Подам тебе руку – и жизнь подарю,
И поклянусь хранить тайну твою.
– Что ж, – продолжала Мира очень холодно, – позволь задать тебе один вопрос…
– Я же говорил тебе…
– Что говорил?
– Что я никогда тебя не обижу.
Мира недоуменно посмотрела на него.
– Ты говоришь обо всем этом так, будто тебе все равно. Но ведь тебе не все равно, иначе бы все бросила и ушла. Просто не хочешь показывать мне свою слабость, боясь, что я воспользуюсь ей. Но я не причиню тебе зла, правда.
– Ну, репутацию свою я подмочила еще когда пустилась наутек, бросив тебя. А вообще нехорошо самоутверждаться за счет знаний психологии, полученных благодаря богатому жизненному опыту. Это нечестно!
Александр засмеялся, но потом опять посерьезнел:
– Ты очень дорога мне, Мира.
– Дорога насколько? – взгляд девушки стал испытующим.
– Настолько, насколько дорога была моя сестра, мой лучший друг.
– Ты так это оцениваешь? – Мира задумчиво накручивала локон на палец.
– А в чем можно измерить близость, как, по-твоему?
– Я знаю, как много ты вкладываешь в это признание и ценю это, правда, – произнесла Мира, впрочем, без особого энтузиазма. – И я начинаю понимать… наверное. Поцелуй или рукопожатие – неважно. Так ты говорил?
– Мне очень хорошо с тобой, и одно твое присутствие вносит в мою жизнь такую гармонию, о которой я раньше и не помышлял. Мне интересно разговаривать с тобой и бесконечно приятно твое внимание. Я доверяю тебе как лучшему другу…
– Правда? Ты врал мне, – перебила его Мира.
– Ты – единственная, кому я поведал о своей уязвимости. Моя жизнь в твоих руках. Разве этого мало?
Александр умолк на минуту, а затем продолжил:
– Я уважаю тебя за то, что ты обо всем имеешь свое мнение; ты привлекаешь меня как женщина. Если это не любовь, то годы моей жизни меня ничему не научили.
Мира встала, и Александр подумал было, что она собирается уходить. Но девушка лишь взяла обе его руки в свои, от чего по всему его телу разлилось приятное тепло, и сказала очень серьезно:
– Я никогда не выдам твоей тайны. Я клянусь тебе в этом.
А потом она притянула его к себе, и Александр ощутил нежность ее поцелуя.
Сосед снизу уже видел сладкие сны, а в холодном ночном небе две упавшие одновременно звезды на короткий миг образовали знак бесконечности.
Даже когда Мира отстранилась, Александр не перестал ощущать ее сердцебиения. Глаза девушки блестели, будто от слез, но в улыбке было что-то такое, что, наверное, называют счастьем.
– Согласись, это лучше рукопожатия, – сказала она и звонко рассмеялась.
– Так что за вопрос? – вдруг спросил Александр.
– Ты уже дал на него ответ. Наверное, ты для меня навсегда останешься загадкой, но сегодня и я смогу тебя удивить. Ты спрашивал у меня, кем был человек, с которым я разговаривала в кафе. Все еще хочешь знать?
– Не дразни тигра в клетке! Этому типу повезло, что мы не встретились с ним после этого в темном переулке!
– Нам всем повезло. Этот тип, – Мира сделала ударение на последнем слове, – мой отец.
– Смеешься?! Ему от силы слегка за тридцать.
– Ему сорок один год, Саша, и ты не первый, кому кажется, что он очень молодо выглядит. Вот такой парадокс! Могу показать семейные фото в подтверждение.
Александр на минуту задумался, а затем спросил:
– Так это он тебе звонил? – и назвал одиннадцатизначный номер, который запомнил наизусть.
Мира лишь кивнула.
– Что ж, тогда я не отказался бы узнать ответ на вопрос, почему твой отец пытался шантажировать меня и как именно он связан с людьми, которые трижды покушались на мою свободу и жизнь?
Александр ожидал поспешных возражений, даже вспышки гнева, но не получил ни того, ни другого. Подумав, Мира сказала:
– Я думаю, все не совсем так, как кажется.
– Ты думаешь?! – вскричал Александр.
В ответ на это девушка лишь вздохнула:
– Если бы я знала это наверняка…
– Расскажи, что знаешь.
– Не будь слишком строг к нему, ладно?
– Попытаюсь. Но это не так просто – я всегда представлял твоих родителей воплощением добродетели.
– Думаю, тебе как никому другому должно быть известно, что зачастую все не так, как кажется.
– Верно. Продолжай.
