О великой пользе и помощи от чтения Евангелия, из книги «Откровенные рассказы странника духовному своему отцу»

Получив книги, я так был рад, что не знал, как благодарить Бога; прижал книги к моей груди и держал их до тех пор, что руки даже окостенели. Слезы лились из моих глаз от радости, и сердце сладко билось от восторга!

Капитан, смотря на меня, спросил:

— Видно, ты любишь читать Библию?

Я от радости не мог ничего на сие ответить, только плакал. Он продолжал:

— Я сам, брат, аккуратно читаю каждый день Евангелие.

При сем расстегнул мундир и снял маленькое Евангелие киевской печати, все окованное сере­бром.

— Сядь-ко, я расскажу тебе, что к этому меня привело. Да подайте-ка нам ужинать!

Мы сели за стол, капитан начал рассказывать:

— Я с молодых лет служил в армии, а не в гар­низоне; знал службу и был любим начальством, как исправный прапорщик. Но лета были моло­дые, приятели тоже; я, по несчастию, и приучился пить, да под конец так, что открылась и запойная болезнь; когда не пью, то исправный офицер, а как запью, то недель шесть в лежку. Долго меня терпе­ли, наконец, за грубости шефу, сделанные в пьяном виде, разжаловали меня в солдаты на три года, с пе­ремещением в гарнизон; а если не исправлюсь и не брошу пить, то угрожали строжайшим наказанием. В сем несчастном состоянии я сколько ни старался воздержаться и сколько от сего ни лечился, никак не мог покинуть моей страсти, а потому и хотели переместить меня в арестантские уже роты. Услы­шав сие, не знал я, что с собою делать.

В одно время я в раздумье сидел в казарме. Вдруг вошел к нам какой-то монах, с кружкой для сбора на церковь. Кто что мог — подали. Он, подошедши ко мне, спросил: «Что ты такой печаль­ный?» Я, разговорившись с ним, пересказал мое горе; монах, сочувствуя моему положению, начал: «Точно то же было с моим родным братом, и вот что ему помогло: его духовный отец дал ему Еван­гелие, да и накрепко приказал, чтобы он, когда за­хочет вина, нимало не медля, прочел бы главу из Евангелия; если и опять захочет, то и опять читал бы следующую главу. Брат мой стал так поступать, и в непродолжительном времени страсть к питию в нем исчезла, и теперь вот уже пятнадцать лет кап­ли хмельного в рот не берет. Поступай-ка и ты так, увидишь пользу. У меня есть Евангелие, пожалуй, я принесу тебе».

Выслушав это, я сказал ему: «Где же помочь твоему Евангелию, когда никакие старания мои, ни лекарственные пособия не могли удержать меня?» Я сказал сие так потому, что никогда не читывал Евангелия. «Не говори этого, — возразил монах, — уверяю тебя, что будет польза». На другой день дей­ствительно монах принес мне вот это Евангелие. Я раскрыл его, посмотрел, почитал, да и говорю: «Не возьму я его; тут ничего не поймешь; да и печать церковную читать я не привык». Монах продолжал убеждать меня, что в самых словах Евангелия есть благодатная сила; ибо писано в нем то, что Сам Бог говорил. «Нужды нет, что не понимаешь, токмо чи­тай прилежно. Один святой сказал: «Если ты Сло­ва Божия не понимаешь, так бесы понимают, что ты читаешь, и трепещут»; а ведь страсть пьянственная непременно по возбуждению бесов. Да вот тебе еще скажу: Иоанн Златоуст пишет, что даже та самая храмина, в которой хранится Евангелие, устраша­ет духов тьмы и бывает неудобноприступна для их козней». Я не помню, что-то дал оному монаху, взял у него сие Евангелие, да и положил его в сундучок с прочими моими вещами, и забыл про него. Спу­стя несколько времени пришло время мне запить, смерть захотелось вина, и я поскорее отпер сунду­чок, чтобы достать деньги и бежать в корчму. Пер­вое попалось мне в глаза Евангелие, и я вспомнил живо все то, что говорил мне монах, развернул и на­чал читать сначала первую главу от Матфея. Про­читавши ее до конца, именно ничего не понял; да и вспомнил, что монах говорил: «Нужды нет, что не понимаешь, только читай прилежнее». Дай, думаю, прочту другую главу; прочел, и стало понятнее. Дай же и третью; как только ее начал, вдруг звонок в ка­зарме: крестам на койки. Следовательно, уже идти за ворота было нельзя; так я и остался.

