Карта военных действий 1830—1849 гг. 6 глава

«Каид Милуд ибн-Араш, — пишет эмир, — известит Вас относительно состояния наших дел. Я поручил ему заверить Вас в том, что мы лишь хотим найти наилучший способ для установления спокойствия во всех местностях, приморских и внутренних, вдоль побережья между Алжиром и Ораном и в глубине страны от Тлемсена и Маскары до Медеи и Милианы».

Д'Эрлон возмущен. Он требует заключения нового догово­ра, который бы заставил эмира признать суверенитет фран­цузского короля и отказаться от притязаний на господство в Алжире. Французские офицеры доставляют Абд-аль-Кадиру проект такого соглашения. Эмир тепло принимает посланцев, не проявляя, однако, никакого интереса к новым предложениям. Он приглашает их совершить с ним поездку по стране, искусно используя её для того, чтобы показать колеблющимся племе­нам что французы — его союзники, одобряющие его полити­ку и что шейхам не остается ничего иного, как признать его власть. По возвращении из поездки эмир предлагает послам губернатора свои условия мирного договора, в которых нет и намека на признание зависимости от Франции.

Прежний договор, не основанный на единстве взглядов, установил лишь шаткое перемирие. Борьба фактически про­должалась, вылившись в дипломатическую войну. А на войне как на войне: интересы противника в расчет не берутся. Каж­дая сторона стремилась использовать перемирие в собственных целях.

Продолжая переговоры с французами, Абд-аль-Кадир одно­временно расширял свой владения. Его войска перешли реку Шелиф и заняли провинцию Титтери. Эмир назначил халифа­ми своих людей в главные города провинции — Медею и Милиану, где до этого правили турки. Генерал Трезель предло­жил в ответ захватить столицу эмира Маскару. Но губернатор, не надеясь на свой силы, не решился на это. К тому же Абд-аль-Кадир поспешил уверить его в своей готовности начать новые переговоры. Ему был нужен мир с чужеземцами, чтобы окончательна подчинить Соотечественников. Внутри страны на­растала волна племенных бунтов, грозивших опрокинуть не утвердившуюся еще государственную власть эмира.

Не переводя дыхания

 

Эта внутренняя война давалась Абд-аль-Кадиру не менее трудно, чем борьба против францу­зов. И победы и поражения в этой войне имели одинаково горький привкус, потому что в любом случае приходилось сражаться со своими земляками и единоверцами. Но это только одна сторона дела. Самое трудное заключалось в том, что обе войны были между собой в прямой связи; Одна война обуславливала другую.

Абд-аль-Кадир нуждался в мире, чтобы заняться внутри­государственным устройством и прежде всего добиться объеди­нения племён под своей властью. Но это он мог сделать только военным путем. Мирной передышки не было. Союзные эмиру племена — кроме них, всегда были и враждебные — соглашались действовать сообща и признавать его вождем только в период войны против иноземцев. Как только военные действия прекращались, племенные шейхи считали свой союзный долг исполненным и настаивали на своей полной независимо­сти от верховной власти Абд-аль-Кадира.

После заключения мирного договора большинство племен, объединившихся во время войны вокруг эмира, отказались выплачивать ему подати. А без налогов Абд-аль-Кадиру не удалось бы основать и захудалого княжества. Податная систе­ма — главная экономическая основа всякого феодального госу­дарства. Племена этого не могли и не хотели понять. Объеди­нение и центральная власть, необходимые им во время войны с иноземцами, в мирное время становились в их глазах не­нужными и обременительными оковами.

Даже племя бени-амер, в преданности которого Абд-аль-Кадир никогда не сомневался, после окончания войны прекра­тило выплачивать традиционный налог. Разгневанный эмир собрал шейхов этого племени в мечети Маскары и после поло­женной молитвы обратился к ним с проповедью:

«Не вы ли, о бени-амер, первыми призвали меня на тот пост, который я сейчас занимаю? Не вы ли первыми умоляли меня установить постоянную власть, которая поощряла бы добро и наказывала бы зло? Разве не вы торжественно по­клялись вашей жизнью, вашей собственностью и всем, что для вас является дорогим и священным, помогать мне и поддер­живать меня? Так неужели вы будете первыми, кто оставит общее дело? Может ли существовать какая-нибудь власть без податей, без сердечного союза и взаимной поддержки всех подданных?