– Когда я перешла в девятый класс, – начала рассказывать девушка, – моя мама тяжело заболела. Нужны были деньги на операцию, много денег. Мой папа тогда работал следователем – в общем-то, он все жизнь работал следователем. Чтобы заработать денег, он ушел из правоохранительных органов и… устроился на другую работу. Не знаю, в чем она состояла, но необходимая сумма была собрана в рекордно короткий срок… и это наводило на размышления. Мама поправилась, но папа так и не вернулся к работе в милиции. Он всегда был прекрасным мужем и лучшим на свете отцом. Поддерживал меня во всех моих начинаниях, когда я училась в младших классах, проверял мои уроки. Летом мы собирали всех моих друзей и все вместе ходили в походы. Все подружки мне завидовали! Но после того как он… сменил работу, все изменилось. Его часто не бывало дома даже по вечерам и в выходные, иногда не приходил ночевать. Говорил, что ездит в командировки, но никогда не посвящал нас в детали того, чем занимается. Это не могло продолжаться вечно. Мои родители развелись, когда я училась в одиннадцатом классе. С тех пор папу я больше не видела. Он звонил раз в несколько месяцев, регулярно высылал деньги, но сам не показывался. О том, чем он все это время занимался, мне до сих пор не хочется думать. И вот, несколько недель назад он звонит и говорит, что скоро будет в Воронеже и мы сможем увидеться. Можешь себе представить, как я была рада, когда при встрече он сказал, что собирается помириться с мамой, – Александру вспомнился тот момент, когда Мира бросилась в объятия к своему собеседнику, – но, как известно, в каждой бочке меда есть ложка дегтя. Он сказал, что я должна бросить парня, с которым встречаюсь.
– И чем он это мотивировал?
– Он рассказал мне то, о чем я и так знала: о твоих фальшивых документах, о том, что ты скрываешься от закона. Еще рассказал о той аварии, полгода назад.
– И откуда ему все это известно?
– Он сказал, что занимается сбором информации для какой-то фирмы.
– А он случайно не упоминал, что заодно подрабатывает шантажом, похищением людей и убийством?
– Он, конечно, совершал в своей жизни ошибки, но до такого бы никогда не опустился.
– Он пытался шантажировать меня – это факт. Ты сама узнала номер. После этого на мою жизнь покушались дважды, – Александр в подробностях рассказал ей о своем похищении. – И теперь он следит за мной: я видел его не далее, как сегодня… Да, и кстати говоря, о тех «двоих взломщиках»…
Мира, ничего не скрывая, рассказала ему о двоих незнакомцах, вломившихся в квартиру, и о том, что происходило до их прихода и после ухода.
– Итак, их послал твой отец?
– Нет… То есть он говорит, что нет, и я стараюсь ему верить, хотя и не могу требовать того же от тебя.
– Что же я, по-твоему, должен делать?
– Пожалуйста, не трогай его, – попросила Мира. В глазах девушки стояли слезы, и Александр без труда узнал в ее чертах боль: крушение иллюзий и потерю веры.
– Даже если он «тронет» меня? – голос Александра, однако, смягчился.
Мира опустила голову, и мягкая вуаль длинных волос полностью скрыла ее лицо. Когда девушка вновь взглянула на молодого человека, ее глаза блестели влажным блеском.
– Ты сильнее его, и я прошу о снисхождении. Я знаю о твоих принципах и могу понять твои чувства. Только что я отдала в твои руки судьбу одного из самых близких мне людей. Это не было ошибкой, могу я довериться тебе?
Александр кивнул:
– Можешь, обещаю.
Поверила ли в это Мира, для него так и осталось тайной.
– Подожди минутку: я переоденусь и провожу тебя.
Был четвертый час ночи.
Когда молодой человек вернулся через пару минут, девушка уже спала на диване. Александр улыбнулся, глядя на ее спокойные черты. Значит, все-таки доверилась.
Укрыв Миру одеялом, он нежно поцеловал ее в щеку. Прежде чем пойти спать самому, Александр бросил последний взгляд на спящую и увидел, что губы девушки тронула едва уловимая улыбка, будто ей снится сладкий сон.
Глава 23
Предложение
Субботним утром Александр вышел из своей квартиры и пошел вниз по лестнице, как всегда пренебрегая лифтом. День выдался на редкость холодным, хотя всю предыдущую неделю жара плавила городской асфальт. Из разбитого накануне окна в подъезд врывался ветер (И как можно было разбить окно в пролете между шестым и седьмым этажом?), и Александр, поежившись, застегнул пуговицы на пиджаке. Сегодня был выходной, и ему предстояло лишь занести в офис папку с документацией.
