— Заткнись, — простонала она, затем резко втянула воздух.
Я задвигал пальцами быстрее, почти опьяненный от ее стонов и ощущения ее тугих стенок вокруг пальца. Я добавил второй, мой член дернулся от ее резкого выдоха. Ее губы нашли мои для нескоординированного поцелуя.
А потом она взорвалась криком, ее стенки сжались вокруг моих пальцев. Ее оргазм был подобен неудержимой лавине, ее соки стекали по моим пальцам и запястью.
— Капает, — прохрипел я.
Марселла только тихо застонала, когда я продолжал медленно входить и выходить из нее, продлевая оргазм. В конце концов я остановился, но оставил пальцы внутри нее, наслаждаясь случайными спазмами, которые охватывали ее стенки. Я вышел и поднес их к губам, облизал дочиста, убедившись, что она слышит, что я делаю.
— Это отвратительно, — прошептала она.
— Вынужден не согласиться. — я ухмыльнулся, вдыхая ее аромат после оргазма. — Я все еще не уверен, что это не сон.
Марселла легла на спину.
— Уверена, что ты бы кончил во сне.
Я рассмеялся, даже если мой член пульсировал от неистовой потребности.
— Это не принесет тебе дополнительных очков.
Она наклонилась и нежно поцеловала меня в щеку.
— Спи спокойно, Мэддокс. Не могу дождаться, когда снова услышу, как ты шепчешь мое имя во сне.
Блядь.
Конечно, она мне приснилась, и я проснулся со стояком. Возможно, кровь не покидала мой член не протяжении всей ночи. А яйца предательски болят. Быстро приняв душ, я гордо расхаживал совершенно обнаженный по своей комнате, закончив играть в кошки-мышки с Белоснежкой.
Она следила за моими движениями с возмущенным выражением лица, но в ее глазах было то же желание, что и у меня. Вскоре мой член вновь затвердел. Взгляд Марселлы остановился на пирсинге у основания и на кончике. Последнее на самом деле было результатом проигранного пари, но я быстро понял, что мне нравится ощущение прохладного металла, и девушкам тоже.
|
|
Очарование Марселлы определенно того стоило. Я погладил пирсинг у основания, привлекая ее внимание.
— Этот пирсинг расположен так, чтобы стимулировать клитор, — сказал я, мой голос был грубее, чем обычно. — А этот, — продолжил я, дотрагиваясь до пирсинга на кончике. — Стимулирует точку G.
Марселла ничего не произнесла, но после прошлой ночи она не могла притворяться, что я ее не возбуждаю. Я знал, что вновь найду ее мокрой, если прикоснусь к ее киске.
Прошлая ночь с Мэддоксом стала откровением. Его простое прикосновение воспламенило мое тело. Быть может, потому что я изголодалась по касаниям.
Я боялась, что после этого почувствую сожаление, но сожалеть о том, что ты хочешь повторить, казалось лицемерием. Я пыталась утешить себя тем фактом, что нахожусь в экстраординарной ситуации, о которой нельзя судить по стандартным правилам. И все же в глубине души я задавалась вопросом, было ли это единственной причиной моего желания.
Когда я вышла из ванной той ночью, Мэддокс лежал, растянувшись на кровати, наблюдая за мной с голодной улыбкой.
Он был только в боксерах, демонстрируя свое мускулистое, покрытое чернилами тело.
Я притворилась равнодушной.
— Эрл сказал, что он доберется до места с твоим стариком. Это может быть одна из наших последних совместных ночей.
Мое сердце забилось быстрее.
— Серьезно?
— Не можешь дождаться, когда избавишься от меня? — он спросил.
|
|
Удивительно, но я хотела больше времени провести с Мэддоксом, каким бы приводящим в бешенство он ни был. Будучи запертой в спальне Мэддокса, вдали от отвратительных байкеров, я почти забыла об опасности, в которой находилась. Это казалось странной версией творческого отпуска вдали от моей обычной жизни.
