На столе вместо скатерти была расстелена газета месячной давности. 17 октября 1943 года – тот самый страшный день, когда фашисты окружили деревню, отрезав как солдат, так и местных жителей от всего окружающего мира.
У печи проворно сновала невысокая русоволосая женщина лет сорока. Вид у нее был усталый и измученный, а плечи сгорбились под тяжестью забот и тревог. На лбу залегли глубокие морщины, но голубые глаза, так же, как и в дни покоя и благоденствия, излучали мягкий свет.
Внезапно тяжелая деревянная дверь скрипнула, и женщина вздрогнула от неожиданности. Резко обернувшись, она увидела на пороге молодого солдата. Шинель перепачкана грязью, голова непокрыта, волосы всклокочены, все лицо в копоти. Но юноша ласково улыбнулся, и от сердца сразу отлегло:
– Вот я и дома, родная!
– Слава тебе, Господи! Все обошлось, – пробормотала женщина. На глазах ее выступили слезы.
– Ну что ты? Что ты? Не плачь! – уговаривал ее солдат, крепко прижимая к себе и целуя в лоб. – Как же могло быть иначе?
– Как же ты без шапки? – шептала женщина, ласково гладя юношу по волосам. – Зори-то нынче холодные.
Тот неопределенно пожал плечами, прошептав:
«Хорошо, что голова моя не осталась там же, где и шапка».
– Садись, дружок, отдохни. Устал, небось, с дороги. Я тебя сейчас чаем напою. А ты пока расскажи, как все было.
– Да что тут рассказывать? Мы потеряли троих, – он перечислил фамилии. – И будь я проклят, если собранные нами разведданные того стоят.
– А Артем жив?
– Да, с ним все в порядке. Сейчас только доложит полковнику и придет сюда.
– И то хорошо. Я ведь за вас двоих молилась: сначала за тебя, потом за него.
– Лучше бы наоборот: сначала за него, потом за меня, – с улыбкой поправил молодой солдат. – Он рисковал сильнее, чем я. А вот и он сам, легок на помине, – добавил он. – Заходи, друг, посиди с нами.
Артема не пришлось долго упрашивать. Это был молодой человек, лишь немного старше своего товарища, судя по погонам, в звании младшего лейтенанта.
– Как приятно снова оказаться дома! – произнес он, входя. – Вот и свиделись, – обратился он к женщине. – Здравствуй, Маша! Ну, как ты тут без нас? – добавил Артем, обнимая ее.
– Да, помаленьку… И почему меня все тут называют Марией? Это же не мое настоящее имя.
– Возможно, потому, что так звали мать Иисуса, – с улыбкой произнес солдат.
– Ну, что ты такое говоришь?.. – смутилась Мария. – Это же богохульство!
– Это правда. Ты просто святая! – ласково произнес юноша, коснувшись ее щеки.
Затем он обратился к Артему:
– Ну, и что сказал полковник?
– Да, ничего особенного… – отмахнулся тот.
– Надеюсь, то, что мы узнали, действительно оказалось ценным?
– Да, вполне.
– И в чем же дело? Я тебя насквозь вижу. Плохие новости? Рассказывай!
– Не то, чтобы плохие… Может статься, и хорошие…
– Ну, что там? Не тяни!
– Только что прибыл грузовик, нагруженный продовольствием и боеприпасами…
– Но это же замечательная новость! Как им удалось прорваться через окружение?
– Чудом, не иначе! Вот только груз предназначен не только для нас, но и для Вересаевки. Думаю, ты знаешь, где это находится…
– Да, двадцатью километрами севернее.
– Верно. И нам с тобой досталось почетное право доставить часть груза в это самое место.
– Это безумие! Единственная дорога, по которой может проехать машина, идет по открытой местности. Обстрелять ее не составит труда. А одна пуля из винтовки, нацеленной на бензобак, и все, конец! Сам знаешь.
