ПРОЛОГ.
09.07.08
Был вечер. На улице стояла духота, воздух тяжелел в преддверье грозы. Ветер метался по огороженной забором территории, взбивая пыль с разгорячённого дневным пеклом асфальта. В свинцово-сером небе чиркнула пурпурная молния, и за ней раскатился утробный рык грома. Железные ворота поднялись, и на площадку въехала чёрная машина с тонированными стёклами. Автомобиль остановился напротив высокого белого здания, на котором огромными буквами было встроено название «Испытания кандидатов. Объединенная научная академия». Тихий шум мотора растаял в вечерних сумерках. Двери открылись, и из машины вылезли двое высоких военных, сопровождавших приземистого, коренастого мужчину в тёмных очках и в мундире. Мужчина широким шагом направился к зданию, военные открыли перед ним дверь.
В конце длинного коридора, освещенного белыми лампами, показался тёмный силуэт мужчины, недавно вошедшего в здание. В тишине зазвенели шаги, бесшумно открылась дверь в небольшой зал, освещаемый жёлтым светом ламп. Посреди зала тянулся длинный стол, укрытый однотонным темно-зелёным сукном, на стенах висели карты мира, все, как одна, бежевые с жёлтыми пятнами, видимо поставленными временем. На столе стояло несколько стеклянных графинов с водой, подле которых в ряд располагались перевёрнутые стаканы. За столом сидели ещё военные. Их лица были непроницаемы, глаза, точно гладкий фарфор, блестящий в свете ламп, равнодушно остановились на вошедшем в зал мужчине. Присутствующие в зале дружно отдали ему честь.
— Здравья желаю, товарищ генерал, — поприветствовал его мужчина, сидевший прямо напротив него.
— Здравья желаю, — спокойно отозвался тот, сняв тёмные очки, и сел во главе стола. — Теперь, когда все в сборе, включая меня, я, пожалуй, начну.
Все вновь обратили взгляды на него.
— Как вы уже знаете, Штаб-квартира предложила нам разработку следующего проекта, — бесстрастно продолжал генерал. — Насколько мне известно, на экспериментальной территории объект № 2379 был видоизменен вследствие провала эксперимента. Был проведен ряд испытаний на животных, но этого оказалось недостаточно. Поэтому мы решили организовать проект: «Выжить после». Его идея заключается в том, чтобы люди, впервые видящие друг друга…
Кто-то прервал его слова, вызывающе налив воды в стакан. Все обернулись на нарушителя речи генерала. Это был худосочный черноволосый молодой человек с резко выпирающими скулами и большими навыкат глазами.
— У Вас имеются возражения, Барковский? — стиснув зубы, проскрежетал генерал, пряча раздражение.
— Никак нет, — насмешливо возразил Барковский, нагло изучая глазами генерала.
Тот прищурился, и на его смуглом, на вид деревянном лице проступили тонкие линии морщинок.
— В таком случае, я продолжу. Итак, люди, впервые видящие друг друга…
***
По асфальту барабанили капли дождя, словно снаряды врезаясь в его твердь, и разлетались мелкими брызгами. Вновь завелась чёрная машина, поднялись ворота, и автомобиль, подняв за собой веер брызг, скрылся в дождливой вечерней мгле.
Филиппины, остров Палаван, Эль Нидо
Белое солнце стояло высоко в зените, небо было таким синим и высоким, что, казалось, ныряя в такое же синее море, вынырнуть можно сразу в небо. Песок словно отражал в себе лучи солнца — был таким же белоснежным и чистым, позади пляжа вырастала приморская скала, похожая на горб гигантского плезиозавра, поросшего местами густой зеленой растительностью. Пальмы и пушистые облака деревьев внизу росли часто и близко, и там, где пальмы росли ближе всего к побережью, стоял домик, маленький и неброский, с устланной соломой крышей.
На Эль Нидо часто приплывали дайверы, исследовавшие пестрое морское дно. Они оставались здесь, порой, на весь день, но сегодня, когда волны были большими, а порывы ветра рвали листья пальм, на пляже остались только местные. Две загорелых девчонки не старше шестнадцати в соломенных шляпах, с босыми ногами, смеющиеся и шуточно щипавшие по временам друг друга, выбежали из лачуги, норовя спихнуть друг друга в море. Одна из них, та, что повыше, пихнула подругу, сжимавшую края соломенной шляпы, и та опасливо покачнулась. Резкий порыв ветра сорвал с головы шутницы шляпу, и предусмотрительная приятельница звонко расхохоталась. Шляпа, планируя, приземлилась в двухстах метрах от них, чуть только ветер стих. Девчонки, не особо беспокоясь о судьбе шляпы, неспешно направились в ее сторону.
Из пальмового леса донесся хруст. Обе вздрогнули от неожиданности и оглянулись. Среди деревьев, в изумрудно-зеленом полумраке, очертился высокий силуэт. Сначала казалось, что он просто парит над землей, как призрак, но, чуть всмотревшись, девушки разглядели ветку, за которую он зацепился и повис. Их лица сильно переменились, и филиппинки замерли, глядя на силуэт.