Не думаете ли вы, что хотя бы грош из податей, которые я требую, будет обращен на мои нужды или на нужды моей семьи? Вы все хорошо знаете, что мне достаточно того, что дает моя родовая собственность. Я требую лишь того, что закон Пророка вменяет вам, как мусульманам, в прямую обя­занность и что в моих руках — я в этом клянусь — послужит торжеству веры!»

На шейхов бени-амер красноречие Абд-аль-Кадира подейст­вовало: они были давними союзниками родного племени эмира хашим и, главное, были заинтересованы в сохранении сильной центральной власти, потому что жили рядом с захваченными французами городами, и постоянная опасность возобновления войны побуждала их искать спасения в союзе с соседними племенами.

Хуже было с племенами, населявшими отдаленные мест­ности Алжира. Лишь близкая, видимая угроза иноземного вторжения могла заставить их выступить под знаменем эмира. Если такой угрозы они не ощущали, то все пламенные при­зывы к их священному долгу правоверных оставляли их рав­нодушными. Клановый дух, выражавшийся в племенной асабийе, был сильней, чем сознание общности целей борьбы в защиту веры. Общность же этих целей только тогда стано­вилась действенной силой, когда она накладывалась на чисто мирские, материальные интересы, то есть когда иноземцы пря­мо покушались на жизнь и собственность того или иного племени.

С особенным упорством держались своей независимости горные племена кабилов. Абд-аль-Кадир не раз направлял к ним послов с предложением присоединиться к его борьбе против колонизаторов, обещал всяческую помощь, посылал подарки их вождям — аминам. Все было тщетно. Тогда он сам отправился в горы и на собрании аминов произнес зажи­гательную речь о «священной войне».

«Знайте, что если бы я не воспротивился честолюбивым намерениям французов и не доказал им на деле их бессилия в борьбе со мною, давно уже, подобно волнам разъяренного моря, враги наводнили бы вашу страну и подвергли ее таким бедствиям, которые до сей поры были неизвестны вам. Они оставили свое отечество с единственной целью поработить нашу общую родину и обратить нас в невольников. Я — тер­ние, которым Всевышний устилает их путь, и с вашей помощью сброшу их в море. Благодарите же Пророка, что я враг врагам вашим, проснитесь и уверуйте, что мое единственное жела­ние — водворить спокойствие и благоденствие в стране право­верных. Для этой цели я требую от вас покорности, содействия мечом и имуществом общему делу, как то завещал Владыка мира каждому верному мусульманину».

Речь Абд-аль-Кадира была воспринята с одобрением: всю­ду, где он появлялся, его встречали восторженные толпы ка­билов; в честь него устраивались празднества; ему подносили дорогие подарки. Но на все призывы эмира подчиниться его власти кабилы отвечали одно и то же: «Мы повинуемся только нашим аминам». Амины же, уверенные в неприступности сво­их горных селений, предпочитали оставаться независимыми. Лишь несколько окраинных племен, для которых угроза фран­цузского нападения стала уже осязаемой, согласились при­знать власть эмира.

В мирных условиях никакое иное средство, кроме военной силы, не могло преодолеть сепаратистские устремления племен. Абд-аль-Кадир это понимал; и когда призывы и увещевания не действовали, без промедлений и очень жестоко карал от­ступников от «священной войны». Он не мог так поступить с кабилами потому, что это было выше возможностей его войска, и потому, что они никогда не договаривались е ним о союзе, а стало быть, и не предавали его. Во всех иных слу­чаях Абд-аль-Кадир был скор на расправу с отступниками от его дела.

Чаще других от эмира откалывались и предавали его пле­мена махзен. Эти племена, охватывавшие примерно десятую часть сельского населения страны, еще в эпоху, предшество­вавшую турецкому господству в Алжире, занимали привиле­гированное положение. Они исполняли для местных династий военную и полицейскую службу и собирали налоги с осталь­ных племен, в отличие от них называвшихся райя. Махзен составляли феодальную касту воинов и разбойников. Единст­венным мирным занятием, которое они считали достойным себя, было разведение верблюдов. На племена райя они смот­рели с презрением. Самое предложение объединиться с райя в союз воспринималось ими как оскорбление.