– Знаю, конечно, а еще знаю, что приказы не обсуждаются. Что поделаешь? – Артем пожал плечами. – Полковник считает, что раз однажды удалось прорвать окружение, то нам с тобой это удастся вновь. Не печалься! Прорвемся!
– Ты не должен ехать. Уж лучше я один!
– Не забывай: ты тоже можешь погибнуть. Или попасть в плен. Это одно и то же, в конце концов. Да и вообще, – Артем засмеялся, – я тут старший по званию, и приказы отдаю тоже я!
– А если я не подчинюсь? Ты отдашь меня под трибунал? – дерзко улыбнулся его друг.
– Ну ладно, ладно… – примирительно начал Артем. – Пойдем уже, нас еще ожидает инструктаж.
Мария все это время молчала, слушая разговор друзей. Но на лице ее проявились невесть откуда взявшиеся морщинки, а взгляд угас.
– Вы еще зайдете сюда до отъезда? – спросила она у молодых людей.
– А как же! – заверил ее Артем. – Мы выезжаем только с наступлением сумерек. Кипяти чай, Машенька, мы сейчас вернемся.
– Не грусти, все образуется! – добавил молодой солдат.
– Ну, пошли, пошли уже! – поторопил его Артем, открывая дверь и хлопая друга по плечу.
Слушая наставления полковника, молодой солдат думал о том, что, вероятно, напрасно убеждал товарища в невыполнимости задания. Не в первый раз они оба шли на риск и не раз уже с честью выдерживали самые суровые испытания. А риск на этот раз был как нельзя более оправдан. Жители соседней деревни, так же, как и они сами, наверняка уже долгое время голодали. Сам он был вынослив и мог какое-то время обходиться без еды, но страдания женщин и детей рвали его душу на части. Артем тоже чувствовал это, может быть, не так остро, но все же чувствовал. И все-таки…
Закончив говорить, командир спросил:
– Есть какие-нибудь вопросы?
– Товарищ полковник, – начал солдат. Он почувствовал, как Артем незаметно ткнул его локтем в бок, но не стал обращать на это внимания. – Разрешите мне ехать одному.
– Нет, вы поедете вдвоем, – ответил полковник голосом, не допускающим возражений.
В Малых Буграх весь день царило радостное возбуждение. С утра не раздалось ни одного выстрела. К тому же, теперь, когда в поселение доставили провизию, угроза голода отступила хотя бы на какое-то недолгое время.
Вместе с солдатом, который вел грузовик с продовольствием, приехал журналист одной провинциальной газеты. Он писал о событиях на фронтах. Сначала его действия вызвали явное неодобрение у жителей деревни: «Ишь, нашелся тут: все ходит, да высматривает, будто шпион какой!», но очень скоро словоохотливый и веселый журналист завоевал всеобщее расположение.
Выходя из избы, служившей полковнику штабом, друзья услышали громкий голос репортера:
– Идите сюда, бойцы! Я вас сфотографирую. Советская страна должна знать своих героев!
– Вот сюда! – продолжал он, когда двое подошли ближе. – Становитесь рядом с грузовиком. Кадр замечательный получится!
– Да, фотография, наверное, хорошая выйдет, – согласился с ним Артем.
– Как раз для некролога сгодится! – не сдержался его товарищ.
Заметив смущение на лице журналиста, солдат ободряюще улыбнулся ему и сказал:
– Я шучу. Не берите в голову! Мы вернемся, вот увидите!
– Ты сейчас к Маше? – спросил Артем у своего друга, отходя от грузовика.
– Да, – отозвался тот. – Пойду, утешу ее. Бедняжка, наверное, места себе не находит, переживает.
– Моя Настюша, небось, только обо мне и думает, – со вздохом произнес Артем. – Тяжко ей приходится одной, да еще и с сыном на руках. Тоскую я по ней, очень тоскую. Но ведь разлука будет не вечной, свидимся еще, – добавил он, мягко улыбнувшись кому-то невидимому.
