Я сердито поморщился от мышечного спазма, который появился сразу же, стоило мне подумать о ломке. Как это больно… Но я довольно притупленно чувствую боль, видимо, особенности искусственной нервной системы. И что мне так мешает спать?! Словно на камне лежу!
Я сердито запустил руку под спину и, схватив кого-то, дернул. И вытащил свою змею, которая уже давно сладко спала, почему-то завязавшись в узел. Клоунада, блин! Я уже двадцать минут заснуть не могу, лежа на ней, а ей хоть бы хны! Я ее в диван вдавил своей тушей, а ей пофигу… Бронированная змея, блин!
— А ну, иди отсюда! — Фыркнул я и, оттопырив плед, кинул моток змеи под одеяло себе в ноги. — Ползают тут всякие…
Змея, которая плюхнулась на мои босые ноги, слегка развязалась из узла и лишь сонно зачмокала, не обратив внимания на то, что я ее тут в шутку швыряю. Я лишь улыбнулся. Хорошая эта чешуйчатая морда, верная. Как говорил мой цепной пес Псих «Верность — это главное в женщине, после сисек». Ох, давайте просто забудем об этом и будем спать…
Надеюсь, мне приснится Флер в носочках…
* * *
— БЕГО—О—ОМ, СУЧЬИ ДЕТИ! НАПАДЕНИЕ НА МЕД-ОТСЕК!!! ОПОЗДАЛ — МЕДИКА ПРОСРАЛ!!!
Мимо идущих по коридору десантной палубы Смайлса и Шмеля с грохотом промчалась колонна из сорока солдат в баттлфреймах, подгоняемая одним из сержантов. Трехметровые титаны, обвешанные оружием с ног до головы, неслись ровной колонной с низкой для их брони скоростью, всего километров сорок в час, грохоча сапогами по палубе так, что рядовые позажимали уши, а весь мир вокруг них трясся, словно наркоман на дискотеке.
Колонна с грохотом, словно древний трамвай, сошедший с рельс, промчалась мимо и скрылась в очередном ответвлении коридора. Все на их пути разбегались в разные стороны, потому что попасть под этот поезд из штурмовиков означало неминуемую смерть, уже была пара случаев… Пока трехтонные гиганты поймут, что им кто-то попал под ноги на такой скорости и затормозят — тебя уже раскатает тонким слоем метров на двести…
— М-да… И куда это они? — Пробасил невозмутимый Шмель и толкнул Смайлса в спину. — Не стой, давай, дружище-дрищ!
— Куда-куда, «нападение на медотсек»! — Ехидно передразнил Смайлс. — Уши лучше мой, дружище-тупой-качок!
Мелко переругиваясь, солдаты неспешно зазвякали сапогами, направляясь по коридору ко здоровенному бронированному люку, из которого, собственно, и прибежали эти ненормальные, изображающие поезд. Наверное, это были ребята сержанта Сенокоса, только он так любит носиться по кораблю, имитируя нападение на разных уровнях…
Штурмовики-абордажники направлялись в стояночный ангар, который, собственно, скрывался за этим люком. Огромный толстый бронированный люк, десяти метров в диаметре, разделился на три части и спрятался в стенах, пропуская солдат вовнутрь. Десантная палуба эрцкрейсера, или просто «Палуба 20», практически не имела бесконечных лабиринтов кают и коридоров, всю ее площадь занимали ангары. Ангары, ангары, ангары! Ангары хранения. Ангары подготовки. Ангары для стоянки техники. Ангары резервные и ангары десантные. Везде ангары, соединенные толстыми и короткими переходными коридорами с грузовыми лифтами. Именно на этой палубе, на стоянках, дремала техника, ожидая своего часа. Чинили технику на ремонтной палубе, а производили и собирали на инженерной. А здесь она проходила проверку и подготовку к возможной погрузке и высадке.
