Рита Скитер трясет своим удостоверением прямо перед носом Снейпа.
— Видите, Снейп, Министерство мне разрешило, вы ничего сделать мне не можете! Я официальный представитель «Ежедневного Пророка»!
Снейп еле сдерживает свой гнев. Он поворачивается к Кингсли Брустверу:
— Министр, я хочу знать, что она здесь делает?! Почему нельзя было обойтись без прессы? — он подходит к нему ближе и продолжает, понизив голос: — У нас, помнится, был уговор…
— Мистер Снейп, — прерывает его Министр, — дела в школе идут отлично, народ вправе знать, как продвигается мой проект. Вся страна следит за ним, — гордо заявляет он. — Мистер Уизли?
В кабинет директора заходит Рон, и Гермиона встречает его будничным приветствием, заранее подготовившись к этой встрече, оставаясь спокойной с первой же секунды его появления. Сначала он глядит на нее — дарит ей хмурый взгляд, а затем уже подходит к столу Снейпа и пожимает тому руку.
— Снейп, — кивает он.
— Уизли, — отвечает ему директор, прожигая министерского работника и бывшего ученика недобрым взглядом.
— Итак, мистер Уизли, что можете сказать о школе? — воодушевленно спрашивает Министр, кивая ему на свободный стул.
— Защитные чары слабые, когда вы их последний раз обновляли? — с ходу начинает Рон, раскрыв свой блокнот для записей. И тут же, не дожидаясь ответа от Снейпа, продолжает: — Почему на территории школы у вас допустима аппарация? Дети могут в любой момент исчезнуть. Придется все это занести в протокол.
Рита Скитер, ухмыляясь, делает короткие команды Прыткопишущему перу.
Снейп внезапно поднимается из-за стола.
— Извините, конечно, Министр, но эта информация явно лишняя для газет, — настойчиво говорит он, глядя на Риту.
Блондинка поджимает губы и дарит ему обиженный взгляд, негодующе встряхнув тугими кудряшками.
— Мисс Грейнджер, почему бы вам не показать мисс Скитер школу? — соглашается Министр. — Получится отличный материал для «Пророка».
— Конечно, Министр Бруствер, — кивает Грейнджер и взглядом зовет Скитер на выход.
— Мы еще с вами побеседуем, Снейп, — обещает директору Рита, хитро прищурившись и нехотя следуя за Гермионой.
Они выходят в коридор.
— Могла бы и предупредить, что приедешь, — тут же накидывается на журналистку гриффиндорка.
— Зачем, милочка? — поправляет Скитер очки. — Читатели должны знать правду, увидеть все, как есть на самом деле.
Гермиона недовольно оглядывает женщину.
— Идем. Давай начнем со двора.
— Снейп как всегда ворчлив и ведет себя бесцеремонно, — жалуется Скитер, доставая из сумочки компактный колдоаппарат.
— Ну, а ты что хотела? — хмурится Гермиона. — Ведь, согласись, ты любишь приукрашивать!
— Что?! — Скитер наигранно прикладывает ладонь к груди. — Я лишь выполняю свою работу, несу правду в массы!
— Помнится, несколько лет назад ты придумала, что у меня роман с Гарри Поттером! — вспоминает Гермиона, с упреком глядя на журналистку.
— Но ведь согласись, между вами была искра? — довольно говорит Рита. — У меня на такие события нюх, деточка! Так же как и сейчас — я чую, что между тобой и Снейпом что-то происходит…
— Рита! — перебивает ее Гермиона. Ее щеки начинают пылать, выдавая девушку с головой. — Из-за тебя теперь вся страна думает, что у нас роман.
— Но ведь так оно и есть? — заискивающе спрашивает репортерша.
— Нет! — слишком громко отвечает Гермиона, и голос ее становится выше.
— Ладно, упрямица, — Скитер грозит ей пальцем с длинным ногтем, выкрашенным в красный цвет, — но я за вами слежу.
— Мне нужна твоя помощь, — внезапно просит Грейнджер и протягивает ей неотправленное письмо на ее же адрес.
***
После долгой разлуки нелегко находить нужные слова и жесты.
— Должен был отправиться другой сотрудник, но вызвался я, — говорит Рон, пряча взгляд под длинными светлыми ресницами. — Я обещал Джинни, что привезу тебя в Лондон.
— Рон… — начинает Гермиона и садится за стол в своем кабинете. — Ты же знаешь, что я отсюда никуда не уйду.
Знал бы ты, думает Гермиона, что еще вчера вечером я собирала чемодан и хотела покинуть Йерм навсегда. Девушка усиленно делает вид, что у нее все в порядке. Но Рон будто видит в ней лицемерие, чувствует, что она что-то скрывает, он внимательно оглядывает залегшие под ее глазами тени, усталый взгляд и некую нервозность движений.
