Гермиона просыпается ранним утром и резким движением откидывает пуховое одеяло. Четким взмахом волшебной палочки снимает гипс и осторожно щупает ногу. Все отлично, зелье подействовало, и перелом сросся. Чувствует она себя превосходно, едва сдерживает переполняющие ее чувства радости и облегчения, которые рвутся наружу, как ей кажется, прямо из грудной клетки.
Девушка натягивает на себя горчичного цвета свитер крупной вязки, вопреки всем обычаям деревни надевает вельветовые брюки и спускается вниз быстрым шагом, в подвал.
Когда внушительную часть сыродельни обустраивали под школу, многое из старых вещей и забытого хлама сгрузили в одно неприметное помещение под винтовой лестницей, непосредственно перед самой сыродельней.
Дверь не заперта, она со скрипом отворяется под нажимом хрупкой руки, и перед Гермионой предстает забитая вещами комната, один в один Выручай-комната в Хогвартсе. Ей нужно отыскать боггарта. Гриффиндорка уверена, что найдет его здесь. Он просто необходим для ее новой методики преподавания, которую еще даже не одобрил Снейп. Да разве он может не одобрить? Она всеми силами будет доказывать ему ее эффективность!
Гермионе везет, в огромной тумбочке грубой работы с поломанной ручкой она находит то, что так тщательно искала. И сразу отскакивает назад, на что-то натыкается и падает, не удержав равновесие, с ужасом смотря на саму себя. В глазах двойника — сожаление, чувство безысходности и одиночества. Но не потому ей так страшно, глядя на своего боггарта — себя. Тут что-то другое. И девушка мигом понимает что: в руках нет волшебной палочки. Это двойник-сквиб. Гермиона начинает смеяться, громко, как учил Люпин. Хотя ей вовсе не смешно. Внутри нее все дрожит, но она упрямо продолжает это делать, и ее смех больше походит на всхлипы после истерики.
— Ридикулус! — громко командует она, и боггарт исчезает в полюбившейся ему тумбе.
Девушка несколько секунд приводит дыхание в порядок, поднимается с досок, на которые упала, и лихорадочно начинает соображать, куда ей девать такую огромную тумбу. О том, что видела, старается не думать. У нее еще будет время на анализ этой ситуации.
***
Гермиона быстро пишет ответ Джинни. Сообщает, что не сможет покинуть школу, но приглашает ее и Гарри на несколько дней к себе. Обещает, что будет весело и перечисляет все интересное, чем они смогут заняться на каникулах.
Завтрак она пропускает и отправляется на занятия. Проводит их по старой схеме, потому что решает вначале обо всем проинформировать Снейпа. В перерывах между занятиями она в блокноте записывает свои идеи, которые, как ей кажется, помогут в детях возродить магию. Девушка попутно ругает себя за то, что не сделала это утром.
Снейп выслушивает ее молча, скрестив пальцы, время от времени подавляя ухмылку. Гермиона видит это, но старательно отводит глаза от директора, рассказывая свои мысли тяжелым зеленым портьерам, дубовому столу и деревянной раме с облупившейся серой краской. Когда она обрывает речь, тихо переводя дыхание, то возвращает взгляд к угольно-черным глазам, в которых засела насмешка.
Несколько секунд Снейп ничего не говорит, и ей становится не по себе, она начинает непроизвольно ерзать на стуле и кусать губы.
— Сэр? — не вынося больше молчания, восклицает она.
— Да, мисс Грейнджер? — елейным голосом отзывается директор.
— Что вы на это скажете? — спрашивает девушка, затаив дыхание.
— Сначала вы скажите, почему сегодня провели занятия? Кажется, я вам передавал, чтобы вы отдыхали.
— Но мне уже лучше!
— Но вы ослушались меня, а, значит, не восприняли мои слова всерьез. Должен ли я не отвечать вам взаимностью?
— Сэр, мне…
— Молчите, мисс Грейнджер! — Снейп встает из-за кресла и начинает медленно прохаживаться по помещению, то и дело бросая взгляды на нее, как будто кошка, собирающаяся напасть на мышь и знающая, что та не убежит. — У вас нет достаточно веских причин для оправдания. Не хотите мне подчиняться, тогда дерзайте, открывайте свою школу и делайте там, что хотите!
Гермиона вспыхивает и опускает взгляд.
Какое-то время Снейп просто насмешливо смотрит на нее, но девушка по-прежнему не поднимает взгляда.
— Что касается вашего предложения, — начинает он, возобновив движение по кабинету, — то ответьте на вопрос, мисс Грейнджер, за что вы так не любите детей? Боггарты, выкидывание учащихся из окон школы, сбрасывания с метел… Может, сразу припугнете их поцелуем дементора и натравите вампиров?