Вставши поутру и расположившись идти за вином, подумал: «Прочту главу из Евангелия - что будет?» Прочел и не пошел. Опять захотелось вина; я еще стал читать, и сделалось легче. Это меня обо­дрило; и при каждом побуждении к вину я стал читать по главе из Евангелия. Что дальше, то все было легче, наконец, как только окончил всех четы­рех евангелистов, то и страсть к питию совершенно прошла, и сделалось к ней омерзение. И вот ровно двадцать лет я совершенно не употребляю никако­го хмельного напитка.

Все удивлялись такой во мне перемене: по про­шествии трех лет опять возвели меня в офицерский чин, а потом в следующие чины и, наконец, сделали командиром. Я женился, жена попалась добрая, на­жили состояние и теперь, слава Богу, живем да по силе мочи бедным помогаем, странных принимаем. Вот уже и сын у меня офицером, и хороший парень.

Слушай же, с тех пор как я исцелился от запоя, дал себе клятву: каждый день во всю мою жизнь читать Евангелие, по целому евангелисту в сутки, невзирая ни на какие препятствия. Так теперь и поступаю. Если очень много бывает дела по долж­ности и утомлюсь очень сильно, то вечером, легши, заставляю прочесть надо мною целого евангелиста жену мою или сына моего, и так неупустительно выполняю сие мое правило. В благодарность и во славу Божию я это Евангелие оправил в чистое се­ребро и ношу всегда на груди моей.

Со сладостию я выслушал сии речи капитана, да и сказал ему:

— Такой же пример видел и я: в нашем селе на фабрике один мастеровой был, — очень искусный в своем деле, добрый и дорогой мастер, но по несчастию тоже запивал, да и часто. Один богобояз­ненный человек посоветовал ему, чтобы он, когда захочется ему вина, проговаривал по тридцать три Иисусовых молитвы, в честь Пресвятой Троицы и по числу тридцатитрехлетней земной жизни Ии­суса Христа. Мастеровой послушался, стал это ис­полнять и вскоре совершенно кинул пить. Да еще что? Чрез три года ушел в монастырь.

— А что выше, — спросил капитан, — Иисусова молитва или Евангелие?

— Все одно и то же, — отвечал я, — что Еванге­лие, то Иисусова молитва; ибо Божественное имя Иисуса Христа заключает в себе все евангельские истины. Святые отцы говорят, что Иисусова мо­литва есть сокращение всего Евангелия.

Наконец мы помолились; капитан начал читать Евангелие от Марка с начала, а я слушать и творить в сердце молитву. Во втором часу за полночь капи­тан окончил евангелиста, и мы разошлись на покой.

В другом месте книги странник рассказал сво­ему духовному отцу еще один назидательный слу­чай о пользе чтения Евангелия, услышанный им от другого мудрого мужа:

Так мы и вышли на другой день в поход. Шли трое суток, как условились, один позади другого; он безпрестанно читал книгу, которую ни днем, ни ночью не выпускал из рук, а иногда о чем-то раз­мышлял. Наконец, мы остановились в одном месте пообедать. Он сам кушал, а книга пред ним лежит раскрытая, и он часто в нее посматривает. Я увидел, что эта книга — Евангелие, да и сказал ему:

— Осмелюсь вас, батюшка, спросить, для чего вы безпрестанно ни днем, ни ночью не выпускаете из рук Евангелие и всегда его при себе держите и носите?

— Для того, — отвечал он, — почти безпрестан­но учусь из одного его...

— Чему же вы учитесь? — продолжал я.

— Христианской жизни, которая заключается в молитве; молитву я почитаю самым главным и необходимым способом ко спасению и первейшею обязанностию каждого христианина. Молитва со­ставляет и первую ступень и венец благочестивой жизни; потому-то Евангелие и заповедует непре­станно, всегда молиться; как другим делам благо­честия назначается свое время, а для молитвы нет праздного времени; без молитвы ничего доброго сделать нельзя, а без Евангелия достодолжной мо­литве научиться нельзя. Поэтому все, достигшие спасения путем внутренней жизни, как священные проповедники Слова Божия, так пустынники и от­шельники, и даже все богобоязненные из христиан, непременным и всегдашним своим занятием имели поучение в глубине Слова Божия, и чтение Еванге­лия составляло существенное их дело. Многие из них непрестанно Евангелие в руках своих имели и просящим их наставления во спасении таковой да­вали совет: «Сиди в безмолвной келии и читай, и перечитывай Евангелие».

