Стеклянные глаза за оболочкой стали жидкими. Электричество двигалось теперь уже по всему Наутилусу, паутиной охватывая корпус, нагревая воду вокруг него и разрывая на куски каждое щупальце. Стальные суставы взорвались, оторвавшись от подводной лодки. Куски черепа рухнули внутрь его резинового покрытия, превратившись в сдутый, пылающий баллон, погружающийся на дно океана.
А за ними и все остальное. Сталь и проволока рухнули в воду и, переворачиваясь, стали опускаться на дно, обрушившись на обломки греческого корабля. Подняв ил и песок, которые снова стали покрывать собой тварь, как будто ее и не было до этого вовсе.
А над нею включились двигатели Наутилуса, замерцали огни в его иллюминаторах со всех сторон, и он направился к поверхности воды.
В лаборатории Сара наклонилась, выключив рубильник метлой. Джесс спрыгнул со своего стола. «Извини, что грубо обошелся с тобой, сестренка, но ты слишком важна, чтобы тебя потерять».
И тут на мокром полу раздался последний взрыв в сгоревшем дефибрилляторе, мгновенно поразивший Джесса током. Он замер, с внезапно окоченевшим и хрустнувшим позвоночником, глаза его почернели, ноги подкосились, и он рухнул на пол лаборатории.
_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________
РЕКВИЕМ
The waves have now a redder glow,
The hours are breathing faint and low,
And when, amid no earthly moans,
Down, down that town shall settle hence,
Hell, rising from a thousand thrones,
Shall do it reverence.
Краснее зыбь морских валов,
Слабей дыхание Часов.
И в час, когда, стеня в волне,
Сойдет тот город к глубине,
Прияв его в свою тюрьму,
Восстанет Ад, качая тьму,
И весь поклонится ему.
Немо дал присутствующим возможность услышать заключительные строчки стихотворения По*, сделав паузу, после чего на верхнюю палубу Наутилуса были вынесены брезентовые мешки. Экипаж стоял молча, в тени собственной мрачности, прощаясь с китобоем-маори и Джессом, которых напоследок в них положили, зашив края брезента прочным шпагатом и связав кожаным ремешком.
- - - - - - - - - - - - - - -
* Из стихотворения Эдгара Алана По «Город на море». Перевод К.Д.Бальмонта.
- - - - - - - - - - - - - - -
Сара стояла между Немо и Фулмером, одетая в старую куртку Джесса, и смотрела на окружавшие их бескрайние мили Атлантики, на холодную серость воды, соответствующую цвету этих брезентовых мешков и тусклого неба. Все кругом стало саваном.
Не было ни музыки, ни пения, ничего, кроме стихов, прочитанных Немо. Брат погибшего китобоя, одиноко стоявший у рубки, смотрел на то, как матросы подняли его брата, после чего бережно погрузили его в холодную воду.
Он сказал: «Они оба желали смерти друг другу. Мрачное желание, и вот оно сбылось».
Китобой спустился вниз, когда тело Джесса также было поднято и вслед за маори отправилось в волны. Джесс еще плыл по ним некоторое время, океан стал заключать его в свои объятья, а затем брезент намок, стал тяжелее, потянув его вниз, и он исчез под волнами.
Фулмер сказал: «Мы часть этих волн».
Немо сказал: «Мы из волн. Прекрасная эпитафия».
Он направился к люку, повернувшись к Фулмеру: «Ты старший помощник теперь. Мисс Дункан, вы будете руководить ремонтом».
Матросы подождали, пока Немо не спустится, а затем распили оставшийся ром из глиняной бутылки Джесса, каждый делая по глотку и затем передавая его товарищу. Молча. Помянув, экипаж стал спускаться по одному в люк вниз, соблюдая каждый свой собственный молчаливый ритуал.
Настала очередь Сары. Она заколебалась, но все хотели, чтобы она сделала глоток. Как один из них. Она сделала его и передала ром Фулмеру, последнему в очереди. Он допил последние отвратительные капли, после чего выбросил бутылку в море. Она упала в волны и проплыла по ним дольше, чем сам Джесс.