— Ano ang impyerno ito? — произнесла полушепотом та, что выше.
— Wala akong ideya. Siguro ang turista ay natitisod at nahulog mula sa bundok?
— Umuwi na tayo.[1]
Подруга молчала, сомнительно хмурясь. Она неуверенно помяла пальцами легкую ткань юбки, закусила губу и, решившись, осторожно направилась в сторону силуэта. Высокая не решилась окликнуть ее — боялась, что нечто, застрявшее в ветвях, может услышать и наброситься. Сомнений не было: это «нечто» выглядело как человек. Только очень странный — чересчур вытянутые руки и туловище, кажущееся отсюда неправдоподобно коротким. В голове пронеслась мысль, что это пришелец, и девушка сделала пару шагов назад, не контролируя паническую одышку.
По мере того, как другая филиппинка приближалась к странному силуэту, чувство животного страха заставляло сердце бешено колотиться, а все тело — сильно потеть. Девушка теперь не шла — кралась. Она старалась бесшумно ступать по траве, но колени так дрожали, что она вдруг резко оступилась и спугнула какую-то птицу, выпорхнувшую буквально из-под ног. Девушка подскочила на месте и зажмурилась, вскинув руки, а когда открыла глаза, то увидела… тело. Труп висел, зацепившись плотной курткой за ветвь. Его локти были вывернуты в обратную сторону, и кости, выскочившие из суставов, вместе с оттянутыми мышцами и оголенной, покрытой слизью желтой кожей болтались отдельно, так что ниже локтя были только бутоны вывороченного мяса. Туловище, напротив, было сжато так, что из куртки выступали кости, разрывавшие ее в области груди и живота. Глаз у трупа не было вообще — даже намека не остатки вытекшего, запекшегося белка. Их словно никогда и не было в чистых, обтянутых кожей глазницах. Нижняя челюсть отвисла, языка во рту не было, только кровавое месиво и крошки зубов, так что этот мешок из тряпок, мяса и костей напоминал пасатсата[2].
Небо было синим и тихим, море шумело в унисон ветру, пальмовый лес и спина плезиозавра бушевали зеленым.
По пляжу разнесся вопль.
ГЛАВА 1. В ЛОВУШКЕ.
09.09.19
Вокруг было темно. Темнота была везде: она заполнила собой душное помещение, давила на глазные яблоки. Шум и треск мотора рокотали в ушах, с особой силой давя на барабанные перепонки. Голова раскалывалась, воздух был пыльным и пах бензином.
Очередной сильный толчок, и Артур, едва придя в себя, подпрыгнул на месте и ударился головой о стекло. Солнечный луч бесцеремонно полоснул по глазам, и Артур крепко зажмурился. От белого дневного света в глазах поплыли круги. Артур потер виски, пытаясь вспомнить, где находится. Воспоминания замелькали смутными картинками: он идет по улице, фонари горят редко, местами не светят вообще. Мокрый от дождя асфальт, смутно плавающий в лужах оранжевый фонарный свет, ночь... Топот чьих-то шагов, потом что-то вонзилось в руку, вошло длинной иглой в какой-то нерв, отчего Артур испытал сильную жгучую боль, но даже не мог вскрикнуть. Перед глазами заплясали яркие пятна, и он потерял сознание.
А сейчас он здесь; голова раскалывается, мышцы обмякли, как вата. Артур нахмурился: значит ли это, что его похитили? Возможно, вполне возможно. Но если и так, то кто и зачем? Сколько Артур себя помнил, он был обыкновенным гражданским, без особых, незаурядных способностей и жил в обычной гражданской семье, одной из тех миллионов гражданских небогатых семей, составляющих большую часть населения всей страны. Тогда зачем похитителям он, Артур?
Одно и единственное, что у него хорошо получалось — рассуждать о жизни и о политике и записывать мысли в дневник, который он вел едва ли не с четырнадцати лет.
Бессмыслица какая-то: обыкновенного социофоба вдруг похищает кто-то и запихивает неизвестно куда!
Артур поймал себя на этой мысли и осмотрелся: перед ним тянулся ряд грязных сидений с потертой черной обшивкой, напротив — еще ряд. Стекло, о которое он ударился, было оконным — плотное и покрытое слоем пыли и брызг грязи. Снова сильный толчок, и Артур вновь подпрыгнул на своем сидении. Ясно, его запихнули в автобус. Руки-ноги не связаны, он просто обездвижен. Единственное, что Артур мог — крутить головой и слегка шевелить правой рукой.
