Но в таком случае…
Следователи инквизиции и короны заключили: чего тут толковать. Они еретики.
Так ли все просто?
Лет двести или около того эти люди беспрерывно и самоотверженно бились во славу христианства, будучи пленниками, предпочитали смерть отречению от католической веры.
Не слишком ли для богоотступников?
И чего ради еретикам три раза в год, на Пасху, Троицу и Рождество, принимать Святое причастие, как свидетельствуют даже недоброжелатели вроде Жана л' Англэ.
И даже в застенках «еретики» просили допущения к службе. И в каких выражениях…
Жак де Моле перед понтификальной комиссией: «Досточтимые комиссары, мессир канцлер, нижайше умоляю разрешить мне прослушать мессу и причаститься».
Почти все умоляли не лишать их мессы и Святых даров.
В число обвинений входило и такое: капелланы Тампля нарочито пропускали в мессе слова консекрации. Спрашивается: имеют ли значение для вероотступников несколько лишних слов?
И все же отречение налицо.
Поклонники Тампля пытались отыскать разные причины.
Первая и довольно правдоподобная: символическое действо в память трех отречений Петра прежде пения петуха (в самом деле, рецепция кандидатов шла ранним утром).
Но почему никто из тамплиеров не подсказал такого объяснения?
Вторая и весьма неправдоподобная: это испытание для «тестирования» крепости веры кандидата на рыцарскую мантию и шпоры.
Но после отречения ни о каком приеме в религиозный орден речи быть не может.
Бизутаж? Но это совершенно невероятно. Разве станут монахи насмехаться над самой сутью жизни своей?
Но в таком случае?
В таком случае наблюдается дистинкция: одно дело – Христос тамплиеров, другое – некто, распятый Пилатом.
Казус очень любопытный: кандидатов просят отвергнуть «того, кто на кресте», но не самый крест – одну из своих эмблем.
Это и есть тайна тамплиеров?
Скорее, историческая загадка мистерии Голгофы. Всегда ускользающая историческая загадка: впрочем, рукописи Мертвого моря открывают некоторый просвет.
Прежде всего, римляне, похоже, никогда не дозволяли завоеванным народам жить по их национальным законам. Трудно поверить, что Пилат «умыл руки», выслушав постановление синедриона.
Далее: распятие на кресте – сугубо римская казнь. Евреи, как известно, побивали камнями. Если бы евреи замыслили умертвить Иисуса, схватились бы за камни, как в ситуации святого Стефана.
Более того, римский прокуратор не станет осуждать человека за религиозную деятельность, если таковая не вредит Риму.
Случись самосуд где‑нибудь в провинциальной дыре, вдали от римских гарнизонов, куда ни шло – можно обвинить евреев. Но в Иерусалиме, близ дворца Пилата – это абсурд.
Пилат мог санкционировать распятие Иисуса вовсе не из религиозных соображений.
Его нисколько не трогали кощунства над Иеговой, пока это не вело к беспорядкам… против Рима.
Несмотря на софистику Евангелия, это все же чувствуется. Евангелие от Иоанна (XVIII):
12. Тогда воины и тысяченачальник и служители иудейские взяли Иисуса и связали Его.
13. И отвели Его сперва к Анне.
24. Анна послал Его связанного к первосвященнику Каиафе.
28. От Каиафы повели Иисуса в преторию.
29. Пилат вышел к ним и сказал, в чем вы обвиняете Человека Сего?
30. Они сказали ему в ответ: если бы Он не был злодей, мы не предали бы Его тебе.
31. Пилат сказал им: возьмите Его вы и по закону вашему судите Его. Иудеи сказали ему: нам не дозволено предавать смерти никого.
Не очень‑то логично. Ведь когорта и трибун арестовали Иисуса по навету еврейского агента, Иуды, несомненно.
Итак, римляне доставили Иисуса к Анне, тестю первосвященника, потом к самому первосвященнику. Зачем такая проволочка? Для идентификации, надо полагать.
