– Они начинают торможение… Что будем делать, Девора? – спросила Фрай.
– Это, наверно, Гаррисон, – испугалась Омела. – Ой, давайте по ним сами первыми пульнем!
– Нет, – возразила на это Девора. – Лучше спросим, что им нужно.
Файф открыл канал связи и принялся транслировать позывные “Бенгала”.
– Ахой, “Рокуэлл”, – потребовал он. – “Рокуэлл”, почему нацелили на нас орудия?
Фрай сделала так, чтобы их диалог слышала и Шандарис, и занесла лапу над консолью управления маскировкой.
Двадцать секунд фрегат молчал, продолжая торможение, затем заработал второй канал связи.
– На связи капитан Торн, фрегат “Рокуэлл”, – на экране возник волк в офицерской форме Конфедерации. – Прошу понять, это вынужденные меры предосторожности, орудия не активны! С вами хотят поговорить.
Он исчез из кадра, и через мгновение вместо него появилась физиономия знакомого по Терре лиса.
– Добрый день, капитан Нокомис.
– Арон Летчер, – приветственно ответила Девора. – Я опасалась, не пострадали ли вы от лап тех, кто устроил атаки на гостиницу и “Фомальгаут”.
– Я не пострадал, но и бандиты еще не понесли наказания, – вздохнул лис.
– Девора, слуш-ш-шай, – подала голос Шандарис.
Однако сразу она ничего не сказала, только оскалилась. После некоторой борьбы она выдавила:
– Там есть Мис-с-стик.
– Не совсем, – поправил Летчер. – Она простой агент разведки Конфедерации и никогда не была на Меркурии. Но она просит подняться вас на наш борт для обмена информацией и обсуждения возможного сотрудничества.
Лис повернулся к кому-то за кадром:
– Передайте наши настоящие опознавательные коды.
– Не положено, – встрял капитан Торн, чуть ли не выпихивая лиса из кадра. – При первом же контакте выдавать все наши данные нельзя! Мы все-таки военные!
– И потому целимся в мирные суда при первой же возможности, – буркнула Омела едва слышно.
– Капитан! – обреченно сказал лис и повернулся к Деворе: – Простите, Высшая. Мы приглашаем вас пристыковаться к “Рокуэллу” и подняться к нам на борт. Там вы получите всю информацию.
– Вы приглашаете только меня? – уточнила Девора.
– Нет, капитан! На борт могут подняться экипажи обоих судов. Это было бы очень желательно…
– И вот еще что! – заявил волк. – Оружие все должны оставить на своих судах. Это касается также мечей и ножей!
– Капитан Торн... – Летчер виновато глянул на Девору и был потрясен, потому что она подмигнула ему.
– Разумеется, капитан Торн, Арон Летчер. Мы почтем за честь побывать в гостях на “Рокуэлле”.
– Этот агент. Сильный, да?.. – спросила Нейлор, когда мантикора завершила стыковочный маневр и “Рокуэлл” погасил направляющий луч.
– С-с-сильный, – полувопросительно, словно взвешивая, сказала Шандарис, но потом отвергла это слово. – Нет. Хуже. Другой… другая. Это мощ-щ-щь, которая росла как алмаз, сокрытый до времени… в холодных горах… лавина, зреющая на снеговых верш-ш-шинах. Сама, может быть, ещ-щ-ще не все о себе знающая.
Она отстегнула и бросила на кресло пояс с оружием и повернулась к Грейс.
– Мис-с-стики слышат друг друга, могут найти слабые стороны, – добавила она. – У неё – не могу. Ес-с-сть ли слабые стороны у водопада? Понимает ли звезда, почему она с-с-светит?..
– Из огня да в полымя… – вздохнула львица, тоже складывая на сиденье свое оружие. – У нас есть запасной план? Что, если они не с благими намерениями?
– Они с-с-с нормальными намерениями, – прислушавшись к чему-то, ответила Шандарис. – Опас-с-сность есть, но она – не от них. “Бенгал” заражен ею гораздо с-с-сильнее. Нет плана. Идем как мы есть.