Юноша постарался унять разгоравшуюся в душе панику и огляделся: автобус был маленький, но прочный, вместимостью в двадцать мест, большую часть которых заняли — к его удивлению! — ребята. С пустыми, потерянными взглядами, рассеянные и непонимающие, они постепенно приходили в себя. Артур повернул голову и увидел на соседнем сидении паренька, на вид на год или два старше его — лет, может, восемнадцати-девятнадцати. Долговязый, с массивным лбом и темно-русыми волосами, густыми бровями и лицом, усыпанным бледными, едва заметными веснушками. Парень понемногу очухивался.
«Наверное, нас везут на органы. Может, получится-таки взбунтоваться? Спокойно, Арти, спокойно»
Как Артур ни старался, в груди все равно все разгорелось от нараставшей с новой силой паники.
Артур выглянул в окно: мимо проносились деревья, буйные зеленые кроны были такими пышными, что сквозь них с трудом можно было что-то увидеть, вдалеке зеленели поросшие лесами горы, у обочины сквозь потрескавшийся серый асфальт прорастала трава.
Артур откинулся на сидение и хрустнул болящей спиной. Их уже никто не спасет. Местность за окном дикая, ни столбов, ни линий электропередач. Наверняка их везут в какое-нибудь Х*ево-Кукуево и тихонько там убьют. А может, так тому и быть? Ведь он всегда… Нет, не сейчас! Не так!
— Эй, — он осторожно похлопал по плечу своего соседа, когда тот приоткрыл глаза и уставился на него. Артуру хотелось кричать. — Ты не в курсе, куда нас везут?
Парень посмотрел на него с такой злобой и отчаянием во взгляде, что Артур сразу же пожалел о том, что заговорил с ним.
— Конечно в курсе! — в подскочившем голосе были только сарказм и злость.
— Полегче, — едва сдерживая подступившее раздражение, фыркнул Артур.
— Пошел в жопу, придурок! — разозлился сосед. — Если ты не заметил, я только что пришел в себя и оказался в каком-то дерьме!
— Успокойся, парень! — Артур схватил того за грудки правой рукой, и в глазах соседа мелькнули злоба и отчаяние. — Успокойся, — уже мягче произнес он, когда тот, хватая ртом воздух и тихо поскуливая, взялся за голову и сжался. — Тебя как звать?
— Потап, — проскрипел тот, кажется, взяв себя в руки.
— У тебя девушки Насти, часом, нет? — Артур не удержался.
— Я тебя сейчас убью, — рыкнул в ответ Потап, и Артур примирительно вскинул правую руку. Он всегда пытался отшучиваться на нервной почве, правда, в его понятии шутить — значит нести бред, понятный только ему.
— А́ртур, — он протянул руку соседу, и тот, задумавшись на секунду, коротко пожал ее.
— Арту́р? — Потап вскинул брови.
— Нет, А́ртур! — раздраженно поправил его сосед. Артура страшно бесило, когда его называли Арту́ром; почему — он и сам не мог сказать. Скорее всего потому, что Артура раздражало ставить ударение на вторые слоги в иностранных названиях и именах.
— Как скажешь, — Потап безразлично пожал плечами. Его лицо сделалось серьезнее, взгляд стал осмысленнее. Первые порывы истерики окончательно отступили. Теперь остался только шок и непонимание происходящего.
Артур прижал ладонь ко лбу — голова трещала, точно череп раскроили изнутри, а мозг превратился в бесполезную биомассу. Сколько бы тот ни пытался разобраться в положении, на ум ничего не приходило.
Внезапно Артура осенило: может, между похищенными есть какая-то связь? Нужно спросить Потапа, помнит ли тот что-нибудь о том, кто и как его вырубил? Может он даже успел разглядеть нападавшего?
— Потап, — позвал Артур, и его новый знакомый с измученным лицом обернулся. — Ты не помнишь, как ты здесь оказался?
Потап открыл было рот, чтобы бросить что-нибудь саркастическое, но все же сдержался и ответил спокойно:
— Не. Помню только, как шел домой, а потом что-то в шею вонзилось. Со спины. Игла или что-то такое. Ну, вот, значит, теряю я сознание, а открываю глаза — рядом какой-то идиот с бородавкой на носу сидит и парит мне мозг.
— Это родинка, дебил! — Артур почувствовал, как щеки и уши его багровеют.
По лицу Потапа скользнула — неужели! — улыбка.
— Все, все, — он повторил жест Артура, вскинув обе руки.
Артур постарался расслабиться и собрать кашу мозгов в кучу, но выходило неважно. Вдобавок его корежило от непереносимой злости, головной боли и желания заорать или что-нибудь ударить. Артур картинно вздохнул полной грудью и постарался разобраться в словах Потапа. Кольнуло в шею. Иголкой. Совпадение или нет, но Артур тоже потерял сознание от укола иглой. Значит, в ней наверняка было снотворное. Не похоже на обыкновенных торговцев органами. Стали бы те церемониться с ними, лишая сознания таким изощренным способом, как снотворным дротиком?
Наверняка дротиком.
Вряд ли стали бы. Да еще и собрали всех в автобусе, а не запихнули в багажник! Значит, кто бы это ни был, они непростые типы.
