Но все узнанные сведения ни на миллиметр не приблизили меня к ответу на интересующие вопросы. Кто пришел в дом к Медведевым? Настя! Которая? Давно пропавшая или дочь Зои Андреевны Килькиной? Если последняя, то откуда ей известно про интимные мелочи, типа фаллоимитатора в розовом мешочке?
Допустим, кто‑то ей рассказал подробности. Но получается, что ввести самозванку в курс дела могла лишь дочь Медведевых! Значит, одна Настя встречалась с другой! Когда? Где? Зачем? Где девочку прятали десять лет? Почему она раньше не вернулась домой? По какой причине Зоя Андреевна полезла в петлю, а Таня прыгнула из окна? Что происходит? Я ничего не понимаю!
Доподлинно известно лишь несколько фактов. Елена Сергеевна признала внучку. Но свидетельство старухи необъективно, она боится потерять пенсион, который ей платит Михаил. Вдруг Лариса умрет? На следующий же день Медведев турнет надоевшую старуху, а если Настя вернулась, то бабушке обеспечены почет и уважение. Елена Сергеевна сможет и дальше шантажировать зятя, пугать его заявлениями типа:
– Ах, ах, бедная девочка! Многие люди сошли с ума, узнав, что их мать шизофреничка.
Да Михаил любые деньги заплатит, лишь бы теща прикусила язык.
А кто, кроме бабушки, узнал Настю? Кот Бублик? До сих пор поведение животного свидетельствовало в пользу девушки, но я совершенно случайно увидела, как неприветливый котяра с невероятной нежностью трется о пальцы Елены Сергеевны. Бублик буквально растекался лужей восторга, и все дело в валерьянке, которую капала из пузырька в стакан мать Ларисы. Что, если самозванка «Настя» применила то же средство для приманки кота?
Так, следуем дальше. Что еще я выяснила точно? Зоя Андреевна и Настя переехали жить к Карине Авдеевой. И куда подевалась она сама? Настя ни словом не обмолвилась о ее присутствии. Где Карина? Она не способна самостоятельно передвигаться, требует постоянного ухода, но в квартире Килькиной не было никаких инвалидных кресел. Так где Карина Анатольевна Авдеева? Дочь Анатолия Илюшина и Нины? Еще один непризнанный ребенок малорослого Казановы? Минуточку!
Я подпрыгнула на стуле. Это что же получается? Настя Медведева и Карина Авдеева сводные сестры? Отец‑то у них один, только матери разные! А Эвелина Лазаревна пару раз без всякой задней мысли сказала: «Девочки так похожи, а когда одинаково постриглись, вообще в близнецов превратились!»
Еще один примечательный факт! Мусор в день исчезновения Насти увозил шофер по имени Богдан Ломейко, его потом убили грабители, забрали кошелек, часы, а толстую золотую цепочку оставили.
А за Ларисой долгое время ухаживала некая Елизавета Ломейко. Совпадение? Если учесть, что за пару часов до смерти Тане звонили с телефона квартиры, где жил Богдан, то вопрос о совпадениях отпадает. Кстати, вот странность! Богдан давно погиб, почему же телефон числится за ним?
Я вытащила мобильный и потыкала в кнопки.
– Свиридов! – ответил бас.
– Ваня! Это Даша!
– О! Приветик!
– Нужна информация! По срочному тарифу.
Замечательно! Я как раз ремонт затеял, деньги утекают рекой, – откровенно обрадовался Свиридов, – рассчитывал десяткой обойтись, уже двадцатка ушла! Сообщай проблему.
Озадачив Ивана, я села в машину и в растерянности уставилась на руль. Что делать сейчас? Куда ехать? Надеюсь, Свиридов не задержится со сбором сведений! Ладно, пока направлюсь к Москве, а там разберусь.
Не успела я вырулить на шоссе, как ожил мобильный. Очень довольная оперативностью Свиридова, я схватила трубку и крикнула:
– Подожди, сейчас припаркуюсь.
– Хорошо, муся, – ответила Машка, – а ты где?