Мне очень понравилось сие его рассуждение и стремление к молитве, я и еще спросил его:

— Из которого же в особенности евангельского наставления почерпаете вы учение о молитве?

— Из всех четырех евангелистов, — ответил он, — словом, из всего Нового Завета, читая его по порядку. Долговременно читая оный и вчитавшись, мне открылось, какая находится постепенность и правильная связь учения о молитве по всему Еван­гелию, начиная с первого евангелиста, так и идет по ряду правильным порядком (в системе). Например: с самого начала изложен приступ, или введение, к учению о молитве, потом форма, или наружное выражение в словах, далее условие, необходимое для молитвы, средство, как научиться оной, и при­меры. Наконец, таинственное учение о внутренней, духовной, непрестанной молитве во имя Иисуса Христа, которая представлена выше и благотвор­нее молитвы форменной; потом ее необходимость, благие плоды и проч. Словом, все подробно, полное познание молитвенного упражнения в системати­ческом порядке, или последовательности, изложе­но в Евангелии с самого начала и до конца...

Услышав сие, я вознамерился попросить его, чтобы указал он мне все это подробно, почему и на­чал ему говорить:

— Так как я более всего люблю слушать и бе­седовать о молитве, то мне весьма желательно ви­деть сию тайную связь учения о молитве во всей подробности. Укажите мне, Господа ради, все это по самому Евангелию!..

Он на сие охотно согласился и сказал мне:

— Раскрой свое Евангелие, смотри в него и от­мечай, что я буду говорить (он дал мне и карандаш). Извольте посмотреть эти мои заметки.

— Вот отыщи, — начал он говорить, — во-пер­вых, у евангелиста Матфея главу 6-ю и прочти в ней с 5-го стиха и до 9-го. Видишь ли, вот здесь приго­товление к молитве, или введение, поучающее, что­бы не ради тщеславия и не в шуме, но в уединенном месте и в спокойствии начинать молитву и молить­ся токмо о прощении грехов да о соединении с Бо­гом, а не выдумывать многих и излишних прошений о разных житейских нуждах, подобно язычникам. Потом читай далее сию же главу от стиха 9-го до 14-го. Здесь представлена форма молитвы, то есть, в каких словах должно ее произносить. В ней пре­мудро соединено все необходимое и потребное для нашей жизни. За сим продолжай еще чтение 14-го и 15-го стиха сей же главы и увидишь условие, ко­торое нужно сохранить, дабы молитва была дей­ствительна, ибо без прощения нами оскорбляющих нас не простит Господь и наших грехов. Переступив в 7-ю главу, ты найдешь от 7-го до 12-го стиха сред­ства для успеха в молитве и одобрение в надежде: просить, искать, стучать. Сие усиленное выра­жение изображает частость молитвы и преимуще­ственное упражнение в оной так, чтобы молитва не токмо сопутствовала при всех занятиях, но даже и превышала бы их во времени. Это составляет глав­нейшую принадлежность молитвы... Сему пример увидишь в 14-й главе евангелиста Марка от 32-го до 40-го стиха, где Сам Иисус Христос повторяет многократно одну и ту же речь молитвенную. По­добный пример частости молитвы представляет и евангелист Лука в притче неотступного прошения друга (см.: Лк. 11,5-13), также и в многократном докучливом прошении вдовицы у судии (см.: Лк. 18,1-8), изображая повеления Иисуса Христа, что должно всегда, во всякое еремя (и на всяком месте) молиться (ср.: Еф. 6,18) и не унывать, то есть не об­лениться.

