Важен не только сам факт использования Интернета, но также характер его использования (в РМЭЗ НИУ ВШЭ вопросы задавались про 12 месяцев, предшествующих опросу). Одним из хороших индикаторов цифровой продвинутости, на наш взгляд, может служить доля выходивших в Интернет с мобильных устройств (сотовых телефонов, смартфонов) за последние 12 месяцев. Эта доля в 2016 г. устойчиво возрастает от поколения к поколению – от 11 % пользователей Интернета (0,5 % всех респондентов) в самом старшем (мобилизационном) поколении до 80 % пользователей Интернета (74 % всех респондентов) у миллениалов обоих полов (все межпоколенческие различия статистически значимы). Но и здесь реформенное поколение обеспечивает более серьезный прирост по сравнению с ближайшим предшествующим поколением застоя, чем поколение миллениалов по сравнению с реформенным (+28 % против +20 %) (рис. 5.6).
Другим важным индикатором новых поведенческих практик является использование Интернета для совершения онлайн‑покупок товаров и услуг за последние 12 месяцев. Доля онлайн‑покупателей в целом неуклонно возрастает. Среди респондентов РМЭЗ НИУ ВШЭ старше 14 лет эта доля увеличилась в 2003–2016 гг. с 13 до 42 % пользователей Интернета. Даже в самом старшем (мобилизационном) поколении к этой практике в 2016 г. прибегали 18 % пользователей Интернета (0,7 % всех респондентов). В следующих двух поколениях совершали покупки в интернет‑магазинах уже по 30 % пользователей Интернета. В реформенном поколении имеем очередной скачок до 43 %, а у миллениалов эта доля достигает 49 % (45 % всех респондентов) – прирост уже не столь велик, но и он статистически значим. Здесь, в отличие от обладания техническими устройствами и пользования Интернетом, среди миллениалов появляются значимые гендерные различия – в онлайн‑покупки вовлечены 50 % женщин и 40 % мужчин.
Рис. 5.6. Способы использования Интернета за последние 12 месяцев, по поколениям, 15 лет и старше, 2016 г. (в % от пользователей Интернета, n = 14 943)
Источник: РМЭЗ НИУ ВШЭ.
Наконец, одной из наиболее обсуждаемых сегодня тем выступает использование социальных сетей как новых средств артикуляции, визуализации и поддержания сетевых связей, которые используются для личной и профессиональной коммуникации, для игр и развлечений [Bolton et al., 2013]. Первая социальная сеть была запущена в 1997 г. (SixDegrees.com), но активное развитие началось в 2003–2004 гг. с появлением LinkedIn, MySpace и Facebook. Вскоре, в 2006 г., первые сети появились и в России («Одноклассники», «ВКонтакте»). Социальная сеть для публичного обмена короткими сообщениями Twitter была запущена в 2006 г., приложение для обмена фотографиями и видеозаписями Instagram – в 2010 г. [Радаев, 2015]. В этот же период возникли другие новые социальные медиа. Начали развиваться платформы для совместного производства контента (Wikipedia, включая ее русскоязычный раздел, запущена в 2001 г.; видеохостинговый портал YouTube основан в 2005 г., а его русская версия – в 2007 г.). Набирают популярность виртуальные социальные и игровые миры. Так, трехмерный виртуальный мир Second Life запущен в 2003 г., а выход первой версии массовой многопользовательской ролевой онлайн‑игры «World of Warcraft» состоялся в 2004 г.
Мы видим, что разнообразные социальные медиа возникли в очень ограниченный по историческим меркам временной период. И произошло это именно в годы активного взросления большинства миллениалов, т. е. в их формативные годы. Поэтому роль социальных сетей и других альтернативных медиа трудно переоценить.
По данным РМЭЗ НИУ ВШЭ, доля посетителей сайтов социальных сетей за последние 12 месяцев в 2016 г. возрастала скачками от поколения к поколению – от 19 до 86 % пользователей Интернета (от 0,8 до 80 % всех взрослых респондентов) (рис. 5.6). Любопытно, что и здесь среди миллениалов женщины активнее мужчин – 84 и 76 % соответственно.
В соответствии с ожиданиями миллениалы более активны в социальных сетях. Заметим, что речь идет преимущественно не о Facebook, роль которого среди прочих социальных сетей часто преувеличивается. Между тем в 2016 г. его посещали лишь 13 % миллениалов и 7 % всех взрослых респондентов старше 14 лет (гендерных различий практически нет). Большинство же миллениалов посещают социальную сеть «ВКонтакте» (68 %) (в том числе 70 % женщин и 66 % мужчин), что вдвое больше, чем предшествующее поколение (средний уровень по всей выборке – 34 %). На втором месте социальная сеть «Одноклассники», которую посещают почти половина миллениалов (49 %) со значительным преобладанием женщин (57 % против 41 % у мужчин) (здесь миллениалы в целом удивительно близки с реформенным поколением – 46 %) (средний уровень по выборке – 34 %). Используют Twitter 5,5 % миллениалов (средний уровень – 2,4 %), «Живой журнал» – 1,3 % (средний уровень – 0,7 %) (рис. 5.7). Вопрос про использование Instagram, к сожалению, не задавался. Во всех случаях у миллениалов доля пользователей социальных сетей значимо выше, чем в предшествующих поколениях. Что же касается двух самых старших поколений, здесь их использование и вовсе близко к нулю.
Рис. 5.7. Посещение социальных сетей за последние 12 месяцев, поколение миллениалов, 15 лет и старше, 2016 г. (в % от пользователей Интернета, n = 4426)
Источник: РМЭЗ НИУ ВШЭ.
Доли пользователей социальных сетей в США по отдельным поколениям близки к российским не только по межпоколенческой динамике, но и по абсолютным значениям. По данным 2018 г., используют социальные сети 85 % миллениалов, 75 % представителей поколения Х, 57 % бумеров и 23 % представителей молчаливого поколения [Jiang, 2018]. Обратим внимание также на относительно небольшой разрыв между миллениалами и смежным поколением Х. Что же касается отличий от России, все поколения американцев значительно интенсивнее используют Facebook: 82 % миллениалов, 76 % представителей поколения Х, 59 % бумеров и 26 % представителей молчаливого поколения [Ibid]. Но и здесь, заметим, представители поколения X вплотную приблизились к миллениалам.