Разразилась настоящая гроза. Молнии пурпурными струями взвивались меж туч, притаскивая за собой раскаты грома. Ветер, как обезумевший, срывал с деревьев листья и закручивал их вихрем. Отблески молний служили единственным источником света в чернильной ночной мгле. Дождь с такой силой молотил по стеклам, что грозился их изрешетить.
Миша включил «дворники» и фары, осторожно, небыстро двигаясь в сторону медпункта. Васе становилось все хуже: она кашляла теперь через каждые пару минут, и один раз сказала, что ее тошнит. Никита вынул из рюкзака какой-то пакет и помогал ей придерживать его. У Васи сильно тряслись руки, и, кажется, начался жар. Артуру стало даже страшно: ему казалось, что девушка может не пережить эту ночь. Но все же он надеялся, что они успеют добраться до Базы и вколоть ей антидот. Но озвучивать свои мысли Артур не стал. На Рите не было лица. Красные пятна на щеках стали еще сильнее рдеть и распространились теперь и на лоб. Она, в итоге, не вытерпела и пошла к Васе. Артур прислушался:
— Ну, ты как?.. — вполголоса спросила она.
— Хорошо, — тихо прошептала Вася, и снова ее сотрясло новым приступом кашля.
— Потерпи немножко… — голос Риты сильно дрожал. — Мы доедем до Базы и подлечим тебя, хорошо?
Вася не ответила. Рита повторила громче, голос начинал срываться:
— Хорошо?!
Вася бессильно улыбнулась.
— Рит… Ты мне обещаешь, что будешь со мной всю дорогу? — она говорила тихо и слабо.
— Конечно, — Рита всхлипнула.
— Спасибо… — шепотом сказала Вася. И замолчала.
Артур испуганно дернулся, заглянув через спинку. Рита уже шла обратно.
— Она задремала, — стараясь сдерживать подступающие рыдания, произнесла темноволосая, пробираясь к окну.
Артур взял ее за руку и наклонился к ней, осторожно коснувшись губами ее щеки. Рита сжала его ладонь и уткнулась лбом в плечо. Артур провел рукой по ее волосам. В этот момент они были близки, как никогда.
— Мы еще раньше ее вылечим, — пообещал Артур. — Если в медпункте что-то осталось.
— Вряд ли что-то осталось, — подала голос Кристина. — Он не дурак, так что наверняка избавился от лекарств, как только мы покинули лагерь.
— Но может… — начал Артур, но Кристина перебила:
— Вряд ли Вася продержится до утра.
— Заткнись, — произнесла Рита. Это звучало жутко, словно ее голос доносился эхом откуда-то из пещеры. — Заткнись, или до утра не продержишься ты.
— Просто констатирую факт, — холодно ответила Кристина.
В молчании было слышно, как скрипнули у Риты зубы.
Миша до сих пор молчал.
— Смотрите, — хмыкнул Толян, заглядывая в кабину. — Этому ваще похер. А день-два назад рубашку на себе рвал, а Ваську отбить пытался. А щас усе: прошла любовь, завяли помидоры.
Миша не отрываясь следил за дорогой. Казалось, он вообще не слышит Толяна.
Однако это не останавливало рыжего. Он устроился поудобнее в своем кресле и продолжил:
— Щас ты типа герой. Автобус вон водишь, кнопочки-х*епочки всякие там нажимаешь. А девка твоя помирает. Ты даже не обернулся глянуть, че там с ней. Едешь себе, бараночку крутишь.
— Завалишься ты наконец или нет? — мрачно произнес Крысер, сидящий рядом. — Ты уже в печенках сидишь, Толян.
— А ты сидишь в кресле! — Толян разразился визгливым, истерическим смехом, схватившись за лоб. По его щекам потекли слезы. — В кресле! Понял?!
— Ладно, забей на него, — посоветовал Артур. У него в груди все жгло огнем, но он старался на обращать внимания. — Он поехал уже просто.
— Да мы тут все поехали! — Толян продолжал заливаться диким ржаньем, периодически стирая слезы с глаз. — Едем все! Мы едем, едем, едем в далекие края!
— Толя, перестань, — бесстрастно сказала Кристина.
— Крис, отъ*бись, — выдохнул Толян, более-менее успокоившись. Он выпрямился в своем кресле и привалился к окну.
Снова наступило затишье, и теперь стало слышно, как Миша всхлипывает и шумно сглатывает. Артуру стало его очень жаль. Голова кружилась, и все чувства сильно притупились, но он отчетливо различал на их фоне сожаление. Бедняга, наверняка он чувствует себя раздавленным. Да, раздавленным. Это слово больше всего подходит под описание того, что сейчас наверняка происходит в Мишиной груди. На него разом навалилось и осознание того, что Вася выбрала Никиту, и ответственность за всех, он ведь теперь водитель, и в сон точно клонит, и за дорогой надо смотреть, и за Васю он переживает, и еще Толян издевается. Как же он сдерживается?..
«Мудак ты, Толян», — подумал Артур.