Все завоеватели неизменно сохраняли старый порядок сбо­ра налогов и брали племена махзен себе на службу, Так было в эпоху янычарского господства. Так вскоре после прихода в Алжир начали делать и французские колонизаторы. Уже в 1833 году генерал Демишель договорился с шейхами племен дуайр и змала, обитавшими близ Орана» о том, что французы возьмут на себя их защиту от войск Абд-аль-Кадира в обмен на те услуги, которые эти племена, относящиеся к махзен, выполняли в прошлом для янычарских властей. Но Абд-аль-Кадир не допустил осуществления этого договора. Он явился со своим войском к племенам и под угрозой оружия заставил их переселиться к Тлемсену, где они находились под наблю­дением его людей.

Вожди махзен ненавидели эмира за то, что он не делал никакого различия между ними и шейхами прочих племен, ко­торые раньше находились в их подчинении. Вождь племени бану-ангад Мустафа бен Исмаил говорил: «Те, кто вчера слу­жил мне, занимают теперь равное со мной или даже более высокое положение». Этот вождь не только отказывался при­знать власть Абд-аль-Кадира, но и использовал всякую воз­можность, чтобы нанести ему вред. Мустафа бен Исмаил переселил обратно племена дуайр и змала, а летом 1834 года напал на верное эмиру племя бени-амер. Абд-аль-Кадир с не­большим ионным отрядом бросился на помощь своим союзни­кам, послав вперёд себя посильных и повелением Мустафе прекратить грабеж. Шейх отказался выполнить приказ. Тогда Абд-аль-Кадир, несмотря на численное превосходство против­ника, вступил с ним в бой. Но силы были слишком неравны. Почти все воины эмира были перебиты, а сам он едва успел ускакать на израненном коне в Маскару.

Поражение Абд-аль-Кадира воодушевило его противников. Против него выступил Сиди аль-Араби, шейх флиттов — круп­ного племени махзен. К нему присоединились другие вожди, желавшие использовать удобный момент для того, чтобы све­сти счеты с эмиром.

Для Абд-аяь-Кадира настали трудные дни. То в одном, то в другом районе Алжира феодалы поднимали против него подвластные им племена. Сутками эмир не спускался с коня, переносясь со своими отрядами из одного конца страны в дру­гой, чтобы силой удержать, ее в своей власти.

Самым опасным противником стал для него в то время Сиди аль-Араби, созвавший в долине Шелнфа большое пле­менное ополчение.

Абд-аль-Кадир спешно собрал 15-тысячный отряд и обру­шился с ним на мятежного шейха. Войско Сиди аль-Араби было разгромлено, а его предводитель взят в плен. Сразу пос­ле этого Абд-аль-Кадир двинулся на племенную рать Мустафы бен Исмаила. Битва произошла 13 июля 1834 года. Она с переменным успехом длилась почти весь день. К вечеру обесси­ленные противники разошлись. Абд-аль-Кадир начал готовиться к новому сражению. Но Мустафа предпочел признать власть эмира и заключил с ним мир.

В начале 1835 года феодальная знать махзен составила новый заговор, направленный против Абд-аль-Кадира. Заговор возглавили сыновья Сиди аль-Араби, умершего незадолго до этого в тюрьме Маскары. Их поддержал марабут Хадж аль-Деркауи, глава религиозного братства Деркавийя, объединяв­шего многие племена бедуинов.

И на этот раз Абд-аль-Кадир разгромил феодалов. Но тот­час же вслед за этим племена махзен нанесли ему новый удар в спину. В июне 1835 года шейхи племен дуайр и змала за­ключили с генералом Трезелем соглашение, по которому при­знали себя французскими подданными, обязались предоставить в его распоряжение своих воинов и снабжать о райский гарни­зон продовольствием и фуражом. За это Трезель обещал им платить по два франка в день и защищать от нападений войск эмира.

Абд-аль-Кадир направляет генералу письмо, протестуя в нем против нарушения условий договора, которые предусматривали выдачу пленных и дезертиров. Трезель отвечает, что пле­мена, которые хотят подчиниться французской власти, не могут считаться дезертирами, а потому никакого нарушения договора здесь нет.

Абд-аль-Кадир никак не может согласиться с этим, потому что примеру дуайр и змала готовы последовать все племена махзен. В новом письме он продолжает настаивать на том, чтобы генерал Трезель выдал ему предателей.

«Дуайр и змала, — пишет эмир, — мои подданные, и со­гласно нашему закону я волен поступать с ними по своему усмотрению. Если Вы лишите их своего покровительства и как прежде не будете препятствовать им повиноваться мне, то мир сохранится. Если, напротив, Вы упорствуете в нарушении Ваших обязательств, то немедленно отзовите своего консула из Маскары...»

Генерал Трезель отозвал своего консула и начал военные действия. В июне 1835 года французский отряд напал на племя хашим-гараба и отнял у него весь урожай зерна. Абд-аль-Кадир выступил с войском из Маскары, решив в отместку покарать предавшие его племена дуайр и змала. Трезель на­правил на их защиту пехотную колонну в пять тысяч солдат и крупный отряд кавалерии.

Эмир устроил засаду на пути французских войск в лесу Мулай—Исмаил. Как только французы углубились в лес, на них со всех сторон посыпался град пуль. Потеряв несколько десятков солдат убитыми и бросив часть обоза, французы, отбиваясь на ходу от атак арабской конницы, выбрались из леса и расположились лагерем на берегу реки Сиг. Трезель решил отступить, но эмир перерезал дорогу на Оран, и фран­цузы вынуждены были направиться к Арзеву.

Абд-аль-Кадир, превосходно знавший местность, устроил новую засаду. Он отобрал тысячу лучших своих кавалеристов и приказал взять каждому к себе на коня по пехотинцу. Этот отряд, обогнав стороной французскую колонну, укрылся на по­росших густым лесом склонах теснины, образуемой рекой Мактой. Именно сюда направилось французское войско. Иной дороги на Арзев не было.

Вступив в теснину, французы оказались в мышеловке. Десятки французских солдат были убиты первыми же залпами со склонов холмов; Одновременно с фронта и с тыла на французов устремилась конница Абд-аль-Кадира. Началась все­общая паника. Множество солдат, пытавшихся спастись бегст­вом, утонуло в реке. Разгром был полный. Остатки французского войска, потеряв почти весь обоз, с большим трудом прорвались к Арзеву.

Метрополия была потрясена поражением французских войск на Макте. Но как писал французский историк офи­циального направления М. Валь, «этот разгром по крайней мере вызвал во Франции взрыв патриотизма». Трезель был смещен со своего поста в Оране и заменен генералом д'Арланжем. На место губернатора Алжира д'Эрлона был назначен маршал Клозель. Новый губернатор, прибыв в августе 1835 года в Алжир, издал прокламацию о скором покорении страны.

Абд-аль-Кадир в ответ усиливает и умножает атаки на французские войска и поселения колонистов. Он очищает от захватчиков равнину Митиджу и наглухо блокирует все пор­товые города, включая Алжир, — так, чтобы, по его словам, «даже птица не могла пролететь через городские стены».

Положение французских гарнизонов становится отчаянным. Маршал Клозель требует присылки дополнительных подкреп­лений. Правительство идет ему навстречу. Усилив оккупацион­ную армию, Клозель ведет ее из города Алжира в Оранию, решив захватить столицу Абд-аль-Кадира Маскару.

Эмир, избегая прямого столкновения, преследовал фран­цузское войско, тревожа его внезапными нападениями неболь­ших конных отрядов. Он выжидал удобного момента для круп­ного сражения. Этот момент наступил, когда французы вышли в долину реки Сиг. Здесь их уже ожидали главные силы эми­ра, расположенные им на удобных позициях, выбор которых, по словам английского полковника Черчилля, «сделал бы честь любому европейскому генералу».

Но, несмотря на полководческий талант эмира и отвагу его воинов, арабская армия была разбита наголову. Огонь французской полевой артиллерии опрокинул атаку арабской конницы и рассеял пехоту эмира. Абд-аль-Кадир мог ответить на него лишь несколькими выстрелами из четырех старых пушек, которые составляли всю его артиллерию. К тому же его вновь предали шейхи племен махзен, бежавшие со своими отрядами еще до начала битвы. Разгромленное войско эмира рассыпалось по Орании.

Абд-аль-Кадир с горсткой ближайших сподвижников укры­вается в своем родовом имении. Он не предается отчаянию и никого не упрекает. Эмир остается уверенным в себе и в конечном торжестве своего дела. Матери, которая пы­тается его утешить, эмир мягко отвечает: «В жалости нуж­даются женщины, но не мужчины».

Клозель тем временем вступает в Маскару, но не застает там почти никого из жителей, покинувших город при первом же известии о приближении французского войска. Взорвав городскую крепость и уничтожив арсенал и склады провианта, заготовленные эмиром, французы оставляют Маскару.

Наутро другого дня перед распахнутыми воротами пустого города появился одинокий всадник. Это был Абд-аль-Кадир.

Вскоре прибыла его свита. Для эмира раскинули палатку у ворот Маскары. К вечеру в свои дома вернулись жители го­рода. Вокруг палатки эмира постепенно собрались тысячи солдат его разбитого войска. Абд-аль-Кадир вышел к шейхам. Эмир отчитал их в гневной речи за трусость и поклялся не входить в Маскару до тех пор, пока не отомстит врагу за по­ражение. Лотом, пристально оглядев шейхов, он сказал, ука­зывая на одного из них: «Я вижу среди вас изменников. Вот один из них, повесьте его».

Приказ был тотчас же выполнен.

Устрашив этой казнью предателей и вселив своей твер­достью уверенность в соратников, Абд-аль-Кадир незамедлительно принимается за восстановление войскового порядка. Он разделяет скопище солдат на отряды, назначает для, них командиров, распоряжается доставить из тайных складов

В ту же ночь из Маскары во все концы страны помчались гонцы, с повелениями эмира своим наместникам и шейхам насчет дальнейшего ведения войны....

Уже через несколько дней конница, ведомая Абд-аль-Кадиром, разгромила одну из походных колонн Клозеля, направ­лявшуюся в Мостаганем. К началу 1836 года эмир восстано­вил свой контроль в сельской местности. Французы вновь были вынуждены спрятаться за городские стены. Экспедиция маршала Клозеля в Маскару существенно не изменила обста­новку в стране. По признанию историка М. Валя, «плоды этой экспедиции, прозванной «маскарадом», были незначи­тельны».

Но одного важного результата Клозель добился: получив известие о поражении Абд-аль-Кадира в битве под Маскарой, шейхи племен махзен начали переходить на сторону фран­цузов. Первым это сделал старый противник эмира Мустафа бен Исмаил, который предложил Клозелю помощь в походе на Тлемсен. Но когда французы заняли этот город, они по­требовали у шейха 150 тысяч франков в доказательство его верноподданности. Тщетно Мустафа умолял маршала поверить в его преданность. Под угрозой расстрела заложников, взятых французами, ему пришлось отдать все свое золото и драго­ценности.

Абд-аль-Кадир разослал по племенам прокламацию, на­писанную по этому поводу. В ней он спрашивал шейхов: «Если французы подобным образом ведут себя со своими союзника­ми, то чего же можно ожидать от них их вратам?» Веролом­ство маршала Клозеля заставило часть шейхов, склонявшихся к союзу с колонизаторами, изменить свои намерения и примк­нуть к эмиру.

Остальных Абд-аль-Кадир безжалостно карает. Он вторгается со своим войском в долину реки Шелифа, где племена, возглавляемые сыновьями Сиди алъ-Араби, отдались под по­кровительство французов. В наказание за предательство эмир отнимает скот у 18 племен и казнит нескольких их вождей. Особенно сурово расправляется он с племенем борджиа, ко­торое не раз нападало на мелкие его отряды и перехватывало его гонцов, выдавая их затем французам. Эмир приказывает обезглавить каждого десятого мужчину в племени, а само племя переселяет в отдаленный район страны.

В этот период личность Абд-аль-Кадира проявляется в от­ношениях с внешним миром одной, и только одной, своей сто­роной — той, которая выражает его миссию рыцаря ислама. Все мирское оттеснено сжигающей его религиозной идеей. Все человеческое скрыто за ипостасью призванника божьего. Он — лишь орудие всевышнего. Он — олицетворение карающего меча аллаха.

ТУПИКИ ВЛАСТИ

Тафнский договор

 

Военные успехи кружат головы колонизато­рам, распаляют тщеславие генералов. Желае­мое принимается за действительное, намере­ния обретают вид свершений. После захвата Тлемсена маршал Клозель, ревностный сторонник «абсолют­ного господства» в Алжире, издает прокламацию об окончании войны. «Абд-аль-Кадир полностью разбит и бежал в Саха­ру», — читают в ней обрадованные колонисты. Победные ре­ляции летят в Париж. Судя по ним, в Алжире остается только навести некоторый порядок, и колония будет готова к «освое­нию».

Но чтобы Париж в это поверил, Клозелю нужна громкая победа. Военные успехи, достигнутые в борьбе с эмиром на западе страны, весьма сомнительны. Армия Абд-аль-Кадира все еще существует. Захваченные города и укрепленные по­сты — всего лишь островки во владениях эмира. Маршал об­ращает свой взор на восток, где властвует бей Константины Ахмед, после изгнания алжирского бея объявивший себя само­стоятельным правителем.

К нападению на Константину склоняет Клозеля бывший янычарский офицер Юсуф, перешедший к французам и за­служивший у них впоследствии генеральские эполеты. Он уве­ряет маршала, что стоит лишь французскому войску подойти к Константине, и в городе против бея начнется восстание жителей, которым ненавистно янычарское господство. Клозель легко поддается уговорам. Юсуфу обещан пост губернатора Константины. В ноябре 1836 года французское войско во главе с маршалом отправляется в поход.

Константина, в древности столица нумидийского вождя Масиниссы, вполне оправдывала свое старое пуническое на­звание «Цирта» — «Круто обрубленная». Она была расположе­на на высоком и крутом утесе, который с трех сторон огибала бурная река Руммель. Попасть в город можно было только через старый мост, построенный еще римлянами. Войско бея состояло из янычар, сильного кавалерийского отряда и опол­чения, набранного из подчиненных ему окрестных племен.

Подходя и Константине, маршал Клозель надеялся; что его встретят жители с-ключами от города, Однако французское войско было встречено пушечными залпами. Незадолго до этого бей Ахмед вышел из Константины с конницей и ук­рылся в засаде, поручив оборону города своему помощнику Бен-Аисе. Две попытки штурма были успешно отбиты осаж­денными. С тыла французов беспрерывно атаковала кавалерия бея. Французское войско страдало от эпидемии простудных заболеваний: стояли холода. Начинался голод, потому что, рассчитывая на быструю победу, маршал отправился в поход налегке, не захватив достаточно провианта. Армия таяла на глазах. Клозелю ничего не оставалось, как дать приказ к от­ступлению. Ахмед-бей в течение нескольких дней преследовал французов, изматывая их силы частыми нападениями. Когда войско вошло в город Алжир, оно представляло собой жалкую толпу больных, израненных людей, утратившую всякий воен­ный порядок. Уже после возвращения в госпиталях от болез­ней и ран, полученных в экспедиции, умерло около двух тысяч солдат.

Абд-аль-Кадир держался в стороне от военной кампании в Восточном Алжире, надеясь использовать в своих интересах любой ее исход. Ахмед был сильным и опасным противником эмира среди алжирских вождей, и в случае поражения бея Абд-аль-Кадир рассчитывал подчинить себе провинцию Кон­стантину. Поражение французов позволило ему начать ши­рокое наступление на их позиции в западных и центральных районах страны.

По приказу эмира все население подвластных ему провин­ций поднялось на войну против колонизаторов. Из пустыни пришли конные отряды бедуинов. С гор спустились тысячи вооруженных крестьян. Хозяйства французских колонистов повсюду были разгромлены. Все оккупированные города и ук­репленные посты были осаждены, а все дороги между ними перекрыты.

Почти вся страна оказалась во власти эмира. Основу успеха обеспечила предшествующая его деятельность по объе­динению народа. Признавая этот факт, генерал Бюжо писал в одной из своих книг: «Не прошло и двух лет с того вре­мени, как арабы, действуя не изолированно и разрозненно, как прежде, а сообща, по приказу и под руководством единой воли, обладавшей политической и религиозной властью, нача­ли сжигать поместья у стен Алжира, перерезать наши комму­никации и установили полное господство в провинциях Оран, Алжир, Титтери и частично Константина».

Известия из Алжира вызывают переполох во французской палате депутатов. Вновь встаёт вопрос о целесообразности завоевания Алжира; Оппозиция выступает за прекращение алжирской войны, потому что, как заявил депутат М. Дюпэн, «она грозит поглотить последнего нашего солдата». Но боль­шинство сходится на том, что колонизацию надо продолжать, но более умеренными способами, чем прежде. Маршала Клозеля, поборника «полной оккупации», смещают. На его место назначен генерал Дамремон, которому правительство дает на­каз проводить «ограниченную, постепенную и мирную окку­пацию». Подобные наставления давались всем алжирским губерна­торам, менявшимся почти каждый год. Но все эти генералы и маршалы забывали о них как только прибывали в Алжир. «Каждый новый губернатор являлся лишь для того, чтобы повторить все жестокости своего предшественника», — писал Ф. Энгельс в статье об Алжире[6].

Абд-аль-Кадир был хорошо осведомлен о политической жизни Франция. В метрополии и в крупных городах Алжира находились его агенты, которые периодически извещали эмира о текущих событиях. Эмир регулярно выписывал французские газеты и журналы, из которых для него переводили все важ­ные статьи. Д'Эстейер-Шантерен пишет: «Отважный когда на­до, осторожный в принятии решений, эмир, прежде чем дей­ствовать, ждал новостей о французской внутренней политике.

Французский историк, подчеркивая, что успехи Абд-аль-Кадира целиком зависели от развития политических событий во Франции, сильно преувеличивает. Верно здесь то, что эмир действительно чутко следил за политическими изменениями в метрополии и е искусством талантливого дипломата исполь­зовал их в своих отношениях с французами. И когда губер­натор Орана генерал Бюжо во исполнение миротворческих указаний правительства попытался склонить Абд-аль-Кадира к миру на невыгодных для алжирцев условиях, эмир, осве­домленный о сильной оппозиции войне во Франции» отказался даже обсуждать эти условия.

Через своего агента Дюрана эмир известил генерала, что никогда не согласится подписать договор, еще более неприем­лемый для алжирцев, чем договор, заключенный с Демишелем. Он выдвинул собственные условия мира, согласно кото­рым вся страна, за исключением нескольких портов, должна быть признана самостоятельным государством. Тем самым осуществились бы его сокровенные замыслы о созданий неза­висимого Алжира.

Генерал Бюжо счел эти предложения столь несовместимы­ми с интересами Франции, что решил немедленно начать войну. В начале мая 1837 года он стянул основные силы французских войск в лагерь на Тафне и начал подготовку к походу. Но из этой затеи ничего не вышло. Для крупной экспедиции в глубь страны у французов не хватало ни про­вианта, ни лошадей. Племена, напуганные карами Абд-аль-Кадира, не хотели рисковать, вступая в торговлю с колониза­торами. На всех дорогах господствовали войска эмира. Гене­ралу пришлось снова начать переговоры о мире. И вести их на основе предложений, выдвинутых Абд-аль-Кадиром, по­скольку французское господство в Алжире в этот период оказалось на грани полного краха. Момент для заключения мира был чрезвычайно благоприя­тен для алжирцев. Абд-аль-Кадир это прекрасно сознавал. Однако и на этот раз его попытки убедить своих сподвижников в необходимости мирных переговоров уперлись в религиозный фанатизм некоторых влиятельных феодалов. Тогда он решает поставить дело так, чтобы ответственность за принятие до­говора взяли на себя сами шейхи. Пусть он будет лишь исполнителем их воли. Пусть сами они убедят в благотворно­сти мира приверженцев войны до полной победы.

В мае 1837 года на берегу реки Хабры Абд-аль-Кадир собирает большой совет, на который приглашены все шейхи племен, военачальники, марабуты, улемы. Эмир рассказывает им о переговорах с французами и излагает условия мирного договора, заканчивая свою речь словами: «Пусть никто из вас не обвиняет меня в желании заключить мир с христианами. Решайте сами, быть миру или войне».

После долгого и бурного обсуждения совет под влиянием близких соратников Абд-аль-Кадира одобрял заключение мира с французами, 30 мая 1837 года в Т!афи«бьш подписан до­говор, составленный на французском и арабском языках. Вот основные его пункты согласно французскому тексту:

— Абд-аль-Кадир признает верховную власть Франции.

— За французами останутся в провинции Оран города Мостаганем, Мазагран, Оран, Арзев и территория на во­сток до реки Макта; в провинции Алжир — го­род Алжир, Сахель, Митиджа на восток до вади Кадар и далее.

— Под властью Абд-аль-Кадира находятся провинции Оран, Титтери и часть провинции

— Французские войска отдадут эмиру Рашгун и Тлемсен с цитаделью и пушками.

— Торговля внутри Алжира будет свободна; внешняя торговля алжирского государства будет вестись только че­рез французские порты. Эмир может покупать во Франции порох, серу и оружие.

— Эмир гарантирует безопасность французских коло­нистов.