Ангар-стоянка представляла из себя квадратное помещение в несколько сотен метров в длину и ширину. На стальном, усиленном полу, неоновой разноцветной краской была нанесена разметка, словно на парковке. А парковалась здесь целая прорва различных боевых машин, призванных помогать наемникам в их нелегкой профессии и всячески упрощать им жизнь. На парковочных местах можно было встретить от маленького ремонтного бота, напоминающего майского жука размером с футбольный мяч, до семиметровых кибер-пауков.
Рядовые дружно шагали мимо неровных рядов самой разнообразной техники, которую хозяйственные наемники притащили из самых дальних концов галактики, украли, нашли или купили. Наемники — это не армия, которой поставляют красивую и ровную технику, как на подбор. И если купить оружие еще можно, как и космические корабли, то с покупкой таких вещей, как ТАНК, возникали серьезные проблемы…
Легко можно купить корабли до класса крейсер у корпораций, это законно. Все-таки космос опасное место. Благодаря этому закону богачи могли позволить себе личный флот из крейсеров, хотя это уже было незаконно… Купить корабли крупнее размером — только с помощью пиратов, контрабандистов или крышующего тебя государства. Но на такой товар спроса почти нет, в основном лишь могучие государства могут позволить себе такую роскошь, как линкоры и прочие титаны. А вот танки и боевые роботы… Корпорации, конечно же, продавали их, в частности, «Глобал Тех», но драли за них такие суммы, что проще самому из папье-маше склеить. Ведь если ты покупаешь танк, ясен пень, ты его для вторжения покупаешь. А это уже незаконно, вот и дерут корпоранты жуткие суммы за то, что продают тебе запрещенный товар. Настолько жуткие, что даже Командор, который никогда особо не считал медяки, исходил слюной от злобы, а сержант Байт и вовсе падал в обморок, едва увидев прейскурант…
Вот быстро идущие рядовые проходят мимо сразу трех гравитанков, паркующихся рядышком. Весь автопарк был разделен на десяток зон, каждая из которых была размечена краской своего цвета. Каждая зона принадлежала определенному взводу, и техника там хранилась исключительно для нужд этого самого взвода. Ведь у каждого взвода своя задача и танки. Так любимые штурмовиками-миротворцами были и даром не нужны абордажникам, которые предпочитали роботов, способных действовать в тесных помещениях кораблей. Сейчас рядовые шагали по зоне, обозначенной зеленой краской на полу — зона, где паркуется техника штурмовиков-миротворцев. В основном это были новенькие гравитанки, с тихим гудением висящие над землей и то и дело поводящие башнями и турелями туда-сюда.
— Шмель, как думаешь, высадка будет жесткой? — Смайлс нервно теребил застежку на куртке цвета хаки, порядком нервничая.
— Разумеется. Когда было иначе? Непременно или зенитный огонь, или засада, или еще какая подстава случится. — Безразлично пожал плечами Шмель. Ему было пофиг. Пусть всякая мелкота вроде дрища-Смайлса носится туда-сюда и вопит, а он всегда спокоен!
Они миновали парковочную зону штурмовиков-техников, выкрашенную в желтый цвет, на которой в основном тусовались ремонтные платформы, легкие боевые глайдеры и комплексные наборы для установки всевозможных турелей. Меж машинами суетились заляпанные маслами и прочей гадостью техники, вопя друг на друга и матюгаясь. Стальные сапоги рядовых дружно отбивали лязгающие шаги по ребристой поверхности стальной палубы, они переходили в красную зону.
Стены и пол здесь были размечены красной неоновой краской, зона абордажников. Свернув меж машинами, они направились уже вдоль своей зоны. Каждая машина и каждый робот здесь им был знаком, они не раз вместе штурмовали чужие корабли, орбитальные и торговые станции…
Вся эта детская канитель с разметкой ангара разноцветными цветами была жизненно необходима — в спешке солдаты часто ставили машины не на свои места, а потом часами не могли найти то, что нужно… А однажды какой-то умник ради шутки перемешал все машины на стоянке, а это почти пятьсот единиц техники, по пятьдесят машин на взвод. Все наемники два дня разбирались, где чей робот, и остервенело били друг другу морды, сражаясь за очередной ничейный танк, стремясь урвать его для своего взвода, даже если им он нафиг был не нужен. После этого и была введена цветовая маркировка зон, а также цифровые обозначения каждого танка и робота. А еще были расширены лазареты, ибо после того эпичного мордобоя почти три сотни отправилось штопать раны в среднем и тяжелом состоянии, а остальные семь сотен отделались легкими переломами… И если штурмовики били друг другу морды два дня, то несчастные медсестры штопали раненных две недели. Командор, который предпочел не вмешиваться и кататься по полу от смеха, в то время, как солдаты сражались за очередного пухлого рем-бота, даже выдал всем медсестрам премии, утешив тем уставших девчонок.
