У галлов имелись сакральные территории, отмеченные деревьями и монолитами в смутно человеческих очертаниях. Принять эти территории, построить храмы, значит, принять друидизм в католическое пространство.
Бенедиктинцы посылали миссионеров, дабы цивилизовать феодалов, внушить хоть немного религиозного рвения светскому духовенству, хоть немного рассеять невежество народа.
Почему не видеть сути вещей? Бенедиктинские монастыри заменили друидические коллегии в цивилизаторской функциональности.
Многовековая деятельность велась искусно и настойчиво.
Монахам постоянно приходилось защищаться против светских епископов, что стремились покорить бенедиктинцев себе под руку, против королей и суверенов, жаждущих назначать «своих» аббатов ради сохранения бенефиций.
Бенедиктинцы проигрывали там, выигрывали здесь, зачастую оставляли на запустение земли того или иного аббатства, отданные в аренду или в «комменду».
Процесс «эволюции» аббатства всегда одинаков: обработка территории, строительство, обучение. Каждый «дом» превращался в «рассадник» агрикультиваторов, каменщиков, плотников, разных ремесел мастеров, образованных людей (клерков), которые затем входили в сеньоральную администрацию или учительствовали в народе.
Любопытно проследить перемещение ученых ордена в зависимости от событий политических и военных.
Эти ученые располагали работать в дружелюбном присутствии собственных, а не властью поставленных аббатов.
Однажды, по совету Григория I, они переселились из Латрана во Флери‑сюр‑Луар – область на границе Франции, Бургундии и Аквитании.
Когда случился пожар в аббатстве Флери, монахи первым делом принялись спасать драгоценные манускрипты – самое полное в ту эпоху собрание античных классиков.
И когда короли франков перешли Луару, сократив границы Аквитании, ученые бенедиктинцы эмигрировали в Бургундию, к суверенам более просвещенным.
Спасаясь от преследований Каролингов, знаменитый аббат Витица уехал в Аньян, близ Монпелье, где принял имя Бенуа (Бенедикт). Впоследствии он станет святым Бенуа из Аньяна.
Он установил для орденов Святого Бенедикта и Святого Коломбана общий устав, весьма гибкие правила коего позволяли аббатам сообразоваться с характером и особенностями той или иной области.
Несколько позже ученые бенедиктинцы остановились в Гланфейле, затем, спасаясь от грабежей норманнов, в Сент‑Мартен‑д' Отене (880). Оттуда аббат Бернон переехал, транспортируя около девятисот манускриптов, в Швейцарию, в Юра, и наконец утвердился с двенадцатью монахами в Клюни, на землях, подаренных ордену Карлом III Бургундским.
Клюни осталось ученым средоточием бенедиктинцев вплоть до Крестовых походов.
Клюни
Активность бенедиктинцев в начале десятого века исходит из одного центра – Клюни.
Материалы традиционного знания собраны, цензура «несоответственного» завершена.
Еврейская мудрость сведена в единый компендиум: Моисей, Давид, Соломон. Остальные сочинения евреев используются в качестве назиданий, притч, парабол. Евангелия адаптировались на Западе с трудом: в основном, в интерпретации святого Павла и для «философов» – святого Иоанна.
Греческая традиция, собранная святым Бенедиктом, ограничивалась Пифагором и Платоном, дополненными мусульманскими изданиями и глоссами. Более понятный мирянам Аристотель появился лишь в XIII веке.
Мудрость кельтов, рассеянная в народе, стала известна благодаря «христианским друидам» – знаменитому Пелагию, Патрику, Коломбану, позже Малахию. Эта мудрость в известном смысле «материализовалась»: дольмен постепенно превратился в собор, Черная Дева – в «Нашу Даму».
Все это составляет знание, которое в конкретном применении – аббатства Клюни, Жюмьеж, Турню, Муассак – не воздушные замки и не ограничивается только теорией.
Христианская традиция обретает четкость, перспективы западной цивилизации определены.
Работа началась.
Аббат Бернон предварительно увез в Швейцарию редкие ученые манускрипты. Его сопровождали двенадцать монахов, что вполне символично, если вспомнить двенадцать колен Израиля, двенадцать племен Исмаила, двенадцать апостолов, равно как двенадцать узлов друидического туаза. В 910 году аббат Бернон расположился на землях Карла III Бургундского.
