. Я начал было запускать вертолет, но решил подождать, пока буду готов к взлету. Может быть, к тому времени я буду более бодрым и бдительным.
Я пошел к оперативникам и переговорил с экипажем ударного вертолета, чтобы узнать о планах на этот день. Задача была поставлена провести визуальную разведку в районе Куан Лой, в поисках базовых лагерей и следов активности.
Мы взлетели около 5 утра. Это было холодное бодрящее утро, которое делало все, чтобы вернуть меня к действительности. Наши инструкции предписывали нам лететь до шоссе N13 до Ан Лок, приземлиться и получить задачи от бригады, прежде чем направиться к Куан Лой, чтобы вести разведку для 11‑го бронекавалерийского полка.
Мы находились в Ан Лок уже более двадцати минут, когда другой OH‑6, с хвостовым номером Боба Дэвиса, зарычал на юге. Он сел и подбежал к моей машине.
‑ Эй, Хуби ‑ он задыхался ‑ Ты должен тащить свою задницу в расположение роты. Очевидно, ты кому‑то серьезно потоптался по мозолям, и они хотят видеть тебя в дивизии. Это имеет отношение к вчерашнему делу. Это все, что я знаю!
‑ ОК, но что, черт возьми, я сделал?
‑ Я сказал тебе все, что знаю ‑ ответил Дэвис ‑ Но тебе лучше двигаться.
Я быстро проинструктировал Боба, затем прыгнул обратно в вертолет со борттехником Джимом Слейтером и направился обратно в Фу Лой.
Это не было необычным, когда на небоевой задаче борттехник сидел впереди на левом сиденье. Туда и запрыгнул Слейтер и, как только мы взлетели, направляясь к Фу Лой, я сказал ему:
‑ Эй, Джимбо, ты поведешь. Я покойник, парень.
Он схватил управление:
‑ Да, сэр! Я хочу летать, лейтенант.
Я вытянул ноги и попытался расслабиться, но мышцы ног все еще сводило судорогой каждый раз, когда я ими двигал. Я закурил сигарету и подумал, что не протяну долго на этой проклятой войне, если вчерашние дни будут повторяться. Я задавался вопросом, что я натворил, чтобы меня сняли с задания и вызвали в дивизию.
По возвращении в Фу Лой, помощник оперативного офицера по назначениям сообщил мне, что я должен отправиться в штаб дивизии в Лай Кхе и явиться к начальнику разведотдела.
‑ Вы должны сообщить разведке, о том, что видели вчера ‑ сказал он ‑ и мистер Амей поедет с вами.
Амей был моим соседом по хижине. Он был пилотом‑разведчиком и, заодно, историком роты. Но зачем ему было ехать со мной в дивизию? Вот сейчас я уже начал серьезно волноваться.
Амей залез в левое кресло с фотоаппаратом в руках.
‑ Зачем ты взял с собой камеру, Джим? ‑ спросил я его.
‑ Никогда не знаешь, когда поймаешь удачный кадр, старина.
Комментарий прошел мимо моих ушей. Но, так или иначе, мы прилетели в штаб дивизии, где нас встретил майор, выполнявший обязанности координатора штаба командира дивизии. Он посмотрел на мое имя и нашивку Темных Лошадок на моем летном комбинезоне.
‑ Лейтенант Миллс, людей, которых вам действительно нужно увидеть, здесь нет. Я отправляю вас на базу огневой поддержки "Лоррейн". Там несколько человек хотят с Вами поговорить.
Мы с Амеем вернулись в OH‑6. Я начал беспокоится насчет того, что, возможно, сбросил дым на дружественные войска во время последнего захода на вражеский базовый лагерь. База огневой поддержки "Лоррейн" была местом расположения роты "Альфа", 2‑го батальона 16‑го пехотного полка ‑ той самой части, которую прижали вчера в зоне высадки "Тост". В моем мозгу мелькали всевозможные проблемы, которые я мог заполучить.
Когда я сделал короткий заход над "Лоррейн", то заметил, что все войска на базе были в строю возле вертолетной площадки. Никто не обращал внимания ни на Амея, ни на меня, пока потрепаный капитан не подошел и не протянул мне руку.