— Может, стоит использовать сегодняшнюю ночь на поедание твоей киски, прежде чем ты вернешься к своему жениху.
— Он бывший жених, — немедленно ответила я.
Джованни никогда не пробовал меня на вкус между ног, только пару раз прикасался ко мне через джинсы (потому что боялся, что я буду голой, если мой отец ворвется в комнату), но этот опыт не доставил мне удовольствия. Тем не менее, учитывая, что его язык ощущался так, словно золотая рыбка боролась за свою жизнь на суше у меня во рту всякий раз, когда мы целовались, я не слишком стремилась, чтобы он оказался у меня между ног. Я не достигала пика несколько раз, когда он прикасался ко мне, что стало ударом по его уверенности, и в чем он обвинил меня, желая подождать до моей первой брачной ночи... по крайней мере, подсознательно. Конечно, это полная чушь.
Мэддокс лежал на спине, грязно ухмыляясь.
— Я могу довести тебя до отличных сливок.
Мои губы скривились.
— Сливок, серьезно? Не трать зря время, я не увлекаюсь оральным сексом.
— Отдавать.
— Принимать, — огрызнулась я в ответ, хотя на самом деле не могла знать.
Я никогда не ублажала парня. Джованни был слишком напуган моим отцом и не осмеливался так оскорблять меня перед нашей свадьбой.
|
|
Улыбка Мэддокса стала еще более грязной, и меня обдало жаром. Я была слегка скользкой между ног только от того, что смотрела на него.
— Твой жених настоящий неудачник. Он не попробовал тебя на вкус, как следует, иначе ты бы не несла эту чушь. Если бы ты была моей девушкой, ты бы брызгала, как фонтан, просто думая о моем языке в твоей киске.
Я не поправила его в предположении, что Джованни доставлял мне удовольствия. Это не имело никакого отношения к тому, что у нас было. Я подошла ближе к кровати, пристально глядя на него сверху вниз.
— У тебя грязный рот.
Ты сожалеешь только о том, чего не сделала.
— У меня волшебный язык, — прорычал он, высунув язык так, что пирсинг сверкнул на свету.
Я не могла перестать гадать, каково было бы, если бы он доставил мне удовольствие пирсингом. При одной мысли об этом мои бедра сжались в предвкушении. Если это действительно одна из наших последних ночей, то это также мой последний шанс привлечь его на свою сторону... и немного развлечься.
Я не была уверена, почему я это сделала, но я встала на кровать и посмотрела вниз на Мэддокса.
Он откинул голову назад, заглядывая мне под футболку. На мне не было трусиков. Он присвистнул сквозь зубы.
— Черт, Белоснежка, дай мне съесть эту королевскую киску.
Я приподняла одну бровь.
— Только если это заставит тебя замолчать.
Он дьявольски ухмыльнулся.
— Оседлай мое лицо. Давай. Раздвинь для меня эти молочно-белые бедра.
Я одарила его своим самым снисходительным взглядом и взобралась на кровать, так что я возвышалась над ним, поставив ноги по обе стороны от его плеч. Я знала, какой премиальный вид я ему предоставляла, и ему это нравилось. Тем не менее, я не могла отрицать, что меня тоже все больше возбуждала эта ситуация, грязный рот Мэддокса, голодный блеск в его глазах. Я так часто сомневалась в себе в прошлом, но с Мэддоксом его желание ко мне было совершенно очевидным. Не существовало места для сомнений.
— Встань на колени, чтобы я мог попробовать тебя на вкус.
— Витиелло не преклоняют колено.
Он схватил меня за икры и потянул так сильно, что я потеряла равновесие и упала вперед, мои колени погрузились в мягкий матрас рядом с его головой.
— Я могла бы разбить тебе лицо коленом! — прошипела я.