— Профессор Снейп! — упрекает его девушка. — Я же объяснила, что каждый случай буду лично контролировать. С детьми ничего не произойдет, никто не разобьется. Им нужны сильные эмоции!
— А вам? — почему-то быстро спрашивает директор и бросает взгляд-молнию, который прожигает Гермиону. — Вам нужны сильные эмоции? — повторяет он вопрос.
Гермиона не столь смущена, сколько поражена внезапным вопросом. Сильные эмоции? Что он имеет в виду, размышляет она. Наверное совсем не то, о чем она подумала… Ей не нравятся его вечные двусмысленные фразы, поэтому она пресекает дальнейшее развитие этой темы резким выпадом:
— Вы считаете, что у меня недостаточно было эмоциональных потрясений за последние годы?
— Я боюсь, как бы вы не заскучали, мисс Грейнджер. Переживаю за вас, — в голосе Гермиона чувствует явную издевку, — погоня за философским камнем, крестражами, василиски, Темные лорды… Вы не впадете в депрессию здесь, в серой и унылой будничной рутине сельской школы?
— Что вы такое говорите! — ужасается гриффиндорка, не веря своим ушам. Нет, это явно издевка с его стороны, понимает она. Только вот за что он так с ней? Чем она вызвала подобную реакцию? Ведь она старается ради детей, ради их общей цели!
— Объясните, почему под сильными эмоциями вы подразумеваете страх и испуг?
— Я… — Гермиона на миг теряется, но затем, со свойственной ей пылкостью, которая появляется в ней, когда девушка отстаивает свою правоту, начинает объяснять: — Я предложила это, потому что есть два случая, о которых я упоминала в начале нашего разговора. Невилл Лонгботтом, благодаря испугу, обрел магию, как и Черри Чейз.
— Два случая, а вы уже теорию вывели?
— Скорее, гипотезу. И ее нужно проверить.
— Тут вам не лаборатория, а дети — не экспериментальные крысы.
— На войне все средства хороши, директор! — звонко произносит Гермиона и слегка вздергивает подбородок.
— На войне? — переспрашивает Снейп, удивленно приподняв бровь.
— Разве это не война? Наша маленькая война. И мы обязаны выиграть! Моя методика пока не дала никаких плодов, как и министерская. Стоит попробовать, директор, мое новое предложение, — последние слова она произносит с мольбой в голосе.
— Вы тут от роду неделя, а уже строите гипотезы и планируете эксперименты! Вы не думали о более гуманных методах, а, мисс Всезнайка?
— Гуманные? — растерянно спрашивает девушка.
Ее голова уже изрядно кружится, ей ужасно неудобно, сидя на стуле, то и дело вертеть ей, чтобы встретиться взглядом с наматывающим круги по кабинету Снейпом.
— Сильные эмоции, говорите вы. А бурная радость чем вам не сильная эмоция?
Гермиона открывает рот, чтобы ответить, но слова не идут, она не знает что сказать, и поэтому молча продолжает смотреть на директора вопрошающим взглядом.
— Проявите фантазию, или вы можете делать только то, что сухим языком изложено в книгах, учебниках, в министерских указах и доказано фактами? Радость — тоже эмоция, мисс Грейнджер. Начните с неё. Хватит ума сообразить вам, как это делается?
Гермиона обиженно поджимает губы и встает со стула. У самого выхода спрашивает:
— Значит, вы даете добро на эксперимент?
— Только не калечьте детей, Грейнджер.
— А исследования можно проводить? — заискивающе спрашивает она, желая заручиться словесной поддержкой директора. Письменную он точно не даст.
— Делайте, что хотите, главное, чтобы это не повредило нашим стараниям, чтобы все были живы и здоровы. Под «здоровы» я подразумеваю не только ноги и руки в целости и сохранности, но и психическое состояние, уразумели? Если да, то свободны.
— Спасибо! — на радостях восклицает Гермиона и буквально выпрыгивает из кабинета, краем глаза замечая недоумение на лице у Снейпа.
Ну да ладно, думает она. Самое главное, что он разрешил ей проводить исследования. Пока она сидела у него в кабинете, в ее голове родилась гениальная мысль, прибавившая ей силы и вдохновения.
***
— Гермиона Грейнджер! — Рита Скитер вся сияет. Губы, утопающие в кроваво-красном цвете, растягиваются в фирменной улыбке, обнажая белые зубы, а живые глаза впиваются девушке цепким взглядом в лицо. — Присаживайся, присаживайся!
Гермиона на миг уже жалеет, что связалась с популярной журналисткой. Но делать нечего, ей нужно, чтобы как можно больше людей дали отклик на одну ее задумку. Поэтому она, переборов нерешительность, мысленно кивает самой себе и садится напротив белокурой ведьмы.