Рита отстранилась от его плеча и перевела взгляд в окно. Капли молотили по стеклу, и казалось, что темнота растекается по нему. Артур думал, почему они сошлись так быстро. Почему Рита из всех выбрала его — нерешительного и грубоватого мальчишку, который был у нее в бумажке? И почему их отношения такие двоякие? Вроде как стараются быть максимально близко друг к другу, но вечно в отдалении. Артур подумал, что бы было, если бы они встретились на Большой земле (Артур мысленно выбрал себе термин из вселенной «S.T.A.L.K.E.R.» и в размышлениях иногда пользовался им)? Какими бы были их отношения там? Артур — довольно мрачный и серьезный, но шутливый и внимательный. Не делает разницу между парнями и девушками, со всеми общаясь одинаково. Рита не похожа на ту, которая любит уступки и особое отношение к себе. Она не слабая и не ищет кого-то, кто бы делал из нее слабую. Хотя, возможно, он и ошибается, и Рите нужен защитник. Что ж, Артур мог бы быть им. Но так ли все просто — защитник и друг? Или надо соответствовать каким-то ее стандартам? Артур был худым, совсем не спортивным. А девушки любят качков.
Какие-то идиотские размышления, честное слово.
— Приехали, — оповестил Миша.
Артур потряс головой. Чуть было не задремал.
— Ну, что, пойдем проверять? — Артур оглянулся на Потапа. Друг утвердительно кивнул.
— Я с вами, — серьезно сказала Рита.
— Ладно, — Артур не стал спорить. — Только держись рядом и не отходи. Мало ли там…
— Хорошо, хорошо, — нетерпеливо ответила девушка.
Двери с шипением открылись. Артур встал на ноги и потянулся. Спина неприятно хрустнула.
Потап и Рита встали со своих мест, и все трое вышли через переднюю дверь. В этот раз Артур решил, что обойдется без спального мешка.
На улице он уже пожалел об этом. Дождь с силой молотил его по голове, ветер подхватывал капли и хлестал Артура по лицу дождем, словно плетью. Бинт на голове промок, и Артур стянул его, швырнув на землю.
Дверь в медпункт был закрыта, поэтому Потап просто выбил ее ногой. Рита держалась чуть позади Артура, который вынул из кармана фонарик и посветил.
Внутри было холодно, но сухо. Коридор пустовал. В нем было пыльно, словно уже давно никто его не убирал. Луч света скользнул вдоль по линолеуму — среди пыли и сора виднелись крупные грязные следы армейских сапог.
— Пошли по следу, — решил Артур. Он провел рукой по лбу — недавняя рана покрылась корочкой. — Посмотрим, куда и зачем эти мрази заглядывали.
— На фига? Нам нужен антидот, — холодно напомнил Потап.
— А мы знаем, где он? — равнодушно отозвался Артур. — Наверняка военные уже добрались до него. Пошли по следам.
— Логично, — отозвалась Рита. — А вообще, можем разделиться. Я с Артуром пойду по следу, а ты обыщи другие кабинеты.
— Тогда свет надо включать, — устало протянул Потап.
— Ну и нормально, — отрезал Артур.
Потап пошарил по стене, и, нащупав включатель, щелкнул. Лампочки со звуком лопающихся пузырьков стали, одна за одной, моргая, включаться.
— Окей, — Потап хрустнул суставами. — Я по первому этажу шарю, а вы идете на второй.
— Лады, — кивнул Артур. Он взял Риту за руку. Девушка, сжав его ладонь, уверенно кивнула, и они стали подниматься по лестнице.
Следы вывели к кабинету с открытой нараспашку дверью. Артур снял с плеча автомат и на всякий случай выставил перед собой. Рита взяла из его руки фонарик и посветила ему. То, что было внутри, Артур меньше всего ожидал увидеть.
Все в кабинете было с ног на голову перевернуто: ампулы и баночки побиты, с полок шкафов все было начисто сметено, бумаги с записями изорваны в клочья, окно настежь открыто, обои промокли и в некоторых местах выцвели от дождя. Шторы развевались, как паруса, иногда беспорядочно и быстро колыхались, словно мантия. Опоздали.
— Мы даже ведь не знаем, как антидот выглядит, — протянул Артур, шагая по осколкам. — Тут ничего не осталось.
— Может, в шкафу еще что-то есть… — хрипло прошептала Рита, но в ее голосе было столько отчаяния, что было понятно: она сама уже ни на что не надеется.
— Вряд ли, — обреченно вздохнул Артур. Проверить, конечно, можно было, но смысл?
— Посмотрим, — настойчиво велела Рита. — Вдруг найдем хоть что-то.
Артур закатил глаза, но в темноте этого не было видно.
— Посвети на полки.
Рита навела луч на полки за стеклянными дверцами. Артур пошарил взглядом вверх-вниз и лишний раз убедился, что надежды отыскать что-либо нет.
Но внезапно голубой свет влажным бликом отразился в крошечной ампуле, лежащей в углу. Артур торопливо открыл дверцу и присмотрелся. Ампула была размером с треть пальца. У Артура сердце в пятки провалилось: неужели нашел?!
Трясущимися руками, с ухающим где-то в желудке сердцем, Артур взял ампулу и поднес к лицу: в ней была большая трещина и выколот кусок.
Вспыхнувшее в глазах возбуждение потухло. В ней ничего не было.
— Что там?! — дрожащим голосом спросила Рита.
— Пустая стекляшка, — подавленно ответил Артур и выкинул ампулу в открытое окно.
Рита опустила голову. Волосы паклями обрушились на лицо. Она беззвучно вздохнула — видно было только, как дрогнули ее плечи. Артур хотел утешить ее, но чувствовал, что лучше этого не делать. Он просто втянул носом воздух и в злости пнул какую-то склянку.
— Пойдем, — коротко сказал он.
Рита перевела луч света в коридор, и они вышли из кабинета.
Когда они встретились с Потапом на первом этаже, в руках он держал пузырек с сиропом и антисептик.
— Тебе больше повезло, я смотрю, — устало заметил Артур. — Это Васе?
— Угу, — кивнул Потап. — Может, хоть кашлять перестанет.
— Ты думаешь, это просто простуда? — затаенно произнесла Рита.
— Надеюсь. Она ж в дождь кашлять начала.
— Может, простыла, да, — вздохнул Артур. — Ты ничего больше не взял?
— Остальное в карманах, — спокойно сказал Потап. — Там еще «Нурофен», «Найз», бинты. И все в таком духе.
— Отлично, — кивнул Артур.
— Что дальше? — спросила Рита.
— С Мазуром свяжемся, — задумчиво произнес Артур. — Если не ответит… Тьфу-тьфу-тьфу, конечно, — он три раза постучал себе по голове, — но если нет, то придется менять маршрут.
Потап вопросительно глянул на него, и Артур поспешил объяснить:
— Пошло что-то не так. Значит, могут сесть на хвост. Потому что наш путь в любом случае проложен по дороге. Надо будет переделать…
— Через лес, думаешь? — осведомился Потап.
— Да, — Артур развернулся и медленно двинулся к дверям. — Но лучше о плохом пока не думать.
— Пф-ф, — саркастично выдохнул Потап, — это мне ты говоришь.
— Во-во, — согласилась Рита.
— Отвяньте, — хмыкнул Артур.
Миша не сразу заметил подошедших, поэтому пришлось помокнуть под дождем. Закрались мысли, что автобус могли захватить военные. Так что решили проверить.
Потап обошел автобус и заглянул в лобовое стекло. Миша, откинувшись на спинку, дремал. Потап крикнул ему, чтоб открывал, но Златов его не услышал. Тогда Артур подошел к окну, у которого сидел Толян, постучал по стеклу и прикрикнул: «Скажи Мише, что мы пришли, блин!» На что Толян с ядовитой ухмылкой показал средний палец и довольно отвернулся. Артур со злости долбанул по двери. Миша, рывком поднявшись, тут же что-то нажал, и двери открылись. Артур влетел в салон и отряхнул волосы. Господи, тут так тепло! Похоже, Миша включил печку, пока их не было. Артур передернул плечами.
— Ну, что, нашли антидот? — сонно пробормотал Миша.
— Не, — Артур покачал головой.
В салон следом за ним зашли Рита и Потап.
— Ты, Толян, сука та еще, — проворчал Артур.
— Ой, вы гляньте, какой обидчивый, — Толян осклабился и глянул на Артура исподлобья. Что-то дикое мелькнуло в его глазах, так что стало даже не по себе. Что-то животное. — Не растаешь же ж, не сахарный.
Артур не стал с ним спорить. Хотелось кинуть этому кретину что-то этакое, но он передумал. В конце концов, что только инфекция не делает с людьми. На каждом, видимо, по-разному сказывается.
Потап подошел к Васе и протянул ей сироп и антисептик. Он негромко объяснял, что к чему, потом послышалось «пшик», и Вася зашлась истошным, раздирающим грудь кашлем.
— Жжет… — тихо прохныкала она.
— Ничего, ничего, — успокаивал ее Никита.
Рита тут же подскочила к Васе и взяла ее за руку.
Потом еще минут двадцать Потап занимался перевязкой. Артур поражался ему. Казалось, что Потап может при желании разминировать бомбу. Это, конечно, вряд ли, но все же Артур оставался уверенным в друге на все сто процентов.
Точно! Он ведь хотел связаться с Мазуром! Чуть не забыл. Артур вынул из своего рюкзака рацию, повернул кнопочку и услышал шипение. Подтвердительного писка не было.
У Артура екнуло сердце. Он сбросил и вызвал Мазура снова, но ответа не последовало. На душе стало как-то погано. Он не мог просто так им не ответить. Не мог… ведь ответил бы, если бы была возможность. Значит, нет ее. Значит, и не будет. Артур снова сбросил. Снова попытался связаться с Мазуром. Ответа не было.
«Все ясно. Грохнул его Барковский, значит… Черт подери, а… Вот же ж черт, блин… Черт!»
Что-то скатилось вниз по щекам, проползло по носу, сорвалось вниз, подсолив губы. В груди образовалась дыра. Артур кулаком стер слезы, облизнул губы, и убрал рацию. А ведь стоило ему поверить, что все идет гладко, стоило привыкнуть к Мазуру. А тут на тебе, подарочек. Может, выйдет еще на связь?.. Да нет, откуда такие надежды? Тут что ни день, то мясорубка, пора бы уже привыкнуть. Артур и сам убил уже порядка десяти человек, если не больше. А из-за одного уже сопли распускает. Ему просто нужна была его помощь. Он помог. И знает его Артур не больше двух дней. Так отчего так мерзко на сердце?..
Юноша откинулся на спинку кресла и выдохнул. Собраться с мыслями. Перестать жевать сопли.
— Нужно перестроить маршрут, — сказал он, игнорируя льющиеся градом слезы. — Давай-йте через лес.
— Что такое? — нахмурил брови Крысер.
— Мазура нет.
Крысер мрачно вздохнул. На миг его глаза остекленели, а потом он снова сосредоточенно взглянул на Артура и понимающе кивнул. Миша, без уточнений, передал Крысу КПК. Следующие пару минут Курсенко выстраивал новый маршрут.
— Готово.
КПК передан обратно водителю. Притихший мотор снова утробно зарычал. Дождь за окном усиливался, ветер стихал.
Автобус медленно, постепенно набирая скорость, двинулся в сторону шлагбаума. Миша выключил свет у себя в кабине.
У Артура не замерзло сердце, когда они подъехали к будке, и сидевший в ней военный с сомнением помялся некоторое время, прежде чем пропустить автобус. У него не замерло сердце, когда автобус въехал в лес, и когда он ускорился, расплескивая лужи и жидкую грязь, углубляясь все дальше в чащу. Слезы на щеках обсохли, но в груди появилась пустота. Рита не отходила от Васи, поэтому Артур сидел один. Потап и Кристина позади него коротко выразили соболезнования. Артур не знал, почему они это сделали. Ведь вроде потери у всех одинаковые, а плачет только он. Об этом не особо говорили. Поэтому, когда весть случайно дошла до Васи, послышались ее громкие рыдания. Никита гладил ее по голове и что-то говорил про Тот свет, Артур не прислушивался. Ему просто становилось все хуже и хуже. За окном проносился мимо лес, шумели деревья, бил по стеклу дождь. Свет не горел. Кристина подтянулась поближе к Потапу и вскоре задремала на его плече. Артуру и самому не мешало бы поспать.
Печка под ногами грела, а вскоре, когда свинцовые веки сомкнулись, он почувствовал возню и ощутил прикосновение пальцев к своей щеке. Рита… Легче не стало. Просто к нему прижался теплый комок, и боль приняла иную форму. Артур тоскливо вздохнул. Все в голове смешалось. В ушах эхом отдавались выстрелы. Сон заключил его в свой ватный плен.
Артур проснулся от того, что сильно захотелось в туалет. Он резко открыл глаза: за окном брезжил утренний свет, дождя уже не было, только по стеклу скатывались не обсохшие за ночь капли. Все еще спали. В автобусе было тепло, даже немного прохладно. Свежо, застоялый, пыльный, пропитанный бензином воздух весь вышел, словно кто-то открыл окна и проветривал. Юноша осторожно повернул голову — Рита спала у него на плече. Понятно, не потянешься, кости не разомнешь и в туалет не выйдешь, иначе разбудишь. Если бы ее голову осторожно убрать… а как? Что-то Артуру подсказывало, что она от любого шороха проснется. Ну вот, сиди теперь, страдай.
Крикунов перевел взгляд на источник прохладного, утреннего воздуха — на открытую переднюю дверь. На улице, чуть поодаль от автобуса, стоял Миша. Внезапно вспомнилось все пережитое за вчерашнюю ночь, и на душе снова поплохело. Артур подумал, что хочет поговорить об этом с Мишей. К его счастью, Рита, поворочавшись, перелегла.
Тогда Артур бесшумно встал, и, подтянув штаны, вышел из автобуса.
Миша стоял, смотря каменным, тяжелым взглядом в гущу леса, туда, где над землей еще тянулась дымка тумана и где между деревьев не было просвета, где зияли темно-синие и черные провалы.
Миша, похоже, сразу заметил Артура. Краем глаза он глянул на подошедшего, но заговаривать не стал. Артур достал из кармана рацию и щелкнул кнопочкой. Послышалось шипение, за которым последовало глухое молчание.
— Он не ответит, я пробовал сделать так уже три раза, — заключил Миша каким-то не своим голосом. В нем не было и ноток язвительности.
— Да в курсе я, — устало произнес Артур. Кажется, снова слезы подкатывают.
— Убиваешься? — без тени иронии спросил Миша. — Плохо тебе?
— Бывало лучше, — хмыкнул Артур.
— Понимаю, — Миша кивнул. — Скажи. Почему тебе так плохо?
— Почему? — Артур глянул на него снизу-вверх.
— Да, почему. Как ты думаешь? Напряги мозг, Арти, скажи мне, почему тебе плохо?
— Потому что Мазур помогал нам, и это подсознательное лишение поддержки и опоры. То есть, это стресс для моего разума, меня резко выдернули из зоны комфорта, и, считай, бросили на произвол судьбы. Я уже привык к некоей стене, а тут меня — оп, — и лишили ее, — холодно отрапортовал Артур.
Миша только фыркнул и взглянул на Артура своими светло-голубыми глазами.
— Херню ты несешь. У тебя отца не было. И он тебе был как отец. Ситуация располагала к тому, чтобы быстро привыкнуть. Вот ты и плачешь больше всех.
Артур оторопел. Откуда он узнал?! Методом исключения? Или так, пальцем в небо? Артур сделал равнодушный вид и спросил, стараясь выдержать спокойствие в голосе:
— Как узнал?
— А никак. Предположил просто, — небрежно ответил Миша.
— Я так и думал.
Наступило неловкое, напрягающее молчание. Тишины, однако, не было — в лесу свистели птицы, шумел в верхушках деревьев свежий утренний ветер. На ветку дерева, высившегося возле них, пристроилась пеночка и залилась свистом. Слезы, которые недавно навернулись на глаза, вроде как отступили. Надо бы сходить уже в туалет, на мочевой пузырь давит, и терпеть смысла нет. Успеют еще договорить. Артур без объяснений отошел от Миши, отвернулся, расстегнул штаны и облегчился. Затем, одевшись, вернулся обратно и закинул руки за голову. В сон еще клонило, но теперь от разговора ничто не отвлекало.
Миша, поковырявшись мизинцем в ухе, обронил короткий вздох. Его глаза потускнели, и он гулко, отстраненно произнес:
— Как думаешь, с чего бы мне уметь водить автобус? М?
Артур нахмурил лоб и сжал губы. Ну, правда, с чего бы? Папа работал водителем?
— Батя водилой был?
— Не-а. Еще предположения.
— Ну, не знаю, дядя там. Старший брат.
— Нет.
Артур сдался и пожал плечами.
Тогда Миша горько усмехнулся глянул прямо Артуру в глаза.
— Мажором я был. И мне все было можно. У бати знакомый был, работал в кино. Ну, человек им нужен был, трейлер их водить. Ну, я пошел. Чисто по приколу.
Артур нахмурился, словно в глаза ударил яркий солнечный свет. Ну, блин, круто, мажор. Полная противоположность Артуру, жившему там, на Большой земле, чуть ли не в нищете. Поэтому у Артура развилось какое-то особое отвращение к людям, в разы богаче и успешнее его. И это была даже не зависть — просто отвращение и злоба. А тут Миша, оказывается, в золоте купался, в ус не дул. Так что же могло затащить его на проект?
— Че, Арти, противен теперь тебе? — криво ухмыльнулся Миша.
— Да не, терпеть можно, — спокойно сказал Артур. — Мажор, и ладно. А как тебя сюда попасть угораздило? Вроде как деньгами жопу подтирал, а сейчас тут с нами, нищими.
— Было дело, подтирал, — согласился Златов. — Только вот проблемным был. С батей не был в хороших отношениях, да и знакомые…
— А с ними что не так? — искренне удивился Артур. — Тебя там обожать должны ж были.
— Ну, должны, — кивнул Миша. — Тем более, что все вокруг только за мой счет и гуляли.
Миша замолчал. Он поковырял мысом сапога чахлую, раскисшую от дождей листву, потом глубоко вдохнул и сказал:
— Ладно, Крикунов, расскажу я тебе историю одного мажора, у которого было все, кроме друзей.
Артур почувствовал, как в сердце вдруг защемило. Последнее слово Миша выговорил с трудом, словно вообще опасался его и старался никогда не произносить вслух.
— Я был, как уже говорил, проблемным. С учителями вечно в конфликте, драки, вандализм. Короче, вел себя, как последнее чмо. И батя за меня вечно отдувался. То учителям доплатит, чтоб скандал не раздували, то школе за разбитое окно, снесенную дверь и все такое. И батя мне вроде как все покупал, учебу оплачивал, я ж единственный ребенок в семье. Да. Только терпеть он меня не мог, не чаю ваще, почему он меня выгораживал. И телки на меня вешались, и друганов было — вагон и тележка. Причем не маленькая совсем. Я б даже сказал, телега. И все за мой счет и бухали, и дурь курили, и на машинах катались, и в ресторанах жрали. Только поздно я понял, что гнилье это все. Был момент такой… на хате у меня вписка, всем весело, я пошел за пивасом в винный погреб. В доме на первом этаже колонки орут, так что как ушел, как пришел — никто не слышал. Ну, прихожу я, значит, поднимаюсь на второй, иду по коридору, слышу — в комнате сидят. Подошел, вижу, не замечают. Решил послушать, че говорят. Ну, ваще, много я чего услышал про себя. Мол, Миша и такой, и сякой, и пид*рас, и урод. И ржали, суки. Ну, я зашел, пивас отдал и послала всех к небезызвестной матери. Потом нажрался сам в хламину. Рыдал. Башка сама не своя, вышел на улицу, орал что-то. Потом упал, ноги заплетались. Потом очнулся. В автобусе уже. Сюда везли.
Миша перевел дыхание. Его взгляд как-то изменился — словно отвязали гелиевый шарик и пустили в небо. Артур молчал. Он не знал, как реагировать на рассказ Миши. В его жизни был, конечно, один сплошной негатив — и издевательства, и побои, и мысли о суициде, и депрессия, и таблетки. Но он всегда четко знал, кто ему друг, а кто нет. И никогда такого ножа в спину не получал. Разве что один раз, когда Рома выставил его лжецом и лицемером перед всеми, а Артур, как дурак, ходил и молчал. Но все равно потом помирились. А вот чтобы так…
— Это ужасно. Не знаю, что хуже — быть нищим, но с друзьями, или богатым, но без них. С одной стороны, — начал Артур, — друзья не нужны, когда ты самодостаточен, при деньгах…
— Да завались ты, — рявкнул Миша, перебив его. — Я тебе ни к тому. Ты придурок, если друзей своих не ценишь.
— Да ценю я! — возмутился Артур. — Ценю, блин. Просто…
— Да нет никаких «просто», — раздраженно буркнул Миша. — Все сложно, и не будет просто никогда. Знаешь, за что я Никиту больше всего терпеть не могу?
— Ну?
— За то, что он козлина последняя. А за что я его другом считаю, знаешь?
Другом?! Вот это поворот.
— За что?
— За то, что в лицо всегда все говорил. Я думал, он Ваську не ценит ни хрена. Вижу теперь, что изменился. Только вот он меня на дух не переносит и хрен на контакт пойдет.
— Да ты не заводись… — протянул Артур. — И пойдет. Ты сам-то хочешь с ним общаться?
— Я со всеми хочу общаться, — сказал Миша. — Тут никто не знает, кроме тебя, кем я был. Тем более, какое уже дело? Кем я был, неважно. Важно, кем я стал. Сейчас хоть польза от меня есть.
— Есть, — живо закивал Артур, — и еще какая!
— Только вот… — Миша поднял голову и хмуро уставился в просвет между ветвями деревьев. Пеночка свистнула и спорхнула с ветки. — Бензин кончается.
Артур устало кивнул. Ну, конечно же, кончается. Конечно, как иначе-то? Не может же все тихо да гладко идти… на сердце остался тяжелый осадок, похожий на разочарование, но вместо буйных возмущений Артур просто тяжело вздохнул и опять кивнул. Миша развернулся, двинувшись в обратную сторону. Да, времени терять нельзя. Его и так почти не осталось.
Внезапно в голове чиркнула мысль. Что, если они попробуют найти катакомбы? В прошлый раз Артур, боясь новых приступов, поспешил покинуть бункер, и никто так и не остался проверить, есть там антидот или нет. Значит, нужно попытать счастье второй раз.
— Слухай, Миш… — задумчиво позвал его Артур. Миша обернулся. — Что ты думаешь насчет катакомб? Бензина хватит до них добраться?
— Посмотрим, что там Крысерский КПК скажет. В принципе, можно.
— Окей.
В салоне было теплее, чем на улице, но еще свежее и прохладнее, чем когда Артур выходил. Рита уже проснулась и сонно жевала кусок черного хлеба, запивая его остатками воды. Толян с Крысером, похоже, только просыпались; Толян прижался к плечу Крысера, а тот, в свою очередь, положил на него голову. Рыжий сонно моргал, и, натянув очки на лоб, кулаками тер глаза. «Как был большим дитем, так и остался», — подумал Артур.
Кристина, спавшая на плече Потапа, сонно щурила глаза, и ее бледный, как-то даже посеревший лоб расчертило неглубокими морщинами. Ворожцов беззвучно зевнул и сладко потянулся. Артуру стало даже немного завидно: друг выглядел на удивление свежо, как будто бы и выспался. На задних сидениях, дремавшая на коленях Никиты, завозилась Вася. Артур через силу взглянул на подругу. Ее худющее, еще вчера почти зеленое лицо теперь пошло красными пятнами, и глаза воспалились от слез, но лихорадочный блеск в них слегка погас. А вот Никита выглядел все хуже и хуже с каждым днем, Артур не стал даже всматриваться в него, чтобы понять, что друг совсем плох.
— Э-эй! Ты там как, Номер-Один-в-России? — немного гундосивший спросонья, протянул Толян, заглядывая в «хвост» автобуса.
Никита нахмурился.
— Ты че несешь? Какой еще номер один?
Толян болезненно ухмыльнулся.
— Я тебя, Билевич, по номеру не помню и не звал. Я Ваську спрашиваю.
Вася лежала молча, шумно сопя, а потом, поняв, видимо, что к ней обращаются, хрипло отозвалась:
— Нормально.
Толян гоготнул в себя и продекламировал: «— Бать, ты как? — Номана!»
Артур невесело усмехнулся. Не меняется Толян, все же. Ему чутка отоспаться — все тот же. Рыжий, похоже, до сих пор не замечавший его, обернулся к Крикунову и махнул рукой. Артур ответил ему знаком «peace», и оба слегка растерянно улыбнулись.
— Ну, очухались? — пробубнил Миша, глядя на Крысера.
— Угу, — буркнул в ответ хакер. — Что, какие-то новости?
— Есть такое, — кивнул Миша.
— Плохие или очень плохие? — спросил Курсенко как-то равнодушно.
— От тебя зависит, — в тон ему отозвался Златов и, не дожидаясь вопросов, пояснил: — Бензина почти не осталось. Дальше пилить — дохлый номер. НО! — он многозначительно поднял указательный палец и чуть склонил голову вперед. — До катакомб мэбэ[4] доберемся. Что там твой КПК вещать изволит?
Крысер, вынув из кармана устройство, включил компьютер и стал быстро водить пальцем по экрану; с полминуты он что-то прикидывал, потом перематывал, и, наконец, сказал:
— Полдня пешком. Может, чуть побольше. Это сколько километров?
Миша задумчиво округлил глаза, и, вскинув брови, выдохнул сквозь сомкнутые губы.
— Двадцать-тридцать. Плюс-минус километров пять.
Крысер нахмурил брови.
— Ну?
— Не запрягал, — беззлобно сказал Миша. — Вот когда поедем, тогда будешь нукать.
— Все-таки поедем? — Артур спросил это суше обычного.
— Покатаемся, — ответил Миша. — К бункеру и до лагеря хватит.
— А до лагеря-то на хрена? — Толян вскинул бровь и тут же заржал своей новой шутке: — Барковскому забыли на прощанье ручкой помахать?
Кристина, разминавшая затекшие плечи, холодно отчеканила:
— Толя, не тупи. Транспорт — в лагере.
Чубаров, которого, похоже, задели не столько ее слова, сколько собственная «тупость», едко процедил:
— Ах ты ж какая умница, — и, криво ухмыльнувшись, он неоднозначно подмигнул.
Артур подошел к Рите. Она выглядела уставшей, словно не спала вообще. Девушка красными, мутными глазами посмотрела на Артура.
— Сплюшка, — он сел в кресло и вложил в свои ладони ее маленькую ладошку.
Рита сонно улыбнулась и медленно покивала. В последнее время Крикунов перестал себя понимать. Его то сковывало безучастным равнодушием, то обжигало эмоциями. Может, это после сна ему немного полегчало, а может, мозг снова выдает не пойми какие фокусы, но сейчас душу грело нежностью, и юноша знал на все сто: Риту он точно не потеряет.
Артур, выпустив ее руку, пошарил по полу и нащупал рюкзак. Им нужно поесть. Желания, конечно, не было никакого, но придется заставить себя. Если прямо сейчас не напичкать желудок остатками провизии, их организм просто не вынесет, и возможно ни один из них не дотянет до конца. Артур расстегнул «молнию», стал перебирать содержимое рюкзака: белье, ключи, фонарик, спальный мешок, бинты, таблетки… и все. Еды — никакой.
— Потап, — Артур оглянулся на друга. — Хавку глянь. У меня не осталось.
— Да у меня тоже, вроде, — неуверенно произнес Потап, на всякий случай проверяя свой рюкзак. — Ну да. Нет ни фига.
Артур прикусил указательный палец, хмурясь. Шикарно, ничего не скажешь. Провианта не осталось, а до лагеря они доберутся только к концу дня. Но Васе жизненно необходимо поесть! Как и Рите. Этого несчастного куска хлеба ей и на полдня не хватит, она сильно сдает в последнее время. У Артура уже не было сил на отчаяние. Не было сил ни на что — от чувства нежности и твердого знания теперь ни следа. Оставалось только лихорадочно соображать. Что они могут? Есть хотя бы вода? Вроде, была у кого-то. Если нет — придется искать озеро или горную речку. У Потапа колчан со стрелами. Подстрелил бы какую птицу, можно было бы сварить бульон. Пресный, жиденький, но позарез нужный. А если животину побольше надыбать, зажарят мяса. До лагеря дотянуть хватит, еще и с запасом. Нож бы только, чтоб освежевать… Артур поспешил озвучить свои мысли:
— Народ! — он постарался сказать негромко, но так, чтобы всем было слышно. — Такая в общем шляпа: жрачки не осталось, зато у Потапа есть охотничья снаряга. Что насчет птичек пострелять? Ну, или че побольше найдется.
— Не вопрос, — кивнул Потап. — А че по воде?
— У меня нет.
— У меня осталось чутка, — подал голос Толян.
Артур кивнул ему.
— Нормально. Передай Васе, ей пить надо много.
Толян наморщил нос и выдавил ухмылочку, за последнее накрепко приставшую к его пегой морде.
— Ага. А потом писать много.
— Хорош, — рыкнул на него Потап.
Толян ничего ему не ответил. Похоже, с решением Артура он был согласен, но пакости ради все равно спустил тупую шутку.
Почти пустую бутылку по рукам передали Васе. Никита слабыми пальцами отвернул крышку и поднес горлышко бутылки к потрескавшимся белесым губам Василисы. Девушка дрожащими ладонями придерживала бутылку, нехотя делая маленькие глотки. Допивать не стала.
— Теперь, Крысер, — Артур обратился к другу, — что твой КПК про водоемы говорит? Речка, там, озеро?
Курсенко молча глянул в экран и сразу же ответил:
— Речка. От нас пешком минут пятнадцать к югу.
Артур одобрительно кивнул. Бензин надо бы поберечь. А пятнадцать минут пешком он выдержит — как Толян сказал вчера: «не сахарный». Значит, сейчас и пойдет. Чем скорее они с этим разделаются, тем лучше.
— Я пошел, — Артур подобрал с пола одну пустую бутылку и взял у Никиты другую, полупустую. — Где у нас юг?
— Погодь, — Толян сделал жест, каким «ловят» попутку. — Я с тобой пойду.
Артур чуть нахмурился, но возражать не стал. Пусть пройдется, башку рыжую проветрит. У Крикунова была одна чудная особенность — везде теряться, он в трех соснах может целый день плутать. А тратить время на объяснение по рации, где он находится и что видит, не хотелось. Нельзя терять ни минуты.
— Лады. Потопали.
К югу лес изобиловал акацией и инжиром. Его плетеные стволы, то ветвящиеся, то крученые узлами, росли плотно друг к другу, создавая собой частокол из белых просветов и древесных переплетений. Акация шумела зеленью, в ветвях ее заливался сорокопут. До реки оставалось всего ничего. Как ни странно, Артур почти сразу же ее нашел. Ему почему-то казалось, что, пойди он без Толяна, по закону подлости непременно бы заблудился. Толян все это время молчал, только мрачно смотрел прямо перед собой или удрученно ронял голову, шмыгая носом и глядя под ноги. Когда до реки оставалось минут пять ходу, он попросил Артура немного подождать и рванул куда-то вбок. Артур чуть было не заорал, чтобы тот вернулся, но резко вспомнил про Вторую группу. Эти твари могут ошиваться где угодно, лучше не поднимать шуму лишний раз. Чубаров пропадал недолго: среди звездолистого инжира показалась его сутуловатая фигура, и, когда он приблизился к Артуру, что-то ляпнул про то, что «со вчерашнего дня срать хотелось» и, усмехнувшись, он несильно толкнул Артура локтем и пошел вперед, как ни в чем не бывало. У Артура заболело сердце. Толян сейчас казался прежним, почти таким же беспечным добряком, простым как валенок, но очень надежным другом. Только что странный блеск в глазах придавал лицу жуткого, ненормального. Юноша подумал, что, когда они вернутся, у Толяна это пройдет. Он был ему как младший брат.
Деревья сильно поредели, и Артур с Толяном вышли к каменистому берегу мелкой горной речонки. Оказывается, все это время они слонялись в низине: чуть в стороне от них, с отвесного склона срывался и разбивался пеной и брызгами водопад. На сухом булыжнике в реке сидела красноухая черепаха.
Артур, на всякий случай оглядевшись, стараясь идти бесшумно, подобрался к воде и окунул в реку бутылку. Вода с глубоким бульканьем вливалась в горлышко, и вскоре одна бутылка была наполнена до краев, следом за ней в воду погрузилась другая. Толян в это время шагами мерил крупные прибрежные камни, неуклюже балансируя, один раз оступился, угодил ботинком в воду и матюгнулся. Артур обернулся через плечо и лениво буркнул: «Ага, огонь, как сырым потом ходить будешь?»
Толян, раздраженно тряся ногой, как отряхивающий промоченную лапу кот, косо ухмыльнулся и выдал без запинки: «Ну ты как-то сырым там в Центре походил»
Артура болезненно укололо воспоминаниями о том позорном случае. Лучше б вообще забыл, что там произошло. Перед пацанами еще ладно — так перед Ритой опозориться… Толян, говнюк, стебется еще.
— А не пошел бы ты? — рыкнул Артур, наглухо закупоривая вторую бутылку. — Ты сволота такая, бл*ть, в последнее время, Толян. Ей-богу.
Толян, как ни странно, никак это не прокомментировал. Он просто уныло расшнуровал ботинок, вынул ногу, стянул носок. Стал отжимать его, вынул из «берца» стельку, яростно оттирал рукавом. И чем упорнее, быстрее он тер эту стельку, тем сильнее багровело его лицо, тем чаще сквозь шипение проскакивали какие-то абсолютно непонятные, будто бы даже неземные, слова. Глаза блестели прежним звериным, теперь даже скалился он по-собачьи. От человека в нем оставалось все меньше. Только человеческий гнев и какая-то неукротимая, почти никогда незаметная тоска. Тяжело, через силу вздохнув, Толян вернул стельку внутрь ботинка, затем надел носок и обулся.
— Ну, че, высушил? — спросил Артур без особого интереса.
— А то, — кивнул Толян, выпятив нижнюю губу и равнодушно вскинув брови.
И, ког<