Измазанный кровью, он смеется и заходит в кабину, где дрожащие от страха пилоты согласны лететь куда угодно, лишь бы остаться в живых. Разумеется, они полетят.
Но стоит шаттлу выйти на орбиту, как на корабле остается лишь одно живое существо. Это Коул, стаскивающий трупы в один угол. Он смеется и что-то поет. Реальность и безумие сплелись для него в один клубок. Он топчет тела врагов, а потом кричит навзрыд, сжавшись рядом с внутренним шлюзом. Он поднимает голову, пытается сфокусировать взгляд на стоящей чуть поодаль Рейн, поднимает окровавленную лапу.
– Пожалуйста, помоги… Не уходи! Нет… НЕТ!!! – В его крике слышна бесконечная горечь и искреннее раскаяние в содеянном.
– Не уйду! – внезапно для самой себя отозвалась Рейн на этот отчаянный крик и, уже совсем не зная почему, резко оборвала мысленную связь.
Боль не прошла. Наоборот, из-за этого рывка – похожего на усилие тонущего – боль усилилась, перед глазами стояла серая пелена, в голове стучали медные молотки. Барса пошатнулась, схватилась за подоконник и смогла устоять на ногах.
Далеко не сразу она подняла на Коула глаза. Его страдания были живы внутри ее сердца. Сколько их было, сколько их еще прошло незамеченными, непрочтенными, скрытыми от всех глаз.
Прости, что я так поступила, сказала она мысленно. Мне дорого время, и я пошла коротким путем. Потому что там тоже гибли живые существа и пропадали без следа корабли.
Что сделано, то сделано, и она не сможет забыть то, что видела.
– Невиновный… не должен просить о свободе, – сказала Рейн наконец, справившись с горьким морем чувств. – Он обладает ею по праву. Коул из клана Вирион… я прошу прощения.
Стоящего на коленях и согнувшегося от боли барса трясло от пережитого. Мысли в голове шли кругом, он пытался прийти в себя после вторжения, отплеваться от послевкусия опустошенности, апатии, ненужности. В то же время каким-то образом во время проникновения он услышал отголосок чужих мыслей... Так больно ему было всего лишь один раз в жизни.
Рейн хотела немедленно уйти, закрыть дверь снаружи, увести от порога бойцов и приказать им забыть путь сюда.
Но у нее пока не было на это сил. Она сознавала, что ее присутствие сейчас невыносимо, неправильно, но пока поделать ничего не могла.
Нужно хотя бы пять минут.
Но за пять минут открытое сердце истечет жалостью и кровью. Это всего лишь наемник, да, у него тяжелая судьба, сказала сама себе Рейн, но она сама знает многих, чьи судьбы не легче.
Но им и не вскрывали мозги, прервала она сама себя. Не приходила наглая, сытая девица, не бросала на колени, не натравливала солдат. Бесполезно говорить, что сожалеешь, подумала она. Еще три минуты, и слабость в лапах пройдет – должна пройти. И Рейн сможет оставить этого несчастного в покое.
Из коридора донеслось приближающееся постукивание трости, и вскоре дверь в номер открылась, являя прихрамывающего лиса. Летчер неторопливо приблизился к барсе, игнорируя взгляд Коула.
Лис протянул Янсен небольшую упаковку с витаминами: слабость никуда не денется, но организм гораздо быстрее восстановит свои силы.
– Как прошло? – учтиво осведомился он.
Барса лишь слабо кивнула, высыпала в горсть несколько таблеток, но лапы дрогнули, и витамины рассыпались по полу.
– Не убивал, – сказала Рейн. – Им... были нужны ракеты класса “орбита – поверхность”, а Гаррисон… не на Майе.
Пару витаминок она все же проглотила, запила водой из предложенной Летчером бутылки и выпрямилась, держа себя изо всех внутренних сил. Едва почувствовав себя лучше, она вновь повернулась к барсу и сделала то единственное, что могла сейчас сделать для него.