— Очень хорошо, что ты вышла на контакт! Честно говоря, мы столько запросов отправили в вашу школу, и хоть бы хны! Ни ответа, ни привета, — тараторит Рита, размахивая руками. Гермиона невольно выгнула спину, чтобы Скитер не задела ее своими длинными ногтями. — Снейп слишком скрытный! Ну ничего, материала на него у меня хватает, скоро выйдет книга… Впрочем, мы сейчас не об этом! Надо сказать, я тебя прекрасно понимаю, дорогуша! Твое лицо не так часто мелькает на страницах «Пророка», как лицо Гарри Поттера. Тщеславию порой нужно потакать… Так, меня интересует все! Сколько детей, как обустроился Невилл Лонгботтом, какова реакция Гермионы Грейнджер на интрижку ее жениха, свадьба отменяется или переносится?
— Свадьба? Интрижка? — ошарашенно повторяет Гермиона и от волнения берет стоящий перед собой коктейль, заказанный Скитер, делает три больших глотка, но слишком поздно осознаёт, что он алкогольный. — Это что, способ развязать мне язык?! — возмущается гриффиндорка.
Рита Скитер хитро прищуривается.
— Для достижения благой цели все методы хороши, — поясняет Скитер, и это ее изречение напоминает ранее оброненную самой Гермионой фразу в кабинете Снейпа.
— Мисс Скитер…
— Можно просто Рита! — звонко просит журналистка.
— Рита… — Гермиона запинается, она не привыкла фамильярничать со старшими по возрасту людьми. Особенно с теми, кто вдвое старше нее. — Вообще-то, в письме я дала понять, что речь пойдет о…
— Знаю, знаю, твоя маленькая статья! Но, дорогая моя, давай я сама ее напишу, пусть каждый занимается тем, что умеет! — Скитер ухмыляется и достает из кожаного клатча Прыткопишущее перо. — Начнем?
Гермиона тяжко вздыхает — с Ритой будет нелегко! Но нужно что-то придумать, а иначе план сорвется, и она в отместку обязательно накатает душераздирающую статью. В особенности нужно следить за ее пером, скажешь случайно «а», и это «а» выльется в полстатьи. Но что такое она сказала про Рона? Интрижка?
Гермиона неестественно выпрямляется и сглатывает подступивший к горлу ком. Интрижка. Неужели, Рон снова закрутил роман с Лавандой? Мстит? На секунду у нее перехватывает дыхание, внутри что-то сжимается от боли, но уже мгновение спустя призрачно тает, будто и вовсе ничего не было.
— Что вы там говорили о Роне, Рита? — глухо спрашивает Гермиона.
— Милочка, ты не читаешь газет? — жирно нарисованные брови репортерши вопросительно поднимаются вверх.
— Я…
— Какой позор для ветерана войны! — качает головой Скитер, и ее тугие кудряшки неодобрительно подпрыгивают, будто негодуя, как и их хозяйка. — У твоего Рона роман с сотрудницей Министерства. Впрочем, так даже лучше! «Брошенная героиня войны зализывает раны в отдалении от волшебной столицы», я уже вижу этот заголовок! Или так: «Гермиона Грейнджер и ее новая пассия. Чем нынешний герой войны отличается от прошлого?». Что-то по типу: «Наша всеми любимая подруга Избранного одерживает новые победы, но теперь уже на любовном фронте. Она с удовольствием поделилась секретом как охмурить неженатого успешного человека…»
— Это вы о ком?!
— О Снейпе, конечно, — недоумевающе восклицает Рита Скитер и вновь поднимает глаза к потолку, где, по-видимому, ищет вдохновения.
— Я и Снейп?! — изумляется гриффиндорка. — Да вы что, совсем спятили?
Девушка отчаянно заливается краской румянца и сердито смотрит на свою соседку по столику. Та игриво шевелит густыми бровями.
— Что, попала в точку?
— Да как вы могли вообще такое подумать?! У вас что, больше тем нет для грязных сплетен? — Гермиона вскакивает из-за стола, чуть не уронив свой коктейль. — Между нами ничего нет! Он — директор, я — учительница, у нас деловые отношения. И вообще… Почему это он успешный человек? Не смейте ничего про нас писать!
— Значит, все-таки угадала? — упивается Скитер, довольно смакуя эту новость. — Твоя бурная реакция все подтверждает!
— Знаете что?! — повышает голос Гермиона, не замечая, как на нее с подозрением косятся другие посетители кафе. — Мне уже это все надоело. Забудьте, что я вам писала. И вообще, все забудьте. Снейп правильно делает, что на несколько миль не подпускает вас в Йерм!
— Остынь, дорогуша! — примирительно-ласковым голосом говорит Скитер. — Садись. И выпей уже этот чертов коктейль! Полегчает. Что ты как вскипятилась? Не хочешь, не будем писать.
