На сырую землю упала почти полностью выкуренная сигарета. Мазур мыском ботинка присыпал ее влажными листьями и вдохнул полной грудью, будто пытаясь проветрить свои легкие после табачного дыма. Ночной холод совсем не пробирался под его куртку, которой он сменил длинное пальто. Нужно перекусить. За все то время, что разведчик следил за Первой группой, он ни разу не остановился на привал.
След в след, подмечая каждую сломанную ветку, каждую свежую цепочку следов, каждый вскрик птицы, он шел за ними попятам. Однажды, правда, рисковал быть обнаруженным, когда Крикунов (его, кажется, звали так) со своей подружкой полез на дерево. Тогда Мазур лег в небольшой овражек, скрывшись в высокой траве, и выжидал, когда они спустятся. Голова у них, к его сожалению, работала, и очень даже неплохо. Отследить пункт «Б» с высоты. Кто бы это ни придумал, ход был продуманным, пусть и рискованным. Их обнаружили. Мазур точно знал, что из пункта «Б» ежечасно следят за местностью, а значит, их положение наверняка засекли.
Но самым странным за все это время оказалось короткое пребывание ребят на небольшой проплешине леса, когда они дожидались своих разведчиков.
Мазур наблюдал за ними с дистанции трехсот метров из-за огромного старого дерева. Сначала он не мог разглядеть, чем они заняты. Кажется, держа в руке нож, самый высокий и плотный из юношей — Ворожцов — засучил рукав куртки, и, закусывая губу и низко скуля, вонзил лезвие в сгиб своей руки. Мужчина по ошибке принял это за попытку самоубийства, но, взглянув на картину в бинокль, он понял все. Это было нечто совсем иное. Мазур тут же, с горькой и ироничной ухмылкой, понял, для чего Барковский послал его приглядывать за этими детьми. Они были куда умнее, чем остальные. Они умели наблюдать.
Они вырезали из своих рук чипы. Недурно. Значит, Барковский догадывался? Этот клоп просчитывает, если не на сто, то на десять шагов вперед, это точно. Подумав о Барковском, Мазур с омерзением сплюнул.
Сейчас же, когда он, привалившись спиной к дереву, поедал из банки тушенку, мысли о Барковском напрочь отбивали аппетит. Одна его мерзкая ужимка, и все в груди Мазура опалял огонь. Огонь гнева, ненависти и презрения. Этот Барковский так просто и беспечно отзывался о его дорогой Насте. Он знал, что разведчик этого не переносит. Однако Игорь никогда напрямую не выражал своих чувств и мыслей. Его лицо всегда было одинаковым — похожим на маску из белого дерева с выщерблинами: кривая линия рта, глаза глубоко посажены и всегда стеклянные, длинный и горбатый нос, подбородок и щеки в жесткой щетине, лоб всегда без исключения хмурый.
Идея проекта ему никогда не нравилась. Работает на ИКОНА он не более года. Чуть больше трех лет назад Барковский нагрянул в его квартиру абсолютно без предупреждения. И если бы ни его поганое удостоверение… Кто знает, существовал бы сейчас Константин Барковский?
В тот день он познакомился с Игорем и Настей. Тогда он предложил Мазуру работать на них разведчиком, но Игорь отказался сразу же. И даже дар убеждения Барковского не работал на нем. Мазур никогда в жизни не оставил бы свою горячо любимую жену ради работы. Военврач — профессия неплохая, к чему снова соваться в разведку? Игорь никогда не позволял работе разлучать его с женой.
Но сейчас отказываться было глупо. Сейчас Мазур работал на Барковского, а значит, не имел права оспорить приказ. Жизнь — штука слишком ироничная. Как бы он ни ненавидел этого подонка, как бы ни презирал идею «Выжить после» — он сейчас как пёс на цепи.
Где-то вдали надрывно пискнул сыч. Мазур поскреб ложкой дно жестяной банки, выедая остатки тушенки (на дне её было больше, чем застывшего жира), и отложил банку в сторону.
Вечером он замедлился, и уже к ночи отстал от группы. Мужчина был даже дальше, чем положено. Вероятно, что малые развели костер, и он сможет засечь их по дыму — как-никак, такую ошибку допускают практически все. Это играло на руку.
Взобравшись на вершину корявой с узловатыми ветвями сосны, разведчик осторожно раздвинул колючую занавесь ветвей и всмотрелся в небо. Как и думал. На чёрной пластине горизонта белела полоса дыма. Дым уверенно и густо исходил из глубины леса. Очевидно, остановились на поляне. Мазур шмыгнул носом, молча усмехнувшись. Оплошность новичка. Игорь был уведомлен о предварительном побеге четверых ребят — Чубарова, Курсенко, Ворожцова и Крикунова, — но тогда они продержалась аж до рассвета незамеченными.