Автобус подскочил на очередной кочке, и Артура тряхнуло так, что он упал головой на колени Потапа. Его сосед раздраженно рыкнул:
— Ну, поднимайся!
— Не могу я, тело все как ватное.
Потап закатил глаза, и, фыркнув, поднял Артура. Юноша хмыкнул и попробовал пошевелить левой рукой. Пальцы вроде двигаются. Хорошо, хоть что-то. Артур заглянул за голову Потапа и постарался рассмотреть других пленных: все уже шевелились, горячо перешептывались, кто-то даже истерически вопил. Вопль принадлежал какой-то девушке. Судя по голосам, девушек было четверо или пятеро.
Внезапно по салону разнесся пронзительный психоделический писк, и чей-то скрипучий голос захрипел в рупор:
— Просьба всем сохранять спокойствие. Автобус скоро достигнет конечного пункта, — человек замолчал, а потом, с ехидством в голосе, видимо не удержался и издевательски добавил: — Спасибо, что выбрали нашу компанию!
Артур почувствовал, как злоба в нем смешалась с нервными смешками. Должно быть, крыша уже совсем поехала. Чертовы ублюдки издеваются, а ему смешно.
Прошло около получаса, и автобус стал замедляться. Артур уже мог шевелить обеими руками и головой и наклоняться — нерабочими остались только ноги. Автобус затормозил, шины зашуршали, и из-под колес повалило облако пыли.
Артур вытянул шею и посмотрел вперед: открыв дверь, из водительской кабины вышел высокий, плотный мужчина с грязно-серыми от седины волосами, стриженный под ежик, с непроницаемым смуглым лицом. Мужчина поднял рупор и тем же жестяным тоном заговорил:
— Всем сохранять спокойствие! Повторяю, всем сохраняться спокойствие. Наш конвой выведет вас из автобуса.
Откуда-то сзади вышло пятеро военных с автоматами наперевес. Мужчины сняли автоматы с предохранителя и взяли оружие наизготовку.
— Выходим, выходим! — заорал один из солдат.
По толпе прокатился надрывный, визгливый вопль какой-то девчонки (вроде, той же), и один из военных прикладом автомата дал ей под дых. Девчонка свалилась и зашлась лающим кашлем. Военный показал ей пятерню пальцев и начал загибать:
— Четыре! Три!
Долго ждать не пришлось — превозмогая себя, девчонка поднялась, держась за живот, и заставила себя замолчать.
Артур в ужасе обернулся на Потапа — того пронзил ступор.
— Пошел, пошел! — снова заорал солдат.
Потап соскочил с места, прибившись к толпе ребят, и поспешно зашагал к дверям. Артур попытался встать, но вспомнил, что ноги его совсем не шевелятся. Артур в панике старался подняться, но ноги отнялись и не подчинялись ему.
«Твою ж…»
— Выходим, чего не ясно?! — какой-то военный подошел к Артуру, нацелив на него автомат. Они остались в автобусе вдвоем.
Артур уперся руками в подлокотники, собрал все силы и попытался встать на ноги, но те были словно разваренные макаронины.
— Не могу. Вообще. Ног не чувствую.
— Щас перестанешь чувствовать свое наследство, если не поднимешься! — рявкнул военный, брызжа слюной.
— Да не могу, че тут непонятного?! — Артур ощутил, как горло стягивает невидимой петлей, в животе холодеет и отчаянно трясет стенки желудка. Если он сейчас не расплачется, то его точно вырвет.
— Считаю до пяти: ты либо выходишь, либо я стреляю. Раз!
Артур упал на пол и попытался ползти. Он выбрался в проем между двумя рядами сидений и постарался дотащить себя до выхода.
— Два!
Тяжелые, будто свинцовые, ноги Артура совсем не слушались, грузом замедляя его. Он перебирал руками, как крот, пытался добраться до двери, а военный продолжал неумолимый отсчет:
— Три!
Уже три. Он не доберется туда за две секунды, минимум за секунд пятнадцать! Нет, о боже, нет, все потеряно! Он сейчас умрет.
— Четыре!!!
Вот и все. Последние мгновения жизни он проживает так: валяясь на грязном полу автобуса, под прицелом какого-то ублюдка. Отвратительно. Артур отвратителен сам себе. Он возненавидел этого военного, возненавидел чертов автобус, возненавидел себя, возненавидел того…
Послышался щелчок предохранителя…
И вдруг кто-то схватил Артура под мышки и рывком вытащил из автобуса. Артур заметил, как пятном мелькнул свет, и уже через мгновенье ощутил, что сидит на жесткой земле. Артур поднял голову и взглянул на своего спасителя: это был Потап.
— Спасибо, — Артур даже удивился, что к нему вернулся дар речи.
— Только тащить я тебя не буду, — буркнул Потап, подавая Артуру руку.
Артур принял помощь и попытался подняться, но ноги совсем не держали.