Гермиона садится обратно, приводя дыхание в порядок. Рита Скитер явно заинтригована, поэтому боится, что она, Гермиона, уйдет. Либо же ей от нее что-то нужно. Немножко сведений, к примеру, которые потом, приправленные острым словцом Риты, превратятся в очередной громкий материал.
— О чем ты хотела меня попросить? — невинно хлопая нарощенными ресницами, вкрадчиво спрашивает Скитер.
— Мне нужно, чтобы вы опубликовали одну статью. Я провожу исследования, но читатели об этом знать не должны, — выкладывает Гермиона, с опаской поглядывая на утихомирившуюся Риту. Ей кажется, что та вот-вот вновь перебьёт ее и продолжит выплескивать свои шедевральные идеи, и потому она говорит торопливо, чтобы успеть больше сказать, запинается, и ее речь выглядит скомканной. — Они должны думать что просто делятся своими историями, отвечают на вопросы. А свои письма пусть присылают тебе. А ты их будешь отправлять мне… Понимаешь?
— Не очень, — выпучив глаза и скривив рот, признается Рита.
Гермиона вздыхает и начинает снова. Терпеливо, медленно, подбирая каждое слово:
— Мне нужно провести исследование. Но я не могу опрашивать людей. Я подумала, что через такое крупное издание, как «Ежедневный пророк» дело пойдет быстрее. Опрос нужно завуалировать под статью. Тема — появление магии у волшебников. В особенности меня интересует, как развилась магия у детей в поздние годы? Под действием чего? Как известно, волшебный потенциал проявляется у ребенка уже с рождения, но как он приобретается в более позднем возрасте у тех, у кого его не было с рождения. Пусть читатели поделятся своими историями…
Рита Скитер делает вид, что поперхнулась.
— Какая-то весьма сомнительная статья выходит… Конечно, люди любят рассказывать о себе, читатели будут писать, но… Сейчас «Пророк» под четким контролем Министерства, и меня могут уволить за подобную статью, углядев в ней скрытый посыл.
— Например, что программа Министерства по обучению школьников-сквибов не работает? — предполагает Гермиона, и секунду спустя уже жалеет, что спросила.
— Да! А это, кстати, правда?
— Нет, — кисло отвечает Грейнджер, стараясь выдержать жгучий взгляд Риты. — И потом, когда это подобные возможные последствия пугали Риту Скитер и ставили ей барьер?
Гермионе не нравится лесть, но что делать, без нее никак. Да и является ли лестью сказанная ей правда? Больше смахивает на констатацию факта.
Подобная фраза действует на Риту волшебно, она отмахивается и кивает головой.
— Ладно, ладно… Но ты ведь понимаешь, что мне нужна ответная услуга?
Гермиона надеялась, что Рите понравится ее затея, и та возьмется за ее написание с интересом для себя и газеты, но оказалась неправа. Скитер сочла эту затею услугой и теперь предложит свою цену.
— Мне нужно попасть на территорию вашей школы!
— Что-о? Это невозможно! — удивляется Гермиона. — Можно что-то более реалистичное?
— Я, между прочим, рискую карьерой! — упрекает собеседницу журналистка. — Дай сделать хотя бы фото издалека.
— Вы получите большую признательность от читателей. Они полюбят вас за подобные статьи…
— Что за вздор, — как-то вяло отрицает Скитер. — Меня и так любят… А вот на фоне всеобщего сквибства эта статья может быть расценена как насмешка…
— Напишите статью о нашей школе… Я снабжу вас некоторой информацией, — Гермиона не стала уточнять, что собирается подсунуть Скитер общеизвестные факты, чтобы Снейп не заподозрил ее в сговоре с «Пророком», когда увидит статью. — Выразите надежду, что у нас все получится, и попросите читателей поделиться своими историями, как к ним пришла волшебная сила.
Минуту Рита мнется, видно, что обдумывает, взвешивает «за» и «против», но в конечном итоге соглашается со словами: «Пожалуй, можно и так ». Гермиона тайно радуется маленькой победе и позволяет себе сделать глоток вишнево-алкогольного напитка.
***
Джинни влетает ярким вихрем в комнату Гермионы, за ней — Гарри, оба запыхавшиеся, с румянцем на щеках. Тому виной сильный мороз, который вот уже второй день сковал улицы маленькой деревушки, загнав жителей по домам греться у теплого камина. Гермиону заключают в объятья, на мгновение приподнимают от пола. На секунду девушка ежится от ледяных объятий, но потом очень быстро вновь согревается в протопленной камином комнате.
— Я думала, вы приедете после самого праздника! — вместо приветствия говорит она, радостная от встречи.
— Они все еще висят у тебя, фу! — кривится Джинни, указывая на две подранные картины на стене. — Гермиона, выкинь!