Мэддокс был моим единственным шансом выбраться из этой адской дыры. Даже, если я хотела бы убить его, в чем ещё я не была уверена, мне пришлось бы подождать, пока я не освобожусь. Мэддокс схватил меня за задницу и дернул к своему лицу. Его глаза поймали мои, а затем его язык медленно выскользнул, грязная ухмылка появилась на его лице. Кончик его языка скользнул по моим половым губам, раздвигая их, лаская чувствительную внутреннюю часть. Я вздрогнула от почти ошеломляющего ощущения, на мгновение забеспокоившись, что кончила от короткого контакта.
— Черт, — сказал он низким рокотом, его губы вибрировали на моей пульсирующей плоти.
Он начал лизать меня медленными движениями, пирсинг дразнил мой клитор. Я вцепилась в его волосы, придвигая его рот ближе к моей киске, и он принял мое приглашение, погрузив свой язык. Я вращала своими бёдрами, оседлав его рот, язык Мэддокса находился глубоко внутри меня, его пирсинг дразнил то, что, как я предполагала, было моей точкой G. Я наблюдала за ним, пока он неторопливо, порой даже закрывая глаза, будто бы ел вкусную еду, которой необходимо насладиться в полной мере. Пирсинг сверкнул, когда его язык неторопливо коснулся моего клитора. Я схватила его за волосы, почти злобно дёрнув, но Мэддокс только ухмыльнулся и сомкнул губы вокруг моего клитора. Мои
зубы впились в нижнюю губу, сдерживая стон.
— Ты должна кричать и стонать. Все девушки так делают, когда находятся в моей комнате. Мои братья по клубу заподозрят неладное, если ты будешь молчаливой, как церковная мышь.
Я сверкнула глазами.
Мэддокс, казалось, воспринял это как вызов, заставляя мои губы издавать звуки, когда он сосал и облизывал, покусывал и щелкал. Вскоре мое дыхание стало прерывистым, а бедра почти отчаянно раскачивались. К этому времени я уже без стыда оседлала его рот. Сильные руки Мэддокса обхватили мои ягодицы, разминая и направляя мои движения. Он отстранился примерно на сантиметр, и я чуть не дернула его обратно за волосы. Так отчаянно желая освобождения, я была близка к потере хоть какого-то подобия контроля.
— Кончи мне в рот, Белоснежка, — прорычал Мэддокс.
Его голубые глаза не отрывались от моих, когда его губы вновь обхватили мой клитор. Удовольствие исходило из моей сердцевины, через каждый сантиметр моего тела неудержимыми волнами. Я кончила так сильно, что каждый мускул, казалось, напрягся до предела. Ахнув, мои руки взлетели к мускулистым плечам Мэддокса, чтобы успокоиться. Закрыв глаза, я поддалась ощущениям и закричала, словно ничего вокруг нас не существовало. И это было так хорошо. Я качнула бедрами назад и с силой, загнала его язык глубже, пока волны удовольствия не начали отступать. В конце концов мои веки открылись, и я посмотрела вниз на Мэддокса.
Мэддокс жадно поглощал мое освобождение, ухмыляясь, его лицо блестело от моих соков. Я наблюдала за ним и продолжала тереться своей киской о его губы. Мне нравилось, как это было грязно, как неправильно. Это — Мэддокс — может стать моим спасением, или может стать грехопадением, которого так многие ждали.
Я все еще стояла на коленях над ним, моя грудь тяжело вздымалась.
Его губы и подбородок блестели.
— Видишь, я же говорил тебе, что заставлю тебя кончить сливками мне в рот.
— Ты понимаешь, что это звучит отвратительно, верно?
Но в глубине души я была ужасно возбуждена. Мэддокс под запретом, груб и дерзко свободен от условностей. Это должно было стать средством для достижения цели, но я не могла заставить себя испытать вину за наслаждением этим в то же время.
Мэддокс поднял голову и высунул язык. Провел его кончиком по моим складочкам, а затем взял одну из них в рот.
— Кто не любит сливки? Особенно, если это так же вкусно.
Я встала, футболка вновь упала мне на колени, скрывая наготу. Но мои ноги были липкими, а сердце все еще пульсировало от освобождения.