«Если бы этот ром мог говорить и рассказал бы о прошлом», Фулмер еще морщился от вкуса, «не думаю, что Джессу я очень нравился».
Сара сказала: «Он был моим другом».
Он коснулся плеча Сары, но она его отдернула, а затем направилась к носу. Фулмер глядел на Сару, на то, как она шла, сунув руки глубоко в карманы куртки Джесса. Не вытирая слез с глаз и не отрывая их от горизонта, от расплывающейся кругом серой тоски.
Он сказал: «Можешь остаться, но лучше подготовиться к плаванию».
Сара оттолкнула от себя Фулмера и, обойдя его, направилась к люку.
* * *
Коричневые руки мальчика обняли отца за шею, и он почувствовал мягкость его щек. Он отстранился от сына, чтобы его не царапала борода во время объятий, и посмотрел прямо во влажные глаза сына.
Принц Даккар сказал: «Не бойся».
Мальчик открыл рот и улыбнулся, и тут в него вонзились пули, раздробив ему лопатки.
Немо, вздрогнув, проснулся, он лежал на скомканных простынях. Единственным светом в его каюте являлся светящийся по краям семейный портрет. Он плеснул воду себе в лицо, прежде чем сесть за стол и перевести дыхание, которое он потерял во сне.
Он открыл свой журнал и записал в нем лишь одну строчку: «Дорогая, милая моя. Сегодня я похоронил двоих».
* * *
Немо шагнул на мостик, осматривая трещины и повреждения, нанесенные куполу рубки кальмаром и теперь заделанные твердым воском, смешанным с молотым стеклом. Стальной каркас был помят, местами погнут, но выдержал, а стены были забрызганы океанской пеной. Но лодка выстояла, она выжила, и это все, о чем думал сейчас Немо, осматривая эту часть повреждений.
Вдруг откуда-то раздался голос Дункана, призывавший: «Наутилус, ответьте! Сара, это твой отец, ты меня слышишь? Пожалуйста, ответь. Пожалуйста».
Немо наклонился к рожку: «Говорит Немо. Мы свяжемся с вами, когда я сочту это целесообразным. Немо, конец связи».
Он выключил устройство. «Мое изобретение, и я его ненавижу».
* * *
Сразу же после того, как после слов Немо с ним прервалась связь, Мастон зажег лампы, тянувшиеся вдоль стен верхней палубы гондолы. Прудент направил нос дирижабля к заходящему солнцу, где в вечере растворялись последние оранжевые лучи. Дункан сидел у Фонографа, словно ожидая еще каких-то слов. Другого голоса. Склонив голову.
Гондола качалась, словно делая ленивый поворот на реке. Мастон зажег еще одну лампу, остановившись у картины с изображением сражения при Шайло, кровавой атаки, висевшей у книжной полки с кожаными томами.
Он подправил газовое пламя, подсветив полотно в золотой раме. «Господин Президент, мне нравится эта картина, мужество, на ней изображенное. Если бы у меня были деньги, она была бы единственным, чем я бы владел. Но вы ведь должны быть на ней представлены, как мне кажется. Я вижу только генерала Бьюэлла».
«Замечательный человек, он спас наши жизни, тех, кто остался в живых», сказал Грант.
«Эта битва переломила ход войны».
«Она стоила нам многих жизней, пролилось море крови, и мы смогли прорвать линию обороны конфедератов, но при Геттисберге было еще хуже», ответил Грант, подходя к своему столу и свернутым боевым планам.
«Хотелось бы, черт, чтобы сейчас такого не повторилось. Это было время, о котором мне не хочется даже вспоминать».
Дункан отвернулся от рожка: «Теперь уже ничего не слышно. Вы слышали, что он сказал, он ничего нам не даст».
Грант сказал: «Немо решает свою задачу, и мы тоже, свою. Нам просто нужно молиться, чтобы мы смогли скоординироваться и пришвартоваться, прибыв на место, и таким образом мы сможем оправдаться».
Дункан посмотрел на Гранта: «Ты был прав, Сэм. Ты сказал, что предатели – они как пьяницы, опытные лжецы, которых сложно исправить».
Грант сказал: «Быть правым – это далеко не всегда приятно».