Но еще до того, как молодой человек достиг злополучного окна, он понял, что пробирающая его дрожь не имеет ничего общего с низкой температурой на улице, а слабость, внезапно разлившаяся по всему телу, совершенно не связана с недосыпанием. На лестничной площадке шестого этажа стоял человек, которого Александр сразу же узнал. Мысль о том, чтобы подняться выше и вызвать лифт показалась вдруг такой сладкой, но он все-таки решил продолжить спуск.
Понять, почему его сосед снизу стоит перед дверью собственной квартиры в вылинявших шортах и потертой футболке, с пачкой сигарет и зажигалкой в руке, не составило для него особенного труда. Волосы парня влажно блестели – видно, только что из душа, а выражение лица опровергало общепринятое мнение, что взглядом нельзя убить.
– Захлопнулась дверь? – задал вопрос Александр, поравнявшись с соседом.
– Да нет! Просто стою под дверью собственной квартиры, наслаждаюсь прохладой утра и видом разбитого окна! – последовал ядовитый ответ.
Бросив на собеседника уничтожающий взгляд, парень отвернулся, потом, помедлив, опять посмотрел на Александра, вид у которого был, пожалуй, еще более удручающий, чем у злополучного студента, если, конечно, самочувствие хоть как-то связано с внешностью.
– Есть у кого-нибудь еще ключи? – продолжал расспросы Александр, отчаянно борясь с подступившей к горлу тошнотой.
– Да, у моей девушки, – на этот раз вместо злобы настороженность и любопытство.
– Помнишь ее номер? – Александр достал из кармана сотовый и протянул парню.
Недолгое колебание, и тот стал набирать номер. Разговор занял меньше минуты.
– Она будет через полчаса, – радостно сообщил парень, хотя уже в следующую минуту устыдился собственного энтузиазма.
– Спасибо, – более сдержанно добавил он, возвращая сотовый, и затем представился:
– Никита, – протягивая руку.
Александр улыбнулся. Надо же, они жили друг рядом с другом полгода, знали друг друга в лицо и имели прекрасное представление о взаимных вкусах в музыке, но не знали имен друг друга. Представившись, он ответил на рукопожатие.
– Пойдем, посидишь у меня, пока твоя подруга не приедет, – предложил Александр.
Никита, как видно, до последнего момента ожидал подвоха, и даже переступая порог квартиры Александра, был готов к тому, что вот-вот воздух огласит оглушительный рок. Но рока не было, не было вообще никакой музыки. Была только чашка горячего чая, и все. Ощутив, наконец, спокойствие своего гостя, Александр и сам смог расслабиться.
Когда полчаса спустя Никита покидал его квартиру, он был несколько удивлен едва различимой фразе, сорвавшейся с языка хозяина: «Как уступить место в транспорте…». А Александр подумал, что, по крайней мере, сегодня не стоит ожидать оглушительного полночного концерта.
Александр спустился вниз, вышел из подъезда и, видно, вспомнив что-то, открыл папку с документами и стал перебирать бумаги. Не найдя нужного, он вернулся, даже не удосужившись закрыть за собой дверь подъезда, несмотря на трели, издаваемые домофоном.
За всем этим наблюдал мужчина в черном «Фольксвагене», припаркованном в полусотне метров от подъезда. Выждав минуту, он вышел из машины и, проскользнув в подъезд, захлопнул за собой дверь. Но уже в следующее мгновение чья-то сильная рука обхватила горло Владимира, в то время как другая зажала ему рот. Но годы тренировок не прошли даром, и он был готов к подобного рода неожиданностям. Он резко ударил противника локтем, и когда хватка разжалась, обернулся, оказавшись лицом к лицу с нападавшим. Пальцы правой руки сжались в кулак, но выпад был перехвачен. Еще через мгновение Владимир ощутил брутальную силу противника, когда отлетел к противоположной стене и, ударившись о нее, грохнулся на порожки, не сумев сохранить равновесия. Перед Владимиром мелькнуло лицо Александра, и он ощутил стальное прикосновение к виску своего собственного пистолета с глушителем, до этого надежно спрятанного под кожаной курткой.
Голос Александра был лишен каких бы то ни было эмоций:
– Если бы я хотел вас убить, вы были бы уже мертвы. Но если вы меня вынудите, я прибегну к крайним мерам.
– Вперед! – скомандовал он, ненавязчиво подтолкнув Владимира дулом. – Теперь к лифту! – отдал распоряжение Александр, когда его незадачливый противник поднялся со ступеней и дошел до первого пролета.
Владимир больше не предпринимал попыток к бегству, хотя это, конечно, еще вовсе не значило, что он их не рассматривал как возможность. Оказавшись наедине со своим противником в узком пространстве лифта, Александр испытал ощутимый дискомфорт, впрочем, не настолько сильный, как он боялся.