Мэддокс медленно сел.
— Ты не ответишь мне тем же?
Я приподняла бровь.
— Почему бы тебе не попросить кого-нибудь из девушек сделать это для тебя?
Несмотря на резкую нотку моих слов, мысль о том, что Мэддокс мог уединиться с другой девушкой, мне не пришлась по вкусу. Он принял сидячее положение, его джинсы были натянуты. Вспомнив пирсинг и его греховно сексуальное тело, я почувствовала, что должна встать на колени и сделать то, о чем он попросил, но моя гордость держала на месте. Он достал сигарету из пачки и поднялся на ноги с таким видом, будто ему было все равно. Пожав плечами, он неторопливо направился к двери.
— Как хочешь. Я знаю девушку, которая отсосет мне.
Горячий шар ярости вырос в моей груди.
— Если ты сделаешь это... — закипела я, не уверенная, чем я собиралась ему угрожать.
Мы не были парой, поэтому я не могла порвать с ним. Мы были всего лишь пленницей и похитителем, что делало ситуацию еще более нелепой. У меня не было ничего, чем я могла бы его шантажировать.
— Тогда что? — спросил Мэддокс, поворачиваясь с довольной ухмылкой, словно моя реакция была его планом.
Он обманом довел меня до эмоционального взрыва?
Я не могла ему поверить. С отвращением покачала головой.
— Мне все равно. Делай то, что должен. Мне все равно, что ты можешь позволить всем старушкам... — я хотела сказать что-нибудь грубое, чтобы соответствовать ему, но слова застряли у меня во рту. —... делать с тобой, что угодно. — я неубедительно закончила, и мое лицо вспыхнуло.
Улыбка Мэддокса стала шире, став такой самодовольной, что захотелось задушить его золотой цепочкой на шее.
— Делать со мной, что угодно? — эхом отозвался он, с зубастой и самодовольной улыбкой. — Отсосать мне член, вот что они сделали бы. Не можешь произнести эти слова, Белоснежка?
— В отличие от девушек, которых ты выбираешь для выполнения твоих приказов, у меня есть некоторый стиль.
— Ох, у тебя есть стиль и много высокомерия, чтобы соответствовать ему. Разве ты не чувствуешь себя лицемеркой, травя этих девушек, когда твоя киска все еще влажна от моего волшебного языка?
Он прав, но я не могла этого признать.
— Они сами выбрали такой образ жизни. Меня похитили. Ничто не является моим выбором.
— Оседлать мой рот своей киской, как чертово гонщица родео, было твоим выбором, принцесса. Твои сливки на моем языке доказательство этого.
Так же часто, как его грубость заводила меня, так же часто она раздражала.
— Эксперты называют это Стокгольмским Синдромом, — пробормотала я, ненавидя свои щеки за то, что они еще больше разгорелись, потому что я чувствовала себя пойманной.
Даже если бы я говорила себе, что это было частью плана привлечь Мэддокса на мою сторону, чтобы он помог мне сбежать, я слишком наслаждалась нашими физическими встречами, чтобы винить в этом стратегию. Я чувствовала себя распутной, сексуальной и непослушной так, как Джованни никогда не позволял. Я почувствовала себя свободной от оков, которые тяготили меня больше, чем я думала.
— Бред, Белоснежка. Не оскорбляй мой интеллект и уж точно не свой собственный чертов характер. Ты бы никогда не позволила какому-то дерьмовому синдрому определять твои действия. Сомневаюсь, что кто-то или что-то может заставить тебя делать то, чего ты не хочешь. — он сделал паузу. — И ты хочешь меня. В твоей чопорной светской жизни тебе бы никогда не позволили вести себя непристойно с кем-то вроде меня, но теперь у тебя появился шанс, и ты жадно воспользовалась им своими идеально ухоженными ногтями.
