Океан теперь был больше похож на кровь, чем на воду, с облаком ила, взбившимся в нем и образовавшим густую пелену.
Джесс пронзил эту пелену пикой, снова опустив ее в ту же самую рваную рану и еще глубже вонзив копье в угря, после чего с трудом поднял его, словно катя в гору огромный валун. Голова твари отделилась от тела, которое судорожно напряглось, а затем превратилось лишь в безвольную ленту. Сара рассекла ее ножом, высвободив Немо.
Куски твари, развалившись, отпали и остались плавать в темно-красных волнах, а Сара тем временем поплыла вместе с Немо к Наутилусу. Он инстинктивно прихватил с собой мешки для сбора морепродуктов и садки с омарами, зацепив их перед тем, как подводная лодка засосала их обратно в камеру погружения.
Все огни Наутилуса по-прежнему горели, теперь этот свет стал уже розовым, проходя сквозь кровавую воду.
Джесс стоял одним коленом на дне океана, сам пытаясь отдышаться, как будто у него только что была драка в кабаке. Вместо того чтобы использовать пику в качестве гарпуна, он превратил ее в посох для ходьбы, поднявшись на ноги и двинувшись к Наутилусу.
Лазерная винтовка лежала на дне, и Джес, поддев приклад носком, подбросил ее вверх и схватил, когда она закрутилась в воде, после чего набросил ее себе на плечо. Он также подобрал мешок с омарами.
Джесс оглянулся на римский корабль, на половину разрезанного угря, повисшего на носу и окрасившего его в красный цвет, истекая последней своей кровью.
* * *
Китобои вытащили Немо и Сару из шахт погружения Камеры океанских исследований, подхватив садки и бросив их себе на плечи. Вслед за ними в камеру хлынула вода, после чего она спала. Немо прислонился к стене, а Сара отстегнула ему шлем. Он тяжело задышал, расправляя тело, словно возвращая свой скелет в правильное положение. Распрямляя грудь и легкие. Когда дыхание к нему вернулось в полной мере, Сара дала ему флягу.
Джесс сказал: «Я думал, вам захочется чего-нибудь покрепче».
Из шахты он поднялся последним, и китобои бросали в его сторону недобрые взгляды, не сдвинувшись с места, чтобы ему помочь. У одного из них пальцы опустились на длинный нож, свисавший с пояса, и он был готов его вытащить.
Немо отпил немного воды, дозировав ее количество, и сказал: «Опять тешите ерундой свою алкогольную душу, мистер Джесс?»
«Просто я хорошо знаю, что мне помогает, сэр».
Сара сказала Немо: «Вы могли погибнуть от одного только разрыва скафандра».
Немо ответил: «Но не погиб, хоть есть над чем подумать в отношении использования для него кожи морского дьявола». Он повернулся к китобоям: «Chukua samaki hii jikoni kwa ajili ya chakula cha jioni» [«Возьмите эту рыбу и отнесите на камбуз, на ужин»].
«Jioni? Знаю это слово. Ужин », сказал Джесс, бросив шлем Саре. «Этим двоим отрезать тебе голову быстрее, чем два пальца обоссать, но они знают свою тушенку».
«Смачно сказано», сказал Немо. «Сегодня вечером они на камбузе. Мои морские сады, я высадил еще сотни таких по всей Атлантике и Тихому океану. Когда эта охота на монстров закончится, я вернусь именно к ним».
Китобои схватили садки, а Немо лазерную винтовку, осматривая кости на предмет повреждений. Он посмотрел на Джесса и сказал: «Молодец, отлично поработал сегодня».
Он повернулся к Саре: «Мисс Дункан, здесь все должно быть приведено в полный порядок. Через час доложитесь для получения дальнейших указаний».
Джес протянул пику, на стальном инициале которой еще висел кусок мяса угря: «Не забудьте свое оружие, сэр».
Немо взял его, не глядя и даже не кивнув, и вышел из камеры. Джесс стал с трудом снимать с себя скафандр, пытаясь освободить себе руки, и в этот момент Сара сказала: «Ты спас ему жизнь».