Мастон обратился к Дункану: «Сэр, я чувствую себя здесь немного как в клетке, но вы знаете, что я готов немедленно подключиться к делу. В любое время».
Дункан ответил: «Мы это ценим, мистер Мастон».
Прудент повел дирижабль сквозь гряду облаков, позволив им огибать корабль белым текучим водопадом. Облака рассеивались вокруг них, а затем разбивались вращением двойных пропеллеров, и под ними открывался Атлантический океан.
Прудент сказал: «Вот открывшийся вид для вас, господа, и я посажу вас именно там, где вам нужно оказаться, к полудню».
Грант открыл стойку с оптическими подзорными трубами и протянул Дункану один из этих длинных приборов, из полированной латуни: «Смотри, он должен быть где-то там внизу. И Сара тоже. И продолжай думать об этом, о ней. О том, чтобы увидеться с ней снова».
Дункан сказал: «Никогда не думал, что услышу от тебя слова в защиту Немо или Наутилуса».
«В данный момент я поступаю просто как друг. А не Президент», ответил Грант. «Будет еще много времени, чтобы вести себя по-другому».
* * *
Наутилус ночным хищником двигался с умеренной скоростью по дну океана. Меч-рыба увернулась от его рвано-зубчатого железного рыла и святящихся иллюминаторов – огненных глаз хищника. Надвигавшихся на нее, готовых к атаке.
На мостике Сара приваривала края иллюминатора рубиновым лучом лазерной винтовки. Она увидела меч-рыбу, скользнувшую перед иллюминатором, а затем быстрыми, акробатическими движениями отплывшую в сторону от пронзавшей мрак иглы света.
Немо подошел к штурвалу, проверяя приборы: «Насколько серьезны повреждения?»
Сара ответила: «Хотелось бы, конечно же, сейчас оказаться в нашем ремонтном доке в Норфолке».
«Думаю, он полностью сгорел».
«Тогда на Вулкании».
«Когда-нибудь, возможно». Немо задал курс. «Лодка выдержит такую глубину?»
«Вы должны понять». Сара отложила винтовку. «Что бы я ни делала, это все равно будет лишь бинт, наложенный на рану, и нам придется постоянно продолжать и продолжать перебинтовывать корабль, пока мы не встанем в док и не вернем ему прежний вид. Думаю, Наутилус выдержит, но лучше, чтобы больше не было никаких механических монстров».
«Хотелось бы мне ожидать именно этого», сказал Немо.
«Мне тоже, потому что я опеределенно не смогу выдержать еще одного подобного чудовища, и не думаю, что и Наутилус тоже».
Сара приставила костный приклад винтовки к плечу: «Даже от того, что есть у нас сейчас, все равно мало толку против той твари. Полированная сталь, она выдержала бы луч, выпущенный сквозь воду, который отскочил бы от нее, как капли дождя».
«Согласен».
Сара сказала: «Такое впечатление, что эта машина была специально создана для борьбы с вами, будто она знала, каким средствами вы располагаете, чтобы им противостоять».
Немо ответил: «Это была неожиданная атака. Я это осознаю».
Она выстрелила из винтовки, расплавив последний слой свинцового покрытия вокруг выпуклого, как купол, иллюминатора, герметично опломбировав стекло, а затем посмотрела на Немо: «И тем не менее, она победила. Эта тварь, как ее ни называй. Она напала и победила. Убила людей и победила».
Немо сказал: «Этот корабль был спасен, мистеру Джессу пришлось пожертвовать собой. Неизбежные издержки при найме, вкупе с деньгами за службу и ромом. Море – это наш дом, наша работа, и когда-нибудь оно станет нашей могилой. Мы понимаем и принимаем это, и вы тоже должны с этим смириться».
Винтовка почти выпала у Сары из рук, она отложила ее в сторону, и тихо сказала: «Думаю, вы видели гораздо больше людей, принесенных в жертву, чем я».
«И были бы правы, но эти факты и так уже вам известны». Немо перешел к пульту управления. «Вряд ли вы можете гордиться тем, что знаете всё и полностью о том, кто я, что я сделал, а затем изображать из себя потрясенную, столкнувшись с этим лично. Такая двойственность невозможна, мисс Дункан, так нельзя, потому что она лишь раскрывает ваш самообман».
