Образ «скифских» амазонок широко известен античным авторам с глубокой древности. Но те мифы, которые касаются южнорусских территорий, были порождены прежде всего греческой традицией в целом, впитали в себя ее концепции, представления, заблуждения, имена и факты: как мифические, так и исторические. Поэтому рассмотрение сказаний о «скифских» воительницах невозможно вести в отрыве от анализа собственно греческой легенды об амазонках. В античной мифологии амазонками называлось племя женщин-воительниц, и, пожалуй, это то единственное, что не находит разногласий ни в одном из источников. Что же касается всех остальных характеристик, то буквально по каждому пункту можно найти несколько версий, причем часто даже у одного и того же автора. Некоторые из них являются очень распространенными, и следы их мы находим у многих античных писателей; другие же дошли до нас в единственном экземпляре. Некоторые сюжетные линии и характеристики органично стыкуются друг с другом, некоторые - с большой натяжкой, а некоторые - не вписываются в рамки традиции, даже противоречат ей. Невозможно все имеющиеся у нас разноречивые данные свести в единую мифологическую картину «существования» амазонок. Но при всем разнообразии и отсутствии полной цельности определенные тенденции и направления в ее развитии мы можем проследить довольно четко, сравнивая по возможности общее и специфически «скифское» в легенде.
Локализация. Наиболее древний из дошедших до нас источников, содержащих сведения об амазонках, «Илиада», а также ряд других, более поздних, помещают племя женщин-воительниц на полуострове Малая Азия, в западной его части: в Ликии, Карии, Лидии, Фригии и другие [Гом., Ил., III,188; VI,186; Об.Гом., 80; Фем., фр.3; Геродиан, 1,28,6-20; Страб., ХII,III,21-22]. Именно этим амазонкам предание приписывает основание многих городов на западном побережье Малой Азии: Ким, Смирны, Мирины, Эфеса и других [Страб., XI,V,4; Тацит, Ан., IV,56]. Главным городом амазонок в этой части полуострова считался Эфес - центр культа Артемиды.
Греки VI-V вв. до н.э. уже хорошо знают амазонок Каппадокии в северо-восточной части Малой Азии [Пинд., фр.173; Ап., II,5,9; Лис., II,4; Диод., II,45,1сл.; Трог, II,4; Страб., II,V,24; ХII,III,14][14]. При этом часть авторов говорит об основанном ими городе Фемискире на реке Термодонт [Ап., II,5,9; Диод., II,45,4][15], в то время как другие называют так только равнину амазонок [Страб., II,V,24]. Основание Синопы, расположенной примерно в том же районе, также связывали с амазонками [Гекатей, фр.352]. Данная локализация стала настолько распространенной, что амазонки уже, как правило, прочно ассоциировались с Термодонтом. В результате этого мы имеем наличие Термодонта - «амазонской» реки, а иногда и Фемискиры - долины или города амазонок - в различных частях Малой Азии, на Кавказе, в Скифии и даже во Фракии.
Традиция, повествующая об амазонках в Скифии, является тоже довольно древней и дошла до нас во множестве свидетельств. Одним наименованием «Скифия» мы объединяем многочисленные и разнообразные локализации амазонок античными авторами в Северном и северо-восточном Причерноморье, понимая всю его неопределенность и условность. Эта условность происходит прежде всего от самой античной традиции, нечетко осознававшей границы и положение Скифии: «скифские» амазонки мыслились в различных регионах Северного Причерноморья. Самыми западными «скифскими» территориями, на которых «поселяли» амазонок, были берега Истра [Ликофр., 1333-1338; Сх.Пинд., Ол., III,24]. Эти сведения относительно поздние (так, Ликофрон жил в III в. до н.э.)[16].
В Скифии, но не уточняя конкретных границ их поселения, помещают амазонок Диодор [II,44,1], псевдо-Августин [СХV], Схолии к Эсхилу [723], Схолии к Пиндару [Ол., ΧIII,124]. В последнем источнике амазонки не только считаются жительницами Скифии, но и продвигаются даже в «самые холодные местности гипербореев», то есть на самый край известной грекам земли, что очень показательно, хотя это и поздний источник. Еврипид (V в. до н.э.) и Николай Дамасский (I в. до н.э.) говорят об амазонках у берегов Меотиды [Евр., Гер., 501сл.; Ник.Дам., 3]. Располагают воительниц и на берегах Термодонта в Скифии [Сх.Ил., III,189; Сх.Арист., III,107; Стеф.; Овид., IV,50], а некоторые амазонской рекой называют Танаис [Пс.-Плут., ХIV,1; Салл., III,73; Об.Верг., ХI,659].