В Клюни. В лесу.
«Клюни, – сказал аббат Шом, – содействовал реставрации той Бургундии, что еще в седьмом веке пыталась сохранить традицию греческой и римской культуры».
Клюни содействовал и многому другому.
Мнение дома Берльера: «Наследие Витица (святого Бенуа из Аньяна) Бернон сохранил в Клюни. Клюни превратился в депозитарий великой традиции, в другое Монте‑Кассино, и в то же время, в центр активного воздействия на христианский мир».
В своем акте донации земельных угодий Карл III Бургундский добавил: «Дабы свершались здесь дела милосердия, дабы не знали здесь нужды бедняки, паломники, путешественники».
В 939 году в булле папы Иоанна XI, направленной аббату Одону, есть такие строки: «Мы желаем, чтобы ваш монастырь со всем имуществом был свободен от любых королей, епископов или графов».
В 939 году в новой булле уточнено: Клюни зависит только от Святого престола ad tuendum nom ad dominandum (управляется от своего имени), что исключает прямое вмешательство Папской курии.
В 999 году при настоятельстве Одилона, когда, очевидно, случились распри со светским духовенством, папа Григорий V еще раз подтвердил: «Никакой епископ либо священник да не осмелится провести в досточтимом монастыре ординацию, освящение, богослужение без приглашения аббата».
В 1027 году папа Иоанн XIX абсолютно запретил предавать анафеме либо отлучать от Церкви аббатство сие.
Все эти привилегии дарованы папами‑бенедиктинцами, особенно многочисленными в данную эпоху, при одобрении герцогов Бургундских или графов Маконских, несмотря на сопротивление некоторых епископов. (Данные привилегии почти текстуально перейдут на орден Тампля.)
Смысл всех таких предосторожностей ясен: никто не должен препятствовать деятельности аббатства Клюни. С помощью герцогов Бургундских бенедиктинцы смогли устраниться от любых политических коллизий.
Естественно, влияние Клюни и его «филиалов», разбросанных по Европе, значительно возросло.
Тысяча триста монастырей жили по уставу, пересмотренному аббатом Одоном.
Согласно новым правилам, монахи‑клерки практически освобождены от ручного труда. «Различные ремесла и обработка земли, необходимая для жизни большого аббатства, предоставлены лаическим монахам (laici monachi), пребендариям, колонам, сервам».
Монахи‑клерки посвящают свой день административным заботам, изучению наук, чтению, каллиграфии, украшению рукописей, скульптуре, живописи, архитектуре.
Земли Клюни, весьма обширные, особенно по тем временам, обрабатывают миряне. Монахи, сведущие в агрикультуре, играют роль руководителей или наблюдателей.
Аналогичные порядки впоследствии установят командорства Тампля.
В монастырях занимаются любыми полезными ремеслами, что превращает центры, подобные Клюни, чуть ли не в города.
И когда ремесленники имеют возможность без опаски покидать монастыри, они образуют «братства» или «цехи» мастеров.
В Клюни и его «филиалах» впервые опробовали традиционное знание при возведении храмов.
Постройку первой церкви Клюни – «Клюни I» – аббат Бернон начал в 915 году.
Полвека спустя предприняли Клюни II, настоятелем был, вероятно, Эймар. По словам А. Шаньи, «церковь представляла одну из первых построек, выполненных в „бенедиктинском плане“».
«Бенедиктинский план», воспризведенный затем много раз, отразился и на церкви Монт‑Сент‑Мишель, заложенной в 1023 году.
Найдя собственную гармонию в архитектуре, Клюни это широко применял и распространял.
Возможно, как формирующий момент цивилизации.
Надо упомянуть Гильельмо де Вольпиано, одного из немногих мэтров, чье имя сохранилось.
Итальянский монах Вольпиано жил в Клюни и, весьма вероятно, участвовал в постройке церкви Клюни II. Он также возвел аббатство Сент‑Бенинь‑де‑Дижон, где, по слухам, одно время был настоятелем.
Норманны, разорив Нормандию, взялись ее отстраивать – в этом деле им помогал Вольпиано.