В претории Пилат спрашивает о причинах. «Если бы Он не был злодей…» – объясняют ему.
Пилату не хочется затевать процесса – как всякий функционарий он не любит компликаций: «Убейте его сами».
«Нам не позволено предавать смерти никого», – отвечают они.
Тогда Пилат велит распять приведенного к нему. Не пророка, не хулителя Иеговы, но злодея.
Каков же «состав преступления»? Ясно из надписи над головой осужденного: «Пилат же написал и надпись поставил на кресте. Написано было: Иисус Назорей, Царь Иудейский… по‑еврейски, по‑гречески, по‑римски». (От Иоанна, XIX, 19.)
Это уже по части «закона Юлия», римской юрисдикции, crimen majestatis – преступление против римского народа и общественного спокойствия. Виноват «всякий, замышляющий против республики с помощью вооруженных людей или подстрекающий к мятежу».
Но ведь ученики не носили оружия. А Петр? Он обнажил меч против легионеров в Гефсиманском саду. Откровенное выступление против Рима? Да.
Вот генеалогия Иисуса: по Иосифу от царя Давида; возможно, и по матери. Наследник трона, который не скрывает сего.
Найдем в Евангелиях без труда.
Гавриил Марии: «…Зачнешь во чреве, и родишь Сына… и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его. И будет царствовать над домом Иакова вовеки». (От Луки, I, 31, 32, 33.)
Волхвы склоняются перед ним, царем Иудейским.
Пилат спрашивает: «Ты царь Иудейский?» Он отвечает: «Ты сказал».
Конечно, можно уцепиться за двусмысленность ответа: «это твои слова». Однако по сути – утверждение.
И царь Иудейский не ограничивается вялым желанием царствовать при благоприятных обстоятельствах. Обращение к ученикам:
«Врагов же моих тех, которые не хотели, чтобы я царствовал над ними, приведите сюда и избейте предо мною». (От Луки, XIX, 27.)
Сын Давида изъясняется словно какой‑нибудь начальник в гражданской войне:
«Кто не со Мною, тот против Меня…»
«Не думайте, что Я пришел принести мир на землю, не мир пришел Я принести, но меч».
О регионах, где его плохо принимали:
«Горе тебе, Хоразин! Горе тебе, Вифсаида…»
Не обходится и без обещаний:
«Тогда Петр, отвечая, сказал Ему: вот, мы оставили все и последовали за Тобою; что же будет нам? Иисус же сказал им: истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною, – в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых».
Обвинение синедриона звучит так:
«Мы нашли, что Он развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя Себя Христом Царем» (Христос – греческий перевод с еврейского – помазанный; над старшими сыновьями, предназначенными властвовать, творили помазание).
Удивительно ли, что шевалье Тампля, исследуя подземелья Соломонова Храма (реконструирован за пятьсот лет до Иисуса Христа, уничтожен императором Титом в 70 году н. э.), удивительно ли, что они отыскали документы, озаряющие тайну земного бытия и смерти Иисуса Христа?
Может быть, не адаптированную рукопись Иосифа Флавия?
Тем не менее тамплиеры остались христианами. Вспомним, они отвергали только «фигуру на кресте», только жертву Пилата.
Имеется нечто иное.
Эманация ненависти в Евангелиях.
Но не только.
Есть и слова любви, истинно христианские, мудрые, инициатические.
Много противоречий весьма непримиримых, даже если понимать один фрагмент буквально, другой трактовать «аллегорически».
Как в самом деле согласовать:
«Если правая рука соблазняет тебя, отсеки ее…» и «Выбирая плевелы, не выдергивайте вместе с ними пшеницы».
Партизан ли это вещает: «Милости хочу, а не жертвы». Он ли, который хотел, чтобы враги были преданы смерти у него на глазах?
А как согласовать?