– По магазинам езжу, – стараясь скрыть разочарование, ответила я, – решила в свою спальню новые занавески присмотреть!
– У нас жуткая проблема! – вздохнула Маня.
– Что случилось? – испугалась я.
– Ромео нет в Москве!
На секунду я растерялась. Кто такой Ромео и почему он обязан находиться в городе? Но в Машином голосе звучало разочарование пополам с тревогой, и я решила утешить девочку.
– Не переживай, – нарочито веселым голосом воскликнула я, – он вернется!
– Нет, его продали! Я вздрогнула.
– Твоего приятеля?
– Муся! – захихикала Манька. – Ты забыла?
Ромео! Я его сегодня весь день искала, нашла, но поздно…
Меня кольнула совесть. Все‑таки я плохая мать, совсем не интересуюсь личной жизнью Маруси. Правда, девочка никогда не скрывает своих друзей, они постоянно гостят у нас в Ложкине, я знакома со всеми. Но теперь выясняется, что знаю не всех! Этот Ромео, например! Видно, он что‑то значит для Мани, раз она так переживает!
– Его купила Вера, – говорила тем временем Маня, – дала бешеные деньги, вот хозяин и не устоял!
– Чей? – осторожно спросила я.
– Владелец Ромео!
– Вот ужас‑то! Мальчика продали!!! В рабство!
Маня кашлянула.
– Мусик! Добрый день! Это я, твоя дочь Маша! Понимаешь, с кем ведешь беседу? Я Маша, а ты Даша Васильева. Главное – не нервничай. Дыши спокойно!
– Прекрати издеваться! Я просто никогда не слышала про Ромео! Сначала решила, что он твой знакомый, но теперь понимаю – наверное, это пес или кот! А зачем он тебе?
Машка протяжно вздохнула.
– Мне он совсем ни к чему, а вот Дегтяреву очень даже пригодился бы. Ромео улитка, большая, гигантская!
– Вспомнила! – заорала я.
– Ну вот видишь! Процесс склероза еще не углубился, – тоном врача отметила Маруся, – кстати, ученые выяснили, если обезьяна принимает антиоксиданты, то ее мыслительные способности к концу жизни угасают не резко, а плавно. Давай купим тебе специальный набор витаминов?
– Спасибо за заботу, у меня с головой порядок. Значит, улитки нет?
– Вера увезла Ромео, – повторила Машка, – она за ним приезжала. Я нашла слизня по Интернету, у него есть свой сайт!
– Ну надо же, – восхитилась я, – такой продвинутый улит! Интересно, как он ухитряется работать с Мышкой, ни рук, ни ног не имея! Ой, поняла! Рога! Они ему заменяют конечности!
Сайтом владеет хозяин Ромео, – захихикала Маня, – Андрей Величко, он фанат гигантских улиток, но больших денег у него нет, поэтому согласился продать Вере Ромео. Та предложила гигантскую сумму. Величко собрался теперь ехать в Африку, привезет оттуда сразу шесть слизней.
– Здорово!
– Ага! Только наша проблема не решена, – помрачнела Машка, – Дегтярев окончательно скис. Да еще эта Марина!
– Ты о ком?
– Медсестра со «Скорой». Помнишь, она вчера приезжала?
– Да. И что?
– Я вернулась сегодня с учебы, а парочка в доме сидит. Петр Ильич и эта мадам!
– С ума сойти! Зачем их Ирка пустила?
– Так Александр Михайлович велел! Он им сам позвонил, оказывается, Марина ему вчера телефон дала. Сейчас они полковника лечат. Изгоняют комплексы!
– Мерзавцы!
– А эта Марина, – зашептала Машка, – она в таком виде приперлась, почти голая! Юбка заканчивается там, где начинается! Встала у плиты, пирожки печет!
– Пи‑рож‑ки???
– Именно! С капустой! Полковник один противень схомякал, так она второй в духовку запихнула и все причитает: «Ах, ах, вас голодом морят!»
– С ума сойти! Александр Михайлович на диете! Я сейчас позвоню в Ложкино!
– А потом сразу мне! – попросила Маня.