Тяжелый день выдался. Она делала, что могла, готовясь к приезду комиссии. Отменила занятия, все утро бегала по кабинетам и школьному двору, проверяя, все ли в порядке.
Рон осматривает коробки, занимающие три парты — заказ Гермионы.
— Довольно-таки необычные вещи ты попросила, — внезапно говорит он.
— Ты читал мой список? — удивляется она, поднимая на него взгляд.
— Конечно, читал…
Рон хочет сказать что-то еще, но слова не идут. Вместо этого он приближается к Гермионе, обходя стол, но девушка, заметив это, быстро восклицает:
— Я рада за вас с Лавандой! Вы теперь отдельно живете, и она счастлива, — слишком громко и слишком наигранно звучат ее слова.
Рон кривится.
— Ты же прекрасно знаешь, почему я с ней. И догадываешься, что я-то не счастлив.
— Рон, — голос у девушки подрагивает. Он садится на край ее стола и берет ее ладони в свои. — Не надо, —просит она, освобождаясь от непрошенных прикосновений.
— Все из-за него? — вдруг резко спрашивает Рон и хмурится.
— Из-за кого?! — недоумевает Гермиона, хотя прекрасно догадывается, о ком он говорит.
— Из-за Снейпа. Вы вместе, да? — зло спрашивает он.
— Чепуха! — сердито отвечает Гермиона. — Это очередные домыслы Скитер. Как давно ты стал верить тому, что написано в «Пророке»?
— Как только начал работать в Министерстве, — тут же отвечает Уизли. — Жизнь научила меня, что дыма без огня не бывает.
— Это совсем другое, — отрицательно качает Гермиона головой. — Лучше скажи, ты и правда все это запишешь в протокол, все наши недочеты? Сознайся, ты просто хочешь навредить Снейпу.
— Не стану отрицать, — признается Рон, — но ведь у вас действительно не все в порядке с охранными заклинаниями. Дети могут пострадать. Ферма находится в одном здании со школой, это немыслимо…
— О чем ты, Рон? — раздраженно перебивает его девушка. — Министр прекрасно осведомлен об этом, он сам выбрал это место!
Гермиона резко встает из-за стола и нервно начинает наматывать круги по классу. Перед тем, как впустить Уизли в свой кабинет, она сумела пережить приступ слабости. Ее волновало то, зачем Министр лично приехал в школу, и о чем они со Снейпом уже час разговаривают с глазу на глазах. А дети? Что будет, если Рон или Бруствер заметят, как их мало?
— Может быть, хочешь с Невиллом поздороваться? — предлагает девушка.
— Не нужен мне никакой Невилл, я к тебе приехал! — сердится Рон.
Через несколько минут все кончится, успокаивает себя Гермиона. Ведь не может же Министр разговаривать со Снейпом два часа? Да и что ему так долго здесь делать, он же занятой человек. А Рон?
Девушка хочет, чтобы и он поскорее уехал. Ей нечего ему сказать. Их беседа — обрывки невысказанной обиды.
— Что теперь? — Рон ловит Гермиону, не дав ей закончить круг по классу.
— Скоро будем прощаться, — говорит девушка, глядя в голубые глаза. Они кажутся ей чужими.
— А потом? — тихо спрашивает Рон, не отпуская рук Гермионы.
— А потом мы когда-нибудь встретимся. На свадьбе Гарри и Джинни…
— Зачем ты так?! — одергивает ее рыжий, глядя на то, как Гермиона пытается ему улыбнуться — беззаботно и легко, но у нее не получается, и ее улыбка выходит скомканной и горькой. — Ты теперь мне не пишешь.
— Ты тоже перестал писать, — упрекает его Гермиона. — Да и неправильно все это, теперь у тебя есть девушка.
— Хочешь, ее сегодня же не будет? Сейчас же?! — отчаянно спрашивает ее Рон, встряхивая ее ладони.
— Нет, Рон, — отчетливо отвечает она.
— Ты изменилась, — говорит он.
— Ты говорил уже это. Я все такая же. Просто чуть повзрослела, — серьезно говорит Гермиона, но тут же усмехается: — и похудела.
— Стала еще красивее, — дополняет Рон.
— Ты тоже видный человек, — не отстает она. — Вон, уже от Министерства с проверками ездишь…
— Я вызвался из-за тебя! — восклицает Рон. — Я уже говорил. Хочешь, одно твое желание — и я выброшу свой блокнот. Ничего твоему Снейпу не будет.
— Звучит, как шантаж…
Двери класса открываются, и на пороге возникает Снейп. Он криво усмехается, увидев, как парочка стоит в центре помещения, держась за руки.
Гермиона тут же отступает от Рона, будто чего-то испугавшись, и затравленно смотрит на директора.
— Извините, что помешал, — наигранно восклицает он. — Не хотите ли выпить, Уизли? — предлагает ему Северус.
— Не откажусь, — принимает вызов Рон.
— Рон! — сердится Гермиона. — Ты на работе!
