«Возможно, вы правы».
Сара сказала: «Стоя посреди всего этого, вами созданного, думаю, это как раз идеальное место, чтобы выяснить, доживу ли я до завтрашнего утра».
Робур посмотрел на Сару суровым холодным взглядом, таким же, каким и она посмотрела на него: «Я приложил все усилия, чтобы ты получила блестящее образование. Мой долг перед тобой в этом смысле выполнен, хотя я надеялся, что ты останешься рядом со мной, и мы будем работать вместе. И рассчитывая на это, я специально соответствующим образом оформил твою каюту».
Сара поняла, что на нее смотрит лейтенант, почти прицелившись в нее глазами. Она внезапно отвела взгляд, посмотрев на Немо, но сказала отцу: «А что, если я просто не смогу?»
Ветер от надвигавшейся бури стал нарастать, он уже был на грани резкого, налетая на покрытие. Робур сказал: «Это было бы весьма прискорбно».
* * *
Фрегаты, броненосцы, эсминцы и небольшие канонерские лодки образовали широкий круг, встав лицом друг к другу, и на всех из них развевались собственные национальные флаги. Очертания их палуб были видны по фонарям и факелам, даже когда корабли стали стали окутывать бурлящие волны начинающегося шторма.
В голубой вспышке молнии высветилось несколько кораблей с вооруженными экипажами на палубах. Грант наблюдал за этим через увеличительное стекло окна во всю стену обширной столовой, с фигурами Зевса по обеим его сторонам и молниями, исходившими у них из пальцев и направленными в комнату.
Грант отвернулся от кораблей, сказав: «Не вижу ни одного дипломата».
«Ты удивлен», сказал Робур. «Они все в трюмах, трясутся от страха. Они не ты, Сэм».
«Больше не называйте меня по имени».
«Я всегда исполнял ваши пожелания, сэр».
Столовая Города в Небе была оформлена торжественно и грозно, наверное, такой можно было себе представить зал пиршеств викингов. Стены и потолок тянулись непрерывно вверх, казалось, в вечность. Единственным исключением в этой конструкции являлось господствовавшее в этом залее огромное окно, к которому были прикованы глаза все присутствовавших. Робур и Немо сидели напротив друг друга, как зеркала, а Грант и Сара расположились за роскошным столом рядом с ними. Лейтенант остался у дверей, улыбаясь, на случай попытки побега или покушений.
Робур сказал: «Весь мир собрался, чтобы встретиться с вами, господин Президент. И они стали колоритной мишенью».
Грант сказал: «Ты в полной жопе; атаковать эти корабли? Ты думаешь, им есть дело до меня? Да они плевать на меня хотели. Черт, ты знаешь, что половина из них верят в то, что я прямой участник этого хаоса, который устроил ты!»
Робур ответил: «Но ты участник, потому что этот контролируемый хаос был создан членом твоего кабинета. Ты весь в крови, Сэм. Мистер Президент».
«Я никогда не отрекался от своего прошлого, но в данном случае всё не так. Того, на что ты рассчитываешь, такого не будет. И моя смерть ничего не значит. Снесут мою голову – кто-то другой сядет на мое место, и первый же приказ, который он отдаст – это открыть по тебе огонь из всех орудий».
«И каким же образом? Палить по воздуху? Или под водой?»
Немо посмотрел на него, и Грант повернулся к нему: «Вы его поддерживаете? Возьмете на себя все флоты мира?»
Немо ответил: «Раньше я уже это делал».
«И это не принесло вам ничего, кроме смертного приговора. Может быть, мир и не стал лучше, и не изменился, чтобы удовлетворять вашим пожеланиям, но вы, два негодяя, только сделаете его еще хуже».
«Это прямо какой-то революционер-подстрекатель, а не государственный деятель», сказал Робур. «Кто, как не вы, лучше всех знает, что нужно сначала все уничтожить и разрушить, чтобы затем восстановить, воссоздать. Я предложил лучшему нашему капитану то, что вы не в состоянии предложить. Культивировать океаны, так, как он считает нужным. Не будет больше голода, будут новые источники энергии, контроль над небом. Новая Утопия. Это гораздо лучше, чем какая-то отсроченная на время казнь через повешение».