В доме трубку сняла Ирка.
– Алле, – протянула она, – чего хотите? Говорите живо!
Следовало отчитать домработницу за пещерную грубость, но мне было некогда заниматься ее воспитанием.
– Что у нас происходит? – нервно спросила я.
– Ой, Дарь Иванна, – перешла на шепот Ирка, – ваше, дурдом! Только все уехали, смотрю, «Жигули» прикатили, раздолбанные, жуть. Даже у Мустафы, который в поселке дорожки чистит, машина лучше!
Я молча слушала Ирку. Великолепно знаю, что перебивать ее нельзя, домработница не умеет ясно и кратко излагать суть дела, она пересказывает события, как детсадовец, долго, нудно, с ненужными подробностями. Если сказать ей: «Прекрати мямлить, говори самое важное», – про самое важное она как раз и забудет.
Поэтому надо набраться терпения и самой отделить шоколадку от вороха фантиков.
Значит, дело обстояло так! Ржавый металлолом замер у ворот, из недр колымаги выбрались Петр Ильич и Марина. Врач выглядел обычно: мятый костюм и потертый портфель в руках. Зато медсестра смотрелась королевой, во всяком случае, Ирка была ослеплена девушкой и сейчас косноязычно пыталась описать внешность красавицы:
– Юбка… ну ваше! Кофта… ну ваще! Сиськи… ну ваше! Ноги… ну ваще! Волосы… ну… ну… ваще!!! Задница… ну… ну… ну… ну…
– Ваще! – рявкнула я. – Продолжай!
Ирина попробовала не пустить парочку в дом, но была сметена с дороги Мариной, которая легким движением бедра оттолкнула домработницу в сторону и полетела в спальню к полковнику. Петр Ильич, вжав голову в плечи, потрусил за медсестрой.
Ситуация вырвалась из‑под контроля. Александр Михайлович приказал Ирке не мешать гостям, Марина начала хозяйничать на кухне.
– И где они сейчас? – ледяным тоном осведомилась я.
– Полковник с медсестрой в джакузи купаются!
– Что? – заорала я. – Ты с ума сошла! С какой стати медсестра пошла в баню!
– Ой, Дарь Иванна! Петр Ильич сказал, что Александр Михайлович должен заново родиться. Все его эти… ну как их… в общем, фоблы!
– Фобии!
– Во! Верно! Они самые! От неправильных родов. Необходимо исправить положение.
– Каким образом? – обалдела я. – Толстяка уже, пардон, назад не засунуть и снова родиться у него не получится!
– Ан нет! Петр Ильич умеет проводить обряд повторных родов. Джакузи, это вроде как утроба, а Марина его мать!
– Чья?!
– Полковника!
– Офигеть! – вырвалось у меня. – Умереть не встать!
– Ага, – согласилась Ирка, – Александр Михайлович, правда, плавки надел, он стеснительный. А эта! Она голая! Знаете, Дарь Иванна, сиськи у нее точно силиконовые! Обычные так не выглядят!
– Ира!!! Немедленно вытащи их из джакузи!
– Как же грудь у ней отцепить?
– Вытащи медсестру целиком!
– Кто ж меня послушает? – справедливо заметила Ирка. – Александр Михайлович на эту прости господи как зомби глядит!
– Беги к Теме![9]Пусть он наведет порядок!
– Уже носилась! Артем Александрович улетел в Тюмень, вернется через неделю.
– Черт побери! Я далеко, раньше чем через два часа не доберусь! Где Зайка?
– На работе, мобильный выключен, небось в студии сидит!
– Аркадий?
– Он в тюрьме, сотовый тоже не отвечает.
Я прикусила губу, может, кому‑то последнее заявление Ирки про тюрьму и покажется странным, но это правда. Кеша адвокат и сейчас встречается с кем‑то из своих подзащитных.
Что же делать? Пока я долечу до Ложкина, эта Марина успеет соблазнить Дегтярева! Девица оказалась настырной, она явно хочет заполучить холостяка с загородным домом!
