Последние две с половиной недели мама ничего не ела, только пила воду и чуть-чуть соки. Она почти ничего не видела, не знала, кто рядом находится, зато видела изображение Гопала, которое висело рядом с ней на стене. Приступы боли были, но помогали обычные анальгетики, нам ни разу не пришлось ставить ей наркотические обезболивающие. В основном её тошнило, и внутри всё горело, как от огня.
Однажды ночью она попросила попить воды. Я ей дала. Она снова и снова просила пить. Я сказала: «Мама, ты так много воды пьёшь!» На моё удивление она ответила: «Да, я скоро почти всю воду из Ямуны выпью». Я ничего спрашивать не стала, так как от бессонных ночей плохо соображала. А утром она проснулась и спросила: «Где я?» Я сказала: «Дома, в своей комнате». Она очень удивилась и спросила: «А разве я не во Вриндаване?» Я сказала, что нет. Тогда она спросила: «А кто так красиво пел, и кто так громко джапу читал?» Я сказала, что была ночь, никто не пел, а джапу читал Шрила Прабхупада и то тихонько. Она стала рассказывать, что она слышала такой красивый киртан, и ей было так хорошо, а потом кто-то громко рядом с ней читал джапу, но это не был голос Шрилы Прабхупады. Потом она спросила, почему у неё всё болит, она что, упала, что ли? Я ответила: «Нет, мама, ты не падала, у тебя же рак, ты забыла, что ли?» «У меня рак?» — удивленно спросила она. Часто она забывала о своей болезни. Она могла многие вещи забывать, но о том, что ей во Вриндаван надо, это она не забывала. Один преданный предложил ей пройти у него лечение, которое продлило бы её жизнь ещё лет на семь. Мама сказала: «Ещё семь лет жить в материальном мире?! А потом снова так же умирать? Ну, уж нет! Я не хочу вылечиваться!» Снова и снова она погружалась в молитвы, прославляющие Радху и Кришну, прося Их забрать её во Вриндаван. С каждым разом её молитвы были всё отчаяннее и отчаяннее. Она плакала, жалуясь, что Гопал не слышит её и не приходит за ней. Хотя было понятно, что у неё ничего и не болело, всё равно, она не успокаивалась и звала Кришну, ни на кого не обращая внимания, хотя она уже и так не видела никого.
Все преданные удивляются тому, что хотя мама и болела раком, страданий от самой болезни было не так много. Обезболивающие ставили не очень часто. Иногда я делала ей снотворные уколы, но она боролась со сном, потому что боялась во сне забыть Кришну. Мы наблюдали за переменами её сознания, оно менялось, очищалось с каждым днём. Даже моя сестра-непреданная, приехав к нам, сказала, что наша мама не от мира сего, она уже не та, какой мы её знали раньше. Перед тем, как лечь в больницу, мама мне сказала, что ей очень страшно умирать, что она ещё не готова. Но Кришна дал ей время подготовиться, и потом она уже ни минуты не хотела оставаться здесь, в материальном мире. Она говорила, что не хочет рождаться на Западе, уж лучше в бедной хижине, но во Вриндаване, где постоянно поют о Кришне.
Старшие преданные нашей ятры говорили, что тот путь, который человеку нужно пройти за много лет духовной практики, она прошла за три месяца. Конечно, ей в этом помогла её почти пятнадцатилетняя практика в преданном служении. Васундара Шьям ни одного дня за эти годы не сидела «сложа руки», она занималась служением в храме целыми днями, даже когда плохо себя чувствовала. Я ругала её за это, называя трудоголиком; её невозможно было заставить пойти в больницу, поэтому болезнь зашла так далеко, что не подлежала лечению.