Грант встал и стал ходить вокруг стола, как будто он находился в своей Конторке, окруженный колеблющимися членами своего кабинета. «Не получится такого, никогда. У каждой страны какие-то свои намерения и поползновения, и они никогда не встанут перед вами на колени».
Робур сказал: «После месяца скоординированных атак они подчинятся и сами к нам приползут, и новая жизнь, которую мы предлагаем, покажется раем. “Искусно воевать довольно просто. Выясните, где находится ваш враг. Подойдите к нему, как можно быстрее. Ударьте по нему как можно сильнее и продолжайте двигаться дальше”».
«“Искусство войны”. Вы присвоили эту фразу, но наглядный пример показан именно вами. Это ваши слова, господин Президент», сказал Немо.
«Будь ты проклят». Грант подошел к Немо: «Я нутром чуял, все внутри меня говорило и кричало мне, чтобы я не доверял тебе».
Немо остался невозмутимым: «Моя задача заключалась в том, чтобы обнаружить источник ваших проблем, и я это сделал. И мне решать, какой путь я изберу теперь».
Грант сказал: «Флибустьер и безумец: уничтожить мир, чтобы его спасти».
Немо посмотрел на Сару, а не на Гранта, и сказал: «Воцарится мир, и в таких людях, как вы, уже не будет нужды».
Грант ответил: «Верите вы или нет, капитан, мне это вовсе не кажется плохим. Но этого не будет».
Он достал из кармана коробку с сигарами, откусив у одной конец: «Вы только что объявили мировую войну, и вам обоим суждено гнить за это в аду».
Сара отодвинула стул и встала, осторожно, но демонстративно непокорная, и отошла от стола, сказав: «Господин Президент, я с вами».
«Сара?»
«Отец, или кто бы ты ни был, я в этом не участвовала, и все это без меня. Все это ложь. Я не могу даже подумать – и не стану вашей соучастницей».
«Милая моя, под нами корабли двух десятков стран, и каждый там внизу не согласен с тем, как видит происходящее другой. Все это пока перспективы и мысли, так что да, все это ложь. Так не лучше ли забыть все прошлое и начать всё снова, с чистого листа, вместе с тобой, здесь?»
Сара покачала головой, не соглашаясь со словами отца. Робур отхлебнул кларета, задумавшись: «Я дам тебе время еще подумать. Проводите мистера Гранта и мою дочь в их каюты».
Сара стала обходить стол, и Немо схватил ее за руку: «Тщательно обдумайте предложение вашего отца, мисс Дункан».
Сара отдернула руку и пошла к огромным дверям, где стоял лейтенант, внимательный и улыбающийся.
«Ясно одно», сказал ему Грант: «Я знаю теперь, черт возьми, кто ты такой, парень».
Лейтенант открыл двери с искусственной позерской улыбкой: «Г-н Президент, возможно, все не так, как вам кажется, но я польщен, что произвел такое впечатление».
Грант с Сарой вышли из столовой, ни на секунду не задержавшись и не взглянув ни на Робура, ни на Немо. Начавшаяся яростная буря сотрясла комнату; прогремел удар грома, как пушечный выстрел в стальном барабане. Подобно Немо, маневрирующему в урагане, Робур остался невозмутимым, разливая кларет в два бокала.
Немо сказал: «Я хочу увидеть, как вы будете координировать эту атаку».
«Это будет наш первый шедевр».
* * *
Лейтенант остановился у дверей Сары, ожидая, пока она войдет в комнату. Она на мгновение посмотрела на него, вглядываясь в его голубые глаза, в его мальчишеское поведение.
«Скольких людей вы убили?»
«Я лишь провожаю вас в вашу каюту, мисс. И всё».
Сара сказала: «Вы все это сделали, по его указаниям. Он пообещал вам что-то очень большое».
Лейтенант сказал: «Мою собственную личную армию. А теперь, пожалуйста, отойдите, чтобы я смог запереть вашу дверь на ночь. Не хотелось бы, чтобы вы пострадали, или кто-нибудь нарушил ваш сон».