– Спи, усни, – сказала она, опять полыхнув алым пламенем глаз. – Обрети покой, Коул из клана Вирион.
– Летчер, мы уходим. Пусть Дерри и Гарм поставят дверь на место и починят замок.
***
–...“Чмоки”! – бушевало над головами пришибленных леопардов, львов и волков. – Она мне написала “чмоки”, нет, вы читали это? И еще – “приветики”!!!
– Капитан Ракша… – с трудом сохраняя серьезный вид и вместе с тем страшно труся, перед белой волчицей стоял начальник шифровальщиков, тощий хорь. – Капитан Ракша, послание Деворы Нокомис – это шифр от начала и до конца. Не стоит придавать значения…
– Это мне! Мне! Цветочков напосылали! – рычала Ракша, сверкая гневными глазами.
– Это координаты… А эти котята образуют слово “ультор”, если задом наперед прочесть символы катаканы на их платьицах.
– Платьицах!.. – взвыла разгневанная волчица.
Самые смелые склонились под пульт, чтобы дать волю беззвучному смеху, самые трусливые тоже спрятали головы, чтобы буря, вызванная начальством, не задела их.
– Еще и угрожает? Какие-то катаны!..
– Катаканы, капитан… Катакана это…
– Ты еще мне поуказывай, – Ракша встала и смерила хоря взглядом. – Доложи-ка, ради чего я терплю такие унижения. Что вы узнали?..
– Довольно много, капитан, – хорь настроился на деловой лад, и ему стало проще хранить подобающее выражение лица.
И он начал рассказ, то и дело сверяясь с письмом. Едва он закончил, Ракша сурово кивнула, и в этом кивке было одобрение.
– Хорошая работа, Элгар. А вы, бездельники, вы что, оглохли?.. Действуйте! Запустите поиск! Нам нужен этот “Ультор”. И да, сообщите родственникам Мортена… Как – никого не было?..
Следующие часы были полны лихорадочной работы. Но, изредка отвлекаясь, Ракша бросала на записку Деворы крайне неприязненный взгляд.
***
Совсем иначе восприняла послание Шандарис. Она сразу же глубоко задумалась, и глаза ее загорелись странным светом.
– Она напис-с-сала, что мы должны быть скрытны, как Мистики. А эти координаты… Пинки?
– Скопление Плеяд, система Майи, – заявил пантер, заглянув в сообщение и просканировав веселящихся котят. – Ого, куда забрались, в какую попу. И в еще большую попу намереваются ехать. В ту же, что и мы. Тайгета.
– Они пош-ш-шли той же дорогой, – кивнула Шандарис.
– Нам дорога уже известная не в лучшем ее проявлении. Предлагаю пересечься с ними у Майи и двигать оттуда вместе. Три судна заметнее, но если история повторится, то и шансы утраиваются, верно? – Пинки установил связь со своим кораблем. – Пересяду в “Гепард” уже ближе к Плеядам, а пока что пусть летит за твоим.
Шандарис коротко кивнула в ответ и набрала сообщение.
“Мы тоже хотим на пикник. У нас есть крепкие напитки, даже и с акцизной маркой. Хвостатая”
– Прос-с-сти, – сказала она Нейлор. – Акцизная марка – это ты… Я должна предупредить о присутствии предс-с-с-ставителей власти.
– А меня ты о нашем обаятельном представителе не предупреждала, – с шутливой обидой заметил Пинки. – Иначе я бы приоделся поприличней!
– Ой, да ла-а-адно вам… – закатив глаза, протянула львица. – Без проблем. Главное, что они целы и вышли на связь. Но раз капитан Нокомис прибегла к такому стилю сообщения, видимо, заказчики их убийства до сих пор активны. Я ничего не передаю МегаПолу, самое правильное было бы поговорить с экипажем “Блюноуз” лично.
– Лично! Хорош-ш-шая мысль, – одобрила Шандарис, хотя все еще была полна опасений. – Прямо сейчас-с-с…
Она повернула коммуникатор так, чтобы собеседнику была видна лишь сплошная стена – мало ли кто может случайно заглянуть через Деворино плечо, может, они там в сплошном окружении следящих глаз – и попросила Пинки вообще отойти подальше и не лезть “в кадр”.