За последние двое суток она поспала всего три часа. 18-го, как обычно, с утра к ней стали приходить преданные, читали рядом с ней джапу, а я после ночного дежурства возле нее спала. Вечером пришли прабху и пели киртан, потом читали джапу и молились за Васундару Шьям. Один преданный сказал Васундари, чтобы она молилась Господу Нитьянанде Прабху, чтобы Он её забрал в день Его явления. Он ушёл в 8 вечера, а Васундара стала молиться Нитьянанде. Потом она стала молиться Гуру Махараджу, Шриле Прабхупаде, потом снова Нитьянанде. Я смотрю: силы у неё иссякают, она вдыхала, а на выдохе произносила имя Кришны. Она произносила разные имена: Кана, Гопал, Говинда, Кришна, Вараха.
Потом она очень долго молилась Туласи-деви: «Только по твоей милости можно войти в рощи Вриндавана. Дорогая Туласи-деви, позволь мне вечно заниматься преданным служением. Я буду делать гирлянды для Кришны, я буду делать всё, что ты прикажешь». Вот в таком духе она молилась.
Мы с мужем сидели рядом, читали джапу и удивлялись, как у неё ещё сил хватает что-то говорить, ведь она почти задыхается. Дыхание становилось всё чаще и тяжелее, и её речь становилась невнятной. Тут она еле прошептала: «Я умираю». Я переспросила: «Мама, ты тело оставляешь?» Она кивнула. Тогда я взяла предложенный лист Туласи со стоп Божеств и положила ей в рот, посыпала на голову пыль Вриндавана, побрызгала и налила в рот воду из Радха-кунды. Тилака на лбу уже была. Она продолжала тяжело дышать. Её губы сжались, она пыталась чего-то сказать, но у неё не получалось. Я сказала ей, чтобы она помнила о Кришне.
Мы с мужем стали громко произносить мантру Харе Кришна в один голос, я — в одно ухо, он — в другое. Я обратила внимание на её правую руку: хотя в руке не было чёток, она перебирала пальцами, как будто они у неё были. Пальцы у неё были онемевшие, и она не чувствовала, есть ли чётки в руках. Я дала ей в руку чётки. Так она повторяла мантру вместе с нами в уме, перебирая чётки.
Минут через 15 — 20 ей стало ещё тяжелее дышать. Я её спросила: «Ты во Вриндаван хочешь?» Она кивнула головой. Я сказала: «Тогда думай о Кришне! Помни о Нём!» Она ещё раз кивнула, дав понять, что она это и делает. Мы громко повторяли мантру ей в уши. Тут она повернула голову влево, где рядом с ней стояло деревце Туласи, открыла широко глаза и стала смотреть на Туласи спокойным взглядом. В её глазах не было ни тени страха или беспокойства. Может быть, она молилась ей. Так она смотрела неотрывно на неё какое-то время и покинула тело. Голова откинулась назад, зрачки расширились и глаза закрылись. Пульса не было, но ещё были затухающие вздохи. Было 10 часов вечера. Мы ещё какое-то время повторяли Харе Кришна. Я смотрела на её лицо.
Оно было такое молодое, такое красивое, я даже при жизни никогда не видела её такой красивой! Ни одна мышца лица не была напряжена или перекошена. На лице было полное спокойствие и умиротворение.
Потом мы с телом сделали всё, как Вы сказали. Кремировать нам её удалось только через два дня (21-го февраля, в день явления Нитьянанды), так как были выходные, и похоронное бюро не работало. Прах мы передали преданным, которые поедут в начале марта в Маяпур.
Я постаралась, как могла, выполнить свой долг перед матерью. Во время её болезни у меня была депрессия, я часто плакала, не вынося вида ее страданий. Я думала, что же со мной будет, когда она оставит тело, наверное, я сойду с ума от горя. Но произошло обратное, я даже сама себе удивляюсь. Как только она оставила тело, внутри у меня воцарились спокойствие и даже какая-то тихая радость за неё. Я чувствую, что там ей будет гораздо лучше, чем здесь. У всех преданных тоже было такое чувство.
Амидви деви даси
Вибирайте привязанности!