– Дарь Иванна! – забеспокоилась Ирка. – Чего молчите?
И тут меня осенило.
– Ира! Вырубай электричество!
– В смысле?
– Пойди в техническую комнату и опусти рубильник! Джакузи сразу перестанет нагреваться, вода остынет, полковник замерзнет и вылезет!
– Так генератор заработает, когда центральная энергия пропадет, – справедливо заметила Ира.
– И его обесточь, ткни в кнопку «Аварийная остановка»!
– Свет везде погаснет!
– Здорово.
– Плита не зафурычит!
– Лучше некуда, Марина не сумеет готовить!
– Батареи заледенеют!
– Супер! Ей придется пальто надеть, а не голой по зданию шастать.
– Александр Михайлович пойдет в подсобку и все назад запустит!
– Нет, – засмеялась я, – полковник даже не знает, что это за зверь такой – генератор, где у него Какие кнопки. И Дегтярев боится электричества. Действуй да сообщи мне, как развиваются события!
Глава 24
Я давно заметила: если никуда не тороплюсь, то машина несется по дороге без всяких задержек. Но стоит начать опаздывать, как моментально возникают препятствия.
Вот и сейчас, не успела я подумать о необходимости как можно быстрее примчаться в Ложкино, как попала в невероятную пробку. Сначала, правда, продвигалась вперед черепашьим шагом, но потом вообще встала. Слава богу, сотовый работал исправно.
Я соединилась с Маней и приказала:
– Немедленно возвращайся домой.
– А чего там? – удивилась девочка. Пришлось ввести Маруську в курс дела.
– Не волнуйся, муся, – деловито отреагировала Маня, – я найду управу на красавицу, мало ей не покажется.
– Очень на тебя надеюсь!
– Можешь на меня положиться! Вот только где раздобыть улитку? Нужно убедить полковника в ее реальном существовании.
– Давай сначала устраним Марину.
– Считай, что ее уже нет! – прошипела Машка и отсоединилась.
Через полчаса перезвонила Ирка и спросила:
– Ну? Вы как?
– Стою на шоссе, не продвинулась даже на сантиметр, – пожаловалась я.
– Ой, бедняжечка, – пожалела меня Ирка, – а у нас все тип‑топ. Света нет, холод наползает! Пришлось этой мымре в плед закутаться.
– Полковник ничего не заподозрил?
– Возмущался, закричал: «Ира! Что происходит?»
– А ты? Домработница засмеялась.
Сказала – ветер сильный дует, дерево повалил в Опушкове, прямехонько на электропровода ствол угодил, надо ждать, пока починят!
– Про генератор он вспомнил?
– Конечно.
– Как ты объяснила, что он не работает?
– Так дуб же все линию повредил! И основную и местную, генераторную!
Я усмехнулась, генератор стоит вплотную к особняку, от него протянут под землей кабель, хорошо, что полковник совершенно технически безграмотен и принял на веру на редкость глупые объяснения Ирки.
– Не волнуйтесь, Дарь Иванна, собак я к нам с Ванькой в домик отвела, спят на кровати в тепле, – говорила домработница, – сама размахайку нацепила, меховую, и валеночки. Полковнику чапки приволокла, дубленые, натянула на него душегрейку мохеровую, а эти врачи пусть зубами щелкают!
– Скоро приедет Маня.
– Йес! – обрадовалась Ирка. – Ну я Марине не завидую! Вы в пробке стойте спокойно!
Я положила трубку на сиденье и полезла за сигаретами. Ну почему меня так раздражает затор? Мне ведь, если разобраться, спешить некуда! Нет бы без волнения покурить, потрепаться с приятельницами, послушать, в конце концов, радио! Ну почему то же время, проведенное в кафе, не напрягает меня?
Кстати, о харчевнях! Может, тут где‑нибудь есть приятное местечко?
Я принялась глазеть по сторонам, но по обе стороны шоссе тянулся лес. Поток машин дрогнул и продвинулся на пару метров вперед, перед глазами возник щит: «Свалка – 2 км. Сброс мусора запрещен. Штраф 10 000 руб.».