Артем посмотрел другу в глаза:
– Но если со мной что случится…
– Я позабочусь о ней, – закончил тот, кладя руку на плечо товарища. – О ней и о твоем сыне. Разыщу их, где бы они ни были. Только не надо об этом больше, ладно?
Расставшись с Артемом, он направился к избе с голубыми занавесками на окнах. Открыв дверь, юноша не нашел внутри Марии, но тем не менее в помещении кто-то находился. Он сразу ощутил это, а приглушенный стон, раздавшийся со стороны печи, развеял последние сомнения. По спине солдата пробежал холодок, и сердце учащенно забилось. Он так и не вошел внутрь, а захлопнул дверь и прижался к ней всем телом, словно боясь выпустить кого-то, спрятавшегося изнутри. Опустив голову, он пытался отдышаться, как после долгого изнуряющего бега.
Обернувшись, молодой человек увидел Марию. Она шла по направлению к избе. Их взгляды встретились, и женщина все поняла. Мария слишком хорошо знала его, чтобы неверно истолковать выражение тревоги на юном лице. Она подошла ближе, нервным движением поправляя платок.
– Что происходит? – спросил молодой солдат. Он в свою очередь слишком хорошо знал Марию, чтобы понять, что ей прекрасно известен ответ на этот вопрос. Несмотря на обуревавшие его чувства, слова прозвучали очень спокойно: он бы никогда не повысил голос, говоря с ней.
– Я все объясню, – проговорила женщина, беря его за руку.
Вместе они вошли в избу. Закрыв за собой дверь, Мария подвела его к печи и отдернула занавеску, покрытую многочисленными заплатками. Там на груде тряпья лежал мужчина лет тридцати пяти. Глаза его были закрыты, а лицо казалось очень бледным. На лбу выступили крупные капли пота – его явно лихорадило. Мужчина был облачен в военную форму, а погоны не оставляли никаких сомнений в том, что это был немецкий офицер.
– Я нашла его два дня назад – когда тебя не было – в роще, что за деревней. Там до этого шли бои. Он нуждался в помощи, и я не могла пройти мимо. Не могла и доложить обо всем командованию. Они бы убили его. Понимаешь? – в голосе женщины звучала мольба.
– Понимаю, – юноша ободряюще улыбнулся. – Он опасно ранен?
– Нет… я думаю. Пуля попала в предплечье. Я вытащила ее и перевязала рану. Он потерял много крови, и у него был сильный жар, но сейчас ему уже лучше. Я думаю, он поправится.
– Почему ты мне сразу об этом не рассказала? Ты сомневалась…
– Я доверяю тебе, правда! – живо возразила Мария.
– Я знаю это, – он мягко улыбнулся. – Ты сомневалась, что я пойму твои чувства? Боялась, что осужу?
– Наверное, так, – виновато улыбнулась Мария. – Но я все равно рассказала бы тебе, только чуть позже.
– Послушай меня, – он наклонился к ней, так что их глаза оказались на одном уровне и аккуратно обхватил руками ее голову, не давая отвернуться. – Да, бывают моменты, когда мне кажется, что ты понапрасну жертвуешь собой ради других, но я никогда не осужу тебя. Никогда я не позволю себе думать, что ты поступила плохо. Скорее изменю собственное мнение.
– Я сохраню твою тайну, – продолжал он. – А когда ему станет лучше, помогу ему выбраться из деревни. Только пообещай, что будешь очень осторожна, пока меня не будет рядом. Никому не говори об этом и никого сюда не впускай.
– Спасибо, спасибо тебе, – зашептала Мария, обнимая молодого солдата. – Ты мой защитник, ты мой спаситель. Буду весь вечер сегодня за тебя молиться. За тебя и за Артема.
– Не бойся, родная. Все будет хорошо. Мы оба вернемся. Обещаю.