Жил в Минске преданный, пожилой уже, бхакта Геннадий. Часто приходил в храм на программы, всему следовал, повторял стабильно 16 кругов, помогал оформлять картины с изображением Кришны для украшения храма.
И вот обнаружили у него рак. Он пытался лечиться, но безуспешно. И тогда Геннадий начал готовиться к уходу. Все преданные общины стали приходить к нему домой, вдохновлять, поддерживать. Написали письмо Ниранджане Махараджу, так как Геннадий был кандидатом в его ученики и хотел получить последние наставления.
Ниранджана Махарадж написал тогда из Индии хорошее письмо, где процитировал бхаджан о птице, олицетворяющей ум, объяснил, что очень важно успеть в этой жизни привязаться к Святому Имени, потому что нет другого прибежища, и повторять Его всегда. Ведь когда огонь будет сжигать тело, язык уже ничего не сможет произнести и будет бесполезен. Также Гурудев принял его в ученики, назвал Гауранга дас и передал начитанные чётки.
Гауранга уже ничего не ел и даже пить не мог, всё выходило назад. Только несколько капель чаранамриты принимал. Он лежал дома и пытался сосредоточиться на Кришне.
Мы пришли навестить его. Он уже почти не поднимался с постели. Мы разговорились, и он сказал: «Непросто думать о Кришне». Он раньше любил разгадывать кроссворды всякие. И когда он стал молиться Кришне, чтобы сосредоточиться на Нём и хотя бы в уме представить Его образ, то никак не мог это сделать. Кришна, как он сказал, четыре дня ему показывал кроссворды. Они одни мелькали у него перед глазами, а он молился, что было сил, уже в полном отчаянье. Он сказал: «Так Кришна показал мне эту безобидную, вроде, привязанность». Потом, после неимоверных внутренних усилий и молитв, через 4 дня, кроссворды исчезли из сознания, и он смог уже думать о Кришне. Господь смилостивился.
Гауранга прабху просил преданных рассказать об этом на лекциях, чтобы все смогли стать серьезнее и никогда не отвлекаться от Кришны.
Просил сказать всем: «Пожалуйста, постарайтесь преодолеть все свои привязанности, потому что в момент смерти они будут серьезным препятствием на пути к Богу».
Он оставил тело спокойно, рано утром, в экадаши. За день до этого ему передали чётки от Гуру. Вокруг него была духовная обстановка: книги, изображения, маха-мантра звучала. Тело его кремировали и пепел отвезли в Святую Дхаму. В храме был пир по случаю его ухода.
Преданные всячески помогали родным Гауранги прабху.
Врикодар дас (Минск)
Глаза души
Мой муж тяжело заболел. Чтобы он быстрее выздоровел, я поила его чаранамритой, водой из святых мест, кормила маха-прасадом от Божеств из нашего храма, готовила прасад дома, добавляя маха-прасад из святых мест.
Я старалась ухаживать за своим мужем с позиций религии, чтобы Кришна продлил ему жизнь. Здоровье восстанавливалось, все шло на поправку. Он стал ходить по квартире, иногда ездил на работу. Ничего не предвещало смерти.
И вдруг 15 ноября 2005 года, в 17 часов, открылось кровотечение. Сначала отошла кровь, 200 граммов, но через час, в 18.00, пошла кровь через рот. Я поняла, что надо что-то делать. Спросила мужа, будет ли он повторять Харе Кришна мантру. Он попросил, чтобы я читала мантру, а он за мной стал повторять. Я была удивлена, что он сел, повернулся на восток и стал повторять Харе Кришна с выражением, громко, с улыбкой на лице, как будто бы приветствие. Потом он повторял мантру с умилением. При этом мне показалось, что он, читая маха-мантру, с кем-то разговаривает, покачивая головой... И вдруг я увидела его глаза — они были полны слез и из серых превратились в темные. Они искрились и сияли. Такого я еще никогда не видела. Так продолжалось 10-15 минут, а потом он упал на подушку и перестал читать вслух, но на мое повторение мантры, он кивал головой еще несколько минут, пока не остановилось сердце...
Матаджи из Красноярска
Смерть отца-ученого
Уходить из жизни отец не собирался. У него было отменное физическое здоровье, и он хотел долго жить. Но воспаление легких быстро прогрессировало, и он «сгорел» за какую-то пару недель. Было мучительно наблюдать за угасанием организма. Хорошо зная, что на протяжении жизни он особо не болел и не страдал физически, было очень тяжело видеть его беспомощность и страдания.
Это послужило мне толчком к тому, чтобы действовать и находить какие-то пути к тому, чтобы облегчить ему душу, а также смягчить страдания тела... Мой отец (Мулдагалиев Х. Х.) был ученым физхимиком, как и его отец (Мулдагалиев Х. Д.). Всю свою жизнь он посвятил науке. За несколько лет до смерти отец блестяще защитил докторскую диссертацию, связанную с расчетом колебательных спектров аминов, стал ведущим научным сотрудником института, сделал весомый вклад и химические науки. Хотя большую часть своей жизни он был атеистом, но мои старания, видимо, не прошли даром. В последние десять лет он более лояльно стал относиться к идее Бога и даже сознался, что «видимо, какие-то Высшие Силы (Высший Разум) существуют»...
Сейчас, по прошествии некоторого времени, я отчетливо вижу, что он был настоящий ученый. Он никогда не давил на меня. Не принуждал заниматься именно наукой, хотя, видимо, и переживал, что я все же не пошел но его стопам. Характер у него был очень спокойный и уравновешенный. Он был отличный семьянин и отец. Еще его отличала большая скромность, честность, терпение и, я бы даже сказал, смирение. Я очень благодарен отцу за то, что он давал мне всегда выбор и довольно лояльно и спокойно относился к моему увлечению сознанием Кришны. Иногда он спонтанно повторял отрывочно «Харе Рама», «Прабхупада». Было заметно, что ему нравилось произношение слов, но он не признавался. Просто произносил, причем почему-то громко и очень отчетливо. Это были лишь отдельные слова или фразы, но, видимо, Святое Имя каким-то образом действовало.
Где-то за полтора месяца был поразительно яркий и запоминающийся сон. Я стоял на небольшом участке суши, омываемом двумя океанами. На берегу был туннель, у одного конца которого стояла очередь — люди, похожие на туристов. Один за другим, они подходили к нему, ныряли в него и должны были проплыть по этому туннелю, где была мутная вода вперемежку с песком, а выплывали они на другом конце туннеля, причем расстояние было довольно внушительное. Я понимал, что мне тоже надо пройти через этот туннель, но не решался — как же я смогу проплыть такое расстояние без воздуха? «Нет, это невозможно!» — сказал я себе и отступил, не решаясь на такой заплыв. Мне пришлось вернуться на то место, откуда я пришел, а потом бродить по каким-то комнатам, которые были пусты. Там не было жизни. Я бродил, ходил, что-то искал, но не находил. Стояла мертвая тишина — ни души вокруг. И была одна мысль: все же мне придется когда-то пройти через этот чертов туннель.
Затем был еще один удивительный сон. Мы с отцом приехали на автобусе в какую-то глухомань, в горы, к тому же. Хорошо отдохнули, побродили по природе. И вот автобус уезжает. Других уже не будет. Отец тоже там. А я опаздываю (потерял ощущение времени, пока лазил по скалам). Я сижу на уступе скалы и меня охватывает страх. Что же я теперь буду делать. Я думаю: «Буду сидеть тут, на скале, и никуда не пойду». Но происходит землетрясение. Меня какая-то сила пытается сбросить со скалы. Я из последних сил пытаюсь удержаться на ней (не хочу признавать, что «наверху» насчет отца все решено, упрямлюсь — такова расшифровка). Но скала как будто ожила и вовсю меня трясет, пытается сбросить. И тут я просыпаюсь. Это был второй знак. Обратите внимание — и в первом сне, и во втором толпа людей (души), которые по очереди и вместе покидают этот бренный мир. Просто в первом сне была вода, а во втором — отъезжающий автобус. Я и должен был опоздать, так как этот автобус был для тех, кто уходит из этого мира, но не понимал этого.
Когда болезнь отца стала прогрессировать, особые знаки стали сыпаться, как горох. Это было похоже на видения. Я никогда в жизни раньше подобного не видел. Было такое ощущение, что кто-то насильно пытается вставлять в мой ум картинки. И все они были зловещие, с намеком на смерть. Но вы ведь понимаете, что такое ум сына, который переживает за отца! Я не хотел верить в это. Я сам себя уговаривал: «Нет! Это все плоды моего воспаленного ума! Это мне показалось! Это все просто плохие мысли!» Но, как я ни отгонял их от себя, они очень настойчиво и упрямо лезли в голову и несли одно сообщение «СМЕРТЬ ИДЕТ!» Это было невыносимо. В те дни я был настроен очень решительно. Я творил себе: «Сделаю все, что угодно. Буду вымаливать ему жизнь. Буду поститься, сколько угодно. Делать все, лишь бы спасти отцу жизнь». Мне была невыносима мысль, что я должен смириться. И сейчас я отчетливо чувствую, что наверху дали мне время. Наверху ждали, когда, наконец, я пойму, что все уже решено. Как только я все понял и смирился, процесс пошел стремительно быстро, и отец «ушел» за какие-то два дня. Это было просто удивительно... В какой-то момент я осознал, что мое горячее желание, чтобы отец жил дальше, хорошо, но недостаточно. Еще есть желание самого отца, есть воля Кришны, в конце концов. И я умерил свое рвение в молитвах, хотя каждый день истово молился, чтобы он выздоровел.
Итак, я осознал, что дни отца сочтены. И тут мне стало страшно. Тело телом. А что будет с душой. Все ли я сделал как сын, чтобы очистить его душу. Я стал метаться. Пришло четкое понимание, что времени остается крайне мало. Болезнь очень быстро прогрессировала. Я понимал, что мне нужно срочно что-то делать. И тут помогли преданные. Они дали мне чаранамриту и маха-прасад. В больнице я попросил медсестёр дать это отцу. Первое дали, а второе — то ли забыли, то ли отнеслись к этому с пренебрежением. (Хочу отметить для тех, кому это еще предстоит проходить. Обязательно контролируйте — выполняют ли ваши просьбы медперсонал или родные. Это очень важно!) На следующий раз я узнал, что маха-прасад ему не дали. Моему негодованию не было предела! Я сам ему дал маха-прасад, и на сердце стало легче. Я делал отцу массаж, постоянно держал за руку и читал на ухо маха-мантру. Он находился в полубессознательном состоянии. На следующий день я понял, что нужно, чтобы он слушал мантру. В больнице было сложно оставить магнитофон. Медперсонал разный. Они бы просто выключили его через 15 минут. Утром, читая мантру, я решил купить плеер, записать на него джапу Прабхупады и дать отцу слушать. Покупка плеера обернулась сплошной мистикой, но, в конце концов, плеер я приобрел и преданные сделали мне запись Харе Кришна мантры. Отец полчаса прослушал джапу Шрилы Прабхупады, и стали заметны изменения. Он стал спокойнее. Если наушники убирали, когда надо было постель перестелить или повезти его на рентген, то он опять становился беспокойным. Мантра явно его успокаивала. Еще я одел отцу кантхи-малу и понял, что сделано то, что должно было быть сделано. Врачи отнеслись к нам с большим пониманием и разрешили оставить плеер в режиме воспроизведения постоянно. Я объяснил так, что отец слушает молитвы... Утром нам сообщили, что отец умер в 9.10 утра. Это был ясный, солнечный день. Первый день весны — 1 марта. Мы опоздали буквально на полчаса. Вся родня (женщины) начали плакать. Я, как мог, их успокаивал. А про себя подумал, что это к лучшему. Он недолго мучился. Если бы женщины присутствовали при его уходе, им было бы очень тяжело психологически. Кришна все устроил так, как было нужно. Главное — он слушал до конца мантру. Чего еще я мог желать? У меня не было слез. Я радовался за него... За несколько дней до смерти у него выражение лица было страдальческим — больно было смотреть. Но потом, когда все закончилось, то я посмотрел на него и поразился. Выражение лица было каким-то благостным и просветленным. И тени страданий не было на лице. Я уверен, джапа Прабхупады оказала свое могущественное влияние. Казалось бы, какие-то полутора суток слушания мантры, а вот такой результат!!! Тем более, что слушал он ее, находясь в бессознательном состоянии. Преданные помогли мне и дали маха-прасадные листья Туласи из вриндаванского храма. Я их вложил в рот уже покойному отцу (думаю и надеюсь, что Кришна простит меня за эту нерасторопность). Перед похоронами я зашел в комнату, где было тело отца, зажег благовония и читал вслух вторую главу Бхагавад-гиты. Мама тоже не сидела сложа руки. Номинально отец был мусульманином. Все нужные молитвы по Исламу также читались для него соответствующими духовниками. Сестра по моей просьбе съездила в церковь и поставила свечи за отца. Возможно, это звучит странно, но мы старались сделать для него как можно больше в духовном плане. Пусть, может, это было не совсем верно, но мы были очень искренни и приложили немало усилий. Очень много сделала для отца моя мама, его жена. Без ее влияния, энергии и любви не было бы лучшей больницы, такого медухода и многого другого. Хочу отметить, что в таких ситуациях важна сплоченность семьи, общая забота и любовь.
Через неделю после ухода отца мы устроили пир в его честь. Фотографию папы поместили у алтаря. Преданные молились за него. После пира было ощущение некой благодати. А буквально на следующий день мне приснился сон, где я пообщался с отцом. Это было здорово. Сон был очень живой, яркий, и были ощущения, как наяву. Он приехал из дальней страны. Я его встретил. На вид он был очень здоровый, свежий. Полон сил! Улыбающийся такой и радостный. Мы с ним обнялись и поцеловались. Это было нечто потрясающее. Я был очень воодушевлен, когда проснулся. Были такие мысли... все, в чем я сомневался (такое было со мной впервые), но делал из веры, оказывается РАБОТАЕТ!!!
Нам сказали, чтобы мы отцу предлагали маха-прасад 40 дней после ухода. Чего скрывать, бывало, день — два пропустим. И что происходило? Он приходил во снах то ко мне, то к сестре и просил кушать. Это было нечто! Общение продолжалось после его ухода. Мама меня еще больше поразила, когда рассказала, что чувствовала его присутствие в доме... Мои реализации по поводу смерти отца:
1. Бросай вызовы, не бросай (хоть забросайся) Судьбе, но через этот опыт оказания помощи близкому человеку, который умирает, приходится проходить. Кто-то проходит раньше, кто-то позже. Но фактически почти все через него проходят.
2. Этот опыт очень болезненный в плане эмоций. Но нужно не концентрироваться на себе, а помогать тем, кто эмоционально слабее. В моем случае это были все женщины вокруг меня — его сестры, моя мама, сестра, бабушка (мать отца, пережившая сына).
3. Необходимо быстро брать ответственность за жизнь, духовное будущее своего близкого человека в свои руки. Это непросто...
4. Крайне необходимо поднять свой духовный уровень в сжатые сроки, чтобы суметь оказать необходимую духовную поддержку умирающему (молитвы, посты, общение с преданными) и набраться той решимости в духовном плане, которой нет у мирского человека. Последний сразу впадает в сильнейший эмоциональный стресс в такой ситуации, так как не готов к таким событиям.
5. Очень важно знание и общение на тему «душа», «Бог», «очищение души» в такой сложный период. Это помогает понять, что со смертью тела жизнь души не прекращается. Важно не поддаваться общему депрессивному настрою окружающих родственников, а, наоборот, быть им опорой и быть духовно сильным.
6. Делать все для умирающего искренне, с любовью и заботой (начиная с массажа и медпомощи, до чтения молитв и маха-мантры).
7. Не беспокоиться о финансах (сконцентрироваться на более важном!), хоть расходы и повышаются резко. В нашем случае не знаю, как, но все нужные суммы приходили, и проблем с финансами в конечном итоге не было. Важно просто научиться доверять Богу, и нужное Он дает. Поверьте, это так.
8. Раздавать милостыню, вещи умершего. Мистика, но буквально сразу после его смерти были такие странные ситуации. Каким-то образом появлялись люди в самых неожиданных местах, и даже сами подходили с просьбой. Но это не были обычные нищие. Было ощущение, что с ними надо чем-то поделиться. Вообще, это трудно описать. Это надо испытать.
9. Очень тяжело смотреть, брать в руки личные вещи умершего близкого человека. Возможно, это моя ошибка. Возможно, мне надо было это отложить на несколько дней. Но мой опыт такой — это было очень тяжело психологически. Лучше сразу избавляться от этих вещей или отложить до лучших времен куда-нибудь, на антресоли, пока психологически не будете готовы. Душа умершего, я слышал, вовсе не радуется, когда живые предаются унынию, слезам и тяжелой грусти по ушедшему.
10. Смерть — это нечто живое. Как ни страшно звучит, но с Нею можно общаться. Я не видел Ее лица, но очень хорошо чувствовал и, по-моему, даже пообщался. Если очень хочешь и прилагаешь много духовных усилий, Она может пойти на небольшую уступку. Повторюсь и сделаю акцент — НЕБОЛЬШУЮ. Мое мнение такое: сильная Любовь — это сильный козырь и аргумент при общении с Нею. Также при общении с Нею важна решимость и определенное бесстрашие. Я не пугаю, просто если хочешь за кого-то просить, то нужно быть готовым к общению с Ней.
11. Еще одна реализация — после прохождения через этот опыт сразу меняешься и становишься более внимательным к людям, более чутким и сострадательным.
12. Когда теряешь близких людей, если прилагаешь усилия, многое, очень многое получается, многие двери открываются, многие люди идут навстречу, делают то, что в других обстоятельствах ни за что бы не сделали. Возможно, многое зависит от степени чистоты прожитой жизни умирающего. Это мои реализации, основанные на опыте, который я сам прошел. Они могут быть Истиной, а могут не быть. Ваше право — прислушаться или нет.
Ваш слуга Ануар
Настоящая семья
С матаджи Ништхой я встретилась на Джанмаштами. Она помогала украшать пандал, рассказывала, что она никак не может сделать себе паспорт, пытается заработать деньги на жизнь, найти жильё и взаимопонимание с сыном.
Она почувствовала сильную слабость 19-го января. Когда я узнала, что она сильно болеет, то в тот же день пришла к ней. И передо мной сидела не та Ништха, которую я видела на праздниках, а старушка со впалыми щеками, вздутым животом и опухшими ногами. Я спросила, чем она болеет, а она сказала, что, похоже, это уже всё, это четвёртая стадия, рак разъел грудь. Но на вопрос, чего она хочет, был ответ, что хочет вылечиться, заняться бизнесом, а потом духовной практикой. «А разве бывает пятая стадия рака?» Она сказала, что нет, но было видно, как сильно действует иллюзия. И мне пришлось убеждать её заняться духовной практикой прямо сейчас.
Мы нашли её чётки. Мы говорили с ней о всепрощении, о её жизни и о славе Святого Имени. Ситуация усложнялась ещё и тем, что вокруг неё не было благоприятной, дружеской атмосферы. Мне пришлось разговаривать с ее мамой о материнском сострадании.
Потом я звонила ей, приходила, и было видно, что ей очень сложно повторять даже круг мантры в день. Я стала просить преданных о помощи. Все сразу же откликнулись, матаджи Радхика предложила перевезти Ништху к себе домой. Ей пытались помочь и сотрудники с её работы. Они вызвали телевидение, чтобы ускорить процесс с её документами, вызвали «Скорую» и отвезли её в больницу. Когда я подошла к её дому, то она уже лежала в машине. Её отвезли в самую дешёвую городскую больницу, которая была переполнена.
Врач из сострадания положил её не в бокс для бомжей, а в коридор, рядом с туалетом. Но находиться в той, полной страдающих глаз больнице было очень тяжело. Врачи говорили, что ситуация безнадёжная, а родственники настаивали, чтобы её лечили...
11-го февраля она ещё садилась, 12-го ещё разговаривала, 13-го ей было уже сложно подняться, 14-го — открывать глаза. 15-го Вишнурата прабху бросил все свои дела и поехал забирать её из больницы. Врач сделала выписку, мама согласилась, приехали санитары. Но тут позвонила женщина из мэрии, занимающаяся паспортом Ништхи. Она ругала нас, обвиняя в том, что мы слишком много себе позволяем. Было похоже на то, что в том коридоре больницы столкнулись представители вишнудутов и ямадутов. Мама встала на сторону документов, и мы оказались бессильными. Вишнурата прабху принял решение отступить и заплатил санитарам за ложный вызов.
В тот же день я поняла, что уже не выдерживаю такого напряжения, двухнедельной медитации на эту ситуацию и бессонных ночей с мыслями о Ништхе. Я призналась в этом матаджи Нилакантхе Прие. Она взяла инициативу на себя. Приношу свои низкие поклоны всем матаджи, которые своим мужеством и чистотой смогли помочь Ништхе в последние дни, и их мужьям, которые их поддержали. Они дежурили круглосуточно. В больнице они напоили бабушек, лежащих там, водой из святых рек.
16-го февраля Ништха целый день была без сознания. Её состояние ухудшалось на глазах. Сложность заключается в том, что медперсоналу и, особенно, врачам, невозможно было объяснить, что ей необходимо слушать маха-мантру в тот момент, когда она будет оставлять тело. Когда дежурный врач увидела, что Ништха лежит с наушниками, то приказала в категорической форме убрать плеер. У нас возникли огромные сомнения в том, что в нужный момент нам позволят оказать ей самую важную для неё помощь.
Преданные молились за матаджи Ништху, чтобы Кришна не оставил её и находился с ней в форме Святого Имени в тот момент, когда она будет оставлять тело. Матаджи Нилакантха Прия и Махабхава написали письмо Гуру Махараджу с просьбой помочь Ништхе...
По милости Кришны обстоятельства полностью изменились. Медперсонал предоставил ей возможность спокойно уйти и не вмешивался в процесс.
Матаджи Ништха оставила тело при благоприятных обстоятельствах 18-го февраля в 2:15. Она была в коме двое суток, но способность слышать у неё сохранилась. И мы в этом убедились — она реагировала на громкость звука в наушниках.
На протяжении четырёх часов до ухода, во время и по истечении 15 минут после ухода она слышала маха-мантру Шрилы Прабхупады. И мы с Надей, находясь возле её кровати, повторяли вслух Святое Имя на протяжении всего времени. На голове у Ништхи лежала гирлянда от божеств, во рту — листик Туласи, пересохшие губы постоянно смачивались водой из святых рек. В момент оставления тела его окропили водой. Так оставила тело матаджи Ништха.