Сейчас такая неосторожность могла объясняться только двумя причинами: тем, что, как они думали, у них на хвосте только их сверстники, а не военные; и тем, что они уже очень устали. Мазур прекрасно знал о том, что каждый из них был инфицирован.
«А могли бы жить себе и жить», — отстраненно, даже с какой-то тоской подумал Мазур, задумчиво глядя на столп дыма.
Все же, он ненавидел свою работу. Инстинкт охотничьего пса иногда перебивало человеческое сострадание, и идти по следу становилось трудно. Нет, сейчас он не должен быть человеком. Он бегает на цепи Барковского, значит он — пес. И его цель сейчас найти Первую группу и доложить об этом Барковскому.
Внезапно послышалось шуршание рации за поясом. Мазур нахмурился. Мысли он что ли читает?
«Мазур. Как слышишь?» — раздался шипящий от некоторых помех голос Константина.
Мазур, держась одной рукой за толстенный сук, второй перехватил рацию и с небольшой заминкой ответил:
«На связи»
«У нас тут небольшие проблемы, — голос Барковского звучал абсолютно буднично. — Думаю, в ходе слежки ты это заметил»
«Не мог не заметить, — угрюмо отозвался Мазур. — Ты по поводу чипов?»
«Именно, — подтвердил Барковский. — Виной всему, так полагаю, Ворожцов. И как они решились на такое?.. — казалось, он начал говорить сам с собой, но потом снова вернулся к теме: — Ты все еще преследуешь их?»
«Да, я остановился от них не меньше, чем в километре»
Барковский сделал короткую паузу.
«Как только они отклонятся от цели слишком далеко — свяжись со мной и передай их координаты по КПК, я вышлю к ним отряд с D220»
Мазур ощутил, как на лбу выступили крупные градины пота. Он рехнулся. D220, насколько знал Мазур, провалили испытания и были признаны неуправляемыми, поэтому их поставили на охрану Временного окна. Если Барковский собирается использовать их, как ищеек, значит, он совсем потерял голову в этом чертовом проекте.
«Ты меня слышишь?» — твердо окликнул его Константин.
Мазур кашлянул.
«Так точно»
«Тогда до связи», — завершил Барковский.
Спустившись с дерева, Мазур потянулся было за сигаретой, но передумал. К черту. Пока у него еще есть время — он должен сворачивать эту операцию. Барковский всех погубит: и поисковый отряд, и беглецов, и его самого. Он мог бы задать ложные координаты, но нет гарантии, что псы подчинятся и будут следовать курсу. Нет. Нужно поступить иначе. Мазур знал, как. Он знал, что должен сказать, знал, как сказать. Он не знал только одного: выслушают ли его и к чему это приведет.
Но, похоже, Барковского Мазур теперь твердо определил во враги. Чем опаснее становится поведение противника, тем быстрее нужно действовать. А по сему, принятое им решение было самым странным и верным решением из всех, что он когда-либо принимал.
Мазур обязан нагнать группу ребят и стать их союзником.
***
Артур проснулся от того, что его кто-то с силой расталкивал за плечо. Юноша с трудом разлепил веки, поднимая голову. Шея ужасно ныла, ноги затекли, и теперь в стопы будто вонзались эоны игл. Рассветные сумерки только-только начали заниматься, и среди деревьев еще стоял вязкий сине-серый полумрак. Над парнем нависало пестрое и почему-то грязное лицо Потапа. Он нервно хмурил брови и поджимал ссохшиеся побледневшие губы.
Артур растер ладонями лицо, приглушенно ворча:
— Че за кипиш-мутиш? Нас нашли, че ли?
— Вангуешь, — угрюмо рыкнул Потап.
Одного слова хватило, чтобы Артур проснулся.
Его, видимо, жутко перекосило, потому как Потап начал поспешно объяснять:
— Ночью тут кто-то был. Кристина отошла по нужде, а я это… Ну, кемарнул. Ну, утром смотрим: у костра все истоптано и жрачка лежит.
— Какая? Наша, что ли? — не понял Артур. Все начало принимать какой-то неестественный и чумной оборот.
— Ну да, кто-то захотел похавать, а потом резко передумал, — закатил глаза Потап, саркастично дернув бровью. — Чья-то, блин, еще жрачка. Хлеб, тушенка и вода. Я глянул — наше все на месте.
Артур с кряхтением поднялся на ноги; Толян и Крысер уже стояли с собранными рюкзаками, остальные все еще спали.
— И как это херню понимать? — пусто прошептал Артур, глядя куда-то сквозь деревья, на молочные полосы просветов.
Толян перевел туманный взгляд на товарища. Он был совершенно бледен, сальные волосы свалялись и походили теперь на один сплошной рыжий колтун. Крысер скреб пальцами подбородок, пробираясь к коже сквозь бороду.
— А меня-то ты чего спрашиваешь? — буркнул Потап. — Я сам ни черта не знаю.