При его личном содействии реконструированы Фекамп (1003) и Бернэ (1013). В эти годы его ученики создали Жюмьеж, мужской и женский монастыри в Каэне.
Вольпиано, итальянец, воспитанный в Бургундии, перенес в Нормандию методы строительства, но не архитектурные формы, и не остался бургундцем под небом Нормандии. Его архитектура сообразовалась с пространством и местным колоритом.
Эта замечательная способность адаптации встречается в романском стиле Аквитании, Оверни, Луары.
Когда‑то Эгинхард построил византийскую капеллу в Экс‑ла‑Шапель. С тех пор ситуация изменилась: в Клюни возобладал дух адаптации архитектуры к тому или иному окружению.
Ученики Вольпиано отличились в создании западной архитектуры – они, равно как их последователи, в сущности, создали английскую готику.
В течение ста лет Клюни трансформировал религиозную архитектуру Запада.
В 1088 году Гуго I, святой Гуго, принялся реконструировать главный храм бенедиктинского ордена.
Реконструкция продолжалась лет тридцать.
А. Шаньи заметил: «Работы проводились наредкость энергично. К воссозданию храма привлекли лучших скульпторов и художников школы Клюни».
Необходимо вот что учесть: бенедиктинский орден задумал и сотворил романский стиль для построек исключительно монастырских.
Посвященным, не толпе.
Это еще не цивилизация.
Цивилизации нужны монументы прямого действия. Действия посвященного, даже вне богослужения.
Нельзя в этом смысле рассчитывать на слишком ограниченный романский стиль. Дабы создать нечто более масштабное, необходимо проникнуть в тайные законы минерала, научиться «использовать» фактуру камня. Подобным образом действовали творцы дольменов, египетских и греческих монументов, архитекторы Соломонова Храма.
Итак, героический поиск, подобный поиску Геракла, Язона, Моисея. Скрижали Закона.
Ковчег.
Иерусалим.
Инициаторы готовы.
Пьер де Молезм, бенедиктинец, основал Сито.
В 1086 году Одон де Лажери, приор Клюни, стал папой Урбаном II и провозгласил Крестовый поход.
Первый Крестовый поход
Это идея Сильвестра II, «папы тысячного года». Он предложил «перемирие Божье» феодалам, которые грабили друг друга в меру сил и возможностей. Сильвестр II – бывший бенедиктинский монах Герберт.
Во многих отношениях любопытный индивид, хотя Церковь и не услышала от него запаха святости.
Юный пастух отправился в монастырь Сент‑Жеро‑д' Орильяк и проявил замечательные физико‑математические способности; рассказывают, что приор спросил своего гостя, принца Арагонского, нет ли в его стране подходящих наставников для Герберта, ибо в монастыре ему более учиться нечему. И талантливый послушник поехал в Испанию.
Он учился в Кордове и Толедо – «испанскими» считались тогда еврейские и арабские университеты. В результате Герберт популяризировал на Западе арабские цифры. Будучи отличным астрономом, усовершенствовал астролябию армиллярными сферами для более точного измерения движения звезд.
Он имел недурное представление о солнечной системе, поскольку его ученик Глабер достаточно четко описал лунное затмение.
К тому же Герберт преуспел в настройке арфы и органа.
Несмотря на дружеский лозунг «перемирие Божье», этот папа внушил идею Крестового похода, которую сотней лет позже провозгласил Урбан II.
Вряд ли бенедиктинец Герберт – папа Сильвестр II – собирался бороться с мусульманами – таковые жили в Испании, то есть гораздо ближе Палестины.
Его интересовала Святая земля. Иерусалим – не только центр мира. Сильвестр II, человек науки и широких перспектив, не мог не понимать истинного значения Скрижалей Закона – мусульманская цивилизация, возможно, многим обязана Скрижалям сим.
Итак: уже в тысячном году Иерусалим находился в бенедиктинском поле зрения. Но дело подобной важности требует подготовки.
Подготовкой занимался монастырь Клюни.
Хронология полна любопытных подробностей.
Бенедиктинский орден, кто бы оным не управлял, всегда желал отстраниться от королей франков, более доверяя каталанцам, аквитанцам, бургундцам, нежели наследникам Хлодвига.
