Дэвис в общем рассказал мне о районе, где он нарвался на неприятности, и я вышел со своим прикрытием в виде ударного вертолета посмотреть, смогу ли я найти огневую точку. Удача была не на моей стороне. Просматривая темные, глубокие джунгли, мы не обнаружили никаких следов вражеской активности, кроме нескольких старых пешеходных троп. Счет у кампучийской границы быстро стал АСВ один, разведчики Темных Лошадок ноль.
Вскоре после инцидента, Джим Амей, Один Пять, вел разведку в том же самом районе и нашел площадку под.50‑й, который, по видимому, обстреливал Дэвиса. Мы назвали эти площадки "пончиками", потому что они были круглыми, с окопом в центре, где стоял пулемет. Таким образом, расчет мог отслеживать цель вкруговую, на 360 градусов, без необходимости менять расположение треноги.
Когда Амей нашел "пончик", оружие уже исчезло. Как только позиция врага была раскрыта, они не задерживались. Они знали, что ВВС США скоро вернется с боевой задачей зачистить это место.
Инцидент оставил нас всех со зловещим предчувствием насчет района. Мы знали, что весь регион к западу от Ан Лок был инфицирован АСВ, и что сложная местность не даст нам так просто их найти.
26 мая мы вернулись в округу Ан Лок ‑ Куан Лой, чтобы поработать над обычной задачей визуальной разведки на запад от Рыболовного крючка. Крокетт собирался вернуться домой по ротации, так что я снова летел с Элом Фарраром в качестве борттехника.
Когда мы тащились за Темной Лошадкой Три Восемь ("Коброй" Фила Карриса), Фаррар включил интерком.
‑ Куда мы направляемся сегодня, лейтенант?
Так как мы миновали заграждения периметра Фу Лой, я услышал как он заряжает свой М60.
‑ Просто сядь и расслабься, Эл ‑ ответил я. ‑ Мы пройдем на несколько километров, чтобы добраться до Куан Лой, а затем, наверно, к Рыболовному Крючку, немного поглядеть, что поделывают плохие парни.
‑ Я слышал, там может быть довольно жарко, сэр. Но знаете, мне нравится воздушная разведка. Я не так долго был борттехником, но я хорошо учусь и становлюсь лучше с каждым днем.
‑ Как насчет маленько послушать радио пятьдесят четыре, пока мы в пути, Эл? ‑ спросил я в интерком.
Не дожидаясь ответа, я настроил автоматический радиокомпас на широковещательную станцию вооруженных сил для долгого полета к Куан Лой. Как это уже вошло у меня в привычку, я снял правую ногу с педали и упер ее в низ дверной рамы, снаружи вертолета. Обнаружив, что я мог легко держать ровный курс только левой педалью, пошевелить правой ногой за дверью было приятным разнообразием.
‑ Я действительно с нетерпением ожидал возможности полетать с Вами, сэр ‑ сказал Фаррар под музыку.
‑ Поскольку я только учусь, я буду благодарен Вам за любую помощь.
‑ Если ты думаешь, что у нас нарисованы мастер‑карты для обучения, чтобы узнать все на этот вылет, у тебя большие проблемы Эл, потом что мы оба учимся. Так что, если мы будет работать и обучаться вместе, мы сможем все сделать правильно.
‑ Я уверен, что понял Вас, лейтенант.
Так как мы подлетали к району северо‑западнее каучуковой плантации, Каррис в "Кобре" вышел на меня по VHF.
‑ ОК, Один Шесть, мы поднимаемся над районом, на который должны взглянуть, по пожеланиям из Куан Лой. Что на этот счет думаешь?
‑ ОК, Три Восемь, поехали ‑ ответил я.
‑ ОК, Один Шесть. Я хочу, чтобы вы спустились над большой открытой плешью на гребне холма, примерно на четыре часа. Ты ее видишь?
Высунув голову из кабины, я засек холм с долиной, идущей на запад.