Артур на подкошенных ногах прошагал к костру и присмотрелся: вокруг на самом деле были следы, но они были слишком глубокими, точно оставили их нарочно. Напротив затухшего кострища стояла большая бутылка с водой, возле которой лежала целый кирпичик черного хлеба и еще не вскрытая банка тушенки. Следы были отчетливо видны только у костра, а дальше — почти пропадали. Казалось, что ночной «гость» будто нарочно оставил следы, как пометку, как знак своего здесь пребывания, а потом тихо удалился, словно растаял.
Да еще и провиант оставил. Точно не забыл — принес нарочно. Но зачем?
Артур взял в руки бутылку и буханку. Понюхал сначала хлеб — свежий, запах как запах. Попробовал открыть бутылку — она была крепко закупорена, пробку еще не трогали. Тушенку отравить никак не могли, она изначально была нетронута.
— Че-то это как-то подозрительно… — прошипел Артур, передавая продукты в руки Потапа.
Друг согласно кивнул ему.
— Ну, отравить это по-любому никак нельзя, — подтвердил его мысли Потап.
— А может, хлеб отравленный? А остальное так, для прикрытия? — предложил Толян, выхватывая «кирпичик» из рук Потапа, будто с голодного края пришел.
Артур пожал плечами. Он понятия не имел, что все это значит: нарочито оставленные следы, свежая еда, да еще и не тронул этот незнакомец никого… Артур обвел глазами спящих и вдруг ужаснулся: а Кристины-то нигде не было!
Стараясь не паниковать раньше времени, он негромко обратился к друзьям:
— Слышь, парни… А Криста где?
Потап чуть заметно улыбнулся.
— На разведку пошла. Сказала, что прочешет ближайшие окрестности, и, если че найдет, свяжется со мной по рации. Пока ни слуху ни духу.
Артур задумчиво кивнул. И резко ощутил, как он важен. Ведь только их четверка, с самого начала державшаяся вместе, сейчас решает, что делать с внезапным подарком от некоего «посетителя». Он вдруг прокрутил в голове все прошедшие девять дней, и, начиная с первого, они всегда были самыми решительными. Каждый из них: и Потап, и Толян, и Крысер, и он, Артур. Это ведь они вчетвером сбежали, они узнали про Временное окно, только в их комнате висели записки, в которых значилось тайное послание о D220. За это короткое время они прошли слишком много и (он уверен) еще пройдут. Может, Барковский был прав, и они действительно избранные? Может, все это их злоключение закончится совсем скоро? Может, их уже нашли и оставили продукты как знак того, что им не стоит бояться. Артур надеялся сейчас на многое, но высказать это все не решался. В глубине души парень знал, что ошибался. И очень не хотелось рассеивать свои мечты о хорошем конце.
Никто больше так и не заговорил. Рассветные сумерки быстро растворились в белесом воздухе, в лесу стало светлее. Из тени деревьев спустя полчаса показалась Кристина. Вся ее куртка потемнела от воды, берцовые сапоги были покрыты густым, еще не подсохшим слоем грязи. Девушка молча подошла к Потапу и протянула ему что-то. Присмотревшись, Артур понял, что это был сигаретный бычок. Кристина коротко сообщила, что раскопала его в листьях, в километре отсюда. И что человек этот наверняка идет за ними попятам. Долго рассусоливать не стали. Ребята в скором темпе подняли остальных, все наспех собрали вещи и покинули привал. Завтракать даже не стали.
Хлеб было решено оставить, остальное — взять с собой. Слишком жирно было бы сейчас привередничать таким провиантом, учитывая, что запас их собственной еды может со дня на день подойти к концу. Кто бы ни оставил это — ему и на том спасибо. Задумываться особенно не стали, голова и другим болела. Артур решил отмести все мысли о необыкновенно щедром незнакомце и полностью сосредоточиться на маршруте. Сейчас все чипы удалены, где пункт «Б» ребята знают, за спиной рюкзаки с новой порцией провизии, а впереди — кривая лесная дорога. Сейчас нужно просто идти вперед. Твердо, не оглядываясь и не задумываясь.
Потап шел по правую руку, позади крепко стискивая лямки рюкзака, шествовала Рита. Артур не мог сказать, что сейчас чувствует. Сказать, что ему не страшно за нее — соврать, сказать, что его не переполняет тепло — соврать еще больше…
Группа «А» шла быстрым шагом, держа автоматы наизготовку. Плотные рассветные сумерки стали еще более зыбкими и прозрачными, и в тишине все яснее слышался щебет давно проснувшихся птиц. Под ногами хлюпал пропитанный ночной влагой сухостой, а замшелые деревья росли все ближе друг к другу.
Артур вновь шел бок о бок с товарищами, а позади него, крепко сжимая его руку, шла Рита. Ее ладонь была такой теплой… Артур никогда не держался за такую теплую руку. Даже мысли о странном подарке, о неизбежности и близости их конца уступали перед мыслью о том, какая Рита теплая. Может, если кто и мог быть Артуру так дорог, как друзья и родители — так это она.
