И ее «скифская версия»
Традиция, повествующая об амазонках, представлена огромным количеством разноплановых свидетельств, частью имеющих твердо установленное авторство, частью - лишь предполагаемое. В письменных источниках миф об амазонках фиксируется начиная примерно с VIII в. до н.э., но вполне естественно предположить, что ко времени первых письменных упоминаний об амазонках легенда эта существовала достаточно длительное время в устной форме[32].
Наиболее ранним произведением, в котором встречаются упоминания об амазонках, является «Илиада»[33]. Гомер знает амазонок в Малой Азии: в Троаде [II,811-814]) и Фригии [III,184сл.]. Из характеристик амазонок мы имеем здесь лишь указание на их мужеобразность [III,184сл.; VI,186], и, возможно, на использование ими колесниц - судя по эпитету амазонки «быстрая» [см.: Страб., XII,VIII,6]; Гомер называет единственное имя амазонки Мирины, умершей, видимо, до Троянской войны; другие амазонки нападали на фригиян во времена Приама; Беллерофонт разбил их в третьем своем подвиге. Автор «Илиады» говорит об амазонках вскользь; он не дает ни их описания, ни точной локализации их проживания. И значение «Илиады» как источника по проблемам мифологии амазонок не только в том, чт о о них говорится в поэме, но и в том, что не говорится: отсутствие более подробных сведений о женщинах-воительницах свидетельствует, что легенда имела широкое распространение, возможно, в виде развернутых мифологических сюжетов, и не требовала разъяснений. В отношении Гомера необходимо отметить и еще один важный момент: с IV в. до н.э. Гомер становится образцом и непререкаемым авторитетом для последующих поколений писателей [Ростовцев М.И., 1925, с.5], и, соответственно, как бы официально закрепляет за «амазонской» легендой право на существование как реальности: основная масса античных авторов долго апеллировала к Гомеру как к последней инстанции при установлении историчности амазонок.
На период VII-VI вв. до н.э. у нас нет сохранившихся оригинальных текстов, упоминающих амазонок. Эпический «кикл»[34], который разрабатывал различные сюжетные линии, лишь намеченные у Гомера, в том числе и амазонскую, известен в отрывках и кратких пересказах позднейших авторов, а также по отдельным памятникам изобразительного искусства, воспроизводящим их сюжеты или отдельные эпизоды [Радциг С.И., 1969, с.100-102; Чистякова Н.А., Вулих Н.В., 1972, с.57]. Так, продолжением «Илиады» служила поэма «Эфиопида»[35], включавшая рассказ о Пентесилее. Различные вариации на тему борьбы Ахилла и Пентесилеи появляются в литературе значительно позже, в первые века нашей эры. В раннее же время (VI-V вв. до н.э.) сюжет этот часто встречается в изобразительном искусстве [Скржинская М.В., 1998, с.211][36]. В произведениях прозаических, создававшихся в VI в. до н.э., и не дошедших до нас, видимо, так же передавались мифы об амазонках. Судить об этом мы можем по ряду фрагментов из этих трудов у поздних авторов. Так, Гекатей (VI в. до н.э.) связывает с амазонками город Киму в Малой Азии, который раньше назывался Амазонион [фр.212]. Это сообщение находит отклик уже в первые века н.э. у Арриана Никомидийского [фр.59].
Таким образом, хотя мы не можем подробно проследить процесс мифотворчества древних греков в период VII - VI вв. по интересующей нас теме из-за скудости материала, предоставляемого сохранившимися источниками, тем не менее вполне определенно можно говорить о том, что мифы об амазонках сложились еще до знакомства греков с Северным Причерноморьем. Лишь по мере освоения в процессе колонизации новых земель мифотворческое мышление греков перебрасывает ряд мостов из Эгейского моря в Черное, соединяя с Кавказом и северным побережьем Понта целые циклы местных греческих и малоазиатских сказаний и мифов. Эти мифы, в том числе и об амазонках, «раз сложившись и воплотившись в вечные художественные образы в греческой литературе и греческом искусстве, навсегда, на всю эпоху существования античной культуры, ввели Черноморское побережье и Кавказ в кругозор мышления и фантазии каждого образованного грека и римлянина» [Ростовцев М.И., 1925, с.1-2]. Процесс мифологизации и этимологизации местных имен и географических и этногеографических явлений продолжался, по мнению исследователей, и тогда, когда уже было возможно истолковать ранее незнакомые явления более рационалистично. Трагедия, эпос и лирика никогда не переставали интересоваться мифами, подвергая из все новым переработкам, а комментаторы более ранних текстов бесконечно повторяли данные, добытые еще в то время [Ростовцев М.И., 1925, с.2].