Он прав. Я хотела его. В кои-то веки я почувствовала себя свободной от правил Фамильи. Это была зона беззакония. Что бы ни случилось, пока меня держали здесь, меня никогда не обвинят в этом.
Это трусость, нежелание рисковать жизнью, которой ты желаешь.
Его глаза прошлись по мне, заставляя вновь почувствовать жар.
— Тебе даже не нужно этого говорить. Я знаю, что ты ничего так не хочешь, как стать еще более похабной со мной, по-настоящему раскрыть сексуальную вампиршу, которую ты прячешь за этой Белоснежной внешностью. — его ухмылка стала еще грязнее. — Разве тебе не любопытно?
— О твоих гениталиях? — сказала я саркастически.
Мэддокс глубоко рассмеялся, что мне это начало слишком сильно нравиться.
— Не совсем те слова, которые я бы выбрал, но да.
— Нет, спасибо. Любопытство погубило кошку.
Его улыбка стала шире. Боже, улыбка никогда не заставляла меня чувствовать себя так, словно мои внутренности охвачены огнем.
Он сунул руку в боксеры и высвободил свою длину. Я не могла отвести взгляд, хотя и хотела. Но пирсинг на его кончике привлек мое внимание и не отпускал. Он несколько раз провел большим пальцем по блестящему куску металла, потирая головку.
Я подошла ближе.
— Ты действительно собираешься сделать это у меня на глазах. У тебя совсем нет стыда?
— Совсем нет стыда, Белоснежка. Но, если ты так беспокоишься о моем достоинстве, помоги мне.
Я отрицательно покачала головой.
— Ты невозможен, груб и абсолютно бесстыден.
— Виновен по всем пунктам обвинения. Но ты трусиха, лицемерка и лгунья.
Я прищурила глаза.
— Нет.
Но я была такой. Мэддокс обхватил меня за шею и потянул вниз, пока мне не пришлось опереться одним коленом на матрас.
— Да, — пробормотал он, прежде чем поцеловать меня.
Он продолжал двигать рукой по всей своей длине, и когда я наконец освободилась от его поцелуя, мой взгляд метнулся вниз, наблюдая, как его рука увлечена членом.
У меня потекли слюнки, увидев, как его пресс напрягается при каждом движении.
— Трусиха.
— Заткнись. Ты не можешь дразнить меня, чтобы я прикоснулась к тебе. Если я прикоснусь к тебе, то сделаю это, потому что хочу.
— Конечно, — сказал он.
Саркастическая нотка в его голосе едва была поймана, потому что я просто не могла обращать внимания ни на что, кроме ритмичного движения его руки вверх и вниз. На кончике его пальца собралась капелька молочно-белой жидкости.
— Ты невозможен, — вскипела я, сердито поцеловав его и, наконец, дотянулась до его длины.
Мои пальцы сомкнулись вокруг его твердого, но гладкого члена. Он выдохнул, прежде чем сказать:
— Наконец-то храбрая.
Я заставила его замолчать еще одним поцелуем и начала двигать рукой вверх и вниз, эффективно отталкивая его руку. Мой большой палец исследовал пирсинг на его кончике, взволнованная резким вдохом, за которым последовал низкий стон. Я провела кончиками пальцев ниже, к другому пирсингу у основания, как украшение для его яиц, и вновь была вознаграждена шипением.
— Раздевайся, — прорычал он.
Мои брови взлетели вверх. Я еще не решила, хочу ли дойти до конца с Мэддоксом. За последние тридцать минут чаша весов определенно склонилась в пользу Мэддокса. Я просто не могла перестать задаваться вопросом, станет ли секс таким же откровением, как оральный. Почему я должна ждать другого члена мафии, будущего мужа, который переспал с бесчисленным количеством девушек до нашей первой брачной ночи? Почему я не могла немного развлечься?
И более того, тихий голос, который я привыкла называть своим инстинктом, сказал мне, что Мэддокс тот парень, которому я должна уступить.
Мэддокс усмехнулся, словно мог прочитать, по крайней мере, часть моих мыслей.
