Доскональное изучение природы причинно-следственных отношений дало возможность авторам Вед, прекрасно осознававшим необходимость действий в практической жизни, разработать методы, посредством которых они могли достичь определённого результата путём преднамеренного создания определённых карм. Эти методы, называемые на санскрите яга и яджна и обычно переводимые как "жертвоприношения", питают и насыщают богов и других эфирных существ праной (жизненной силой), поступающей к ним с дымом священных костров, на которых сжигаются подносимые в жертву растения или животные. Жертвоприношение - это неотъемлемая черта многих древних религий, включая иудаизм, и оно до сих пор практикуется в Индии. (Хотя почти все нынешние жертвенные обряды упрощены по сравнению с оригинальными, поскольку жрецы уже не понимают, что делают.) В искренней жертве нет обмана, так как существа, которыми она приносится, тоже получают от неё некоторую пользу. В правильно совершаемом ведическом обряде злая карма, которую жертвователь навлекает на себя убийством приводимых на заклание жертв, уравновешивается и превосходится доброй кармой за те благоприятные последствия, которые даёт выполнение обряда.
Хотя в ведическом обряде жертвоприношения использовались и козлы, и лошади, и быки, и алкогольные напитки, и сок растения сома, архетипически первой жертвой был человек. В самом начале объяснения жертвоприношения агничаяна ведический источник, известный как "Шатапатха-брахмана", даёт ясно понять, что человеческая жертва предпочтительнее всех остальных. В другом тексте приводится специальная мантра, которую нужно использовать при одновременном принесении в жертву нескольких человеческих жизней. Сейчас трудно судить, насколько распространёнными были человеческие жертвоприношения в ведические времена (и были ли они вообще), но нет никакого сомнения, что в более отдалённые периоды индийской истории они действительно имели место. Мы находим тому подтверждение в книгах "Махабхараты", где рассказывается история царя Сомаки, который был так обеспокоен тем, что его единственный сын может погибнуть, что принёс его в жертву с той целью, чтобы все его сто жён смогли зачать. "Сказка Джатаки", которая называется "Болтливый язык", описывает человеческую жертву, которая приносится ради защиты городских ворот. В "Симхасана Дватримшате" полумифический царь Викрамадитья чудом спасается от принесения в жертву. Уже в историческое время секта тугое сделала человеческие жертвоприношения основой своей религии, а об отдельных случаях человеческих жертв в Индии мы время от времени узнаём даже сейчас.
Самопожертвование
Несмотря на то что человеческие жертвоприношения уже давно не практикуются в ортодоксальных ведических ритуалах, жертвенный символизм пронизывает собой всю индуистскую обрядность. Кокосовый орех, например - особенно благодатный плод, поскольку он великолепно представляет человеческую голову с её тремя глазами на твёрдой, как череп, скорлупе, внутри которой содержится уподобляемая мозговому веществу мякоть и некоторое количество влаги, которая представляет кровь, гормоны, спинномозговую жидкость и прочие "соки", содержащиеся в человеческой голове. Нынешние люди жертвуют кокосы вместо человеческих голов по таким поводам, как, например, августовское полнолуние, когда жители Бомбея спускаются со своими кокосами к морю, стараясь умилостивить богов дождя и утихомирить ярость муссонов.
Голова с древнейших времён считалась в Индии самой важной частью тела. Именно в ней сосредоточена сила, являющаяся сущностью жизни и совершенством бытия. Голова есть местопребывание индивидуальности и, следовательно, кармы: до того, как тело начнёт совершать действия, голова должна направить его на эти действия. Именно с помощью головы мы постигаем тело. Сущность жертвы в её "голове" - в том средстве, благодаря которому создаётся карма, восстанавливающая гармонию внутреннего и внешнего мира. Чем более символична жертва, тем меньше кармы приходится создавать для достижения результата. В предельном случае можно взять лишь самый существенный, "главный" элемент и отбросить всё остальное. Наоборот, подчёркивание буквального смысла жертвы увеличивает её карму, что ограничивает её положительный эффект. Некоторые люди сейчас начинают убеждать других, что, вообще говоря, нет ничего плохого в том, чтобы поклоняться Богу или Богине при помощи секса, алкоголя и мяса, и что полезно выполнять кровавые жертвоприношения, так как они являются эффективным средством удовлетворения наших желаний. Хотя подобные обряды и в самом деле могут быть весьма эффективными, их применение обходится дорогой кармической ценой и гораздо чаще ведёт к отравлению организма и наркотической зависимости, чем к божественному престолу.