Я окончательно приуныла. Если думаете, что я сейчас приближаюсь к столице, то ошиблись – как Раз отдаляюсь от нее. Чтобы попасть в Москву, мне надо проехать несколько километров в сторону области, развернуться и лететь назад. Я никогда не нарушаю правила, а на выезде из Фолпина нет правого поворота, вот я и подчинилась знаку со стрелкой. Похоже, что мне придется тащиться до этой свалки, ближе разрыва в разметке нет.
Телефон вновь запрыгал на сиденье.
– Ты где? Можешь разговаривать? – деловито осведомился Ванька.
– В дикой пробке стою, слушаю тебя внимательно.
– Зоя Андреевна носила в девичестве фамилию Фонарева. Килькиной она стала, выйдя замуж за Ивана Петровича.
Я щелкнула языком. Облом! Рухнула очень привлекательная версия. Мне по непонятной причине пришла в голову мысль: что, если Зоя Андреевна Килькина и Елизавета Андреевна Ломейко – сестры? У них одинаковое отчество, и, если признать родство теток, тогда становится понятно, каким образом вдова вздорного военного оказалась в Фолпине. Ей нашептала про теплое местечко Елизавета, служившая при Анне. Но, увы!
– Елизавета Андреевна, – мирно журчал Свиридов, – вышла замуж за Богдана Ломейко.
– Эй, погоди, он ее сын!
Ты не перебивай! Верно. Но и супруга звали Богданом, он умер за пару недель до появления ребенка на свет, вот мать и назвала мальчика в честь отца. Не очень положительный получился парень, у него полно приводов в милицию по малолетке, мелочовка всякая. Один раз его поймали, когда он вскрывал чужую машину, но в связи с нежным возрастом отпустили, еще он подозревался в ограблении магазина, однако улик не нашлось. В семнадцать лет Богдан связался с криминальным авторитетом по кличке Луза, шестерил при нем. Парню светила колония, он бы точно за решетку угодил, но тут Елизавета Андреевна побежала в военкомат и умолила взять сына в армию. Можно сказать, спасла его. Богдан выучился на шофера, потом вышел на гражданку и вроде перебесился. В одном месте водителем поработал, зарплата не устроила, в другом… наконец стал мусор возить, там и пахал до смерти. Убили его десять лет назад. Дело повисло, похоже, наркоман на него напал, на дозу не хватало, вот и тюкнул Ломейко по башке. Обычная ситуация, тухлый висяк! Сколько их! Женат не был, правда, в деле есть протокол допроса некоей Маргариты Шпынь, с ней Богдан незадолго до смерти крутил любовь. Девица на трассе в кафе работала, там они и познакомились. Но Рита ничего интересного не сообщила.
– Негусто!
– Верно, – согласился Иван, – хотя есть одна штучка, которая тебя заинтересует!
– Вываливай скорей!
– Зоя Андреевна уехала из городка Бруск, богом забытого местечка, в Фолпино, в Подмосковье. Повезло бабенке, думаю, ей сестрица пособила.
– Какая сестрица? – подняла я уши.
– Ты чем слушаешь? – укорил Иван. – Елизавета Андреевна.
– Так она ей все же родственница! – возликовала я.
– Ну как с бабами тяжело, – вздохнул Свиридов, – сказал же! Елизавета стала Ломейко после замужества, выскочила за Богдана Ломейко, тот умер и…
– Слышала уже!
– Так чего еще надо?
– Почему ты решил, что Зоя и Елизавета сестры?
– По паспорту! Одна в девичестве Фонарева и вторая тоже! Отец у них один Андрей Петрович и мать Анна Павловна.
– Ты мне не сообщил девичью фамилию Елизаветы! – возмутилась я.
– Как бы не так! Елизавета Андреевна Фонарева! Плохо слушала!
– Ты забыл самое главное!
– Я никогда не совершаю ошибок! – повысил голос Свиридов. – И ничего не упускаю из виду.