Он говорил это искренне, от всего сердца, но не смог сдержать слова. Когда снаряд попал в кузов грузовика, машина перевернулась, но, к счастью, не взорвалась. Он был за рулем и остался в кабине, тогда как Артем вылетел из нее, пробив телом лобовое стекло.
Протирая глаза от крови, сочившейся из пореза на лбу, солдат бросился к своему товарищу. Тот ничком лежал на земле. Он был уже близко, когда услышал свист. Снаряд попал точно в тело его друга, но у юноши уже не было времени, чтобы осознать это. Тело его пронзила адская боль. Какая-то неведомая сила разрывала на части плоть. А потом – пустота. Так оно всегда и бывает. Так приходит смерть.
Глава 3
Три четверки
Высокий мужчина в черной кожаной куртке сделал последнюю затяжку и выбросил окурок в окно машины. Это была уже третья сигарета, которую он выкурил, наблюдая за двумя девушками, сидящими в кафе под открытым небом. В полдень в центре Воронежа было как всегда многолюдно. Все спешили по своим делам, и никто не обращал внимания на черный Фольксваген, припаркованный у тротуара в неположенном месте. А водителя от прохожих скрывали тонированные стекла.
Внимание мужчины было приковано к девушке, сидящей к нему лицом. Густые светло-каштановые волосы, бездонные глаза, безупречно правильные, как с картинки, черты лица; а какая улыбка! Как красива и как похожа…
Резкий порыв весеннего ветра, проникший в салон автомобиля через приоткрытое окно, отвлек его от нахлынувших воспоминаний. Он мог бы подойти к ней, поговорить… Мира не оттолкнула бы его, хотя, может быть, имела веские причины для этого. У нее доброе сердце, и она смогла бы простить. Водитель черного Фольксвагена знал о ней все. Он был знаком и с ее подругой – еще с тех времен, как та была девчонкой. Теперь Вера, конечно, стала другой. На смену косам пришло модное каре и оригинальная косая челка. Она повзрослела, и больше никто не мешал ей экстравагантно одеваться, вызывающе краситься и носить целую груду украшений. Только насмешливая улыбка осталась прежней.
Мужчина тяжело вздохнул. Мысли его вновь вернулись к Мире. Вероятно, она не держит на него зла. Впрочем, девушка наверняка изменила бы свое мнение, узнай она, что он замыслил сделать. Но она не узнает. Никогда.
Повернув ключ в замке зажигания, он тронулся с места.
Покинув кафе, девушки пошли по проспекту, продолжая разговаривать.
– У тебя еще есть сегодня пары в академии? – спросила Мира подругу.
– Нет, я свободна как ветер! – радостно сообщила Вера, но вдруг всплеснула руками:
– Какой кошмар! Я совсем забыла! На сегодня перенесли микробиологию. На пять вечера. А я пообещала маме забрать Олечку из детского сада. Что же делать?
– Может быть, позвонишь матери и объяснишь ситуацию? Не пропускать же из-за этого пару!
– Ну, я пропустила бы пару с удовольствием! Но на этот раз не выйдет. Это лабораторная, тут пропуски недопустимы. И родители сегодня заняты, и Мишки как назло нет в городе! Мира, выручай! Больше мне не к кому обратиться. Только не говори, что у тебя сегодня вечером английский!
– Нет, английский у меня по средам, а сегодня понедельник. Так что я свободна. Только я боюсь, мне не разрешат забрать твою сестру. Я ведь не родственница ей.
– Это не проблема. Я сейчас позвоню воспитательнице и предупрежу ее. А Олечка тебя знает и не побоится пойти с тобой. Ну, так как? Сделаешь это?
– Конечно. О чем речь?!
– Спасибо тебе большое! – вскричала Вера, сжимая подругу в объятиях. – Ты просто моя палочка-выручалочка!
– Ну, что ты, что ты… – пробормотала Мира в ответ. Хотя она знала Веру много лет, безудержные эмоции подруги до сих пор приводили ее в некоторое смущение.