— Твою мать. Никак.
— Слушаем сюда! — вновь заговорил в рупор мужчина. — Сейчас вы идете в корпус в сопровождении конвоя. Вас расселяют по комнатам — там вам выдадут все необходимые вещи, — и объяснят, зачем вы здесь. Всем все ясно?
Ребята молча пялились на мужчину, потом кто-то выступил вперед и крикнул:
— Какого черта тут происходит?!
— Либо это ты глухой, либо это я тихо говорю, — бесцветным тоном произнес мужчина, а потом заорал так, что уши у всех заложило: — я сказал: ВАМ ВСЕМ ОБЪЯСНЯТ, ЗАЧЕМ. ВЫ. ЗДЕСЬ!!! Всем все ясно? — снова жестяным тоном спросил он.
Ребята перепуганно закивали и со злобой уставились на парня, разозлившего говорящего в рупор мужчину. Парень этот был невысокий, темноволосый, со смуглой кожей и яркими веснушками, в простой черной куртке, в шортах до колен и в белых кроссовках.
Какая-то девушка подошла к нему и положила свою маленькую ладошку ему на плечо, стараясь мило улыбнуться; на глазах ее дрожали слезы.
— А сейчас — шагом марш! — объявил мужчина в рупор.
Позади группы выстроился конвой. Потап бросил беглый взгляд на Артура.
— Идти не можешь совсем?
— Нет, блин, я в автобусе просто отдохнуть прилег, — проворчал в ответ Артур.
Потап выдохнул сквозь губы, и, опустившись на корточки, пропыхтел:
— Садись на спину. Только держись и не вертись, понял?
Артур молча взял Потапа за плечи, тот подхватил его под ноги, и, крепко сцепив перед собой руки в замок, поднялся. Потап стоял уверенно, ноги его даже не дрожали, на руках округлились мускулы.
— Тяжелый ты, зараза, — буркнул Потап.
Артур кивнул. На душе стало чуточку спокойнее.
Когда группа похищенных ребят под надзором военных продвинулась вдоль по заросшей, давно не ухоженной никем аллее, а затем, миновав пару маленьких двухэтажных металлических зданий, вышла к огромному кирпичному комплексу, Мужчина-с-Рупором выступил вперед и огласил:
— Сейчас все вы подниметесь наверх в сопровождении конвоя, и там вам покажут ваши комнаты.
Низкорослый темноволосый парень снова хотел выйти вперед и задать очередной идиотский вопрос, но его опять остановила та девушка. Она была пониже его ростом, светловолосая, с круглым, бледным, как олово, лицом и большими синими глазами.
Мужчина-с-Рупором призывно махнул рукой, и, поднявшись на порог, зашел в здание.
Потап поудобнее перехватил Артура и пошел следом за Мужчиной. За ними повалила толпа ребят.
В здании оказалось темно; флуоресцентные лампы источали слабый белый свет, но этого было недостаточно, чтобы осветить огромный коридор. Стены были выкрашены в белый, краска местами облупилась, бетонные ступени были покрыты слоем пыли и песка, перила страшно шатались. Мужчина-с-Рупором сделал пригласительный жест в сторону дивана, стоящего у стены, а затем развернулся и удалился. Потап быстрым шагом подошел к дивану и сбросил на него Артура. Тот плюхнулся задницей прямо на то место, где пружины выступали из обшивки сильнее всего. На несколько мгновений Артур возненавидел Потапа, но это чувство мигом прошло.
— Извиняй, — издав приглушенный смешок, просипел Потап.
— Лады, — вздохнул Артур.
— А тебе лет-то сколько? — Потап ощупал диван и присел рядом.
— Семнадцать.
— О, я, значит, младше. Мне семнадцать только в следующем месяце исполнится.
Артур удивленно посмотрел на него. Этому верзиле он бы с твердой уверенностью мог дать лет девятнадцать, не меньше!
— А выглядишь старше, — пробурчал Артур.
Потап кивнул и рассеянно улыбнулся.
— Все так говорят. На всех вписках за алкашкой посылают меня.
— Добрый день, господа. Я исключительно извиняюсь за причиненные вам неудобства и надеюсь, что у меня с вами проблем не возникнет, — заговорил чей-то насмешливый, глубокий голос, донесшийся с лестницы. Артур и Потап одновременно обернулись.
У подножья лестницы стоял высокий, худой, широкоплечий мужчина с острыми скулами, круглыми большими глазами и короткими черными волосами, убранными назад. Он сложил тонкие губы в ухмылке и протянул тем же тоном, который Артур сразу же возненавидел:
— Я — Константин Николаевич Барковский, ваш надзиратель и проводник. Сейчас я предлагаю вам следующее: я оглашу фамилии и назову соответствующие им комнаты. Прошу воздержаться от вопросов до конца переклички.
Барковский вынул из нагрудного кармана сложенный вчетверо листочек, развернул его и начал перекличку:
— Курсенко, Ворожцов, Чубаров, Крикунов — комната номер 20.