‑ Принял... вижу его.
‑ ОК ‑ продолжил Каррис ‑ Начинайте свой заход с запада, работая на север. Мы будем выдавать вам изменения. У вас зона свободного огня.
Я включил интерком и спросил Фаррара, готов ли он к работе. С волнением в голосе он ответил:
‑ Да сэр, лейтенант, давайте это сделаем!
Я резко прижал правую педаль и отжал ручку циклического шага, отправляя маленького "Вьюна" в крутой правый нисходящий вираж. Мы спустились вниз за километр от вершины холма, где я должен был начать свой поиск.
Поднявшись на пятнадцать или двадцать футов (прим. 4‑6 м) над вершинами деревьев, я направился к холму с ноль девять ноль градусов, чтобы пройти этот специфический участок местности и начать свой заход в основном направлении на запад. Я двигался вверх по долине, на сорока узлах, делая развороты на 360 градусов на местами, которые я хотел внимательно рассмотреть.
Когда я приблизился к своей западной отметке, оператор‑наводчик "Кобры" напомнил мне:
‑ Западный предел, Один Шесть.
Приняв сообщение, я сделал правый разворот на север, на пятидесяти‑шестидесяти ярдах (прим. 45‑55 м), затем еще один поворот направо, уходя на восток, чтобы провести обратный поиск.
Когда я кружил над тем, что выглядело как старый заброшенный бункер, высматривая следы пешего движения, меня прервал Каррисс.
‑ Эй, Один Шесть, мы тебя потеряли, ты где?
Прекрасно понимая, как трудно было увидеть меня в густых джунглях с полутора сотен футов (прим. 45 м), я пошутил:
‑ Я прямо здесь, Три Восемь. Я тебя вижу. Вот почему, черт побери, ты меня не видешь?
‑ Выйди на секунду на небольшую полянку, Один Шесть, чтобы я мог увидеть тебя.
Двигаясь в районе, который предполагал некоторый контраст местности с хвостом моей птички, я ответил:
‑ Вы засекли меня или мне сбросить желтый дым?
‑ Мы засекли тебя, Один Шесть. Не нужно дыма... возвращайся к поиску.
Примерно на третьем проходе, я заметил, что мы подходим к тому, что выглядело как небольшая аллея в долине. С каждой стороны были довольно высокие лесистые холмы, которые простирались примерно с половины основной долины до того места, которое, казалось, было западной границей моей зоны поиска. Я направился между ними, более чем немного опасаясь летать в таких стесненных условиях. Я начал с трех шестидесяти, как только вошел в восточный конец аллеи.
Хотя вы никогда не знаете, где найдете плохих парней, это место выглядело как просто обещающее неприятности. Кроме того, моя встроенная сигнализация на затылке сработала, твердя, что мне нужно быть в этом месте очень осторожным. Я включил интерком.
‑ У меня странное предчувствие насчет этого места, Эд. Смотри в оба и держи свой М60 наготове.
Я не успел даже договорить эти слова, как засек довольно толстый провод, протянутый через аллею. Проволока? Я думал. Если это так, то он выглядит очень неуместно среди этих джунглей. Я развернулся, чтобы взглянуть еще раз.
‑ Что ты думаешь о этом проводе, который только был у нас под носом?
‑ Я вижу его, лейтенант. Похоже, они привязаны к деревьям по всей долине. Я не знаю, какого черта‑
‑ Знаешь, что я думаю, Эл? Может быть, это антенна?
Мой вопрос был прерван мощной вспышкой огня с земли, спереди и по левому борту вертолета. Не из одного ствола, но из АК47‑х, и пулеметов.30‑го и.50‑го калибров.
Когда я резко ушел вправо,и попытался поднырнуть под верхушки деревьев, то заорал в рацию:
‑ Я под огнем... Я под огнем!
М60 Фаррара грохотал, отстреливаясь.