Сара ответила: «Но я же еще здесь, и по собственной воле».
«Вы здесь, потому что я это позволяю», ответил Немо. «Вы хотели, чтобы я проложил маршрут, и я последовал своим, собственным курсом, и вот сегодня к ночи мы как раз и доберемся до нашей цели – Разбойничьей впадины. Если бы мы следовали любым другим курсом, по тем местам, где были затоплены корабли, мы все равно оказались бы там. Взгляните, что вы видите перед собой?»
Немо развернул Сару за плечи лицом к стеклянному куполу иллюминатора. Огни Наутилуса пронзили мрак кровоточащей ржавчины, загрязнявшей воду останками линкора. На обломках его взорванных палуб лежали опрокинувшиеся орудия, часть из них валялась перед носом корабля, как разнесенный на куски и разбросанный повсюду металлолом. Их стволы были уже наполовину погребены песком, и в орудиях поселились тысячи рыб и крабов, а соленая вода пожирала железную оболочку развороченного корпуса и остатки мостика.
Сара сказала: «Да, военный корабль».
«Это “Авраам Линкольн”. То, что от него осталось».
Сара закрыла глаза. «Сто двадцать пять человек было отправлено на дно, по вашему приказу».
«Итак, вы все знаете. Что ж. И в этом нет никакой тайны, это моих рук дело. Так что, да, я видел гораздо больше людей, принесенных в жертву, чем вы».
«И вас должны были за это повесить».
Немо ответил: «Пока не вмешался ваш отец. Одно дело, когда читаешь это в газете, и все совсем по-другому, когда видишь собственными глазами, как что-нибудь проплывает прямо перед вами».
Кильватерной струей субмарины из трюма выволокло остатки рваного кителя, подхваченного ее скоростью и поплывшего вслед за лодкой. Сара отвернулась, покачав головой и подумав о матросе, который когда-то носил эту форму. О людях, оказавшихся внутри “Авраама Линкольна”, как в ловушке, когда он пошел ко дну. Она на миг представила себе матросов, спавших или писавших письма домой.
Немо сказал: «Как всегда, я честно и прямо предупредил их, предложив покинуть корабль, но они отказались. И Наутилус ответил».
«Кому? Ни в чем не повинным матросам корабля, которые не отказались покинуть свой пост?»
«Этот корабль был построен для единственной цели – насильственного прерывания человеческой жизни. И его нужно было уничтожить. Посмотрите внимательно на корпус “Линкольна”: что на нем до сих пор еще можно увидеть?»
Центр корпуса был пробит насквозь, с обеих его сторон зияла рваная дыра, пробоина в железе, полностью сопадавшая по очертаниям с формой носового тарана Наутилуса.
«Мы протаранили его прямо по центру», сказал Немо. «Дежурным вахтенным офицером по кораблю тогда был не кто иной, как брат мистера Фулмера, он и отдал приказ о том, чтобы матросы оставались на борту, вместо того, чтобы покинуть корабль. Он погиб вместе со всем остальным экипажем, поэтому, когда эта операция закончится, мистер Фулмер убьет меня».
Сара сказала: «Эта ваша война против войны. Неважно от чего, от вашей ли войны, или от их, но гибнут люди. Вы оправдываете свою жестокость, как и все остальные, как и все государства и структуры».
«Вы же цитируете меня самого», сказал Немо.
«Но за всё приходится платить, не так ли?»
«Теперь перед вами дилемма – теперь, когда вы осознаете реальную цену, которую приходится платить за свой выбор», сказал Немо. «У вас много прекрасных качеств, мисс Дункан, но сейчас вы говорите скорее словами редакционной передовицы или какого-нибудь Пинкертона, а не члена моей команды».
Сара посмотрела на Немо: «Что вы хотите этим сказать?»
«Что на моем Наутилусе, я тут закон, для всех и для самого себя, и на вашем месте я не стал бы испытывать на прочность определенные пределы».