— Их же можно восстановить, — отвечает хозяйка комнаты, с непонятной любовью оглядывая полотна.
— Мы решили побыть у тебя пару деньков, а затем отправиться в Нору! Где Невилл, Луна? — спрашивает Гарри, сняв очки — линзы быстро запотели в теплом помещении.
— Сейчас позову, — кивает Гермиона, но необходимость в этом отпадает — ее коллеги сами появляются на пороге ее комнаты.
После громких приветствий и восклицаний, Джинни спрашивает:
— А где у вас все? Замок как будто бы пустой! Лестницы темные, мы с Гарри даже пробежались по ним, было жутко, — смеется рыжеволосая.
Гарри дарит ей немой упрек — ему не по себе, что она рассказала про эту неловкую ситуацию.
— Все уже разъехались по домам, — отвечает Луна. — В замке остались только мы!
— И Снейп с Малфоем, — добавляет Невилл.
— Бр-р! — Джинни веселится. — Действительно жутко! А вы никуда не уезжаете?
Невилл виновато опускает взгляд, после того как мельком бросает его на Гермиону.
— Вообще-то я хотел наведаться к бабушке… Но, Гермиона, мы можем с тобой остаться, ты ведь никуда не планировала уезжать? — на всякий случай уточняет он.
— Буду тут. Не нужно ради меня оставаться… Решили, так решили, — смело восклицает девушка, не дав впасть себе в уныние от мысли, что ей просто не к кому поехать. Родители, убежденные, что у них нет дочери, хорошо устроились в Австралии, Гарри и Джинни будут встречать Рождество в шумной рыжей компании, а Рон… О Роне она ничего не знает. Стоит ли ей спрашивать про него?
— Гермиона, ты уверена, что не хочешь встретить Рождество с нами? — Джинни задает вопрос, на которой они обе прекрасно знают ответ.
— Гермиона, что тебе тут делать одной в глуши? — поддерживает свою девушку Гарри.
— Все в порядке, ребят. На самом деле я найду чем заняться…
— Например, выкинуть эти страшные изодранные картины? — подмигивает Уизли, и Гермиона с упреком глядит на подругу.
Они прикрывают неловкость ситуации шутками, смехом. Все это понимают, думает Гермиона. Пусть так, не все ли равно? Все знают, что она не может приехать в Нору. Даже если там не будет Рона. Она так любит семью Уизли, их дружелюбие, гостеприимство, чрезмерное гриффиндорство. Но, как оказалось, все, что их связывает вместе — это Рон. Без него ей нечего делать в Норе. Джинни полностью растворится в Гарри, да и не получится у них поболтать как раньше. Хотя, возможно, что все эти невидимые стены возвела она сама? Или действительно, после их негласной размолвки с Роном, Джинни изменила свое к ней отношение? Возможно, Гермиона слишком усложняет ситуацию.
После гибели Фреда Джордж уже не такой веселый. Можно сказать, что он потерял не просто брата, он потерял половину себя в битве за Хогвартс. Он старался изо всех сил выглядеть при матери бодро, но Гермиона видела грусть, которую украдкой показывали его глаза, когда на него никто не смотрел. Джордж все свое время проводил в магазине, спал в подсобке. Прикрывался перед родителем загруженностью по работе. Он обязательно придет на празднование, но все ли знают как тяжело ему на масштабных семейных посиделках? Должно быть, приедут Билл с Флер, заглянет Чарли. Миссис Уизли будет суетиться вокруг праздничного большого стола. Артур сидеть в легкой растерянности, охваченный уже непривычным для их рутинных будней шумом.
Она, Гермиона, там лишняя. Ей не к кому приткнуться. Пусть думают про нее, что хотят! Она не прикрывается работой, как Джордж. Она просто не хочет навязываться, да и дел у нее, действительно много. Интересных школьных дел, которыми она сейчас полностью поглощена. И вовсе ей не будет скучно, уверяет она саму себя, глядя на то, как Джинни с азартным блеском в глазах раскладывает волшебные карты для игры, а Гарри откупоривает привезенные бутылки сливочного пива. Она устроит сама себе небольшой праздник. Да и потом, Снейп и Драко тоже будут здесь на Рождество. Или… Драко может уехать к родителям, а директор… Не будут же они вдвоем с ним? Мысль об этом действительно пугает девушку, перспектива остаться на все праздники вдвоем с директором… Неужели так и будет? Возможно, Снейп тоже уедет на Рождество. Хотя, о чем это она? На Рождество уезжают к семье и друзьям, а у него ни тех, ни других. Как и у нее.