Михайлев, Григорьев, Златов, Билевич — комната номер 19.
Сосновская, Гордеева, Милова, Маркова — комната номер 18.
Соколов, Акильянов, Каплин, Степанов — комната номер 17.
Просьба каждому подняться на третий этаж и расселиться в соответствии с оглашенным списком. Конвой вас проводит. После того, как каждый получит рюкзак со всем необходимым — просьба всем собраться в 17-ой комнате.
Барковский аккуратно сложил листок, убрал в нагрудный карман и вышел из здания. Солдаты сняли автоматы и пихнули пару человек дулом в спину.
— Все, дружным стадом пилим наверх! Бегом!
Ребята, сбившись группой, побежали на третий этаж. У многих лица уже покраснели и опухли от слез, кто-то нервно трясся, икал и всхлипывал, сдерживая рыдания. Потап снова взял Артура на спину, пару секунд собирался с мыслями, а потом рванул вверх по лестнице.
Наверху оказалось светлее; лампы тут источали желтый свет и горели чаще, правда плафонов кое-где не хватало. Полы были устланы грязным, замасленным линолеумом, краска с тяжелых деревянных дверей облетела, стены были того же отвратительно-белого цвета. Двери в комнаты располагались рядами друг напротив друга. В конце коридора стоял массивный металлический стол, а рядом с ним — маленькая покореженная дверца.
Артур сморщился: условия, конечно, оставляют желать лучшего, но не похоже, что ребят собираются убивать. По крайней мере, если их проинформируют — хотя бы по минимуму, — это уже не подходит на типичное похищение.
— Ты кто? — Потап обернулся, через плечо покосившись на Артура.
— Артур, очень приятно, — рыкнул он. Что за тупой вопрос?!
— По фамилии тебя как, идиот? — Потап нервно дернул бровью.
— А… Крикунов, — ответил Артур.
— Ну, значит тебе со мной по пути. Я — Ворожцов.
Артур промолчал. Потап снова покрепче перехватил Артура и подошел к двери № 20. Толкнул ее ногой. Вошел в комнату.
Помещение оказалось небольшое: четыре кровати, рядом с которыми по маленькой прикроватной тумбочке, и один шкаф у стены. Окно, снаружи которого установлена решетка.
Артур оценивающе оглядел комнату: неплохо, особенно для тюрьмы.
— Моя кровать чур около окна, — улыбнувшись, сказал Артур. Потап бросил на него смутный взгляд.
— Че это?
— А то это! — Артур улыбнулся еще шире. — Спасибо тебе, кстати. Можешь уже поставить меня.
— Уже? — Потап скривился от злобы и разжал сцепленные в замок руки. Артур спрыгнул на ноги и театрально раскинул руки в стороны.
— Хо-ба! Ноги прошли, еще когда ты меня на диван посадил.
— Так че ты не сказал?! — Потап обернулся; щеки его густо покраснели — он или смутился, или разозлился.
— Ну, ты же не спросил, — Артур развел руками и метнулся к кровати у окна.
— Гад мелкий… — процедил сквозь зубы Потап.
— Ребячество, — фыркнул третий голос у самой двери.
Потап и Артур одновременно обернулись.
ГЛАВА 2. ТАБЛЕТКА.
В комнату вошел парень чуть ниже Потапа ростом, худосочный, с бледным лицом и выразительным большим носом. Волосы были собраны в маленький пучок, щуплое лицо покрывала небольшая щетина. Парень изогнул бровь и сквозь зубы пропыхтел:
— Дурачитесь, как дети, в то время, когда нас похитили неизвестные, и…
— Тебе чего здесь надо, Крысер? — плюнул ему Артур. Его уже с первых секунд бесил носатый парень.
— Прошу воздержаться от подобных замечаний в мой адрес. Ты не имеешь права меня оскорблять, — его тон был натянут как струна, голос в любой момент мог сорваться на отчаянный визг. Он словно выдавил из себя грамотную речь закостенелого ботана.
— Почему не имею? — Артур поднялся с кровати, сцепив зубы. В груди все жгло гневом, он вот-вот мог сорваться.
— Успокойтесь, придурки, — прошипел Потап. — Ты к нам зачем приперся? Кто ты там по фамилии?
— Курсенко, — носатый стрельнул взглядом в Потапа, затем в Артура.
— Крысенко, — передразнил Артур, и его губы исказились в презрительной ухмылке.
— Я же попросил! — вот она — эта грань между ледяным спокойствием и истерикой. Струна лопнула. Лицо Курсенко скривилось и как будто бы осунулось.
— Ладно, не доводи парня, — искоса поглядев на Крысера, хмыкнул Потап.
— Заткнись! Ты не имеешь права! Вы оба не имеете права! — Курсенко вылупил глаза, которые были уже блестящими от слез, на лице застыло выражение полной безысходности и бешенства. Он подошел к Потапу почти вплотную и схватил его за плечо, сжав майку тонкими пальцами. — Не имеете права!