Сразу после разворота я получил новую порцию огня со всей долины, направленного на меня с двенадцати часов. Я получал попадания... я чувствовал попадания по вертолету. Все это время М60 Фаррара продолжал стрелять.
‑ Сукины дети! ‑ орал я ‑ Мы, должно быть, нашли проклятый радиоузел АСВ на конце этого провода или они просто поджидали нас в засаде!
Оказавшись под плотным огнем в лоб, я инстинктивно заложил еще один жесткий вираж вправо. К счастью, у меня еще было сорок‑пятьдесят узлов скорости, чтобы вытащить оттуда наши задницы. Однако мой последний правый разворот вернул нас в другую завесу вражеского огня, снова хлестнувшего с противоположного конца долины. Кроме того я вынудил прекратить Кэрриса его заход с ракетами на цель, потому что оказался прямо перед ним. Ему пришлось отвернуть нос, чтобы не накрыть меня.
Я выпустил очередь из минигана, Фаррар по прежнему устраивал им ад, его М60 раскалился. Он высунулся из вертолета, присел под хвостовой балкой и стрелял из М60 по целям позади нас.
Вырвавшись как летучая мышь из ада, я ушел из зоны поражения засады.
‑ Врежь им! ‑ вопил я Карриссу, ‑ Врежь по ублюдкам! Я ушел... Я ушел!
‑ Ты сбросил дым? ‑ спросил Каррисс.
‑ Черт ‑ пробормотал я и оглянулся на Фаррара. Его глаза были с бильярдные шары.
‑ Лейтенант, сэр, я туда ни за что не вернусь. Если собираетесь туда вернуться, можете меня просто сбросить.
Я переключился на Кэррисса.
‑ Нет, мы не сбросили дым.
‑ А‑а‑а‑а, Один Шесть, я кажется засек откуда ведут огонь. Я собираюсь зайти и выпустить несколько ракет. Что там у тебя внизу?
‑ Я никогда не видел раньше вражеского радиоузла, Три Восемь, но думаю, я один нашел. Пока вы выгружаетесь, я начну набор высоты по спирали.
‑ Принял, Один Шесть. Открываю огонь.
Я наблюдал, как Каррисс прервался для захода.
Когда я набрал полторы тысячи футов (прим. 450 м) высоты, я заметил, что у меня проблемы с вертолетом. Проверяя приборную панель, я увидел, что мой датчик температуры газов на выходе турбины (ТВТ) перешел в желтый сектор и приближается к красной, почти на 749 градусах по Цельсию. Давление и вращающий момент были низкими и падали. Было очевидно, что несколько вражеских пуль прошли через компрессор моего двигателя. Я не мог больше оставаться в воздухе.
Так как Каррисс вышел из захода по цели, я сообщил ему, что должен вернуться в Куан Лой и посадить машину. Не было никаких сомнений, что я получил кучу попаданий.
Он хотел сопровождать меня обратно на базу, но я предложил ему остаться у радиоузла АСВ и вызвать артиллерию и ударную авиацию. Каррисс спорил, но я заверил его, что уже вижу "полосу плантации" (наше прозвище взлетно‑посадочной полосы Куан Лой) и что я действительно думаю, что смогу дотащить "Вьюна". Он вернулся к цели устроить там что‑нибудь грандиозное.
Когда вертолет благополучно сел на плантации, Фаррар и я насчитали девятнадцать пулевых пробоин в машине. Лопасти несущего винта были прострелены. Нос был прострелен. Днище было прострелено. Хвостовая балка была прострелена и четыре пули прошли через отсек борттехника, любая из них могла пройти через Фаррара.
Проклятие, думал я, ползая под днищем "Вьюна", у нас чуть задницы не отстрелили! Еще раз я был поражен способностью маленького OH‑6 подвергнутся такому избиению и все равно суметь вернуть нас на базу в целости и сохранности. Но было очевидно, что в таком состоянии этот вертолет не сможет летать.