Гермиона подхватывает розданные карты и пробегается по ним взглядом. Ей никогда не везло ни в шахматы, ни в карты. Казалось бы, что это игры на смекалку и логическое мышление, хорошую память. Но по жизни Гермиона убеждалась в том, что для настольных игр нужно еще кое-что — везение. А везения у Гермионы не было. Либо она, под гнетом последних событий и разочарований, приучила себя так думать.
В камине весело потрескивает огонь, в комнате шумно, она наполнена восклицаниями и смехом. Но что-то все-таки не так. Что-то внутри не позволяет Гермионе расслабиться и предаться всеобщему настроению.
***
Это были замечательные два дня. Несмотря на предстоящую разлуку, Гермиона вдоволь насладилась общением с друзьями. Подозревая в себе ростки интроверта, которые всю жизнь пыталась задушить общественной деятельностью, девушка втайне призналась самой себе, что ей хочется спокойствия и тишины.
Невилл чувствовал себя виноватым и сильно мучился. Луна находилась в приподнятом настроении, как и всегда, несмотря ни на какие события, плохие или хорошие, она всегда оставалась в меру своих возможностей рациональной, общительной, и в меру своей природы — задумчивой мечтательницей. Ей нравилась идея отправиться на зимние праздники к бабушке Невилла, в равной степени как и остаться на каникулы в школе с Гермионой.
Грейнджер стойко переносит терзания Невилла. Когда она уверяет, что все в порядке, парень напрягается еще больше. Немалых усилий стоит девушке убедить его, что ей предстоит весьма интересная работа на каникулах.
На прощание они обнялись. Крепко. Искренне.
Гермиона машет рукой, когда друзья садятся в «Ночной рыцарь». Ничего плохого нет в том, что Невилл так привязан к своей бабушке, думает она, ведь та его вырастила, воспитала, он просто благодарный внук.
Гермиона слишком далеко забредает в своих мыслях о Невилле, а потому, по дороге к замку, вспоминает их быстрый разговор с Джинни, состоявшийся по дороге к автобусу.
— Ты ведь не читаешь «Пророк»? — с сомнением в голосе задала вопрос Джинни и почему-то нахмурилась.
— Ты имеешь ввиду, что там написано об интрижке…
— Да, — со злостью в голосе ответила Уизли. — Ты не думай, у них с Браун не серьезно. Примерно так же, как было в школе… Он ведь это из-за тебя бесится, Гермиона.
«Значит, все-таки Лаванда », — со вздохом подумала Гермиона.
— Что у вас там? Впрочем, ладно, не отвечай. Но ведь у вас временно, да? — с надеждой в голосе произнесла Джинни. — Пусть позлится из-за твоей работы. Потом привыкнет, как Гарри, и все у вас наладится, ведь так?
Гермиона натянуто улыбнулась и пожала плечами. Сколько детской наивности в речи Джинни. Как будто бы это так просто — раз! — и помирились. Но Гермиона решила не расстраивать подругу. Она сама еще ничего толком не знала.
Рон всю жизнь хотел быть лучше других, втайне страдая в тени более успешных братьев и лучшего друга. Тщеславие не поощрено, мальчик вовсе не хочет встречаться с теми, кто хуже. Он хочет успешную девушку. Но любовь все портит. Или привязанность? Гермиона сама не знает, что за чувства у Рона к ней. И почему-то ей не хочется разбираться в этом.
Уставшая, она приходит к себе в комнату и замечает бледно-зеленый конверт, на который чуть не наступает. Что еще за шутки? Неужели, ответное письмо от Скитер? Но почему тогда оно доставлено таким вот странным образом? Девушка, не размотав школьный красно-желтый шарф и не сняв теплый уютный пуховик, присаживается на кровать и несколько секунд будто в ступоре изучает глазами странную почту. Затем все же по-маггловски вскрывает его и прищуривается на каллиграфический бисерный почерк.
Мисс Грейнджер,
Приглашаю Вас на обед по случаю Рождества, который состоится завтра в 13.00 в столовой замка.
Прошу не опаздывать.
С.С.
Приглашение на обед? Интересно, Малфою он тоже такое прислал? Как будто приглашение на свидание. Гермиона давит смешок и еще раз перечитывает записку. Все-таки как-то странно. Если это приглашение, значит, надо принарядиться, и, значит, надо дарить подарки? Что можно подарить Малфою? А Снейпу?
Гермиона в растерянности кладет письмо на тумбочку и прижимает его подсвечником. Её очень сильно настораживает это послание, но она уже заранее знает, что пойдет. Во-первых, потому что так и так собиралась на обед, а, во-вторых, потому что в ней разыгрался нешуточный интерес. В такие моменты отважная гриффиндорка всеми силами старается удовлетворить свои врожденное стремление — любопытство.