– Как скажешь, подруга, – серьезно кивнула львица, не уточняя упоминание про “Бенгал”: если Шандарис сочтет нужным пояснить, она сама скажет.
“Шпиль” миновал защитное поле открытого ангара и начал вертикальное снижение прямо перед только что прибывшим экипажем “Бенгала”. На “Рокуэлл” поднялась вся команда Деворы, кроме дракончика. Того оставили “охранять оружие” – он с гордостью остался на мостике “Бенгала” – сидел над кучкой пистолетов, увенчанной мечом Деворы и рогаткой Омелы.
– Ох, ни-че-себе корабль!.. – Винсент стоял с открытым ртом. – Уоррен, ты видел когда-нибудь нечто подобное?
– Нет, – мотнул гривой лев, тоже рассматривая единственным глазом “Шпиль”. – Очень красивый.
– Красота не главное! Мой “Блюноуз” побыстрее будет! – жарко сказал Файф. Впрочем, он тоже с интересом пялился на “Солнечный Шпиль”.
– Побыс-с-стрее – не будет, – Шандарис сошла с трапа с высокомерной улыбкой.
– Ура, – кинулась к ней Омела. – Давненько не виделись!
– О да, – улыбнулась мантикора, обнимая рысь и лапами, и крыльями. – С-с-страсть как давненько…
Вдруг раздался слабый вскрик. Нейлор, вышедшая следом за Шандарис, на миг замерла, а потом стремительно бросилась с трапа прямо к Уоррену.
– Эдгар!
– Грейс?! – Лев растерянно сделал шаг навстречу.
– Ты жив! – Львица со слезами на глазах бросилась в его объятия. – Я… Когда я узнала… Я ведь думала… А Шандарис сказала…
– Тише-тише, все хорошо, – обняв ее, прошептал Уоррен.
Встретившись взглядом со львом, Нейлор всхлипнула:
– Твой глаз…
– Найду новый, – Уоррен подмигнул. – Получше старого. Вытри-ка слезы, вот так...
Львица посмотрела на мантикору и одними губами сказала “спасибо”. Та с легким самодовольством улыбнулась в ответ.
Потом Шандарис с Деворой быстро представили друг другу своих спутников. Из открытого проема, ведущего вглубь фрегата, показался лис. Подойдя ближе, он обвел всех взглядом и произнес:
– Добро пожаловать на “Рокуэлл” и спасибо, что приняли приглашение.
– Девора Нокомис! – раздался новый голос, и в ангар вошла серебристая барса.
Девора повернулась к ней, и рядом с Высшей встрепенулись сразу двое – Шандарис и Файф.
– Это тот Мис-с-стик, – прошептала мантикора.
– Разрази меня гром, если эта девушка не с Таниса! Это же Рейн Янсен! – бормотнул Файф потрясенно.
– Меня зовут Рейн Янсен, – сказала барса одновременно с ним.
Профессор подпрыгнул, как мяч, и бросился к ней.
– Островной? – воскликнула она.
– Самый что ни на есть! – Файф взял лапы Рейн в свои. – А вы – та самая Рейн!
– А вы с какого острова? Новая Альба? Давно вы…? А… а вы знаете Ллойда?.. – кинулась спрашивать она.
– Да кто его не зна…
– Кхм, – раздался над головами важный кашель.
Давешний волк, капитан Торн, стоял на погрузочном мостике и сверлил глазами всю компанию.
– Корабельное время – невосполняемый ресурс, – заявил он. – Я лично расставил стулья в конференц-зале. Прошу всех следовать за мной, на брифинг.
– Ох, Сестры-звезды мои, да, – Рейн повернулась сразу ко всем. – Друзья, пожалуйста, пойдемте. Мы поделимся друг с другом знаниями, и это поможет нам всем.
– Должен доложить до вашего сведения, – сказал Торн барсе, когда все шли по коридору, – что тот преступный элемент, подобранный вами на Майе, уже сидит в конференц-зале. Он отказался его покинуть и вел себя со мной неподобающе.