Немо отвернулся от купола и обломков корабля. «Однажды, рано или поздно, там наверху, в так называемом цивилизованном мире, меня ожидает смерть. Я знаю это, и ваш отец это тоже понимает, поэтому меня и выбрали. Меня ожидала смерть через повешение, пару недель назад, или же меня настигнет смерть после завершения этого плавания».
Сара ответила: «Не знаю, какой выбор сделала бы я».
«Бессмысленно с вашей стороны винить себя в отношении мистера Джесса. Он выполнял свой долг, спасая вашу жизнь, и ваша изоляция спасла жизнь всему экипажу. Вас ожидает бремя иных тягот, мисс Дункан, так что оставьте это. Иногда предпочтительней быть лишь просто зайцем».
* * *
Это был один из боковых проходов с небольшим иллюминатором, и Фулмер остановился в нем и посмотрел на китель с “Авраама Линкольна”, плывший вслед за субмариной, поворачиваясь в воде, после чего вошел в лабораторию. Его рука потянулась к выключателю на стене, но тут раздался голос Сары:
«Не включайте электрический свет. Пожалуйста».
Фулмер ответил: «Хорошо, мисс Дункан. Это помогло мне понять, не изменяет ли мне пока память. Выключатель был на этом месте много лет назад».
«И он по-прежнему там. Я просто не могу пока смотреть на эту каюту. Со всеми ее повреждениями, и в связи со всем случившимся здесь».
Фулмер почти бочком осторожно пробрался мимо темных очертаний научных приборов, следуя слабым отблескам отражений лабиринта столов и стеклянных аквариумов, туда, где перед массивной дверью хранилища стояла Сара.
Пока он шел, ударяясь коленями и голенями, он сказал: «Я понимаю, но подумайте о том, что когда-нибудь вам все-таки придется включить свет, увидеть и вспомнить всё, хорошо?»
Сара сказала: «Мне сказали доложиться отсюда, когда сюда приду».
«У нас особое задание. Немо нужно кое-что извлечь из хранилища».
«Оу. Я знаю код».
«Я тоже. Это дата убийства его жены и сына войсками в Хамаре», сказал Фулмер, набрав код. «Если он дал его вам на хинди, значит, он вас так проверял. Это означает, что он вас всех тут выстроил в струнку, прямо как отряд».
«Для чего?»
«Помогать ему сражаться вместе с ним на своем Наутилусе». Фулмер открыл замок хранилища, механизмы его сработали: «До самого его конца».
Сара сказала: «Я не была уверена, подойдет ли еще этот код».
Он распахнул тяжелую банковскую дверь, вес которой отбросил его назад. Он вошел и зажег свечу на подставке на ближайшей полке внутри.
Фулмер постоял какое-то время, в окружении оружия, фотографий, картин и формы. Того, чего он не видел уже много лет. Он двинулся вглубь хранилища к Кракену, который по-прежнему находился на своем месте с открытым ртом и бумажными кораблями, тонущими в его большом деревянном брюхе.
Он сказал: «Я думал, старый Кракен давно отправлен в огонь».
«Мы получили координаты у этой машины».
«Я знаю, что это штука работает дьявольски хорошо, я только поражен тем, что он ее сохранил. Капитан особо не славится прихотями. Вы воспользовались этими координатами?»
Сара ответила: «Нет. Нам не пришлось, он повел корабль другим, своим путем».
«Не удивлен этим. Так вы и нашли меня?»
Фулмер протянул руку к шкатулке и, повернув сбоку выключатель, снова запустил гарпий, которые вновь закружили и набросились на крошечные корабли. Он сказал: «Как старший помощник, я скажу, что важно знать эти координаторы. Знать, что вас ожидает. Или не ожидает».
Из Кракена высунулся язык, с напечатанной на нем информацией о затонувшем корабле, как и прежде. Фулмер оторвал его, а потом, свернув, положил себе в карман.
Он сказал: «Небольшой фокус, который я узнал от чувака, который все это сделал. Это было прямо перед тем, как он получил пулю в голову, когда корабль захватили военные».
Фулмер отодвинул стойку с винтовками, за которой оказался тайник с латунными торпедами, блестящими, отполированными и сложенными как поленья на зиму. Кроме них, там были коробки с бикфордовыми шнурами, детонаторами, запалами и часовыми механизмами.