То, что агхори используют в своём поклонении секс, алкоголь, мясо, а иногда и человеческие жертвы, - это правда. Но делают они это исключительно с целью выработки своих оставшихся рнанубандхан, а не с целью создания новых. Они поступают так в полном сознании того, что с ними может произойти в случае самоотождествления с этими действиями. Если и можно на какое-то время выскочить из-под колпака закона кармы, то не считаться с ним совсем - также наивно, какие обращать внимания на закон всемирного тяготения. Самолёт летит наперекор закону всемирного тяготения, но только до тех пор, пока его мотор продолжает работать. Агхори, успешно выполняющие свои полёты, быстро перелетают из одного места в другое, отрабатывая изрядное количество рнанубандхан, но если в воздухе у них внезапно откажет мотор - падение неизбежно. И если произойдёт катастрофа, они знают, что винить им нужно только самих себя.
Агхори считает, что лучшая кровь для жертвы - его собственная. Он спрашивает себя: "Если моему Господу нужна прана, то почему не моя?" И в этом они следуют самим Ведам. Один из немногих оставшихся в наши дни знатоков Вед - Агнихотрам Рамануджан Татачарья - поистине непревзойдённый мастер во всём, что касается обрядов и текстов Вед. Во время нашей последней встречи он сообщил мне, что в Тайттирия Самхите Яджурведы есть место, в котором говорится о том, что первоначально всё жертвы совершались с плотью и кровью самого жертвователя. В те далёкие времена жертвователи даже не рассматривали других существ в контексте собственной выгоды. И только с постепенной утратой мужества стали появляться суррогаты. Но хороший агхори идо сегодня отвергает всякие суррогаты.
Кровь распределяет прану в организме, и поэтому приношение крови божеству есть, по сути, приношение праны. Вималананда, всегда ценивший изящество выше грубости, предпочитал методы более тонкие и менее прямолинейные, чем буквальное пролитие крови. Это такой вид служения, который имеют в виду тантристы, когда говорят об антарьяге ("внутренних жертвенных ритуалах").
"Каушитаки" упанишада приводит пример антарьяги, описывая "внутреннюю агнихотру". Агнихотра обычно относится к поклонению внешнему жертвенному огню, однако внутренняя агнихотра состоит из принесения в жертву дыхания (также переносчика праны) в речь, если вы произносите речь, и из принесения в жертву речи вдыхание, если вы храните молчание. Следуя этим путём, вы можете творить жертвоприношения непрерывно, пока не перестанете дышать, - используя тело в качестве священного алтаря, а саму жизнь - как обряд жертвования.
Хороший агхори овладевает искусством самопожертвования. Он страстно отдаётся этому внутреннему процессу и не желает прекращать его ни на мгновение. Его смашан всегда при нём, где бы он ни находился, и даже наблюдая за скачками на ипподроме, ему нет никакой нужды прерывать свою незаметную для других жертву. Да и в конце концов, что есть наш мир, как не большой смашан, в котором все мы дымим и сгораем? Для искреннего агхори в том, что жизнь есть "внутренний смашан", нет никакой метафоры, он делает это реальностью для себя. Эта субъективная, внутренняя реальность, гораздо более реальна для него, чем майя, господствующая снаружи. Агхори знает, что всё, что не есть чистое, беспримесное сознание, - грязь. И поскольку он не интересуется отличиями одного вида грязи от другого, он не видит причин для того, чтобы делать разницу между грейпфрутами и дерьмом. Он стремится только к одному: вновь и вновь доводить себя до точки плавления, при необходимости добровольно потребляя свою собственную грязь, которая становится амброзией, перегорая в печи его страстной устремлённости.
Эмоциональные нечистоты, которые, как правило, гораздо хуже физических, заслуживают беспощадного принесения в жертву. В 19-м стихе "Карпуради Стотры", в гимне богине Кали, говорится, что эта богиня приходит в настоящий восторг, получая в качестве жертвенных подношений мясо козла, буйвола, кошки, овцы, верблюда и человека. Хотя охотники до мясного подчёркивают это и другие места, чтобы оправдать убийство животных, для истинного духовного подвижника это прежде всего указание расстаться со своей похотью (козел), злостью (буйвол), жадностью (кошка), тупостью и невежеством (овца), завистью (верблюд) и гордостью и очарованием земными благами (человек). Мы должны разорвать эти толстые канаты, привязывающие нас к миру, если хотим достичь истинной независимости (сва-тантры). Пока эти ограничения не принесены в жертву, сам ищущий ничуть не лучше животного - вот почему в тантре таких людей называют пашу, то есть животные.
Голову долой!