Все шли молча, на лицах только какая-то серая и бесконечная пустота, в которой мелькали фантомы тоски и безысходности.
Внезапно, шедшая впереди Кристина остановилась.
Артур чуть было не налетел на нее и неуклюже затормозил.
— В чем дело? — прогремел Потап, коснувшись ее руки.
Девушка раскидала мыском сапога листья. Там, где она расчистила место, виднелась бетонная площадка.
Артур так и обалдел. Несвязно что-то промычав, он опустился на корточки и стал разбрасывать листья и иголки. Так и есть, бетон.
— Пам-пам-па-а-ам… — произнесла Рита за его спиной.
Толян очумело экнул.
— И че это такое? — пробормотал он.
— Бетон, — саркастично ответил Курсенко.
— Завались. Ща получишь, — враждебно рыкнул на него рыжий, и в его голубых глазах мелькнуло звериное.
Артуру стало жутко.
— Эм… — Никита нахмурился, — думаете, до пункта «Б» недалеко?
Кристина покачала головой. Ее взгляд был устремлен вдаль, где вокруг оврага зеленела густая поросль пальм и инжира. Артур даже удивился, вновь увидев их. Уже давно вокруг были только сосны да разные лиственные деревья, а тут на тебе — снова инжир и пальмы.
Девушка завороженной поступью направилась к зарослям, как белесая тень, и проговорила с таинственностью в голосе:
— Это вход в бункер, я знаю. Он может быть заминирован, отойдите.
Артур в мгновенье кинулся следом и схватил Кристину за руку, развернув альбиноску к себе. На его лице вдруг вспыхнул гнев. Юноша ничего не говорил, но девчонка, должно быть, поняла его и без слов. Она что, у Потапа заразилась привычкой соваться вперед, строить из себя героя, чтобы Артур потом пытался ее остановить? Ужас перед тем, что вход и впрямь может оказаться заминирован, придавал его ослабевшей руке сил, и Артур крепче сжимал ее запястье.
— Больная ты или как? — проворчал Миша, вышедший вперед. — Какой, блин, бункер, и че ты туда суешься, если он заминирован?
Кристина терпеливо отстранила от себя Артура и повернулась к Мише:
— Это подъездная площадка, — она постучала ногой по бетону, — а там вход в бункер. Хотите погибнуть — проверьте. Не хотите — пойду я.
— Ты? — Потап, до сих пор наблюдавший со стороны, решительно прошествовал к Кристине и с такой силой сдавил ее хрупкие плечи, что лицо несчастной перекосило. — Какого хрена, а?
Все замолчали. Потап глядел на растерявшуюся Кристину сверху-вниз. Глаза горели как ртуть, и бешенство в них боролось со страхом.
Эта немая дуэль обескураженного взгляда ореховых глаз и пылающего и решительного взгляда зеленых продолжалась несколько минут. Каждый затих, замерев как изваяние, и молчание, в котором звучал лишь щебет птиц, вдруг разорвал крик Потапа:
— Какого, мать его, хрена?!
Девушка, до смертельного побелевшая, открыла рот для объяснения, но Потап не дал ей сказать:
— Хочешь сдохнуть? Валяй. Как хочешь подыхай — но не так. Даже не начинай чепуху о том, что ты жертвуешь собой ради нас. Ты просто дура, которой на остальных наплевать. А то, что мы хренова команда? Ты не спросила никого. Решила выпендриться? Зашибись! Сейчас ты просто вернешься обратно. Поняла?
Кристина сжала пересохшие губы и кончиком языка провела по сморщившейся коже. Потап практически придавил ее этим выговором, и за все время, что ребята ее знали, на лице девушки проступила тень стыда, страха и сильного смущения.
— Задрали, — прорычал Никита, шумно хмыкнув, и нервным шагом направился к оврагу.
Вася было схватила его за руку, но он едва ли не отпихнул девчонку в сторону.
Артур изумленно уставился на Билевича, когда тот прошел мимо Потапа с Кристиной и прыгнул в овраг.
— Ты че?! — Миша хватился. — Ты, блин, ща вместе с этим дерьмом на воздух взлетишь!
Никита остановился.
— А долго еще будем тянуть кота за яйца? Идите все в жопу со своим героизмом. Я просто открою гребаную дверь.
Ребята наперебой начали возмущаться и возражать, Артур, Миша, Рита и Вася (та — в первую очередь) кинулись останавливать его. Никита отпрянул, сделав несколько шагов назад, и, сняв с плеча автомат, щелкнул предохранителем.
— Отвалите! — срываясь на визг, проорал Никита, — Я вам всем тут, бл*ть, посшибаю кочаны, если не отвалите!