«Подержи меня за руку, сестренка».
Сара повторила свои слова: «Ты спас ему жизнь».
Руки у Джесса запутались, и он сказал: «Он капитан, именно это я и должен был сделать. Ты тоже неплохо себя там повела. Где ты научилась обращаться с ножом?»
Сара сказала: «Он едва признал это».
Сара высвободила его из скафандра, и Джесс сказал: «Ты путаешь нас с военными, которые тратят столько же времени на навешивание медалей друг на друга, какое проводят на море. Мы – команда, сестричка. Мы делаем то, что должно, потому что такова наша работа».
Сара сказала: «Этот угорь не был машиной».
«Не улавливаю, о чем ты, сестренка. Но тебе надо бы выпить больше, чем кому-либо другому из нас».
Сара, понимая, что сказала совсем не в тему, но чувствуя себя подавленной, равнодушно перешла к другому: «Он бездушный козел».
«Но он капитан», протянул Джесс.
* * *
Пилот дирижабля явно кичился своим тщеславием на лацкане – в виде планки небольших украшенных драгоценными деталями значков, выданных ему Уэлдонским обществом воздухоплавателей, Академией пилотов аэронавигации и несколькими другими обществами. У него было такое лицо, которое идеально подходило для портрета, но не годилось ничем в плане опытности. Глаза у него были как у глупой куклы.
Сам он назвал себя «представителем фамилии Прудентов из Филадельфии. Мы активно занимаемся воздухоплаванием уже два поколения и консультировали несколько правительств».
Все это он сказал еще до того, как пожал руку Гранту, Дункану и Мастону и занял свое место в кресле пилота у руля дирижабля. Прудент сказал Дункану: «Мое присутствие здесь – мера предосторожности со стороны вице-президента Колфакса, принимая во внимание важность этого рейса».
Грант сказал: «Мы в курсе о его важности».
Дирижабль стал пробиваться сквозь сталкивающиеся черные облака, дождь пулями застучал по арочным передним окнам у штурвала, и Прудент сказал: «Мы сочли необходимым, поскольку это первый полет уникальной конструкции г-на Дункана, и с учетом этой бури, что у штурвала должен находиться кто-то из числа опытных людей. Не обижайтесь, сэр».
Дункан взглянул на него поверх очков, что, как хорошо было известно Гранту, являлось знаком его презрения: «О, никаких обид. Собственно, я более чем согласен с вами».
«Я лишь бегло осмотрел корабль, но проделанная вами работа, похоже, очень интересна». Прудент снизил скорость дирижабля. «Не все решения я бы выбрал, но интересно».
Прудент задал курс, стоя за штурвалом в кабине пилота, как капитан, плывший по Миссисипи. Ручки управления пропеллерами, контролирующими подъем и спуск, свисали с потолка на латунных цепях, как гудки парохода. Заливавший все вокруг дождь из проплывавших мимо облаков стеной покрыл стекло, окружавшее гондолу, а также амбразуры.
Сильный ветер шатал дирижабль, словно волны, бившие в двухмачтовую шхуну. Только океаном был воздухом, и со штормом сражался воздушный корабль.
Грант щелкнул пальцем сигарный пепел: «Что ж, я сказал, что дело наше правое. Надеюсь, Господь на небесах смотрит на дело так же и удержит нас в воздухе. Или же отправит выше».
На небольшом, покрытом кожей и орнаментом столике с сигарным каттером были разбросаны секретные документы. Дункан сидел рядом с Грантом и разворачивал аэронавигационные карты. Это был настоящий кабинет, подобающий Президенту, с мягкой, обитой кожей мебелью, картинами на вычищенных до блеска стенах и стойками с оружием, стоявшими вдоль всех плинтусов.
На своих постах у амбразур стояли два вооруженных винтовками охранника, а у боковых окон с железными ставнями, с отверстиями для гранат, стоял Мастон.
У Теле-Фонографа тоже было свое место в углу, вместе с навигационным оборудованием. В стойке в стене, где раньше стояли винтовки, теперь находились оптические подзорные трубы всевозможной длины, и она открывалась для мгновенного доступа.