Улыбка лейтенанта была ледяной. Сара отступила на шаг, дверь закрылась, а затем ее заперли.
Лейтенант повернулся после этого к каюте Гранта и повторил тот же самый ритуал, ни на секунду не отрывая одной руки от кинжала за поясом, сказав: «Генерал, если не возражаете».
Грант ответил: «Не возражаю. Наступит наше время, поверь мне».
«И поверьте мне, для меня это большая честь. Я многому научился, изучая вас. И, сэр, не стесняйтесь общаться с мисс Дункан. Робур не хочет, чтобы вы чувствовали себя какими-то обычными заключенными».
Дверь захлопнулась, а затем ее заперли. Грант обернулся и подошел к большому окну, которое снова было открыто, и из него открывался вид на грозовые облака вокруг, а внизу – на корабли.
Грант оглядел все это и тихо сказал: «Искусство войны».
* * *
Сара сидела на краю кровати, наклонясь вперед и положив локти на колени. Она оглядела комнату, эти книги и куклы, о которых вспомнил ее отец, а затем миниатюрную версию города, с которой она любила играть в детстве.
Она раскрыла ладонь и развернула ткань, в которую был завернут предмет, который сунул ей в руку Немо. Отравленное кольцо.
_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________
ОГНЕННЫЙ СМЕРЧ
Беззвездной ночью Наутилус поднялся на поверхность примерно в миле от фрегатов, палубы которых освещались подвесными фонарями, а между ними взад и вперед сновали корабли поменьше.
Двигатели подводной лодки снизили скорость и затихли. Ронго смотрел из купола рубки. Фулмер оставался у штурвала, а матросы начали приходить в себя и подниматься, вытряхивая из головы химический грог.
Ронго спросил: «Это здесь мы и должны были оказаться?»
Фулмер ответил: «Это конечные координаты, которые были у мисс Дункан, примерно в двух милях от нас Разбойничья впадина, а здесь – вот она, вся армада. Где же еще, черт подери, мы должны были оказаться?»
«Ты имеешь в виду ту лодку, которая увела ее вместе с Немо».
«Она направлялась именно сюда».
«К облакам, которые не движутся». Ронго показал большим пальцем вверх, на гигантские облака, возвышавшиеся друг над другом, словно подвешенные над международной флотилией. «Приближается шторм».
* * *
Это была дьявольская версия витрувианского человека да Винчи, тонко выгравированная на стекле и освещенная сзади. Эта извращенная версия да Винчи представляла собой змею с человеческими руками, и она следила за ними со всех сторон лабиринта из обнесенных стенками морских чудовищ, где за одним морским монстром следовал другой, красиво и тщательно прорисованная, со всеми подробностями их конструкции, искусственных деталей и создания.
«Я был на Всемирной выставке; она стала для меня подлинным вдохновением», сказал Робур.
Он вел Немо вдоль конвейерной линии сборки фантастических морских существ. Здесь были выложены механические глаза, стальные когти, латунные зубы и искусственные органы монстров. Здесь были представлены морские пауки, рядом с которыми отдельно лежали хорошо видные мешки с кислотой, готовые к установке внутри механизмов, и нечто похожее на гигантских ос, жала которых были наполнены ядовитой жидкостью.
Над бочками китового жира висел гигантский скат-манта – морской дьявол. Его ремонтировали, половина его кожи была оторвана, а под ней был виден обнаженный скелет из сплавленного металла и приваренных к нему прочих механических частей. В центре конвейера располагался огромный люк, открывавшийся вниз, для запуска летающих существ.
«Кислота в их жалах способна прожечь корпус любого корабля. От скоординированной атаки моих творений защититься невозможно».
Немо сказал: «И каждое из них – извращение природы».
«Почему вы создали Наутилус именно таким? Его конструкция, вами созданная, должна была служить устрашению ваших врагов – не в меньшей степени, чем и топить их. Сколько газет наклеили на вас ярлык монстра? Почему же не сделать их вполне реальными, воплотив наяву их самые худшие кошмары, идиотские утверждения редакционных передовиц и их ужасные картинки?»