Ребята застыли в ступоре. Автомат в руках парня скакал, побледневшее лицо заблестело от пота, ввалившиеся глаза потускнели. Чего ради он суется туда? Чтобы окончательно сделаться неуправляемым психопатом?! Чтобы убить любимую девчонку?! Друзей порешать? Артур сглотнул вязкий ком в горле и ощутил, как на его место подскочило истерически бьющееся сердце. Какое-то чутье подсказывало юноше, что Никита и впрямь выстрелит, соверши он попытку его остановить.
Вася зажала рот руками. По лицу бежали жгучие ручьи слез, щеки начали краснеть, в носу захлюпало. Никита не переменился в лице. Отступая назад, он медленно отвел автомат за спину и прикладом стал сбивать слой земли и мха с двери. Расчистка много времени не заняла. По-прежнему в упор глядя на ребят, белых как простыни, он нащупал за собой круглый рычаг.
Сердце Артура совсем провалилось в желудок и теперь ухало там.
Никита натужно повернул рычаг. Сильно заскрипело.
Вася всхлипнула и уже в голос разрыдалась.
Никита ощутил, как теперь по собственным щекам потекли слезы. Рычаг поддался.
Миша сдавил Васю в объятиях.
Щелкнуло.
Артур схватил Риту за руку.
Никита потянул дверь на себя…
И ничего не случилось. Не раздался взрыв, не размело на части Никиту. Бункер не был заминирован.
— Ну ты и сука, Билевич! — на одном выдохе выкрикнул Миша, с облегченным вздохом вскинув голову.
Вася сорвалась с места и кинулась Никите навстречу. Юноша было повернулся к ней, когда в ушах его зазвенело от пощечины. Василиса рыдала. Красные от слез глаза смотрели на Никиту совсем непривычно, со страшной обидой и злостью. Артур никогда не видел ее такой: каменное лицо, недвижные губы и исполненные жуткого глаза. Никита засопел, сдерживая рыдания, которые накатывали, как грозные морские волны.
— Пошли, раз уж открыл, — прервал тугое и нервное молчание Артур, выступив вперед.
Никита захрипел.
— Правильно, идем, — Потап спустился к Никите, отпихнув его плечом, и потрепал Васю по волосам. — Пошли? Вась, без тебя не пойдем.
Русоволосая влажно кашлянула и кивнула. От набегавших слез горло ее совсем сдавило; она больше не желала, чтобы все слышали, как дрожит ее голос. В ней теперь тоже что-то сломалось.
Рита холодным, режущим взглядом окинула Никиту и слегка коснулась Васиной руки.
Внутри оказалось темно и сыро. Свет, попадающий в бункер через открытую дверь, падал только на первые три ступеньки, остальное тонуло в душном и пропитанном плесенью и влагой мраке. Артур зажал нос рукой, стараясь дышать ртом, но в бункере все равно ему было не по себе.
— Есть у кого фонарик? — гнусаво протянул он. — Тут хоть глаз выколи.
— У меня, вроде, есть, — отозвался Миша за его спиной. Он скинул с плеч рюкзак, порылся в нем и отыскал небольшой черный фонарик. Пощелкав, проверил его: работает.
Артур взял его у приятеля и посветил впереди себя, на ступеньки. Они были покрыты толстым слоем пыли и грязи; зыбкий фонарный луч освещал немного, но, чтобы спокойно идти, не оступаясь, было достаточно. Выстроившись цепочкой, ребята неуверенно направились вниз.
Лестница уходила глубоко под землю. Артур сейчас шел впереди, освещая себе путь, а друзья шагали за ним, как за лидером. Может, Потап был и прав, когда сказал, что Артур — их лидер. Он не мог всегда брать все в свои руки, держать команду под строгим контролем и принимать ответственные решения в одиночку, но… Если бы ни тот побег на пляже. Если бы Артур уже тогда не показал остальным, что только ценой риска потерять собственную жизнь можно узнать правду, они бы, может, даже не обратили внимание на упоминание о D220, не пошли бы искать их. Они бы даже не знали, что такое Временное окно и что их ждет. Артур наконец признал в себе лидера. Он и вправду вел своих друзей. Даже сейчас. Он теперь чувствует целиком и полностью ответственность за каждого из них. Он не позволит никому умереть.
— Потап, — внезапно произнес Артур, когда его мысли вновь вернулись к первому побегу.
— Что? — откликнулся друг.
— Давай… когда все закончится, вернемся за Стасом и Гогой? Мы им должны, помнишь? Давай увезем их в город?
— И что они делать там будут? — вздохнул Потап. — Им же некуда возвращаться.
— Мы найдем их семьи, — Артур до судороги в пальцах сжал фонарик. — Мы расскажем им все, что случилось. Если здесь есть те самые архивы… покажем записи. Вернем их домой.
— Они неплохие ребята, — не своим голосом произнес откуда-то сзади Толян. — Но пошли они на х*й.
Артур едва не запнулся. Это Толян так говорит? Нет, не он… Это инфекция в нем, которая делает из людей настоящих Чужих. Но они успеют еще спастись — Артур пообещал самому себе. Он вытащит Толяна, и он снова станет прежним. Добрым парнем… добрым и самым светлым в их долбанутой команде. Парнем, который никогда не относился плохо даже к истеричному поначалу Крысеру. И которого Артур назвал своим другом.