— Она всегда была такой? — кивая на Гермиону, спрашивает у рыжего Снейп. — Прирожденная учительница.
Рон дарит взгляд Снейпу исподлобья, принимая у него стакан из рук, и как-то настороженно глядит на Гермиону, которая в это время уже жалеет о своей фразе. Рон теперь будет пить назло ей. Потому что Снейп его подначил.
Рыжий выпивает спиртное до дна, слегка поморщившись. Снейп присаживается на одну из парт и кивает Уизли, чтобы и он сел.
Гермиона презирает в данную минуту их обоих. Снейпа, за то что спаивает, и Рона — за упрямство. Они выпивают еще по одному стакану в полном молчании. Гермиона скрещивает руки на груди.
— Мисс Грейнджер, не хотите присоединиться?
— Нет, не желаю быть причастной к клубу анонимных алкоголиков, — зло отвечает она и снова взывает к рациональности рыжего: — Рон, сейчас вернется Министр, что он подумает, увидев тебя в таком состоянии?
— В каком «таком»? — резко оборачивается на нее рыжий. — Комиссию принято угощать, разве нет?
Ну ничего, мстительно думает Гермиона, Северус Снейп в этом деле мастак, а ты, Рон? Ты скоро сдашься.
— Рад, что хоть здесь вы проявили инициативу, — насмешничает Снейп.
— Что вы имеете ввиду? — не понимает Рон.
— Не пошли на поводу у мисс Грейнджер.
Рон хмурится, опрокидывая еще один стакан.
Это уже какое-то соревнование, сокрушается Гермиона. Кто кого перепьет. Только вот Снейп с каждой выпитой порцией как будто бы трезвеет, а Рон уже уперся руками в стол и следит помутненным взглядом за тем, как директор вновь наполняет его стакан и сует под нос.
— Что, мистер Уизли? Больше не хотите? Со мной не хотите, или вообще? Ну и черт с вами, я сам выпью, — говорит зельевар и тот час же исполняет обещанное. — Мисс Грейнджер, ваш друг — слабак, у него не хватает духу завершить дело до конца, как не хватило и с вами на озере.
— Что? — Рон ошеломленно смотрит на Снейпа. — Тебя это не касается! — понимая о чем говорит директор, тут же ощетинивается он, мельком взглянув на испуганную Гермиону.
— Вы читали о нас в газетах, Уизли? — не перестает дразнить его Северус. — Я должен сказать вам «спасибо», что оставили для меня ее… целой и невредимой.
— Как ты смеешь! — Рон кидается на директора с кулаками и ударяет его в лицо. Оба валятся на пол. Гермиона кричит, видя, как мужчины начинают драться. Она не владеет собой, продолжает кричать, обращаясь к каждому из них попеременно. Возмущенная, Грейнджер выбегает из класса, но сталкивается на пороге с Драко. Тот, кинув быстрый взгляд поверх ее плеча, тут же спешит разнять дерущихся. Гнев кипит внутри девушки, она не собирается оставаться. Что они устроили! Как не стыдно! А если их увидит Министр?!
Но совесть не дает ей убежать далеко. Она обязана ради чести школы задержать Министра, пока все не уляжется. Он не должен видеть того позора, что произошел у нее в кабинете.
Она еще издалека видит два силуэта в теплицах, и направляется туда.
— Невилл, — запыхавшись обращается она к другу. — Там, в моем классе… Драко требуется помощь.
К счастью, парень тут же понимает ее пронзительный взгляд, и, извинившись, покидает теплицы.
Министр кивает, ни о чем не подозревая.
— Здесь и правда чудесно, — говорит он, — прямо как в Хогвартсе.
— А где Скитер? — внезапно волнуется девушка.
— Я уже отправил ее домой. Лично прослежу, чтобы статья получилась что надо.
— Ну хорошо, — облегченно говорит девушка, и добавляет: — спасибо.
Ее руки все еще дрожат, и она прячет их в карманы пиджака, чтобы Министр не уловил ее волнения.
— Хотите чай? — Гермиона кивает на уголок преподавателя в конце теплицы, где стоит стол и несколько стульев.
— Почему бы нет?
Они проходят к столу, и Гермиона колдует — наполняет чайник Невилла водой и подогревает ее, сыпет заварку и находит в ящиках печенье. Министр присаживается на ближайший стул, даже не расстегнув теплую мантию.
— Ну как тут все, Гермиона? — спрашивает Министр, серьезно глядя на нее. — Скажешь мне начистоту? Кстати, тебе привет передавала Минерва. Она часто спрашивает о тебе.
— Могла бы спросить лично, — зачем-то говорит Гермиона, но тут же, спохватившись, кидает сожалеющий взгляд на Министра, отвечая на его вопрос: — Все хорошо.
— Тебе нужна какая-то помощь?