Я протяжно вздохнула. Вам встречался на жизненном пути мужчина, способный произнести фразу: «Извините, я не прав»? Мне вот ни разу. Более того, если мои мужья попадали в глупое положение, то виноватой всегда оказывалась я, потому что либо отвлекла его в ответственный момент, и тогда супруг въезжал в дерево, либо не проверила, заведен ли будильник, и поэтому муж проспал важное совещание, либо укатила, зараза такая, в командировку зарабатывать деньги, бросила бедного мальчика без присмотра, и он просто вынужден был привести на семейное ложе другую женщину. Исключительно из‑за моей черствости, душевной холодности и вредности он, страдая от принятого решения, кинулся в объятия посторонней бабы.
– Вот опять заснула, – вознегодовал Иван, – потом начнешь доказывать, что я идиот.
– Хорошо, они сестры. Ты эту интересную деталь имел в виду?
– Нет. Нарыл нечто странное.
– Не тяни!
– Повторяю! Зоя Килькина уехала в Подмосковье, ей повезло, она не мыкалась, как другие, не осталась погибать в Бруске, а пристроилась в Фолпине.
– Так!
– Выехала она пятого числа! Понимаешь?
– Пока нет.
– А в Фолпино прибыла двадцатого. Где шлялась пятнадцать дней?
– Наверное, решила отдохнуть!
– Может, и так! Но все равно странно! Тут есть большая нестыковка!
– Какая?
Свиридов закашлялся.
– Понимаешь, – сказал он в конце концов, – компьютер великая вещь! Главное, иметь всякие коды‑пароли, знать входы‑выходы, и все разроешь! Я сделал запрос по Килькиным. Кстати, таких людей немного, вроде простая фамилия, да редкая. Всего‑то сорок четыре человека. Из них пятнадцать в мире ином, двадцать раскидано по России и странам ближнего зарубежья, одна баба в Израиле, трое в Америке, столько же в Питере, а в Москве двое – Зоя Андреевна и Анастасия Ивановна.
– И в чем фишка?
– Ха! Помнишь, я говорил про пятнадцать умерших?
– Ну?
– Среди них Иван Петрович, муж Зои.
– Правильно, он скончался.
– От инсульта, в больничке города Мираново, недалеко от Бруска.
– И что?
– Внимание, головокружительный трюк! – возвестил Свиридов. – Шестого декабря в клинике населенного пункта Алехино умерла девочка Анастасия Ивановна Килькина. Бедняжка скончалась от перитонита, спасти ее не сумели.
Я потеряла дар речи, а Иван, страшно довольный собой, летел дальше, словно спортивный автомобиль по трассе.
– Вот почему Зоя уехала из Бруска пятого, а в Фолпино явилась двадцатого. Дочь у нее в дороге заболела.
– Но в психоневрологический интернат Зоя Андреевна прибыла с девочкой Настей!!!
– Не знаю, не знаю. Анастасия Килькина похоронена на кладбище в Алехине.
– Она точно там?
– Так значится в документах.
– Слушай, спустя десять лет после кончины можно произвести эксгумацию?
Свиридов чихнул.
– Даже представить не можешь, какой гемор со вскрытием могилы! Но только в данном конкретном случае ничего поделать нельзя. Не получится до косточек докопаться.
– Почему?
– Анастасию кремировали.
– А пепел можно изучить?
– На предмет?
– Он человеческий? А может, в нише просто урна пустая стоит!
Свиридов цокнул языком.
– Кладбища нет.
– Куда же оно подевалось?
– Алехино умирало, ну совсем загибалось, лет восемь назад явился в городишко некий немец, и теперь нет ни Алехина, ни погоста. Построили там здоровенный завод, стиральные порошки производит и всякие средства бытовой химии.
– А могилы?
– С землей сровняли!
– Разве это разрешено?
– Понятия не имею, – ответил Иван, – в нашей стране, сама понимаешь, коли денег лом, то все можно. Завод здоровущий, обеспечил работой кучу людей, на предприятии народ из окрестных населенных пунктов пашет, достойная зарплата плюс социальный пакет. Вон, я его сайт открыл, дивное место! И кто про старый погост вспомнит?