— Ты че, Толян? — удивился Потап.
Артур знал, что рыжий непременно что-нибудь сейчас ответит, но слушать не хотел. К счастью, Артур наконец оказался у подножья лестницы и громко сообщил об этом остальным.
Сойдя со ступеней, Артур опустил в пол фонарный луч и прикрыл нос перчаткой. Его тянуло блевать. Запах плесени, прелых деревяшек, пыли, сырости и каких-то медикаментов выворачивал внутренности наизнанку. В носу горело огнем, перчатка пропиталась слюной. Сзади кто-то обратился к нему взволнованно, но Артур наотмашь всучил ему фонарик и отскочил в сторону. Вслепую упершись рукой в стену, он рывком отстранил руку ото рта. Желудок свело судорогой, в груди затянуло, и его вырвало. Горло жгла кислота, во рту мерзко. Еще один позыв рвоты, и Артура сильно корчит. Лоб весь взмок, из глаз текут слезы, из носа — сопли.
Перчаткой стерев их с верхней губы, Артур глубоко вдохнул. От вони теперь зашумело в голове.
— Нормально, приятель? — окликнул его Крысер, осторожно подошедший сзади.
Артур шмыгнул носом.
— Ага. Пошли дальше.
— Точно все хорошо? — Рита неуверенно подступила к нему из темноты и положила руку на плечо.
Артур ощутил, как его начинает это бесить. Его, блин, просто блевануло! Раздувают из мухи слона.
— Да-да, — он спешно отошел от места, где его вывернуло, и перехватил фонарик у Миши. — Пошли дальше, ок? Просто пошли.
Воспринимать все происходящее не получалось, поэтому Артур просто принял это, как должное. Они оказались в полукруглом длинном коридоре, вдоль стен которого проходили тонкие железные трубы, а на потолке висели блекло горящие желтые лампы. Недавно удалось отыскать рубильник и включить в катакомбах свет. Бетонные полы покрывал толстый слой жидкого месива грязи. С потолка капало. Коридор уходил далеко вперед, а потом делился надвое. Ребята с пустыми лицами шагали цепочкой, как ведомые кукловодом, как зомби, как роботы, как тени в театрах. Артур чувствовал, что перегорел. Его больше не впечатляли тайные подземные коридоры, в которых бурыми пятнами проглядывали из грязи вывороченные трупы крыс, его даже не впечатляла перспектива отыскать тут что-то, что поможет выбраться. Он безынтересно двигался, глядя только вперед. Артур даже позабыл о маме. Позабыл о том, что его сердце пока бьется. Позабыл об инфекции и о Другом.
Вот он идет. Вот за спинами идут его друзья. Вот навстречу выскочила крыса. Она ощерилась и мерзко запищала, кинувшись на сапог, на юноша небрежным движением скинул ее и раздавил череп. Брызнули мозги, вытекли черные глаза.
Одна за одной, капли разбивались о его макушку. Волосы уже промокли; Артуру это надоело.
В голове пронзительно зазвенело, и Артур со всей дури хлопнул себя по черепу. Удар был глухим, боли почти не чувствовалось. Никто даже не прокомментировал такой его выпад. Все шли молча.
Когда группа подошла к раздвоенному коридору, Артур и не задумывался над тем, чтобы свернуть влево. Странно, но остальные даже не заспорили — поплелись следом, не переживая о том, куда свернут. Остановился только Крысер. Артур вымученно повернулся и обнаружил, что приятель оставил на стене длинную отметину. Ага, чтобы не заблудились. Хорошо. Курсенко быстро догнал ребят и примкнул к строю.
Вскоре коридор вывел к какой-то железной массивной двери, на которой красной краской была выведена цифра «9» и болтался небольшой замок. Не заморачиваясь с попыткой его вскрыть, Потап просто сдернул с плеча автомат и отстрелил замок. Он со звяком шарахнулся о пол. Готово.
Потап толкнул дверь, и она с отвратительным скрипом открылась. В комнате было очень темно и пахло все теми же медицинскими препаратами. Ощупью пробираясь вдоль стены, Артур уперся рукой во включатель и дернул его. Послышался треск, жужжание, и лампы неохотно загорелись.
Артур застыл. Фонарик выпал из рук и покатился по полу. Все его существо сжалось до размеров песчинки, и дыхание сперло. Апатия отступила перед тем, что он увидел.