Считали ли бенедиктинцы франкских королей чуждыми всякой цивилизации? Вполне вероятно, ибо данные властители никогда не блистали ни моральными качествами, ни интеллигентностью.
Однако в эпоху создания Клюни произошло вот что.
За сотню лет норманнские набеги основательно разорили западные страны. В 913 году король Франции Карл III уступил часть Нестрии норвежцу Роллону. Этот норвежец гигантского роста, говорят, всегда передвигался своим ходом, ибо ни одна лошадь не выносила его тяжести.
Аллеманы из трансукраинских степей никогда не поднимались к Норвегии. Роллон и экипажи его драккаров – кельты, как и многие выходцы из Скандинавии.
«Мы постигаем из чтения древних поэм, – рассуждает Мишле, – что друидические ритуалы существовали в Скандинавии и что, случалось, друиды Бретани обращались туда за помощью».
Хлодвиг принял христианство для «вящей пользы». Иначе дело обстояло с викингами‑норманнами. Разрушая одно аббатство, они строили другое. К примеру, Бек‑Эллуин, где училась норманнская молодежь, в том числе сыновья Танкреда де Отвиль, суверена Котантена.
Поглядим на хронологическое развитие.
В 1042 году Гийом де Отвиль, сын Танкреда, занял Апулию.
В 1059 году Робер Гискар де Отвиль стал герцогом Апулии и Калабрии, в 1060 захватил Мессину, в 1082 году вытеснил византийцев из Италии, победив при Дураццо императора Алексея Комнина.
В 1085 он в Сиракузах, в 1090 – на Мальте.
Папа Григорий VII, который реформировал календарь, знаменитый папа Каноссы, в прошлом бенедиктинский монах Гильдебранд, вполне согласился с норманнской доминацией в Нижней Италии.
В 1096 году бенедиктинский папа Урбан II провозгласил первый Крестовый поход.
Дорога на Иерусалим «озарена», захват норманнами «сборных пунктов» произошел очень кстати.
Кстати, в известном смысле бенедиктинский монах Ланфранк, воспитатель в Бек‑Эллуине, подготовил завоевание Англии теми же норманнами в 1066 году; требовалось защитить Запад от удара в спину – саксонцам после бойни монахов при Керлеоне доверия не было.
И любопытное совпадение: норманн впервые познакомился с неверными.
Норманнский авантюрист Руссель де Байлель из королевства двух Сицилий пошел со своими воинами на службу Византии и захватил Ликаонию и Галацию в 1073 году. Испуганная Византия натравила на него мусульман‑сельджуков, и он проиграл сражение у горы Софон. (Крестоносцы, понятно, не слишком после этого доверяли византийским императорам.)
Тогда же монахи «работали» в христианской Армении, подбирая сочувствующих, в чем и преуспели.
И, наконец, «пропаганда» Крестовых походов, публичный успех, которому изобретатели современных слоганов и политические агенты могут позавидовать.
А ведь тогда не существовало прессы, да и средства сообщения оставляли желать лучшего.
Десятки тысяч бенедиктинцев внушали, внедряли позитив крестового похода. Каждый в своей деревне, в своем поселении, городке, городе.
Но при этом нельзя забывать.
Предстоящая кампания касалась лишь нобилей – владельцев поместий и замков. Биться, рубиться – дело дворянское, сервы и виланы не имели права носить оружие и сражаться.
Cri de guerre: «Освободить Святую землю».
Повеление: «Бог этого хочет».
Вполголоса, понятно, рассуждают об авантюрах, добыче, завоеванных королевствах, дарованных феодах.
И все‑таки, несмотря на «пропаганду», лозунги и так далее, коллективное воодушевление трудно объяснить. Магия. Не знаю, что за магия. Возможно, та, что бросила кельтов из Бренна к Риму, Дельфам, Анатолии.
Она берет свое, древняя магия, берет даже слишком. Хотят армию – получают безоружные толпы, вне дисциплины и вождей, получают даже скопище детей. Увы, ни виланы, ни дети…
Но воины готовы к завоеванию Иерусалима.
Тяжелая изнурительная осада, отчаянные приступы 14 и 15 июля 1099 года.
Город взят в два темпа.
Согнанные со стен, осажденные сбились на платформе древнего Соломонова Храма, что тогда назывался Haram al Sherif.