После сего обстоятельного наставления еще раскрывается в Евангелии от Иоанна существенное учение таинственной внутренней молитвы сердца и, во-первых, предлагается в мудрой истории бесе­да Иисуса Христа с самарянкой, где открывается внутреннее поклонение Богу в духе и истине, ка­кового желает Бог и которая есть непрестанная ис­тинная молитва, как живая вода, текущая в живот вечный (см.: Ин. 4, 5-25). Далее, в 15-й главе от 4-го стиха до 8-го, еще яснее изображается сила, мощ­ность и необходимость молитвы внутренней, то есть пребывание души во Христе, в непрестанной памяти Божией. Наконец, прочти в 16-й главе сего же евангелиста от 23-го до 25-го стиха. Смотри, какая из сего раскрывается тайна! Видишь ли, что молитва во имя Иисуса Христа, или так называе­мая Иисусова молитва, то есть «Господи Иисусе Христе, помилуй мя», часто и многократно повто­ряемая, имеет величайшую силу и с большим удоб­ством отверзает сердце и освящает. Это достовер­но можно заметить из примера апостолов, которые хотя и не один год были учениками Господа Иисуса и уже были от Него научены молитве Господней, то есть «Отче наш» (Мф. 6,9-13), и нам от них извест­ной, но при окончании Своей земной жизни Иисус Христос открыл им тайну, чего еще в молитве им недоставало, чтобы молитва их была решительно успешна. Он сказал им: Доселе не просисте ничесоже во имя Мое, елика аще чесо просите от Отца во имя Мое, даст вам (Ин. 16, 24, 23). Это так с ними и было, ибо после сего, когда апостолы научились приносить молитву во имя Господа Иисуса Христа, тогда сколько они произвели дивных чудотворений и как обильно просветились сами!.. Теперь видишь ли связь и полноту учения о молитве, так премудро изложенную в Святом Евангелии? Если же после сего приступить к чтению и Посланий апостоль­ских, то и в них найдешь также последовательное учение молитвы.

Для продолжения предшествовавших заме­чаний я укажу тебе некоторые места, изъявляющие принадлежности к молитве. Так, в Деяниях апо­стольских описывается практика, то есть прилежное и постоянное упражнение в молитве первенствую­щих христиан, просвещенных уверованием во Ии­суса Христа (см.: Деян. 4,31); повествуется о плодах или последствиях сего постоянного пребывания в молитве, то есть о излиянии Духа Святого и даров Его на молящихся. Подобное сему увидишь и в 16-й главе, в стихах 25-м и 26-м. Потом следуй по поряд­ку Посланий апостольских, и ты увидишь: 1) как необходима молитва во всех случаях жизни (Иак. 5,13-16); 2) как помоществует молиться Дух Свя­тый (Иуд. 1, 20-21; Рим. 8, 26); 3) как должно всегда молиться духом (Еф. 6, 18); 4) сколь потребны спо­койствие или внутренний мир при молитве (Флп. 4, 6-7); 5) сколь необходимо непрестанно молиться (1 Сол. 5,17) и 6) наконец, заметим, что должно мо­литься не токмо о себе, но и о всех (1 Тим. 2,1-5).

Таким образом, вчитываясь долговременно и внимательно, можно находить и еще многие откры­тия таинственных познаний, сокрытых в Слове Бо­жием, которые ускользают от редкого, или беглого чтения оного. Из указанного теперь мною заметил ли ты, как премудро и как последовательно, то есть в тайной систематической связи, открывает Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа наставление свое о сем предмете, который мы теперь проследи­ли? В каком дивном порядке последовательности разложено оное по всем четырем евангелистам?

Вот, например: у святого Матфея видим при­ступ, или введение, к молитве, самую форму, усло­вия и проч. Идя далее, у святого Марка находим примеры; у святого Луки — притчи, а у святого Ио­анна — таинственное упражнение во внутренней молитве, хотя и у всех евангелистов (кратче или пространнее) все сие находится. В Деяниях изо­бражается практика и последствия молитвы; в По­сланиях апостольских, как и в самом Апокалипси­се, многие принадлежности неразлучно связуются с делом молитвы!.. Вот почему я и довольствуюсь одним только Евангелием в изучении всех путей душеспасительной жизни.

Во все время, как он мне указывал и толковал, я отмечал все доказуемые им места на моем Еван­гелии, которое при моей Библии. Все это для меня показалось очень замечательным и назидательным, и я за сие много его благодарил.

Потом мы еще шли дней пять с безмолвием. У сего моего спутника очень заболели ноги, должно быть от непривычки к продолжительной ходьбе, а потому он и нанял подводу парою, взял и меня с собою. Так мы и доехали до ваших пределов и оста­новились здесь на трое суток, дабы, передохнувши, немедленно отправиться в Анзеры, куда ему не­стерпимо желательно.

— Замечателен этот твой товарищ! Должно быть, при его благочестии, он весьма образован; же­лал бы я его увидеть...

— Мы стоим на одной квартире; пожалуй, я приведу его к вам завтра. Теперь же поздно... Про­стите!