— Я хочу кончить на твое идеальное тело.
— Не уверена, хочу ли я заразиться какими бы то ни было заболеваниями, которые у тебя есть.
— Если бы у меня были какие-то болезни, ты бы заразилась ими от того, как я вылизывал твою киску языком.
Он был прав, и я ненавидела чувствовать себя глупой.
— Но не волнуйся, я обычно пользуюсь презервативом, но, если я забываю, я сдаю анализы. Я чист.
Я перестала двигать рукой и стянула футболку через голову. Взгляд Мэддокса ласкал мои изгибы. Мои соски затвердели, хотя в комнате не было холодно. Я вновь коснулась члена. Мэддокс потянулся к моей груди, захватил один твердый сосок пальцами и покрутил его. Его другая рука гладила мою попку, прежде чем скользнула между моих ног сзади. Его большой палец раздвинул меня, касаясь клитора, который уже снова пульсировал от нетерпения. Один щелчок, и я загорелась желанием, готовая дать волю чувствам.
— Я думала, что теперь твоя очередь, — сказала я тихим голосом, когда его большой палец вновь поднял меня на облака.
Я должна была признать, что доведения Мэддокса до пика в то же время было огромным возбуждением, заставившим меня приблизиться к краю намного быстрее, чем ожидалось.
— Наблюдая за твоими сливками, я кончу намного сильнее, Белоснежка.
На этот раз у меня не нашлось умного комментария. Я была слишком поглощена ощущениями, жаром, исходящим от кожи Мэддокса, удивительной твердостью его члена и пульсирующей потребностью между ног. Вскоре мои бедра начали двигаться, преследуя палец Мэддокса.
Когда мой второй оргазм охватил меня, он тоже кончил на весь свой пресс. Глубоко вздохнув, он схватил меня за шею и притянул к себе для поцелуя.
— Мне действительно ненавистно отпускать тебя.
Глава 12
Сегодня что-то было по-другому. Байкеры, прибывшие после того, как Мэддокс и Грей ушли, казались взволнованными, жужжа вокруг крыльца. Когда Эрл Уайт посмотрел в окно, поймав мой взгляд с блеском превосходства в глазах, мой желудок резко сжался. Я сомневалась, что меня отпустят сегодня. У него еще кое-что в запасе для меня.
Эрл кивнул Коди, а тот ухмыльнулся.
Мои глаза метнулись к запертой двери. Несколько мгновений спустя я услышала громыхающие шаги. Спрыгнув с подоконника, я бросилась в ванную как раз в тот момент, когда зазвенел замок.
— Ты никуда не можешь убежать, сука.
Коди схватил меня за волосы и дернул назад. Я вскрикнула от острой боли, пронзившей череп. Вцепившись в его запястья, я впилась ногтями, но он продолжал тащить меня из комнаты и вниз по лестнице. Мои колени ударились о несколько ступенек, заставив меня вновь завыть от боли.
Он не останавливался, пока мы не добрались до общей зоны внизу. Мой и без того бурлящий желудок скрутило, когда вонь разлитого алкоголя и застарелого дыма заполнила нос. Что происходит? Обменяли бы они меня на отца? Атмосфера была слишком напряженной для этого.
— Дерьмо, эта тупая шлюха поцарапала меня.
Коди оттолкнул меня от себя. Я приземлилась на колени перед Эрлом, задыхаясь от острой боли, но быстро встала на ноги. Я никогда бы не преклонила колени перед кем-то вроде него.
Он усмехнулся.
— Все еще слишком горда, чтобы поклониться тем, кто выше тебя? — он отрицательно покачал головой. — Совсем, как твой старик.
— Однажды мой отец заставит тебя пожалеть о том дне, когда ты появился на свет, — сказала я, вздернув подбородок.
Меня охватило чувство полной беспомощности, но я не позволю ему взять контроль.
Эрл улыбнулся так, что кровь застыла в жилах.