Фаррар все еще рассматривал четыре отверстия рядом с его сиденьем и я видел, что его руки тряслись. Его голова тоже тряслась, но когда он увидел меня, то начал смеяться.
Я посмотрел на свои собственные руки. Все мое тело дрожало, как лист. Мы оба стояли на асфальте, неудержимо дрожали и смеялись.
Фаррар испортил момент.
‑ Сукин Вы сын, сэр. Вы знаете, когда вы так делаете, кого‑то могут убить.
Я обнял его за плечи и мы пошли посмотреть, не сможем ли мы поймать "Хьюи" до дома.
Я был командиром взвода "Изгоев" меньше месяца, с каждым днем приобретая все больше уверенности в своих вертолетах, своих способностях разведчика и своих разведчиках. Но стресс тоже нарастал. Хотя в меня стреляли почти каждый день, я так никогда к этому и не привык. Но, как правило, разведчик находил врага, когда в него стреляли, а найти врага было нашей основной задачей.
Армейские штаты предписывали иметь десять разведчиков во взводе. Однако, шесть, возможно восемь, это все, что мы обычно имели. Типичный боевой налет за месяц составлял от 130 до 160 часов для каждого пилота‑разведчика. Это означало, что каждый разведчик летал в среднем по пять часов ежедневно. Ежедневно. Тридцать дней в месяц!
Это было тяжело ‑ летать под постоянным давлением, постоянно в страхе ‑ и это шло на пользу. Это была постоянная игра, попытка предугадать действия противника. Это было постоянное беспокойство ‑ о вашем вертолете, вашем борттехнике, об изучении вашего вертолета‑разведчика настолько хорошо, чтобы выжить.
Взвод воздушной разведки работал везде, где это требовали тактические интересы в районе действий 1‑й пехотной дивизии. В течении примерно десяти дней, в начале июня 1969‑го, "Изгои" были призваны обеспечить прикрытие разведкой расчистки местности бульдозерами для открытия дороги Сонг Би, официально известной как Шоссе N1.
Изначально дорожное полотно было построено французами в ходе их почти столетней оккупации Вьетнама. Шоссе N1 начиналось у Пху Куонга (к западу от нашей базы в Фу Лой) и шло, в основном, на север, вдоль западной оконечности военного округа "D". Этот путь вёл через Заугольную деревню и Клейморный угол (еще одна прозванная американцами достопримечательность, называемая так за то, что здесь образовывался гигантский перекресток, где шоссе 2а, 1а, 16 все вместе сходились к востоку от Лай Кхе), через мост реки Сонг Би, к северу от Клейморного угла, через Фуок Винч и Донгсоай и наконец к Сонг Би, где‑то южнее камбоджийской границы. С высоты узкая красная грунтовая дорога выглядела как змея цвета ржавчины, ползущая по джунглям, каучуковым плантациям и вьетнамским деревьям.
На протяжении восьмидесяти‑девяноста километров джунгли теснились прямо у дороги с обеих сторон, что ставило любое военное или гражданское движение под постоянное наблюдение противника и возможное нападение из засады. Чтобы открыть дорогу Сонг Би для наших конвоев снабжения и гражданского сообщения, 1‑му саперному батальону пришлось отправить роты расчистки и убрать джунгли примерно на двести ярдов (прим. 180 м) с обеих сторон дороги.
Работа "Изгоев" заключалась в том, чтобы идти впереди бульдозеров, прикрываемых танками и бронетранспортерами, и искать вражеские мины, бункеры и паучьи норы. Бульдозеры могли выдержать серьезные повреждения, но БТР были слишком слабо бронированными и не слишком хорошо выдерживали мины. Разведвзвод работал на этой боевой задаче под оперативным управлением 11‑го бронекавалерийского полка, штаб которого в это время находился на базе огневой поддержки "Бунард", расположенной в трущобах к северо‑востоку от Донгсоай.