Она явно не подготовилась к этому разговору, хоть и предполагала, что он будет. Сейчас нужно нахвалить школу и успехи детей, расписать все прелести министерской программы, говорить все то, что положено отвечать на вопрос руководства предполагаемо счастливому и довольному всем подчиненному. И к этому «Всё хорошо» следует добавить еще что-то, но девушка говорит совсем не то, что следовало бы:
— Начав работать здесь, я поняла одно, — с усмешкой начинает она, присаживаясь на стул напротив Министра, — что все не так, как в инструкциях и книжках. Все сложнее и многограннее. Честно? — спрашивает она Бруствера и сама же отвечает: — Каждый ученик требует особого подхода. Я никогда и ни у кого не просила помощи, пытаясь справиться со всем сама. И сейчас не прошу. Простите меня, Министр. Возможно, вы захотите меня отозвать и даже наказать, но я должна вам признаться, что совсем не следую вашей программе… Дети-сквибы ничему не учатся, оттачивая до отчаяния одно и то же заклинание несколько месяцев подряд. Я нашла другой подход. Знаете, все благодаря одному случаю и Невиллу… В общем, когда они чем-то сильно впечатлены… Нет, не так, — Гермиона волнуется, пытаясь подобрать правильную формулировку своим мыслям. — При сильном эмоциональном потрясении к сквибу возвращаются магические способности. Я сейчас говорю не о настоящих сквибах, конечно же, а о потерявших способности к магии детях. Как только я это поняла, то стала наблюдать за успехами учеников. И в планах у меня вылечить всех детей, вернуть им волшебство.
Бруствер с каким-то уважением и восторженностью глядит на Гермиону, а та боится поднять на него взгляд, чтобы не столкнуться с разочарованием во взгляде Министра.
— У тебя, Гермиона, немного странное представление обо мне. Думаешь, я сухарь и смотрю на жизнь сквозь призму инструкций и указов, которые сам же и подписываю? Мы вместе воевали, ты знаешь практически о каждом моем шаге, начиная с момента нашего знакомства. Я видел и знаю, что жизненные ситуации нельзя загнать в рамки. Ты, как и я, первопроходец. И я ничуть не жалею, что ты стала работать в этом месте. Что в нужный момент набралась смелости и действовала, учитывая все нюансы. Я не сержусь, но с этих пор держи меня в курсе дела, идет? Снейп тоже тебя хвалил.
— Он?! Меня?!
— Тебе это странно? — с полуулыбкой спрашивает Министр.
Гермиона смущается и краснеет, и Бруствер делает вид, что не замечает этого.
— Интересный он человек, Снейп. Но характер тяжелый. Однако, и незаурядный. Сам себе хозяин. Безусловно, профессионал своего дела, — рассуждает Министр. — И я благодарен ему, что он поддержал меня с этой идеей создания школы. Сегодня мы долго с ним разговаривали. Конечно, мы оба начальники, и наш разговор больше походил на торговые отношения — ты мне, я тебе. Но без этого никак.
— Зачем вы все это говорите мне? — недоумевает Гермиона, с замиранием слушая Министра.
— Знаю, что тебе нелегко с ним, — отвечает Бруствер. — Мне и самому нелегко бывает. Часто спорим. А ты тут, в глуши, наверняка таишь или таила на него обиды, возможно, даже собирала чемоданы? Но к нему нужно просто привыкнуть. Он трудный человек, но… Скажу только одно: мне нужны здесь такие люди, как ты и он. Те, которым бы я мог безоговорочно доверять.
Гермиона кивает, находясь в полном замешательстве и в который раз убеждаясь, что магической Британии ужасно повезло с Министром. Ей стыдно, и одновременно с тем она чувствует благодарность по отношению к Брустверу. Он поддерживает ее, верит ей и ждет от нее взаимности. А она вместе со Снейпом подло его обманывает. Обманывает самого Министра!
— Ну вот и славно, — говорит он и ободряюще кладет ей руку на плечо. — Составишь мне отчет к понедельнику? О всех своих методах, хорошо? И, безусловно, о результатах.
Гермиона замирает. Как же она вляпалась! Кто ее за язык тянул? Что теперь ей делать, она не знает. Выдать ему сейчас же всю правду или подделывать отчет, фальсифицировать данные, заполняя документы на несуществующих детей? Но это не только ее тайна. Если она откроется Министру, то подставит и директора, и Луну, и Драко, и Невилла. Всех.
Девушка стыдливо опускает взгляд и кивает.
— Пойдем в замок? — предлагает Министр, так и не дождавшись чая. — Нам с Роном пора возвращаться.