Со своими эмоциональными привязанностями вы можете покончить раз и навсегда, если решитесь расстаться со своей головой, которая служит скорее выгребной ямой для токсинов, а не обителью совершенного бытия, до тех пор пока её загрязняют многочисленные личностные ограничения. Отрубание головы позволяет сбросить с себя привязанность к своему ограниченному "я", так как в момент создания кармы этой самоотдачи вы жертвуете некоторую долю своего воображаемого руководства жизнью и жертвуете часть своей праны божеству. Это позволяет божеству войти в вас. "Жертвование" означает "делание священным". Махараштрийский поэт и святой Тукарам выразил это так:
Если мы хотим познать Бога, мы должны сорвать свою голову с плеч и взять её в руки.
Жертвуя тело Богу, мы доводим поклонение до конца.
(Тукаараама Гаатхаа 3414, 3171)
Тукарам здесь имеет в виду освобождение сознания (головы) от всех искажений, которые накладываются всякого рода физическими, умственными и прочими материальными ограничениями (телом). Хотя в идеале пожертвование головы устраняет все ограничения сразу, для большинства из нас единого акта приношения недостаточно. Большинство из нас настолько прочно срослись со своими ограничениями, что отрубать голову и приносить её Богу нужно изо Дня в день - разумеется, в своём внутреннем мире. Сила самоотождествления называется ахамкарой до тех пор, пока она отождествляется с умом и телом. Это самоотождествление оттягивает огромное количество энергии. Когда ахамкара начинает освобождаться от самоотождествления с временной ограниченной личностью, та часть энергии, которая выходит на свободу, называется Кундалини. Единственной разницей между ахамкарой и Кундалини является объект самоотождествления. До полного пробуждения Кундалини ахамкара в значительной мере продолжает действовать так, как будто она и есть истинное "я" человека, и что бы вы ни делали, вы по-прежнему в своих поступках исходите из чувства собственной значимости и привязанности к тому чувству обособленности, которое противопоставляет вас всему остальному миру. Вырывая прану и сознание из объятий ахамкары, вы открываете им простор для отождествления с чем-то другим.
Действие - это использование свободной воли; реакция - это следование своей судьбе, задаваемой кармой. Если вы стремитесь к подлинному преобразованию, вы должны контролировать свои реакции и учиться, как, где и когда действовать. Свободная воля - это способность выбрать помнить, что мы сами отправили свой поезд кармы и что с помощью упорного повторного действия мы можем изменить направление его движения. Текущую карму можно полностью перебороть в любой момент, но только при условии, что сила намерения будет не меньше силы, затраченной в прошлом на создание этой кармы. Ключом к созданию и закреплению новых самскар, которые будут перебарывать старые, является настойчивое повторение новых действий с такой частотой и силой, чтобы преодолеть всё, что стоит у них на пути.
Всякое бескорыстное, не запятнанное эгоизмом действие создаёт тенденцию движения в сторону нивритти, и, наоборот, любое действие, созданное с надеждой на результат, ещё глубже вовлекает вас в правритти. Отказ от участия в мирских делах не даст реального преимущества до тех пор, пока вы не будете готовы прекратить самоотождествление со своими действиями. Пока ахамкара не превратится в Кундалини, вы будете творить новые рнанубандханы, куда бы вы ни шли. Даже исправление кармических ошибок может быть чревато гибелью, так как борьба с кармическими остатками обычно создаёт ещё больше остатков, а сознательные усилия по выплате всех ваших рна могут вогнать вас в дикое бешенство. Если мысль о перерождении кажется вам тошнотворной, то вам стоит учиться действовать в состоянии кармасамьи ("активного равновесия") в соответствии со своей дхармой и отказаться от отождествления себя с выполнением своего долга. Отдавая себе отчёт в преходящести существования, можно жить в семье и в обществе, не будучи окованным их кандалами, подобно случайному гостю, и отбросить привязанность к чувственным объектам, из которых состоит ваш мир. Все узы рассеиваются в прах, как только вы перестаёте прилагать к вещам понятие "моё": "Пойми, что запах и вкус нужно выбросить вон! Они лишь устойчивый поток наших хотений и желаний! Разве, будучи свободен от них, ты смог бы испытывать отвращение к зловонию в рыбной лавке?" (Kohn, p. 241).