Рядовые шагали мимо стоящих ровным строем роботов «Мародер», миновали одинокий гравитанк, единственный в их взводе, ибо никому он нафиг был не нужен, а хозяйственные абордажники прихватили его себе, сами не зная, что с ним делать, так-как на корабль-то с таким не высадишься. Наконец они дошли до своей любимой машины, к которой, собственно, и направлялись.
На парковочном месте А-37, что означало «зона Абордажников, парковочное место 37», стояла накрытая чехлом громадина.
— Э, хозяева, отворяйте ворота, бараны пришли! — Крикнул Шмель, пару раз топнув, от чего раздался глухой гул.
Из-под накрытой чехлом машины, словно гном из норы, вылез техник в синем комбинезоне, шлеме и желтых защитных очках. Ростом он был метр с кепкой, зато в плечах и того больше, а ручищи у него были — будь здоров! Потому-то все и звали его просто Гном. С ворчанием он достал из кармана комбинезона промасленную тряпку и вытер ею руки, заляпанные маслом, лишь больше испачкав те.
— О, Гном, здорово! — Шмель протянул технику, который действительно напоминал гнома, свою здоровенную ручищу. Степенно пожав ту, техник подскочил к Смайлсу и со всего размаха дал ему в зубы, подпрыгнув для этого. Смайлс, не ожидавший такого поворота, отлетел назад, и упал прямо на подставленные Шмелем руки, который успел поймать своего непутевого товарища.
— Думаю, ты это заслужил! — Ехидно заявил Шмель, взяв Смайлса за шкирку, словно котенка, и поставив того на ноги. Ну да, по сравнению с мускулистым и важным Шмелем, Смайлс казался худеньким и маленьким, хотя был среднего роста и не таким уж и худым.
— Шашто?! — Возмутился получивший в зубы, потирая челюсть и языком проверяя, на месте ли все ее содержимое.
— А за то, что ты не перезвонил моей сестре! — Гулким басом заявил гномоподобный техник, угрожающе показывая всклоченному Смайлсу здоровенный кулак.
— Но у меня ш ней нишего не было! И ты мне шуб выбил! — Прошепелявил Смайлс, отряхиваясь и выплевывая на ладонь идеально ровный и острый зуб, что сиял, как снег, в свете потолочных осветительных панелей. Вся троица дружно склонилась над зубом на протянутой ладони, разглядывая тот, всего на миг замолчав… И вновь вернулась к разборкам!
— Я тебе покажу «не было»! — Замахнулся на него техник здоровенным гаечным ключом, у которого, к тому же, был включенный плазменный резак на конце. — Испортил девку — женись! Она там вся знаешь как испереживалась?!
Шмель тихонько хмыкнул. Да, сестра у Гнома была редкостной красавицей. Не очень высокой, но худенькой, стройненькой и очень милой. И ни капли не похожей на гномиху. Они с братом пришли в группировку вместе, и Гном был отряжен чинить технику, ибо имел два высших образования и навыки работе в фаст-фуде, а его сестра — в мед-бригаду, потому что умел только налеплять пластыри. Со временем обоих подучили, и они начали приносить реальную пользу. Как Смайлс умудрился закрутить с ней шашни — оставалось только догадываться.
— Ладно-ладно, перешвоню… — Проворчал Смайлс, пряча зуб в карман. — Ну шо, покашивай!