Меня вызвали туда для инструктажа по особенностям ведения разведки для частей полковой группы командования. Они отправили меня в предполагаемый район действий нашего кавалерийского подразделения, который наметил командир полка (никто иной, как полковник Джордж С. Паттон IV). Задача по воздушной разведке была поделена между нами и его собственной 11‑й ротой "Вороных".
В назначенный день наша команда, Дэн Синор (Три Один) и я, прилетела на БОП Бунард. Это было 5‑го июня. База огневой поддержки это битком набитое перегруженное место, поэтому, как только мы увидели Бунард, Синор запросил по радио инструкции по посадке.
‑ Вороной Три, это Темная Лошадка Три Один. Мы звено из двух вертолетов, прибывших на место для инструктажа. Где вы хотите чтобы мы приземлились.
‑ А... ОК, Темная лошадка, это Вороной Три. Мы сегодня с утра под обстрелом из джунглей. Рекомендую спиральный спуск прямо в базовый лагерь. Не задерживайтесь, тут куча снайперов держит нас под огнем.
Синор доложил о приеме, а потом спросил меня, что я думаю по этому поводу. Даже с высоты я мог сказать, что там немного места для пары пташек, чтобы просто зайти и сесть. Так что я ему ответил:
‑ Знаешь что, Три Один? Почему бы тебе не зайти первым и не занять место, которое тебе подходит. Я могу засунуть свою птичку куда угодно, но у тебя будут сложности, чтобы впихнуть ударный вертолет за концертину. Потом, когда ты сядешь и заглушишь, я просто упаду на то место, которое останется.
Синор сделал высокий заход сверху и, описав круг, приземлился на открытую площадку прямо в середине базы ‑ единственное достаточно большое место, чтобы вместить его пятьдесят два фута и одиннадцать дюймов (прим. 16 м) вращающегося винта "Кобры".
Когда он сел и заглушил двигатель, я стал искать место в лагере, где бы можно было попроще сесть. Мой "Вьюн" имел размах винта чуть более тридцати четырех футов (прим. 10 м), поэтому я искал сорокафутовую (прим. 12 м) нишу внутри проволочного заграждения.
Я заметил небольшой голый грязный просвет между тем местом, где сел Синор и тем, что выглядело как тент, натянутый позади бронетранспортера. Там было тесновато, но это было лучше, чем ничего.
Я зашел в крутом вираже, выведя машину прямо над точкой, куда хотел приземлиться. Резко положив OH‑6 на борт, я заложил крутую правостороннюю нисходящую спираль. Я продолжал падать, пока не оказался над маленькой проплешиной, рядом с закрепленным на БТР тентом. Затем я выровнялся в более широком повороте, завис, выровнялся окончательно и посадил "Вьюна" прямо на пятачок.
Взметнулась красная пыль. Объекты расплылись. Я не так чтобы много видел сквозь кружащийся мусор, но разглядел, как мой винт потоком воздуха выдернул колья тента.
Воздушный вихрь скомкал тент с развевающимися оттяжками и стойками и всем, что в нем было, над верхней частью бронетранспортера как бумажный мешок, а затем бросил в беспорядке, вывернув наизнанку, на другом конце БТР. Это выглядело как огромная куча грязной одежды в китайской прачечной.
Когда пыль осела, я посмотрел в сторону БТР. Двое военных сидели в складных креслах и хмуро смотрели на меня. У одного были огромные усы, подергивающиеся от гнева. У другого большая шапка седых волос стала совершенно спутанной, потому что тент сорвало прямо над его головой.
Я не сразу узнал солдата с усами. Но седовласый мужик... вот дерьмо! Хотя я никогда с ним не встречался, я точно знал кто он: командир боевого "Вороного" 11 БКП Джордж С. Паттон IV.
Когда я заглушил двигатель, военный с большими усами вскочил со своего стула, надел каску и направился к моей машине, словно собираясь сожрать меня живьем. Я слушал его вопли, пока он приближался.