Следующая зона расположения «скифских» амазонок - северо-восточное и восточное Причерноморье. Впервые в известных нам источниках «Кавказ» и амазонок связал в своей трагедии «Прометей Прикованный» Эсхил. У него амазонки - обитательницы Колхидской[17] земли [427-440] и соседи скифов - живут вблизи Кавказа. Но у Эсхила «Кавказ» и «Скифия» выступают как равнозначные понятия. Такое же представление о Кавказе как о горе в Скифии мы видим и у более поздних, латинских, авторов I в.н.э. - Сенеки [Герк., 533-546; Герк.Эт., 1184-5; Федра, 399-403; Мед., 209-216] и Папиния Стация [Леса, I,6,53-56; Теб., IV,394; V,144-146; ХII,182,519-539; Ахилл., I,758-760]. Помещение амазонок на Кавказе затем становится довольно распространенным явлением [Клавд., 31-39; Арр., Ал., IV,15,4; Курций Руф, VI,4,16; Нонн, XX,199сл.; XXVI,329сл.; XXXVI,266сл.; XL,26сл.; XL,292; Прокопий, VIII,3; Сх.к Стац., к кн.III,352; к кн.IV,304; и т.д.]. При этом более конкретные «кавказские» локализации тоже многообразны. Так, некоторые авторы говорят о том, что амазонки властвовали над территорией между Термодонтом и Фасисом [Диод., ХVII,77; Фил., ХIХ; Курций Руф, VI,5,24]. У ряда довольно поздних авторов прослеживается мотив соседства амазонок с колхами[18] [Арр., Ал., IV,15; Виб.Секв.; Сх.Клим., 4,53; Сх.Эсх.Позд., 411]. При этом их может разделять Термодонт [Виб.Секв.]; амазонки могут называться скифским племенем [Сх.Клим., 4,53], быть вообще, вслед за Эсхилом, «обитательницами Колхиды» [Сх.Эсх.Позд., 411]. Другие авторы помимо самих амазонок помещают на Кавказе и «амазонскую» топонимику. Так, у Дионисия Периэгета (I-II в.н.э.) встречается следующая картина: за халибами[19] «расстилается простор Ассирийской земли, где воинственный Термодонт посылает амазонкам с Арменийской горы свою белую воду» [761-774]. Почти в неизменном виде это же видим у Руфия Феста Авиена [942-952], Присциана [731-749], Евстафия [772]. Локализация Дионисием Термодонта на Кавказе перекликается с локализацией Гекатеем Милетским халибов на Термодонте [Ельницкий Л.А., 1948, № 1, с.241, прим.5]. Название земли «Ассирийской», видимо, ошибочно, имеется в виду левкосирийская земля, то есть место жительства «классических» амазонок. Это - типичная поздняя компиляция разноречивых сообщений об амазонках. Во этих источниках смешались различные локализации, гидронимы, топонимы, что свидетельствует о разложении традиции.
Лишь со времен Страбона мы имеем данные, связывающие амазонок с «настоящим», то есть примерно в современном понимании, Кавказом. Страбон помещает амазонок в возвышающихся над Албанией горами, на северных предгорьях Кавказских гор, на берегах реки Мермод или Мермадаль, впадающую в Меотиду. По Страбону, эти амазонки вместе с гаргареями некогда пришли в эти места из малоазийской Фемискиры [ХI,5,1-2].
У авторов латинского времени, то есть в довольно поздней традиции, встречаются указания на проживание амазонок в районе Каспийского моря, в частности, рядом с каспианами. Страбон передает слова Клитарха о том, что амазонская царица прибыла к Александру Македонскому от Каспийских ворот[20] и Термодонта, но считает это абсурдным, так как от Каспийского моря до Термодонта более 6 тысяч стадиев [Страб., ХI,5,4]. В последующих же трудах скепсис отсутствует, а есть лишь констатация факта; причем, как правило, при этом наблюдается явная связь со «скифскими» (савроматскими) амазонками [Мела, I,2,123; III,5,39; Ам.Марц., XXII,8,26; Капелла, 665; Орос., 1,50; Плиний, VI,35-39; Флакк, V,120-126,425]. Каспий и Кавказ часто связывались друг с другом в географических представлениях древних греков (особенно после походов Александра) и римлян, поэтому помещение амазонок на территории от Кавказа до Каспия вполне объяснимо. С другой стороны, включение Каспия в сферу амазонской легенды вполне могло произойти в связи с распространением мифов о подробностях пребывания Александра Македонского в Гиркании и встрече его с амазонской царицей (так называемый«роман Александра»). В любом случае это сведения поздние.
Часть источников, не вдаваясь в подробности, просто помещает среди местных, варварских, племен еще одно - амазонское; вслед за ним появляется и соответствующая топонимика - Термодонт, Фемискира, Амазонские горы. При этом среди соседей амазонок называются самые разные племена: левкосиры, халибы, скифы, млекоеды, гипербореи, абии, гаргареи, скимниты, савроматы, сарматы, албаны, гелы и леги, колхи, аланы, каспианы.