— Я был так близок к тому, чтобы позволить твоему старику произвести обмен, но в его голосе не хватило необходимой покорности, которую я ожидал в подобной ситуации, понимаешь?
Я сглотнула, мне не нравилось, как байкеры смотрели на меня. Я не могла винить папу. Быть покорным не в его крови. Даже если бы он попытался выглядеть таким, это никогда бы не выглядело убедительно.
— Сегодня я заставлю его пожалеть о том дне, когда он пошел против Тартар, и научу его новому месту.
Он кивнул Коди, который схватил меня за шею и прижал к стойке бара. Острая боль пронзила мои тазовые кости от удара. Он опустил мою голову так, что моя правая щека прижалась к липкой деревянной поверхности. Вонь дешевого спиртного была почти невыносимой. В поле зрения появился Эрл с длинным ножом в руке. Я попыталась отодвинуться, но Коди крепко держал меня, а его тело прижималось к моему самым отвратительным образом. Лезвие блеснуло в свете ламп над стойкой бара. Паника пронеслась по моему телу, как яд.
Эрл поднял нож со злобной улыбкой, наблюдая за моей реакцией. Мне хотелось выглядеть храброй и равнодушной, но я была слишком напугана его будущими действиями.
— Ты чертовски хорошенькая, шлюшка. Это идеальное лицо злит меня каждый раз, когда я его вижу.
Страх душил меня, когда он придвинулся еще ближе, держа острый кончик ножа прямо перед моим левым глазом.
— Интересно, что бы ты делала без этих убийственных взглядов. — он улыбнулся леденящей душу улыбкой, обнажив один золотой зуб.
— Не смей, — выдавила я.
Я хотела, чтобы это прозвучало свирепо и угрожающе, но все прозвучало испуганно и почти умоляюще, но я ничего не могла с собой поделать. Что, если он лишит меня зрения? Было еще так много всего, что я хотела увидеть, так много вещей, которые я недостаточно ценила, потому что думала, что у меня будет время посмотреть на них. Мое сердце бешено колотилось, кровь бурлила в венах, как лавина.
— Прости, сладкая, но мне нужен небольшой подарок для твоего старика. Он должен знать, что мы не играем. Мы уничтожим его.
Он придвинул нож еще ближе. Где Мэддокс? Боже, где он?
Когда лезвие вонзилось в меня, пронзительный крик вырвался из самой глубокой части моего тела, пока все не погрузилось во тьму.
В тот момент, когда я вошел в клуб, я понял, что что-то чертовски не так. Руби, любимая девка Эрла и достаточно глупая, чтобы думать, что он когда-нибудь сделает ее своей старухой, удовлетворенно ухмыльнулась, когда Эрл вытер кровь со своего ножа. Кровь также покрывала стойку бара. Мое сердце дрогнуло.
— Что здесь произошло? — спросил я, пытаясь скрыть беспокойство.
Эрл спокойно вложил нож в чехол, выглядя чертовски скучающим.
— Преподал урок принцессе Витиелло и ее старику тоже.
Блядь. Эрл, должно быть, воспользовался своим запасным ключом, чтобы попасть в мою комнату. Я протиснулся мимо ухмыляющегося Коди и бросился наверх, мой пульс бешено колотился. Что, черт возьми, он натворил? Я думал, Витиелло был готов к обмену? Отперев дверь, я вошёл в комнату. Брызги крови покрывали пол, ведя в маленькую ванную. Кровь никогда не беспокоила меня. После резни, которую Витиелло учинил на моих глазах, когда я был маленьким мальчиком, я слишком ожесточился, чтобы беспокоиться об этом. И все же вид этих нескольких брызг крови заставил мое сердце учащенно забиться.
Я последовал за ними в ванную, а затем, пошатываясь, остановился в дверях.
Марселла сидела на краю унитаза, ее лицо было пепельного цвета, плечи и футболка были в крови. Она прижимала полотенце к левой стороне лица.
— Что случилось? — спросил я, опасаясь худшего.