Немо спросил: «Вдохновение, благодаря которому вы создали кальмара, который чуть не уничтожил мой корабль?»
Робур ответил: «Он был поврежден, такого не должно было произойти, но вы же уцелели. Никто другой не смог бы выжить в его лапах. Какой будет реакция правительств, когда их атакуют мои механические машины? Хаос, который я смогу контролировать. Они не смогут позволить себе поверить в то, что увиденное ими – правда, и они не будут знать, что им делать и как реагировать, кроме как запаниковать, а затем обвинить в этих зверствах Соединенные Штаты, так как ни один из их кораблей при этом не пострадал».
«О чем вы и позаботитесь».
Робур сказал: «С моим влиянием мне очень легко манипулировать; и оно же помогло мне освободить вас из тюрьмы Либби».
Он открыл люк прямо над кораблями разных стран: «Лидеры мира, которых ожидает смерть с небес».
«Которую мы им обеспечим», сказал Немо.
«Ради всеобщего блага. Ведь это те самые люди, которые радостно улюлюкали, когда вас приговорили к повешению; так кем лучше пожертвовать?»
Немо подошел к разобранным на части Морским паукам: «Неужели все то, что вы сделали, и все ваши мотивы и причины, стоящие за этим, связаны со мной?»
Робур сказал: «“Я поставлю этих деспотов на колени, и только тогда у нас будет совершенный справедливый мир”. Это ваши слова из письма, которое вы написали мне в мой офис во время Гражданской войны. И теперь у вас есть шанс».
Немо обошел освещенные изображения и запер дверь.
Робур сказал: «Я предлагаю вам половину планеты. Берите ее».
«Море не ваше, чтобы вы могли мне его предлагать. Меня не интересует завоевание мира, я лишь хочу жить в гармонии с ним, стать его частью, показывая другим путь, если они откроют глаза и взглянут на мир просвещенно».
Робур сказал: «Вы сентиментальный романтик. У вас целый мемориал, в котором вы храните вещи и предметы в память о вашей команде, и я знал, что смогу им воспользоваться, чтобы вы шли по моим картам. И этот операционный стол, на котором умер ваш сын, когда вы пытались его спасти. По всему Наутилусу обнаруживаются следы гения, который не сможет отступиться от своего прошлого. А это якорь на цепи».
«Такой же, как ваша дочь?»
Робур ответил: «Вполне возможно, что в этом смысле мы схожи, но если вы решите присоединиться ко мне, вам придется определиться».
Немо схватил одну из бутылок с кислотой и разбил ее о дверь. Вещество в ней закипело пузырями, перекрыв выход. «Нельзя построить Утопию на горе трупов. Я ненавижу войны независимо от того, кто на них зарабатывает».
Робур сказал: "О-о, великий лицемер. Значит, ты собираешься доказать свою правоту, убив меня?»
* * *
Грант держал перед глазами графин бурбона, любуясь светом, струившимся сквозь виски, и ждал, когда откроется дверь. Вошел лейтенант с улыбкой чеширского кота. Он не заметил, как скользнула бумажная дверь, и внутрь сквозь нее тихо проскользнул лейтенант.
«Думаете, пьете, возможно, в последний раз, генерал?»
Грант не обернулся, по ноге его пробежала судорога. «Я думаю о том, что никогда не бросал ни одного раненого солдата, до самого последнего часа».
«Никогда?»
«Никогда».
Лейтенант сказал: «Если позволите, сэр, мне бы хотелось сесть и обсудить с вами ваши действия в Норфолке. Вы неплохо владеете оружием и замечательно стреляли».
Грант сказал: «Я не прикончил тебя».
«И я вас, у конюшен Белого дома».
Вошла Сара, через небольшую дверь, и лейтенант, даже не повернувшись, сказал ей: «Мисс Дункан, ваши камеры расположены рядом, в знак гуманного обращения с вами, но вы злоупотребляете дарованным вам благом. У нас с генералом кое-какие дела, которые вас не касаются».