«Я пришел разделить человека с отцом его» и «Повелел Господь, почитай отца своего и мать свою и злословящий отца или мать смертию да умрет».
Два разных текста, смешанных вместе?
И два человека?
Очень и очень на то похоже.
Иоанн. Странность с этим евангелистом.
Если бы не связанность событий, трудно поверить, что четыре евангелиста толкуют об одном и том же человеке.
Христос у Матвея, Луки, Марка скрупулезно держится закона Моисея, у Иоанна прощает падшую женщину, что запрещает закон.
У Иоанна никакой аллюзии на происхождение Иисуса. Его генеалогия – Слово, которое стало плотью. Иосиф, похоже, лишний.
Партизан. Учитель. В целях антиримской политики партизан использует слово учителя.
Не всегда корректно.
Учитель – волевое воплощение, сын Девы (без всякого участия мужского начала), хотя Дева, вероятно, из дома Давида.
Партизан, вероятно, старший сын Иосифа, наследник трона Давида, жаждет отвоевать царство, поднимает толпы, римляне приговаривают его к смерти. Его знают под именем Bar Abbas – Сын Отца.
Но кто учитель? Неизвестно. Быть может, «господин справедливости» ессеев, чье имя «да не дерзнет произносить никто».
Был ли он распят? Возможно, хотя в этой истории нет места двум Голгофам. Известно по рукописям Мертвого моря, что евреи худо с ним обошлись, «не пощадили плоти его». Он так или иначе, в силу божественной своей инкарнации, связан с мистерией креста.
Ибо в традиции четыре материальных элемента образуют крест.
Коран, считая Иисуса пророком, отрицает в известном смысле, распятие: Они (евреи) поверили, будто убили и распяли его. На самом деле Бог восхитил его до себя. (Сура IV, стихи 156–158.)
Все вышесказанное – предположение, и только предположение, но это до некоторой степени объясняет почитание «Христа Святого, Господа Иисуса, Вечного Отца, Бога Всемогущего, творца, освободителя, доброго распорядителя, возлюбленного друга, смиренного искупителя, милосердного Спасителя» – молитва тамплиеров в тюрьме… и пренебрежение к жертве Пилата. Они вовсе не считали себя плохими католиками. Да и если поразмыслить, разве нарушили они религию в ее сердцевине?
Но доверять кому‑либо подобные теории без предварительных разъяснений – дело очень рискованное.
Кстати, вполне вероятно, что секрет, известный только посвященным, равно как загадка «постыдных поцелуев», со временем деградировал и принял характер откровенного отступничества.
Один тамплиер поведал на процессе следующее: когда он спросил у пожилого начальника байли Ормето об аргументах подобного отречения, тот рассердился:
«Пошел ты к черту!.. в общем, там был пророк… долго рассказывать…»
Непонятно, что он имел в виду. Вряд ли Сына Божьего.
Инквизиторов осенила великолепная идея сблизить ересь тамплиеров с практикой катаров – последние плевали на крест в ненависти к материальному орудию пытки Господней.
Очень хорошо известная ересь катаров.
Очень хорошо аналогично обвинить тамплиеров – тогда понтификальное осуждение будет получено быстро, без дополнительных расследований.
Очень хорошо прибавить насчет намеренного пропуска слов консекрации в мессе, ибо катары поступали аналогично.
Однако слишком много свидетельств канонического служения в церквах и часовнях Тампля – акцентировать данный пункт не стоит.
И все же в разных работах о тамплиерах авторы любят сближать тех и других.
Но можно ли объяснять катаризмом культуру Лангедока вообще?
Известно: религия катаров утверждает абсолютный дуализм духа и материи. Как это связать с воззрениями тамплиеров? Ведь святой Бернард учил о совершенном одухотворении материи.
Тампль отказался от участия в Крестовом походе на катаров и альбигойцев, но точно так поступил орден Святого Иоанна, и никто не стал подозревать госпитальеров в сочувствии апостатам юга.