– Я, по-вашему, похож на идиота? – спросил Александр, играя пальцами на курке пистолета. – Вы всерьез думали, что я не замечу слежки?
– Я здесь сегодня не ради слежки, – ответил Владимир. – Мне нужно с вами поговорить.
– Поговорить? Ну да, конечно, – Владимир и с самого начала не особенно рассчитывал, что ему поверят. – Если так, то это очень хорошо, потому что наши намерения совпадают.
Даже открывая ключом дверь квартиры, Александр ни на мгновение не спускал глаз со своего гостя. Владимир тоже был бдителен, но, несмотря на все старания, не смог улучить момент, чтобы перехватить инициативу в свои руки.
– Итак, – начал Александр, усаживаясь на подлокотник дивана, на дальнем конце которого расположился Владимир, – если уж вы хотите поговорить, то расскажите мне, что нужно было тем двоим, вломившимся в мою квартиру.
– Мира рассказала мне эту историю. Но их послал не я.
Александр не удостоил это ответом, лишь презрительно фыркнув.
– Меня подставили! – продолжал Владимир. – Стал бы я, по-вашему, отдавать столь серьезное распоряжение с помощью SMS?
– И к моему похищению вы тоже не имеете никакого отношения? – тон Александра был абсолютно непроницаем.
– Среди похитителей был мужчина средних лет непритязательной внешности с отвратительной волосатой родинкой на щеке? – вопросом на вопрос ответил Владимир.
– Как я посмотрю, вы, ребята, так любите друг друга! – бросил Александр.
– Этот человек подставил меня. И у вас его сотовый, так что вы должны его помнить.
– Передайте вашему дружку, что он может подать на меня в суд. И вы глубоко ошибаетесь, если считаете, что мне есть хоть какое-то дело до того, кто больше всех виноват. Я лишь хочу знать, что вам от меня надо.
– Вчера я говорил с девушкой, по имени Оксана. Она примерно ровесница Миры, у нее веснушки на носу, и она пишет маслом потрясающие сказочные картины. Но последнюю ей уже не закончить, потому что у нее опухоль мозга, и жить ей осталось считанные дни. Спасти ее в ваших силах. И не только ее…
– Я ничего не могу сделать: я не врач. Мне очень жаль.
Отгородившись непроницаемой стеной холодной вежливости, Александр спрятался в своем убежище, не позволяя чему-либо инородному проникнуть внутрь через щель, проделанную минутной слабостью.
– Можете! Более того, в ваших силах спасти множество людей, у которых уже не осталось надежды. Чтобы прояснить ситуацию: нам известно о вас больше, чем вы думаете. Может быть, не все, но достаточно…
Владимир полез во внутренний карман куртки и сразу же услышал щелчок взводимого курка.
– Спокойно! Я не сумасшедший, – успокоил он, нарочито медленно доставая страшно обветшавшую и пожелтевшую вырезку из газеты, которую затем бросил на диван.
Александру достаточно было одного взгляда, чтобы узнать фотографию, сделанную шестьдесят пять лет назад.
– Эту вырезку мой шеф нашел на чердаке дома, где когда-то жили его родители. На фото его дед, героически погибший на фронте… со своим другом. Еще он нашел письма, которые его дед писал своей жене. В них тоже упоминалось о его друге, причем каждому упоминанию сопутствовали странные намеки, словно они оба хранили какую-то тайну, неизвестную никому другому. Мой шеф – человек очень внимательный и мыслящий. Но и у него бы не возникло никаких подозрений, если бы один из его знакомых, случайно увидев фотографию, не узнал человека на ней. Тогда мой начальник провел расследование и выяснил много интересного о вас, как, например, та авария полгода назад…
– Так что вам конкретно нужно от меня? – раздраженно перебил его Александр.
– Не так много. Всего лишь ваше согласие принять участие в научных экспериментах по изобретению средства от болезней, которые прежде считались неизлечимыми.
– Принять участие в экспериментах? Вы не могли бы разъяснить для меня это понятие, поскольку для меня научные эксперименты ассоциируются с белыми мышками в клетках, а это не мое излюбленное амплуа.
– От вас не потребуют многого: образцы крови, тканей – даже боли не почувствуете.
– А что вы хотите получить в качестве результатов экспериментов: выздоровление больных или же… больше?
– Вы хотите знать, принесет ли больным людям созданная нами вакцина выздоровление или сделает их… бессмертными?
– Да.
– Я не знаю: я не ученый и не врач. А вы-то, Александр, сами как считаете?
– Вряд ли они станут бессмертными. Но это неважно, потому что я отказываюсь.
– Почему?