Сара сказала: «Я и понятия не имела…»
«Ты и сейчас еще не все понимаешь. Помоги-ка».
Фулмер взял торпеду за один ее конец, длиной она была пять футов, и поднял ее, а Сара взяла ее с другой стороны. Она думала, что торпеда будет тяжелей, чем она оказалась на самом деле, и соответственным образом отреагировала.
Фулмер сказал: «Внутри она пустая, кроме системы наведения и немного пороха для запуска, там ничего нет. Никакого специального груза. Пока».
Сара сказала: «Можно себе представить, какой вой поднимут все газеты из-за этого проявления––»
Они задним ходом двинулись к двери хранилища. «––Двуличности? Если бы Немо и в правду действовал в соответствии с этими своими принципами, то он должен был обратить это оружие против себя самого?», спросил Фулмер. «Я слышал это уже тысячу раз, а то и покруче».
«А ты как думаешь?»
Фулмер посмотрел на Сару: «Все, что имело место между капитаном и мной – это наше дело, и в свое время будет между нами улажено».
Сара ответила: «Сказано очень элегантно и очень уклончиво. Это ты?»
Они остановились у двери, где мерцала свеча, последнее догоравшее ее пламя осветило стопку фотографий на полке. Верхняя из них, свернувшаяся, представляла собой фотосепию молодого человека с идиотской ухмылкой на лице и двумя однозарядными винтовками на каждом плече. Никакой формы на нем не было, только оборванная одежда, и стоял он перед какой-то «бродячей» шхуной.
Фулмер задул свечу. «Смотри, будь осторожна и не споткнись с этой штукой. Она все равно способна нанести кое-какие повреждения».
Лаборатория была полностью освещена, когда Фулмер с Сарой притащили торпеду из хранилища.
Немо открыл небольшой морозильный шкаф под аквариумами. На стенах тут до сих пор еще оставались брызги крови Джесса и следы электрических ожогов.
Немо сказал: «Ракету положите на старый стол; вытащите боеголовку из гильзы. Помогите мне, мисс Дункан. И защитите себе руки!»
Фулмер приступил к работе и начал отвинчивать головку торпеды, а Сара тем временем обернула руки старым окровавленным бинтом со стола и взялась за стальной ящик, покрытый твердым льдом. Из морозильника дымился жидкий азот, оседая снегом вокруг ящика и замораживая влагу, попадая в воздух. Немо обломал лед по краям и вскрыл его.
«Неплохая идея», сказал он. «Щипцы. И вытащите из торпеды часовой механизм. У вас одной тут подходящие для этого маленькие руки».
Хирургические щипцы отправились к Немо, и Фулмер засмеялся, когда она внезапно сунула руку в корпус торпеды и обхватила пальцами провода таймера.
Фулмер сказал: «Ты похожа на карманника при первой попытке кражи».
«Ну, я хотя бы это правильно делаю или нет?»
«Шутки в сторону. И полегче». Фулмер наклонился ближе к ее уху. «Он не шутил насчет того, что нужно быть осторожней».
«Я думала, тут все безопасно».
Фулмер сказал: «Любое оружие может в любой момент тяпнуть».
Немо щипцами вытащил из морозильной камеры морского паука, окутанного холодным туманом, и сказал: «Поместим сюда нашего друга и запустим его из второй трубы. Повредите резьбу между частями; нельзя допустить задержки с их разъединением после запуска. Мисс Дункан?»
Сара держала в руках таймер. «Все выдернула, сэр», сказала она. Немо принес замерзшего паука и положил его рядом с торпедой.
Фулмер сказал: «То, что надо, капитан, подходит прекрасно. Обалденно нестандартное решение».
Немо сказал: «И это иногда приносит свои результаты, да, мисс Дункан? Голубой бриллиант, он рядом с вами».
Сара открыла пробирку, вытряхнув алмаз на руку Немо: «Вот что обалденно и неслыханно, ничего подобного я раньше не видела».