Ни Тампль, ни госпитальеры не имели иллюзий касательно «благочестивой» цели похода: слишком было понятно, что феодальное ополчение мечтает о грабежах да разбоях.
Ныне, когда немецкие туристы приезжают в Монтсегюр – на простор «германской боевой славы», они не знают или не желают знать: самый многочисленный саксонский «контингент» более всех отличился в разграблении роскошного Лангедока.
Тамплиеры войну с катарами проигнорировали.
Поначалу никто и не думал подозревать орден в тайных симпатиях. Графу де Тулуз предложили приструнить своих солдат, более смахивающих на бандитов, лишить протекции евреев – еретиков и лихоимцев, – совершить паломничество в Иерусалим и заодно вступить в Тампль или в орден Святого Иоанна.
Позже, на сессии парламента в Памье, альбигойцам выдали две хартии за одиннадцатью печатями (в том числе и Симона де Монфора). В комиссию по составлению хартий входили четыре церковника: два епископа, тамплиер и госпитальер (документы пребывают до сих пор в «Национальных архивах», к тому же они опубликованы в восьмом томе «Истории Лангедока»). Подтверждались французские феодальные законы, фиксировались разряды меры и веса, лимитировались сеньоральные права и репрессии против ереси.
Против этого тамплиеры не возражали – борьба с произволом вассалов графа де Тулуз, усмирение лихоимцев и бандитов никак не противоречили принципам ордена.
Представители Тампля вряд ли придавали особое значение манихейской ереси, которая бытовала не только в Лангедоке, но и в Шампани.
К тому же тамплиеры, равно как госпитальеры, не очень интересовались религиозными убеждениями тех, кто просил приюта. Поэтому беглые катары охотно укрывались в командорствах.
Достаточно упомянуть известного поборника этой секты Санчо Эспада – он защищал Монферран, ему удалось спастись и найти убежище у госпитальеров. Впоследствии Эспада стал приором «дома» Тулузы.
Его наверняка столь же спокойно приняли бы в Тампле.
Альбигойцы, очень может быть, нашли благосклонный прием в южных командорствах Тампля, чем и объясняется гневное письмо папы Климента IV Великому визитатору:
«Тамплиеры слишком испытывают терпение мое, полагаясь на бесконечную снисходительность Церкви. В вашем ордене наблюдаются очень опасные настроения, которые, весьма вероятно, потребуют расследования. Обратите внимание и примите меры».
Намек ли это на знаменитые отречения? Или альбигойская ересь действительно заразила многих братьев? Известны случаи исключения из ордена по такому поводу.
Любопытно, однако, что первые доносы поступили именно от «бывших» из страны альбигойцев.
Бафомет и алхимия
Р ецепции секретны. Рецепции, как правило, происходили в бальи.
Не настолько, однако, секретны, чтобы не рассеивались некоторые сведения, – следователи все же составили «вопросник» о ритуале этих рецепций.
Но в «домах» орденских провинций случались и другие встречи – тут секрет сохранился куда лучше: в таких встречах принимали участие только избранные шевалье, шевалье‑монахи, чаще всего.
На процессе выяснилось: шевалье собирались в капеллах. Свидетели оговаривали, что лично они там не присутствовали. Двери «дома» запирались, стража охраняла капеллу, иногда наблюдателей ставили даже на крышу. Собирались со всей провинции под предлогом проповеди чужеземного клерикала; после его ухода начиналось собственно собрание.
Судя по материалам процесса, никто не открыл тематики подобныхх собраний – одни вообще отказывались отвечать, другие отказывались понимать вопрос.
Только служивая братия была несколько откровенней – возможно, эти люди затаили обиду, – их на такие собрания не допускали.
Один поведал про церемонию адорации идола, другой про черного кота, что прогуливался среди присутствующих. Будто трудно встретить в больших домах охотников на мышей.