Посреди комнаты стоял высокий операционный стол, укрытый кушеткой. Подле него был еще один маленький на колесиках столик, на котором лежал лоток с хирургическими инструментами: скальпель, пинцет, щипцы, зажим, нож, зонд, скобки… чуть поодаль — другой стол, более массивный, деревянный. На нем располагалось множество пробирок (в некоторых даже остались какие-то растворы), прочей лабораторной посуды, пылился микроскоп. У стен стояли холодильник, столы, шкафы… И от содержимого этих шкафов горло связывалось узлом. Не отдавая себе отчета, Артур как зачарованный приблизился к ним и вперил взгляд в полки. Там располагались крупные цилиндрообразные сосуды с прозрачной жидкостью, в которой плавали эмбрионы. Человеческие эмбрионы. Они выглядели совсем иначе, нежели обычные: те были меньше и имели бурый цвет кожи. Головы их были сплющенными или продольными, а конечности — совсем несуразные. Все полки в шкафах были заставлены такими сосудами, и на каждый была наклеена бумажка с номером.
Артур провел перчаткой по пыльному стеклу, глядя на самый последний сосуд с эмбрионом, на нижней полке шкафа. Присмотревшись, он смог разобрать мелко написанное число «283».
Появилось желание открыть дверцу, чтобы взять сосуд в руки, но чистое отвращение подавило эту идею сразу же. Осознание пришло только через несколько минут, когда мозг сумел усвоить полученную информацию. С осознанием пришла и истерия.
Артура сделал шаг назад и рухнул на пол. Вместе с давними порывами расплакаться вырвался звериный вопль. Артур надрывисто заорал, хватая себя за глотку, и в безумстве стал биться головой о пол. С разбитого лба потекла теплая и липкая кровь, заливая брови, глаза.
Ребята кинулись к бьющемуся в припадках Артуру. Потап резко схватил его за воротник куртки, не давая размозжить себе голову. Артур визжал, брызгал слюной и бился, зажатый в тиски; Потап стиснул его обе руки, а Толян подоспел и сдавил его ноги. Тело билось в агонии. В глазах взрываются снопы искр, от ора дерет горло, воздух в легких заканчивается, бешенство, безумие, конвульсии. Кто-то с маха дает пощечину, и голову резко дергает влево. Что-то перемыкает, и Артур прекращает корчиться. Выгнутая дугой спина распрямляется, руки-ноги обмякают. Изможденного, его осторожно опускают на пол. В голове еще шумно, лоб саднит, все лицо в крови. Комната плывет, двоится, то взлетая вверх, то опадая вниз. Прийти в себя никак не получается.
Вдруг кто-то к нему обращается. Он слушает голос, доносящийся как через залитую в уши воду, слушает и старается ухватиться за него. Голос Риты.
«Артур, держись. Приходи в себя, давай. Ты справишься, я рядом»
Юноша уперся руками в пол. Нужно попробовать подняться. Он повернул голову с острой болью в шее и увидел лицо Сосновской. Она слизывала слезы с уголков рта, кусала губы, часто моргала. Артур потянулся к ней, и девушка схватило его за ладонь.
— Слышишь меня? — произнесла темноволосая очень отчетливо. — Слышишь?
Артур пришел в себя. Все снова вернулось в рамки реальности, голос доносился ясно, образ Риты не расплывался.
— Слышу, — проскрипел он осипшим от воплей голосом. — Мне че-т плохо стало.
— Как же ты напугал меня, — выдохнула Рита, еще хриплая от слез. — Засранец.
— Че ты учудил, сучара? — Потап схватил друга за плечо.
— Я не специально, — тускло отозвался Артур, но Потап ему не ответил. Взглянув с явным облегчением, он сказал:
— Пока ты на эти трупики смотрел, мы во че нашли, — он повернулся к Кристине, и она передала ему толстую пожелтевшую от времени папку. — Тут бумаги какие-то. Мы думаем, эти самые архивы.
Артур ощутил, как в засохшем за все время сердце что-то шевельнулось. Что-то живое: намек на ликование и восторг.
— Что тут написано? — Артур постарался заглянуть в бумаги, но шею прострелило, и он оставил эту попытку.
— Момент, — Потап открыл скрепленную резинкой папку, и, пошарив глазами по строчкам, вычитал: — «…после ряда испытаний на животных мы выяснили, что экспериментальный объект номер 2379 способен изменять формы жизни, прошедшие сквозь него. У животного, лайки номер 6, обнаружены внутренние повреждения черепа и глазной роговицы, также сломаны шейные и спинные позвонки. Остальные девять объектов не были найдены».
Артур не успел осмыслить услышанный фрагмент текста, когда Потап прочитал следующий:
— «…спустя несколько лет исследований мы выяснили, что преодоление пространства путем проникновения в пространственную дыру способны выдержать только объекты со специфической мозговой тканью. Первый объект, выдержавший испытание Временным окном, Григорьев Павел Николаевич, успешно прошел сквозь пространственный коридор, но скончался через сутки».
Артур бессознательно приложил грязную перчатку к открытой ране на лбу. Он просто не мог поверить, что они нашли записи о создании Временного окна. Здесь наверняка где-то хранятся записи и о проекте, и о тех жутких эмбрионах в шкафу, и об инфекции, и об антидоте.