Продолжение рассказа

«Брат от брата помогаем, яко град тверд и высок; укрепляется яко основаное царство».

Притч. 18,19

— Странник. Вот по данному вчера слову и обе­щанию, явившись к вам, я пригласил с собою и того почтенного спутника, который душеспасительною беседою облегчал страннический путь мой и кото­рого вы желали видеть.

— Духовный отец. Весьма приятно как мне, так же, надеюсь, и сим честнейшим моим посетителям видеть обоих вас и слышать полезное опытное ваше слово. Вот и у меня: это — преподобный схимник, а это — благоговейный иерей. Итак, где два или три собраны во имя Иисуса Христа, там Он и Сам быть обещается, а нас теперь уже и пятеро во имя Его, то, конечно, и благодать Его тем щедрее на нас изо­льется!

Вчерашний рассказ спутника твоего, любез­ный брат, о пламенной приверженности твоей к Святому Евангелию очень замечателен и поучи­телен. Любопытно услышать, каким образом от­крылась тебе эта великая благочестия тайна?

— Профессор. Любвеобильный Господь, хо­тящий всем спастися и в разум истины прийти (ср.: 1 Тим. 2,4), открыл мне, по великой милости Своей, сие познание чудным образом, без всякого посред­ства человеческого. Пять лет я был профессором в лицее, проходя путь жизни мрачными стезями раз­врата, увлекаясь суетною философиею по стезям мира, а не по Христе, и, может быть, совершенно бы погиб, если бы меня не поддерживало несколько то, что я жил вместе с благочестивою матерью моею и родною сестрою моею, внимательною девицею...

Однажды, прогуливаясь по общественно­му бульвару, я встретился и познакомился с пре­красным молодым человеком, объявившим о себе, что он француз, аттестованный студент, недавно приехавший из Парижа и ищущий себе место гу­вернера. Превосходная его образованность очень мне понравилась, и я пригласил его к себе, как заез­жего человека, и мы подружились. В продолжение двух месяцев он нередко посещал меня. Мы вместе иногда прогуливались, ветреничали, вместе выез­жали в общества, разумеется, самые безнравствен­ные. Наконец, он явился ко мне с приглашением в одно из вышесказанных обществ и, дабы скорее убе­дить меня, начал выхвалять особенную веселость и приятность того места, куда меня приглашал. Ска­завши о сем несколько слов, вдруг начал просить меня выйти с ним из моего кабинета, в котором мы сидели, и усесться в гостиной. Это мне показалось странным, и я, сказавши, что уже не раз замечаю не- охотность его быть в моем кабинете, спросил его: какая этому причина? И еще долее удержал его здесь и потому, что гостиная была подле комнаты матери и сестры моей, а потому тут разговаривать о пустой материи было бы неприлично. Он поддер­живал свое желание разными увертками, наконец, откровенно сказал мне следующее:

— Вот у тебя на этой полке между книгами по­ставлено Евангелие; я так уважаю эту книгу, что мне тяжело в присутствии оной разговаривать о наших рассеянных предметах. Вынеси, пожалуй­ста, ее отсюда, и тогда мы будем говорить свободно.

Я, по ветрености своей, улыбнувшись на сии его слова, взял с полки Евангелие, да и говорю:

— Давно бы ты сказал это мне! И, подавая ему в руки, промолвил:

— На вот сам положи его в ту комнату!..

Лишь только я коснулся до него Евангелием, он в тот же миг затрясся и исчез. Это меня так силь­но поразило, что я от страха упал на пол без чувств. Услышавши стук, вбежали ко мне домашние и це­лые полчаса не могли привести меня в чувство. На­конец я, очувствовавшись, ощутил сильный страх, трепет, безпокойное волнение и совершенное оне­мение руки и ноги, так что я не мог двигать оными.

Призванный врач определил болезнь назва­нием паралича вследствие какого-нибудь сильного потрясения или испуга. Целый год после этого слу­чая, при аккуратном лечении от многих врачей, я лежал и не получал ни малейшего облегчения от болезни, которая впоследствии указала на необ­ходимость выйти в отставку от ученой службы. Престарелая мать моя в сие время умерла, сестра расположилась посвятить себя монастырской жиз­ни. И так все это еще более отягчало мою болезнь! Одну только имел отраду в сие болезненное время — в чтении Евангелия, которое с начала моей бо­лезни не выходило из рук моих, как залог чудного случая со мною.