– Ясно, – протянула я, – это все?
– Еще чего надо? Только свистни! Про денежки не забудь.
– Да, естественно, не волнуйся.
– Я вовсе не переживаю, – весело воскликнул Свиридов, – куда тебе от меня деться?
Я положила трубку и легла грудью на руль. Интересное кино.
Зоя теряет дочь, и ведь она говорила про операцию аппендицита, в первый день на работе бросила фразу сестре‑хозяйке, которая радушно пыталась накормить новую сотрудницу:
– У меня дочь после операции, да еще с воспалением легких, некогда в столовой чаи гонять!
Значит… что это значит? В голову приходит лишь одно предположение: кто‑то по непонятной причине украл Настю Медведеву и отдал ее Зое Андреевне!
Внезапно у меня заболела голова. Люди, которые, как и я, имеют обычное давление девяносто на шестьдесят, хорошо знакомы с приступами слабости и головокружения, они начинаются в самый неподходящий момент. Оксана в свое время посоветовала мне всегда иметь при себе пакетик с сахаром, кусок рафинада, засунутый под язык, моментально приводит в чувство.
Я полезла в сумочку и обнаружила, что бумажная упаковка с сахаром порвалась, белые крупинки перемешались с косметикой и прочей ерундой. Мало того, что я сейчас упаду в обморок, так еще потом придется долго наводить порядок в сумке!
Глава 25
Первое, что я увидела, придя в себя, было лицо милой женщины с большой родинкой над губой.
– Ну как? – тревожно спросила она. – Оклемались? Мы «Скорую» вызвали, только ей по пробке и за сутки не доехать.
– Я упала в обморок?
– Ага, – закивала женщина, – вы не первая за сегодняшний день! С утра мужчину принесли, ближе к полудню еще одного, теперь вас. Может, мне при кафе медпункт открыть? У народа нервы не выдерживают! Сесть можете? Хотите кофе? Правда, вам его небось нельзя! Вы гипертоник?
– Нет, – ответила я, – наоборот, гипотоник со стажем, поэтому изредка и ухожу в астрал.
– Повезло вам, – с легкой завистью заметила женщина, – а у меня давление шарашит! Я не старая совсем, а за двести скакануть может.
– Это опасно, вы к врачу ходили?
– Некогда, – отмахнулась она, – бизнес! Только успевай поворачиваться. Вечно кафе битком!
– Рита! – прокричал звонкий голос. – Дай ключи от склада!
– Во! – подняла брови собеседница. – Ни минуты без меня не могут. Вставайте, идите вон туда, за дверку. Это мой личный туалет, и приводите себя в порядок. В кафе мужики в основном сидят, шоферы, свалка рядом, вот мусорщики у меня жрать и приспособились. После них в туалете беда, а у меня чисто! Не волнуйтесь, я с хлоркой мою. Как придете в себя, я вас покормлю!
– А где моя машина?
Ее на парковку загнали, – сообщила Рита и решила отбросить «вы». – Это неправда, что люди теперь злые. Встречаются же нормальные! Тебя с трассы принесли, автомобиль подогнали, ключи мне отдали, сумочку, мобильный. Мы даже деньги с Алкой при всех пересчитали! Не сомневайся, все на месте! И когда только съезд сделают! Знаешь, из‑за чего пробка? Свалка виновата, к ней узенькая дорога ведет, двум мусоровозам не разъехаться. Хрень получается, сначала оттуда грузовики пустые прутся, затем с шоссе полные запускают, очередь выстраивается, тем, кто в область едет, один ряд остается!
– Не слишком удобно, – согласилась я.
– Да разве ж кого люди волнуют, – всплеснула руками Рита, – который год обещают съезд расширить, и чего?
– Маргоша! – проорали издалека. – Ключики!
– Иду! Мойся спокойно, – сказала хозяйка и убежала.
Я огляделась. Небольшой кабинет был обставлен стандартной офисной мебелью, вдоль одной стены тянулся диван, на котором меня устроили добрые самаритяне. Напротив виднелась маленькая белая дверь. Я встала, толкнула ее и попала в очень чистый санузел, куда явно никогда не заглядывали водители самосвалов.