В античной традиции существовал также и мотив «смены места жительства» амазонками. Он связывает легенды об амазонках в Малой Азии и об амазонках в «Скифии». Ряд авторов называет амазонок в Скифии пришлым населением. Именно такой взгляд отражен в «Истории» Геродота [Герод., IV,110-117] и у более поздних авторов [Авиен, 852-891; Диод., IV,28,1-4; Страб., XI,V,2]. Другая линия предания, считающая амазонок коренным населением той территории, которая расположена «вокруг Меотиды», говорит о последующем переселении их оттуда в Малую Азию [Эсх., Прик.Пром., 729-761; Салл., III,73]. Причину такого переселения объясняет псевдо-Плутарх: сын амазонской царицы Лисиппы, наказанный Афродитой, влюбился в собственную мать и покончил с собой, бросившись в реку, называемую с тех пор по его имени - Танаис[21] [Пс.-Плут., XIV]. Согласно Сервию, чтобы избавиться от упреков его духа, Лисиппа повела своих дочерей вдоль побережья Понта Эвксинского в долину реки Термодонт в Амазонских горах; именно Лисиппа установила те правила, по которым и живут амазонки [Грейвс Р., 1992, с.364]. Подробные рассказы о переселении части скифов - родоначальников амазонок - в Малую Азию приведены у Стефана Византийского, Помпея Трога [II,4,1-32] и Павла Оросия [15,1сл.].
Достаточно поздно в античной литературе появляются немногочисленные упоминания о фракийских амазонках и Термодонте [Верг., Эн., XI,659-663; Тиб., II,73-76; и другие]. Объясняя появление амазонок во Фракии, один из источников даже говорит, что амазонки, жившие на реке Танаис, «впоследствии … переселились оттуда к фракийской реке Термодонту» [Об.Верг., XI,659].
И, наконец, Диодор со слов Дионисия Скитобрахиона рассказывает о «древнейших» амазонках, которые жили в западной части Ливии (Северная Африка), на границе обитаемого мира (отметим, что опять речь идет о пределах мира), и подробно описывает их обычаи и военные походы [Диод., III].
Таким образом, представления греков (а тем более авторов римского времени) о местожительстве амазонок были чрезвычайно размытыми. И хотя можно выделить несколько основных регионов их «поселения», но даже внутри одного такого района выявляется довольно большое количество вариантов локализации. Причем разные версии сосуществовали и «перекрывали» одна другую. Вся эта неопределенность и изменчивость наводит на мысль о том, что вряд ли в развитии легенды при первоначальной локализации воинственных женщин в Северном Причерноморье определяющую роль играла этнографическая привязка, ведь с именем амазонок ассоциировались самые разные народы. По мнению ряда авторов [Ростовцев М.И., 1925, с.1; Ельницкий Л.А., 1961, с.5; Шауб И.Ю., 1999], такая география расселения амазонок объясняется психологией древних греков, для которых миф был формой осмысления естественных явлений. Осваивая в процессе колонизации (начиная с VIII в. до н.э.) новые земли, греки переносили на вновь познаваемые местности уже известные мифические имена. В античной литературе был широко распространен прием перенесения и отдельных образов, и целых событий из одного места в другое. Если «перенесение» не грозило вызвать явного недоумения у читателя и могло быть им принято, то такие приемы считались вполне правомерными [Каллистов Д.П., 1945, с.196]. Именно с помощью такого «перенесения» оказались включенными в систему античной мифологии территории Северного, Северо-восточного и Восточного Причерноморья. Мы в определенной степени согласны с В.Я.Петрухиным, который считает сюжет об амазонках в Скифии порождением «традиционного мифологизированного описания народов-монстров на краю ойкумены», отголоском традиции, свойственной еще мифологической картине мира, противопоставляющей освоенную территорию, «свой мир», космос окружающему, потенциально враждебному, хаотическому, населенному чудовищами» [Петрухин В.Я., 1995, с.43], среди которых были и амазонки. Изображение варварского мира как мира наоборот было одной из тенденций, существовавших в античной традиции [Иванчик А.И., 2002, с.53]. В фольклоре многих народов чудесные события мифов и сказок обычно происходят в отдаленных землях, граничащих с потусторонним царством [Скржинская М.В., 1998, с.36]. То же наблюдаем, судя по локализации, и в распространении легенды об амазонках. Скифия же, особенно на первых порах знакомства с ее землями, представлялась грекам пограничьем между реальным и потусторонним мирами. Поэтому народная фантазия отнесла сюда, помимо прочего, вход в Аид, встречу Геракла с амазонками и т.д. [Скржинская М.В., 1998, с.56]. Это - «чужая территория», и не столь важно дать точную географическую ее привязку. Кавказ, Скифия, Каспий, Фракия - далекие таинственные земли, где может происходить все, что угодно. Распространение легенды, видимо, опиралось прежде всего на мифологические особенности мышления, помещавшего все «диковинки» на краю известного мира, и этнографические факты играли отнюдь не первые роли, а может быть, и подгонялись под миф.