***
Тяжелый был день, решит она несколько часов спустя после отъезда комиссии. На нее столько всего навалилось, что девушка впервые в жизни хотела убежать от проблем. Ей все стало вмиг противно и все надоело. Огорчения и частые обиды, одиночество и предательство. Её впервые в жизни подмывает собрать чемодан и, никому не говоря ни слова, просто сбежать. Ей противно в первую очередь от себя, от сегодняшнего разговора с Министром — она жалкая, подлая предательница. Он верит ей и доверяет, а она… Ей нет оправданья. Ей противно также от того, что натворил Снейп. Как унизил ее, как подначивал Рона. Ведь он специально это делал. Чтобы доказать ей, что ее несостоявшийся парень ничего не стоит. Только вот мерки у него были какие-то неправильные и странные для этого. Сегодняшний поступок его не сделал ему чести.
— Вы просто отвратительны, — говорит Гермиона Снейпу, когда тот застает ее одну в классе с пачкой тетрадей в руках. — Как вам только не стыдно?
— Не стыдно, — совершенно спокойно отвечает ей Снейп. — И вы прекрасно знаете, что Уизли первый начал, угрожал всякими протоколами. Это ему урок.
— Вы обвиняли меня в том, что я учу всех направо и налево, а сами преподали Рону урок?
— Мой урок будет ему полезен, — отвечает Снейп. — Так что, мисс Грейнджер, я должен вас благодарить?
— За что? — глухо спрашивает она, по-прежнему не глядя в его сторону.
— За то, что задержали Министра. О чем вы с ним говорили?
Гермиона, будто ужаленная, резко поворачивается к директору.
— О доверии. Он нам верит, а мы подло его обманываем!
Снейп усмехается.
— О, в мисс Неисправимой Гриффиндорке вновь проснулась совесть?
— А вы все шутите.
— Не обращайте внимания. Бруствер не ребенок, он отлично понимает, как составляются отчеты и как желаемое отличается от действительности.
— Я больше не могу врать, — признается Гермиона.
Решение далось ей не сразу, оно прошло сквозь муки совести, через борьбу с самой собой. Через долгие минуты и часы раздумий оно казалось единственно правильным, верным. И сейчас она думает о нем и о словах Снейпа. Он не прав, он не понимает. Бруствер сотворил этот проект, они не могут больше лгать ему. Он должен знать, чтобы контролировать. Он поможет, простит, найдет лучший выход из сложившейся ситуации, лучший способ, чтобы все нормализовалось. И как раньше она это не поняла, зачем раньше терзалась от мыслей и поиска правильного решения. Зачем они со Снейпом ломали головы и что-то придумывали? Ведь всего-то и надо было — довериться Министру. Сейчас ей кажется все таким простым, что даже смешно.
Снейп настороженно вглядывается в странное выражение лица Гермионы, почувствовав слабину в ее словах и подозрительное спокойствие в тоне. Он опасным голосом произносит:
— Вы не имеете права раскрывать все наши карты. Слишком поздно.
— Слишком поздно, — тихо повторяет она, отводя взгляд.
Глава 19. Следы на песке
Слишком поздно. Она действительно написала Брустверу. Вывалила ему всю правду разом, ничего не утаив.
А потом, сразу после того, как Снейп покинул ее кабинет — пожалела. Опять усомнилась. Он вновь заставил чувствовать ее себя виноватой. Гермиона разрывалась, металась между двумя огнями — Бруствером и Снейпом. Ее совесть не давала ей покоя. Она действительно провинилась, и сильно. Перед ними обоими. Теперь уже поздно. Снейп пока не знает, а когда узнает… Что будет? Их выгонят? Проект закроят? Но она рассчитывала на понимание Министра. Их беседа в теплице затронула в ней те струны души, которые она поклялась, оставшись здесь, и приняв условия игры директора, не трогать. Девушке внезапно стало холодно и зябко от мысли, что Бруствер может действительно уволить Северуса Снейпа. Что она наделала? По ее вине… его репутация будет подмочена. Она так и видела громкие объявления в газетах, насмешки Скитер, уж та не поскупиться на них.
Решено. Она все исправит. Она поговорит с Министром, а, может, он еще не прочел ее письма, того отчета, который он так жаждал получить? Ведь бумага не сможет передать всего, всех обстоятельств. Несомненно, Грейнджер разъяснит лучше. Покается, попросит дать им еще один шанс, ведь теперь все наладилось, теперь, когда есть результаты, их школа сможет ожидать прибавления.
Гермиона собирается в спешке. Она выбегает из замка поздно вечером, никому ничего не сказав, прихватив с собой лишь по привычке маленькую бисерную сумочку. Преодолев антиапарационный барьер, тут же отправляется в Лондон, торопится, нажимая комбинацию цифр в сломанной телефонной будке. На ее счастье, Министр все еще в своем кабинете. Она застает его с письмом в руках. Со своим письмом.
— Министр, — громко произносит она, пытаясь отдышаться.
Он поднимает на нее глаза. Гермиона выдерживает суровый и одновременно разочарованный его взгляд.
— Мисс Грейнджер, — он кивком указывает на стул напротив себя. — Присаживайтесь.