Идолов видели довольно часто, значит, их не прятали умышленно. Обычно идолов выставляли в нишах.
Видели чаще всего деревянный или металлический бюст мужчины о двух, трех лицах с бородой и сверкающими глазами.
Наверное, тот самый, на голову которого возлагали цепочки и пояса.
«Фигуры» (в лексике магии «фигурины») выставляли редко.
Допрошенные дигнитарии не отрицали их наличия, но давали диковинные описания. По Гуго де Пейро, в Монпелье стоял идол о четырех ногах.
Следователей крайне интересовали идолы, и особенно «головы», ибо очень соблазнительно обвинить весь орден в идолатрии; следователи въедливо вызнавали о корделетах (веревках), кои возлагались на «головы», словно впервые слышали, что речь идет о веревках – ими подпоясываются почти все монахи – и что это имеет определенное отношение к обету целомудрия. Число узлов на поясе символизирует некоторые качества, но об этом здесь распространяться не стоит.
«Идолы» и «головы» инквизиторы искали во всех командорствах безрезультатно, ничего не нашли, все пропали купно со священными сосудами и деньгами.
В Париже, в «доме Тампля», нашли «голову», но то был, скорее, церковный реликварий – там лежали две кости от человеческого черепа. Надпись: Caput LVIII.
Никто не признал находки.
Удивительное дело, никто из тамплиеров не нашелся ответить, что проблематические «головы» не более чем реликварии, поскольку Тампль хранил реликвии (согласно моде того времени, реликварии часто отличались андроморфизмом, наподобие Caput LVIII). Напротив, вопросов избегали, старались уйти в другую тему, но не лгали.
Следователи не особо настаивали. Некоторого силуэта дьяволизма достаточно для осуждения ордена.
Брат Госеан, сержант из Мон‑Пеза, назвал идола – «Голову» бородатого мужчины in figuram baffometti, в форме «бафомета», – «голову чудесную и спасительную».
Что обозначает это слово?
Возможно, на языке «ок» имя Магомета – в Лангедоке мечети именовали «бафомериями».
В Средние века очарованные, оживленные дьяволом фигурины именовались «головами Магомета» – это были автоматы, призванные ошеломлять, даже терроризировать добрых людей.
По слухам, ученый папа Сильвестр II вывез из Испании подобную «голову» – она отвечала на вопросы «да» или «нет». Когда спросили: «что за диковина?», он объяснил – это автомат, вычисляющий посредством бинарной системы, – некий вид «технического» дуализма, наподобие системы наших «электронных мозгов» (анекдот, впрочем, недостоверен).
Альберт Великий обладал аналогичным устройством.
Арабские книги алхимии и магии повествуют о «золотой голове», не утруждаясь объяснением. Каирский чародей Эль‑Гирби владел оракулом в виде подобной «головы» – оракул сей открывал ему местонахождение сокрытых сокровищ.
Как бы то ни было, «головы» пребывали в «домах провинций» Тампля.
Слово «бафомет» осталось после тамплиеров не только в странах языка «ок», но и в других. Дело не только в тамплиерах, ведь материалы процесса практически до публики не дошли.
Для народа языка «ок» Бафомет – Магомет, для тамплиеров и некоторых других – совершенно иное.
Квартал Тампля в Париже, портал церкви Сент‑Мери. Там живет в камне бородатый, рогатый, крылатый демон – когти зверя, грудь женщины. Его прозвали «Бафомет», а точнее, «Бафомет тамплиеров».
Портал церкви Сент‑Круа в Провенсе – бородатый, рогатый, крылатый гермафродит, напротив портала – здание старинного командорства Тампля.
Обе скульптуры датированы после исчезновения Тампля.
Сент‑Бри‑ле‑Вено близ Оксерра. В самом центре бурга очень любопытный дом – когда‑то командорство, подчиненное байли Солс‑сюр‑Ионн.