Две мечети на этой насыпи: Qubbat el Aksa (Благословенная), построенная Омаром в 637 году, и Qubbat al Zakhra, известная под именем Templum Domini.
El Aksa была и остается октогональной конструкцией, приподнятой в центре небольшим куполом.
Место особой святости как для евреев – Храм Соломона, так и для мусульман – здесь Мухаммед, покоренный сном, был восхищен Аллахом на небо.
Потому последние защитники города дрались на совесть.
«Анонимная история крестового похода» сообщает: «Наши паладины ворвались в город, убивая и преследуя сарацин до Храма Соломона, где они собрались, защищаясь до последнего, – ручьи крови текли по Храмовой площали». И даже в мечети, согласно Гийому де Тир, «резня была такая, что наши ходили по щиколотку в крови».
Бойня в городе полыхала неимоверная: крестоносцы даже подожгли синагогу, где собрались евреи. Месть: несколькими годами прежде Фатимиды уничтожили христианскую миссию во главе с патриархом, и евреи им помогали.
Ценой кровавого кошмара цель достигнута: христиане овладели Иерусалимом. Главная цель латинского духовенства, которое сопровождало армию и не протестовало, когда Бодуэн де Булонь аннексировал Эдесское графство и Боэмонд де Тарент антиохийский принципат. Иерусалим поначалу провозгласили «землей Церкви». Однако бароны воспротивились и отдали город Готфриду де Буйон, герцогу Лотарингии. Готфрид посчитал неуместным носить корону там, где Христос мучился в терновом венце.
Он принял титул «посвященного Гроба Господня» и водворился на окровавленной территории Соломонова Храма.
Потом его племянник Бодуэн II освободил святое место ради девяти бедных шевалье Тампля в 1118 году.
В течение этого времени аббат Сито – Этьен Хардинг подготовил свой орден к восприятию священного документа.
Короли могут до остервенения драться, историки могут полагать те или иные события очень и очень важными: цивилизация продвигается вне королей – с королевской ли помощью или без таковой.
Христианская цивилизация задумана в Клюни, подготовлена в Сито, введена в действие в Клерво и реализована по всей Европе организацией Тампля.
Тампль
О рден тамплиеров уточнил направленность западной цивилизации. Смысл орденской миссии – развитие Запада; защита Святой земли – только средство приобретения влияния и полигон рыцарской доблести. Ради этой защиты расточались ордену щедрые дары.
Впрочем, как справедливо заметила Марион Мельвиль, в уставе ордена не прописана официальная задача – защита паломников. Запамятовал ли сие святой Бернард? Вряд ли. Ведь призывал же он светское рыцарство под штандарты Тампля. Зато в уставе четко прописана передача мирских полномочий бенедиктинцев тамплиерам.
В том же уставе поощряется передача тамплиерам земельных угодий, строений, людей, хотя для бенедиктинцев подобные льготы отменяются.
И мало‑помалу бенедиктинцы уступали свои земли Тамплю, что продолжалось до исчезновения последнего.
И постепенно тамплиеры взяли под свою защиту ремесленников и архитекторов и даже добивались для них у королевской власти прав и свобод.
Пользуясь привилегиями Церкви по отношению к светским властям, папы освободили Тампль от всякого наблюдающего глаза секулярного духовенства.
Так создалось государство в государстве, что давало серьезный повод к внутренним распрям, против коих было два эффективных средства: жестокая дисциплина и высылка недовольных на войну в Палестину.
Однако надобна ли подобная дисциплина избранным, что пребывают за гранью всяких искушений? Вопрос об инициатическом центре Тампля.
В сущности, тамплиеры делились на два главных класса: монахи; миряне или, скажем, более или менее миряне, которые подчинялись регламенту монастырскому или военному.
Этот корпус монахов‑шевалье и есть инициатический центр Тампля.
На раскопках на кладбищах тамплиеров искатели поражались, находя зачастую тела, просто зарытые в землю лицом вниз. Может, обряд представлял сугубое уничижение, имитацию похоронных обрядов некоторых суфиев?
Нет, это обычный обряд монахов‑цистерцианцев, практикуемый еще и в наши дни. Одежду прибивают гвоздями к доске, затем тело переворачивают лицом в землю.