‑ Чертбытебяпобрал, лейтенант, я думаю, Вы понимаете, что только что сдули тент командира полка!
Как раз в этот момент я узнал сержанта. Его звали Вольф и я запомнил его по Форт‑Нокс. Он был моим первым сержантом в разведывательной роте в Ноксе, после того, как я закончил школу кандидатов в офицеры.
К этому моменту я снял шлем и он узнал меня.
‑ Какого хера‑а‑а‑а, лейтенант? ‑ сказал он, при этом смягчаясь лицом ‑ Как ты?
Понимая, что в любом случае поимел проблем, я саркастически ответил:
‑ Я‑то ОК, но командир полка не должен размещать свой тент в моей посадочной зоне.
‑ Ты хочешь, чтобы я это ему сказал, лейтенант? ‑ спросил сержант‑майор улыбаясь.
‑ Ты чертовский прав. ‑ ответил я, думая что это остроумно.
Но сержант‑майор посмеялся последним. Он повернулся обратно и пошел к полковнику Паттону.
‑ Полковник, этот молодой лейтенант с вертолета, хочет знать, почему это Вы поставили свой чертбыегопобрал тент в его посадочной зоне.
Паттон взорвался смехом.
‑ Тащи сюда этого несносного сукина сына!
Это было мое знакомство с Джорджем Паттоном. Будучи сыном знаменитого генерала времен Второй мировой войны Паттона, Джордж IV был хорошо известен как агрессивный, бесстрашный и жесткий лидер. Он также был человеком с очень развитым чувством юмора.
"Изгои" плотно использовались на этой задаче с дорогой Сонг Би, пока она не завершилась через десять дней, 15‑го июня. В этот день, а, так же, в связи с пятидесятидвухлетней датой существования "Большой Красной единицы" (прозвище 1‑й пехотной дивизии армии США ‑ прим. перев.) в Фуок Динь состоялась церемония открытия дороги Сонг Би.
В качестве нашего последнего задания меня попросили вылететь на перерезание ленты. В основном, чтобы составить пару в команде визуального наблюдения для прикрытия церемонии. Это было большое событие. Как гражданские вьетнамцы, так и союзные вооруженные силы теперь могли двигаться по всей протяженности дороги в гораздо большей безопасности.
Я вернулся в Фу Лой в тот же день, около 15.00. После четырех часов полета, я был готово принять душ и спокойно поесть в офицерском клубе. Я вошел в дверь хижины и раздвинул бисерные занавеси, которые отделяли мою и Боба Дэвиса двухярусную койку от остальной части хижины. Я сразу заметил, что мой вентилятор работает, мой телевизор включен и прямо посреди моей койки сидит черноволосый пехотный лейтенант.
Он снял свои ботинки. Он чесал свою голую ногу одной своей рукой, попивая из другой "Кока‑колу" из моего холодильника, смотрел мой телевизор и прохлаждался под моим вентилятором! Никакая частная собственность не охранялась более яростно, чем личный вентилятор, телевизор, стереосистема и некоторые изыски личной койки. Фактически, эти предметы роскоши были настолько желанны пилотами, что их завещали преемникам, если владелец покидал страну или был убит в бою.
Со всем возможным хладнокровием, на какое я был способен, я требовательно спросил:
‑ Ты какого черта здесь делаешь?
Совершенно невосприимчивый к моей вспышке, чувак ответил:
‑ Я новенький в роте. Меня отправили в эту хижину и я приглядел место, где можно бросить свои вещи.
‑ Ну, ты выбрал не то место, солдат ‑ съехидничал я в ответ. Но я понял, что парень, вероятно, ждал в пустой хижине в течении двух‑трех часов, ожидая, что кто‑нибудь появится, чтобы помочь ему найти пустую койку. Кроме того, мне понравились его манеры.