Он обернулся, внезапно схватил ее за руку и вывернул ее, заставив ее выронить нож, который был у нее в руке. Рот его слегка открылся, а губы искривились, в намерении проучить Сару, заставив ее осознать свои ошибки, но в этот момент она вонзила ему в шею кольцо генерала Зигеля, и крошечная игла его пробила ему яремную вену.
Сара вновь кольнула его кольцом, хлынула кровь, а Грант в это время высвободил ей руку и сунул кольцо генерала лейтенанту в глаза. По ним было видно, что он его узнал, по печати, отделке, украшению, после чего глаза его затуманились, они стали пустыми, и он упал, истекая кровью, на пол.
Грант забрал у него пистолет и патроны.
* * *
Робур, скрывшись за стеклянными панелями, двигался за ними, его голос теперь будто исходил от схематического чертежа гигантской твари: «Я не собираюсь здесь умирать. Это оружие будет пущено в ход, независимо от того, присоединишься ли ты ко мне или нет».
«Если мне снова придется объявить войну», сказал Немо, «то только против тебя, и не колеблясь ни секунды».
Робур теперь стоял за демонической змеей: «Нет, не со мной будет эта война».
Стеклянные панели раздвинулись, как шторы на сцене, и за ними оказался какой-то большой предмет в форме яйца, длиной более шести футов и полупрозрачный, внутри него что-то двигалось. Что-то острое надрезало яйцо изнутри, и из разреза хлынула ворвань. Край скорплупы оторвался, появилось еще несколько трещин, из которых тоже полился китовый жир. Это было рождение, из яйца вылезала тварь.
Механические когти, длиной более трех футов, хвост с жалом, выгибавшийся над телом и поднявшийся для броска, длиной более двенадцати футов [3,7 м] в вытянутом состоянии. Его многочисленные глаза были перепроектированы и сдвинуты ниже, к жвалам, для размещения проводов, выступавших над экзоскелетом твари, для приема оперативных сигналов связи. Целиком из черного металла, скорпион двигался совсем как настоящий, прыгая и перебирая ногами, клацая в воздухе лапами и опуская жало с невероятной скоростью, казалось, несовместимой с его огромными размерами.
Робур сказал: «Его единственная функция – разрывать моих врагов на куски. Только представь себе, какую столь нужную мне панику он вызовет».
Обе клешни механического скорпиона вытянулись, а тело его выгнулось вперед, чтобы прыгнуть на Немо. Тварь бросилась вперед, колотя хвостом, как копьем. Немо увернулся от жала, перепрыгнув через стол, схватил какую-то длинную трубу и стал ею замахиваться на скорпиона, в рукопашной схватке человека с машиной.
Металлические клешни, опустившись, разбили стол, с которого полетели детали механических монстров. Немо перекатился по полу и снова поднялся, колотя клешни скорпиона трубой широкими размахами, словно боевым топором. Раскалывая металл и разрывая провода. Сверкнули электрические искры. Тварь хлестнула хвостом, ударив его своей иглой, и Немо врезался в стену.
Клещи, щелкнув, раскрылись и с невероятной скоростью и зверской силой схватили Немо за ногу. Он выхватил ее, сильно порезанную стальными резцами, и из нее ручьем хлынула кровь. Немо вывернулся, поднявшись на ноги, и снова со всей силы обрушил на тварь трубу, между ее металлическими клешнями, расколов ее на две части.
Одним молниеносным движением Немо вонзил кусок арматуры скорпиону в клешни, размозжив шарниры, а затем стал дубасить по глазам твари другим куском трубы, уворачиваясь от ее хвоста. Массивным своим тело машина его ударила, но он вскочил ей на спину.
Немо буквально оседлал тварь, зажав ногами ее черный металлический позвоночник. Хвост скопиона свернулся, чтобы снова нанести ему удар, все поршни и сервоприводы машины взвыли, как будто тварь переключилась на высшую передачу.
А Немо продолжал колотить ей по глазам со всей силы, разбивая линзы и черепную коробку. Словно кровавым потоком полилась ворвань для смазки внутренних механизмов; хвост, клешни и лапы машины затряслись, потеряв согласованность, в механических судорогах, подбрасывая Немо вверх и разрывая на куски клешнями и хвостом ската-дьявола. Тварь расколола вдребезги стеклянные панели и превратила в груду обломков весь сборочный конвейер, и все это буквально за несколько секунд.