– То, чему суждено погибнуть, должно быть мертвым. Я не собираюсь бросать вызов силам природы и вам не советую.
– Что значит «суждено»? Если сейчас СПИД считается неизлечимым, то несколько веков назад то же самое говорили о воспалении легких. Это прогресс науки, только и всего!
– Не наука сделала меня таким, какой я есть. А теперь уходите, если вам больше нечего сказать.
– Постойте! Это еще не все.
Владимир помедлил, собираясь с мыслями. Он достал из кармана, на этот раз действуя очень медленно и осторожно, пачку сигарет и зажигалку, но закурить так и не успел. Александр резким движением отнял у него и то, и другое, и прежде чем его собеседник успел опомниться, распахнул окно и вышвырнул туда оба предмета. Хотя он на себе ощутил досаду Владимира, Александр все же не мог отказать себе в том, чтобы презрительно усмехнуться и бросить:
– Знаете, сколько людей умирает от рака легких?
– Вы могли бы спасти их всех…
– Еще чего! Поделом!
– Что ж, если вы отказываетесь, то должны знать о всех вытекающих…
– Что? Перешли ко второй части: от предложений к угрозам? – грубо перебил его Александр.
– Людей, на которых я работаю, ваш отказ не остановит… – Александр так и не смог понять, на что больше похожи эти слова: на увещевание или запоздалую попытку сохранить собственное достоинство.
– Я бы сказал, уже не остановил, – красиво очерченный рот Александра скривился в усмешку. – А если еще точнее, они даже не стали его дожидаться. Но мне странно, что вы до сих пор не поняли: я вас не боюсь. Если бы боялся – давно бы уже уехал из Воронежа.
– Но есть еще… – Владимир не успел закончить, потому что в этот момент дверь квартиры отворилась, и на пороге показалась Мира. Она еще не видела своего отца – только Александра, сидящего на подлокотнике дивана.
– Привет! – сказала она с видимым облегчением.
Щеки девушки горели, а слегка вьющиеся волосы разметались по плечам, словно она бежала бегом.
– Я нашла в подъезде вот это, – Мира вертела в руках папку с документами. Здесь твое имя – потерял, что ли? Я уж испугалась, что что-то случилось, а тут еще лифт не работает…
Мира нахмурилась: что-то в лице Александра ей показалось странным, и девушка вошла в комнату. Взгляд ее сразу же упал на отца. Скользнул по кожаной куртке, перепачканной мелом, еще недавно покрывавшим стены подъезда, остановился на синяке, уже начавшем проявляться на скуле, а затем обратился на Александра, который выглядел так, будто все это не имело к нему никакого отношения.
– Что здесь происходит? – голос Миры дрогнул, хотя она и не сомневалась в том, что Александр не намерен воспользоваться пистолетом, который держал в руках.
– Знакомство с родителями, – послышался насмешливый ответ Александра.
– Я лишь предложил твоему другу принять участие в медицинском эксперименте, благополучный исход которого стал бы залогом спасения множества жизней, – Владимир, наоборот, говорил очень серьезно и убедительно.
Александр поморщился. Владимир, конечно, хотел сохранить репутацию в глазах дочери и, как видно, небезуспешно; его, впрочем, можно было понять. Спорить или оправдываться – последнее, что собирался делать в этой ситуации Александр, поэтому он лишь сказал Мире совершенно непроницаемым тоном:
– Уведи его отсюда, пожалуйста. Я не хочу продолжения этого разговора.
Мира уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но вновь его закрыла и последовала указанию своего друга. А Владимиру ничего не оставалось делать, кроме как покориться, хотя он и не привел своего главного аргумента в этом споре. Но теперь было уже слишком поздно. Покидая квартиру Александра, Владимир не переставал задаваться вопросом, изменил бы ли молодой человек свое решение, знай он, что своим отказом подвергает Миру смертельной опасности.
Глава 24
10:23
Вера Васильева проснулась в пятницу в половине десятого утра от острой необходимости быть ровно в 10:23 у памятника Петру I в центре города. Она не могла сказать, что должна там делать или с кем встретиться. Не ощущала девушка и особого желания быть там: занятия в вузе начинались во второй половине дня, а вчерашний вечер прошел слишком хорошо и закончился слишком поздно, чтобы вставать теперь в такую рань. Но она не могла отделаться от мысли, что будет очень жалеть, если не придет. Вера надеялась, что это не более чем кошмар, но ощущение не прошло и после того, как она приняла душ, почистила зубы и оделась.