— Угомонись, кретин, — Артур развернул его и дал крепкую пощечину. Отдача от пощечины была такой, что, казалось, Крысер сейчас сломает себе шею.
Курсенко всхлипнул и задрожал. Глаза его как будто сразу ввалились, щека была красной, руки мелко трясло.
— Они же нас убьют… Убьют, убьют, убьют… — его точно заклинило. Как сломанный робот, Курсенко шепотом повторял одно слово.
— Он чокнулся, — развел руками Артур, а Потап только молча вздохнул.
Крысер упал на пол, схватившись руками за голову, и сжался беспомощным комком. Он тихо поскуливал, по его щекам текли слезы.
Артур отошел и сел на кровать. Кажется, Мужчина-с-Рупором говорил что-то про вещи. Наверное, вещи лежат в тумбочках или в шкафу. Артур подошел к своей прикроватной тумбе и открыл дверцу: пусто.
— Вещей в тумбочке нет, — оповестил он.
— А разве нам не должны были их раздать, когда мы расселимся? — спросил его Потап, на всякий случай проверяя свою тумбочку.
— Ну, вроде.
Артур подошел к шкафу, возле которого лежал Крысер, и приоткрыл дверь: и там пусто. Юноша наигранно вздохнул, отвернулся к Крысеру, и, присев на корточки, похлопал его по плечу.
— Давай, приятель, вставай, харе сопли распускать.
Крысер издал сдавленный писк и стал еще больше походить на крысу.
— Че у вас тут за лежбище морских котиков? — раздалось из-за двери, и в комнате появился кудрявый рыжий паренек с большими полукруглыми очками, за стеклами которых блестели яркие голубые глаза.
— А ты что за хрен? — фыркнул Артур, подняв глаза на рыжего.
— Толян Чубаров, — беззаботно ответил рыжий, и его рябое от веснушек лицо озарилось беспечной улыбкой.
— Ты или тупой, или безбашенный, — процедил Артур. — Ты вообще в курсе, что нас похитили?
— Ага, — его лицо сделалось еще проще. — Мне по фигу. Домашним наплевать, они решат, что я у бро. Мадама моя ушла к моему единственному другу. Смысл мне жить дальше? Убьют, не убьют… Разница? — он поднял густую, почти бесцветную бровь.
— Ясно. Ты у нас вроде отчаявшийся? — Артур поднялся на ноги, и, подойдя к Толяну, протянул ему руку. — Я тоже.
— О боже… — пробормотал Потап. — Один истерик и два эмобоя? М-да, я пропал…
— Не ссы, — Артур повернулся к Потапу. На душе стало немного легче. Этот Толян может и ненормальный, но парень хороший. Артур и сам не претендовал на «нормального». — Все обойдется. По крайней мере, нельзя паниковать, пока нам ничего не ясно. Но надеяться на лучшее тоже особо не стоит.
— С вами, блин, понадеешься, — буркнул Потап.
Артур снова подошел к Крысеру; он уже перестал завывать и теперь лежал на полу, исступленно глядя прямо перед собой. Артур испытал невольную жалость, смешавшуюся с отвращением.
Он похлопал его по плечу и тихо сказал:
— Давай, Курсенко. Поднимайся и занимай любую кровать, кроме моей.
Крысер повернул голову, его затуманенный взгляд приобрел оттенок осмысленности, Курсенко вытянул руки вдоль тела и попытался подняться.
— Как же голова болит, — сдавленно простонал он.
— Да, у меня тоже. Только я не ною, — буркнул Артур и уже собрался вернуться на свою кровать, когда дверь вдруг открылась, и в комнате появился Барковский.
Мужчина поправил короткие, зачесанные назад черные волосы, и произнес:
— Доброго вам дня. Надеюсь, с расселением проблем не возникло?
— Нет, — за всех ответил Потап.
— Вещи нам когда принесут? — презрительно хмыкнул Артур и вскинул одну бровь.
— Терпение, — натянуто произнес Барковский. — У вас, наверное, голова просто раскалывается? — он смаковал каждое слово, точно заигрывал, протягивал краешек надежды и тут же вырывал его.
— Ага, — кивнул Артур и снова с отвращение сморщился. Еще немного — и он взорвется.
Барковский запустил руку во внутренний карман, предварительно обведя всех надменно-изучающим взглядом, а затем вынул тонкий пластиковый блистер с красными прозрачными капсулами.
— Эта таблетка, — он выдавил одну и демонстративно поднял, чтобы все ее видели, — решение проблемы с головной болью. Спазмы, онемение — побочный эффект снотворного, который содержали дротики.
Артур приглушенно ахнул — верно он думал, вырубили дротиками.
— Кстати, А́ртур, — Барковский притворно улыбнулся. — В твоем дротике была повышенная доза, поэтому же была временная дисфункция опорно-двигательного аппарата.