Такое положение вещей предполагает, соответственно, постепенное перенесение родины амазонок из Западной Малой Азии, где она располагалась первоначально, на осваиваемые греками территории, и создание соответствующих мифов о «переселении». Но в сохранившейся письменной традиции следов этого мы практически не видим[37]. По всей видимости, в V в. до н.э., на который приходится большинство ранних данных об амазонках, имелись уже две версии: переселение амазонок из Малой Азии на другие территории, и изначальное проживание амазонок в Скифии (и в некоторых мифах - переселение их оттуда в Малую Азию). Мифы о переселении из Скифии в Азию понадобились, очевидно, чтобы объяснить классические варианты локализации амазонок, широко известные в греческом мире, и таким образом согласовать древнюю и новую традиции.
Первым из известных нам греческих авторов, поместивших амазонок в Северо-восточном Причерноморье, был Эсхил (525 - 456 гг. до н.э.) - старший из классических греческих трагиков. Драматическая поэзия ревностно разрабатывала мифологические, а изредка также и исторические сюжеты, и при всей своей условности стремилась создать реалистический - исторический и географический - фон [Ельницкий Л.А., 1947, № 1, с.302], благодаря чему у Эсхила содержатся интересные бытовые, исторические и географические сведения. Из наследия Эсхила для нашей темы особенно важен эпизод из трагедии «Прометей Прикованный», в котором прикованный к скале «у конца земли, в безлюдном скифском, дальнем и глухом краю» [ст.1-2], Прометей подробно рассказывает Ио[38] о том пути, который ей предстоит пройти. «Отсюда» (т.е., от того места, где прикован Прометей на краю земли) герой велит Ио отправляться на восток («к восходу солнца») и идти к кочевьям скифов; пройти мимо них вдоль морского берега; слева будут халибы; далее она достигнет Буйной реки, через которую он не советует ей переправляться, пока она не придет к Кавказу, где река низвергается с самих вершин; перевалив через его высоты, Ио вступит на конную дорогу, по которой придет к амазонкам (которые позже переселятся в Фемискиру у Термодонта, где находится Салмидесская бухта); за амазонками достигнет она «у самых узких врат озера до Киммерийского перешейка», миновав его, переплывет Меотийский пролив; покинув европейскую землю, Ио вступит на азиатский материк [ст.729-761]. В другом месте Эсхил среди сострадающих мукам Прометея народов называет народы, которые являются, по его мнению, соседями: дев, «обитательниц колхидской земли», и «многолюдные племена скифов, обитающие на краю земли вокруг Меотийского озера»; причем объединяет их поэт как обитающих «в ближайших местностях священной Азии» [ст.427-440]. Строки Эсхила о местонахождении Кавказа и первоначальной локализации местожительства амазонок вызвали в отечественной науке споры и привели к появлению различных гипотез, объясняющих такую странную географическую картину. Эсхил дает иную - по сравнению с Геродотом и другими, более поздними авторами, - географию расселения амазонок, увязывая ее с Кавказом, правда, с Кавказом, перемещенным значительно к западу. И Кавказ, и вытекающая из его вершин река «Буйная» оказываются на европейской (в античном понимании этого слова) территории, то есть на западном берегу Боспора Киммерийского, на севере Восточной Европы; амазонки же - на юго-востоке от этого «перемещенного» Кавказа. Эти представления Эсхила оказываются противоречащими не только действительности, но также и тем данным, какими располагала древнеионийская наука и мифология, что привело некоторых исследователей [Ельницкий Л.А., 1961, с.60; Скржинская М.В., 1991, с.115-116] к выводу о сознательном искажении Эсхилом как географической картины, так и традиционной мифологической локализации амазонок в Малой Азии, чтобы согласовать несколько независимых мифов: о встрече Ио с амазонками по соседству со скифами и о сражении Геракла с ними у Термодонта несколько столетий спустя. Поэтому исконной родиной амазонок оказалась не Малая Азия, а область на границе со Скифией [Скржинская М.В., 1991, с.115-116]. По мнению других авторов, Эсхил дает вполне достоверные сведения. Так, В.Б.Виноградов называет эти строки Эсхила «драгоценной весточкой седой старины» [Виноградов В.Б., 1972, с.22], считая, что «великий трагик располагал некими, не дошедшими до нас сведениями о том, что амазонки до их появления в Азии жили в северных землях, куда и возвратились затем, став героинями многочисленных фольклорных упражнений, подобных греко-скифской легенде о происхождении савроматов, переданной Геродотом» [Виноградов В.