— Не нужно никого косить, лучше покажи нам нашу малютку! — Перебил Смайлса Шмель.
— Но я это и шкашал!
Техник успокоился, покарав обидчика своей сестры, и, сняв желтые очки, повел парочку штурмовиков к накрытой чехлом машине.
— Господа! — Начал он очень важным и степенным голосом, что, в принципе, свойственно гномам, пусть они и выдуманные существа. — Представляю вам восстановленный талисман вашего взвода, бронемашину «Носорог»!
И он сдернул чехол, вызвав удивленный свист со стороны Шмеля и удивленное шипение со стороны Смайлса, который не смог посвистеть из-за выбитого зуба и лишь издавал звук спускаемого колеса.
Пред ними стояла высокая, трехметровая машина пехоты, семи метров в длину, обладавшая четырьмя жуткого вида шипованными гусеницами, грозным боевым траком и толстенной бортовой броней.
Машина пехоты «Носорог» была чем-то вроде талисмана их взвода, одной из немногих машин, не предназначенных для штурма кораблей. «Носорог» был настоящим древним монстром, собранным еще лет сто назад, простым и надежным, как кувалда. Эта машина была дипломатическим ответом Федерации одной из малых рас, не пожелавших освободить свою планету для горных работ, мол, подумайте еще раз, прежде чем отказывать нам. Метровые бронепластины защищали его борта и узкий нос, внутри могло поместиться двадцать человек в экзоскелетах, а крышу машины венчала толстущая пузатая плазменная пушка, чьи накопительные емкости и отводные трубки сияли голубой плазмой, и защитный пво-про комплекс.
Сейчас все используют гравитанки, ведь технология не стоит на месте Изящные и красивые машины в сорок тонн весом, они парят над землей и обладают отличной скоростью и проходимостью, ибо никогда не вязнут и не застревают. «Носорог» — морально устаревший тип техники. Однако «старое» не значит «плохое». Парочка модернизаций, и машина вновь в строю.
Представьте себе идеальный клинок. Гибкая сталь, великолепная заточка, зеркальная полировка и прекрасная форма… Это гравитанк «Обсидиан». А теперь представьте себе монолитную, уродливую железную кувалду, испачканную в земле и навозе. Это — бронемашина «Носорог». И при столкновении этих двух орудий от клинка останется лишь прах, потому что измазанная в говне кувалда растолчет его в два счета. Примерно то же самое происходит при столкновении гравитанка и древней бронемашины на гусеничном ходу. Монстр в сто двадцать тонн весом просто наезжает на легонький гравитанк и давит его в лепешку, перемалывая своими жуткими гусеницами в труху. И пусть в плане огневой мощи «Носорог» не блещет, зато для штурма укреплений подходит идеально, ибо, в отличие от танка на гравиподушке, он попросту неостановим и легко пробивает собой даже бетонные укрепления, не говоря уже о земляных валах и прочей ерунде.
Сейчас, однако, машина была вся чистенькая, заново покрашенная в темные цвета и с новеньким тяжелым плазменным орудием на крыше. Шмель любовно похлопал малютку по хищному носу, задранному вверх.
— Поверить не могу, что ты починил ее! От нее только каркас оставался, когда нам пришлось бросить ее, она сражалась до последнего, даже после эвакуации пилота… — Он уважительно стукнул Гнома по плечу, а тот надулся, словно воздушный шар, весь прямо распух от гордости.
— Реактор не взорвался, а это главное. Остальное я быстро залатал, хотя корпус почти весь новый! — Выпятил грудь техник.
Шмель понимающе кивнул. В отличие от новых видов техники, древний «Носорог» работал не на гравитационном реакторе, а на термоядерном, весьма нестабильном. Фонил тот порядком, но для такой грубой машины был что надо, выдавая прорву энергии для этого монстра. К тому же, когда речь идет о небольших размерах, реакторы термоядерного синтеза превосходят новые гравиреакторы по мощности, хотя мелкие минусы вроде возможной детонации — это, безусловно, нехорошо…
— Ты шпаш наш талишман!