В доме ныне почта, фасад реставрирован, сохранились фрагменты оконного тимпана. На тимпане изображено, скорей всего, рождество: колыбель, животное, напоминающее быка, над колыбелью – три ангела. Внизу – бородатая и рогатая «голова», близкая родственница «бафометов» Сент‑Мери и Сент‑Круа: рот раскрыт в говорении или крике, рога образуют правильный полумесяц, проходящий сквозь череп.
Эта «голова» соответствует эпохе Тампля.
Логично предположить символику единой традиции.
Вряд ли свидетели видели именно скульптуру Сент‑Бри‑ле‑Вено, хотя описания зачастую довольно сходные и поражают искренним пафосом. Рауль де Жизи, дигнитарий из Шампани: «Ужасно! Это демон, моффе (дьявол)». Череп, прорезанный полумесяцем, – псевдорога.
Для верующих или скептиков – всех, кто знаком с книгами алхимии и символикой тайного знания, Бафомет из Сент‑Мери не представляет ничего уникального.
«Головы бафометов» – просто ансамбли символов: за «идолопоклонство» принимали коллективную медитацию шевалье над сложнейшим значением символов.
Но в таком случае слово «Бафомет» должно иметь эзотерический смысл.
Для Хаммер‑Пигшталля baphe – крещение, meteos – небесный огонь. Речь идет о гностическом крещении огнем: главный праздник тамплиеров – Троицын день, когда Святой дух языками пламени спустился на апостолов.
Другие трактовки.
Джон Шарпантье усматривает здесь слияние двух имен (Баптист‑Магомет) при выпадении семи букв – Bap(tiste‑Ma)homet, хотя вряд ли Иоанна Баптиста называли просто Баптистом.
Эмиль Оливье внушает такую аллюзию: Baffo – гавань на Кипре, когда‑то святилище Астарты. Не слишком убедительно.
На мой взгляд, Жерар де Сэд (Les Templiers parmi nous) остроумней других: для него «Бафомет» есть Bapheus mete – «трансмутатор луны». Тогда baffometi – прилагательное в figuram baffometi – можно перевести: «на манер трансмутаторов луны»; в алхимии это адепты, способные к трансмутации серебра в золото, к завершению opus magnum.
Итак, Бафомет – герметическнй ключ, алхимический ребус, а не религиозное изобретение тамплиеров.
Занимались ли алхимией в Тампле?
Как написано в материалах процесса, «идол» умеет «оплодотворять землю, энергично выращивать деревья». Аналогичными свойствами обладает «белая пудра проекции», или «белый камень философов».
Правда, игноранты‑следователи смешали формулу и ее материальный результат. Бафомет – формула.
Не учил ли святой Павел: ковчег – лишь «тень будущего блага».
Неофитам, понятно, говорили только о «беспредельном могуществе головы».
Откуда нарочитое безобразие ее? Таков непременный элемент данной алхимической аллегории: materia prima Великого магистерия, согласно сочинениям адептов, вульгарна, отвратительна, чешуйчато‑слизиста, тошнотворна…
Словно Золушка перед феей, словно Ослиная Шкура перед примеркой своих ослепительных туалетов. Словно терновый куст… сомкнутый… вокруг розы…
Инквизиторы не добились никаких толковых сведений касательно идола. Игноранты ничего сказать не могли, знающие играли игнорантов.
В ордене была коллегия алхимиков, это очевидно.
Значит, искусственное золото – причина богатства и могущества тамплиеров?
Не думаю, что коронная цель алхимии – фабрикация драгоценных металлов. Однако вполне возможная на определенной степени познания, и эту возможность не стоит отрицать. Уточняют даже пункты, где реализовалась подобная фабрикация: Луз‑ла‑Круа‑От, Луз‑Сент‑Совер и знаменитая Тур‑д' Аржини на берегу Саоны, где, по слухам, алхимики собираются при благоприятных астро‑условиях.