Немо сказал: «Месяц назад я бы сказал то же самое о любом из этих механических монстров, но теперь погибли люди, и нам говорят, что весь мир полетел вверх тормашками, и все из-за этих шестеренок и сервоприводов, принявших облик тварей божьих».
Он вставил в паука бриллиант и увидел, что он начал получать питание и оживать, но не был еще в состоянии должным образом двигать своими замороженными лапами. «Вообще-то, учитывая все случившееся, не думаю, что слова «обалденно и неслыханно» в данном случае полностью подходят».
Сара сказала: «Я обследовала каждый сантиметр этого корабля и даже не подозревала, что он может стрелять торпедами».
Фулмер сказал: «Здесь всегда будут оставаться какие-то секреты, мисс. Здесь отдельный мир; может, вам стоит перестать поражаться».
До того, как Сара успела что-то ответить, Немо сказал: «Мисс Дункан уже внесла свой вклад в эту операцию, включая спасение твоей жизни. Теперь ты новый старпом, но не надо разговаривать свысока».
Все остальное было сделано с чистой военной быстротой и четкостью: капитан со старпомом заложили особый заряд в торпеду, поместив морского паука внутрь латунного корпуса, как они сделали бы это со взрывчаткой замедленного действия. После того, как они нажали в определенном порядке на рычаги, под лабораторным полом раскрылись трубы торпедного аппарата, в том месте, где кончался новый Наутилус, и начиналась викторианская хирургия, так, будто субмарина сбрасывала с себя старую кожу.
Фулмер шагнул в это раскрывшееся пространство, зарядил торпедой аппарат и зафиксировал ее там, и все это за пару минут. Четко, уверенно, со знанием дела.
* * *
Фулмер целился в лазерную винтовку, установленную на снайперскую треногу, сквозь смотровой купол. Он отвел назад рычаг питания, расширив луч. «Долго придется отслеживать эту штуку, капитан?»
Немо стоял у руля, проверяя скорость. «Я внимательно осмотрел все механизмы и детали этого устройства и не обнаружил никаких маркировок производителя. Так что, может день, может неделю, или же тысячу лет. Вы торопитесь куда-то, мистер Фулмер?»
Фулмер наметил цель – за носом, положив палец на спусковой крючок: «Нет, сэр. Меня забавляет эта выжидательная тактика».
«Приказ, мисс Дункан», сказал Немо. «Не хотите ли отдать его вы? Это будет чем-то особенным, о чем вы сможете сообщить своему отцу».
Сара находилась на месте штурмана, глядя на пустые карты перед собой: «Я не знаю, что именно говорить, капитан».
«Торпедно-бомбовый лексикон еще не очень-то известен, возможно, это знак того, что торпеды не станут столь популярны в будущем, но я в этом сомневаюсь. Мистер Ронго, откройте правый решетчатый люк, для затопления отсека».
Китобой-маори возвышался на своем посту, в конце мостика, огромной фигурой, готовый в любую секунду гигантскими ручищами схватиться за стрелки цистерн балласта или за рубильники стабилизаторов. Он склонил голову, в знак признательности, что к нему обратились по настоящему его имени, а затем сбросил рычаги, и море стало заполнять торпедный аппарат.
Ринувшаяся в него вода донеслась ревом из трюма, весьма недолгим, а потом затихла.
Ронго сказал: «Затоплено, сэр».
«Мисс Дункан?»
«Запустить торпеду, сэр».
Ронго запустил механизм, и торпеда выстрелила – ракетой помчавшись из Наутилуса вперед. Немо увеличил скорость, увидев, как она поплыла перед ними, а затем воскликнул: «Цельтесь, мистер Фулмер. Огонь!»
Фулмер выстрелил. Лазерный луч попал в край торпеды, и тут же передняя ее часть разлетелась, выбросив паука в воду. Фулмер удержал луч на твари, когда она погрузилась в воду, а лед, разрезаемый лучом, стал таять, высвобождая ей суставы. Он продолжал удерживать на ней лазер. Лапы твари опустились. Задергавшись, механизмы оттаяли. Они начали двигаться механически слаженно, восемь поршней, впивающихся в воду и светившихся жидкостью медузы, и они начали прокладывать себе путь.