– Зайдешь за ней около шести. В конце дня они всегда гуляют в «Парке Патриотов». Там еще музей, танки стоят и горит вечный огонь…
– Я все это знаю: я же ведь там живу, – перебила ее Мира.
– Ну, вот и славно! Тогда встретимся у академии?
– Какой академии?
– Медицинской, конечно! Где я, по-твоему, учусь? К тому времени, как вы приедете, я как раз закончу рассматривать под микроскопом симпатичную плесень – или какую-нибудь другую микроскопическую живность.
– Только не надо о плесени. Хорошо? Мы ведь только что поели.
– Что ты имеешь против микроскопических грибов рода Penicillium? – Вера никогда не упускала случая похвастаться своими знаниями, порой и не слишком обширными. – И вообще, я же не рассказываю тебе про трупы в формалине. Да-да, именно про те, с которых содрали кожу, чтобы обнажить нервы… – доводить собеседника до исступления историями про то, что проходят на практических занятиях студенты медицинской академии, было второй слабостью девушки.
– Еще одно слово – и будешь сама забирать Олю из садика! – Мира шутливо погрозила ей пальцем.
– Молчу!
Девушки расстались. Вера жила в самом центре города и даже часто хвасталась знакомым, что на открытках с видами Воронежа виден ее дом. Мира же перешла на другую сторону улицы и села в автобус. Проезжая по мосту, соединяющему два берега водохранилища, девушка любовалась, как ветер рябит поверхность рукотворного моря. Оно уже больше, чем на половину освободилось ото льда, и над водой носились чайки. Яркие лучи солнца серебрили лазурную гладь. Мира сидела у открытого окна и вдыхала запах весны.
Еще явственнее она ощутила этот аромат, когда в тот же день отправилась забирать сестренку Веры из садика. Мира вышла из дома заранее, боясь опоздать, и с радостью обнаружила, что солнце еще не село. Выйдя из дворов, девушка пошла по проспекту. В прозрачном воздухе звонко отдавался стук ее каблуков о каменную плитку тротуара. А еще из кустов доносилось нескончаемое пение птиц, и ветер шевелил распущенные волосы девушки. Несмотря на островки подтаявшего льда, сугробы отвратительно грязного снега на обочинах и мусор, накопившийся на улицах в течение зимы, город выглядел обновленным, проснувшимся от долгого сна.
Еще издалека Мира услышала новый звук, дополнивший ликующую весеннюю симфонию. Это были радостные детские голоса. Воспитательница, женщина средних лет, собирала детей и выстраивала их по парам, чтобы перевести через дорогу.
Эту же картину созерцал и водитель черного Фольксвагена. Он пока что находился значительно дальше от детей, чем Мира, и ехал очень медленно, обдумывая свои дальнейшие действия. Поглощенный своими мыслями – благо, на дороге было мало транспорта – он не смотрел по сторонам и не замечал девушку.
А Мира в свою очередь не обращала внимания на черную иномарку. Та была для нее лишь частицей транспортного потока, загрязняющего прозрачный весенний воздух и заглушающего шумом двигателей звуки пробуждающейся жизни. Девушка смотрела на детей. Их смех слышался все отчетливее. Мира внимательно оглядывала толпу малышей, одетых в яркие курточки, но не могла найти среди них Олю. Дети были слишком далеко, чтобы можно было различить лица.
Неожиданно к группе детсадовцев подошел мужчина. Прежде, чем он успел переброситься с воспитательницей парой слов, шумная толпа ребятишек окружила его, в одно мгновение разрушив строй, с таким трудом построенный женщиной.
«А это еще кто такой?» – изумилась Мира, ускорив шаг.
Еще больше девушку поразило, насколько дети были рады встрече с незнакомцем. Они звонко смеялись и радостно кричали что-то. А он… он тоже смеялся. Подхватывал детей на руки, кружил их в воздухе, что-то рассказывал…
Когда мужчина повернулся к ней лицом, Мира остолбенела: это он – тот самый загадочный незнакомец с кладбища. Незнакомец? Нет. Она знала его имя: его звали Александр.