Девушка стала нервно листать свою записную книжку, куда имела обыкновение помещать абсолютно все, не особенно надеясь на собственную память. Помимо самой Веры ей, правда, пользовалась еще куча народа: на лекциях ее друзья писали там забавные истории про преподавателей, добавляя по фразе от человека, Оленька рисовала там домики и цветочки, а профессор Сукровцев имел обыкновение чертить там схемы, когда находил слишком сложным объяснять что-то своей нерадивой помощнице на словах (Он ведь не видел ту забавную карикатуру на самого себя, когда в последний раз пользовался записной книжкой, правда?).
Надпись тут как тут: на последней из исписанных страниц четким крупным и совершенно незнакомым ей почерком: «В пятницу в 10:23 у памятника Петру I».
«Что ж, кто бы это ни написал, по крайней мере, я не сошла с ума», – думала Вера, одеваясь и накладывая макияж.
Она подошла к монументу ровно в двадцать три минуты одиннадцатого. В то же время, только с другой стороны к нему приблизился молодой человек, в котором она сразу же узнала Антона Вернадского.
Он улыбнулся ей своей безупречной улыбкой и сказал:
– Привет! Ты не против того, чтобы немного пройтись, Вера?
– Почему бы и нет? – ответила девушка, немного сбитая с толку. – Только прежде ответь мне на один вопрос: почему именно в 10:23 – не в половине и не в четверть одиннадцатого.
– Потому что я не хотел заставлять тебя ждать и не хотел ждать сам, – прозвучал спокойный ответ.
Они вышли из сквера и направились по проспекту. Солнечные лучи купались в лужах, оставленных вчерашним дождем, а весенний ветер смеялся над потоком машин, застывшим в пробке у перекрестка. Солнце поднялось еще не слишком высоко, и карнизы домов отбрасывали на мостовую широкую тень. Вера шла по освещенной части, Антон же оставался в тени.
Девушка терялась в догадках, стоит ли начинать разговор самой или же предоставить свободу действий кавалеру, когда его голос вывел ее из задумчивости:
– Как ты считаешь, Вера, можно ли любить другого настолько, чтобы чувствовать чужую боль как свою?
Вопрос поставил ее в тупик, но ненадолго. Он ведь не первый, кто пытался ошеломить ее пылкостью своих чувств, и уж точно не станет первым, кого она поставит на место:
– Послушай, Антон, я, конечно, понимаю, что произвожу впечатление смелой девушки, но это не значит, что…
– Ты меня не поняла, – мягко прервал ее молодой человек. – Я не пытаюсь клеиться, если ты об этом, просто хочу знать твое мнение.
Веру скорее ошеломили не сами его слова – она, в общем-то, ожидала чего-то похожего – а то, с какой спокойной уверенностью он их произнес. Как будто был совершенно искренен.
– Чувствовать чужую боль как свою? – повторила она, на этот раз всерьез задумавшись над содержанием вопроса. – Для этого не обязательно любить – достаточно быть хорошим другом. Некоторые сердобольные люди воспринимают так несчастья всех окружающих…
– Я имею в виду не сострадание. Я говорю о физической боли. Может ли связь быть настолько сильна, чтобы ощущать муки другого человека на расстоянии?
– Нет, это фантастика.
Воцарилась молчание.
– Ты так и будешь молчать или все-таки возразишь мне? – не выдержала Вера.
– Почему я должен возражать? – спросил Антон, подняв красиво очерченную черную бровь.
– Потому что такие странные вопросы задают только для того, чтобы не согласиться с мнением собеседника и потом рассказать какую-нибудь потрясающую историю.
– Это не тот случай. Мне тоже всегда казалось, что это совершенно невозможно.
Вера не стала спрашивать, включает ли понятие «всегда» и настоящее время, и сосредоточила все свои усилия на том, чтобы не показывать Антону, как безумно он ей нравится. А что в этом удивительного? Все загадочное всегда привлекает.
– Ты не будешь потом жалеть о том, что сейчас делаешь? – вдруг спросил он.
– И что же я сейчас делаю? – бросила вызов Вера, досадуя по поводу того, что он не из тех, с кем легко флиртовать.
– Гуляешь с молодым человеком, встречаясь при этом с другим.
– С чего ты взял, что у меня есть молодой человек?
– У такой красивой девушки его не может не быть.
– Видишь это? – Вера сунула ему под нос свою правую руку, демонстрируя отсутствие кольца на безымянном пальце.
– Я бы сделал комплимент твоему маникюру, но, думаю, ты имеешь в виду не его.
– Ты на редкость сообразителен. Я свободна и не связана никакими обязательствами, так что могу гулять с кем и когда захочу. К тому же я вообще не знала, кого увижу, когда шла к памятнику. И вообще никто и никогда не делает чего-либо, зная наверняка, что впоследствии будет жалеть об этом.