— Мы заберем это с собой, — решительно произнес Артур, — Долго мы тут ходить не сможем, еще потеряемся.
— Понятное дело, что заберем, — вздохнул Потап. — Не бросать же такую инфу.
— А что делать с ней будем? — твердо спросила Вася, сидевшая на каком-то ветхом стуле.
— Изучать, — ответил Потап. — Кстати, предлагаю посидеть тут еще немного. Эта Вторая хренова группа в жизни не допрет, что тут такое. Даже смотреть не сунется. Даже не найдет!
Артур хотел было поддержать друга, но в голове снова помутилось. Сумев в этот раз устоять на ногах, Артур услышал, как внутри мозга заговорил голос. Другой.
«Мать твою, я ненавижу этих ублюдков. Кто, бл*ть, их просил тебя держать!?»
Артур ощутил, что все внутри сжалось.
«Психоз — твоих рук дело?»
«Нет, тип, совсем нет, — процедил саркастично Другой. — Ты просто решил захерачить нижний брейк по приколу»
Артур тряхнул головой.
«Вали в жопу из моей башки»
— Ребят, валим лучше отсюда. Пожалуйста. Хрен знает, че тут эти ученые делали. Может, намутили Гадзиллу и спрятали где-то. Просто пошлите, — Артур запустил пальцы в засалившиеся волосы, убрав с глаз челку.
Потап задумчиво нахмурился, но потом молча развернулся и направился к выходу из лаборатории, попутно убрав папку в рюкзак. Нахватав еще каких-то записей и запихнув в свои рюкзаки, ребята спешно покинули жуткую комнату.
ГЛАВА 13. ЗУБ ЗА ОКО.
День брезжил сквозь толстые ветви деревьев, сенью смыкающиеся над головами Второй группы. Где-то на сосне вскрикнул и встрепенулся ворон. К полудню воздух прогрелся, и на небе появилось солнце. Буйная бурая листва мирно шумела, приятные пестрые тени ложились на покрытую слоем листвы и иголок землю.
Миниатюрная девушка по имени Лена Милова, стриженная под парня и в сущности практически целиком схожая с ним, сделала глубокий и сиплый вдох, скинув с себя куртку. Вся спина уже взмокла, майка пропиталась по́том и мерзко прилипала. Раздраженно сдернув с себя майку, девушка смяла ее в бесформенную тряпку, и, промокнув подмышки, обтерев спину и шею, вытащила из рюкзака сменную футболку.
Полный и высокий пацан (Паша, кажется) одичавшим и затравленным взглядом вперился в ее грудь, не прикрытую даже бюстгальтером.
— Ты че зенки лупишь? — рявкнула на него Лена, зыркнув исподлобья. — Я тебе висюльки твои оборву, если еще раз такое увижу.
Паша дернул плечами и упрятал взгляд в колени. Он был очень бледным и страшным, с маленькими заплывшими глазами, широким носом и грязными, чуть вьющимися волосами, которые он собирал в нелепый пучок. Схватившись потрескавшимися, грубыми пальцами за болтавшийся на шее крест, парень начал что-то бормотать — скорее всего, молитву.
Лена с презрением хмыкнула и привалилась к дереву, резким движением выхватив из рюкзака бутылку воды и жадно сделав несколько глотков. Горло постоянно сушило. Черт знает, что за дрянь сидит в ее организме и как ей собираются эту дрянь лечить, но знала Милова твердо: нужно найти Первую группу и всех порешать на хрен. Шансы невелики, учитывая, что этих придурков больше на четыре человека, а бараны, с которыми Лена прется второй день, не годны абсолютно ни на что. И угораздило ее похерить единственного нормального союзника — Кристину. Девка с прибабахом была, но оружие в руках держать умела.
Голова трещала, кости ломило. Ей нужен был перерыв. Сейчас же.
Устало потянувшись к рюкзаку, девушка выудила из него банку с тушенкой и вскрыла ее своим ножом. Выскребая застывший белый жир и мясо лезвием, Лена пальцем сваливала еду себе в рот и облизывала замасленные губы. Живот гулко заурчал, бурно потекли слюни. Закусив зеленым кислым яблоком, девушка сделала пару глотков воды. Хорошо, уже лучше.
— Не ешь много, — жестяным тоном отозвался какой-то маленький мальчишка. Как его звали, Лена не помнила. Номер «12» и все. — Не останется потом еды — делиться не будем.
— Поделитесь, ублюдки, — гавкнула на него Лена. — И тебя, Двенадцатый, я вообще не спрашивала. Кто-нибудь слышал, чтобы я к нему обращалась?
Ребята пусто покачали головами.
— Чудно. Вот и заткнись.
— Твое дело, я предупредил, — мальчишка откинул со лба челку и сложил руки на груди. Он был невысоким, может, чуть выше Лены, и выглядел еще совсем ребенком. Насколько Лена знала, ему был