Б., 1972, с.21]. Возможно, что Эсхил и отразил бытовавшие в то время версии мифа, но это не значит, что именно эти версии были более адекватны реальности того времени. Картина северных стран, которую дает Эсхил, весьма схематична и с историко-географической точки зрения является довольно отвлеченной и смутной. М.В.Скржинская отмечает, что, судя по монологу Прометея, у Эсхила не было ясного представления о географии Северного Причерноморья, хотя в его время уже существовали карты и описания побережьев Понта [Скржинская М.В., 1991, с.116]. Путь Ио лежит с запада на восток из Европы в Азию, но в его описании трудно уловить географическую последовательность. Салмидесская бухта, расположенная на западном берегу Понта, оказывается по соседству с Термодонтом, впадающим в Понт с юга. Кавказ и Колхида встречаются Ио в пределах Европы. В то же время Прометей называет Боспор Киммерийский границей Европы и Азии [ст.761], так что Кавказ и Колхида не могли быть в Европе. В другом месте Эсхил называет рубежом материков Фасис [фр.190, 191], лишь в таком случае отнесение Кавказа и Колхиды к Европе оказывается справедливым [Скржинская М.В., 1991, с.116]. М.В.Скржинская полагает, что Эсхил, по-видимому, не стремился разбираться в этих разногласиях: трагику было вполне достаточно, что названия относились к области Понта и создавали атмосферу действия в дальней стране [Скржинская М.В., 1991, с.116]. Несмотря на справедливость претензий к Эсхилу, такое смешение понятий «Скифия», «Кавказ», «Колхида», понимавшихся как наименования одной и той же территории, было нередким в античной традиции о Северном Причерноморье, как ранней (Гекатей, Гелланик, Эсхил, Софокл), так и более поздней. Может быть, именно благодаря литературной выдумке Эсхила о переселении амазонок из Скифии в Азию появились и более поздние версии их переселений (Оросий, Стефан Византийский, Саллюстий, Трог). Таким образом, во-первых, Эсхил не является одиноким в такой интерпретации положения географических объектов, а во-вторых, если Кавказ мыслится в Скифии, то здесь нет противоречия по поводу локализации амазонок с Геродотом и другими авторами, которые поселяли амазонок в Скифии. Поэтому следует относиться осторожнее к тому, чтобы интерпретировать свидетельства Эсхила как первое упоминание о кавказских амазонках, имея в виду реальный современный Кавказ, и тем более, рассматривать его слова как этнографические сведения.
Другие характеристики амазонок, если не учитывать их необычную локализацию, у Эсхила вполне вписываются в традицию: они используют луки и стрелы; враждебны мужам; бестрепетны в бою, легки; место их последующего поселения - Фемискира у Термодонта; хотя такие эпитеты амазонок как «охочие до мяса» и «вооруженные стрелами» [Эсх., Прос., 277], по мнению М.В.Скржинской, косвенно относятся к скифам [Скржинская М.В., 1991, с.115]. У Эсхила же впервые встречается сюжет, который получит широкое толкование в более поздней литературе, но уже применительно к Скифии - о войне с Тезеем и приходе амазонок в Афины. У Эсхила пока еще не указывается, откуда пришли амазонки, но ставятся в прямую связь с амазонками некоторые исторические места в Аттике (Аресов холм - Ареопаг, на котором, по Эсхилу, амазонки воздвигли высокобашенный город, придя на войну с Тезеем) [Эвмениды, 684-693]. И, судя по этому отрывку про строительство воительницами города, о действительных варварах Скифии пока речь не идет.
Таким образом, на рубеже VI-V вв. описание амазонок было вполне обстоятельным и каким-то образом они уже, возможно, связывались с Кавказом/Колхидой/Скифией, если Эсхил действительно отразил бытовавшие в то время версии мифа. В любом случае, сам он, видимо, немало повлиял на последующую традицию об амазонках на Кавказе. В его произведениях были связаны понятия «Кавказ», «Колхида» и «амазонки», что не могло не отразиться на существовании амазонской легенды, если учесть, чем был Эсхил для Греции: его имя стояло первым в числе трех великих трагиков древности, чьи произведения, считавшиеся образцовыми, постоянно переписывались в школах, заучивались наизусть и ставились в театрах во всей Греции.
Другой великий трагик, Еврипид (V в. до н.э.), также помещает амазонок на северо-восточных берегах Причерноморья. Он обширно упоминает амазонок в своих трагедиях и постоянно при этом использует тему похода за поясом амазонки в Северное Причерноморье. Именно у него Геракл впервые отправляется к амазонкам собственно в скифские земли [Евр., Гер., 500-512].