– Иногда такое бывает.
– Как продвигается твоя диссертация? – спросила Вера в отчаянной попытке перевести этот странный разговор в нормальное русло.
– Все готово. Осталось внести последние штрихи. Предзащита через две недели. Надеюсь, Игорь Николаевич все-таки будет присутствовать на ней.
– Это несправедливо! – выпалила Вера. – Что бы там о нем ни говорили, он неплохой человек. И то, что он помешался на своем лекарстве от всех болезней и перестал уделять внимание тебе, просто ужасно.
– Профессор считает, что цель оправдывает средства.
– Он не прав, потому что у него ничего не получится.
– Ты права – не получится.
– Ты это знаешь, и я это знаю. Да что там! Вся медицинская академия это знает. Так неужели владелец клиники и все, кто там работает, не понимают этого?
– Они вели работу в этом направлении еще до того, как Игорь Николаевич согласился сотрудничать с ними, и у них есть все основания надеяться на успех.
– Но…
– Но они потерпят поражение.
– Кто вообще всем этим заведует? Обычно люди, обладающие таким количеством денег, достаточно умны, чтобы не тратить их на такую ерунду.
– Этот человек – мой дальний родственник.
– Вот как? – Вера ошеломленно уставилась на собеседника. – Тогда он мог бы поговорить с Сукровцевым. Думаю, Игорь Николаевич прислушался бы к его мнению.
– Во-первых, в этом нет необходимости – я справлюсь. А во-вторых, он еще не знает, что я его родственник.
– Надеюсь, ты не его незаконнорожденный сын? Это было бы слишком похоже на главную идею очередного тупого сериала.
– Нет.
– Тогда кто он тебе? Дядя?
– Нет, родство еще более дальнее. Если он и видел меня раньше, то только на фото, и, может быть, даже не узнает, увидев вновь. Я мог бы предупредить его о грядущем поражении, но, наверное, не стану делать этого…
– Сейчас в этом уже нет никакого смысла, – пожала плечами Вера. – Деньги уже вложены, и опыты подходят к концу.
– Под «поражением» я подразумеваю не только материальные убытки.
– А что же еще?
– Ты ведь понимаешь, что неспроста все держится в тайне. Не просто так все входящие в клинику подвергаются досмотру…
– Думаешь, дело нечисто? Они укрываются от налогов или того хуже…
– Да, и расплата за это рано или поздно наступит. Как ты считаешь, я должен предупредить его?
– А ты уверен, что он станет тебя слушать?
– Да.
– Но что бы я сейчас ни сказала, ты поступишь по-своему…
– Именно. Я просто хочу знать твое мнение.
– Лучше предупреди. Ведь иначе пострадают все, кто замешан в этом деле.
– Тебе нечего бояться, Вера. С тобой ничего не случится, – Антон мягко улыбнулся, а Вера уже не в первый раз подумала, что он видит ее насквозь.
– Ты из милиции и работаешь под прикрытием? – спросила девушка полушутливо-полусерьезно, нервно теребя край атласной туники.
– Нет, – Антон засмеялся. – Ты смотришь слишком много боевиков. Все, чего я хочу, стать кандидатом медицинских наук. И только.
– И почему Сукровцев вообще выбрал меня? – спросила Вера, привыкнув к тому, что у Антона есть ответы на все ее вопросы.
– Потому что ты бунтарка, – ответил он и улыбнулся.
– Пойдем – посидим в кафе, – предложила Вера. – Вон то – мое любимое, – она указала на дверь с зеленой вывеской.
– Нет, лучше в другое место – там, дальше по проспекту.
– Почему? Здесь вкусно готовят, и недорого.
– Нет, мне не нравится это место.
– Хорошо. Можно и в другое место. Ты платишь.
Антон лишь улыбнулся, кивнув ей в ответ. Уже когда дверь соседнего кафе закрылась за ними, ветхий балкон старого здания обрушился, порвав зеленую вывеску и до смерти испугав нескольких прохожих, оказавшихся неподалеку.
Еще через полчаса, когда Вера и Антон прощались, она не удержалась от того, чтобы задать вопрос, с самого начала вертевшийся у нее на языке:
– Почему ты захотел встретиться со мной, Антон?
– Потому что знал, что ты никому не расскажешь о нашем разговоре.
Вера презрительно фыркнула в ответ. Но ведь странное дело – и впрямь не сказала никому ни слова.
Она сохранила это в тайне даже от Миры, с которой говорила на следующее утро.
– Спешишь куда-то? – спросила Мира, не в первый раз уловив взгляд подруги, брошенный на часы.
– Да, мне надо быть в клинике в двенадцать.