Немо спрыгнул с твари на металлические обломки и, опираясь на них, столкнул скорпиона в открытый люк. Тот полетел вниз, вращаясь, сквозь ночные облака и врезался в океан, едва не упав на британский военный корабль.
То, что осталось от скорпиона, взорвалось при ударе об воду, мгновенно разлетевшись осколками, ударившими в корпус корабля, экипаж которого, суетясь, бросился к своим боевым постам.
Робур, стоявший среди обломков, схватил наполненный ядовитой кислотой мешок одного из морских пауков, эти мешки были разбросаны по всему помещению, как разбитые яйца, и их жидкость уже начала разъедать пол и стены. В состоянии, близком к истерике, Робур швырнул полным мешком кислоты в Немо, чуть в него не попав. Кислота выплеснулась на рядом стоявший стол и стала его пожирать. В глаза Немо хлынул ядовитый дым, и он рухнул на пол, ослепленный болью.
* * *
Грант с Сарой двинулись по коридору, каждый шаг делая с осторожностью, Грант с пистолетом лейтенанта в руке. Они не переговаривались друг с другом, а просто продолжали двигаться к аэродрому, и вдруг остановились. За углом стоял охранник, и пока что до сих пор никакой тревоги они не подняли, никто их пока не заметил.
Об этом позаботился Грант. Они с Сарой спрятали тело лейтенанта, не издав ни звука. Единственное, платье Сары оказалось сильно забрызгано кровью, и чтобы их раскрыть, достаточно было, чтобы кто-нибудь их увидел. Они двинулись к охраннику, и Сара подняла кольцо, но Грант схватил ее за руку и опустил ее.
Для Гранта преданность Сары была доказана, и он не хотел снова подвергать ее опасности, даже в бою.
Грант подошел к охраннику сзади и завалил его ударом приклада пистолета. Грант взял его винтовку, а затем они с Сарой побежали дальше, пригнувшись и прижимаясь к стенам, направляясь к воздушному причалу.
Они задержались у ворот. По аэродрому ходили охранники и технический персонал, они закрепляли воздушные средства на ночь от порывов ветра и ударов молний.
Грант спросил: «Ты в состоянии управлять этой штукой?»
«Сэр, в дирижабле мы станем заметной мишенью, когда начнем снижаться при таком ветре».
«Дирижабль не твоя забота, я имею в виду эту летающую подводную лодку. Ты знаешь, как ею управлять?»
Сара ответила: «Думаю, да».
«Уж постарайся. Ясно, что захватить это местечко не удастся, так что его нужно превратить в пепел. Верно?»
Сара согласно кивнула.
«Эта машина – твой шанс сбежать. Я отвяжу дирижабль, у него на борту гранаты и бомбы. Я сброшу их и попытаюсь выбраться отсюда, к черту. Постарайся, если сможешь, добраться до кораблей внизу или до Наутилуса».
«Господин Президент», Сара немного подняла голос, «ведь это же называется верное самоубийство?»
«Это точно, черт».
Грант смотрел сейчас на этот аэродром точно так же, как он когда-то рассматривал передовой форпост южан-ополченцев в Огайо: небольшой, с укрепленным периметром, войсками внутри и, что вполне возможно, прискачут еще и другие со всех сторон. И сейчас для него этот аэропорт был этим форпостом, и чтобы взять его, удары должны были быть такими же: быстрыми и уверенными, и нужно было смотреть в оба по сторонам, чтобы обеспечить неожиданность. В то туманное утро в Огайо у него было всего несколько человек; а теперь это была Сара, и это было прекрасно, потому что она обладала настоящим мужеством, и он это знал. Грант победил тогда в Огайо, и он был намерен победить и сейчас.
Грант жевал неприкуренную сигару и закусил ее, как удила. Нога его онемела, и сильная боль отдавала в спину, когда он приблизился к защитному стеклу купола, уколов охранника кольцом в шею и повалив его на землю, зажав ему рот рукой. Сара двинулась к своей цели.