Современником Эсхила был знаменитый древнегреческий поэт-лирик Пиндар, в произведениях которого мы так же встречаем немногочисленные и краткие, но важные детали мифов об амазонках. Пиндар сочинял в честь победителей общегреческих спортивных игр похвальные песни, в которых прославление победителя соединял с мифологическим повествованием. В соответствии с характером источника находятся и мифологические сведения - весьма поверхностные и отрывочные. Видимо, он говорил о хорошо известных сюжетах и не было необходимости давать развернутую картину. Так, он лишь упоминает о походе Геракла за поясом амазонки [фр.172]; о сражении с амазонками Беллерофонта [Ол., ХIII,88-89]. Пиндар, говоря об амазонках «строили они сирийский полк о широких копьях» [фр.173], явно имеет в виду малоазийских амазонок, т.к. сирийцами называли жителей восточной Малой Азии. Но в других случаях локализация их не так ясна. В одной из песен он говорит: «Устремился бог [Феб] к Истру, Ксанфу и ристающим амазонкам» [Ол., VII,46-47]. Истр - это Дунай, Ксанф - это другое название р.Скамандра в Троаде, а также древнее название р.Этшен-Чай в Ликии [Ельницкий Л.А., 1947, №1, с.312, прим.3]. В такой формулировке фразу можно понять по-разному: либо это описание пути через Троаду к малоазийским амазонкам, либо речь идет о территориальной близости, даже соседстве «скифской» реки Истр и амазонок. Именно так, то есть во втором значении, понимали данные строки схолиасты Пиндара. У них местности, где проживают амазонки и истрийские племена скифов, либо соседствуют, и тогда амазонки мыслятся где-то между Троадой или Ликией и Истром (Скифией?) [Сх., к Ол., VIII,61-62]; либо амазонки сами непосредственно проживают вокруг Истра, то есть в Скифии, и чтут Артемиду Истрийскую - так же, как и живущее вокруг Истра скифское племя Тавров [Сх., к Ол., III,46]. У схолиастов путь Феба таков: Троада /Ликия - амазонки - Истр, Скифия [Сх., Ол., VIII,62]. У Пиндара же последовательность иная: Истр - Троада /Ликия - амазонки [Ол., VIII,46-47]. Поэтому, как нам представляется, можно утверждать, что более поздние авторы, комментируя Пиндара, выразили и более поздние взгляды на амазонок, как на жительниц Скифии - взгляды, отнюдь не идентичные первоисточнику, что подтверждается и обозначением у Пиндара амазонок «сирийскими» полками. Следовательно, Пиндар не принадлежит к той традиции, которую отразил в отношении амазонок живший в это же время Эсхил. Совмещение в одной строке различных местностей относительно бога Аполлона, видимо, характеризует взгляды греков на родство культов, связываемых с мифом об амазонках, и культа Аполлона, а не представления о локализации амазонского племени.
Таким образом, мы можем свидетельствовать, что на рубеже VI-V вв. до н.э. формируется представление о локализации амазонок в Северном Причерноморье. Показателем того, что процесс этот все еще находился в стадии становления, является крайне смутное представление о географических «координатах» их местоположения, даже более того - безразличие трагиков к точным географическим привязкам. Для них важен сам факт отдаленности и таинственности этих земель. Так что гипотеза о постепенном перенесении места действия греческих по происхождению мифов на открываемые греками в процессе колонизации земли вполне может объяснить присутствие у трагиков V в. северопричерноморской локализации амазонской легенды. Следовательно, причины переноса легенды - мифологические, а не этнографические. Вполне возможно также, что Эсхил придумал (в силу указанных причин) свой сюжет об амазонках на «Кавказе» и повлиял на Еврипида; а авторитет этих авторов-новаторов закрепил подобные представления. «Традиционалисты» же, подобные Пиндару, придерживались старых, устоявшихся представлений о малоазийской родине амазонок.