Однажды неожиданно зашел ко мне незнако­мый пустынник, ходящий для сбора на обитель. Он убедительно говорил мне, чтобы я не надеялся на одни токмо лекарства, которые без помощи Божи­ей не сильны подать помощь, а просил бы Бога и прилежно о том молился, ибо молитва есть самое мощное средство к исцелению всех болезней, и те­лесных, и душевных.

— Как же я могу в таком положении молить­ся, когда не в силах ни поклона положить, ни руки поднять для крестного знамения? — возразил я ему по своей рассеянности.

Он сказал мне на сие:

— Хоть как-нибудь молись!

И далее не мог мне существенно объяснить, как молиться... По уходе сего посетителя я как бы невольно начал размышлять о молитве и о ее силе и действиях, припоминая богословские лекции, давно слышанные мною в заведении, когда еще я был студентом. Это очень отрадно занимало меня, возобновляло в памяти светлые религиозные по­знания, согревало душу мою, и тут же я начал чув­ствовать некоторое облегчение болезненных моих припадков. Так как безпрестанно находилось при мне Евангелие, то я по вере моей к нему, вследствие чуда, а также вспомнив, что все построение трак­тата о молитве я слышал на лекциях, основанных на текстах евангельских, то и почел за самое луч­шее учиться молитве и благочестию христианско­му единственно в наставлениях Евангелия. Вчи­тавшись в оное, я почерпнул в нем, как в обильном источнике, полную систему спасительной жизни и истинной внутренней молитвы. С благоговением отметив все места и тексты по сему предмету, я с сего времени безпрестанно стараюсь изучать сии Божественные наставления и посильно, хотя и с трудом, прилагать к практике. При таковом моем занятии болезнь моя постепенно стала облегчаться, и, наконец, как видите, я совершенно выздоровел.

Оставшись одиноким, я в благодарность Богу за Его отеческие милости — и исцеление, и вразум­ление — решился, по примеру сестры моей и влече­нию души, посвятить себя отшельнической жизни, дабы безпрепятственно воспринимать и усвоять столь сладостные глаголы живота вечного, указан­ные мне в слове Божием.

Вот в настоящее время я пробираюсь в уеди­ненный скит при Соловецкой обители на Белом море, называемый Анзерским, о коем я досто­верно слышал как об удобнейшем месте для со­зерцательной жизни. Еще скажу вам: правда, хотя и много утешает меня в сем моем путешествии Святое Евангелие и обильно просвещает недозре­лый ум мой, согревая и хладное сердце, но, с при­знанием безсилия моего, выражусь откровенно, что условия к исполнению дел благочестия и приобре­тению спасения, требующие совершенного само­отвержения, чрезвычайных подвигов, глубочайше­го смиренномудрия, кои предписывает Евангелие, ужасают меня по высоте своей и по немощи и поврежденности моего сердца. Итак, стоя теперь сре­ди отчаяния и надежды, не знаю, что со мною будет впредь!..

Схимник. При столь осязательном залоге осо­бенной и чудной милости Божией и при научной образованности вашей непростительно не только впадать в уныние, но даже и тени сомнения о по­кровительстве Божием и помощи Его допускать в душу вашу! Знаете ли, что говорит о сем богопро­свещенный Златоуст? «Никто не должен унывать, — поучает он, — и представлять изветом, что за­поведи евангельские невозможны или неудобои­сполнимы! Бог, предопределяя спасение человека, конечно, не с тем намерением предписал ему запо­веди, чтобы неудобоисполнимостию оных сделать его преступником. Нет! Но чтобы святостию и благопотребностию оных облаженствовать нас как в сей жизни, так и в вечности».

Конечно, регулярное и неуклонное исполнение предписаний Божиих для падшей нашей природы представляется чрезвычайно трудным, следова­тельно, и спасение неудободостигаемым; но то же слово Божие, которое законоположило заповеди, представляет в себе и средства не токмо к удоб­ному исполнению оных, но даже и утешению при оном исполнении. Если это при первом взгляде и покрыто завесою тайны, то, конечно, для того, что­бы преимущественнее обратить упражняющегося ко смирению и удобнее приблизить к соединению с Богом чрез указание непосредственного к Нему прибежища в молитве и прошении Его отеческой помощи. В этом-то и состоит тайна спасения, а не в надежде на собственное усилие.