– Она тебя вс-с-се равно не знает, к тому времени, как ты появилс-с-ся, она уже спала, – пояснила мантикора. – Прием, капитан Нокомис-с-с?...
Сигнал, ушедший через подпространственные ретрансляторы, достиг Плеяд в считанные секунды. Шандарис понимала возможные риски, и отодвинувшийся в сторону Пинки перенаправил сигнал через свой корабль, который дальше отослал его в “серую сеть” ретрансляторов, от которой Конфедерация не могла избавиться, как ни старалась.
Теперь если их разговор будет перехвачен, вредителям потребуется много времени для пеленгации сигнала и его дешифровки.
Фон, который маячил за спиной Деворы, тоже оказался ровным и безличным, зато сбоку сразу же просунулась любопытная физиономия Омелы.
– Ой, привет! – воскликнула она. – Круто, сто лет не видались! Вы где?..
– Еще далеко от вас-с-с, – улыбнулась мантикора. – Но скоро мы вс-с-стретимся. Вы в безопасности?
– Думаю, пока да, – ответила Девора. – Но… вы уверены, что хотите сюда?
Имен она не называла и, хотя увидела Нейлор и даже вполне успела разглядеть ее, не настаивала на знакомстве: чем меньше информации уйдет в свободный эфир, тем лучше.
– Поправьте меня, если я ошибусь – вам интересно то же, что и нам, – продолжила она. – И по тем же самым причинам.
– Боюс-с-сь, что да. Нужно многое обсудить.
– Капитан, простите, что не называю себя сейчас, – Нейлор осторожно шагнула вперед. – Расследование одного инцидента на Терре привело к серьезным открытиям и может привести к серьезным последствиям. Мне нужно понимать: заказчики все еще в тени, верно?..
– Между нами, достойная Возвышенная, нет ничего, что требовало бы извинений, – серьезно ответила Девора. – Да, они скрыты, и тень – их стихия. Когда вас ждать?
Шандарис боковым зрением уловила жест Пинки.
– Окольными путями. Затерять с-с-след. Два, может два с половиной дня. Ус-с-словная точка у Врат системы, где вы сейчас находитес-с-сь.
– Ты же помнишь, чем закончилось наше предыдущее путешествие, – сказала Девора, обращаясь к Шандарис. – Когда сталкиваешься с такой силой и с такой злобой, ни осторожность, ни ловкость не помогут. Но если вы уверены… тогда встретимся, как условились.
***
Перед Летчером на столе лежало множество странных инструментов: щеточки, крючки, ершики; еще было несколько разноцветных салфеток разной жесткости и какие-то тюбики. Все это предназначалось для одной-единственной вишневой трубки, за которой лис тщательно ухаживал раз в несколько дней. Сейчас он проводил генеральную чистку, склонившись над столом в сосредоточенном молчании.
Рейн чувствовала, что вполне отдохнула, но в душевный порядок совершенно не пришла. Она следила за возней Летчера, и откуда-то из глубины – без всякой видимой связи – поднималась тоска.
Сегодня она снова применила свои способности, да, ей удалось… Что удалось? Помучить барса, вот что. Больше она ни на что не пригодна. Надо было становиться не дознавателем, а обычной полицейской. Регулировала бы движение на перекрестке, вот и все, чего она достойна!
– И вообще не надо никогда больше этого делать, – вырвалось у Рейн, и лис обернулся.
– Не надо – чего?..
Рейн перебралась за стол и села напротив него.
– Выслушай меня, Арон, – жалобно попросила она. – Ты один видишь, как действуют мои способности, ты один знаешь, что я ими обладаю, потому что это давний секрет. Хочешь узнать, в чем моя ошибка, Арон?
Лис, не мигая, безотрывно смотрел на барсу. Лапы его между тем незаметно очистили стол от всей мелочи, которая там валялась. Он кивнул.