Рассуждая здраво, можно и так повернуть ситуацию: секретные и тайные знания и сведения ценятся «на вес золота» – богатство и власть часто имеют такой источник.
Алхимия, по сути, мудрость религиозного стиля и берет выше нескольких унций материального золота, но теоретически такая фабрикация допустима.
Современная наука не так давно считала, утверждаясь в догмах столь же категоричных, как непогрешимость папы, что трансмутация простых металлов – дело безнадежное…
Догмы несколько расшатались, когда атомистам удалось получить несколько золотых крупиц в качестве побочного продукта при реакции ядерного распада. Потом посчитали количество необходимой энергии и ахнули: жалкие крупицы потребуют бешеных затрат.
Делать золото немыслимо, по крайней мере, немыслимо без новой энергии, неизвестной в старину. Точка.
Однако природа при минимальной энергии постоянно трансформирует одни простые тела в другие. В человеческом организме тоже действует подобная трансформация.
Вот забавная и достоверная история.
Человеку жизненно необходима определенная доза калия. Когда в Сахару посылали инженеров и рабочих бурить нефтяные скважины, это учитывалось. Врачи, кстати, поинтересовались, откуда аборигены‑номады достают калий? Те толком не поняли, потом объяснили, что потребляют только соль, то есть хлористый натрий. Стали наблюдать аборигенов и домашних животных: в их пище не было ни грамма калия, но этот элемент обнаружился при анализе пота и урины.
В живом организме трансформация элементов постоянна.
Иначе говоря, догмы физики далеки от непогрешимости.
Но человеческим особям дипломированной породы присуще высокомерие.
У царя Соломона золота много. Более чем. У царя Соломона золотые копи. Где? Райдер Хаггард написал роман о золотых копях. В Южной Африке.
И на каких кораблях царь Соломон плавал за этим золотом?
Не имел флота Давид, отец его, не имел флота Ровоам, сын его. Верно, финикийцы или критяне ездили за море. Известно даже куда. На Рио‑де‑Оро, где меняли на золото мануфактурный хлам того времени.
Но с какой стати они старались для царя Соломона, не будучи под рукой его? Израиль не мог им предложить за золото адекватных ценностей.
Легенда говорит о золоте искусственном, легенда говорит: царь Соломон – адепт, «Песнь песней» есть алхимический трактат.
Ну что ж! Наука не без греха, научные константы – не Святое Писание, нет ничего сногсшибательного в том, что мудрецы, подражая природе, трансформировали одно простое тело в другое.
Соломон, вооруженный традицией Египта, сотворил Храм Иерусалима «для вящей славы имени Предвечного».
Тамплиеры‑алхимики воздвигли готику ради «славы имени Твоего, Господь».
Гораздо важней трансформация человека, нежели простых металлов. Собор, в известном смысле, «атанор».
Словно Храм Соломона.
Я попытался, сколь хватило сил, осветить данную проблему в «Тайнах собора Шартра» и повторю еще раз: существует тесная связь между алхимией и религиозной архитектурой.
Фулканелли в «Тайне соборов» указал на алхимические медальоны в Шартре – на короля: заслоняя складкой мантии, король прижимает к сердцу реторту с длинным горлом («зибаг» герметиков).
Добавим: в «портале Славы» работы Матео, в Сент‑Жак‑де‑Компостелла, двадцать четыре музыканта, окружающие «Христа во славе Его», держат, помимо инструментов, аналогичные реторты.
Интригующее напоминание в легендах об алхимии: в каждом соборе, посвященном «Нашей Даме», спрятан золотой футляр, содержащий «пудру проекции».
На тайник сей направлен клюв ворона портала Нотр‑Дам‑де‑Пари. Согласно фонетической каббале, ворон – это «тело Славы» (corbeau – corps beau).
Адепт на такой стадии совершенства освобождается от причинно‑следственно‑темпоральной цепи.
Что ведет к любопытным констатациям.