Тьяга
Все ведические обряды содержат три основных элемента: дравья, то, что приносится в жертву; девата, божество, которому жертвуют, и тьяга, отречение от результатов обряда в пользу божества. В тьяге заключена сущность жертвы. В формулировке Вималананды: "Марма (ядро или суть) дхармы есть тьяга". В "Бхагавадгите" Кришна определяет тьягу как отказ от плодов всех своих действий, как высшую жизненную цель. Он советует Арджуне отречься от своих привязанностей ко всем возможным результатам каждой своей кармы и сосредоточиться на Нём и только на Нём: "Оставь все свои обязанности и только у меня ищи защиты. Ни о чём не сожалей, ибо я дам тебе освобождение от всех грехов" ("Бхагавадгита", XVIII.66). Хотя избежать кармы в этом мире нельзя, можно освободиться от будущих карм, преподнося плоды всех своих действий Ему. Действия, посвящённые Богу, сказываются благоприятно на всех областях жизни, как поливка корней растения питает каждую его ветвь. Жертва создаёт рна, которая придаёт Ему сил прийти к вам на помощь, облагодетельствовать вас в ответ своей милостью. Как говорил Вималананда, "честный обмен - не грабёж".
Ежедневное пожертвование собственной значимости даёт ежедневную пищу божеству, которое, "отстирав" ваши васаны, возвращает их вам с процентами. Единственным ритуалом становится жажда видеть Его во всех живых существах и служить Ему во всех обстоятельствах жизни (включая скачки, если ваша карма приводит вас к ним) каждым содроганием тела, каждым движением ума, каждым сказанным словом. Иисус говорит следовать тем же путём. Он сам превратил себя в жертвенного агнца, в жертвуемый "первый плод" нового урожая, чтобы каждый, кто открывается Ему, мог освободиться от бремени своих карм. Когда вы отдаёте всего себя Иисусу, Кришне или иному божеству, или же своему гуру, единственная опасность, которая подстерегает вас, - это несовершенство вашего дара. Одна-единственная оставленная при себе карма способна покрыть ваш причинный заповедник целым лесом новых карм и выковать новую цепь рождений. Впрочем, эту напасть можно избежать, если в своём поклонении руководствоваться той мыслью, которую защищал дзэн-буддийский монах Харада Секкей Роши, когда советовал своим ученикам "жаждать дхармы, как жаждет воды вытащенная на берег рыба, и действовать так, будто ваши волосы горят" (Roshi, p. 77).
Именно такую степень преданности выказывали гопи ("молочницы") Кришне. Кришна сказал им: "Они хотят Меня всей силой своего разума, они считают Меня жизнью своей жизни, во имя Меня они отрекаются от голоса своей плоти. И Я позабочусь и помогу тем, кто жертвует ради меня всеми радостями этого и грядущего мира" ("Шримад Бхагавата", Х:46:3). Со временем настойчивое и самоотверженное поклонение Кришне совершенно уничтожило васаны гопи, и они достигли Кришны и получили свободу.
Подобным образом Кришна спас царя Парикшита. "Шримад Бхагавата" - это рассказ о том, как Парикшит выпутывался из связывавших его васан и самскар. Интенсивность его намерения стимулировалась проклятием, согласно которому он должен был умереть в течение семи дней. Первая половина книги повествует о генеалогиях и линиях передачи, что позволило Парикшиту пробудить и высвободить свою Кундалини из плена древних, архетипических и передающихся по наследству воспоминаний. Вторая половина дала ему новые объекты отождествления для Кундалини, которыми стали аватары Вишну. В Десятой книге, рассказывающей о развлечениях Кришны, Парикшит уже был готов слушать и повиноваться.
Тот, кто целиком посвящает себя созерцанию Кришны, в конце концов сливается с Ним. Но хотя он и является Воплощённым Совершенством (Пурнатмака Пурушоттама), он - лишь одна из фигур бесконечного ряда богов-образов, которым можно подчинить себя. Вималананда часто говорил о подчинении Кришне, когда речь заходила о самоотречении, из-за своей любви к Кришне и "Шримад Бхагавате". Тантрические садханы также ведут к единству с божеством, но тексты по тантре редко выделяют бхакти как таковую (Вималананда объяснял это тем, что писали их в основном честолюбивые, несовершенные ученики). Если тантрические тексты озабочены прежде всего кармическими взаимодействиями и достижением результата, кришнаитские тексты, и в особенности "Шримад Бхагавата", ставят своей целью незнающую границ бхакту. Тот, кто может своими силами привести свою карму в равновесие, пусть действует сам, а тот, кто не может, должен дать возможность Кришне, Шиве,Ма или другому божественному объекту своей любви сделать это за него.