– В том, что я вообще когда-то этим занялась! Начала использовать дар! Позволила ему вырасти! Слушала Мастера Локхарта! Ох, не надо было, не надо было ничего этого!.. Сначала, Арон, это была игра. Я умела находить потерянные вещи. Иногда предупреждала, не пойдет ли дождик. Но когда дождь стрел обрушился на нашу палубу, когда черные крючья зацепили светлые борта нашего корабля – это было для меня полной неожиданностью, Арон! Я знала, куда родители прятали лакомство – но гибель собственной матери предсказать не смогла! Почему?.. Ведь могла бы предупредить их, и все было бы иначе, правда?
Лис не ответил, но Рейн и не требовала ответа. Она продолжила, безжалостно, бесслезно, четко выговаривая слова и вытаскивая на поверхность самые больные воспоминания.
– Потом у меня был учитель, мудрый, ведающий звезды. Если я задерживалась где-то, то всегда знала, в какой момент он уснет, чтобы вернуться домой незаметно. Однажды я вернулась – а он был мертв, его убили. Почему, почему в обычной жизни я могла предсказать, не заболит ли у него нога, но пронзенное стрелою сердце его я в нужный момент не увидела?!.. Могла бы сказать ему за день, за неделю: берегитесь, мастер Мэдокс, вы в опасности, огненная Звезда зажжет вашу душу, и Король этого не простит. И он был бы жив до сих пор!
Рейн опустила голову.
– Потом еще – друг, жених мой, Барта. Отважный, великий воин, простой, как дитя, чистый, как горный снег. С ним мы отправились на поиски Упавшей Звезды. Я знала, куда идти, я видела дальше, чем мои спутники, в ночи тех событий. Барта, который казался сильнее всех на свете… надежным, как небесный свод... погиб, и небо в тот день обрушилось для меня. И если бы я знала, то упросила бы его, пусть остался бы он в лесах, скрылся бы в пустыне – потом бы нашлись, но был бы живой, был бы здесь…
Летчер все так же не говорил ни слова.
– И, после стольких событий, я еще не понимала, насколько я бесполезна, – сказала Рейн. – Настолько не понимала, что продолжала верить видениям, и вновь попалась в ту же ловушку. Пришел Высший, который умел исцелять, он пел, задавал бесконечные вопросы, он приподнял мое обрушенное небо и поставил на место. На крыльях его радости поднялась и я, и пошла снова учиться, прижилась на чужой планете... Когда Джон собрался в путешествие, я нарочно спросила себя, спросила будущее: а безопасно ли это? Не сгинет ли в пределах смерти еще один мой друг? Ответ был четким, вещественным, простым: нет, он вернется. Будет стоять перед огромным окном и показывать мне на странные звезды – я увидела это, как вижу сейчас тебя! Я поверила и успокоилась, а ведь могла бы предупредить! Могла бы уговорить остаться, не лететь на “Вестингаузе”! Ничего не сбылось, Джон тоже погиб.
– А! Вот почему ты просила показать ту фотографию капитану Нокомис, – понял Летчер. – Они же высаживались на "Вестингауз"…
– Да… И вот, я поняла, что нельзя верить моему дару. Несколько лет я вообще не могла использовать его, отворачивалась от видений, если они приходили, – но они проникали в сны, потом переползали в явь, а потом смешивали и то, и другое, так что я не знала, где живу. Это было как морские волны, и чем больше я их игнорировала, тем мощнее они налетали на меня, тем яростнее был девятый вал, а за ним, снова и снова, плескались, толпились новые пророчества. Когда я встретила тебя, Арон, я уже сдалась. Я позволяю видениям прийти, я снова читаю их – правда, очень осторожно… Но с тех самых пор и по сей день мне каждый раз невыносимо больно.
– В твоем даре нет никакой ошибки, равно как и в твоем поведении, – спокойно ответил Летчер, глядя на Рейн. – Насколько я мог заметить, все твои откровения относятся к жизни, как она есть, к обычной жизни.