Он пока что не видел Миру, увлекшись игрой с детьми, и девушка замедлила шаг, следя за происходящим и пытаясь найти в этом хоть какой-то смысл.
Тем временем воспитательница, заслышав знакомую мелодию, полезла в сумку за сотовым. Начав разговор, она жестом попросила Александра перевести детей через дорогу. Странное дело: ему не понадобилось много времени, чтобы угомонить малышей и построить их попарно.
«Ну и авторитет!» – подумала Мира. Из рассказов Веры она знала, как сложно управиться даже с одним ребенком. – «Будь его «паства» чуточку постарше, он смог бы стать видным политиком».
Миру отделяло каких-то несколько метров от пешеходного перехода, тогда как дети во главе с Александром достигли противоположной стороны дороги. Только теперь Мира заметила Олю. Девочка шла в конце строя, в предпоследней паре. Она тоже заметила Миру и… бросив свою маленькую подружку, стремглав помчалась к девушке, что-то радостно крича.
Олечка была безумно рада видеть подругу сестры, которая была частой гостьей в их доме. Мира тоже любила девчушку, обожала слушать ее веселый смех и видеть блестящие глаза. Прошло целое мгновение – слишком долгий, просто непозволительно долгий срок – прежде чем девушка осознала, что происходит непоправимое. Оля пересекала проезжую часть по диагонали, не обращая ни малейшего внимания на гудки проезжающих мимо машин. Мира никогда не отличалась хорошим глазомером, но в эту минуту с абсолютной ясностью осознала, что траектории движения девочки и черной иномарки пересекаются, и пересекаются в один и тот же момент времени.
– Назад, Оля, назад! – крик Миры послужил запоздалым предупреждением.
Причем предупреждением не для самой Оли – девочка не обратила на него ни малейшего внимания – а для Александра, который только теперь заметил пропажу девочки и бросился вслед за ней. Какая реакция, какая быстрота! Только все напрасно. Сознание этого вонзилось острым кинжалом в сердце девушки.
Догнав Олю, Александр подхватил девочку на руки, но так и не успел сделать ни шага в сторону. А потом – жуткий визг тормозов и… Мира зажмурилась. Когда она открыла глаза, то увидела, что автомобиль остановился, а Александр застыл на месте, прижимая к себе плачущего ребенка. Край капота почти касался тела мужчины.
Даже не взглянув в сторону незадачливого водителя, Александр повернул назад и опустил девочку на землю только тогда, когда достиг тротуара.
Водитель черной иномарки, не желая, по-видимому, испытывать более судьбу, поспешно тронулся с места, развив за считанные секунды скорость, однозначно превышающую допустимую. Мира, с трудом переводя дыхание, смотрела вслед машине. Черная блестящая иномарка, наверное, новая. И номер такой запоминающийся: три четверки.
Воспитательница, все это время беспечно болтавшая по сотовому, обернулась, лишь услышав жуткий визг тормозов. Совершенно забыв о собеседнике, она стремглав бросилась через дорогу, не обращая внимания на транспортный поток. К счастью, все обошлось, и необдуманное поведение женщины стало лишь причиной нескольких гудков и обращенных к ней не слишком вежливых высказываний водителей. Достигнув тротуара, она принялась отчитывать Олю, тогда как Александр пытался защитить девочку от ее нападок.
Однако вскоре воспитательнице пришлось переключить внимание на остальных детей. Оставшись без присмотра, они рассеялись по парку, причем большая часть, особенно мальчишки, бросились покорять танки и катюши – памятники Великой отечественной войне, а внимание некоторых привлек Вечный огонь.
Олечка, обрадованная появлению Миры, перестала плакать и вскоре присоединилась к остальным детям.
– Здравствуй, Мира! Я так рад тебя видеть вновь.
Девушке показалось, что Александр говорит это так, будто они заранее договорились о встрече.