Похоже, искатели обнаружили останки «посвященных» тамплиеров, которые испытывали неопределенного срока новициат, согласно воле мэтров. Что возможно только при инициатическом ритуале – иначе продолжительность испытания была бы фиксирована.
Один пожилой шевалье жаловался на процессе, что его заставляли, прежде чем постричь в монахи, выполнять самую черную работу, несмотря на дворянское звание.
Но вообще для монахов‑шевалье дворянское звание необязательно, судя по соображениям святого Бернарда.
Совсем иное дело – шевалье, предназначенные к военной службе; здесь благородное происхождение необходимо, хорошая родословная необходима. Они служили ордену как братья‑миряне либо какой‑то срок, либо всю жизнь; обетов не давали, но давали клятву повиноваться, соблюдать правила и обычаи, защищать Святую землю, обязались «помогать силой и советом любому, попавшему в беду христианину».
Монахи и просто шевалье носили одинаковую одежду, вместе сражались, вместе трапезовали – по двое из одной тарелки, носили одинаковое вооружение, равно повиновались приказам, спали в одинаковых дортуарах, равно исполняли долг религиозный и гражданский. В подобных условиях различить тех и других невозможно даже самим шевалье, но тем не менее в общей массе скрывалась группа инициаторов и начальников.
Монахов отбирали особо тщательно, попасть в армию сравнительно легко.
Пословица тех лет «он бранится как тамплиер», вероятно, справедлива. Да, шевалье могли отличаться свободными нравами и высокомерием, но суровая дисциплина в ордене и воинском корпусе помогала «держать линию». Впрочем, виновных легко исключали из Тампля, как в случае с Флуараном, приором Монфокона, который стал главным предателем на процессе.
Кроме шевалье в орден входил корпус «сержантов», куда набирали в основном плебеев: при определенных условиях сержанты могли пройти новициат и стать монахами.
Сержанты сражались верхом – в Палестине, по крайней мере, – имели рыцарское вооружение, только лошадей у них было поменьше.
Сержанты входили в «администрацию», и многие занимали должности командоров.
Шевалье различались белыми плащами, сержанты – коричневыми.
В 1141 году, согласно пожеланию папы, на левом плече шевалье нашивался червленый (красный) крест, как видно еще сейчас на витраже «Тамплиер на молитве» собора Сент‑Дени.
Какова конфигурация креста тамплиеров? Вопрос был, есть и будет объектом контроверз. Предлагались схемы самые разные. Скорей всего, кресты эти отличались разнообразной конфигурацией.
Форме креста сейчас особой важности не придают, эмблематика потеряла высоту геральдическую и познавательную. Прост и понятен латинский крест, или «круцификс», – конкретная репрезентация крестных мук, символ божества, фиксированного материей, корневой план готических соборов.
Мальтийский, или крест восьми совершенств, крест о восьми финах, «крест медитации».
Крест тамплиеров на гербе Великого магистра и на печатях напоминает кельтский крест волнистых линий – иногда проявленные углы образуют «тетон» (форма буквы Т), похожий на парусные кресты португальских кораблей. Не реминисценция ли кельтской «ветви»?
Встречается «фламма‑крест», где фины прямых «бра» образуют бинарные пламена. В алхимии этот крест означает тайный огонь философского карбункула – вполне вероятно, алхимией занимались в Тампле.
Вполне вероятно, конфигурация креста отличала посвященных от профанов.
Поначалу крест носили на левом плече, и этим, полагаю, объясняется печальный масонский жест: правая рука на левом плече визави и слова: мы оплакиваем Храм.
В XIII веке, согласно регламенту эпохи, у шевалье, сержантов и капелланов кресты на груди и спине, что, понятно, не исключает наплечного креста.
Согласно Анри Кюрзону, «персонал» Тампля разделялся надвое – братья монастырские и братья‑ремесленники, – их задачи были четко регламентированы. «Брату‑шевалье или брату‑сержанту пристало заботиться о воинском снаряжении, тогда как брат‑ремесленник занимается соответственной работой».
Бинарное деление, как всегда в Тампле.
С одной стороны, капелланы, монахи‑шевалье, светские рыцари, сержанты‑воины и братья‑ремесленники, с другой – сержанты командорств, разного рода прислуга и крестьяне земельных угодий.