Толкование названия «амазонки». Античная традиция, значительную часть которой составляют труды филологов, естественно, не могла обойти вопроса о происхождении самого названия воинственного племени. При этом, как правило, каждый автор не ограничивается одним вариантом толкования, а приводит их столько, на сколько хватает ему фантазии либо источников. «Классическая» этимология слова «амазонки» - это «безгрудые». Причем различаются несколько вариантов: отсечение груди [Об.Гом., 32-33; Сх.Ил., III,189][22], выжигание груди [Диод., II,45,3; Геродиан, 1,28,6-20; Об.к Верг., 1,490; Трог, II,4,11; Орос., 1,15,3; и другие], и отсутствие кормления грудью [Об.Гом., 32-33; Сх.Эсх.Позд., 723; Фил., XIX].
Популярным было толкование имени амазонок как «жавших (ήμων) в поясах» [Об.Гом., 32-33; Фем., фр.3; и другие]. Еще одна версия объясняет название тем, что амазонки не употребляли в пищу лепешек (μάςαις) и хлеба (μάςα) [Сх.Ил., III,172; Сх.Эсх.Позд., 723]. У Сервия дано малораспространенное толкование «амазонок» как живущих вместе без мужей, άμαςωσαι [вместе живущие] [Об.Верг., 1,490]. У двух авторов мы встречаем пример производства «амазонок» от «матери Амазои (Άμαςοΰς)» [Об.Гом., 80; Геродиан, 1,28,6-20]. И, наконец, наиболее скептично настроенный автор считает, что название происходит от племени амазонов, ошибочно принятых за женщин [Сх.Ил., VI,186].
Практически все эти толкования приводятся в работах поздних античных авторов. Поэтому есть основания полагать, что появились они уже тогда, когда легенда имела самое широкое распространение и перестала быть сакральной историей, а нуждалась в рациональных объяснениях. Толкования названия «амазонки» не соотносятся с их локализацией в мифах; то есть не выделяются специфически «малоазийские» или «скифские» толкования. Это же относится к таким их эпитетам, как «безмужние», «девственные»: здесь, видимо, можно говорить о хронологическом их приурочивании. Так, «девственными» амазонок стали называть лишь латинские авторы; в греческой традиции им, наоборот, приписывали любовь к мужчинам. Хотя они и назывались иногда «безмужние» [Эсх., Прос., 287-288], это означало их проживание отдельно от мужчин, а не отказ от сношений с мужчинами. «Антианейра», что значит «равные или противные мужам», называют их схолии к «Илиаде» [Сх.Ил., III,172.]. И это противостояние мужчинам также считалось их характерной чертой. Но некоторые эпитеты имеют прямое отношение к Скифии. Так, Эсхил называет их «охочими до мяса» [Прос., 287-288], что непосредственно связано с представлениями греков о скифах как о поедателях мяса [Скржинская М.В., 1991, с.115]. Другие, поздние, авторы пишут, что «назывались они также савропатидами, потому что растаптывали ящериц и ели их, или савроматидами потому, что жили в савроматской Скифии» [Стеф.; а так же Сх.Ювен., II,1] - явная дань распространенной в то время традиции, связывавшей амазонок с савроматами.
Мифическая генеалогия. Все авторы считали, что амазонки ведут свой род от бога войны - Ареса (Марса), независимо от того, в какой части известного грекам мира они живут. Матерью амазонок называется Отрера [Ап., Эп., V,1; Гигин, 30; 225; 223], Афродита [Сх.Ил., III,189], Гармония [Ап..Род., II,990сл.], Афина [Диод., III,70]; а также, вне зависимости, видимо, от Ареса, некая «мать Амазоя», о которой больше ничего не известно. Некоторые авторы римского времени предполагали, что амазонки называли своим отцом бога, чтобы придать больше значительности своим успехам [Трог, II,4,13; Диод., II,45,2]. Но это, несомненно, уже позднейшая, рациональная интерпретация мифа.
Боги-покровители, культы. Прежде всего источники отмечают особую приверженность воительниц Аресу. Он считался не только их отцом, но и богом-покровителем племени. Ему же была посвящена, по некоторым данным, и река Термодонт, «которой дарит коней и обетные секиры дева, когда с великим триумфом возвращается [с войны]» [Флакк, V,120-126]. С именем амазонок связывался и ряд культовых сооружений, посвященных богу, в частности, каменный храм на «острове Ареса» в Черном море [Ап.Род., II,373-387; 1170сл.][23]. Афинский Ареопаг также связывали с амазонками, которые, по одним данным, при осаде Афин выбрали этот холм для своего лагеря именно из-за его имени [Ап., Эп., 1,16]; по другим же сведениям, этот холм обязан своим названием («Аресов холм») амазонкам, построившим в честь Ареса крепость на этом месте [Эсх., Эвм., 690сл.]. С именем Ареса, видимо, соотносилось и право цариц на правление: подаренный Аресом Ипполите пояс был знаком того, что она являлась главной среди всех амазонок [Ап., II,5,9.].