— Да-да, спас. — Проворчал техник. — Вы на нем высаживаетесь, что ли?
Рядовые дружно кивнули.
— Капитан считает, что придется штурмовать базу на астероидах или какую-нибудь планету, и вот тут в дело пойдет наша малютка. — Шмель все бродил вокруг машины, критично проверяя ту, но не находил изъянов, техник явно не халтурил.
— Роботов брать будете? — По-хозяйски спросил техник, отвечающий за все машины абордажников.
— А тебе какая рашниша?
— А такая, шепелявый, что я должен знать, кого из ребят готовить к десанту! Идиот… — Техник явно недолюбливал Смайлса. А кто любит парня, что клеится к твоей сестре?
— Сержант сказал, что сначала высадим малютку, а потом пойдут кибер-пауки. Мародеров высаживать не будем, те только для всяких бункеров годятся…
За спиной Шмеля что-то зажужжало. Он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как на соседнем парковочном месте активировался и поднялся на все шесть лап кибер-паук, который теперь возвышался всеми семью метрами своей стальной громады над техником, рядовыми и их бронемашиной. Когда над тобой возникает такая грозная штука… Чувствуешь себя маленьким и незначительным.
— Э, чой это он? — Шмель на всякий случай отшагнул назад, когда огромная спаренная рельсовая пушка на спине паука повернулась в его сторону и уставилась точно ему в голову, словно паук его разглядывал через дула.
— А, тринадцатый-то! Он что-то неспокоен в последнее время. То и дело сам активируется… Думаю, конденсаторы протекают и капают на управляющую плату, вот он и мечется. — Лениво пояснил техник.
Огромный стальной паук с красным номером тринадцать на корпусе неуверенно потоптался, звеня всеми шестью острыми лапами, и улегся обратно, поджав лапы под себя и отключившись. Шмель нехотя утер лоб. Странно все это. Такие роботы не были разумными, у них были лишь зачатки интеллекта, и подобное поведение его порядком настораживало. Вдруг это восстание машин, как в документальном кино про робота, что одевался в человеческую кожу?
— Ты б эта… Проверил бы его, а то еще начнет палить во всех… — Неуверенно протянул Шмель, бочком пробираясь мимо кибер-паука. Уж он-то знал, как сложно завалить такую тварь…
— Шуткий он! — Добавил Смайлс, которому тоже не понравился самоактивирующийся робот.
— Угу. Потом. — Техник щелкнул парой кнопок на пульте, что достал из кармана, и несколько ремонтных ботов-жуков подлетели и, подняв покрывало, вновь укрыли тем бронемашину. Ее время еще не пришло. Еще нет.
— Ну что, ребята, устроить вам экскурсию? У нас же пополнение! Если вы не знали, мы закупились у «Глобал Тех» на пять миллиардов в сумме, и в честь этого они дали нам подарочную карту на двадцать процентов постоянной скидки, а также подарили несколько шикарных машин… Люблю я корпорантов, умеют подмазаться! — Заявил техник, гордо осматривая автопарк, где теперь стояло пополнение.
— Ну, давай, показывай наших новых стальных питомцев…
— Шупер!
* * *
— Я, Фотофиг’хниш, пх’гибыла!!!
Этот дикий вопль где-то на нижнем этаже и звук явно выбитой входной двери застал меня врасплох, когда я смотрел сон, где принцесса Селестия, истерично визжа, убегала от меня, а я в одних трусах гонялся за ней с сачком и пульверизатором. Зачем мне был сачок и трусы? Я вскочил, как ужаленный, перелетев за спинку дивана, укрываясь от огня, что вот-вот обрушат на меня, а ногой, на которой спала Сахара, запустил несчастное создание прямо на люстру, где она благополучно запуталась… так, стоп. Какой еще огонь? Никто не будет в меня стрелять!