Гермиона, совершенно позабыв о приличиях и не сняв верхней одежды, торопливо принимает приглашение и садится. Она заставляет себя посмотреть на Кингсли Бруствера, принять наказание, которое, несомненно, постигнет ее в его словах и, вероятно, поступках в назидание ей.
— Вы уже все знаете… — тихо говорит Гермиона, кивая на письмо.
— Да, — шумно выдыхает Министр и встает со своего места.
— Сэр… Это моя вина, — тут же восклицает девушка.
— Ваша, — соглашается с ней Министр. — Но в первую очередь Снейпа. Я считал, что мы друзья с ним. Что мы впряжены в одну повозку, вместе делаем одно дело и… доверяем друг другу.
— Министр, прошу, не осуждайте его. Он верит в вашу задумку, уж я то знаю. Он искренне хотел помочь детям, но боялся, что школу закроют. Я согласилась все скрывать, однако я хотела написать вам сразу же, как узнала… Но боялась, как и он. Ведь затраты на нее были бы неоправданными… Вы бы возмутились и попрекали его, какой он плохой директор — не смог удержать учеников.
— Мисс Грейнджер, вы оправдываете его действия? — серьезно спрашивает Бруствер, внимательно глядя на собеседницу.
— Нет…
— Разве? — приподнимает брови он и недобро усмехается.
— Похоже на то, сэр, — соглашается Гермиона, поняв, что противоречит самой себе. — Вы можете наказывать нас, оштрафовать. Меня. Но прошу, поверьте — лучшего директора вам не найти…
— Как вы защищаете профессора Снейпа, — говорит Министр, испытующе глядя на Грейнджер и пытаясь прочесть в ее глазах больше, чем сказали ему ее слова. — Вы не в обиде на него, значит? Свыклись уже с его истинным характером? Каким бы он ни был героем, должен признать, что Снейп — слизеринец. И поступил согласно своему факультету. Мисс Грейнджер, вы не смеете требовать от меня милости. С повинной пришли вы, а не он. Вероятно, наш последний разговор вас натолкнул на откровения?
— Да, сэр, — кивает Гермиона. На ее глазах выступают слезы. Сама она в панике, а в голове шумит море, бушующее море, стирая все до единой мысли хлёсткими волнами, кроме одной, болезненно пульсирующей в ее воспаленном мозгу — сделать все, чтобы Северуса не уволили! — Дела в школе идут хорошо, вы сами видели! — сбивчиво объясняет она и сама встает со стула от волнения. — Прошу, я сама сделаю все, чтобы обратно вернуть детей, поговорю с каждым…
— Где гарантии, что Снейп не обманет меня еще в чем-нибудь? Все-таки двойная жизнь наложила на него неизгладимый отпечаток. Он привык следовать к цели любыми путями… Возможно, он уже не различает, что хорошо, а что плохо.
— Министр Бруствер! — плача, просит Гермиона.
— Мисс Грейнджер, успокойтесь! — хмурясь, приказывает тот. — Слезами вы делу не поможете, — он магией призывает из угла комнаты кувшин с водой и наливает в стакан. — Вот, выпейте. Вы виновны, но, вероятно, что-то заставило вас примкнуть к этой нелепой игре…
Гермиона большими глотками опустошает стакан, пытаясь успокоиться, но у нее ничего не получается. Глаза все так же переполняются слезами раскаяния, сожаления, обиды и страха из-за последствий, которые повлекут за собой ее действия.
— Что вы намерены… сделать? — прерывисто спрашивает она и замирает в ожидании. Сейчас решится ее судьба. Его судьба. Все зависит от Министра. Он справедливый человек, но разве сможет он простить ложь и предательство? Она надеялась на лучший исход, но готовилась к худшему. Все-таки незачем было тешить себя несбыточными мечтами, наивностью, которой еще не была лишена ее натура.
Министр вздыхает и садится обратно за свой огромный письменный стол. Гермиона копирует его жест и не отнимая взгляда смотрит на человека, безусловно, не заслужившего такого отношения к себе.
— Вы правильно сделали, что сказали мне. Я понимаю, что вы уже пожалели, должно быть, если примчались сюда в столь поздний час… Мне нужно все обдумать. Тщательно все взвесить.
— Примите мое заявление об увольнении, — просит Гермиона. — Это я натворила дел… Только позвольте перед этим все исправить. Не нужно ни о чем говорить директору, как будто бы ничего и не было.
— Так не пойдет, Гермиона. Я вижу и знаю, какая ты. Ты хочешь и стараешься все делать по совести. И ты, как и подобает члену команде, держалась, как могла, чтобы не подвести ее. Ты выполняла приказ, как сейчас это делают Лонгботтом, Лавгуд и Малфой. Ведь никто из них не явился ко мне, только ты.
— Как мне вас понимать, сэр? Вы дадите нам еще один шанс?
— Вам — да, но не Снейпу.
— Министр! — взволнованно говорит Гермиона. — Если наказывать, то всех нас… Мерлин, я всех подвела… Всех.