– Разберемся, капитан Торн, – едва пряча улыбку, ответила Рейн.
Пока шли по коридору, Летчер, прихрамывая, поравнялся с Деворой и сказал:
– Я должен извиниться, Высшая. Тогда, на Терре, я не мог рассказать вам, почему лучше скрыть от присутствующих на комиссии информацию о вашей странной встрече с тем громадным кораблем, о высадке на него…
– В извинениях нет надобности, – ответила Девора. – Я поняла так, что вы опасались, нет ли там, среди высоких командиров, предателя. И как, удалось что-то выяснить?
– Нет, – покачал головой лис. – Я, признаться, начинал подозревать некоего Митчелла. Но не прошло и суток, как он погиб – его корабль рухнул в океан!
– Да, я слышала об этом печальном событии…
– Будем надеяться, что гибель Митчелла и теракт на “Фомальгауте” – последние трагедии на нашем пути, – вздохнул детектив и добавил: – Хотя кого я обманываю… эта кровь последней не будет.
Коул действительно был в зале для брифингов и действительно пришел туда без всякого приглашения, зато с теннисным мячом в лапе. Он развалился на одном из кресел, философски размышляя, зачем он принес с собой ненужный мячик, а интересную книгу оставил в каюте.
В зале никто не появлялся, кроме того упоротого капитана. Кэп забежал на минуту, расставил стулья, наорал на Коула и ушагал куда-то.
Барс поглядывал то на дверь, то на включенный проекционный стол – над ним плавала в воздухе заставка в виде эмблемы Конфедерации. Коул, едва зайдя в зал, смачно плюнул в самый ее центр.
Брифинг все не начинался, и барс принялся от скуки кидать сквозь проекцию мячик. Изображение искажалось и дрожало, мячик стукался о противоположную стену и возвращался прямо в лапу Коулу.
– Тоска-тощи-и-ища-а-а! – зевнул он от всей души, потянулся на кресле до хруста и почесал пузо, и как раз в этот момент двери распахнулись, и в зал вошла Девора, а за ней Рейн.
Коул подобрал ноги, чтобы они прошли, и кивнул Высшей. Увидев, что следом в зал вошел капитан Торн, барс опять принялся швырять мячик в проекцию.
Потом появился радостный Файф, и Коул спросил:
– Чего, починили свое корыто?
– Ага, – обрадованно воскликнул Файф, пожимая барсу лапу. – Нам починили, точнее... и это далеко не так занятно, как твоя способность появляться где не ждали!
– Это – бесполезная способность… – проворчал себе под нос зашедший за Нейлор Уоррен. Он не удостоил барса и взглядом.
– Ага. Тебя тоже рад видеть, – фыркнул Коул.
– Присаживайтесь, прошу, – взял дело в свои лапы деловитый капитан Торн. – Агент Янсен сейчас введет всех в курс дела. Коул? У вас все в порядке?..
– Зашибись просто все, – весело ответил Коул.
– Хорошо... – не уронил марку капитан и щелкнул кнопкой управления проекционным столом. Эмблема Конфедерации сменилась картой звездных систем, и несколько из них, расположенные на окраине исследованных пространств, изменили свой цвет.
– В начале года, – сказала Рейн, и ее голос прозвенел в полутьме как печальный колокольчик, – в Большом Поясе астероидов летел грузовой корабль. Он вез оборудование к системе Оракула – туда, где много шахт и где шахтеры работают, не зная смены дня и ночи.
– А она неплохо рассказывает, – заметил Файф тихонечко.
– Корабль прилетел, но все шахты были пустыми. Все личные вещи рабочих были на местах, их корабли стояли в доках, а в забоях лежали забытые инструменты. Двести сорок пять шахтеров бесследно исчезли, говорю я вам.
– На место прибыли силы СПО, – продолжил Летчер и показал на проекции несколько снимков тех опустевших шахт: неровные, словно обгрызенные скалы над безлюдным поселком, пустые комнаты рабочих, чья-то кукла-тигренок, брошенная у грязной стены. – Они не нашли никаких следов катастрофы. Не обвал, не газ, не нападение. Охранные системы чисты – логи вытерты вручную, но кем?.. Загадка получила название “Шахта-призрак”, а по нашим документам шла как “Мария Целеста”.
– “Мария Целеста” – это такой старинный корабль, – прошептала Девора Омеле. – Земной корабль из истории. Он шел один среди океана, на нем не было ни души. Никого. Ни мертвых, ни живых. Все исчезли по неизвестной причине.
– Я слышал также, что, когда спасатели поднялись на борт, – добавил Файф, – они увидели трубку капитана на столе. Она еще дымилась.
– Хватит, у меня мурашки! – поежилась Омела. – Блин! И с шахтами так же, вот жуть.
– Да, это жуть, – согласилась Рейн – она услышала Омелу. – А потом, не прошло и полугода, эта жуть повторилась в двойном размере. Две колонии – на планетоиде в системе Вакран и на Вортексе-II – так же точно обезлюдели. Те, кто прибыл в эти поселения, нашли пустые дома, брошенную технику, одежду, продукты… И ни одной живой души. Все колонисты исчезли.
– При том, что на Вортексе, являющемся крупным аванпостом, наличествовали силы СПО, – сказал капитан Торн. – Наземные силы имели своей задачей охрану ученых. Они исчезли вместе с населением. В общей численности – одна тысяча четыреста восемь колонистов.
– Просто в один день Вортекс перестал выходить на связь, – сказала Рейн. – Не было ни сигнала бедствия, ничего.
– Мы бросились туда, нам уже дали добро на расследование, – Летчер снова показал ужасные, полные мертвенной пустоты снимки, на этот раз – из колоний. – Видите, оружие оставалось в сейфах… А это – это кто-то не доел завтрак, даже кофе был налит в чашку. Генераторы электричества работали и без поселенцев, еда в холодильниках была еще свежей!
– И тут, на Вортексе, мы нашли зацепку, – сказала Рейн. – Это была машина… ровер, так? Разведочный ровер, засыпанный песком. У него оказался взломан шлюз – причем так, будто его ломали снаружи, будто пытались пролезть к тем, кто укрылся внутри.
– Слуште, мне плохо уже, – простонала Омела.
– И еще на том ровере остались следы от пуль, – сурово блеснув глазами, сказал Летчер. – Баллистическая экспертиза показала, что это точно было оружие, состоящее на службе регулярных войск Конфедерации.
– А гильзы? – быстро спросила Нейлор.
– Не найдены. Судя по всему, место преступления хорошо подчистили, – ответил лис.
– То есть тут нет ничего сверхъестественного? Постарались наемники или мародеры? – предположила Фрай.
– Мародеры на такое не способны, слишком быстро и профессионально все сделано, – Летчер посмотрел на барса. – А наемники…
– Да нахрена им заштатные колонии и задрипанные шахтеры, – сказал Коул и опять запустил в полет свой мячик.
– А потом было вот что, – сказала Рейн и показала на карте еще одну планету. – Это Гелион. В таком положении он был в тот день, когда там начались гонки Гран-при.
– В которых мы участвовали! – воскликнула Омела.
– Да. И во время которых без вести пропали восемь судов. Из них нашли только вашу “Блюноуз” и еще два корабля. Закинутые в пустынные системы, куда они не смогли бы добраться своими силами. Пустые, без экипажа…
– Опять “Мария Целеста”, – прошептала рысь и передернула шкурой. – Девора, профессор… мы тоже могли исчезнуть.
– “Блюноуз” была единственным судном, экипаж которого выжил, – сказал Летчер тихо. – И вы стали рассказывать такое, что никто не верил – даже исследователи с “Фомальгаута”, у которых мы перехватили доклад про вас. Все ваши слова про Корабль, с которым вы встретились, казались бредом…
– Рас-с-скажите про Корабль и вс-с-стречу, – попросила Шандарис, отделяясь от темноты в дальнем углу. – Я хочу узнать эту историю из ус-с-ст свидетелей…
Девора, вежливо повернувшись к Шандарис, стала перечислять факты, один за другим, нанизывая их на нить рассказа: авария, галлюцинация в виде Хиони (мантикора сощурила глаза и мотнула хвостом), двигатель, странная высадка в странном месте...
– Ну ты, Девора, и рассказала, ну прям как из газеты, – заявила Омела, когда подошла ее очередь говорить. – Понимаешь, Шандарис, там было такое… непередаваемое! Небывалое… Я с ними не вылазила, сидела внутри яхты, и мне было так не по себе, что вообще! А потом у них улетел дракончик, и Файф сказал, что он без него никуда, и вот они там увидели какие-то Глаза, а я… а я… нет, не могу.
Рысь шумно перевела дух.
– Не Древние, нет… Слиш-ш-шком непохоже… – сделала вывод мантикора.
Нейлор прянула вперед – перед ней сверкнула догадка.
– Опишите, как он выглядел, этот Корабль! – поспешно попросила она.
– Он был огромен. Снаружи и изнутри было покрытие неясного происхождения – анализатор склонился к тому, что это органика, но показания были спутанными, – доложила Девора. – Очень большие пространства, много пустоты. Свет, который мало что освещает и – в основном – темнота над ровной поверхностью.
– Он был вот такой? – спросила Нейлор и кинула на общий экран свою проекцию.
– Именно такой, – кивнула Девора, спокойными глазами вглядываясь в изображение.
Над головами собравшихся во тьме брифинг-зала летел страшный гигантский пришелец, который когда-то расстрелял “Лексингтон”.
– Он не оставил от “Лексингтона” и куска металла, – уточнила Нейлор.
– А мы побывали у него внутри… – обескураженно проговорила Омела.
– Перед своей гибелью Лексингтон» успел считать данные этого корабля, его сигнатуру, – сказала Нейлор возбужденно. – И знаете, что! Она совпадает с сигнатурой Артефакта.
– А что такое Артефакт? – спросил Файф.
Сразу на этот вопрос никто отвечать не стал. Жуткий корабль все еще вращался в пределах светового кольца проекции, а глаза зверей горели в полутьме. Наконец Шандарис произнесла:
– Одна из с-с-самых страш-ш-шных тайн Галактики. Одна из самых разруш-ш-шительных. Легион С-с-смерти владел Артефактом, а до них – Орден Технократов, а до них – его просто наш-ш-шли, и это самое ужас-с-сное. Он заражает все, что вокруг него – заражает с-с-сумасшествием.
– Покушение на вас организовал Мистик, – сказала Нейлор, когда поняла, что мантикора больше ничего добавлять не хочет. – И мы с Шандарис его нашли – это енот по имени Скунс. Он вел себя очень странно, совсем не так, как помнила Шандарис, хотя он ее старый учитель.
– Настораживающ-щ-ще странно, – согласилась мантикора.
– В поисках ответов мы отправились на Меркурий, к его резиденции в городе “Сфера-24”. В этом городе тоже был Артефакт. И он держал под контролем всех жителей. Вы же видели фильмы про зомби, да? Представляете, что там творилось, в этой “Сфере”?..
– Там был ученый, который пытался противос-с-стоять Артефакту. Мы изучили его запис-с-си…
– Там было про корабли Легиона, – добавила Нейлор. – Про “Фобос” и “Деймос”, про то, как Артефакт захватил под свое влияние всю организацию – весь этот Легион Смерти. Тот ученый, Фредингтон Бэнкли, записал и данные Артефакта. И вот что мы поняли. Сигнатура Артефакта совпадает с сигнатурой вот этого Корабля.
– Это “Ос-с-сквернитель”, – с отвращением именовала Шандарис.
Нейлор указала на пришельца.
– Видимо, этот “Осквернитель” управляет Артефактом, а через него – и всеми, кто попадет под влияние. Легион Смерти убивал мирных жителей по его приказу. Зомби из “Сферы” преследовали нас потому, что это Корабль так велел. А вас он оставил в живых. Почему?..
– А тот Мистик, енот Скунс, тоже был под влиянием? – уточнила Девора. – Зачем же он пытался нас убить, если его Хозяин оставил нам жизни?
– Возможно, он захотел убить вас уже позже, – пожала плечами Нейлор. – Кто может знать, что ему нужно на самом деле…
Летчер все это время смотрел на “Осквернитель”, пуская в проекцию струйки дыма. Постепенно они иссякали, а под конец рассказа трубка детектива и вовсе погасла.
– Все это очень нехорошо, – проговорил он. – Вот что, Рейн. Нужно оповестить руководство…
– Не-а, – внезапно для всех сказал Коул. – Вот уж этого, старик, точно не нужно.
Летчер резко повернулся к нему, удивленный и рассерженный одновременно.
– Почему? – спросил он угрюмо.
– Та комиссия по расследованию на Терре, – потянулся барс. – Кто-то же у вас там все же скурвился, скажешь, нет? А если эта гнида по-прежнему там, ты ему щас столько интересной инфы разом в лапы дашь, если доложишь… Я давно знал, что Конфедерация гнилая насквозь, но что в ней есть еще и такая дрянь, как Артефакты… Сколько их вообще?
– Так ведь и ты ничего не знаешь, – полувопросительно заметил Летчер.
– Или знаеш-ш-шь? – спросила Шандарис, внимательно глядя в тот конец стола, где сидел Коул.
– Откуда мне, убогому?.. Только могу предполагать, что если допросим того Высшего-ублюдка с “Ультора”, может, узнаем много нового.
Замахнувшись, барс опять запустил мяч, пронзивший голографическое изображение и ударившийся о стену.
– В конференц-зале не место для игры с мячом! – Капитан, который мало что понял, но был страшно раздражен, двинулся в сторону Коула.
Но Рейн остановила его. Она отодвинула в сторону изображение “Осквернителя” и вгляделась в звездную карту, горевшую перед всеми тонкой сетью.
Мяч Коула прошел прямо по центру той системы, где погиб “Лексингтон”. От центра поплыли волны – словно рябь на воде. Они достигали ближайших звездных систем. Первая волна накрыла Оракул, вторая, постепенно затухая, настигла Вакран и Вортекс. Последней была отметка с названием “Тайгета”.
– Вот же странно все совпало, а?.. – Коул поднял взгляд и улыбнулся Рейн.
Она против воли улыбнулась в ответ, глядя на мерцающую перед столом разгадку.
– Чтоб тебя, – удивился лис, вперив взгляд в изображение Тайгеты – три белых звездных взрыва в черноте, опоясанные неясным свечением.
– До чего ж нам по пути, – подал голос Файф. – Прям следочек к следочку.
– Да, нам теперь нужно держаться вместе, – сказала Рейн. – Мы будем искать “Осквернителя”. И ответы на все вопросы…
***
Дракончик переживал свой звездный час. Он вертелся во все стороны, купаясь в лучах славы и жмурясь, а Рейн сыпала ласковыми эпитетами.
– Замечательный какой… И умница наверно?
– Ага, что надо, – подтвердил Файф, который вместе с питомцем пришел навестить землячку сразу после брифинга.
– Так значит, Ллойда вы знаете? – спросила Рейн, поглаживая дракончика.
– Еще как! Собственным глазом видел, вот этим. Да я и тебя, девушка, видел, да только ты наверное все позабыла.
– Где, когда? – удивилась Рейн.
Файф с довольным видом покрутил ус.
– Ну, как же, – подзадорил он. – Всего-то лет пятнадцать прошло, а?..
Рейн изо всех сил вгляделась в хитроватую физиономию профессора, а потом покачала головой.
– Нет, не помню.
– А трактир! Возле Запретного Леса. Я замещал хозяина, потому что провез ему контрабандой ушкивы и он ее как-то слишком упробовался, устал и спать лег. Пару дней проспал, а я поработал за него.
– И вы нас щедро снабдили припасами! – с благодарностью, не потускневшей за полтора десятилетия, воскликнула Рейн.
– Легче, легче, девушка, – запротестовал Файф. – Это я островной говорок Ллойда вашего услышал и помог земеле.
– Все равно! – улыбнулась Рейн. – А сами вы откуда?
– Я с Новой Альбы, это самый маленький из Островов, зато у нас самые крепкие сети и пиво тоже неслабое, – заявил рысь, на миг растеряв все свое профессорство и превратившись в боевитого взъерошенного жителя снежной страны. – И еще у нас самые лучшие музыканты, потому клан наш называется Файф – задудим, тихо не покажется!..
– Вы, похоже, до самого космоса додудели! – сказала Рейн.
– Еще бы! – подтвердил Файф, а потом вдруг наклонился через стол и сказал уже серьезно:
– Вот как было у нас после тебя, Рейн Янсен. С тех пор как летучие корабли подняли тебя в небо, и над нами, оставшимися, зажглись новые блуждающие звезды, жизнь очень изменилась. Войну и нужду сменила наука – хоть она, как многим кажется, столь же тяжела, зато она приносит плоды, а не пожирает жизни.
– Мне не было места на Танисе после смерти Барты Онтора, – с печалью сказала на это Рейн. – Я постаралась научиться жить заново. С переменным успехом.
Она вздохнула и добавила:
– Вот, теперь в Разведке… Училась в группе “Теория и игры” в Академии… И я не могу понять, то ли я – все та же Рейн, что шла когда-то за Звездой, то ли совсем новая. Сделала ли я хоть что-то хорошее?
Рейн подняла на рыся глаза, а он с нежностью похлопал ее по лапе. Дракончик тут же стал тереться о другую ее лапу и курлыкать.
– Не могу сказать за всех, но вот что я вижу и знаю, – сказал Файф. – Ты – первая из детей нашего мира, нашедшая дорогу в Космос, и твое имя хранится у нас как одна из драгоценностей нашей родины. Потому что ты многих вдохновила. В том числе и меня. И если ты скучаешь по родине – знай, там всегда будут рады снова видеть сияние твоих глаз.
***
– Ну так вот, и про Тайгету все неправда, наверно, – рассуждала Омела, вертя в лапе пешку. – Про Майю вон чего говорили, а? И страшная, и ужасная, и опыты…
– Никто не говорил же… – заметила Девора, – это комиксы были.
Но рысь не слушала.
– И вот зуб даю, что приедем на Тайгету, а там тоже все по высшему классу! Можно там вообще наподольше остаться, я люблю когда удобно, а че! В театр сходим, в ресторан какой-нибудь хороший можно – разок-то один, ага?
– Ой, Омела, давай хотя бы долетим сначала, – с улыбкой сказала Фрай. – Кстати, тебе шах.
– Какой еще шах, ты че, не-е-е-ет! – ужаснулась Омела и сунулась к доске, чуть не отпечатав на ней свой нос.
Девора закрыла книгу, и осененная скрещенными копьями надпись "Спартак" на обложке медленно погасла.
– И, пока не долетели – отдыхать еще целые сутки можно вполне, пока мы в подпространстве, – сказала она. – Пойду посплю, а потом, если понадоблюсь, буду в зале для тренировок.
В шахматах она ничего не понимала, а для тренировок Уоррен, Коул и Винсент расчистили ей часть грузового отсека, чудом не поубивав друг друга в процессе.
Теперь Коул опять валялся в библиотеке, и если бы он снизошел до разговора, можно было бы узнать, что теперь его заинтересовали мушкетеры.
В какой угол забился Винсент и что он делал, никто не знал.
Уоррен же проводил свободное время с Нейлор. Встретившись, львы никак не могли наговориться, вспоминая старое время, общих знакомых и дорогие для обоих события. И, рассказывая или слушая, черногривый лев не замечал, что глаза Нейлор сияют все ярче и ярче. Это разгоралась память тех дней, когда она была так безоглядно счастлива.
Нейлор наливала Уоррену вино, то и дело дотрагивалась до его рукава, челки, гладила щеку, бормотала что-то, чуть не мурлыча от счастья – он кивал, улыбался, и в каждом кивке и в каждой улыбке она видела безоблачное прошлое, свою прекрасную, как заря, юность.
Она смотрела в его единственный глаз и видела там любовь – потому что хотела ее видеть и потому что любила сама.
И, приняв это отражение за реальность, Нейлор наконец осмелилась спросить:
– Что будет с нами, Эдгар?
– Как что, – рассудил тот, подчищая тарелку с приготовленным львицей жарким. – Прилетим же скоро. Высадка…
– Нет, Эдгар, – ласково сказала Нейлор. – Я – про нас с тобой.
Она следила за каждым его движением, ибо знала их наизусть. Да, он именно так держит вилку. И именно так поправляет куртку – сколько нежности может вызвать в душе одно движение! И хмурится он вечно тоже именно так, дурашка…
– В каком смысле про нас? – переспросил Уоррен.
– Ну... Я хотела спросить… Может, нам стоит попробовать начать все сначала? Я просто чувствую, что…
Зажужжал коммуникатор, и лев немедленно ответил на вызов.
– Файф? Помочь с монтажом дронов? Уже спускаюсь… Сейчас буду.
Он повернулся к Нейлор, чей взгляд был словно распахнутые объятия – доверчив, уязвим. Не давая себе времени на размышления, он ударил в самое средоточие этой доверчивости.
– Она умерла через несколько дней после атаки на "Фомальгаут", – сказал он быстро, чтобы не чувствовать боли – Нейлор и своей – но это не помогло. – Она ждала от меня ребенка. У нас был бы сын.
– Я… я не знала, – пролепетала Нейлор, словно откинутая в угол его словами. – Я… я могу как-то помочь… наверное. Да, Эдгар? Ты не гони меня сейчас. Не надо… Да, я знаю, когда мы с тобой любили друг друга, мы были молодыми и глупыми. И расстались как дураки… Но ведь встретились же сейчас…
– Я должен отомстить тем гадам, что убили ее, – отклоняясь от ее рук, ответил Уоррен, чуть не сгибаясь от внутренней боли и сознания, что он причиняет боль и Нейлор. – И, наверно, погибну и сам на этом пути. Ничто не возвращается, Грейс. А если бы и вернулось… я не хочу, чтобы ты страдала от моей смерти так же, как страдал я от смерти моей возлюбленной. Нет, этого не будет.
Он резко кинулся к двери, выскочил наружу и побежал – его топот стучал дробно и сбивчиво, как сердце, потерявшее ритм. Нейлор опять протянула руку – в пустоту дверного проема – и прошептала:
– Но я всегда буду тебя любить, Эдгар…
И она тихо заплакала.
***
Когда полчаса спустя Шандарис открыла шлюз “Шпиля” для вернувшейся Нейлор, она словно уперлась в черную стену эмоций, в тягучие волны беды. Для мантикоры было бы большим испытанием попытаться пробиться через эти волны: боль от них была тяжелее физической.
Может быть, это и было главной причиной, почему Шандарис предпочитала жить и путешествовать в одиночку: почти все (Пинки был исключением), периодически начинали чувствовать то, что буквально превращало ее в горелый кусок бумаги – в такой, какой получается, если сжечь на костре старые письма. И потому она не спешила открывать сердце и мысли кому бы то ни было (опять же за редким исключением, и на этот раз в список входила и Нейлор).
Шандарис встретила взгляд львицы, мотнула хвостом и прошипела на грани слышимости:
– Я могу стирать вос-с-споминания. Не все – лишь с-с-самые приятные или самые болезненные и страш-ш-шные.
– Настолько заметно, да?.. – вполголоса прошептала Нейлор.
– Лиш-ш-шь для мистика заметно, – уточнила Шандарис, топорща усы. – Но для мис-с-стика пронзительно, с-с-словно крик летучей мыш-ш-ши.
– Прости, я никогда не умела держать своих тараканов в узде… Ты правда способна это… стереть?..