Вималананда, всегда шедший наперекор то одному, то другому, любил и тантру и бхакту за их отказ равняться на затвердевшие социальные нормы. Для тантриста отрицание всякой догматики - это средство вырваться за пределы социальной обусловленности, тогда как у поклонника Кришны просто нет повода думать об ортодоксальности: "Посвятить действие Мне значит очистить его. Верное при некоторых обстоятельствах становится ложным, ложное может стать верным. Законы, определяющие, что правильно, что ложно, показывают лишь, что это разграничение не основано на подлинном различии. Что отбрасывает человек, от того он и свободен. Соблюдение этого закона кладёт конец печалям, страхам и заблуждениям и освобождает человека от пут" ("Шримад Бхагавата", Х1:21, 14-18).
Вималананда
Для Вималананды, стремившегося прежде всего покончить с какими бы то ни было путами и ограничениями, худшим видом рабства было попадание в закоснелый идеологический круг теоретической духовности. Ортодоксальный индуизм на протяжении всей своей истории старался подавить возможное неповиновение, обезвреживая возмутителей общественного спокойствия. И часто, слишком часто это оборачивалось для Индии потерей её святых. После того как святой замолкал навеки, его всезнающие ученики узурпировали его имя и подгоняли его образ и учение под своё понимание того, что он пытался сказать. Большинство учеников Рамакришны Парамахамсы пошли именно этим путём. Завладев воспоминаниями о нём, они сшили ему костюм по меркам викторианской Бенгалии, всячески подчёркивая ведантистские аспекты его учения и затушевывая тантрические.
Вималананда, обожавший свою свободу, прилагал немало усилий, чтобы не попасться в руки ни новоиспечённым пуританам, ни новоявленным эпикурейцам. Время от времени он учинял дикие беспорядки, хотя и обычная его повседневная жизнь не отличалась особенным благообразием. Я уверен, что эта книга даст людям на Западе, уже обвинившим его в использовании чёрной магии ("Остерегайтесь тёмных сторон!"), новые поводы для оскорбления памяти о нём ("Скачки! Азартные игры! Это возмутительно!").
Но что ещё можно ожидать от этих педантов и ворчунов, которые, в конце концов, просто безвольно следуют своей карме? Что делать человеку, помешанному на внешнем благочестии и чистоплотности, с тем, для кого внешнее - всего лишь деталь? "Тот, кто ложится на землю, не может упасть", - говорит "Шримад Бхагавата" (Х1:21:17), а из всех участков земли наинижайший - смашан. Каждое действие Вималананды было хорошо продуманным поводом, уловкой, рассчитанной на то. чтобы поставить себя в такую позицию, в которой он мог бы расквитаться с той или иной рнанубандханой. Быть может, его вдохновлял пример Кришны, которого бхактические тексты иногда именуют "сладким разбойником", ибо Он дурачил людей, не иначе как заставляя их делать то, что от них требовали их кармические долги. Вималананда никогда не стеснялся опускаться до плутовства, если оно ускоряло расчёты по какой-нибудь рна. Так что он отлично вписывался в бега, где все - махинаторы. На скачках нельзя выкладывать душу всем и каждому, если надеешься выиграть. Отсюда - ловкость рук, которая, как известно, ещё не мошенничество.
Жизнь на скачках - это мудрое иносказание жизни в целом. На беговой дорожке, дома ли, в офисе - лучший приём, который может быть оказан дождавшимся своего часа кармам, основан на кала (ловкости и сноровке), а не на бала (грубой силе). Не надо пытаться форсировать события, лучше продвигаться терпеливо, перетекая и скользя к выпутыванию из рна. Вималананда, в силу своего характера предпочитавший тактичность принуждению в управлении кораблем своей жизни в открытом море своего мира, однажды пояснил этот принцип следующим рассказом.
У одного человека были такие старые сандалии, что на них давно не осталось живого места, на котором бы ещё не стояло заплат. Тогда он решил, что настало время от них избавиться, и, отправившись на поклонение, он оставил их на пороге храма. Выходя из храма после богослужения, он нарочно не забрал их, мысленно рассудив, что какой-нибудь бедняк будет проходить мимо и подберёт их. Но какой-то чудак догнал его, вручил сандалии и сказал: "Ты забыл свои сандалии! Совсем, что ли, из ума выжил?"
Человек вернулся домой и решил, что лучше всего будет просто выбросить эти сандалии и пусть кто хочет, тот и подберёт их. Он подошёл к окну и бросил их вниз, но случилось так, что они упали прямо на мальчика, который как раз в то время проходил под окном. Мальчик и его мать завопили так громко, что собралась толпа. Разобравшись в том, что случилось, люди рассердились на то, что мужчина обидел такого милого, беззащитного ребёнка, и мамаша изрядно поколотила его его же собственными сандалиями.