Глава 12. Рождество
На завтраке Гермиона в столовой одна, не считая сотрудников. Медленно ест, будто в прострации, осматривая время от времени, обстановку в помещении. Всё как обычно, ничего не поменялось. Что же такое интересное ее ждет на обеде? Если это приглашение, размышляет она, то, как минимум, столовая должна быть украшена, иначе зачем приглашать? Ведь они так и так бы встретились здесь и пообедали.
Теряясь в предположениях, девушка доедает завтрак и спешит в свою комнату. Какое-то время просто меряет ее шагами, соображая что же ей делать. Останавливается в нерешительности, подходит к зеркалу и с придиркой себя оглядывает. «Нужно соответствовать », — говорит она самой себе и рывком достает из-под кровати чемодан. Распахивает его и внимательно осматривает свой гардероб. Джинни бы точно закатила глаза и поругала бы за такую одежду, смеется про себя девушка.
Гермиона бережно касается воздушного платья, в котором была на вечере в честь школы. В котором поддалась безудержному танцу со Снейпом. Зачем-то она прижимает его к себе, вспоминая его крепкие руки у себя на талии. «Что я делаю? » — одергивает она саму себя и кладет платье обратно. Спасибо Джинни за то, что оставила ей еще два своих платья. Как раз по случаю, думает она и выбирает синее, с черной окантовкой на подоле и пайетками у линии декольте. Убирает волосы по бокам невидимками и осторожно подкрашивает губы розовой помадой, опять же, спасибо Джинни. Коричневые туфли-лодочки, в которых она была на открытом уроке перед комиссией из Министерства, совершенно не подходят к синему платью-футляру. Приходится надеть те, на каблуке, в которых она отплясывала на вечере.
Гермиона, нервничая, садится за столик в ожидании. Мерлин, еще столько часов, ругает она саму себя. Что я делать-то буду? Куда вырядилась так рано?
Она вскакивает и вновь начинает наматывать круги по комнате. Так и с ума можно сойти до обеда. Берет начатую книгу Ларошфуко и открывает на месте, где остановилась, бережно вынув закладку.
«Добро, которое мы видели от того или иного человека, обязывает нас к терпимости, когда он чинит нам зло », — читает она выделенную цитату карандашом. А ведь она ее выделила неслучайно. Она напомнила ей о Снейпе. Девушка задумывается. «Победителей не судят », — проносится у нее в мыслях другая цитата. Кто же это сказал? Гермиона не знает, но это высказывание тоже подходит к ее ситуации. Снейп, какой бы он ни был характером, все же победитель. И он совершил много хорошего, он жертвовал собой. К такому человеку можно быть снисходительнее во время его странных поступков и выходок. Возможно, поэтому Министерство и отправило его подальше от себя, в глухой уголок мира, где он смог бы и дальше оставаться героем, делая полезное дело, и где терпеть бы его становилось намного легче из-за сложного характера. Гермиона горько улыбается своим мыслям. А почему Снейп согласился на эту должность, в очередной раз спрашивает она саму себя. Потому что ему тоже удобно терпеть Министерство на таком расстоянии? Потому что он не может обходиться уже без своего школьного призвания? Но ведь он терпеть не может детей. Он бы мог уехать подальше от Британии, где зажил бы тихой жизнью отшельника. Что его удерживает здесь? Неужели небезразличие к судьбам детей?
Грейнджер вздыхает и захлопывает книгу, забыв про закладку. Может быть, погадать на книге? Что за дурачество! Но тем не менее она раскрывает ее и жадно вчитывается в первые попавшиеся на глаза строчки: «То, что мы принимаем за благородство, нередко оказывается переряженным честолюбием, которое, презирая мелкие выгоды, прямо идет к крупным ». Девушка замирает. Снейп обвинял ее в честолюбии. Все нутро противится этому. Она уже давно не честолюбива. Давно уже отдала себя обществу, еще со школы, когда у нее просто не было другого выбора. Рисковала, нарушая школьные правила. Отняла у родителей дочь, чтобы сохранить им жизнь, чтобы спасти страну. Отказалась от высокой должности в Министерстве, к которой так искренне стремилась первые школьные годы в Хогвартсе, ради спасения детей. Девушка привыкла, что она должна. Обязана всем другим, только не себе. И она не может иначе, как сказала об этом Снейпу. Уже не может по-другому и не знает как это. Возможно, она упустила единственный шанс быть счастливой и завести нормальную семью, отказав Рону. Большинство ее однокурсников уже замужем или женаты. Как только Волдеморт был повержен, все как с ума посходили, по Британии прокатился свадебный бум.
Девушка устало потирает лицо, забыв про нанесенную помаду. В тот же миг в ее окно стучится пернатый почтальон. Мигом вскочив с кровати, она кидается к окну, с трудом открывая высокую деревянную раму. Порыв холодного ветра вперемешку с хлопьями снега врываются в обогретую камином комнату, будто давно этого желая, сами мечтая согреться. Птица влетает вместе с потоком свежего воздуха и начинает кружиться по комнате, обронив почту на пол. Девушка спешно захлопывает раму и поеживается. Несколько снежинок красиво начинают блестеть на ее платье. Она подбирает с пола газету, свернутую в трубочку. Это «Ежедневный Пророк». Но ведь она не выписывает прессу.
«Школа при Йерме — а может быть сквибство не диагноз? » — гласит заголовок на главной странице. На фотографии запечатлено здание школы, снятое издалека. Все-таки Рита умудрилась сделать фотографию! Скитер прислала ей номер, зная, что она, Гермиона, не выписывает газеты. Девушка жадно начинает вчитываться в текст.
Начало статьи вполне банальное — идет краткая история деревушки Йерм, затем обязательно строчки о войне — напомнить читателям об ужасах оккупации Пожирателями смерти. «Йермская школа — замечательный проект Министра Кингсли Бруствера, призванный защитить детей от послевоенного стресса и вернуть им потерянные магические способности… ». Ну, как же без дифирамб Министерству, улыбается Гермиона. Таким образом Рита ограждает себя от подтекста, который могли бы углядеть в ее статье недовольные властью единицы. Плюс, конечно же, подмасливает самого Бруствера, завоевывает его благосклонность. Гермиона натыкается на свою фамилию — «Гермиона Грейнджер — юная волшебница, героиня Второй магической войны с радостью поддержала новый проект, направив все силы на обучение нуждающихся детей. С ее приходом школа обзавелась настоящим ценным сотрудником. Дети делают успехи, возвращая себе магический потенциал… » — что еще за реклама, возмущается Гермиона. Как будто бы до этого в школе было из ряда вон все плохо, и она одна старается. Девушка читает дальше, но запинается о следующие строчки: «…оба бескорыстно отдающие себя этому призванию. Кто знает, возможно, скромному герою и удастся заполнить пустоту, вызванную небрежным отношением к ее сердечку бывшего жениха? Напомним, что Рональд Уизли… » Скитер! Гермиона возмущена до предела. Она же просила журналистку не писать никаких намеков про них со Снейпом! Ну, она ей устроит! Девушка настолько возмущена, что не сразу возвращается к чтению. До конца статьи в ней кипит гнев, то и дело порываясь выплеснуться наружу. «Каждый из нас обнаруживает в себе рано или поздно свое причастие к волшебству. Кто-то этого не помнит, зная о рождении своего потенциала по словам родителей, а кому-то магические способности дались с трудом. Давайте вспомним эти прекрасные, а, может быть, смешные или немного печальные мгновения и поделимся с редакцией нашей газеты? Лучшие истории будут публиковаться в нашей новой рубрике на пятой странице „Как я стал волшебником“. Ждём ваших писем и… »
Гермиона выдыхает и немного успокаивается. Слава Мерлину, Скитер сдержала свое обещание. Она надеется, что письма и вправду завалят журналистку. Осталось только придумать, как Гермиона будет их забирать. Светиться в редакции ей незачем. Иначе некоторые и вправду могут провести ненужные аналогии.
Девушка слышит приглушенное уханье и поворачивает голову на звук. Сова, с претензией на упрек, смотрит большими янтарными глазами на своего адресата, в клюве у нее — ее розовые бусы, сделанные под жемчуг. Гермиона вскакивает с кровати и направляется к почтальонке. Та размахивает крыльями, но бусы в покое не оставляет.
Гермиона достает из ящичка в столе пакетик и вытаскивает из него порцию совиного крекера. Нужно отблагодарить ее и занять, пока она будет писать ответ Скитер.
«Рита! » — начинает девушка и пытается справиться с возмущением, появившемся от прочтения статьи. С кончика пера падает чернильная капля, превратившись в некрасивую кляксу. Грейнджер рывком комкает бумагу и берет новый лист и шариковую ручку.
«Рита!
Мы же Спасибо за статью. Надеюсь, что читатели вдохновятся идеей написать о своем детстве! Мы же договаривались, что ты не будешь писать никакие свои выдумки. Дай знать, когда наберется материал.
Г.Г. »
Вплоть до обеда Гермиона занимает себя чтивом. Пять или шесть раз в статьях мелькает имя Гарри Поттера, два или три раза — Рона Уизли. Сегодня они будут отмечать Рождество в Норе. Интересно, он будет с Лавандой или один?
Без пяти минут час. Гермиона судорожно встает, откладывает газету, одергивает платье. Моментально появляются сомнения, зачем она так вырядилась? Самое главное, перед кем? Но менять что-либо поздно, да и нет у нее ничего более подходящего к празднику.
Девушка делает несколько глубоких вдохов, еще раз глядит на себя в зеркало и спускается вниз. Когда она дост