Эрл мне как отец, но я знал, на что он способен. С годами его одержимость местью быстро возрастала, даже сильнее, чем моя собственная.
Она опустила полотенце, которое ее дрожащая рука прижимала к голове. Увидев ее голубые глаза нетронутыми, я почувствовал облегчение, но затем заметил ее ухо, которое сильно кровоточило. Потребовалось мгновение, чтобы увидеть, что Эрл отрезал ей мочку левого уха.
Мое зрение покраснело, я развернулся и побежал вниз по скрипучей лестнице. Я едва мог дышать от ярости. В ушах звенело, в висках пульсировало. Я ворвался в общую зону клуба. Эрл и Коди сидели на барных стульях и пили бурбон, словно праздновали свой успех.
Я бросился к Эрлу и схватил его за косуху, сдернув со стула.
— Мы договорились не пытать ее! Ты поклялся в этом.
Я никогда не разговаривал со своим дядей в таком тоне, особенно в присутствии других.
Глаза Эрла сузились, и он схватил меня за запястье сокрушительной хваткой, пытаясь разжать мои пальцы, но я не отпустил его.
— Что ты натворил? — я вскипел.
Впервые в жизни мне захотелось убить его.
— Не забывай, кто дергает за ебаные ниточки в клубе, Мэддокс, — пробормотал он с выражением, полным предупреждения. — И не забывай, кто приютил тебя, когда старик мелкой шлюхи убил твоего отца.
Коди встал со своего барного стула и был готов вмешаться. Он годами присматривался к должности заместителя президента, всегда говорил, что я слишком молод для этого. Убийство меня, сделает его день.
Я разжал пальцы, глубоко вздохнул и отступил назад.
— Тебе не следовало этого делать. Ты зашел слишком далеко. Я никогда не соглашался на это дерьмо. Я хочу пытать и убить Луку Витиелло, а не Марселлу.
Эрл наклонил голову, подходя ближе и рассматривая меня с вызывающей улыбкой.
— Она залезла тебе под кожу? Где твоя преданность?
— С клубом, — ответил я.
Губы Эрла сжались. В прошлом преданность всегда была с ним, но после, сегодняшнего, я больше никогда не буду слепо следовать за ним.
— Я и есть клуб, не забывай об этом, Мэддокс. Если хочешь отомстить, тебе лучше перестать ложиться в постель с отродьем Витиелло. Она заставляет тебя терять концентрацию. Возможно, с моей стороны было неразумно позволять тебе приводить ее в свою комнату. Быть может, нам всем стоит поделиться ею.
Лицо Коди засияло, как гребаная рождественская елка. Я бы отрезал ему член, прежде чем позволил бы ему приблизиться к Марселле.
— Я не теряю концентрации, — сказал я гораздо более спокойным голосом. — Но провоцирование Витиелло подобным образом может привести к необдуманным действиям с его стороны. Ты же знаешь, на что он способен.
Эрл мрачно улыбнулся.
— На этот раз мы контролируем ситуацию. Он не застанет нас врасплох, как тогда. С его дочерью в наших руках он дважды подумает, прежде чем действовать.
До этого момента я бы согласился с оценкой моего дяди. Лука не стал бы рисковать благополучием Марселлы, но теперь, когда мой дядя начал ее мучить... моя кровь вскипела, грудь сдавило. Эрл не сводил с меня глаз.
— Своими поступками ты вынудил Витиелло перейти к действиям. Он не станет ждать, пока ты отрежешь дополнительные кусочки от его дочери, дядя. Я думал, он был готов обменяться.
— Он нас не найдет. Мы хорошо прячемся. И если он нападет на другого из наших братьев, мы пошлем ему еще один кусочек его дочери, пока он не узнает свое место. — он снова забрался на барный стул и допил свой бурбон. — Он хотел произвести обмен, но мне не понравился его тон при разговоре. Он все еще думает, что он лучше нас. Пока он не узнает свое место, его дочь останется с нами.