‑ Здравствуй… ‑ Мира изо всех сил пыталась сосредоточиться на разговоре, но не могла. Перед глазами стоял другой образ: Александр, подхвативший на руки испуганную девочку, и черный корпус Фольксвагена в неумолимой близости от них обоих. Что, если бы трагедия все-таки произошла? Как смогла бы она жить с этим, что сказала бы Вере?
‑ Это было жутко, ‑ прошептала девушка, непроизвольно ища взглядом Олю среди играющих детей.
‑ Все хорошо, ‑ голос Александра звучал почти завораживающе, и в этот момент Мира видела лишь его карие глаза, в которых отражались последние отблески заходящего солнца. Он положил руки ей на плечи, и она не сделала попытки освободиться, ощущая через одежду тепло прикосновения.
‑ В мире происходит не так много непоправимого. А все остальное не заслуживает того, чтобы об этом беспокоиться.
‑ Как вы здесь оказались? – Мира не смогла удержаться от вопроса, который занимал ее с того самого момента, когда увидела его сегодня.
‑ Я возвращался с работы, ‑ он говорил таким спокойным мягким тоном, что собственные слова показались Мире слишком резкими. – Я почти каждый день прохожу мимо – живу неподалеку – и дети меня запомнили.
‑ Они тебя очень любят.
‑ Это взаимно. Ты пришла за Олей? – поинтересовался Александр.
‑ А ты знаешь имена всех детей в группе? – вопросом на вопрос ответила Мира. Подарив Александру очаровательную лукавую улыбку, девушка осторожно убрала его руки со своих плеч.
‑ Только некоторых.
‑ Да, я пришла за Олей, ‑ призналась Мира.
‑ Она твоя сестра?.. – продолжал расспрашивать Александр с таким невинным любопытством, что не ответить на вопрос было бы по меньшей мере грубо.
‑ Сестра или… Какие еще есть варианты? Может быть, дочь? Сам знаешь, девушки разные бывают… ‑ Александр не поддавался на провокации, а потому подразнить его было для Миры делом чести. Впрочем, свои слова она скрашивала милой улыбкой: меньше всего на свете ей хотелось обидеть его.
‑ Сестра или племянница – я хотел спросить, ‑ пояснил Александр и добавил:
‑ Ты не мать Оли и вообще не мать, хотя, конечно, когда-нибудь обязательно ей станешь.
«Интересно, у меня на лбу это написано?» ‑ подумала Мира, прежде чем сказать:
‑ Вообще-то я не родственница Оли. Ее сестра – моя подруга – попросила меня забрать ее сегодня.
‑ И ты согласилась?
‑ Как видишь. Не бог весть какое невыполнимое задание!
‑ Ты хорошая девушка, Мира.
Вот это да! Он сказал это так просто и естественно, как другие говорят «Сегодня солнечный день».
‑ Ух ты! Спасибо! Самый оригинальный комплимент с тех пор, как один мой однокурсник сказал мне: «Ты так соблазнительно зеваешь на лекциях!».
Переговорив с воспитательницей, Мира позвала Олю и, взяв девочку за руку, обратилась к Александру:
‑ Нам пора идти. И я хотела сказать тебе: то, что ты бросился за Олей… было…
‑ Бессмысленно? – подсказал Александр. – Я бы все равно не успел, не остановись автомобиль.
‑ В общем, да. Но я хочу сказать, что восхищаюсь тобой. Спасибо.
‑ Пойдем с нами, пойдем! – позвала Оля, уцепившись крошечной ладошкой за указательный палец на руке Александра.
‑ Не приставай к нему, Оля, ‑ попросила Мира. – Нам пора. Скажи «до свиданья».
‑ Я провожу вас, ‑ предложил Александр.
‑ До остановки, ‑ согласилась Мира. – Мне надо отвезти Олю к сестре.