Ругаясь и ворча, я поднялся с пола, поняв, что это никакая не спецоперация, и никакой спецназ в окна сейчас не полезет. Старые рефлексы… О, погодите-ка! Я снова могу двигаться! Кажись, этот жуткий крик оказал на меня целебное воздействие, ха-ха! Я со сдвоенным хрустом потянулся, потом недовольно потер мизинец на ноге, которым при перепрыгивании дивана все равно умудрился удариться о ножку. А еще спрашивают, почему я ношу сапоги, не снимая — вот потому и ношу!
Ох, новый день — новые возможности! И новые хлопоты, конечно. В занавешенное полупрозрачной занавеской окно падал яркий солнечный свет от только-только проснувшегося солнышка, пахло росой, а на дереве за окном пели птицы. Вот это денек! Я незаметно выглянул в окно, благо, то прикрывают деревья от любопытных глаз, и, довольно щурясь, уставился на небо с мелкими обрывками туч. Красота! Такая погода!
По лестнице топало множество копыт, кто-то поднимался на второй этаж. Видать, это эта Фиг’хниш со своей бригадой. Флер говорила, что к ней придут гости, но я и подумать не мог, что они придут вести фотосессию у нее в доме! Я на всякий случай подскочил к двери и запер ее изнутри, а то заглянет кто ненароком…
С удовольствием высунув свою рожу в окно, я полной грудью вдохнул утренний ароматный воздух, едва не проглотив пролетающего мимо жука. Выплюнув жука, я с удовольствием размялся, радуясь возвращению контроля над телом. Некоторые мышцы и сухожилия все еще побаливали, но весьма терпимо. Я сделал несколько боксирующих движений, проверяя, насколько все плохо. Все очень даже хорошо, у меня вновь достаточно сильный удар, чтобы проломить череп. Увлекшись, я проверил растяжку, едва не врезав сам себе ногой в лицо.
Неуклюже… Зато растяжка хорошая, удар ногой всегда был моим любимым приемом! И не важно, какой и как, мне просто нравится бить всех ногами, этого никто не ожидает, а с моей массой и силой каждый удар может быть летален…
Нарадовавшись своей силушке и вновь крепкому и здоровому телу, в котором, в теории, должен быть здоровый дух, я принялся за дела более насущные, чем самовосхваление. Во-первых — одеться. Я с радостью напялил свои стальные перчатки и сапоги и первым же делом отомстил ножке стола, что обидел меня, отломив ту пинком. Блин! Ну что я за человек такой! Порчу мебель в гостях! Аргх! Ладно, хрен с ним, выкручусь…
Теперь, плащ. Застегнув на груди плащ и надев капюшон, я принялся осматривать себя в настенное зеркальце. М-да… Плащ выглядит отнюдь не так блистательно, как раньше. Серебряное шитье на груди рубашки порвано когтями и болтами, а ведь это символ принцессы Луны! Моей любимицы! Свинство… Несколько узких продольных дыр на плаще. Но в целом — выгляжу хоть и мято, но все еще достойно…
Ох, ну конечно! У меня ведь есть… Я совсем забыл о трофеях! О тех кошельках, сумочках и прочих вещичках, что я изъял у вырубленных мною стражников и грифины! Я тут же сунул руку во внутренний карман и с удовольствием нащупал в том горку плотненьких мешочков! А я-то и думаю, что это так к земле тянет, словно камней в карманы набрал…
Усевшись на не застланный диванчик, я придвинул к себе стол и обнаружил, что он до сих пор без одной ножки. Пришлось подобрать отломанную ножку и приставить ее на место. Блин, Флер меня убьет. Она ничего не скажет, но наверняка плохо обо мне подумает… Эх. Ладно, начнем же самую интересную часть! Сортировку и дележку добычи! Поскольку захватил все я, то и делить будем так: все мне!
Итак, у меня здесь пяток кошельков и две нашейных сумки, одна — капитана стражи, а вторая — грифины-гвардейца, которую я приложил дверью. В предвкушении я с лязгом и искрами потер руки и, довольный собой, принялся разбирать свою законную, честно отобранную награду.
Кошельки радовали меня попеременно. Я развязывал тесемки на плотненьких мешочках и высыпал их содержимое на стол. В сумме набралось где-то две сотни монет. Не так уж и плохо! Видать, стражники носят с собой по полсотни монет, чтобы после службы заглянуть в паб. Следующей пошла сумочка грифины — аккуратная сумка из плотной ткани, с двумя серебряными застежками в виде пикирующих орлов или вроде того.
В сумочке грифины, как и в сумочке любой женщины, могла поместиться маленькая галактика. Ну, и еще тележка всякого скарба. Пусть красотка-грифина и была гвардейцем, сумочку она носила все равно, хоть она и похожа больше на подсумок для патронов…
Почти сотня золотых, девяносто семь, если быть точным. Так, это мне! Какая-то ненужная мне мелочевка, вроде пилки для когтей и маленьких колечек, явно имеющих чисто символическую ценность. Фотография?
Я взял плотный кусочек бумаги, загнутый на концах. Черно-белая фотография, на ней та самая грифина, обладательница этой самой сумочки, с четырьмя… подругами? С сестрами? Наверное, все же, с сестрами. Грифина там на пару лет моложе, еще совсем молоденькая птичка, с мягкими перышками-пушком на гибкой длинной шее, но уже в форме, явно только-только закончила обучение. На фото она такая счастливая! Она словно сбросила маску, свойственную всем грифонам. Маску превосходства над другими, которая им так необходима, чтобы почувствовать себя крутыми. Мне кажется, что грифоны просто стесняются показывать простые добрые эмоции, вот и строят из себя вредин, просто из страха быть осмеянными. Ее обнимают три сестры, тоже одетые в какие-то грифоньи наряды, только не форму, а платья, а четвертая смущенно прикрывает личико лапкой, стоя чуть в сторонке…
В груди у меня кольнуло. Я знал, что это не может быть сердце. Но меня, правда, очень растрогала эта простая старенькая фотография. Наверное, когда ей было тяжело на службе, эта безымянная грифина-гвардеец доставала фотографию и смотрела на своих сестер, тихонечко улыбаясь. А я и ее отобрал… Дальше я копаться в ее сумочке не стал. Ощущаю себя… свиньей. Если над чем я и не смеюсь — так это над семейными узами. Семья — это главное, что у тебя есть. Я оставил себе лишь деньги, мелочевку же и фотографию я бережно положил обратно в сумочку. Ее я верну владелице. Пусть она и может не понять моей доброты и сентиментальности, но все равно — я не буду отбирать у нее напоминание о семье.
Помотав головой, я приступил к подсумку Шайнинга. Этот черт хотел прикарманить мой нож, иначе чего бы он его таскал с собой? Так что его шмотье — точно мое.
— Я-Я! — Донесся очередной крик из соседней комнаты, и я услышал звук вспышки. Лишь покачал на это головой. Ходят тут всякие…
В фиолетовой сумке Армора было негусто. Хотя восемьдесят золотых я, разумеется, благородно прикарманил. Какой-то хлам. Расписание стражи, блокнот с пометками об отсутствующих и болеющих стражниках… ничего ценного. Кулон? Да, золотой простенький овальный кулон. Небось, там он и Каденс, или его родители… Я лишь фыркнул. Это же банально!
Но кулон меня удивил. В правой половинке была фотка еще молодого Армора, а в левой — фиолетового жеребенка с очень умными глазами и такой знакомой розовой полоской в гриве. Бли-и-ин… Что же это такое?! Почему сегодня такой лирический день? Твайли… Этот кулон я тоже верну. Я… просто немного не в себе. Я вообще довольно сентиментальный, когда дело не касается людей… Семейные узы… Счастливые они, Шайнинг и грифина. У них есть семья. А у меня? Мою семью у меня отобрали! Отобрали мою Твайлайт в тот момент, когда подставили меня и обвинили во всем…
Я со скрипом сжал кулак, в котором все еще держал блокнот Армора, превращая тот в бумажный фарш. Кто-то мне заплатит за каждую секунду, что я провожу вдали от тех немногих, кто меня любит… Луна, Твайлайт, сестры Акс… Все те, кто стал моей второй семьей. Ну ничего… ничего, мы еще посмотрим, кто кого! Когда я найду этого ублюдка — я вырву ему сердце голою рукою и затолкаю прямо в глотку! Я так делал в человеческом мире, когда на меня напал торчок в туалете…
Я тяжело вздохнул и подошел к окну, вставая под солнечные лучи, что просачивались через прозрачную шелковую занавеску… эх… Да, так лучше. Все эти прекрасные утренние запахи природы и росы, а также пение птиц успокаивают меня. Да, все будет хорошо. Хотя начало у дня какое-то больно лирическое… Распустил тут нюни, надеюсь, об этом никто не узнает.
Из соседней гостиной через стену донеслась очередная фразочка Фотофиниш. А, нет, Фотофиг’хниш! Мне сразу полегчало и стало веселей, когда я услышал это.
Судя по всему, у Флер там полноценная фотосессия. Но если не знать, что их там целая бригада, и представить, что в соседней комнате только Фотофиниш и Флер… А картинки-то не видно, подсматривать здесь никак. Просто послушайте, что доносится через стену!
— О, ЙЕС-ЙЕС! Вундаба’р! Я-Я, Флер! Еще! Еще! О да, ДА!!! Это магия! Я делаю магию! ЙЕС!!!
Только у меня возникают эээ… гыгы… откровенные картинки в голове? И что, в таком случае, она подразумевает под «Я делаю магию»?! Хааа! Вот представьте, вы ложитесь в постель к своей пони, грифине или гаррадианке, проводите рукой ей по бедру, смотрите в глаза и… и таким голосом заявляете: «Я делаю магию!». Секса не будет. Гарантирую.
Я согнулся пополам, жалобно всхлипывая, когда услышал еще одну фразочку вопящей в экстазе Фотофиниш, не в силах больше сдерживаться и делать серьезное лицо, мол, я не подслушиваю. Весь грустный и лирический настрой испарился быстрее, чем спирт, выделенный техникам. Эта Фотофиниш просто бесценна! Когда у меня появится возлюбленная, я отнесу ее в спальню, кину на кровать и как заору «Покажи мне магию!!!»… О, это будет эпично! А еще Фотофиниш говорит не «Флер», а «Флег’хр». Это так мило звучит!
Спасибо тебе, Фотофиниш, за твой милый акцент и громкий голос, которые выбили из меня все лирическое дерьмо. Ты просто чудо!
Люстра зазвенела, от того, что проснувшаяся змея обнаружила себя висящей в двух с лишним метрах над полом и вцепилась в люстру лютой хваткой. Она с искренним удивлением водила головой на длинной шее туда-сюда, выискивая меня. Заметив, посмотрела на меня большими глазами и удивленно спросила:
— Ссс?!
М-да, не следовало мне так махать ногами, запендорил свою змею на потолок… Несчастное создание, ха-ха!
— Я… Э… Ты ходила во сне! — Нашелся я.
* * *
Я просидел еще пару часов взаперти, пока торжествующие крики Фотофиниш за стеной не стихли. За это время я успел снять Сахару, которая, как оказалось, боялась высоты. Вернее, не высоты. Она боялась прыгать с люстры. Ну что за глупое создание, она трех метров ростом, могла бы спокойно сползти на пол! Однако, как я ни крутился под люстрой с протянутыми вверх руками и просьбами «Идти к папочке», змея наотрез отказалась слезать, с любопытством крутя туда-сюда головой и разглядывая комнату сверху, обвив люстру эдакой салатовой гирляндой.
Тогда я принялся быстро включать-выключать магические светильники. Постоянно мигающая люстра пришлась уже не по нраву змее, и та со шлепком упала обратно на диван, укоризненно посмотрев на меня. Странно все это. Змея, которая боится высоты… На улице было двенадцать часов, полдень. Солнце начало даже припекать, а по лестнице наконец-то зацокали копытца, когда вся бригада Фотофиниш прекратила «Делать магию» и удалилась. Напоследок весь дом услышал ее очередной крик с ее смешным акцентом: