Двадцать второго ноября были подняты якоря, и шлюпы вышли в открытый океан. Двумя днями позже Беллинсгаузен распорядился пригласить на шлюп "Восток" Лазарева для совещания. Приглашение передал лейтенант Лесков, с которым Лазарев и сопровождавшие его доктор и священник экспедиции прибыли на шлюп.
Беллинсгаузен попросил священника отслужить молебен, чтобы предстоящее плавание было благополучным, и пригласил Лазарева к себе в каюту.
‑ Михаил Петрович, голубчик, ‑ сказал Беллинсгаузен, усаживаясь и приглашая сесть Лазарева, ‑ пришла пора свершить главное, зачем мы посланы в вояж государем императором. Нам предстоят нелегкие дни, чреватые самыми непредвиденными диспозициями. Никто не знает, что сулит нам будущее. Но наш с вами долг сделать все от нас зависящее для сохранения благополучия господ офицеров и всех служителей корабельных не в ущерб, разумеется, основному делу. Посему, ибо нас в любое время может разлучить буря, туман или непроходимые льды, примите жалование и порционные деньги для офицеров и служителей шлюпа "Мирный" вперед на двадцать месяцев, чтобы никакие случайности не отразились на их благосостоянии. ‑ Беллинсгаузен открыл ключом ящик стола и передал Лазареву большой сверток с деньгами. ‑ Распоряжайтесь ими по своему усмотрению в соответствии с обстоятельствами. И еще вот что я хотел вам сказать на случай невольной нашей разлуки, а еще точнее, чтобы избежать оной.
Лазарев внимательно слушал Беллинсгаузена и внутренне восхищался предусмотрительностью и мудростью его распоряжений.
‑ Помните, Михаил Петрович, что одно из непременных условий, которого вы обязаны придерживаться, ‑ чтобы "Мирный" в дурную погоду был от нас не далее пяти кабельтовых (Кабельтов ‑ около 180 метров), а во время туманов еще ближе. Что же касаемо ясных дней, то надлежит вам находиться рядом с "Востоком" на расстоянии от семи до четырнадцати верст (Верста ‑ 1067 метров), с тем чтобы обеспечить большой обзор горизонта. Это первое.
В ночное время если на шлюпе "Восток" будет зажжен фонарь, то и на "Мирном" должен фонарь гореть равно. Это второе.
Если по каким‑либо обстоятельствам шлюпы потеряют друг друга из виду, надлежит производить поиски в продолжение трех дней на том месте, где они виделись в последний раз, и при этом палить из пушек.
Как командир корабля, вы должны внушить всем вахтенным офицерам необходимость неотлучно следовать за "Востоком", чтобы они соблюдали сие неослабно.
Коль скоро случится неожиданная разлука до прибытия к острову Георгия, свидание наше назначаю там, у залива Овладения, где шлюпы должны ожидать друг друга четыре дня, а потом действовать по общей инструкции, у вас имеющейся.
Коль скоро шлюпы разлучатся невольно близ Фолклендских островов, то надлежит вам находиться около сих островов, отыскав удобную гавань, жечь костры на горах и ждать "Восток" шесть дней. Если за эти дни "Восток" не появится, идти в Порт‑Джексон и там ждать его.
Когда Беллинсгаузен кончил, Лазарев поднялся С сиденья и протянул ему руку.
‑ По‑моему, Фаддей Фаддеевич, вы предусмотрели все, и я в восторге от вашей предусмотрительности. Не сочтите это за лесть. Вы знаете меня как человека прямого и откровенного, и если я это говорю, то от чистого сердца.
‑ Благодарю вас, Михаил Петрович, за сказанное. Мне очень дорого ваше мнение опытного моряка и открытого человека. ‑ Беллинсгаузен крепко пожал протянутую ему руку, и они расстались.
Началось плавание, сопряженное с трудностями, присущими близким к Южному полюсу районам Атлантического океана. С каждым днем море становилось все суровее, температура ежедневно понижалась на три четверти градуса, налетали шквалы с дождем, и стоял туман ‑ словом, ничего не осталось от того, чем наслаждались мореплаватели в более низких широтах.
Первой из земель на пути кораблей был остров Георгия, который именовался также островом Короля Георга.
Пятнадцатого декабря рано утром астроном Симонов поднялся на верхнюю палубу. Его приветствовал вахтенный начальник лейтенант Лесков.
‑ Что так рано, Иван Михайлович? ‑ спросил лейтенант, с удивлением глядя на профессора, поднявшегося ни свет ни заря.
‑ Не спится, ‑ пробормотал Симонов, оглядывая горизонт.
Лесков усмехнулся и заметил:
‑ А встали вы как раз вовремя, любезнейший Иван Михайлович. В четвертом часу утра показалась земля, которая, впрочем, очень скоро исчезла в пелене тумана.
Симонов недоверчиво выслушал лейтенанта и принялся пристально вглядываться в окружавший судно туман.
‑ Не напрягайте зрения, Иван Михайлович. Сейчас это бесполезно. Потерпите некоторое время, пока туман не рассеется. И тогда сами удостоверитесь в близости земли.
К восьми часам утра туман стал рассеиваться, и вскоре показались скалы острова Георгия. Появившийся на верхней палубе капитан Беллинсгаузен приказал направить шлюп вдоль юго‑западного берега острова. Берег этот оказался изрезанным множеством бухт, заполненных льдом.
Симонов, стоявший рядом с Беллинсгаузеном и с восторгом наблюдавший открывшуюся картину, с некоторым пафосом произнес:
‑ Посмотрите, Фаддей Фаддеевич. Вот перед нами земля, на которую после Джемса Кука с 1775 года не ступала ни одна человеческая нога. ‑ Не дожидаясь ответа, он спустился в кают‑компанию, чтобы заняться обработкой астрономических наблюдений.
Не успел он расположиться со своими расчетами за небольшим столиком в углу помещения, как в кают‑компании появился капитан‑лейтенант Завадовский. Подойдя к Симонову, Завадовский как‑то странно на него посмотрел и сказал:
‑ Я слышал вашу сентенцию, Иван Михайлович, по поводу земли, на которую не ступала нога человека, и хочу вам сообщить, что к шлюпу идет бот под парусами.
‑ Какой еще бот? ‑ недоверчиво воскликнул Симонов, с подозрением посмотрев на Завадовского, полагая, что тот шутит. ‑ Иван Иванович, дорогой, откуда здесь могут быть люди?!
‑ Представьте себе, точно такой же вопрос я задал себе, увидев бот под английским флагом, ‑ с комическим недоумением развел руками Завадовский.
Они вместе поднялись на палубу, и Симонов удостоверился в правоте слов капитан‑лейтенанта. К борту шлюпа "Восток" пристал китобойный ялик, в котором находились четыре промышленника. Один остался в ялике, а трое поднялись на палубу шлюпа и представились как охотники за морскими слонами. Один из прибывших, к удивлению моряков, говорил свободно по‑русски, выдавая себя за пруссака, прожившего несколько лет в Петербурге, Риге и Архангельске.
Произведя опись берегов Новой Георгии, мореплаватели покинули его и направились к Сандвичевой Земле, сопровождаемые эскортом из дельфинов, акул и китов в воде и альбатросов, фрегатов и буревестников ‑ в воздухе. На пути к ней состоялось первое открытие островов, которые были названы в честь морского министра островами Маркиза де Траверсе. Эта группа состояла из трех островов, названных соответственно островами Завадовского, Высокого и Лескова. Затем в скором времени показались открытые еще Куком острова Сретения. И, наконец, в канун нового 1820 года показалась северная часть Сандвичевой Земли, которую Кук назвал островом Сандерса.
Пребывание в течение нескольких дней в районе Сандвичевой Земли и изыскания, произведенные мореплавателями, показали, что Кук, впервые обнаруживший эту землю, ошибся, приняв ее за единое целое.
‑ Полагаю, что знакомство Кука с открытой им землей было весьма поверхностным, ‑ сказал Беллинсгаузен, обращаясь к Завадовскому и Симонову, стоявшим вместе с ним на верхней палубе и наблюдавшим за покрытыми снегом берегами и льдинами, громоздившимися около них.
‑ Видимо, он не имел возможности более подробно ознакомиться с этой землей, ‑ согласился Завадовский. ‑ Обратите внимание: то, что он назвал в свое время мысами ‑ мыс Бристоль, мыс Монтегю, мыс Южный, ‑ оказалось при ближайшем рассмотрении островами…
‑ И мы не побоялись проникнуть на страшный юг, как изволил назвать сие место английский мореход, на 37 верст далее его, ‑ подхватил весело Симонов.
‑ Что ж, будем отныне считать Сандвичеву Землю Южными Сандвичевыми островами, ‑ подытожил Беллинсгаузен, улыбнувшись своей скупой, как всегда, улыбкой.
После завершения описания Сандвичевых островов последующие попытки проникнуть на юг не увенчались успехом, так как на пути вставали непроходимые льды, а туманы, мокрый снег и холод были не меньшим препятствием. Тогда шлюпы направились на восток, неоднократно пытаясь на разных долготах проникнуть на юг. Но усилия оказывались безрезультатными.
Сырость, нехватка топлива, полярная ночь, бесконечные снегопады, приближение бурь, которые господствуют в это время в высоких широтах, ‑ все это побудило Беллинсгаузена принять решение о временном прекращении поисков земель в антарктическом поясе и о направлении шлюпов в Порт‑Джексон для отдыха и ремонта. В последнем особенно нуждался "Мирный", пострадавший от столкновения с льдиной.
Но, принимая это решение, Беллинсгаузен ни на минуту не оставлял мысли об исследованиях. Поэтому, пригласив к себе Лазарева, он четко сформулировал свои намерения:
‑ Я с большой неохотой прекращаю поползновения следовать к югу в поисках земель, еще неведомых, памятуя о худом состоянии шлюпа "Мирный" и принимая во внимание состояние здоровья офицеров и служителей. Полагаю, что самым разумным будет следовать в Порт‑Джексон, где можно будет собраться с силами для последующих наших попыток на других меридианах…
‑ Я разделяю ваше мнение, Фаддей Фаддеевич, ‑ лаконично отозвался Лазарев.
‑ Однако, поскольку нам предстоит еще большой путь до Порт‑Джексона, полагаю разумным, ‑ продолжал Беллинсгаузен, ‑ разделиться нашим кораблям и следовать самостоятельными курсами, дабы не без пользы пройти оставшееся расстояние до означенного порта. Вы, Михаил Петрович, пойдете по параллели на два с половиной ‑ три градуса южнее пути капитана Фюрно (Спутник Кука), приближаясь к 134‑135 градусам восточной долготы, войдете в южную широту 49 градусов 30 минут и продолжите плавание по этой параллели к востоку, дабы осмотреть весь район до Вандименовой Земли (Ныне Тасмания), и затем последуете в Порт‑Джексон. Я же на "Востоке" проследую севернее пути капитана Кука также на два с половиной ‑ три градуса, с тем, чтобы оба наших шлюпа охватили своими изысканиями район по широте в восемь градусов, до сего времени никем из мореходцев не осмотренный.
Лазарев, слушавший Беллинсгаузена предельно внимательно, кивнул головой в знак полного согласия столько что изложенным планом.
‑ Прошу только сделать мне некоторую скидку, Фаддей Фаддеевич, ‑ сказал он, ‑ на неисправность "Мирного", кое обстоятельство может послужить некоторой задержке прибытия нашего в Порт‑Джексон.
‑ Такую возможность я допускаю вполне, зная, как пострадал шлюп, столкнувшись непредвиденно с льдиной, ‑ заметил Беллинсгаузен. ‑ Пусть вас это обстоятельство не тревожит, Михаил Петрович. Отправляйтесь к себе на "Мирный" и ждите сигнала о расставании, который будет передан по телеграфу.
Пятого марта в пять часов пополудни с "Востока" по морскому телеграфу был передан обещанный сигнал, одновременно было произведено семь пушечных выстрелов, и шлюпы расстались, чтобы вновь встретиться в Порт‑Джексоне.
Около месяца продолжалось плавание, пока на горизонте не показались берега Новой Голландии (Так называлась в то время Австралия). Пребывание в Порт‑Джексоне тоже затянулось на месяц, пока не были устранены неисправности на "Мирном" и пополнены запасы питьевой воды и продовольствия на обоих шлюпах.
Восьмого мая, отсалютовав залпом пушек порту, корабли подняли паруса и направились к Новой Зеландии, которую, по инструкции, надлежало обойти с северной стороны, чтобы следовать к островам Общества. Беллинсгаузен намерен был использовать зимнее для южного полушария время для обследования умеренных и тропических широт Тихого океана, посвятив затем летнее время для новых попыток проникнуть как можно дальше к югу.
Во время плавания в умеренных и тропических широтах русским мореплавателям удалось познакомиться близко с жителями Новой Зеландии и многих островов Полинезии (Полинезия ‑ восточная часть Океании, где проживают полинезийцы (Новая Зеландия, острова Общества, Туамоту, Маркизские, Тонга, Самоа, Гавайские и др.)). На параллели 16 градусов южной широты между меридианами 140 и 146 градусов западной долготы был открыт целый архипелаг коралловых островов, получивших имена многих русских военных деятелей: Ермолова, Барклая‑де‑Толли, Раевского, Чичагова, Милорадовича и других. 13 июля, когда шлюпы обнаружили очередной атолл и подошли к нему достаточно близко, Беллинсгаузен, наблюдавший за берегом, увидел лодку, следующую к шлюпу полным ходом. В лодке находились два островитянина, один из них ловко орудовал веслом, а второй делал знаки, которые должны были обозначать добрые его намерения.
Капитан велел спустить трап, и тот островитянин, который делал знаки, ловко взобрался по нему на борт и смело ступил на палубу. Оглядев быстрым взглядом всех находящихся наверху, он безошибочно определил, кто начальник, и, подойдя к Беллинсгаузену, протянул ему сверток, обвязанный кокосовыми волокнами. Видя недоуменный взгляд Беллинсгаузена, он зубами разорвал волокна. В свертке находились небольшие жемчужины. Усиленной жестикуляцией он дал понять, что привез эти жемчужины в дар пришельцам.
‑ Скажи, друг, ‑ обратился к нему Беллинсгаузен, подкрепляя слова жестами, ‑ много ли на острове жемчуга?
‑ Нюй! Нюй! ‑ ответил быстро островитянин, сразу уразумев, о чем его спрашивают. Как потом удалось установить, "нюй" означало в переводе с полинезийского "много".
Командир "Востока" и свободные от вахты офицеры направились в кают‑компанию, пригласив с собой гостя. Наступало время обеда, и Беллинсгаузен в благодарность за подарок хотел накормить островитянина и оказать ему соответствующее внимание, так как тот дал понять, что он из рода вождей. Начальник экспедиции посадил островитянина подле себя и старался оказывать ему внимание, чем весьма расположил гостя. А когда после обеда островитянину был вручен в дар старый лейб‑гусарский мундир, в который он немедленно облачился, восторгам его не было конца. В довершение всего Беллинсгаузен надел ему на шею серебряную медаль, выразив при этом надежду, что уважаемый гость сохранит ее и при случае покажет пришельцам, которые могут здесь появиться после ухода русских.
До вечера островитянин не покидал корабль.
Плавание продолжалось, шлюпы держали курс к острову Таити. 21 июля показался этот остров. Было раннее утро, и в лучах восходящего солнца в подзорную трубу можно было рассмотреть вздымающиеся над берегом темные горы. По мере приближения очертания острова становились объемнее и красочнее. А утром следующего дня Таити предстал во всем своем великолепии. Роскошная зелень контрастировала с желтыми ожерельями песочных пляжей, и все это в свою очередь оттенялось голубизной окружающего океана.
Шлюпы, окруженные многочисленными лодками с островитянами, бросили якоря неподалеку от берега, и вскоре началась меновая торговля, местные жители буквально завалили моряков всевозможными фруктами: апельсинами, ананасами, бананами, а также кокосовыми орехами.
Во второй половине дня на борт "Востока" явился английский миссионер Нот, проживающий на острове уже более двадцати лет, с сообщением о том, что король таитян Помаре прибудет с визитом на шлюп.
Вскоре показалась большая двойная лодка с помостом и навесом. На помосте восседал король в белой рубашке. Он был средних лет, высокого роста, глаза его были прикрыты темными очками. Под навесом размещалась королевская семья со свитой.
Беллинсгаузен любезно принял короля и его семью, угостил их обедом, во время которого Помаре пил вино и произносил тосты на ломаном английском языке. Художник Михайлов, участвующий в экспедиции, сумел сделать портрет короля.
Затем ему была показана нижняя палуба, где стояли пушки. В честь Помаре Беллинсгаузен приказал сделать несколько выстрелов, и тот был очень доволен, хотя не скрывал страха, всякий раз прячась за спину командира шлюпа.
Не пробыв на острове и десяти дней, мореплаватели оставили его и продолжили свои изыскания. 10 сентября оба шлюпа возвратились в Порт‑Джексон.
Началась тщательная подготовка ко второму плаванию в высокие южные широты, которая продолжалась около двух месяцев.
В воскресенье 31 октября 1820 года шлюпы снялись с якорей и покинули Порт‑Джексон, взяв курс на юг, к острову Маккуори, открытому не более десяти лет назад англичанами и названному в честь губернатора Нового Южного Уэльса ‑ колонии, учрежденной англичанами на территории Новой Голландии. Этот остров лежит примерно на той же широте, что и остров Георгия в Атлантическом океане.
Семнадцатого ноября показался остров. На его берегу мореплаватели обнаружили множество бочек с тюленьим жиром, из чего заключили, что остров обитаем. Вскоре они увидели небольшую хижину, вид которой свидетельствовал о том, что в ней живут люди. Предположение это вскоре подтвердилось. Возвратившись на корабль, посланные на разведку обнаружили трех английских промышленников, рассказавших, что они уже почти семь месяцев находятся на острове, заготавливая жир.
Ночью шлюпы под малыми парусами держались вблизи острова. Около полуночи шлюп сотрясли два удара. Вахтенный начальник немедленно сообщил о происшествии Беллинсгаузену. Тот распорядился проверить, цела ли обшивка корабля. В это время с "Мирного" прибыл лейтенант Анненков.
‑ Что случилось, лейтенант? ‑ спросил его Беллинсгаузен.
‑ Господин капитан, ‑ взволнованно произнес Анненков. ‑ На "Мирном" все на ногах. Два сильных удара один за другим ввергли нас в беспокойство. Пока на шлюпе ищут пробоины, Михаил Петрович послал меня к вам доложить о происшествии.
‑ Так вы также испытали удары? ‑ задумчиво переспросил Беллинсгаузен. ‑ Послушайте, Иван Иванович, ‑ обратился он к Завадовскому, ‑ уж не землетрясение ли тому виной?
‑ Вполне возможно, ‑ согласился Завадовский.
‑ Это следует проверить, ‑ решительно сказал Беллинсгаузен. ‑ Потрудитесь, Иван Иванович, послать завтра утром на берег кого‑либо из офицеров, чтобы расспросили англичан: не испытали ли они того же. А вы, лейтенант, ‑ обратился он к Анненкову, ‑ возвращайтесь на "Мирный" и передайте Михаилу Петровичу, чтобы прежде времени не тревожился.
Утром посланные на берег увиделись с английскими промышленниками, которые подтвердили, что вечером они ощутили два подземных толчка.
Девятнадцатого ноября остров Маккуори остался позади, и шлюпы продолжили путь на юг, придерживаясь меридиана Новой Зеландии. К этому мореплавателей побуждало соображение, что Новые Гебриды, Новая Каледония, Новая Зеландия и ряд других островов, вытянувшихся по этому меридиану, есть не что иное, как выступы на поверхности океана подводного хребта, и, следовательно, южнее может быть его продолжение.
Вскоре появились льды; по мере продвижения к югу их становилось все больше. Остаток ноября, декабрь и первая половина января 1821 года прошли в бесплодных поисках земли. Сильные ветры, холод, каждодневные туманы да ледяные поля, появляющиеся то справа, то слева, то впереди, то сзади, ‑ таковы были условия плавания.
Как‑то ‑ было это в середине декабря ‑ Беллинсгаузен, осматривая горизонт, обнаружил на льдине, вдоль которой следовал шлюп "Восток", крупного тюленя, нежившегося под лучами только что вышедшего из облаков солнца. Командир корабля подозвал лейтенанта Игнатьева и указал ему на тюленя. Тот кликнул двух матросов, и не прошло и десяти минут, как ялик уже качался на волнах, направляясь к месту отдыха животного.
Спустя час охотники вернулись. Лейтенант Игнатьев был несколько сконфужен.
‑ Каковы успехи? ‑ спросил его Беллинсгаузен, наблюдавший в подзорную трубу все перипетии охоты.
‑ Такая досада! ‑ воскликнул Игнатьев. ‑ Матросы действовали, как было задумано, и убили тюленя веслами, подкравшись к нему сзади. Но тут льдины начали расходиться, и я приказал им возвращаться без трофея, иначе бы они не добрались до ялика. Но взамен мы привезли королевского пингвина. Вот он, взгляните, Фаддей Фаддеевич!
Появились матросы, тащившие очень крупную птицу.
‑ Да, это великан из великанов, ‑ искренне удивился Беллинсгаузен. ‑ В нем никак не меньше трех футов. Отнесите его в камбуз, там эту птицу выпотрошат и найдут ей применение, ‑ распорядился он.
Спустя некоторое время прибежал один из матросов, участвовавших в охоте на тюленя.
‑ Ваше высокоблагородие, ‑ взволнованно сказал он, обращаясь к капитану, ‑ осмелюсь доложить, в желудке птицы нашли камень!
‑ Какой камень? Что за вздор! ‑ пожал плечами Беллинсгаузен, переглянувшись с лейтенантом Игнатьевым, остававшимся около него.
‑ Так что осмелюсь доложить, вот эти каменья. ‑ И матрос протянул ладонь, на которой лежали маленькие кусочки горной породы.
Лейтенант Игнатьев взял кусочки и принялся их рассматривать. Потом он передал осколки Беллинсгаузену со словами:
‑ Полагаю, что эти камешки, найденные в желудке птицы, не способной перемещаться на большие расстояния, дают нам надежду на близость земли, ибо не иначе как сей пингвин был недавно на берегу, где и позавтракал этими каменьями.
‑ Пожалуй, вы правы, лейтенант, ‑ оживился Беллинсгаузен. ‑ Нам надлежит удвоить бдительность и еще тщательнее наблюдать за горизонтом.
Десятого января утром шлюпы оказались на самой южной широте, какой им удалось достичь за все время плавания, ‑ 69°53'. Время от времени показывались киты, пускавшие фонтаны, пролетало множество птиц. Беллинсгаузен и Завадовский, наблюдавшие эту картину на верхней палубе, переговаривались между собой, как вдруг сигнальщик крикнул: "Мирный" сигналит: "Вижу землю". Все на палубе пришли в чрезвычайное волнение, и в это время появившееся меж разорванных облаков солнце озарило все вокруг и обозначило прямо впереди по курсу скалистый остров, покрытый снегом. До него было не более тридцати пяти‑сорока миль.
Беллинсгаузен и Завадовский переглянулись, счастливые открытием. Но тяжелые тучи закрыли солнце, и отдаленные очертания острова скрылись в туманной дымке.
Утром следующего дня, когда шлюпы приблизились к острову на короткое расстояние, он открылся во всей своей суровой красе. Остров оказался гористым, возвышающимся над океаном на 1200‑ 1400 метров. Экипажи судов ‑ офицеры на верхней палубе, а матросы ‑ на вантах ‑ троекратно прокричали "ура" в честь открытия, и Беллинсгаузен торжественно объявил, что остров отныне будет носить имя создателя русского флота императора Петра I.
Воодушевленные столь знаменательным открыта ем, мореплаватели продолжали поиски, которые спустя несколько дней вновь увенчались успехом. Этому благоприятствовала исключительно ясная, редкая в этих широтах погода.
Семнадцатого января, когда солнце было уже высоко, по правому борту показалась земля, начинавшаяся высокой горой и продолжавшаяся к юго‑западу менее высокими вершинами.
Беллинсгаузен, неотлучно пребывающий на верхней палубе, приказал провести астрономические расчеты и определить широту и долготу. Между тем судно лавировало, пытаясь подойти к берегу. Но все усилия были безуспешными ‑ сплошной лед не давал возможности приблизиться к земле.
‑ По всей видимости, сей берег должен быть весьма обширен, ‑ сказал командир "Востока", ‑ перемена в цвете воды тому свидетельство.
‑ Вы предполагаете, что берег сей есть часть южного материка? ‑ спросил Завадовский.
‑ Не берусь утверждать что‑либо определенное, но вполне допускаю такую мысль, принимая во внимание, что предела сей земли не видно. ‑ Беллинсгаузен опустил подзорную трубу, в которую он рассматривал недосягаемый для шлюпов берег: ‑ Допуская такую мысль, я полагаю, что правильным будет назвать обретение сие Берегом Александра I в честь императора всероссийского, направившего нас сюда.
Координаты Берега Александра I были такие: широта ‑ 68 градусов 43 минуты, долгота ‑ 73 градуса 10 минут, западная. Ориентиром для отсчетов служила высокая гора, впервые обнаруженная мореплавателями.
Побывав у берегов Новой Шотландии и обойдя ее с южной стороны, путешественники установили, что она представляет собой гряду островов, протянувшуюся с северо‑востока на юго‑запад на сто шестьдесят миль. Множество островов получили русские наименования: Бородино, Малоярославец, Смоленск, Полоцк и другие.
Состояние шлюпов, и в первую очередь "Востока", было очень ненадежным, пора было возвращаться домой. Беллинсгаузен принял решение прекратить поиски и направиться в Рио‑де‑Жанейро.
Двадцать четвертого июля 1821 года шлюпы бросили якоря на Кронштадтском рейде, закончив трудное плавание, продолжавшееся более двух лет. Восемьдесят четыре тысячи верст преодолели мореплаватели, что соответствует более чем двойному пути вокруг земного шара по экватору. Им удалось исследовать и описать множество земель как в южных водах, так и в тропиках, а главное, совершить открытие земель на крайнем юге, одна из которых ‑ Берег Александра I ‑ оказалась впоследствии частью Антарктического материка.
Имя начальника этой экспедиции ‑ Фаддея Фаддеевича Беллинсгаузена без труда можно обнаружить на карте Антарктиды. В его честь названо море, омывающее берега шестого континента как раз там, где были открыты остров Петра I и Земля Александра I.
Имя Беллинсгаузена можно найти и на географических объектах других широт: в южной части острова Сахалин есть мыс Беллинсгаузена, названный так во время первой кругосветной экспедиции русских на "Надежде" и "Неве" в 1803‑1806 годах, в которой принимал участие молодой офицер Беллинсгаузен; один из островов архипелага Туамоту также назван его именем.
В дальний вояж
В дальний вояж
1807 год. 25 июля, пять часов пополудни. Кронштадт, Пристань, украшенная флагами расцвечивания.
Шлюп "Диана", сделав прощальный салют, покидает порт, чтобы пуститься в дальний вояж. Командиром шлюпа назначен Василий Михайлович Головнин, помощником его ‑ лейтенант Петр Иванович Рикорд. Главная цель экспедиции ‑ открытие неизвестных и опись малоизвестных земель, лежащих в Тихом океане и примыкающих к российским владениям в восточной части Азии и на северо‑западном берегу Америки.
Доверие, оказанное лейтенанту Головнину, ‑ свидетельство его незаурядных качеств, проявленных на морской службе.
Ни Головнин, ни его помощник Рикорд, ни другие участники плавания ‑ а всего их было шестьдесят человек ‑ не предполагали, какие испытания подстерегают их на долгом пути, предопределенном инструкцией Адмиралтейства.
Уже первые шаги на этом пути насторожили мореплавателей. В Дании, а затем и в Англии стало известно, что в Европе назревает конфликт между Англией и Францией. Россия в то время заключила соглашение с Наполеоном, и это обстоятельство осложнило условия пребывания в Англии "Дианы". Однако все необходимые запасы провианта были произведены, и можно было отправиться в дальнейшее плавание.
Намерение командира шлюпа провести его в Тихий океан, обогнув мыс Горн, осуществить не удалось: непрерывные штормы воспрепятствовали этому. Они были в это время года особенно продолжительны и жестоки.
Командир шлюпа принял решение идти к мысу Доброй Надежды, с тем чтобы дальше следовать в Тихий океан через Индийский.
На рассвете 18 апреля 1808 года перед мореплавателями открылся берег юга Африки, а спустя три дня шлюп входил в бухту, полную английских военных кораблей.
‑ Петр Иванович, голубчик, ‑ обратился Головнин к Рикорду, ‑ потрудитесь взять шлюпку и отправляйтесь на флагманский корабль к начальнику эскадры, дабы снестись с ним по поводу того, будет ли он отвечать равным числом выстрелов на наш салют.
Рикорд тотчас же исполнил приказание командира корабля. Тем временем вахтенный начальник гардемарин Якушкин доложил, что к шлюпу подошел катер с английским морским офицером.
Головнин поспешил к трапу и, взглянув вниз, тотчас узнал прибывшего.
‑ О, капитан Корбет! ‑ воскликнул он по‑английски. ‑ Рад вас видеть! (Под началом этого офицера он проходил стажировку в Англии.)