Когда волнение улеглось, человек сел и задумался. Он рассуждал так: "Я хотел только избавиться от этих старых сандалий, а в результате получил сперва оскорбление, а затем хорошую взбучку. Что же теперь делать?"
И вдруг сандалии заговорили. "К чему вся эта суета? - сказали они. - Мы знаем, что мы все в заплатах, ну и что? Всего-то надо оторвать старые заплаты и наложить кусок добротной кожи, а потом притачать новый каблук, и мы будем как новенькие!" Так человек и сделал.
Мир мифов и сказок
Вималананда, чинивший и латавший свою личность всякий раз, когда хотел стать "как новенький", всю свою жизнь превратил в одну поучительную сказку. Его гиперболы не знали границ, мухи легко превращались в слонов, а самого себя он иногда называл Бандал-э-афтаб ("солнце среди мастеров преувеличивать"). Его известное нерасположение к деятелям вроде Шанкарачарьи и Махатмы Ганди отнюдь не подразумевало принижение их реальных достоинств. Оно предполагало осознание их несовершенств, усиленное ответственностью за то, чтобы я не ошибся, беря у них уроки. Иногда, преследуя подобные цели, он заходил даже чересчур далеко, и когда в этой книге вы дойдёте до его объяснений подобного сомнительного поведения, подумайте о том, к каким хитроумных методам самооправдания прибегает каждый из нас, чтобы обернуть всё в свою пользу. Человеческий мозг подобен адвокату, который, вне зависимости от правоты, может встать на защиту любой стороны и который защищает тех, кто его нанял. Как только Вималананда предугадывал ход событий, составить рациональное объяснение было для него детской игрушкой.
Хотя я и не мог принять некоторых его наиболее необычных взглядов, я всё же старался вникнуть в них. Это упрощало общение в той же мере, в какой излишняя привередливость с моей стороны могла бы его затруднить, хотя большинство суждений Вималананды не вызывало у меня возражений. По-видимому, главной причиной, по которой я всё же допускал возможность некоторых диких вещей, была его абсолютная искренность. Исходи они от кого-нибудь другого, я бы немедленно выбросил их из головы. В агхоре черствость опасна, и Вималананда в душе всегда оставался нежным ребёнком, до последнего своего дня. Его любовь ко всем окружающим была такой по-детски искренней, что многие злоупотребляли ею, так что мало-помалу он сделался более осторожным с людьми, прибегая к помощи различных внешних трюков, чтобы обезопасить себя от них.
Для себя я решил воспринимать его рассказы такими, каковы они есть, и позволить сердцу черпать из них их суть. Хорошая история - это великая вещь, ибо даже если она ни о чём не говорит вам в первый момент, она может вызреть внутри вашего сознания в определённую форму, которая однажды начнёт разговор с вами. Как и большинство индийских учителей, Вималананда любил учить притчами, некоторые из которых обращались к самым глубинным слоям человеческого сознания. Временами Вималананда начинал объяснять мне что-нибудь совершенно эзотерическое: например, взаимосвязь причинного тела, хромосомного набора и джнянедрии-кармендрии ньяи ("принципа органов действия и органов восприятия"), с особым упором на то, как джнянедрия-кармендрия ньяя регулирует оплодотворение и зачатие - такие вещи, которые были далеко за пределами моих возможностей. И вдруг он неожиданно переходил к рассказу. Хотя в момент повествования иногда казалось, что рассказ не имеет никакого отношения к теме разговора, связь начинала обнаруживаться позднее, постепенно всплывая во мне.
Но не все мифологически обрамлённые повествования со временем полностью открывали себя, невзирая даже на усиленную проработку. Например, когда в первой главе вы будете читать историю Притхвираджа Чаухана, помните, пожалуйста, что речь идёт о тех временах, когда в Индии всякое строительство начиналось с того, что гвоздь или кол заколачивался в голову Шеша Нага, гигантского змея, держащего мир. Краеугольный камень располагали над змеиной головой, помещая его таким образом в точный центр мира. Мирче Элиаде возводит эту традицию к "изначальному жесту" Индры, когда тот "поразил змея в его логове" (Ригведа, IV. 17:9), сверкающей молнией "отрубив ему голову" (Ригведа, 1:52:10). Пригвоздить или обезглавить змея - это значит перейти от аморфного и неопределённого к законченному и оформленному, конкретизировать причинный поток потенциальных карм во времени и пространстве. Правильно устремлённые кармы дают надёжный положительный эффект.