Поначалу они шли молча. То есть молчали Мира и Александр, а говорила Оля, которая шла между ними, держа обоих за руки. Смотря на них троих, прохожие доброжелательно улыбались, принимая за молодую семью.
Девочка с увлечением рассказывала о событиях прошедшего дня, но оба спутника слушали ее вполуха. Мира раздумывала о том, знает ли Александр, какое сильное впечатление производит на окружающих. А Александр… Александр хотел бы знать, почему от Миры так приятно пахнет чем-то вишневым.
Глава 4
«Я все о вас знаю»
В полуденный час просторный офис опустел. Александр остался один. Он задержался, чтобы доделать последний чертеж. Еще несколько движений мышью – и эскиз будет завершен. Специализированная компьютерная программа сама соединит несколько проекций и создаст трехмерное изображение двухэтажного коттеджа. Во всяком случае, это произойдет, если не было допущено никаких ошибок в построении. Если же они все-таки имели место, то здание получится не таким, как он планировал. Или это будет вообще не здание…
Нажав «ОК» и ожидая, пока выполнится компиляция, Александр достал сотовый телефон и в очередной раз набрал номер. Точнее этот номер он набирал впервые, так же, как и предыдущие двадцать три. Все было бы проще, если бы Мира не произнесла заветные одиннадцать цифр на ходу, садясь с Олей в автобус, и если бы ветер не заглушил ее последние слова. Последние две цифры… «Каких-то сто комбинаций», – напомнил себе Александр. Услышав в трубке мужской голос, он поспешил нажать на «Сброс» и записал на потертом листке еще один неверный вариант.
Мира – такая милая, серьезная девушка… и поступила так неблагоразумно. Она словно играла с ним: услышит – не услышит, запомнит – не запомнит… Наверное, сомневалась и доверила выбор судьбе. Но Мира не знала одного: судьба берет выходной, когда за дело принимается Александр. Так даже интереснее – когда все непросто. Не удастся узнать номер – он будет ждать ее у подъезда. Ждать столько, сколько понадобится. Не напрасно же Александр проследил ее путь домой в день их первой встречи. А если не дождется… это тоже не повод для отчаяния! Можно будет попытаться что-то узнать у Олиной сестры или самой девочки. Найти ее не составит труда: каждый вечер воспитательница выводит детей на прогулку в парк. Так или иначе, безвыходных ситуаций не бывает.
Тогда на кладбище Мира протянула Александру руку. Знала ли она, что означало для него это прикосновение и что будет значить отныне? Может быть, в один прекрасный день она это поймет.
Из задумчивости Александра вывел звуковой сигнал. Перед его глазами на экране появился перечень возможных ошибок, помешавших выполнению программы. Просмотрев список, молодой человек выявил причину неполадок и приступил к их устранению.
Тем временем зазвонил сотовый. Поглощенный работой, Александр снял трубку, даже не взглянув на дисплей мобильного. Знакомый звук слегка хриплого мужского голоса заставил его обернуться, чтобы убедиться, что в помещении больше никого нет. Но все ушли на перерыв, и можно было не опасаться, что кто-то услышит разговор.
‑ Я все о вас знаю, ‑ уже в который раз произнес голос с хрипотцой.
‑Ух ты! Даже я не знаю всего о себе, ‑ парировал Александр. – Господи, это Ты?
«С этим что-то надо делать», ‑ подумал Александр, сбрасывая вызов и выключая сотовый. По опыту он знал, что если не предпринять подобных мер, звонок повторится.
С самодовольной улыбкой наблюдая, как на дисплее компьютера появляется модель спроектированного им здания, Александр пришел к выводу, что пора переходить к более решительным действиям.
Услуга определения скрываемых номеров – замечательное изобретение, особенно, когда приходится иметь дело с «чересчур застенчивым» собеседником. Несколько несложных манипуляций – и Александр стал ждать звонка. И надо сказать, его анонимный друг не отличался терпением. Уже через каких-то два-три часа Александр услышал знакомый голос: