- Хочешь, покажу? – спросил Каплан. – У меня ноутбук с собой.
Я кивнула. Он достал ноутбук и залез в сеть. Через пару мгновений передо мной появилась картинка, на которой был изображен столичный герб. Он представлял собой щит, увитый каким-то ползучим растением, на щите изображался белый лебедь расправивший крылья, а над ним корона.
- Это герб короля Алакея и королевы Алтеи, - пояснил Каплан. – При Вильгельме Завоевателе герб был другим…
Ну, само собой. Теперь этот герб висит на воротах особняка семейки Гринник. Я вглядывалась в герб, пытаясь углядеть хоть какую-нибудь деталь, похожую на четырехлистный клевер. Но нет, новые правители уничтожили все воспоминания о своем предшественнике. Может оно и к лучшему. Я посмотрела на герб еще раз, а в голове уже родилась простая мысль. Столица падет. Вот, что хотел сказать мне этот сон. Если Кессиди убьет Мелинду – Столице крышка! У меня даже голова закружилась от этой догадки. Хотя, что? Это и так было понятно, я всегда знала, что если Кессиди получит власть, то она погубит всех, включая себя. Я поняла это еще два года назад, сходя с ума в стенах чудо-таверны «Пятая миля». Наверное, можно было еще сказать так: вне зависимости от того, будит ли это Кессиди или же генерал Власов со своей Цитаделью Мира – если Мелинда умрет, Столица умрет с ней. Здесь уже не идет речь о всем роде Гринник в целом. Если его баронесса исчезнет, они так же падут. Кем бы там не был Зеленый Барон, Джулиан и остальные, они все прекрасно знают, что это Мелинда и никто другой обеспечила им мощь, славу и деньги. Она когда-то давно стала лицом Гринник, и люди поверили в них, люди полюбили их. Все минусы Зеленого Барона прятались за обворожительной улыбкой юной баронессы. Гринник любили из-за Мелинды. Мелинда стала каким-то чистым образом для лживой, грязной Столицы и мало кто знал, что скрыто за этим образом, а скрывалась за ним многое: слезы, боль и ложь.
|
|
Мы сидели с Капланом плечо к плечу и пялились в экран ноутбука, когда у меня зазвонил мобильник. Я взглянула на экран, это был Джулиан. В груди что-то кольнуло. Я подняла трубку.
- Привет, малыш, – раздался его голос.
Сидя рядом с Капланом, я смогла выдавить из себя только банальное «привет».
- Хочу тебя поздравить! – голос у Джулиана был веселым.
- С чем? – не поняла я.
- С твоей первой сплетней, конечно! – хохотнул Джулиан.
- А-а-а, спасибо, - выдавила я.
Для Джулиана это смешно, а я из-за этого лишилась подруги.
- Ты не злишься? – спросила я.
- Злюсь? Да брось, это смешно, - Джулиан засмеялся. – Мэл знает? Надо Анджеле рассказать, уж она-то посмеется!
Да, да, да. Для них это смешно. Я выдавила из себя смешок, чтобы не разочаровывать Джулиана.
- Ну, ладно, мне пора, - сказал он. – На выходных увидимся.
- Хорошо, пока.
- Пока, злючка!
- Эй!
- Ха-ха, прости!
Он положил трубку. Я посмотрела на Каплана. Интересно, он слышал? Да какая разница, это просто разговор. Мы просидели еще час, а потом отправились обратно к тайному ходу, по которому и вернулись в «надгробие».
В ушах наушники, я выбрала любимую волну и с неким подобием улыбки шагала по коридору замка. Вообще не люблю на ходу слушать музыку, но тут что-то уж сильно захотелось. Это помогло слегка отвлечься, впрочем, ненадолго. Музыка показалась мне знакомой, только вот какой-то измененной что ли. Не сразу я поняла, что это ремикс. Ди-джей изменил звучание мелодии и вставил в нее свои слова, оригинальными оставив лишь пару строк и голос исполнителя, которому принадлежала песня изначально. Я вслушалась в речитатив.
|
|
Громкие слова. Она говорить не боялась,
Но кругом голова. Она во всем созналась
Я не знаю мотива. Но я знаю цель!
В правде сила. Она шептала – верь!
Я срываю плакаты. Мое сердце открыто,
И не встретить закаты. От лжи уже стыдно.
Каждый врет. И каждый знает,
Каждый ждет. Но в жизни не признает.
У меня дыхание перехватило. Я услышала ее голос.
Ведь честь, обман, все вместе
Здесь за бесценок продадут
Это моя последняя песня,
Но и об этом вам соврут.
Последний раз навстречу свету
В последний раз слова любви
И я закончу песню эту
Словами боже вас храни.
Лишь эти слова. Остальное безжалостно вырезали. Впрочем, я и за это была благодарна. И понять можно было. Никто бы не позволил транслировать песню чуть не ставшей похоронным маршем для одной баронессы. Дальше опять шел проникновенный рэп. Я прислушалась.
Словно птицы в небесах. Мы хотим бежать
Стоят слезы в глазах. И тяжело дышать.
Я человек. Я не птица,
А этот бег. По улицам Столицы.
Я в небо взгляд. Я взгляд к земле.
Пусть спокойно спят. В этой стране –
Рабы и кардиналы. Я знаю, что хочу!
Я взберусь на скалы. Я не птица, но я полечу!
Я чуть не затопотала ногами от восторга. Дальше опять послышались четыре строчки припева голосом Гринсон. Когда песня закончилась, ведущий объявил название песни и исполнителя.
- На волнах нашего радио был Джек Син и группа Огненный дождь с композицией «Последняя песня. Версия 2.0».
|
|
Я хмыкнула. Огненный дождь – умно, ничего не скажешь. И это тоже понятно. Гринсон преступница, ее имя под запретом. Я улыбнулась и направилась в комнату скачивать трек.
Глава 19.
Только что закончилось последнее занятие. Меделин Кларксон покинула аудиторию. Признаться, она почувствовала себя легче, когда Абигайль Уилсон больше не объявилась на занятиях. У Меделин были свои причины недолюбливать Абигайль. Покидая аудиторию она поймала на себе взгляд Велизара Хобарта, такого же новичка как и она. Меделин нашла здесь себе подруг, а вот Велизар, похоже, в этом не нуждался и держался одиночкой. Но, не смотря на это, девушка решила, что хорошо бы привлечь его на свою сторону. Новичкам проще держаться вместе, ведь так? Потом мысли Меделин опять вернулись к Абигайль Уилсон. Абигайль не проявила к ней негатива, она вообще редко с ней общалась. Меделин заметила, что Абигайль вообще ни с кем из группы тесно не общается, предпочитая компании одногруппников компанию баронессы Мелинды и прочих шишек с аристократических кругов. Меделин это порой раздражало. А еще она не понимала: Абигайль злилась, когда ей припоминали ее прошлое, где она была рабом, но при этом общалась с людьми, которые и сделали ее этим рабом. К тому же, она воспринимала в штыки любое упоминание о немало известном доме «Семь чудес», но при этом на территории этого дома построила свой театр. Но больше всего Меделин злило иной раз всплывающее в глазах этой девчонки презрение. Она смогла пробиться в люди, но это не делало ее богом.
Погруженная в свои мысли, Меделин на кого-то налетела. Подняв глаза, она увидела, что это рыжеволосая девушка с первого курса по имени (если она не ошибалась, а она не ошибалась) Руни Литингтон.
- Оу! Извини! – подняв руки, воскликнула Меделин.
- Да ничего. Все нормально, - улыбнулась девушка.
- Погоди, ты ведь сестра Скай Литингтон, верно? – спросила Меделин.
- Н-да. Верно… - лицо Руни потемнело.
- Извини, я не хотела тебя расстроить, - произнесла Меделин. – Кстати, я Меделин. Можно Меди…
- Руни, - девушка протянула ей руку. – Все нормально. Правда!
- Пойдем в столовую? – предложила Меделин, пожимая руку. – Я хочу загладить вину.
Руни взглянула на часы, и, улыбнувшись согласно кивнула. А у Меделин уже созрел отличный план.
***
Сегодня я могла проваляться в кровати хоть целый день. У меня была справка, и мой прогул носил официальный характер. Но, не смотря на это, проснулась я как всегда. Слышала, как собирается Мелинда, баронесса совсем не заботилась о моем комфорте, шумел фен, что-то вечно стучало и бренчало. Кессиди уже давно ушла, и только поэтому не было слышно ее едких фразочек. Наконец я не выдержала.
- Мэл! – раздраженно воскликнула я. – Хорош греметь!
Мелинда хмуро посмотрела на меня и ничего не ответила. Меня терзала недавняя мысль. Конец Мелинде – конец Столице. Именно эта мысль мешала мне спать, но, что удивительно, кошмар мне не приснился. Мелинда под моим пристальным взглядом, который она терпеть не могла, укрылась в ванной. Вздохнув, я встала с кровати, все равно сон мне уже нарушили. Вслед за Мелиндой я вошла в ванную, баронесса в это время выпрямляла волосы. Я замерла в дверях. Мелинда замерла, а я не знала, что ей сказать.
- Что? – не выдержав, она повернулась ко мне.
В ее светло-карих глазах с медовым отливом в свете лампы блеснули искорки. Я вспомнила, что когда-то давно при нашей первой встрече мне больше всего запомнились именно ее глаза. Я потерла переносицу, как же ей все объяснить?
- Мэл, я тебе кое-что скажу, отнесись к этому серьезно! – попросила я, энергично жестикулируя. – Понимаешь… В общем… Хм, я… Ты…
- Очень интересно, - саркастически заметила баронесса.
- Я кое-что поняла, - сказала я. – Ты лебедь и ты не должна разбиться…
«Боже мой! – подумала я. – Что за чушь я несу?»
- Эм-м, спасибо, - неуверенно протянула Мелинда. – Это все?
«Может рассказать ей про сон? – подумала я. – Тогда будет проще все это объяснить?»
Похоже, я молчала слишком долго. Мелинда отложила выпрямитель для волос и подошла ко мне.
- Аби, я ничего не поняла, - мягко произнесла она. – Соберись с мыслями, и мы с тобой обязательно поговорим. Хорошо?
Я кивнула. Она взъерошила мне челку и вышла из ванной. Вскоре взяв сумку, она ушла. А я причесалась, умылась, почистила зубы и тоже покинула комнату. Надевать форму я не стала. Мне требовалось тихое, укромное место, где бы я все обдумала. Наконец я нашла скрытую от глаз листвой скамейку. Есть мне не хотелось, что странно, наверное, еду сейчас заменяли информация и мысли.
Совершенно ясно, что семейство Гринник еще сыграет далеко не последнюю роль в истории Столицы. Плохую или хорошую – покажет время. Но семья семьей, а остальное порознь. Конечно же, бороться за них всех будет естественно Мелинда. Я задумалась, я находилась в зоне риска, пока я рядом с Мелиндой, Кессиди и Власовым я, можно сказать, в самой гуще событий, а если начнется война, я попаду в самое пекло. Но я была к этому готова, да меня терзал страх, безумный страх, но я знала, на что иду. Мои друзья нет. А ведь они реально могут пострадать, в этом Маргарет права. И Волков был прав, когда говорил, что мне придется поставить на кон все, придется делать сложнейший выбор. Я на минуту себе это представила. Вот они родные и близкие – все стоят передо мной, но спасти я могу лишь одного. И я знала, что каждый из них в тайне будет надеяться, что я спасу именно его, но каждый из них понимает, что спасти я должна Мелинду Гринник. Мэл должна жить, такая установка. Пусть так. Но я не могу потерять остальных. В груди образовался какой-то комок, так не должно быть. Как мне не допустить такого? Ведь на самом деле я одна. Все эти союзы чушь! Ни Кессиди, ни Власов не станут мне помогать. А Мелинде самой нужна помощь. Я одна! Я не могу бороться против такой мощи, но просить помощи у тех же Гринник я не могу тоже. У друзей тоже, они просто никто и ничто по отношению с той же Кессиди и ее силой. Я обхватила голову руками. Что же делать?
Я просидела целый час почти без движения. Мозги уже кипели и плавились, но решение так и не пришло. Да и как все объяснить Мелинде? Может сказать правду? Ведь это проще, к тому же что-то мне подсказывало, что она давным-давно знает про мои кошмары. Настроение было отвратительным. Я так и не придумала, что скажу Мелинде. Я еще не знала, что у Мелинды будет, что сказать мне.
В отвратительном расположении духа я вплыла в столовую. Есть категорически не хотелось, не смотря на то, что я так и не позавтракала. Поэтому я взяла сок и длинную трубочку. Руки все еще были против столовых приборов. Кто-то подсел ко мне за столик. Я подняла глаза, напротив сидел Пасторе.
- Что? – не слишком вежливо буркнула я.
- Надо поговорить.
Голос его был вполне серьезен. Это говорило о том, что шутить, по крайней мере, сейчас Пасторе не намерен. Он поманил меня пальцем, я подалась вперед, и он заговорил тихим голосом.
- Я был вчера на фабрике…
«Фабрикой» мы с ним называли, блиставший когда-то в прошлом, чертов дом «Семь чудес». Я так до конца и не разобралась, что там произошло между ним и Мелиндой, но последняя под страхом смерти сделала Пасторе управленцем, ну, или администратором этого проклятого места. А еще я так и не поняла, куда подевалась Тереза Бунд, которая души не чаяла в этом доме. Неужели Мелинда подмяла ее под себя? Так или иначе, а теперь весь доход стекался прямиком в карманы Гринник. Пасторе ненавидел Мелинду, я… В общем, мы заключили с ним союз, он должен был докладывать мне обо всем, что творилась в этом месте. Ни для кого не секрет, что ранее в стенах этого дома проводились неформальные встречи, где обсуждались самые смелые проблемы и вопросы, которые не выносились на открытый суд. Гринсон когда-то сказала: «Гнилая Столица, дрянная баронесса, а сенат давно перенесли в бордель. Делай выводы!». И я их сделала. Именно поэтому я заставляю себя терпеть этого гадкого испанца.
- Кого ты видел? – тихо спросила я. – Зеленого Барона? Орландо Кортеса?
- Нет. Не их, - покачал головой Пасторе. – Ты думаешь, они лично бы сунулись туда? Я тебя умоляю! Я видел нескольких сановников из высшей трибуны, вхожих в сенат. Короче, они шептались о том, что сенат уже начинает раскалываться на две половины, что вскоре начнется битва.
- Битва? – переспросила я.
- Они мели в виду битву политическую, - объяснил Пасторе. – Но это пока что. Эта битва, по их словам, реально может обернуться для Столицы, ну если не гражданской войной, то многочисленными бунтами точно.
- А кто сейчас фаворит?
- Трудно сказать, - пожал плечами Пасторе. – Они ничего не говорили. Но могу сказать от себя, что обе стороны, а я сейчас о Гринник и Кортесах, очень сильно обижены.
- Да уж, - протянула я.
- Ладно сенат – это невидимое поле битвы, - произнес Пасторе. – Но вот эти агитаторы реально подливают масло в огонь. А ведь все эта Гринсон! – еле слышно прошипел он. – Парочкой слов она разожгла огонь!
Я не нашлась, что ему ответить. А что тут говорить? Пасторе прав, Гринсон права, те сановники правы. Я откинулась на спинку стула, ловя на себе свирепый взгляд Мелинды. Не раздумывая, она подошла к нашему столику, наклонившись, баронесса гаркнула мне прямо в ухо:
- Браво!
Смерив нас с Пасторе уничтожающим взглядом со скоростью звука покинула столовую.
- Чего это она? – удивился он. – Совсем ку-ку?
Ничего не говоря, я поднялась из-за стола и отправилась на поиски разъяренной баронессы. Мелинду я нашла в нашей комнате.
- Зачем пришла? – прорычала она.
- Хочу поговорить с тобой!
- Да зачем? У тебя ведь новый друг! Вот и иди с ним разговаривай! – зло выкрикнула баронесса.
- Мэл, послушай!
- Нет, это ты послушай! – перебила меня Мелинда. – Этот человек меня сильно обидел и если ты с ним, нам больше не о чем разговаривать!
- Я понимаю твои чувства, правда, – произнесла я. – И ты знаешь, что Пасторе мне никогда не нравился. Мэл, я не пытаюсь с ним дружить, мне просто надо было поговорить. Все.
- Я тебя предупредила, - буркнула баронесса.
Я подошла к ней поближе, положила руки на плечи и хорошенько встряхнула.
- Мэл! – несколько сурово произнесла я. – Я не хочу ссориться с тобой из-за какого-то Пасторе! Я хочу тебе кое-что сказать. Ты…
- Я помню. Я ваза, которая не должна разбиться, - улыбнулась Мелинда.
- Что? Какая ваза? Я говорила о лебеде и вообще не о том!
- Ну, извини. Я тебя не поняла!
- Короче, Мэл…
В комнату вошла Кессиди Кортес. Я сбросила с плеч Мелинды свои руки. Издав какой-то странный звук, похожий на сдерживаемый смех, Кессиди удалилась в свою комнату.
- Мэл…
- Я ваза! – воскликнула баронесса.
Из комнаты Кессиди послышался громкий хохот. Мне невольно тоже захотелось улыбнуться. Я взглянула на Мелинду, она сотрясалась от беззвучного смеха.
- Я ваза, - не могла успокоиться Мелинда. – Ой, не могу! Хи-хи-ха!
- Ты не ваза, ты ирландская задница! – обиделась я.
Мелинда покатилась со смеху. Я села на кровать и хмуро уставилась на нее. Я хочу донести ей важные мысли, а она ржет! Не выдержав, я подхватила баронессу под локоть, завела в ванную, заперла дверь и включила воду. Здесь я позволила себе крик.
- Столица падет! И лишь потому, что Кортес тебя уничтожит!
Смех стих. Остался лишь шум льющейся из крана воды. А еще полные ужаса медовые глаза.
«Вот и донесла мысль, - подумала я. – Самую суть»
- Что ты сказала? – тихо произнесла Мелинда, я еле расслышала ее.
- Повторить на ирландском?
- Не паясничай, Уилсон! – рявкнула Мелинда.
- Мне приснился сон, - вздохнув, призналась я. – В таких снах мне приходит информация о том, что может произойти в ближайшем будущем, и я могу, при желании, на это повлиять. Мне приснилось, что Кессиди тебя убивает, вместе с этим стеклянная фигура лебедя, обозначающая Столицу, разлетается на осколки! Мэл, ты Столица и если не станет тебя, не станет и Столицы!
Мелинда слушала меня очень внимательно, мои слова про вещие сны ее нисколько не удивили. Моя теория подтвердилась, Мелинда все знала.
- И все же, с чего ты взяла, что все именно так? – наконец произнесла она.
Я просто поняла это. Мелинда еще давно стала негласным образом Столицы. С самого ее детства Зеленый Барон лепил этот образ. На Мелинду смотрели и хотели быть как она, она играла роль сильной, гордой и чистой баронессы, девчонки, которую должны были полюбить, впустить в свое сердце и оставить там навсегда. Так оно и произошло. Мелинда была хорошей – ее любили, Мелинда была дрянной – ее все равно любили. Людям не нужны непобедимые герои, им гораздо больше по душе те, кому не чужды обычные человеческие пороки и проблемы. Смотря на Мелинду люди говорили: «Эй, посмотрите, у этой девчонки такие же проблемы как у нас! Она такая же как мы, не смотря на то, что баронесса и звезда!». Пороки придавала Дрянной баронессе человечности, чего так не хватает Столице. Не смотря ни на что, люди верили в этот образ, но потом в Столице появилась Кессиди Кортес. Кортесы продиктовали свои правила, у них появились свои обожатели, Столицу назвали Кортесовской Столицей, но она все равно принадлежала Гринник, она принадлежала Мелинде. На сегодняшний день ее любят и ненавидят и силы любви и ненависти равны. Но я знала – Мелинда должна жить. Идеальный образ должен жить, без него не проживет Столица. Ни Кессиди, ни кому-либо еще не удастся возродить Столицу, если исчезнет ее символ – белый лебедь – Дрянная баронесса – Мелинда Клементина Элизабет Гринник.
В более-менее приземленной форме я донесла до нее свою мысль. Мелинда задумалась. Потом кивнула и задала самый страшный для меня вопрос:
- И что делать?
Я не знала ответа на этот вопрос. Я поняла, что мне нужно время, чтобы что-нибудь придумать. А еще я хотела дождаться очередного кошмара, чтобы понять, а что же делать? В слух я сказала другое:
- Я что-нибудь придумаю!
Мелинда кивнула и зло добавила:
- Черта с два я приглашу Кортес на свой день рождения!
Я усмехнулась. Выключив воду, мы вышли из ванной. На моей кровати сидела и широко и очень ехидно улыбалась Кессиди.
- Я даже не спрашиваю, что вы там делали, - сладеньким голоском произнесла она.
- Отвали! – буркнула Мелинда.
- Не злитесь, госпожа баронесса! Вам не положено, вы же у нас Дрянная баронесса, но с нетленной, ослепительно чистой аурой!
- Закрой свою пасть! – прорычала Мелинда.
- А то что? – Кессиди поднялась с кровати.
- Я убью тебя! – рявкнула Мелинда и набросилась на Кессиди.
Я вовремя схватила баронессу и оттащила ее от Кортес, с которой мы обменялись быстрыми встревоженными взглядами. Я вспомнила слова Габриель о Мелинде. Она говорила, что до меня в Мелинде не было злости, что злость это мое чувство.
- Мэл! – воскликнула я. – Успокойся!
Похоже, у баронессы сдавали нервы.
- Истеричка! – фыркнула Кессиди и покинула комнату.
- Мэл, успокойся! Хватит! Это же Кессиди, она всегда тебя подкалывала, в чем дело?
- Я не знаю, - тяжело дыша, ответила девушка. – Я никогда не испытывала ТАКУЮ злость…
Меня внутри словно что-то укололо. Это моя злость, моя эмоция, у нее такого не было до меня.
- Трудно быть невозмутимой, когда все ждут, что ты сдохнешь!
- Мэл, все хорошо. Я что-нибудь придумаю!
Она кивнула, а у меня даже мыслей никаких не было на этот счет. Мне нужен был совет. Но у кого его спрашивать? У меня теперь осталась лишь одна кандидатура, это Вилл Монтескью. Убедившись, что Мелинда собой полностью владеет и не собирается глупить, я отправилась на поиски Вилл. Я решила ей позвонить, это значительно проще, чем искать ее в этом огромном замке и на его территории.
- Вилл? Это Аби, ты где? – спросила я, когда она подняла трубку.
- Я во внутреннем дворике, - ответила девушка.
- Стой там! – велела я. – Я сейчас приду!
Внутренний дворик представлял собой небольшой садик, с сухим деревом посередине. Вилл я нашла в тени на каменной скамейке. Я подсела к ней, на коленях Вилл расположилась толстая тетрадка, в которой она что-то ожесточенно писала.
- Что это? – спросила я, заглядывая в тетрадь.
- Химия.
Химия – жуть, жуть, жуть! Хотя, помнится, в школе был момент, когда она мне даже нравилась. Но я все равно вздохнула с облегчением, когда она закончилась.
- Батон, - попыталась блеснуть я знаниями, ткнув пальцем в тетрадь.
- Бутан, Аби! Бутан! – усмехнулась Вилл.
- Да не важно! – отмахнулась я. – Я хотела поговорить с тобой.
- Давай, - Вилл отложила тетрадь. – А то у меня уже мозги кипят!