"Шеша" означает на санскрите "то, что остаётся", не в смысле того, что кто-то уходит, но скорее в смысле фона или основания, без которого картина никогда не бывает полной. Роя колодец на своём участке, вы можете, конечно, ценить колодец за воду, которую он даёт, но в действительности ценность колодца будет определяться свойствами оставшейся, не занятой под колодец земли. Колодец извлекает воду из шеши вашего участка - измените окружение, и изменится колодец. Подобно хорошо спланированному колодцу, история с вбиванием гвоздя в голову Шеши вбивает гвоздь в своего шешу - неистощимые воды живых мифов, которые будут продолжать течь, пока этот гвоздь остаётся на своём месте.
Истории, которые не нравились бы Вималананде, попадались редко, поскольку он всегда мог легко приспособить большинство из них для своих целей. В этом он следовал традиции, ибо возвращение в обиход древних мифов - давняя и признанная в Индии практика. Как говорил Вималананда, только та история хороша, которая содержит в себе не менее семи смысловых слоёв, и он так излагал историю, чтобы в ней проявлялись все семь. Для сравнения вы можете взять рассказ о Судаме в изложении Вималананды и канонический текст "Шримад Бхагаваты" (книга X, главы 80-81). В санскритском тексте, называемом Панчатантра, вы найдёте варианты по крайней мере двух историй, которые Вималананда приписывал циклу об Акбаре и Бирбале (сказка о невезучем одноглазом прачечнике и сказка о человеке, который утверждал, что способен подниматься на небо, сжигая своё "старое" тело). Вималананда, имевший степень магистра по истории моголов, особенно любил сказки об Акбаре и Бирбале, многие из которых до сих пор рассказываются по всей северной Индии ради развлечения или денег. Его репертуар частично состоял из этих всем известных сказок, а частично - из таких, которые, казалось, были известны только ему одному. Быть может, он черпал их из каких-то неведомых устных традиций, а может быть, сочинял сам. В последнем случае он был не первым, кто поступал так.
Эта книга, которую я писал с тем же тщанием, с каким готовят к гонке хорошего скакуна, - всего лишь эпизод из длинной жизненной саги агхори Вималананды. Во введении я постарался дать намек на шешу этой книги. Приступая к повествованию, я очень прошу вас не акцентироваться на буквальном значении слов. Лучше откройтесь повествованию, дайте ему свободно проникнуть в вас, и оно без сомнения донесёт до вас свой внутренний смысл.
Библиография
Dutt, Manmatha ed. The Garuda Parana. Calcutta: Society for the Resuscitation of Indian Literature, 1908, in The Pocket World Bible, ed. Robert O. Ballou, London: Routledge and Kedan Paul, Ltd. 1948.
Engler, Robert and Hayashi, Yuriko The Way of No Thinking: The Prophecies of Japan's Kunihiro Yamate. Tulsa: Council Oak Books, 1995.
Kohn, Livia ed. The Taoist Experience: An Anthology. Albany: SUNY Press, 1993.
McDermott, James P. "Karma and Rebirth jn Early Buddhism", in Karma and Rebirth in Classical Indian Traditions, ed. Wendy Doniger O'Flaherty. Delhi: Motilal Banarsidas, 1983.
O'Flaherty, Wendy Doniger "Karma and Rebirth in the Vedas and Puranas", in Karma and Rebirth in Classical Indian Traditions, ed. Wendy Doniger O'Flaherty. Delhi: Motilal Banarsidas, 1983.
Svoboda, Robert E. Aghora, At the Left Hand of God. Albuquerque: Brotherhood of Life, 1986.
Everyday Mind: Dharma Talks by Harada Sekkei Roshi. Bangalor: Buddha Vachana Trust, 1991.
Примечания
Помимо исторических лиц, таких как Акбар, генерал Слиман, Сетх Сагал Шах, следующие лица упоминаются под собственными именами: Робби (автор), Рошни, Рану, Фарам, Чоту, вайдья Б. П. Нанал, д-р Васант Лад, д-р Шантилал Мехта, д-р Гомес, д-р Дурандар, Р. Д. Шах, Динкар, Дамле, Чаббу Ранбуке, Бегум Ахтар, Чандрамохан, Тат Махарадж, Севадасджи и Чунилал, Балам Бхат, Мадхавбаба Патил, Шанкаргириджи Махарадж, Хамбир Баба, Баба Чандал Дас, К. Нараяна Баба, Дада Махарадж, Дас Бапа, Чайтаньянанда, Джордж МакГрат, сэр Лестер Пиггот, г-н Вильяме, сэр Кусроу Н. Вадья, адмирал Эрик Шиптон, лидер джатов, и махараджи Биканера, Гвалиора и Мудхола. Лизу - это сокращённый вариант полного имени собаки Леди Елизавета. "Блэк дог" - название известного шотландского виски. Керсасп Колах действительно выпускает приправу "Острые пикули из моркови". Лошади Потоооооооо, Вакси, Эклипс, Кинсем и Эверест действительно выступали под этими именами.