В V в. до н.э. было написано произведение, оказавшее существенное воздействие на всю последующую античную традицию в целом и на легенду об амазонках в Северном Причерноморье в частности. Это - «История» Геродота. Амазонки фигурируют в «Истории» в двух местах [IV,110-117; IХ,27]. Судя по ним, Геродот знал амазонок «классических», термодонтских; знал об их сражениях с греками на реке Термодонт [IV,110] и о том, что амазонки некогда вторглись в Аттическую землю и были побеждены афинянами [IХ,27]. Амазонки Геродота ездят верхом на лошадях, стреляют из лука, мечут дротики и не занимаются обычными женскими делами; одеты они, видимо, по-мужски, т.е., Геродот, очевидно, знал традицию, наделявшую амазонок «варварской» внешностью. Мы видим, что набор качеств, которыми Геродот наделяет амазонок, традиционен для амазонской легенды; эпизоды их истории, приводимые Геродотом, уже известны нам по более ранним источникам. Новым же в труде Геродота был сюжет о том, как амазонки попали в Северное Причерноморье и об их пребывании там [IV,110-117]. Амазонки изначально признаются «отцом истории» пришлым населением в Скифии. Речь идет даже не о переселении амазонского племени, а лишь о случайности, произошедшей с небольшим их отрядом. Но интересно то, что Геродот связывает уже известный нам общегреческий сюжет о сражение при Термодонте амазонок с эллинами и мифическую историю скифских племен. Не зря некоторые исследователи говорят об этом рассказе Геродота как о типичном этиологическом мифе, призванном объяснить существующие обычаи варварских племен, включенных в систему представлений о мире древних греков [Бози Ф., 1994, с.19]. Этот миф, естественно, не был создан самим Геродотом, а явился, по практически единодушному мнению отечественных исследователей, продуктом мифотворчества северо-причерноморских греков, призванным объяснить этнографические факты [Миллер В., 1887, с.87; Скржинская М.В., 1991, с.41-44; и другие]. Нам представляется, что рассказ Геродота многопланов и затрагивает, помимо вопроса о развитии амазонского сюжета, многие другие проблемы, в частности, проблему этнографических соответствий, о чем речь пойдет в другой главе. Что касается непосредственно легенды об амазонках в Скифии, представляющей собой подробную новеллу с законченным сюжетом, то она, благодаря популярности автора, стала в свою очередь как бы канонической и окончательно закрепила на последующие столетия за Скифией славу местопребывания амазонок, хотя, строго говоря, как мы уже отметили, у самого Геродота родина амазонок - у Термодонта, в Малой Азии, а в Скифии живут лишь потомки некоторой их части - савроматы.
Другой ранний автор, Гелланик Митиленский (486 - 395 гг. до н.э.), называет амазонок «матерями скифов» [фр.167с]. Согласно ему, амазонки были обращены в бегство из-под Трои; в древности войско их также перешло замерзший Киммерийский Боспор; они дошли до Аттики и после четырехмесячной войны возвратились [Гелл., фр.92, 167]. Этот сюжет о переходе Боспора амазонками впервые встречается именно у Гелланика, а затем передается в трудах различных более поздних авторов. Однако аналогичный рассказ присутствует у Геродота, только речь там идет о конкретном историческом народе – скифах, которые переезжают замерзший Боспор Киммерийский на повозках [Герод., IV,28]. Учитывая то, что амазонки у Гелланика являются скифянками, понятно, почему он применил к ним пассаж из Геродота, касающийся скифов. Таким образом, в характеристике амазонок появляется новая деталь, приуроченная к ним довольно механически. «Амазонские» сюжеты и характеристики у Гелланика вполне традиционны (амазонки имеют многочисленное войско, вооружены щитами и топорами; жадны до мужчин; убивают рождающихся мальчиков [фр.167]); а вот такая уверенная локализация всех амазонок в Скифии и возведение к ним происхождения скифов (даже отождествление амазонок со скифами) - это нечто необычное. Создается впечатление, что на него повлиял Геродот: так, название амазонок «матерями скифов» - это испорченное «матери савроматов». Но геродотовский рассказ, судя по дате его создания, еще не мог повлиять на Гелланика, тем более, что связь с этим рассказом хотя и чувствуется, но так, будто между ними прошло уже несколько веков и он основательно подзабыт. Поэтому закономерно встает вопрос о том, были ли его сведения отражением существовавших в его время взглядов (судя по Геродоту, вряд ли), его личными измышлениями или добавлениями позднейших авторов. Труд Гелланика не сохранился - он дошел до нас в отрывках в произведениях средневековых авторов, в частности, у Цеца (ХII в.), поэтому нельзя исключать вероятность привнесения в его рассказ более поздних представлений об амазонках. С другой стороны, труд самого Гелланика исследователи оценивают не очень высоко. Он подвергался критике уже со стороны позднейших греческих историков за некритичность в изложении материала и ряд ошибок [Словарь..., 1994, с.125]. М.И.Ростовцев считал, что работы Гелланика составляют переход от живого и непосредственного знания местности к чисто литературному, филологическому методу работы [Ростовцев М.И., 1925, с.19]. Гелланик не знал Северное Причерноморье хорошо, и его сведения о связи скифов и амазонок не являются его личными наблюдениями. М.В.Скржинская вряд ли права, считая, что в сочинении Гелланика отразилось хорошее знание афинянами Боспора Киммерийского, который кочевники зимой переходят по льду [Скржинская М.В., 1998, с.54]. Скорее, в нем отразилось знание тех источников, которыми пользовался Геродот.
Во 2-й пол.V-1-й пол.IV вв. до н.э. к одному из «амазонских» сюжетов, а именно к воспоминанию о победе афинян над амазонками и скифами, пришедшими с северных берегов Понта во время царствования Тесея, обращаются афинские ораторы. В их речах этот сюжет наталкивался на определенную цепь исторических ассоциаций, связанных с победой греков над персами в войнах 500-449 гг. до н.э. Эта тема возникала неоднократно в одном из видов речей - эпидейктических, то есть торжественных, произносившихся на крупных публичных собраниях, и речь шла о далеком мифическом прошлом, которое воспринималось как начало истории [Скржинская М.В., 1991, с.136]. Дань этой традиции отдали крупнейшие ораторы - Лисий [II,3-6], Исократ [IV,68,70; ХII,193], Демосфен [LX], и, признавая историческую реальность победы своих предков над амазонками, они таким образом обусловливали и историчность амазонок, а заодно и подтверждали их локализацию в Скифии. Все передаваемые ими сюжеты известны нам по ранней античной традиции, и это вполне понятно: ораторы, в силу специфики своих сочинений, использовали те данные, которые должны были быть хорошо известны аудитории. Поэтому для времени написания их речей можно уверенно отмечать широкое распространение вышеобозначенных вариантов мифов об амазонках, связывавших их со Скифией и скифами.
Важное свидетельство об амазонках содержит трактат псевдо-Гиппократа. Это наиболее ранний из дошедших до нас источников, сообщающих о том, что амазонки калечат мальчиков, чтобы они были хромыми, и используют мужчин как ремесленников [Пс.-Гип., 101].
В целом можно отметить, что ряд авторов V в. до н.э. помещали амазонок на скифских землях (в числе которых числился иногда и Кавказ), и давали им более или менее подробные характеристики. Территории вокруг Меотиды в это время занимают прочное место в легенде об амазонках как одна из вероятных областей их проживания. В конце V-IV вв. до н.э. мы видим присутствие нескольких параллельных традиций об амазонках в античных источниках: амазонки живут в Малой Азии; амазонки переселяются с Кавказа (Скифии) в Малую Азию; амазонки переселяются частично из Малой Азии в Скифию, амазонки живут в Скифии. Причем появляется тенденция связать с мифическими амазонками реальные народы далеких земель (скифов, савроматов), которым приписывается в античной традиции высокая роль женщины в обществе, ее свобода, участие в войнах и т.д.
Как считал крупнейший исследователь Северного Причерноморья М.И.Ростовцев, к IV в. до н.э. греческая наука в лице так называемыхионийский ученых накопила большой объем реальных сведений о народах Северного Причерноморья, основанные на личных наблюдениях и живом интересе. Видимо, в это время мифологический и этнографический материал тесно переплетаются и влияют друг на друга; в частности, амазонская легенда значительно обогащается «скифским» материалом. Но по мере угасания могущества скифов, угасает и живой интерес к их землям в греческом обществе [Ростовцев М.И., 1925, с.4]. Местные племена становятся персонажами литературными, трафаретными. Амазонки же в IV в. до н.э. иногда начинают прямо ассоциироваться с савроматами.
Эти особенности античной историографии IV в. до н.э. в полной мере присущи историку Эфору (405 - 336 гг. до н.э.), чей труд сохранился лишь в виде фрагментов у более поздних авторов. Об амазонках речь идет в нескольких из них, причем сведения эти противоречивые. С одной стороны, Страбон передает, что Эфор помещает амазонок «вблизи Кимы, его родины», между Мисией, Карией и Лидией в Малой Азии [Страб., XII,III,21]. У Элия Геродиана со ссылкой на Эфора говорится, что Άμαςων - это женское имя у Термодонта [Геродиан, I,28,6-20]. Таким образом, из этих отрывков видно, что Эфор придерживается классической локализации амазонок. С другой стороны, в передаче Стефана Византийского, амазонки по Эфору - женское племя у Термодонта, «ныне их называют савроматидами». Вслед за этим Стефан излагает рассказ о происхождении племени амазонок - савроматок. Но неясно, откуда взят этот рассказ - от Эфора или других авторов. Текст из «Этникона» Стефана Византийского, как традиционно сложилось, приписывают полностью Эфору [Косвен М.О., 1947, № 2, с.34; и другие]. Но на самом деле такая трактовка отнюдь не вытекает из текста с необходимость. По сути, в нем к Эфору относится лишь то, что амазонок называют савроматидами. Содержание же дальнейшего текста (о происхождении силы у женщин и образовании женского государства у савроматов) очень похоже на более поздние легенды и не вписывается в традицию V-нач.IV вв. до н.э. Об Эфоре еще будет идти речь, сейчас же заметим, что, на наш взгляд, он, скорее всего, продолжил геродотовскую традицию (или просто писал под ее воздействием): родина амазонок находится в Малой Азии, но они тесно связаны с происхождением племени савроматов. таким образом, легко объяснить различие сведений, приписываемых Эфору - просто в разных более поздних источниках переданы разные части одной «концепции» Эфора.