– Тебе не кажется, что твоя «научная работа» отнимает слишком много времени, несмотря на то, что в ней собственно нет ничего научного. По крайней мере, с твоей стороны.
– Полностью согласна с тобой, подруга, – ответила Вера со своей обычной бодростью. – Но смотри, какие результаты!
Она порылась в сумочке и, достав потрепанную зачетку, показала ее Мире.
– Ух ты, «отл»! – не сдержалась девушка.
– Именно. И это за две недели до экзамена.
– Поздравляю! Твоя первая пятерка, – улыбнулась Мира.
– В общем-то, вторая.
– Ах да, верно. Первую ты получила за то, что изображала снегурочку на утреннике для детей преподавателей.
– Да, и заметь: малыши были в восторге, – парировала Вера. – Вид у тебя неважный, Мира. Ты хорошо себя чувствуешь? – спросила вдруг она, заметив, что Мира уже не в первый раз в течение их разговора морщит лоб и потирает виски.
– Голова болит, – призналась девушка. – Я сейчас позвоню Александру.
– Это, конечно, замечательно, что он всегда готов придти к тебе на помощь, но я тоже могу сбегать в аптеку за анальгином… или что-нибудь в этом роде.
– Нет, ты не так поняла. Со мной все в порядке, – Мира грустно улыбнулась и покачала головой, раздумывая над тем, как довести до подруги свою мысль, не прибегая ко лжи. – Со мной уже было такое: вдруг резко заболела голова, но скоро все прошло. А потом я узнала, что в этот самый момент Александр попал в аварию.
– Что?!
– Ничего страшного, – Мира замотала головой. – Обошлось без серьезных последствий.
– Может быть, совпадение? – рискнула предположить Вера.
– Я тоже сначала так думала, но потом была похожая ситуация…
Мире действительно хотелось знать, что она скажет подруге, если та потребует подробностей. А насколько она знала Веру, той всегда требовались подробности.
Но не в этот раз. Вера вдруг побледнела, заставив усомниться подругу в том, что головная боль – это незаразно, и стала поспешно собираться, уже с порога крикнув:
– Если что – звони!
Глава 25
День «икс»
Александру не нравилось все это с самого начала. Не нравилось то, что пришлось выйти на работу в свой законный выходной и выехать на объект с клиентом, потому что тому было так удобнее. Не нравилось пустынное место на окраине Воронежа, куда они приехали. Не нравилось то, что владелец медицинского центра, обратившийся в организацию за помощью в проектировке и строительстве подсобных помещений, похоже, и сам точно не знает, чего хочет, хотя и производит впечатление умного и дальновидного человека. Александру вообще не по душе был этот мрачный тип, а еще его снедало дурное предчувствие.
Когда они прибыли на объект и стали осматривать место, Александр почти не удивился, когда ощутил, что в заднюю часть его шеи входит игла, а мир постепенно теряет свои краски и четкость форм. Потом все совсем стихло на несколько мгновений, после чего сознание стало возвращаться к нему, и он услышал незнакомый голос; говорящий находился вне его поля зрения:
– Этой дозы хватило бы, чтобы впасть в кому.
А затем снова голос его клиента, представившегося Петром Сергеевичем:
– Делайте, как я сказал, иначе сами же и пожалеете.
А потом началось… Удары следовали один за другим, и он пропустил не меньше дюжины, прежде чем к нему вновь вернулась способность двигаться. Александр лежал на нагретом солнцем асфальте, а несколько людей, менее всего напоминавших работников медицинского центра, не переставали пинать его полубесчувственное тело, делая это с каким-то странным сатанинским наслаждением. Среди них был человек с родинкой на щеке, которого Владимир обвинял в предательстве, и еще один из той же компании – сам Ярославцев, однако, отсутствовал.
Изловчившись, Александр поймал ногу одного из нападавших, занесенную для удара, и резко выкрутил ее, так что тот взвыл от боли и рухнул на землю, увлекая за собой одного из товарищей. Но больше этого он сделать не смог. Не боль от нанесенных увечий остановила его, а безумная злоба и ненависть нападавших, которые он ощущал каждой клеткой своего тела.
* * *
– Мой эксперимент подошел к заключительной фазе. Сегодня день «икс» – мы увидим первые плоды.
Вера слушала восторженные речи профессора в то время как поспешно надевала халат в надежде, что он в ближайшее время не посмотрит на часы и не обнаружит, как сильно она опоздала.
Опоздала, но, тем не менее, была как нельзя вовремя. Сукровцеву вовсе не обязательно было упоминать о том, что сегодня особенный день – это было и так ясно. В клинике творилось что-то неописуемое. Людей здесь было больше, чем когда-либо, и все он