- Сейчас еще больше закипят, - предупредила я и рассказала ей про всю ситуацию с Мелиндой, умолчав лишь о вещих снах.
Про сны и прочий бред я решила рассказать в субботу и сразу всем, а именно: Вилл, Монтео и Каплану. Вилл долго молчала, потом произнесла:
- А какой тебе нужен исход?
- Я хочу спасти Мелинду, - не задумываясь, ответила я.
- Зачем?
Тут-то я растерялась. Как это зачем?
- Короче, - Вилл так и не дождалась моего ответа. – Столкни лбами Кессиди Кортес и генерала Власова, пусть они перегрызут друг другу глотки, и ты спасешь свою ненаглядную баронессу!
Мысль была хорошая, но совершенно безумная. Я сразу отмахнулась нее.
***
Абигайль ушла, а Мелинда сидела на полу в комнате. Сердце бешено стучало, Мелинду пронзал страх. Раньше она никогда не испытывала ярость. Да она злилась, но никогда не дела эту эмоцию ведущей. Мелинда злилась на родных, на Столицу, на свой титул и славу, но эта злость была похожа на привычку, она даже не замечала, что злится, да и злость эта не была злостью. То есть не носила такую эмоциональную нагрузку. Но сегодняшняя ярость, которая пронзила ее насквозь и затмила рассудок, напугала баронессу. Она спрашивала себя, а что случилось бы, если бы Абигайль ее не оттащила от Кортес? В лучшем случае Мелинда бы ее ударила, но девушка в этом сомневалась, чувство было слишком сильным. Мелинда поняла, что еще в жизни так не злилась и не пугалась. Страх до сих пор не отпускал ее. А тут еще Абигайль со своими снами. Мелинда понимала, что Аби может спасти ее, Мелинда верила в то, что Аби на ее стороне, но дружба Аби с Кессиди Кортес не давала баронессе покоя. А вдруг Аби предаст ее? Вдруг Кортес предложит ей то, от чего Аби не сможет отказаться? И Мелинда не могла представить, что это может быть. Ведь она не такая уж и ужасная, какой ее пытается выставить эта стерва Кортес в глазах наивной Аби.
Мелинда поднялась с пола и схватила телефон. Она хотела позвонить Джулиану, но передумала и позвонила прямиком отцу. Это был по счету пятый или шестой звонок ему за всю ее жизнь. Как ни крути, Мелинда до сих пор боялась этого человека.
- Что? – буркнул в трубку его резкий голос.
- Началось, - только и сказала Мелинда.
- Говори, - велел барон.
Мелинда не стала говорить о том, что Кессиди Кортес в этом сне ее убивает. Узнай об этом отец, наверняка бы помог Кортес это осуществить. Теория Абигайль о падении Столицы за счет ее смерти тоже не подходила. Отец бы точно в это никогда не поверил. Поэтому Мелинда пошла на некую хитрость, впрочем, как всегда.
- Она сказала, что в Столице начнется война, - произнесла Мелинда.
И это была полуправда. Столица действительно была в шатком положении и отец в это точно поверит.
- И наша власть пошатнется, - добавила Мелинда, окончательно сажая отца на крючок.
Зеленый Барон в жизни бы не допустил потерю власти.
- Я покажу им, что такое власть! – прошипел барон и положил трубку.
Мелинда даже не догадывалась, к чему приведет ее маленькая ложь.
Глава 20.
На следующий день я сидела в столовой и уплетала за обе щеки омлет. Мои руки сжалились надо мной и позволили позавтракать. На ранние завтраки я не ходила. Под потолком висело несколько мониторов телевизора (новшество, появившееся в этом году). Обычно там шла реклама или музыкальные клипы, но сегодня кто-то включил новостной канал. Сначала все было хорошо, но потом на экране появился столичный герб. Это могло означать лишь одно – будет прямое включение из сената. Так оно и случилось. Сначала на экране появилась трибуна с тем же гербом, за трибуной стоял Зеленый Барон. Появившаяся внизу экрана строчка гласила: Энтони Гринник, принцепс. Я взволнованно скосила глаза на Мелинду. На лице баронессы было написано недоумение. В дальнейшем я пыталась проанализировать поступок Зеленого Барона. Зачем он это сделал?
Лицо Энтони было каменным, глаза метали молнии, а речь была похоже на рык.
- Не так давно на мою дочь баронессу и наследницу Столицы Мелинду было совершено дерзкое покушение, Ли Гринсон, взявшая на себя вину понесла заслуженное наказание, - с расстановкой и совершенно спокойно произнес он. – Сегодняшние беспорядки, подрывающие благополучие и благосостояние Столицы отчасти связаны с упомянутым мною человеком, чье имя теперь должно ассоциироваться с терроризмом и незаконной пропагандой. Группа агитаторов пыталась спровоцировать честный, справедливый и законопослушный народ Столицы на противозаконные действия, призванные пошатнуть мощь нашей любимой Столицы!
Я так и слушала его. И ему нельзя было не верить. По сути, так оно и было, вот только я все видела в несколько другом ракурсе.
- Вздохните спокойно, народ Столицы! Агитаторы и пропагандисты, силами нашей доблестной полиции были пойманы! В настоящее время ведутся поиски базы мятежников для ее дальнейшего уничтожения!
У меня появился комок в горле. Я боялась продолжения.
- Граждане Столицы, сплотитесь! Победа возможна, и она будет, в единстве сила! Искореним же зло на нашей земле! – Зеленый Барон властно взмахнул рукой. – Я как сенатор, как принцепс, как первый среди равных, клянусь вам, что такого больше не повторится, ни одна пропагандистская гадина больше не посмеет посягнуть на мир и равновесие Столицы. И свои слова, я закрепляю действиями. Конклав принял единогласное решение! Все схваченные мятежники будут немедленно казнены! Я не позволю пошатнуть ту власть, которая по праву принадлежит мне!
Столовая молчала, было слышно, как в воздухе кружится пыль. Мелинда рядом со мной обратилась в статую. Я, как и она боялась шевельнуться. В мозгу стучали последние слова Зеленого Барона. Он казнит всех мятежников! Всех! Зачем он это делает? Может быть всемогущий, гордый тиран просто испугался? Да, и ничто другое! Этими действиями барон втягивает Столицу в войну. А этого нельзя допускать, неужели не понятно? Похоже, это понимаю только я. Энтони сделал ход конем, а это означало лишь одно – игра началась. Теперь действие за Кессиди Кортес и генералом Власовым. Уж они-то вызов примут. Но что самое противное, так это то, что на поле битвы, Зеленый Барон выпустит королеву, точнее баронессу, при этом имея в запасе кучу пешек. Я уже видела исход, Мелинда погибает, погибает Столица.
Пока я думала, выступление закончилось. Столовая все еще была в безмолвии. А потом разом взорвалась от десятков голосов.
- Чудовищно! – кричали одни. – Бесчеловечно!
- Так им и надо! – весело кричали другие.
- Зеленый Барон сумасшедший! Гринник – тираны!
- Ой ли?! Да кто если не они?!
- Гринник! Убийцы, вы забыли?!
- Это было единогласное решение! Кортесы тоже приложили к этому руку!
Я схватила онемевшую баронессу за руку и увела ее подальше от всех этих криков. Я чувствовала, как баронессу бьет крупная дрожь, она что-то говорила, я прислушалась.
- Что ты наделал? – шептала Мелинда. – Теперь все решено…
- Мэл! – я резко развернулась к ней. – Это только начало! Это сигнал! Игра началась, но все может измениться, я узнаю об этом первая.
Мелинда долго молчала, потом произнесла строчку из нашей общей молитвы:
- Мы вместе, Аби?
- Конечно, Мэл.
Она кивнула. Не говоря ни слова, обошла меня и быстро зашагала по коридору.
- Куда ты? – крикнула я ей вдогонку.
- Мне нужно поговорить…
Фразу она не закончила, но я знала, что этот коридор ведет к секретному лазу.