Со второй половины IV в. до н.э. греческий мир вступает в новую полосу своей жизни, в том числе и в сфере литературы и науки. Период завоеваний Александра Македонского оказал огромное воздействие на мифотворчество. И в частности, в это время зародилась одна из самых известных и популярных вплоть до средневековья включительно легенд «амазонского» круга - легенда о встрече Александра с амазонками в Гиркании[39] во время его восточных походов. Но литературное оформление этот сюжет получает позже, когда уже почти не оставалось очевидцев походов. Период эллинизма ознаменовался возникновением так называемой «александрийской» школы в литературе, расцвет которой относится к 1 пол. Ш в. до н.э. Данная школа дала важные для развития амазонской легенды образцы. В александрийской прозе - это прежде всего сочинение, связываемое обыкновенно с именем псевдо-Каллисфена, которое явилось главным прототипом для большинства позднейших обработок «романа Александра» (Квинта Курция Руфа, Помпея Трога, Диодора Сицилийского и другие, их рассказы очень сходны и по сути, и в деталях), зерно его восходит, вероятно, к эпохе Птолемеев [Ельницкий Л.А., 1947, №3, с.246]. В поэзии из произведений, рассказывающих об амазонках, пожалуй, наиболее популярным стала «Аргонавтика» Аполлония Родосского - большой мифологический эпос, который вызвал различные подражания в последующие века (например, «Аргонавтики» Гая Валерия Флакка и Варрона Атацинского). Аполлоний, один из значительнейших эпических поэтов александрийского времени, использовал в качестве своих источников древние сказания, приводя их в соответствие с географическими и этнографическими представлениями своего времени. Отличительная особенность, которая очень важна для нас, это предпочтение вариантов мифов, более близких к фольклору, отказ от их рационализации. Аполлоний дает развернутую картину жизни и обычаев амазонок, не выходящую за рамки уже известных классических сюжетов. Но что важно и показательно - он твердо локализует их на Термодонте, в Фемискире в Малой Азии, ни слова не говоря о Скифии. Геракл приходит именно на эту, малоазийскую, территорию; аргонавты во время своего путешествия встречают амазонок там же; храм, построенный амазонками, находится на острове Ареса в Черном море - современный остров Керасун-ада [Ельницкий Л.А., 1947, №3, с.280, прим.6]. Это, по-видимому, еще раз свидетельствует о древности источников Аполлония, не знавших (или не признававших?) «скифской» локализации племени. То же относится и к Каллимаху (ок. 310 - ок. 240 гг. до н.э.), главе александрийского поэтического кружка, знаменитейшему поэту и ученому, влияние которого на римскую поэзию огромно. В гимне «К Артемиде» он четко пишет о местожительстве амазонок - Малой Азии и городе Эфесе [Каллимах, III,237 - 258]. Таким образом, александрийские источники подтверждают отсутствие в первоначальных версиях мифов об амазонках северопричерноморских мотивов.
Авторы III-II вв. до н.э. не оставили нам значительных произведений, в которых бы амазонки помещались в Скифии или на Кавказе. Можно упомянуть лишь греческого ученого-грамматика и поэта Ликофрона, который в поэме «Александра» пышно обрисовывает уже знакомый нам сюжет о походе скифских амазонок против греков [Ликофр., 1333-1338], снабжая его перечислением неких скифских гидронимов (Эрис, Лагмос, Теламос), нигде более не зафиксированных [Ельницкий Л.А., 1947, с.266, прим.1]. Традиционно считается, что Ликофрон родился в Халкиде, в 1 пол.III в. до н.э. Но некоторые содержащиеся в поэме данные побудили исследователей предположить, что ее автором является другой Ликофрон, живший в начале II в. до н.э. [Словарь..., 1994, с.316]. Видимо, именно потому, что Ликофрон не был александрийцем, а скорее всего, и жил в более позднее время, у него амазонки - скифские, что явно выбивается из александрийских образцов. От этого же примерно времени дошел до нас перипл, автором которого является грек, известный под именем Скимна[40]. Он ссылается на Эфора и передает следующие сведения: амазонки, пришедшие некогда после битвы при Термодонте, соединились с савроматами, живущими у Танаиса [Пс.-Скимн, 874-885]. Это явно испорченный текст Геродота (у которого амазонки соединились со скифами), а не иная версия мифа, не параллельная Геродоту традиция.
В последние века до н.э. происходят события, вновь перевернувшие античный мир и создавшие новые условия для развития как литературы вообще, так и мифа об амазонках в частности. II и I вв. до н.э. - период экспансии Рима, а постепенно - и создание огромной Римской империи, которая стала наследницей греческой культуры. Историческая и географическая науки развивались в Риме всецело на основе греческих: большинство поэтов, а также учебники и практические путеводители восходят обыкновенно к ближайшим по времени греческим источникам, а иногда и к более раннему времени [Дуров В.С., 2000, с.19]. По словам М.И.Ростовцева, литература римского времени «вобрала в себя и ионийских географов, и эллинистических ученых и популяризаторов; все это она соединила, по большей части механически, и связала, опять-таки механически, с тем, что наблюдено было самими римлянами, ими записано и зафиксировано» [Ростовцев М.И., 1925, с.62]. Вместе с этим греческим наследием в литературную жизнь Рима вошла и легенда об амазонках.
Именно перу греческих авторов, живших в I в. до н.э. - I в. н.э. принадлежат наиболее значительные сведения об амазонках: Страбону и Диодору Сицилийскому. Оба произведения писались примерно в одно время; оба автора широко использовали разнообразные письменные источники более раннего периода; разделы в их трудах, посвященные амазонкам, обширны и представляют собой своды известных к тому времени основных легенд о воительницах, и в этом плане часто перекликаются друг с другом. Тем не менее, это совершенно разные авторы, использующие разные методы и преследующие разные цели. Поэтому и этюды об амазонках у них тоже различаются, порой даже очень существенно.
Историк Диодор Сицилийский (ок.90-21 гг. до н.э.) составил всеобщую историю под названием «Библиотека». Его украшенное анекдотами, хронологически не всегда точное, но интересное изложение истории было очень популярным. Труд этот представляет собой компиляцию данных различных ранних авторов, причем весьма своеобразную. Создан он был на огромном материале, в том числе и источниках и преданиях, не дошедших до нас, в частности, на тех, которые, возможно, дополняют Геродота [Ростовцев М.И., 1925, с.116]. Правда, как считал М.И.Ростовцев, происхождение сведений Диодора определению не поддается: хотя часть сообщаемого им, видимо, связана с местными северопричерноморскими преданиями и перекликается в некоторой своей части со сведениями Геродота, однако от последнего Диодор «вполне независим» [Ростовцев М.И., 1925, с.116]. Считается, что, возможно, Диодор пользовался параллельным Геродоту источником, повествующим о северопричерноморских племенах. Но его сведения о «скифских» амазонках, на наш взгляд, явно более позднего, чем Геродот, времени. Диодор помещает амазонок в Скифии и дает пересказ практически всех основных легенд, связанных с ними, предваряя изложение предупреждением, что «наш рассказ, быть может, вследствие своей невероятности, покажется похожим на сказку» [II,44,3]. Это - новое отношение к мифу, которое ярко проявится и у Страбона, и у более поздних писателей, и чего не было - и не могло быть - раньше. В ранней античной традиции «нестыковки» версий мифов писателей особенно не заботили: миф был не сказкой, а священной историей, он был хорошо известен и каждый знал, что именно его версия правильна для данной местности. Именно поэтому, в частности, сообщения об амазонках в предшествующей традиции краткие, передают только суть - детали и так известны. Но к I в. до н.э. (видимо, даже еще раньше) ситуация меняется. Версии начинают собираться, сопоставляться, подвергаться анализу и критике; авторы начинают высказывать свое мнение по отношению к событиям, о которых повествует миф. Еще не отрицается само существование амазонок в прошлом (но именно и только в прошлом), однако с них уже срывается покров мифической священности. Диодор пытается изложить все, что известно об амазонках, в виде связной истории, но следы «стыков» (вернее, нестыковок) различных версий порой явно видны. В целом в его сведениях можно выделить несколько отдельных частей. Так, вначале Диодор заявляет, что племя амазонок составилось из жительниц Скифии в период междуцарствия в их стране, когда мужчин не оказалось на престоле. В связи с этим он уточняет, что «у этих народов женщины под