— Правда рано или поздно бы раскрылась, Гермиона, — задумчиво проговорил Бруствер. — Снейп не дурак. Неужели он действительно верил, что я закрою проект? Даже если бы там остался один ученик, я бы этого не сделал. Столько сил потрачено, столько уважения и любви завоёвано. Люди верят в меня, и я их не должен подвести. На кону моя репутация. Я бы приложил все, чтобы дети не сбежали, насильно бы их учил для их же блага, если бы Снейп меня вовремя оповестил. А он решил не показывать того, что не справляется, решить все в одиночку — и вот он результат! А потом он все скрыл, боясь за свою шкуру. Ладно. Уже поздно. И хоть у Министров нет четкого графика, я все же устал. Как говорится — утро вечера мудренее.
Гермиона хмурится, лихорадочно наблюдая за тем, как Министр начинает собирать в портфель свои вещи и надевает теплую шерстяную мантию. Бруствер честолюбив. Он в первую очередь думает о репутации, а не о детях.
— Идемте, мисс Грейнджер, — официальным тоном говорит Бруствер и кивает девушке на дверь. Та, лишенная сил продолжать уговоры и чувствую всю бессмыслицу этого, повинуется и следует к выходу из большого теплого кабинета с человеком, в котором только что разочаровалась.
***
Она спит урывками, терзаемая муками совести. Китти и Мэри были разбужены ее шумным возвращением и попытались у нее выяснить причину столь взволнованного душевного состояния, но Гермиона ясно дала понять, что не намерена с ними обсуждать это. По крайней мере, сегодня, и девочкам пришлось уступить.
Она поднимается ни свет ни заря. В комнате еще царит мрак, а на горизонте нет ни намека о восходящем солнце. Гермиона смотрит на часы и вздыхает. Это не сон и не отдых — это мучение. Она разрывается между желанием снова бросится в Министерство и вымаливать у Бруствера прощение и разбудить директора, чтобы предупредить его о возможных последствиях. Девушка кусает ногти — давно забытая детская вредная привычка — и начинает одеваться. Китти и Мэри безмятежно спят в своих картинах. Ей хочется разбудить и их, поинтересоваться, были ли они в похожей ситуации? Чувствовали ли тоже, что чувствует она?
Сколько бы не мерила она комнату шагами, сколько бы не садилась за книги при свете одной единственной свечи, легче ей не становилось. Она начинает заламывать руки, чувствуя, что ладони ее вспотели, и вытирает их о плотную ткань серой юбки, наконец, решившись — она пойдет к директору. Это будет еще более подло, если он все узнает из письма, а не от нее. Хотя ее поступок Снейп и так расценит, как подлость. Но все же лучше поспешить. Должно быть, он уже поднялся с кровати, возможно, бодрствует — в Хогвартсе ей казалось, что профессор никогда не спит. Она на мгновение останавливается возле двери, но решительно кивает самой себе и дергает ручку.
Темный холодный коридор встречает ее морозной свежестью утра. Каменные стены его — безмолвные свидетели ее мук, слабой борьбы с совестью, которую она уже заведомо проиграла. Они будто давят на нее своим немым безразличием, и Гермионе от своих фантазий становится еще тягостнее. Пустынно. Гулко отзывается стук ее башмачков. Она идет медленно, желая, чтобы ее остановило какое-нибудь событие, но все тщетно, впереди маячит заветная дверь. Она подходит к ней и окоченевшей рукой стучится. Никто не отвечает ей, конечно, ведь еще рано! Надо вернуться, скорее, в свою комнату, еще раз тщательно все обдумать. «Нечего думать, трусиха. Все уже сделано. Ты натворила — ты и расхлебывай. Снейп должен все узнать от тебя. Неужели ты продолжишь быть наивной дурочкой и надеяться, что за совершенное не будет расплаты?» Она сильнее стучится в дверь, но ей по-прежнему никто не отвечает. Постояв возле нее пять минут, она направляется в его кабинет. Ей одновременно и хочется, и не хочется, чтобы он был там. Гермиона вновь идет по коридору и замечает, что дверь в кабинет директора приоткрыта. Она будто зовет, манит, влечет, обещая, что сейчас наступит конец всем ее мукам. Она внемлет зову и входит внутрь, тут же замечая бледное лицо на фоне темно-зеленых штор.
Снейп определенно чувствует ее присутствие, Гермиона это знает, но не поднимает головы, он сосредоточенно… девушка содрогается. Она и не заметила — он собирает вещи!
— Профессор Снейп! — громко зовет она его, подбегая к столу.
Он ухмыляется прежде, чем дарит ей злой испытующий взгляд.
— А, вот и наша маленькая слизеринка. Мисс Грейнджер. Борец за добро и справедливость. Вы довольны, моя милая подлая девчонка?