Братья‑ремесленники: кузнецы, ветеринары, оружейники, каменщики, плотники, портные, конструкторы осадных машин – словом, мастера и подмастерья, отвечающие за снаряжение, амуницию и агрикультурную эксплуатацию.
По необходимости они переезжают от одного командорства к другому, подобно воинам, направляются в Святую землю и повинуются общей дисциплине.
К этому коллективу, несомненно, принадлежат судовые мастера и моряки, поскольку Тампль владел недурным флотом.
Организация разного рода «тружеников сельского хозяйства» менялась в зависимости от регионов и местного колорита.
Внешняя структура Тампля сложна и малоизвестна по сей день. Принципиально орден делился надвое, и, несмотря на постоянную диффузию, каждая сторона оставалась достаточно независимой.
«Ориент» (Восток), где пребывала армия Тампля.
«Окцидент» (Запад) – фактор стабильности и цивилизации.
Структура усложнялась еще вот чем: хотя в Испании и Португалии борьба с неверными была куда менее опасной, все же превалировала жизнь за крепостными стенами, да к тому же португальские прецептории состояли целиком из португальцев.
Единство, однако, не разрывалось. Более чем вероятно, вокруг Великого магистра, эмиссаров, мэтров регионов группировались инициаторы‑монахи, наблюдавшие орденскую политику, дисциплину и устав.
Великий магистр, властитель более или менее неограниченный, обладатель жезла и багета.
Любят считать жезл мечом, а багет – гибкой тростью либо хлыстом, что проблематично: жезл, именуемый abacus, имеет саблер (термин, обозначающий в геральдике «верхнюю часть») в виде сферы, увенчанной квадратным платом (плоскостью).
Любят считать этот abacus непременным атрибутом мэтра‑строителя или символом живого жезла Аарона.
Предпочитают видеть в багете ферулу (розга, хлыст), принимая за оный «баф», скрещенный с «дибаком» на некоторых изображениях фараонов.
Небезынтересно заметить: крылатый персонаж на центральном трюмо южного портала в соборе Шартра поддерживает рукой колонну Храма, другой сжимает хлыст о трех узлах – точную копию узла на антропоморфном саркофаге Тутанхамона.
Сближение, квази‑идентичность эмблематики любопытна – ведь Тампль официально не интересовался Египтом, и тамплиеры лишь принимали участие во взятии Дамьетты при походе Людовика Святого.
Великий магистр обладал чуть ли не фараоновой властью, и, похоже, не только материальной, но и духовной.
Его называли «наместником Бога в религии Тампля» или «первым викарием папы», что давало в орденском кругу прерогативы понтификата.
Он – аббат ордена, выбранный соборно, как и в других орденах.
Он – предводитель своей армии и член королевского совета.
Он принимает на войне самовольные решения и ведет в битву воинов.
И все же, будучи монахом, он подчиняется уставу и папе и, будучи аббатом, то есть администратором, зависит от генерального капитула. Он располагает людьми, но не материальными ценностями и политикой ордена.
Многие сторонники «тайны тамплиеров», с целью сгустить непроницаемость оной, желали, чтобы Великий магистр был простым «двойником» оккультного и секретного Великого Магистра, который ни в коем разе не выбирался, но завещательно назначался предыдущим Мэтром, великим посвященным, реальным хранителем Тампля.
По сути, процесс, устроенный инквизицией Филиппа Красивого над орденом Тампля, надеялся разоблачить таинственный секрет. Каверзные вопросы и, предпочтительно, пытки били в одну цель: заставить признаться тамплиеров в оккультных доктринах и выдать оккультное начальство.
Пытками преуспели в одном: тамплиеры признались в нарушении ортодоксии и нравственности, но полностью отрицали преступность идеологии ордена.
При особе Великого магистра находились сенешаль и шталмейстер, Великому магистру принадлежала четверка ездовых лошадей плюс высокой ценности «эталон» (боевой конь), именуемый «туркоманом».
В непосредственном подчинении: два шевалье заметного ранга – в некотором смысле военные советники, капеллан, адъютант, имеющий трех лошадей, сержант, сарацин‑толмач, слуги: «туркопль», кузнец‑ветеринар, повар, два конюха при «туркомане».