Ужас открылся от одного прикосновения пальца Сары, как будто он его прочел. Грант смотрел на то, как она садится в машину, молясь, чтобы двери закрылись до того, как прозвучит первый выстрел.
По двери скользнула пуля, жгучим рикошетом. Дверь закрылась, и Грант поднял винтовку и начал стрелять, почти шквальным огнем прикрытия по всем четырем сторонам аэродрома. Мгновенно возникло замешательство, давшее Саре время уйти.
Ужас рванулся с места.
Открылся ответный огонь из всех винтовок. Пули стали царапать и отскакивать от Ужаса, включился и стал нарашивать обороты двигатель, завертелись протекторы, сбрасывая куски посадочной площадки, когда он тронулся с места. Охранники продолжали по нему стрелять, пока машина с ревом выехала с одного конца площадки, накренившись на повороте, и двинулась к другому ее концу, непрерывно увеличивая скорость.
Стрельба не прекращалась. Грант оставался на своей позиции, сняв двух охранников с башни и дав им возможность упасть прямо перед Ужасом. Один из них отлетел в сторону, ударившись об капот, а другой был скормлен его гусеницами.
Он набрал скорость, подлетел к краю площадки, прорвал цепи и стекла купола, а затем, накренившись, обогнул город сбоку. Он в свободном падении ринулся вниз носом вперед, переворачиваясь силой собственного веса. С воем рассекая ветер.
Включился механизм его крыльев, они развернулись и зафиксировались, за ними заработали и боковые двигатели, выравнивая Ужас и вытаскивая его из пике. Стремительно падавшее серое чудовище внезапно обрело изящество полета, накренившись на сторону и набирая высоту, а затем пронеслось над городом и исчезло в ночном небе, а вслед ему еще неслись последние выстрелы охранников.
Грант следил за этим из иллюминатора гондолы, проскользнув незамеченным в нее во время перестрелки. Лишь когда Грант уже оказался в небе в своем кабинете, зазвучали, наконец, сирены и колокола тревоги, пронзительно и громко. Он закурил сигару и почувствовал прилив гордости, после чего стер кровь с рук.
* * *
Немо нашел воду, которую он плеснул себе в глаза, хотя их все равно застилала кровь. Пара секунд охлаждения от кислотного дыма, после которых Робур бросился на него с ножом. Немо, который не мог почти ничего различить сквозь кровавую расплывавшуюся пелену, инстинктивно почувствовал его и повернулся, блокировав Робура и ударив ему по коленным чашечкам. Он почувствовал, как они хрустнули у него под ногой, перед тем как он упал на пол. И стал ждать, шаря руками в поисках оружия вслепую. Он нащупал железные детали и механизмы, разбросанные по полу. Немо схватил какие-то два из них пальцами и замер на полу, услышав, как Робур поднялся. С усилием, тяжело, но шагнув вперед.
Он плотно закрыл глаза, сомкнув веки, как будто это могло облегчить ему жгучую боль. Это не помогло, но тогда он сосредоточился за тем, что было за ними. Он стал слышать то, что ему нужно было услышать, а затем эти детали, липкие от жира, вылетели у него из руки, вращаясь. И попали в цель – в горло Робура.
Робур вскрикнул, захлебываясь кровью и вытаскивая железяки из тела: «Тебе не победить меня, как ты победил всех остальных! Черт, мы же с тобой единое целое! Убить меня для тебя равносильно самоубийству!»
Но крики Робура не могли скрыть звук его руки, поднявшей клинок и уже начавшей опускаться. Немо увернулся, отбившись каким-то куском рваной стали. Их клинки сшиблись, отскочили, вибрируя, и снова сшиблись друг с другом. Немо поднялся, двигаясь и чувствуя шаги Робура. Его ноже порезал ему руку, но рваный кусок стали вскрыл Робуру грудь. Робур двинулся на него, и Немо встречал каждый его косой удар, прислушиваясь, а затем двигаясь. Не обращая внимания на боль. Рассекая воздух рваной сталью, Немо продолжал наносить яростные удары, заставляя Робура отступать. Робур упорно отбивался, пытаясь остановить собственное кровотечение, но Немо не отступал.