Все остальные имена людей и животных в книге изменены в качестве меры предосторожности против возможных последствий публикации данной книги. Фотография Стони и Вималананды, висевшая у него на стене, была сделана после победы в другом состязании, нежели Кубок материнской жилы. Редстоун одержал победу не в Кубке имени полковника Пратапа Сингха, но в Кубке имени другого значительного исторического лица.
Все события книги, в которых я лично оказался участником, действительно имели место - в той мере, в какой события вообще имеют место в этом физическом мире.
Глава 1. Стони
- Как ты думаешь, почему я вообще держу лошадей и хожу на скачки?
Это был март 1977 года, и мы с Вималанандой сидели на его обычном месте в первом ярусе бомбейского ипподрома. Мы пришли задолго до начала, и ждали появления его друзей, с которыми он любил заключать пари, а при случае - пошуметь и поспорить. Неожиданно он озадачил меня этим вопросом.
- Я знаю, что тебя это удивляет, - продолжал он, - потому что твои правоверные друзья в Пуне учили тебя, что хороший индус играть не станет. Так как же по-твоему - почему я сюда хожу?
- Понятия не имею, - честно признался я. - Ни малейшего. Он был прав, эта азартная игра подвергалась анафеме среди всех моих знакомых индийцев в Пуне - городе в ста милях от Бомбея, где я учился в аюрведическом колледже, постигая древнюю систему индийской медицины.
- Иногда я прихожу, чтобы сделать ставку, - продолжал Вималананда, - а иногда просто чтобы посмотреть на скачки. Но каковы бы ни были причины, я всегда наблюдаю кармы людей, оказавшихся рядом.
- Наблюдаешь кармы?
- Ну да. Знаешь третий закон Ньютона?
- В общем, да: каждое действие вызывает равное по силе и обратное по направлению ответное действие.
- Молодец. Третий закон Ньютона - это и есть закон кармы. Ещё можно называть его законом причины и следствия, законом "что посеешь, то и пожнешь". Всякое твоё самоотождествление с действием (то есть всякий раз, когда ты действуешь и при этом отождествляешься с деятелем, совершающем это действие) превращается для тебя в карму. И все такие действия, плохие или хорошие, действуют как причины, которые когда-нибудь проявят свои следствия, плохие или хорошие, и тебе придётся иметь с ними дело. Конные состязания - это отличное место поупражняться в понимании кармических счетов.
- Ты имеешь в виду понимание того, кто, сколько и кому кармически должен?
- Именно. Мы называем это рнанубандхана, путы кармических долгов. Давай возьмём маленький пример, и ты увидишь яснее, что я имею в виду. Допустим, ты хочешь предсказать результаты скачек, ну, например, тех, в которых сегодня участвует Стони. - Стони было уменьшительным именем его любимой кобылы Стоун Айс. Сегодняшние скачки должны были стать последними в её карьере.
- Чтобы узнать, кто выиграет скачку, нужно знать судьбу, то есть совокупность карм и рнанубандхан, многих участников. Во-первых, лошади. Это самое важное. Суждено ли ей выиграть? Затем конюха (сиса) и старшего конюха (джемадара): суждено ли им получить премии от хозяина, которые он выплачивает в случае победы лошади? Далее, тренера: суждено ли ему получить свой куш за подготовку победителя? Потом жокея: суждено ли ему получить куш и награду от хозяина за победу? Что касается хозяина: должны ли ему лошадь и клуб деньги, причитающиеся ему за победу его лошади? Призвана ли лошадь укрепить его славу своей победой или уронить его престиж своим поражением? Следующий по счёту - букмекер: суждено ли ему кармой обогатить или обобрать вас? И только теперь мы наконец подходим к тебе, игроку: суждено ли тебе выиграть на этой лошади или проиграть?
- Теперь я вижу, что всё это не так просто.
- Надо думать! Если бы всё было так просто, любой дурак научился бы отгадывать победителя и богатеть у всех на глазах. Но не всё потеряно. Публика - вот кто упрощает всё дело! Большинство здешней публики - должники: кто должен букмекеру, кто клубу. Они как дойные коровы через систему ставок снабжают деньгами тех немногих, перед кем лошади в долгу, кому только и суждено выиграть деньги на этих лошадях. Сведение этих кармических счетов происходит в дни состязаний, когда публика приходит поболеть за своих любимцев. Лошади ра