– К жизни?
– Да, к той, которая вокруг нас каждый день, к обычным вещам, которые вне смерти. Как будто ты плаваешь в реке, не выходя на берег. Тогда, скорее всего, со временем ты научишься и… выходить. И тогда уже ничего тайного для тебя не будет.
Летчер подтянул к себе трубку и привычно взял ее в зубы.
– Есть второй вариант, Рейн, – добавил он. – Ты не предсказываешь смерть, потому что сама в нее не веришь, или потому, что твой Дар в нее не верит. Склонен заметить, он прав. В любом случае, бояться тебе нечего. Мало кто обладает таким богатством, как ты, и мало кто пользуется им с такой мудростью.
***
– Девора-а-а, ну куда ты еще, я есть хочу, – заныла Омела, увидев, что Высшая решительно повернула куда-то вбок от улицы с ресторанами.
– Ну пойди пока, выбери, в какой пойдем, а мне в банк надо, – отозвалась Девора. – От Винсента только что пришло сообщение, что его ограбили. Ни денег, ни деталей.
– Что?? – потрясенно воскликнула Омела.
Файф только вздохнул.
– Ну, что поделать, – равнодушно сказала Девора и открыла высокую прозрачную дверь банка.
Там она некоторое время о чем-то говорила со служащим, а потом получила из окошка целую пачку наличных. Омела вцепилась в купюры, чтобы рассмотреть местную валюту.
– Старинные заначки, – пояснила Девора. – Тут немного, но… Поможет немного ускорить ремонт. Так, а теперь обедать.
Омела, хотя и была, по ее уверениям, голоднее всех, в ресторан зашла не сразу. Файф уже выбирал напитки, Девора уткнулась в датапад, а рысь все стояла на улице и пялилась на огромное высокое здание, не похожее ни на что, виденное ею раньше. Это была громадная глыба камня, ровная и высокая, как какой-нибудь монумент, увенчанная шпилем с перекрестьем. Но, в отличие от монумента, в ней было окно – круглое, темное, почти на самом верху – зачем и нужно-то такое…
Заинтересованная Омела помахала друзьям, дескать, скоро подойду, и пошла посмотреть здание поближе. Она думала, это такой странный магазин, и удивилась, увидев, что перед зданием разбит небольшой парк с цветами и фонтаном. Трое или четверо жителей спешили по песчаной дорожке внутрь, и Омела увязалась за ними.
Она открыла высокую, тяжелую непрозрачную дверь и попала в холодный полумрак, полный тишины и каких-то дальних шепотков.
Озираясь, Омела разглядела какие-то скамьи с прямыми спинками, рамы с картинами (музей?), ровный пол и свет впереди. А потом она подняла глаза и ахнула. Окно, которое снаружи было темным и мертвым, теперь сияло – и в нем жил не только свет, но и цвет! Над темнотой парил цветной и яркий круг, словно портал в другую реальность. Омела даже не сразу поняла, что цветные стекла складываются в изображение – и это изображение казалось более реальным, чем любая проекция. Она не поняла, о чем оно: какие-то ветки, зелень, непонятный скакун, фигуры Высших, странные одежды… Пока рысь все это разглядывала, шепотки улеглись.
И в следующее мгновение мощная, многоголосая, ревущая волна звука накрыла Омелу, как морской вал. Она толкнулась в Омелины ребра, прошла насквозь и прокатилась дальше, рыдая и рыча. Рысь схватилась за сердце и отступила на пару шагов, но тут откуда-то спереди нахлынула новая, еще более мощная волна, а потом еще и еще. Ликуя, торжествуя и прорываясь в рев, сотни голосов и сотни труб неслись по темному залу, заполняли собой все пространство и гремели, отражаясь от каждого свода и каждой арки.
Омела не знала, бежать прочь или оставаться – ей казалось, что ее разорвет на части этими медными звуками, но они ей нравились: громкие и согласные, как будто стоишь на берегу моря, а оно имеет разумный голос. И все-таки она, поглядывая на окно, стала пятиться к выходу.
Через минуту Омела стояла на светлой песчаной дорожке и обалдело моргала на солнечный свет. В ушах звенела тишина, а окно наверху странного здания снова было непроглядно темным.
Тем временем Девора, не отрываясь от датапада, сказала Файфу:
– Наш старый знакомый пришел…
– Ого! – обернулся рысь.
Пятнистый барс, чуть пошатываясь, подошел к барной стойке. Он не успел ничего заказать, потому что Файф гаркнул на весь ресторан:
– Чего в одиночку? Давай к нам!
Коул удивленно обернулся, потом с ухмылкой подошел к столику и уселся напротив Деворы.
– Снова здравствуй, – улыбнулась она ему.
– Че, так и не улетели?
Тон барса был привычно наглым, однако и Девора, и Файф отметили, что Коул успел побывать в какой-то передряге. Глаза у него были потухшие, а шерсть ерошилась, словно у больного. Раньше, даже сидя в темноте и плену, барс выглядел получше.
– Куда там, – сказал Файф и споро плеснул в стакан Коула из фляжки с ушкивой. – Чинить еще немеряно. Запчастей не купили, хоть самому теперь вытачивай. Мне-то что, я только рад, чем дольше, тем мне траекторию будет проще строить – шарики-то вертятся, планеты в смысле, и к концу недели вообще по прямой полетим до ближайшего портала. Всегда бы так...
Барс, кивая на его балагурство, рассеянно отхлебнул из стакана – и округлил глаза.
– Блин, это чего вообще?
– Это – обещанная выпивка, – гордо сказал рысь. – Такой нигде нет, только на Островах, на моей родине, на торфяных пустошах Новой Альбы.
– Сами гоните? Своя рецептура?
– Древняя, как сами Острова, – подтвердил Файф, наливая и себе (Девора помотала головой на его предложение). – Может быть, и у нас все испоганят, если ты прав, но две вещи останутся навеки – ушкива и наш дух. Этого мы не отдадим.
Коул некоторое время просто пил, молча подставляя стакан за новой порцией. Потом посмотрел на Файфа и сказал:
– Хреново, что вы не починились. Вам нужно убираться отсюда, Высшая, профессор. Сегодня, сейчас. Как можно быстрее. Назревает что-то нехорошее.
– У нас тут вокруг нехорошее вот уже которую неделю, – проворчал рысь, стрельнув глазом туда и сюда. – И корабль нам не поднять сегодня.
– А что именно нехорошо, – осведомилась Девора.
– Тут агент разведки Конфедерации... И не спрашивайте “и что такого”: их тут отродясь не было, территория-то нейтральная! И она… агентша эта...
Коул потупился.
– Она вывернула мне все мозги наизнанку. Погано очень. Вы вот что… какие детали нужно?
Девора молча протянула ему свой датапад. Коул пробежал глазами по списку, повел усами и отметил на схеме города какую-то точку.
– Здесь купите, – сказал он. – Вот мой чип. По нему скидос нехреновый. Для своих… И вот тут немного денег, если вам своих не хватит, – он аккуратно припечатал к столу кредитку. – Если бабло останется – просто сломайте эту карту и выкиньте нафиг. Пытаться ее вернуть или щас меня благодарить – не надо.
Файф молча вложил в лапу барса свою фляжку.
Тут распахнулась дверь, и в ресторан ворвалась Омела – с круглыми глазами, растрепанными бакенбардами и ворохом эмоций.
– Ваша юная курсантка, кажись, послушала орган в местной церквушке, – усмехнулся Коул. – Плеядцы – религиозные фанатики, тут такого полно – чего ж вы ее не предупредили… Пойду-ка я, пожалуй. Никогда не понимал восторженных существ.
Девора проводила его молчаливым поклоном, Файф – кивком. Коул, сутулясь, обошел стулья и стол, слегка похлопал бурлящую Омелу по макушке и вышел за дверь.
Выйдя на улицу, барс некоторое время шел с делано рассеянным видом, а потом свернул за угол и достал датапад. Он набрал номер знакомого, который за небольшие деньги мог помочь исчезнуть на время – наглухо, как в бункер.
Сначала датапад пищал сигналом вызова, потом щелкнул – и затих. Коул знал, что эта тишина – и есть ответ.
– Альтернативное удостоверение и оружие. Оплата кредами на месте, – сказал он. – Через полчаса приду на обычное место.
Датапад просигналил, что неслышимый собеседник дал отбой. Это тоже было ответом – положительным…
Место встречи находилось на противоположной стороне широкого кольца траволаторов, которые двигались с разной скоростью. Барс прыгал по ним, как по камням через горный ручей, не ошибаясь даже на самых быстрых. Нужного места он достиг на целых десять минут раньше. Он прислонился к стене дома и с удовольствием отметил, что страх и неуверенность прошли. Сейчас он точно знал, что он будет делать.
И тут из-за угла твердой походкой вырулили два наемника “Кровавых Ангелов”. Они резко повернули и поперли на Коула так решительно, что стало ясно: это по его душу, и не для разговоров.
Барс быстро оглянулся и метнулся в сторону, намереваясь ускользнуть в открытую дверь ближайшего подъезда. В спину что-то с силой ударило, он зарычал от боли и упал. Тело свело судорогой – они пульнули из шокера!
– Ну что ж ты бежишь-то от нас? Все руководство “Ангелов” собралось послушать, что ты расскажешь про “Ультор”, а ты решил удрать? Как некрасиво!.. – сокрушенно сказал один из наемников. – Так… Подгоняйте машину и грузите его. Гаррисон будет рад повидаться с ним. Смертельно рад…
– А ну, вы двое – назад, руки за голову, – прозвучал еще один голос, звонкий, как серебро. – Я уполномоченный оперативный агент Внешней разведки. Дерри, сюда встань. Гарм, не стрелять пока.
– На прохожих нападают, нехорошо, – прошелестел Летчер, появляясь из двери подъезда.
Наемники, только что подхватившие барса, бросили его обратно на землю и открыли шквальный огонь. Коул изо всех сил постарался отползти в сторону, но его кто-то снова подхватил. Он почувствовал бронированную хватку и увидел испещренную шрамами морду волка.
– Вставай, – пробасил волк. – Пошли. Тихо.
Это был второй заместитель босса “Кровавых Ангелов”, и он лично явился за Коулом. Одной лапой, закованной в силовую броню, волк держал барса, и другой – поднял гранатомет и выстрелил в сторону спецназовцев. Пять выстрелов сотрясли улочку, выбили стекла из домов, заставили взреветь дальние сирены.
И тут, словно равнозначный ответ, прозвучал зов, слышимый громче взрывов и сирен – и безмолвный, как тишина. На болевом пределе, на краю бездумия были произнесены слова. Они вибрировали и проникали во все уголки мира, безобидные по сути, страшные по силе приказа.
Не сопротивляться!
Бросить оружие! Брось!
Беги!
Страх!..
Двое “Ангелов” прекратили огонь и, пригнувшись, словно от ударной волны, попятились назад. Их винтовки звякнули об асфальт.
Волк, сжав челюсти и прикрываясь Коулом, боролся с ментальным воздействием изо всех сил. И ему почти удалось: плох тот “Верховный Ангел”, который этого не умеет!
– Назад, трусы! – крикнул он. – Убить их, кому сказал!
Его слова заглушил рев бронетранспортера. Волк еще раз выстрелил из гранатомета и снес угол здания, за которым, по его прикидкам, прятался один из спецназовцев. Сирены взвыли еще громче.
“Верховный Ангел” развернулся ко второму врагу, но ничего не успел сделать. Несколько пуль пробили его броню. Он выпустил барса, но прижал к себе гранатомет – и с грохотом повалился на тротуар.
Возле Коула возникли двое – лис и барса. Те самые. Его серебристая мучительница молчала с какой-то сосредоточенной яростью, уставясь в одну точку. Зато лис, пыхая трубкой, нагнулся к Коулу.
– Встать можешь? – отрывисто спросил он.
Коул поднял туманный взгляд на лиса и коротко кивнул, ничего не сказав. Каждое движение отдавалось болью, но барс, опираясь о стену, медленно поднялся на лапы и осмотрелся.
– Чего вы тут забыли, а?
Хрипящий волк, из пасти которого текла кровь, дернулся и замер рядом. Двое наемников лежали неподалеку, не подавая признаков жизни. Какое-то движение происходило возле бронемашины, но судя по всему, это были любопытные и напуганные жильцы из задетого выстрелами дома.
– Зачем вы здесь? – сурово повторил Коул.
– Затем, что спорить с разумным существом интересно, с женщиной бесполезно, а с Рейн невозможно, – лис слегка пожал плечами, но барса, если и слышала его, не шевельнула и ухом. – Машина в пяти шагах. Вижу Гарма… А Дерри… погиб. Ну что же… Чем скорее мы уйдем, тем целее будем.
Суровый Гарм, прихрамывая, побежал в сторону машины, словно тоже повинуясь мысленному приказу.
– Рейн, отпусти уже их, – сказал лис. – Хватит. Ты захватила весь район! Ты не выдержишь!
Но барса лишь помотала головой.
– Пойдемте-же-у-же, – лис потащил ее за рукав, сверкая взглядом и на Коула.
– Раскомандовался, старик, – усмехнулся барс, однако послушался и двинул за лисом.
Краем глаза он уловил едва заметное движение – “Верховный Ангел” трепыхнулся и схватился за ствол. Коул действовал быстрее собственных мыслей – резко толкнул лиса, рванул барсу на себя, выхватил из ее кобуры пистолет. Миг – и волк окончательно замер: в откинутой лапе блестел бластер. Световой снаряд, предназначавшийся барсе, оплавил крышу многострадального дома и превратил окно чердака в слюдяные потеки.
Коул вернул барсе пистолет и потупился. Она же, с досадой отметил он, словно бы вообще ничего не заметила – а если и заметила, это прошло над ней, как туман над утренним полем.
Но, глядя в никуда, принимая пистолет от Коула, она вцепилась в его запястье и спросила:
– Барта?..
Коул вздрогнул от ее прикосновения. Боль моментально отошла куда-то на задний план.
– Прости, кто?.. – непонимающе произнес он.
Рейн не ответила, хотя в глаза ее медленно возвращалась реальность. Гарм подал гудок и завел мотор.
– Блин, лови ее, дубина, она же падает! – гаркнул Летчер, бросаясь к барсу, но не успел – Рейн, странно улыбаясь, начала медленно оседать на асфальт.
– Ох ты, чтоб тебя… – Коул в последний момент подхватил дознавательницу. – Служба безопасности уже близко! Давай, вперед!
Запрыгнув вслед за лисом в пассажирский отсек, Коул осторожно опустил Рейн в кресло и тут же чуть не упал, потому что Гарм резко дернул машину с места.
Лис наклонился над барсой.
– И чего это с ней? – буркнул Коул и нахмурился.
– Жить будет, – ответил Летчер, чуть скосив глаза в сторону Коула. – Она потеряла много сил, вот и все. Второй раз за сегодня. Так витаминов не напасешься, честное слово.
В его деловом тоне проступала искренняя озабоченность. Лис вздохнул.
– Она себя перед тобой вроде как в долгу считает, – объяснил он. – Так что этот приезд – лишь отдача долга. За то, что в башку полезла… Не любит она этого.
– И не люблю и не собираюсь любить, – слабым голосом отозвалась Рейн. – Хватит, Летчер, с кем ты всё говоришь?... И вообще опять зря. Он же погиб, да? Этот барс?
– Какое там погиб, вон он, – показал Летчер чубуком трубки на стоящего в полутьме салона Коула.