‑ Эй, пустая койка прямо за бисерной занавеской. Я помогу тебе перекинуть вещи, а после того, как схожу в душ, мы можем двинуть в офицерский клуб, заполучить ужин и фильм.
К этому времени, он уже встал на ноги и протянул руку.
‑ Меня зовут Род Уиллис, лейтенант Род Уиллис. Ты пилот‑разведчик?
Я пожал ему руку.
‑ Ну да... Я Хью Миллс, Один Шесть. Ты назначен в разведвзвод?
‑ Да, но это было нелегко.
Уиллис мне понравился с самого начала. Я показал ему клуб и ротный список из металлических табличек. Каждый пилот в роте имел табличку с его именем и позывным. Когда новичок прибывал в часть, ему делали табличку и ставили вниз с левого стороны стойки. Таблички старших пилотов были с правой стороны стойки. Когда люди уходили по ротации или иным образом покидали роту, их табличку снимали и остальные поднимались выше по иерархии. Уиллис много шутил той ночью, что он стал самым нижним чуваком на тотемном столбе ‑ очень заметная позиция.
После ужина Билл Джонс, Боб Дэвис, Уиллис (теперь Один Семь) и я вернулись в хижину и несколько часов разговаривали о разведке. Хотя Уиллис не слишком много говорил, мы узнали, что он был потомственный ВВС‑ник. Его отец, ветеран с тридцатилетним стажем (старший мастер‑сержант), и семья жили по всему миру. Он следовал той же самой карьере в армии что и я: призыв, базовая подготовка, пехотная школа кандидатов в офицеры, летная школа и Вьетнам.
Когда он прибыл во Вьетнам, он был назначен пилотом "Хьюи" в 1‑ю дивизию. Он рассказал нам, как практически на коленях умолял, чтобы строевой отдел изменил ему назначение с полетов "жоп с мусором" на полеты с боевыми задачами в разведке.
Вопросы, которые Уиллис задавал той ночью, показали мне, каким он будет пилотом.
‑ Вы ребята, летаете очень низко, не так ли? Как часто вы вступаете в контакт с врагом? Сколько у вас на счету убийств? Какой урон разведчики наносят врагу? Как быстро я смогу переучиться на "Вьюна" чтобы добраться до ублюдков?
Естественная агрессивность этого парня была идеальна для разведчиков. Он говорил и действовал как индивидуальность, а индивидуальность была тем, чем являлся каждый разведчик. Плюс у него не было жены и семьи, о которых надо было беспокоиться.
Примерно в то же самое время, когда Уиллис присоединился к подразделению, мы получили нового ротного командира Темных Лошадок, майора кавалерии по имени Чарльз Л. Мур. Не встречая ранее этого человека, я не знал, что можно ожидать от нового командира роты, когда он созвал всех командиров взводов после ужина в день церемонии передачи командования. Однако, перед встречей я узнал, что у Мура это был уже второй тур, фактически он был заместителем командира Темных Лошадок в своем первом туре и хорошо знаком с организацией и действиями роты.
Ровно в 19.00 мы все вошли в хижину майора Мура, отдали уставные приветствия и доложились новому командиру. Первое, что бросалось в глаза, было то агрессивное состояние, в котором он находился и он был на взводе до состояния, когда ссут кипятком. Другими словами, он был очень агрессивен, говорил именно то, что думал и хотел, чтобы все чертовски хорошо поняли: задача роты в том, чтобы искать и уничтожать противника.
‑ Это традиции нашей кавалерии ‑ сказал он ‑ найти врага везде, где бы ни были эти сукины дети. Когда мы найдем их, мы их убьем. Это понятно?
‑ Да сэр! ‑ одновременно ответили мы.
‑ И, начиная с завтрашнего дня, я буду летать на вертолете управления на как можно большее количество ваших задач. Поэтому я буду там, прямо над боем, чтобы принимать любые тактические решения, которые должны быть выполнены. Это понятно?