Дункан сказал: «Если координаты Гладстона в общем и целом верны, мы за день легко сумеем добраться до места проведения саммита, при условии, что сможем договориться с погодой».
Гремел гром, сотрясая окна и проникая сквозь них в железную гондолу, как крик в пещере. Корабль мотало, но он все же поднимался вверх, рубя пропеллерами тяжелые облака. Прудент поднял скорость, скорректировав положение дирижабля свисавшими цепями, похожими на гудки пароходов.
Прудент сказал: «Я проведу нас сквозь бурю, господа».
Грант посмотрел на город через иллюминатор в короткую подзорную трубу, с сильным увеличением. Облака смещались, открывая вид на отдельные кварталы Вашингтона, на половину улиц внизу. Ему были видны даже лица людей, смотревших на корабль, которые, прикрыв глаза, махали им сквозь дождь, после чего бежали, радостно смеясь, к передним дверям. Они видели президента.
Эта серая с черным буря показалась ему похожей на пушечный туман, а гром воскресил воспоминания Гранта. Его слова были обращены самому себе: «Нет, только не в мою президентскую вахту. Никто не ударит по этому городу».
«Дункан, у нас была цель – остановить эту войну до того, как она начнется. Вот почему Немо, вот почему все это. Что с координатами нападений? Мне хотелось бы сказать этим коронованным особам, что я лично осматривал эти места».
Отодвинув панель в полу, Дункан отступил на шаг назад, и из пола вылез проекционный аппарат, объективом наведенный в потолок. Дункан поместил под него карты и сказал: «Встреча должна произойти всего в нескольких милях от международных вод, поэтому, двигаясь туда, мы следуем маршрутами этих нападений».
Проектор высветил изображения карт на выгнутом потолке дирижабля, создав на всем его пространстве, от края до края, обзор, как в планетарии, с точными указаниями мест затонувших кораблей и маршрутом к конференции, выделенными отдельными цветами.
«Гораздо лучше, чем проектор у меня в кабинете», сказал Дункан. «Это те же самые координаты, которые мы дали Немо, чтобы он им следовал».
«Маршрут, по которому он следовать так и не стал». Грант вынул сигару изо рта и внимательно вгляделся в потолок, на то, что на нем было высвечено: «Здесь виден каждый фут этих наших прямых указаний, которые этот сукин сын проигнорировал».
Дункан сказал: «Воздух за нами, а за Наутилусом вода, поэтому невозможен ни один маневр противника, о котором мы не узнаем».
Мастон, по рассеянности сверкнув шрамом от лазера у себя на руке, сказал: «Вы только отыщите его железный корабль, а я уж найду способ попасть на него. И мне абсолютно все равно, что он где-то под водой, пусть даже в нескольких милях».
Раздался яростный удар грома. Натуральный взрыв в небе; невесть откуда взявшийся звук был слышен по всему дирижаблю, и сквозь бомболюки внутрь хлынул дождь.
Дункан ответил: «Молодой человек, мне бы только знать, что он все еще на плаву и цел. И что моя дочь в безопасности».
Мастон порывисто ответил: «Я имел в виду свой замысел вернуть мисс Дункан под нашу защиту. Этот корабль, Наутилус, движется благодаря нашему топливу – золоту, одно это является достаточно веским основанием».
«Ты достал золото, и это, несомненно, твоя заслуга», сказал Грант. «Сынок, ты жаждешь еще раз попытать счастья, но не торопись в отместку рваться в бой. Остынь».
«Господин Президент, вы под защитой секретной службы», ответил Мастон. «В данный момент вас никто не сможет взять в заложники, и не существует кораблей с такими орудиями, которые смогут нас достать».
Дирижабль тряхнуло, буря снова взревела, и Мастон схватился за боковые перила, и из-за одежды у него показалась его кобура с пистолетом.
Грант сказал: «Вполне возможно, нас собьют вовсе не из орудия».
«Здесь вы в безопасности, как нигде на земле», ответил Мастон. «Отдайте мне только приказ, сэр. Любой».