По мнению античных авторов, не меньшим почтением пользовалась и Артемида. О поклонении ей амазонок и строительстве в ее честь храмов нам сообщают многие источники. Главное святилище Артемиды находилось в Эфесе, по преданию, оно было основано амазонками перед походом на Афины [Павс., IV,316; VII,2,4; Каллимах, III,237-250]. О храме Артемиды Ликейской (Волчьей) в Трезене пишет Павсаний [Павс., II,316]. С амазонками было связано, по Павсанию, и святилище в Лаконике, в городе Пиррихе, где стояла деревянная статуя Артемиды, именуемой Астратеей «потому что амазонки прекратили здесь свой дальнейший поход (стратею)» и поставили здесь эту статую [Павс., III,25,2]. Возможно, что у амазонок была какая-то связь и с культом Аполлона, брата Артемиды. На это есть слабое указание у Пиндара: «Устремился бог [Феб] к Истру, Ксанфу и ристающим амазонкам» [Пинд., Ол., VIII,46-47], а, как известно, Ксанф и Истр были посвящены Аполлону [Пиндар…, 1980, с.408]. Кроме этого, у Павсания есть сведения, что в Лаконике амазонки поставили деревянную статую Аполлона Амазонского рядом со статуей Артемиды [Павс., III,25,2]. У Еврипида Геракл жертвует захваченные им у амазонок богатые плащи храму Аполлона в Дельфах, где они стали завесой храма [Евр., Ион, 1140-1160][24].
Хотя представления о «культовой» жизни амазонок сосредоточены вокруг территорий, как правило, далеко не «скифских», они переносились на весь комплекс представлений об амазонках, независимо от их локализации. Связь представлений об амазонках с определенными культами (прежде всего с Артемидой) - явно ощутима и сильна везде.
Имена амазонок. Нам известно очень много имен, приписываемых амазонкам. Источники наших знаний о них - письменная традиция и изображения амазонок, сопровождавшиеся надписями. Причем оба этих вида не перекрывают друг друга полностью. Так, в изобразительной традиции зафиксировано более 60 имен амазонок [Bothmer von D., 1957, р. 234], многие из которых неизвестны в письменной традиции. Такую ситуацию часто объясняют тем, что в отличие от изобразительной, античная письменная традиция не сохранила до наших дней многое из того, что, видимо, имело широкое хождение в среде греков. В частности, по мнению М.В.Скржинской, на вазах VI в. до н.э. сохранились имена «скифских» амазонок Токсарис и Скилейи, о которых в письменных источниках ничего нет, но которые, видимо, были героинями мифов с участием «скифских» амазонок [Скржинская М.В., 1991, с.44]. Против такой интерпретации выступает А.И.Иванчик. Он отмечает, что в большинстве случаев, когда на аттических вазах изображены лучники в «скифских» костюмах, сопровождающие их надписи являются «говорящими» именами с вполне прозрачным значением - они часто связаны с вооружением и способом ведения боя [Иванчик А.И., 2002, с.42-46]. Именно таким «говорящим» и является имя Токсарис (τοχσαρι[σ]), которым обозначена амазонка на краснофигурной вазе Евфрония [Bothmer von D., 1957, р. 132, 137]. Это имя образовано от греческого слова τόξον, «лук»; амазонки на аттических вазах вообще нередко носят имена, образованные от названия лука: Токсида, Токсофила и т.п., «которые, разумеется, не имеют никакого отношения к скифам» [Иванчик А.И., 2002, с.46-47]. По мнению исследователя, все известные имена амазонок, в том числе и сохранившиеся на вазах, греческие [Иванчик А.И., 2002, с.47]. Некоторые сомнения вызывает, правда, имя Скилейя (σκυλειει), известное по чернофигурному скифосу Клития [Bothmer von D., 1957, р. 9, 23-24]. М.В.Скржинская сблизила его с именем скифского царя Скила (Герод., IV,78-80) [Скржинская М.В., 1991, с.44]. А.И.Иванчик предлагает иное решение, а именно связывает это имя с греческим σκύλαξ / σκύλλον - «щенок, молодое животное». Подтверждением греческого происхождения имени Скилейя служит то, что имена спутниц ее на скифосе Клития носят чисто греческий характер (Ифито и Телепилея), к тому же все амазонки изображены в греческой одежде [Иванчик А.И., 2002, с.47].