‑ Ты Темная Лошадка Один Семь... лейтенант Хью Миллс? ‑ спросил он.
‑ Да, сэр ‑ ответил я.
Он усмехнулся.
‑ Я Сходня Шесть, парень на земле, с которым ты проболтал большую часть вчерашнего дня.
‑ Эй... как твои дела?
Мы глянули друг на друга. Я рассмеялся и сказал:
‑ Сэр, Вы дерьмово выглядите!
‑ Ты и сам выглядишь не лучше, черт бы тебя побрал, Один Семь!
Он сказал мне, что он и его солдаты были в зоне боя всю ночь. Их перебросили на базу только час назад.
Я тихо спросил его:
‑ Что я здесь делаю? Я попал по своим на последних заходах в сумерках?
‑ Нет. Погоди‑ка, кое‑кто прибывает на базу огневой поддержки, чтобы с тобой потолковать.
В это же время рядом с моим OH‑6 приземлился "Хьюи", из которого вылез офицер в генеральском звании, лейтенант, который был очевидно адъютантом генерала и полковник в солнцезащитных очках. Он выглядел как типичный голливудский агент по связям с прессой.
Лейтенант подошел ко мне и объявил:
‑ Лейтенант Миллс, бригадный генерал Герберт Смит прибыл вместе с офицером отдела по связям с общественностью, который сделает официальные фотографии, чтобы вручить вам награду. Если вы будете любезны встать перед построенными частями, начнется церемония.
Я был ошарашен. Увидев, как у меня отвисла челюсть от удивления, лейтенант продолжил терпеливым тоном.
‑ Просто встаньте там, лейтенант Миллс. Все правильно, все что Вы должны сделать, это встать там. Генерал позаботится об остальном.
Я встал перед строем на указанное место. Бригадный генерал шагнул вперед и говоря в микрофон небольшой системы оповещения, начал читать с синей карточки три‑на‑пять:
‑ 26 апреля 1969 года, старший лейтенант Хью Миллс, управлявший вертолетом‑разведчиком в составе команды поиска и уничтожения роты "Дельта" 1 эскадрона 4‑го кавалерийского полка, вылетел на поддержку роты "Альфа", 2‑го батальона 16‑го пехотного полка. Когда часть роты "Альфа" атаковала комплекс бункеров, два бойца были ранены на позиции, не позволявшей другим бойцам оказать раненым помощь. Лейтенант Миллс кружил вокруг зоны боя более десяти часов, направляя остальную часть роты к зоне боя. Хотя он оказывался под вражеским огнем при каждом заходе, он продолжал возвращаться к подразделению в бою. Он не покинул этот район до тех пор, пока рота "Альфа" не собралась и не вывела своих раненых. Героические действия старшего лейтенанта Миллса и незаурядное летное мастерство позволили роте зачистить сильно укрепленные позиции противника, в результате чего были убиты в бою одиннадцать вьетконговцев. Действия лейтенанта Миллса соответствуют лучшим традициям военной службы и подтвердил высокую оценку его самого и Армии Соединенных Штатов Америки.
С этими словами адъютант командира дивизии со своим помощником вышли вперед. Лейтенант достал из футляра медаль "Крест за выдающиеся летные заслуги" и вручил ее генералу, который, в свою очередь, приколол ее мне на грудь с левой стороны летного комбинезона.
Я был смущен за гранью возможного. К счастью, мне хватило ума отдать честь.
Генерал отдал мне честь и пожал руку.
‑ Лейтенант, Вы должны знать, что это очень необычная ситуация, когда мы вручаем боевую награду ‑ и награждаем немедленно после боя, в котором отличились.
Он продолжил, все еще держа меня за руку.
‑ Вчера вечером в десять часов я узнал, что и командир роты, и командир батальона этой части хотят, чтобы я нашел пилота‑разведчика, который вчера летал для них. Они хотели, чтобы я вручил Вам медаль, что само по себе весьма впечатляюще. Но что меня действительно впечатляет, так это единогласное решение людей из этой роты, что Вы должны быть награждены медалью за то, что Вы сделали для них. И что Вы должны прийти сюда, на их базу огневой поддержки, чтобы получить ее!