Подход майора Мура был для меня как глоток свежего воздуха. Я решил показать ему новый дизайн нашивки "Изгоев" от Джо Вада "здесь и сейчас".
Вад (Девятый) был грубым и жестким уличным забиякой из Бруклина, Нью‑Йорк. Он не слишком был в восторге от простого прямоугольного куска ткани, который носили все "Изгои" над правым карманом куртки, так что он набросал новый вариант, который, по его мнению, лучше характеризовал бойцовский дух разведвзвода. Это был кроваво‑красный диск с большим черепом и скрещенными кавалерийскими саблями посередине. Вверху было слово "ИЗГОИ" а внизу, на свитке, были слова "НИЖНИЕ УРОВНИ АДА". (Типично для янки ‑ прим. перев.)
Я ждал подходящей возможности показать дизайн майору Каммингсу. Как только майор Мур увидел работу Вада, он ее одобрил. Он приказал сделать нашивки и пришить их на форму разведчиков как можно скорее.
Хотя девизом на новой нашивке был "Нижние уровни ада", взвод разведчиков взлетел высоко. Мы знали наше дело. Мы все поставили миниганы на наши птички. Мы прочесывали местность каждый день и находили врагов каждый день. Мы убивали врага каждый день. Мы не потеряли ни одного человека в бою. И репутация Темных Лошадок распространялась ‑ мы были проклятой кучей летающих забияк.
Наш все более кавалерийский настрой не подготовил нас к тому, что должно было произойти.
Несколько дней спустя, Джим Амей (Один Пять) и я были разведчиками в двух командах поиска и уничтожения, которые покинули Фу Лой рано утром для работы в районе взлетно‑посадочной полосы Куан Лой. Капитан Майк Вудс (Три Пять) был моим пилотом ударного вертолета, и мы работали около десяти часов с Амеем и его пилотом ударного вертолета, ведя разведку от Куан Лой и Ан Лок на юге до шоссе N13 на севере. Мы закончили операцию около 17.00 и встретились вчетвером в Куан Лой, чтобы лететь обратно, вниз по Дороге Грома на нашу базу в Фу Лой.
В тот день я летел с пилотом‑наблюдателем на левом переднем сиденье, вместо борттехника позади. Первый лейтенант артиллерии, Дуайт Чик, только недавно присоединился к подразделению и летал со мной в качестве пилота‑наблюдателя на обучении. Он уже довольно хорошо знал OH‑6, пройдя переподготовку на "Вьюне" и некоторое время служил пилотом‑инструктором перед отправкой во Вьетнам.
В этот день с Амеем летел опытный молодой борттехник по имени Джим Слейтер. По дороге домой от Куан Лой, Амей и Слейтер радовались, что в этот день вступили в контакт с вражескими патрулями и записали на свой счет подтвержденные убийства ‑ Слейтер у задней двери из М60, и Амей из своего минигана.
Как только мы покинули Куан Лой, Вудс в ведущей "Кобре" вышел на частоту артиллерии и запросил доклад по обстановке.
Артиллерия Куан Лой ответила:
‑ Принято, Темная Лошадка. Куан Лой холодный... огонь не ведется. Артиллерия Лай Кхе ведет огонь к северу от Гром Три по запросу советников в Лай Кхе. Арта сейчас стреляет 105‑ми на юг и юго‑восток. Доброго дня.
С птичкой Амея, плотно прижавшейся к моему левому борту, мы направились вниз по шоссе N13, на скорости от восьмидесяти до ста узлов. Когда мы подошли к Грому Один, Вудс снова вышел в эфир, запрашивая обстановку у артиллерии Лай Кхе.
Они ответили:
‑ ОК, звено из четырех Темных Лошадок, мы ведем огонь из 105‑х из Лай Кхе, максимум на три тысячи футов (прим. 900 м). Вы в безопасности, пока остаетесь по направлению непосредственно к Фу Лой вдоль шоссе и на высоте две тысячи футов (прим. 600 м), с запасом по безопасности.