Небольшая раковина сияла белизной, кран начищен до блеска, полочка у зеркала и оно само сверкают, бутылочки с гелем для лица, баночки с кремом, дезодорант стоят, словно солдаты на плацу, этикетками вперед, выровнены по одной линии. От унитаза веет «морской свежестью», туалетная бумага трехслойная. За стеклянными дверками узкого шкафчика спрятаны упаковки с салфетками и всякие мелочи, на крючке висит розовое полотенце.
Я умылась, открыла шкафчик, достала салфетки, вытерла ими лицо, руки и стала озираться в поисках корзины для мусора. Вместо обычного небольшого контейнера с крышкой и педалью в дальнем углу туалетной комнаты стояла довольно высокая никелированная емкость.
Я швырнула туда бумажку и, естественно, не попала. Меня с детства отличала редкая меткость. Когда весь двор самозабвенно играл в лапту, маленькая Даша Васильева тосковала на лавочке, никто не хотел брать в команду девочку с двумя левыми руками.
Я сделала пару шагов и осторожно присела около ведра. Первое, чему обучается «профессиональный» гипотоник, – это умение садиться около той вещи, которую хочешь поднять. Если резко наклониться, а потом столь же быстро выпрямиться, еле‑еле текущая по сосудам кровь не успеет за хозяином. Сначала она от ног рванет к голове, затем на полпути замрет и помчится назад. Большинство людей с низким давлением хлопается в обморок на фазе приведения тела в вертикальное положение, поэтому лучше присесть, взять нужное, а затем встать. Еще не рекомендую одним прыжком срываться с кровати по звонку будильника и принимать очень горячую ванну.
Я подхватила бумажку, невольно бросила взгляд на ведро и увидела на боку выгравированную надпись: «Уважаемому Михаилу Семеновичу в день юбилея».
Пятая точка перевесила остальные, я шлепнулась попой на пол и еще раз, не веря собственным глазам, прочла текст.
Передо мной стояло ведро, вернее, странное кашпо. Именно в нем росло деревце, которое преподнесли Мише Медведеву на день рождения. Таня пересадила растение, а железную «кадку» стала использовать вместо помойного ведра. С ним и пошла Настя в день своего исчезновения к мусорным бакам.
Я потрогала пальцем сверкающий бак. Нет, мне не снится сон! Оно настоящее! Стоит тут, в тихом уголке, куда не заходит никто, кроме хозяйки.
– Эй, – воскликнула Рита, заглянув в туалет, – тебе опять плохо?
– Очень хорошо, – стараясь говорить уверенным голосом, ответила я.
– Чего тогда на полу сидишь?
– На плитке поскользнулась.
– Во блин! – заахала Рита. – Не разбилась?
– Вроде нет.
– Пошли кофе попьем, – предложила она, – сюда, налево.
Я послушно двинулась за хозяйкой и очутилась в небольшой комнате, где стоял всего один столик, покрытый накрахмаленной скатертью.
– У тебя такое крохотное кафе? – спросила я.
Рита засмеялась.
– Внизу огромный зал. Я тебя в помещение для своих привела! Ну, изучай меню! Делай заказ! Угощаю!
Я раскрыла кожаную папочку. «Кафе «Шпынь и шпынята» радо приветствовать вас. Для людей с фамилией «Шпынь» стопроцентная скидка».
Я положила карту на стол.
– Ты Маргарита Шпынь?
– Точно, – заулыбалась Рита, – правда, прикольно? Вот моя сестрица фамилии стеснялась, ревела, пока мама ей свою не дала, стала Нинка Косова. А я, наоборот, горжусь. Шпыней на белом свете, похоже, нет! Пока никто скидку не потребовал. Вернее, находятся дураки, морду сапогом сделают и заявляют: «Здрассти, я Шпынь!» Но не на такую напали! Мигом требую: «Права покажи!» Ну, цирк прямо! Зато теперь вся трасса знает про кафе «Шпынь и шпынята».