По данным письменной традиции мы можем назвать несколько десятков имен амазонок, к тому же, в отличие от надписей на вазах, снабженных более-менее пространными историями. Чаще всего встречается - в связи с распространенностью сказаний о деяниях Геракла и Тезея - имя амазонки Ипполиты, а вместе с ней или даже вместо нее упоминаются имена Антиопа, Меланиппа, Главка. Не менее известно, благодаря эпическим поэмам, было и имя павшей от руки Ахилла Пентесилеи. К числу самых известных принадлежит имя амазонской царицы, которая, по преданию, пришла к Александру Македонскому. Правда, авторы дают несколько вариантов ее имени: Талестрия (Фалестрия, Галестрия) или Минития (Минотея). Менее известно имя царицы Мирины [Гом., Ил., II,814; Страб., XII,VIII,6; Диод., III,51-54]. Множество имен амазонок в виде единичных упоминаний встречается в поздней письменной традиции: Оритии [Трог, II,4,26; Орос., 1,15,8], Молпадии [Плут., Тес., 26], Отреры [Ап.Род., II,373-387; Гигин, 112, 163, 225], Лисиппы [Пс.-Плут., XIV,1], Стримониды [Проп., V,4,71]; Марпесии и Лампето [Трог, II,4,1-33; Орос., 1,15,4], Антианиры [Евстафий, с.403,5сл.], Эи [Флакк V,425]. Некоторые из них повторяются в надписях на вазах и в торевтике. Например, имя Лампето засвидетельствовано в качестве имени царицы амазонок на древнем бронзовом зеркале, хранящемся в Парижской национальной библиотеке [Ельницкий Л.А., 1949, № 4, с.267, прим.10]. Это, по-видимому, говорит о некотором распространении в греческой среде мифов, связанных с этим именем. Другие же имеют явно производный от эпитетов амазонок характер (например, Антианира). Имя амазонки Марпесии перекликается с именем Марпессы, дочери этолийского речного божества Эвена, и с наименованием города Марпессы в Троаде [Ельницкий Л.А., 1949, №4, с.267, прим.9]. И здесь мы касаемся весьма интересной для уяснения происхождения целого ряда амазонских имен темы - связи их с названиями городов Малой Азии. Эта связь отмечена еще античными авторами; они считали, что города эти названы в честь амазонок [Страб., XI,V,4; XII,III,21; XIV,1,4; Орос., 1,15,6; Апп., Рим., 784]. Современные исследователи считают, что, наоборот, личные амазонские имена происходят от названий малоазийских городов, возникших на местах культа женских божеств плодородия [Ельницкий Л.А., 1949, №4, с.267, прим.9]. Признавая справедливость такой точки зрения, заметим, что, видимо, связь здесь еще более сложная и разнообразная. Так, античная традиция не знает имени амазонки Фемискиры, и производство от ее имени соответствующего названия города - явная ошибка Аппиана [Рим., 78]. Но это, конечно, самый простой случай. Интересно исследование связи имен амазонки и города Синопы, произведенное А.И.Иванчиком. Он убедительно показывает, что упоминание об амазонке-пьянице Синопе-Санапе, в честь которой назван город в Малой Азии [Гекатей, фр.352; Сх.к Ап.Род., II,946-954; и другие] восходит к Андрону Теосскому (IV в. до н.э.), все сообщение которого производит впечатление созданной ad hoc этимологии, основанной на созвучии названия города Синопы и ставшего известным автору скифского/фракийского слова «санапа», обозначающего женщину-пьяницу. У скифов была прочная репутация пьяниц, в том числе и у скифских и фракийских женщин. Андрон, по мнению А.И.Иванчика, видоизменил книжную легенду об основании города нимфой по имени Синопа (нимфа Синопа известна по крайней мере с I половины V в. до н.э.), заменив нимфу амазонкой, основываясь при этом также и на традиции, по которой страна амазонок находилась неподалеку от Синопы [Иванчик А.И., 2001]. История с превращением нимфы в амазонку очень показательна для понимания того, какими путями шло расширение амазонской легенды, ее наполнение деталями, новыми персонажами и именами. В частности, необходимо отметить то, как сильно и своеобразно преломляются и видоизменяются этнографические черты «варварских» народов (скифов, фракийцев) в греческом мифологическом сознании. Этот пример показывает всю сложность интерпретаций мифических сюжетов при попытке выявить их основы - исторические, этнографические и т.п.
В поздней античной традиции получили распространение целые списки имен амазонок: либо вообще всех известных автору [Гигин, 163], либо павших от руки Геракла [Диод., IV]; либо погибших под Троей [Квинт, I,18сл.]. Эти списки также очень показательны для понимания тех путей и способов, с помощью которых обрастала подробностями легенда об амазонках. Помимо известных, несомненно амазонских имен (Ипполита, Антиопа, Пентесилея, Отрера), в этих списках есть имена либо вообще больше нигде не встречающиеся, либо связанные с другими мифологическими циклами[25]. В поздней античной традиции вообще были популярны различные «тематические» списки имен (нереиды, данаиды, собаки Актеона, амазонки и другие). При этом имена, видимо, могли легко переходить из одного списка в другой. И таким образом расширялся «фонд» амазонских имен. В подобных списках нет иных сведений, кроме собственно имени. И не стоит, очевидно, считать, что эти имена скрывают за собой пласт неких утраченных к нашему времени амазонских сюжетов.
В целом надо отметить, что в письменной традиции специфически «скифских» имен амазонок, связываемых исключительно с территориями северного и северо-восточного Причерноморья, мы почти не имеем. Наиболее распространенные их имена, несомненно, первоначально не связывались со Скифией. Это подтверждает и анализ иконографии амазонок. Единично же известные нам «скифские» амазонки (Лисиппа, Эя), скорее всего, были более поздней литературной фантазией конкретных авторов. Пополнение числа амазонских имен и персонажей происходило различными путями, далеко не всегда связанными с соответствующими мифами, исторической или этнографической действительностью.
Быт, обычаи. Наиболее подробные сведения мы имеем о быте и обычаях амазонок, так как именно это, по всей видимости, особенно впечатляло античных авторов. К «классическим» чертам характеристик амазонок относятся:
1. «Мужской» образ жизни, то есть любовь к войне, охоте, физическим упражнениям. Еще Гомер называет их «мужам подобные» [Гом., Ил., III,189]. О том, что амазонки «исполняли все мужские дела», «упражнялись в военных делах», «с раннего возраста обучались гимнастике и владению оружием», пишут почти все античные авторы. Так, амазонки Геродота говорят скифам: «Мы стреляем из лука, метаем дротики и скачем верхом на конях; напротив, к женской работе мы не привыкли» [Герод., IV,114]. И это - не этнографическая деталь, а черта мифического облика мифических персонажей. Воинственность - самая древняя и самая главная, определяющая, черта амазонок античной традиции. И она применяется к амазонкам независимо от места их локализации.
2. Отсутствие одной, чаще всего правой, груди как мешающей стрельбе из лука и метанию копья. Однако в этом пункте письменная и изобразительная традиция не совпадают. Древние греческие мастера всегда изображали амазонок не увечными: идет ли речь о вазописи, торевтике, о барельефах или о скульптуре, мы не встречаем одногрудых амазонок [Урушадзе А.В., Рогава Г.В., 1975, с.342]. С одной стороны, это несовпадение может быть отражением победы канона красоты в изобразительной традиции, в соответствии с которым изображать можно было лишь физически совершенные тела, и, таким образом, отсутствие «безгрудых» амазонок в их иконографии отнюдь не означает, что в одновременной письменной традиции не было такого мотива. Но более вероятно, что это - проявление в изобразительном искусстве твердости древней традиции, не знавшей более позднего мотива отсутствия груди и считавшей амазонок самыми прекрасными женщинами на свете (а следовательно, они не могли быть физически неполноценными). Впервые мы встречаем мотив выжигания (и шире - отсутствия) груди как обычая племени савроматов у псевдо-Гиппократа [24]. Позже этот же мотив (а также о калечении ног и рук у мальчиков) мы встречаем лишь у Диодора [II,45,3], то есть в I в. до н.э. Амазонки у него - выходцы из Скифии, то есть мотив этот опять связан со Скифией. Так что, возможно, широко распространенный рассказ о выжигании груди и о калечении мальчиков непосредственно связан с бытованием мифа об амазонках в среде греческого населения колоний в Северном Причерноморье.
3. Выкармливание и воспитание только девочек; мальчиков либо убивали, либо калечили, либо отдавали отцам - явно более поздняя и специфическая трактовка. Первоначально, видимо, речь шла именно об убийстве мальчиков [ср.: Гелланик, фр.167с], что вполне выводимо из «амазонского» мифа. Самое раннее из дошедших до нас свидетельств о калечениии мальчиков принадлежит псевдо-Гиппократу (IV в. до н.э.)[26].
Таким образом, существовал «канонический» набор характеристик амазонок, переходивший от автора к автору. Иногда к нему добавлялись некоторые подробности, исходя из особенностей той местности, в которой помещались воительницы. Но такая «региональная» специфика встречается все же довольно редко и выглядит весьма расплывчато[27]. Источники, повествующие о характерных чертах амазонок, не дают нам, как правило, указаний на конкретную местность или конкретный народ. И если в тексте нет ссылки на расположение местности амазонок, то по набору их характеристик мы эту местность или народ не определим (мы порой не сможем этого сделать даже и тогда, когда в тексте есть конкретные «географические» названия: Термодонт, Фемискира и т.п.). Поэтому сравнение характеристик амазонок из мифа и характеристик отдельных народов «по пунктам соответствий» (например, как это делает Т.В.Мирошина, сравнивая обычаи амазонок и савроматов [Мирошина Т.В., 1990; 1995]), на наш взгляд, неубедительно.
Отношения с мужчинами. Вопрос взаимоотношений амазонок с мужчинами вызывал у античных авторов живейший интерес и породил самые различные версии. Одни авторы отмечали враждебное отношение амазонок к мужчинам [Эсх., Пр.Пром., 729-761; Поздн.сх.к Пром., 722]. Некоторые поздние писатели называли амазонок «девственным», «безбрачным» войском [Сен., Герк., 245-248; 533-546 и другие]. Другие, наоборот, считали их «мужелюбивым», «жадным до мужей» племенем [Гелланик, фр.167; Евсевий, II,37; Плут., Тес., 26]. В вопросе о том, состоит ли амазонский народ из одних только женщин, источники также не единодушны. Часть их считает, что он состоит из женщин-воительниц и искалеченных еще в детстве мужчин [Стеф.; Плут., Посл., 1,10; Сх.Феокр., IV,62; Пс.-Авг., СXV], которым предоставлена «пряжа шерсти и домашние женские работы», «смирение и рабство» [Диод., II,45,2]. Другие уверены, что амазонки «живут вместе без мужей», а для продолжения рода сходятся, как правило, в определенное время года и в определенном месте с мужчинами из соседних племен [Плут., Помп., XXXV; Об.Верг., 1,490; Страб., XI,5,1; и другие] или просто с чужеземцами [Орос., 1,15,3].
Внешний вид. В целом данные античной традиции о внешнем виде амазонок можно свести к двум основным типам - «греческому» и «варварскому». «Греческий» тип в письменных источниках представлен в основном в латинской литературе: «одежда амазонок не полностью покрывает тело; левая половина груди обнажена; все остальное закрыто; но одежда, подол которой они связывают узлом, не опускается ниже колен» [Курций Руф, VI,5,24; Сен., Федра, 399-403; Проп., XIII,13; и другие]. В изобразительном искусстве начиная с VI в. до н.э. этот тип встречается в вазописи, скульптуре, рельефах, торевтике [Виппер Б.Р., 1972, с.254, 263-266; Соколов Г., 1973, с.88; Горбунова К.С., 1983, с.96, 100, 146, 152, 197, 210; Тахо-Годи А.А., 1989, с.54, 57; Скржинская М.В., 1998, с.211]. Представление о том, что амазонки одеты в «варварскую» одежду, то есть в штаны и т.п., появляется примерно в кон.VI-нач.V вв. до н.э., или, во всяком случае, не намного раньше этого времени. В «варварский», мужской, костюм одеты были, видимо, амазонки Геродота, так как воевавшие с ними скифы не признали в них женщин до тех пор, пока не захватили несколько их трупов [Герод., IV,110-111]. Тот же тип амазонок встречаем мы и в вазовой живописи кон.VI-V вв. до н.э. [Кобылина М.М., 1951, с.141, 142; Горбунова К.С., Передольская А.А., 1961, с.81; Соколов Г., 1973, с.25; Скржинская М.В., 1991, с.46]. На некоторых изображениях амазонки скачут не верхом, а на колеснице [Кобылина М.М., 1951, с.144]. При этом традиционно принятое в историографии наименование подобного типа одежды амазонок «скифским» совсем не обязательно должно приводить нас к выводу о скифской «принадлежности» этих амазонок. Так, А.И.Иванчик на основе анализа изображений «скифских» лучников на аттических вазах эпохи архаики убедительно показывает, что так называемый«скифский» костюм для аттических вазописцев и их клиентов не был указанием на этнос персонажей. Он служил лишь признаком статуса: основные эпические герои изображались в виде гоплитов, а герои второго ранга – в костюме «скифского» лучника [Иванчик А.И., 2002, с.54]. Ассоциации костюма с типом вооружения были гораздо существеннее, чем ассоциации с определенным этносом [Иванчик А.И., 2002б, с.32]. Более того, наиболее вероятным А.И.Иванчик считает предположение, что в основе образа «скифоидного» лучника лежат впечатления от контактов не с реальными скифами, а с мидийской, а позже ахеменидской армией [Иванчик А.И., 2002б, с.31]. Что касается нашей темы, то исследователь отмечает, что «скифские» элементы в костюме амазонок появляются примерно одновременно с появлением образа «скифского» лучника. И ситуация здесь та же: амазонки изображаются в виде гоплитов, сопровождаемых лучниками, которые принимают и соответствующий костюм. В ряде случаев гоплитские и негоплитские элементы в их одежде смешиваются, что отражает двусмысленный статус самих амазонок как воинов-женщин [Иванчик А.И., 2002б, с.23, прим.98]. Но это относится к архаическому периоду. С IV в. до н.э. в большом количестве появляются так называемые боспорские изображения амазонок, отличающиеся своим каноном (одежда, персонажи, сюжеты) [Блаватский В.Д., 1947, с.65; Кобылина М.М., 1951, с.136-170; Античные государства..., 1984, с.216]. Росписи этих ваз (делавшихся специально на экспорт в Северное Причерноморье, а затем - и на самом Боспоре в подражание аттическим) изображали сюжеты, связанные именно с легендами о Северном Причерноморье. Поэтому, видимо, для IV-III вв. до н.э. мы уже можем говорить о восприятии амазонок в «варварской» одежде как жительниц Северного Причерноморья, «скифянок».
Вооружение. В изобразительной традиции амазонки часто предстают с копьями (особенно в ранний период), луками (если изображение амазонки относилось к «варварскому» типу, то лук был «скифским», то есть небольшим и изогнутым), в высоких шлемах (у амазонок «греческого» типа) или в башлыках («варварский» тип), иногда с мечом или топором (как пра