Дункан повернулся к Пруденту, показав на карту, развернутую буквально повсюду над ними: «Пилот, вы в состоянии разобраться во всем этом?»
«Мы проходим сквозь облака, через грозовой фронт, Дункан». Прудент посмотрел на спроецированные на потолок карты: «Они довольно легко читаются. Я проложу курс, джентльмены».
Грант откусил сигару, тихо засмеявшись: «Иногда мне кажется, что вы с Немо братья. По крайней мере, наполовину. Соорудить все это».
«Разработать конструкцию». Дункан покачал головой. «Знаете, я лишь ученый, а не пилот. И не подводник. И не гений».
«Поставь это себе в заслугу, черт», сказал Грант, зажигая сигару. «Ты создал этот дирижабль и все, что в нем находится, во благо нашей страны. Это замечательная огромная работа, черт возьми. Ты должен ею гордиться».
Прудент вытер рукавом очки и сказал: «Это действительно прекрасный корабль, и похоже, он вполне приспособлен для поисков этой подводной лодки».
* * *
Голова Фулмера мертвым грузом висела на груди, когда Джесс с Сарой, подхватив его под мышки и забросив его руки себе на плечи, притащили его по коридору нижней палубы к матросским койкам. Медные пластинки немного обожгли ему грудь, оставив следы в виде небольших прямоугольных шрамов, и челюсть его отвисла набок, почти открывшись, как у трупа, найденного в море.
Джесс сказал: «Видал я и хуже, но никогда не чуял такого мерзкого запаха. Из-за этого Немо не захотел оставить его в той своей лаборатории?»
«Капитан сказал, что его работа требует секретности, и он не хочет, чтобы этот человек, очнувшись, ему мешал».
Они остановились. Джесс тяжело дышал, поправив руку Фулмера на своем плече, и сказал: «У него всегда какие-то чертовы секреты. Сама знаешь. Что касается того, что он очнется, не думаю, что это произойдет в какое-то ближайшее время».
Сара теснее прижалась к плечу Фулмера и выпрямилась: «Но он очнется».
«Не сомневаюсь ни на секунду. И когда он очнется, он должен будет тебя благодарить за это», ответил Джесс, потащив Фулмера дальше. «Это будет выражением признательности тебе!»
Сара улыбнулась тому, как он ее подколол: «Ладно, теперь с меня выпивка».
«Скажу честно, хотелось бы, чтобы мы вместе выпили с тобой там, наверху, уже над водой».
Сара сказала: «Брось».
«Даже если это означало бы сцепиться с еще одной муреной», Джесс плечом распахнул люк. «Мне ненавистна мысль быть погребенным тут под водой. Как будто утонул, не успев умереть».
Джесс с Сарой сбросили Фулмера на голый матрас, тот даже не пошевелился. В темном углу каюты сидел один из китобоев, молча наблюдая за тем, как Сара расстегнула Фулмеру ремень.
Сара сказала: «Помоги. У нас, знаешь, тут не медовый месяц, нам нужно проверить, может, у него и другие ранения есть».
Джесс ответил: «Кто знает, кто его пытался сожрать, но, похоже, они его выплюнули».
Джесс повернулся спиной к углу, показав китобою (снова) пистолет в голенище, и склонился над Фулмером: «Мы их сожжем?»
Сара сказала: «Этим мы только окажем услугу и ему, и себе».
Они стащили с него оборванные брюки и рубашку. Что-то со звоном упало на пол. Еле слышный звук; легче монеты, звякнувшей о тарелку. Сара нагнулась под койку к блеснувшему чему-то голубому. Косому отражению снежинки, тонкому, как бритва. Она протянула руку, растопырив пальцы, и схватила кусочек алмаза.
Джесс положил рядом с койкой бутылку с чем-то молочным и сунул в слабый рот Фулмера резиновую трубку, сказав: «Я делаю самую грязную работу, а ты находишь спрятанные сокровища!»
Сара положила осколок себе в карман и сказала Джессу: «Пусть просто спит, и не трогай его. Если очнется, дай ему немного молока. Только один глоток, Джесс».
В янтарной бутылке была настойка опиума, ее Сара и отдала ухмыляющемуся Джессу, который сказал: «Я знаю меру, знаю, что нужно с этим быть осторожней, сестренка. Однажды даже сам это пробовал, ну может, и пару раз».
Джесс посмотрел на китобоя, когда Сара направилась к выходу, люк за ней затем тяжело захлопнулся. Тот не двигался. И даже, возможно, не моргнул глазом. Лишь молча смотрел.
Джесс сказал ему: «Обожди немного, и мы все выберемся с этой плавучей черепахи богачами. А после этого нам, может, суждено еще раз схватиться по-новому. Усек?»
Ответом ему были не сдвинувшиеся и даже не моргнувшие глаза.
* * *
Немо стоял на мостике перед большим иллюминатором, перед ним двигалось сине-зеленое пространство, со стремительно проносившимися серебряными косяками рыб, высвечивавшихся ходовыми огнями Наутилуса. Цвета переливались, становясь другими, перетекая друг в друга, в этом тихом покое океанской красоты.
«Я вновь в своем царстве спокойствия», сказал он Саре.
«За последнее время мы не часто сталкивались со спокойствием».
«Вот оно, совершенство природы». Немо отвернулся от океана. «Но что касается этого плавания, то в море больше крови, чем всего остального».
Сара сказала: «Я чувствую себя так, словно прошла через боевые действия».
«Так и есть. Я ожидал чего-то очень жестокого от человечества, но то, с чем мы столкнулись, обнаружив это механическое чудовище, открывает двери в неведомое. Я многое повидал в океанах, и порой странные слухи в пересказах могут становиться устойчивыми легендами».
«Типа того, что эта подводная лодка является морским чудовищем?»
«Спекуляции газет, низкопробные дешевые ужастики и фантазии, которые всегда кем-то выдуманы и состряпаны».
Сара спросила: «За исключением данного случая, не так ли?»
«Вы как ребенок, радующийся каждой ошибке своих родителей».
Немо поставил корабль на автопилот, включив соответствующую механику. «Мы движемся к следующему затонувшему судну, к месту, обозначенному в так называемых официальных донесениях, но по моему собственному маршруту. Если это так, и обломки действительно существуют, то мы скоро окажемся там на месте. Чтобы разгадать новую порцию этих странных загадок».
Сара вытащила из кармана рубашки голубой бриллиант и поднесла его к глазам, держа большим и указательным пальцами.
* * *
Острые клинки контейнеров с Вулкании втянулись в шары, и Сара замерла у лабораторного люка, не дыша и затихнув. Немо открыл один из круглых контейнеров и вынул оттуда лоток со специальными инструментами. Он поставил его затем обратно на место – под операционный стол, где находился бак с морским пауком, а также хирургические и стоматологические инструменты.
Немо выложил инструменты, специально выкованные на Вулкании, и сказал: «Мудро с вашей стороны было сохранять молчание, мисс Дункан».
«Не забудьте, я видела, как эти скрытые лезвия выскочили с боков и сверху. Хитро придумано, капитан».
Немо сказал: «Мавританская конструкция, ей несколько сотен лет, но приспособена мною для использования нами. Помогите, пожалуйста, мне».
Она опасливо приблизилась к морскому пауку, словно он сейчас выпрыгнет из своего бака, где он плавал.
Немо поднял тварь из воды хирургическими щипцами и положил ее на операционный стол. Когти ее были репко схвачены венными зажимами. Из поршневых лап и шарнирных челюстей паука текла мутная вода, но он остался неподвижным. Механическое существо, замершее на длинном деревянном столе, покрытом пятнами крови и разделявшем лабораторию на две части.
Сара увидела Немо в обоих его мирах – викторианском и футуристическом, выполнявшим невиданное доселе вскрытие механического животного: морского насекомого, которое на самом деле таковым не являлось.
Он вскрыл жвала, разжав их изогнутым ножом, обнаружив внутри трубку. «Ротовая конструкция представляет собой механизм из трубки и сопла, выделяющий какую-то кислоту. Латунь и фарфор, прекрасно собранная работа».
Сара поглядела на тварь через плечо Немо: «О Боже, но с какой целью?»
Немо взял скальпель. «Вот сейчас мы это и выясним», сказал он и вскрыл твари брюхо. Из полости вылился китовый жир, а также какая-то разлагающаяся жидкая масса, похожая на желе, а за ними оказался механизм из шестеренок и сервоприводов, соединявшихся тонкими стержнями и уравновешивающими их маховиками внутри маховиков.
Немо сказал: «Вот ваша машина».
«Она могла быть сконструирована и вами».
«Нет, такая работа даже мне не по силам».
Немо коснулся сервопривода концом скальпеля, полностью отвернув роботизированный глаз на бок и оглядевшись вокруг себя в поисках клещей, чтобы справиться с зажимом. Еще один сервопривод, и челюсти-жвала раскрылись, зафиксированные в открытом положении.
«Эта конструкция – самой тонкой механики, с которой я когда-либо сталкивался, она превосходит все, что имеется на Наутилусе. Удивительно».
Сара теперь ощутила на себе глаза всех живых существ в окружавших их баках и авкариумах, они наблюдали за ними, но вращаясь на мышцах, а не на механических устройствах. Она оглядела лабораторию, переводя взгляд с одного существа на другое, а затем сказала: «Так значит, вы ею восхищены».
«Чувствую уважение, и я был бы последним дураком, если бы не чувствовал его. Эти глаза действительно передают визуальную информацию, и устройство тут же автоматически на нее реагирует».
Сара сказала: «Так значит, оно умеет и мыслить».
«Оно реагирует и, безусловно, лучше краба, созданного Господом Богом».
Немо поскоблил оболочку твари ювелирной пилой и растер крупицы между пальцами. «Внутренний механизм и лапы – из стали и латуни, но вот оболочка – тут нечто другое. Почти гибкая, прямо как живая ткань».
Сара сказала: «Эта штука меня пугает».
«Переверните ее».
Сара перевернула краба, обнаружив ромбовидное отверстие, и спросила: «Это канал подачи питания?»
Немо ответил: «Я не вижу других источников».
«Тогда вот сам его источник питания».
Она бросила на стол рядом с пауком голубой осколок бриллианта, глядя в грудную полость. Немо взял его в руки и вставил голубой камешек в спину паука. Она понимала, что это машина, лишь внешне оформленная под живое существо, но вид ее механизмов, ее покрытых жиром внутренностей, заставил ее отвести глаза, как будто она наблюдала за ампутацией.
Сара сказала: «Когда я была здесь в последний раз, вы воскрешали человека».
«Вновь утрируете, получая в ответ лишь слабую оценку того, у кого нет лицензии на занятия медициной. Это было лечение в морских условиях и морскими методами, мисс Дункан. А это – механизм», ответил Немо, вставляя алмаз. «Входит точно, как раз по месту».
Механизм щелкнул, а затем пошевелился, завертелись шестеренки, клацнули зубы. Провернулись стержни. Паук ожил, лязгнув зажимами и прыснув из челюстей остатками ядовитой кислоты. Немо оттащил Сару от струи. Кислота, попавшая на аквариум, расплавила спайки швов между стеклом.
Паук спрыгнул со стола, оттолкнувшись лапами, и оказался в другой части лаборатории.
Аквариум лопнул, и воинственные хищные кальмары упали из него на пол. Вцепившись щупальцами в Сару, ей в руки, твари поползли по ее телу к горлу.
Немо придавил паука сапогом, вытащив у него из спины алмаз. Тот пытался удрать к люку, но все восемь его лап тут же рухнули. Работа шестеренок и стержней замедлилась. Как часы, у которых кончилась заводка. Паук остановился, капая кислотой.
«Закройте глаза!», выкрикнул Немо, а затем осыпал хищных кальмаров солью. Их плоть стала пузыриться, сжигая мягкую исподнюю сторону щупалец, и это ослабило их яростную хватку. Немо отодрал их от Сары, присоски потянули за собой ее кожу, но затем поддались.
«Они впились вам в кровь?»
Сара отряхнула руки и ощупала горло: «Кажется, нет».
«Это хорошо, с этим ядом, который у них имеется, шутки плохи», сказал Немо. «Теперь другой вопрос: каким образом этот механизм черпает энергию из алмаза? Наш металлический конвертер занимает четверть корабля. Технология действительно за пределами моего понимания и наших методологий».
Сара вытерла лицо от остатков соли и чернил, видя, что все мысли и внимание Немо полностью переключились с нее на другие вопросы. «И, что же делать, осталось лишь восхищаться этой штукой за мастерство ее изготовления?»
«Эта штука», прошипел Немо, цитируя произнесенное ею слово, «может дать ответы на все вопросы, которые перед нами стоят, и еще на тысячу других».
«Когда будет вскрыта, надеюсь».
«Наоборот. Мы постараемся сделать все, чтобы она находилась в идеальном рабочем состоянии».
Сара потрогала следы, оставленные присосками, покрасневшие у нее на руках. «Зачем? Вы можете сконструировать тысячу таких же штук во сне».
Немо сказал: «Ваша лесть не способна скрыть то, что вы упускаете гораздо более важные вопросы. В этом есть какая-то цель, причина, по которой она была создана, с поразительной изощренностью, и именно это и нужно нам выяснить. Ваша вахта – она начнется уже минут через десять. Все двигатели должны работать стабильно, на ночной скорости».
Сара была уже у люка: «Есть, капитан».
Немо сказал: «Мисс Дункан, вы очень способная и спортивная девушка, но вам ни в коем случае не стоит меряться силами с кальмарами Гумбольдта ».
Красные следы на руках Сары стали заметнее: «В самом деле?»
Немо отшвырнул ногами битое стекло аквариума с кальмарами, обхватив морского паука клещами: «Они еще только новорожденные, но они растут, и у них уже проявляются инстинкты, и сопротивляться им означает лишь ухудшить ситуацию. Этих особей придется заменить».
Она посмотрела на то, как Немо, на фоне широкого пространства викторианской части своей лаборатории за спиной, бережно, с большой осторожностью положил механизм на операционный стол. А затем принялся за работу, взяв в руки хирургические инструменты.
Он поднял на нее глаза и сказал: «Понять природу животного означает узнать, чем можно ответить».
* * *
Сара спустилась через все палубы Наутилуса по круговой лестнице в самый нижний проход, к постоянному, ни на секунду не прекращавшемуся накаляющемуся гулу электрогенератора. Она остановилась на самой нижней ступеньке, одной из тех многих, которые она ремонтировала и восстанавливала своими собственными руками, чтобы глаза ее приспособились к слабой желтой пелене в темноте.
Она заглянула в окошко иллюминатора машины, на генератор, преобразовывавший золото, на переключатели и другую аппаратуру, которые она восстанавливала. Все эта проделанная здесь работа – возвращение Наутилуса из могилы, спасение его железного корпуса, пока Немо гнил в тюрьме, – была плодом ее рук. По планам и чертежам своего отца она ремонтировала, восстанавливала, ухаживала и исцеляла его, во всех закоулках сбумарины, с винтиками и фонарем в руках. Она всегда испытывала уважение к этому творению, даже когда его улучшала.
И теперь этот Наутилус был таким же Наутилусом Дунканов, как и Наутилусом кого-то другого, однако она не претендовала ни на одну какую-либо его часть.
Сара открыла люк в машинное отделение, турбина в нем работала, как работало и все остальное. Она проверила скорость вращения винтов и их охлаждение. Все было в порядке, как она и ожидала, потому что она потрудилась и здесь. Стрелка датчика температуры колебалась. Сара щелкнула по стеклу. Она прыгнула, ответив и показав нужный результат.
Она села на железное откидное сиденье у стены – реликт старого Наутилуса, которое она решила не убирать. Она прислушалась к двигателям, к их работе, их мощности. Сара не заплакала и не собиралась плакать. Она просто осталась сидеть в одиночестве, и пальцы ее рассеянно поворачивали отравленное кольцо генерала Зигеля на левой ее руке.
_______________________________________________
_______________________________________