Артура перекосило: мужчина говорил так приторно и гадко, что это еще сильнее бесило его. У Барковского была отменная дикция, он нарочито поставил ударение на букву «а» в его имени и разговаривал он так правильно и вежливо, что вся его фальшивая идеальность по-настоящему выбешивала.
— Все, примите таблетки и ложитесь отдыхать. Через два часа приходите в семнадцатую комнату, — Барковский раздал каждому по красной капсуле.
Артур недоверчиво, злобно покосился. Зачем он предлагает им таблетку от головы? Такую Артур еще ни разу не видел. Может, она отравлена? Нет, выходит совсем нелогично. Зачем было притаскивать их всех сюда, организованно собирать, затем расселять по комнатам? Чтобы потом дать отравленную таблетку? Нет, ерунда. Они нужны тут для чего-то еще… Но для чего?
Барковский сухо попрощался и покинул комнату.
— Слушай, а таблетка часом не отравленная? — Толян настороженно вертел в пальцах капсулу, косясь на нее.
— Не, нелогично получается, — покачал головой Потап и перевел нерешительный взгляд на Артура. Тот ответил ему одобрительным кивком, и оба залпом проглотили таблетки.
— А, ну и я с вами, — беззаботно пожав плечами, сказал Толян и проглотил свою капсулу.
— Вот идиот, — придавленным тоном произнес Крысер. — Там может быть что угодно — не обязательно отрава, а ты в рот тянешь.
— Хочешь, чтобы голова болела — можешь не пить, — с отвращением бросил Артур, повернувшись к Курсенко. Тот уже занял кровать напротив шкафа, и, сгорбившись, сидел, исследуя красную таблетку.
— Нас вообще, может, на опыты забрали, умник, — Крысер сухо кашлянул.
— Где ты тут видишь кучу придурков в белом и операционные? Все придурки пока только в черном, и в операционную нас не положили.
— Может быть, положат, — хмыкнул Крысер.
— Слушай, Крысенко, я не настаиваю. Не хочешь пить — не пей! Но кретин ты полный, конечно, — Артур свел брови к переносице и скосил верхнюю губу так, что одна часть его лица странно сморщилась.
— Прекрати уже, — скептически нахмурившись, буркнул в ответ Крысер, и, все же решившись, выпил свою таблетку.
— Эй, а как тебя по имени, Крыс? — повернулся к нему Толян, лежавшей на кровати, что располагалась у двери.
— Дима, — Крысер устало откинулся на свою кровать. Его искривленное лицо распрямилось, веки начали тяжелеть. — Блин, спать хочется… Очень хочу спать…
Артур хмыкнул, но вдруг почувствовал, как у самого глаза начали закрываться. Тело снова обмякло, и он безвольной куклой рухнул на кровать. До него вдруг дошло. Мгновенно, словно всполох молнии, в голове все прояснилось.
— В этой таблетке…
— Снотворное, — едва слышно прошипел сквозь зубы Потап, опершись рукой о стену. В следующий миг его рука скользнула и повисла, как веревка, массивное тело рухнуло на маленькую кровать, и она со скрипом прогнулась.
Артур хотел было подняться, но все тело налилось свинцом. Глаза закрылись, в голове помутилось, боль стала мягко отступать, все вокруг проглотила чернота…
Артур открыл глаза. Темнота исчезла, головной боли как не бывало. Может, это было не просто снотворное, а анальгетик? Конечно, Барковский же сказал: примите таблетки и ложитесь отдыхать. Значит, во сне все и прошло?
Странная эта таблетка, ничего не скажешь.
Артур посмотрел на ребят: те тоже понемногу приходили в себя. Потап, кажется, заподозрил неладное, обнаружив, что половина его тела на полу, другая половина на кровати, и он спит лбом в стену.
Толян поднялся на кровати, беззаботно потянувшись, и поправил съехавшие с носа очки.
Артур из любопытства решил взглянуть, как Крысер перенес таблетку, но, к его удивлению, Крысера на кровати не оказалось.
— И че нам за дрянь подсыпали в таблетку? — прорычал Потап, наконец отпрянув от стенки.
— Не дрянь, а очень эффективную штуку, — возразил Артур, — я поспал, и боль в голове и во всем теле как рукой сняло. Да и чувство такое, что я дрых всю ночь.
— Дрых он, — хмыкнул Потап и криво улыбнулся.
— Ребят, никто не помнит, как мы тут оказались? — пробурчал Толян, недовольно оглянувшись.
— Очень смешно, — едко заметил Потап, и в голосе его снова был один только сарказм.
— Нет, правда! Я ничего не помню. Вернее, обрывками, — поспешно сказал Толян. — Вас вот помню, а где познакомились, как сюда попали и тэдэ — вообще ни хрена.
— Ну, как же? Нас скрутили и привезли в автобусе, потом мы прошли «фейсконтроль», заняли эту комнату и закинулись по таблеточке, — спокойно рассказал Артур.