— Сэр… — у Гермионы застревают в горле слова. Она чувствует отвращение в его голосе, следит за его быстрыми уверенными движениями, не в силах вымолвить и слова.
— Что, мисс Грейнджер в кои-то веки нечего сказать? Ну же? Празднуйте свою победу, коварная предательница.
— Вы правы, — тихо говорит она. — Но куда же вы? Куда?
Снейп в охапку собирает со стола свою мантию, бумаги и чемодан рядом. Гермиона пытается учинить ему препятствие — встает у него на пути, но он лишь грубо отталкивает ее.
***
«Дорогая Джинни,
я прочла твое письмо только что, хотя получила его уже давно. У вас, наверное, самый разгар трудового дня, все уже в курсе произошедшего, обсуждают, сплетничают, строят предположения. Тебе тоже любопытно, и ты решила все узнать из первых уст. Эти часы, пережитые мною сегодня, кажутся мне чем-то давно забытым, будто бы и не я их проживала, и не я была главным действующим лицом. Все кажется мне, будто в кинофильме. Я вижу как она, то есть я, бежит вдоль берега, убегает от случившегося и собственных мыслей, но все равно останавливается и смотрит ему вслед. Окидывает жадным неверящим взглядом его худую фигуру. Приказывает ему повернуться и тоже посмотреть на нее. Но нет. Этого не происходит, и отчаяние завладевает ей. Хотя в ее фантазии, ей кажется — а может, это и вправду было? она уже не помнит — он зовет ее с собой, но, возможно, он просто прощается, машет ей рукой. И тогда она срывается с места и бежит что есть мочи, не обращая внимание на резкую боль в груди, на обжигающий легкие ледяной ветер. В ее голове стучит, стучит молоточками незнание, нерешительность, заглушаемые внезапными и кратковременными порывами обиды.
Только в этом письме, которое никогда не отправлю, я могу быть откровенна, как никогда прежде. Та девушка, что убегала ранним утром по берегу озера, оставляя еле заметные следы на замерзшем песке — это была я. Но мое сознание пока еще отторгает этот факт, хотя подсознание давно уже приняло его.
У меня еще горит ладонь, стертая о его мантию. Он вырывался, не желая слушать мои слабые доводы, и его глаза были безумны в этот момент. Я сама была безумна, совершая то, что сейчас бы, успокоившись, не совершила. Сейчас бы, наверное, я просто дала бы ему уйти. Моя рука запуталась в его одеждах, я тщетно пыталась задержать его, сама не зная почему, ведь он был прав, абсолютно прав, что возненавидел меня. А я абсолютно права, что предала его. Так мне казалось совсем недавно. Сейчас уже, я не уверена в подлинности этих намерений. Сейчас остается довольствоваться только фактами. Мои руки на мгновение коснулись его щек, затылка, головы, и тлеющие звезды на утреннем небосклоне внезапно взлетели кверху, опрокинулись вместе со мной, когда… Он оттолкнул меня, и я отшатнулась и упала, и моя рука тогда сгорела, задержавшись чуть дольше, продолжая сжимать его колючую шерстяную мантию. „Ты предала меня, — усмехнулся он. — Маленькая изменница. Я никогда не прощу тебя. Но так мне нравится даже больше“. Он выплюнул эти слова и исчез.
Но зачем он махнул мне рукой? Или все это — лишь плод моего воспаленного мозга, мое предутреннее видение, разыгравшееся воображение? То, чего никогда не было и что существует лишь сейчас, в блеклых воспоминаниях недавних событий и на этом листе, испорченном каплями от чернил. Кляксами. Этот лист — будто моя жизнь. А может быть, он еще вернется? Разве вот так вот уходят — легко и свободно, ни с кем не попрощавшись, никому ничего не сказав? Если бы я была сквибом, то тотчас бы излечилась от сильного чувства, которое в тот момент бушевало во мне — от удивления. Я не верила, пока его фигура не скрылась из вида, до последнего не верила, что он может уйти.
Я вбежала обратно в замок. По-прежнему было темно. Будто я только что встала с постели, будто ничего этого не было и звезды не переворачивались. Я толкнула дверь в свою комнату и застыла, глядя на собранные свои вещи, которые заранее упаковала. Ведь должна была уйти только я. Однако я оставила все и пошла к нему. И стала свидетельницей его ухода, пыталась остановить его.
В его кабинете я нашла краткие указания — передача дел будущему новому директору школы Йерма. Он даже не знал его, ее, и все же оставил, написал все незавершенные дела.
Я никогда не знала его мыслей, истинных намерений, я всегда путалась в его поступках, в его действиях и настроениях, но сегодня я точно поняла, что он меня ненавидит. И как будто бы восхищается, и снова презирает. И усмехается горькой усмешкой тому, что был прав насчет меня. Что я сдам его с потрохами, предам, нажалуюсь на него. Что я зеленая еще и не готова к таким поворотам судьбы, не готова играть во взрослые игры. Что я слома