Что нужно сделать для победы, спросите Вы? Отвечаю по порядку. 15 глава




– А сейчас где Анфиса? Сопельняк пожал плечами:

– В корпусе.

– Она работает?

– Конечно, молода еще для пенсии.

– Можно мне с ней побеседовать? Случай такой дикий, о нем надо рассказать, предупредить людей.

– Думаю, про то, что больной живот нельзя греть, знает каждый человек, – фыркнул Сопельняк, – только «терапеутша» оказалась не в курсе. Минуточку! Лена, позови сюда Фису!

– Сейчас, Игорь Никитович, – донеслось из приемной, – уже бежит.

Наверное, Анфиса и впрямь летела словно на крыльях, потому что не прошло и пяти минут, как в кабинет вошла стройная женщина в голубой хирургической пижаме и, чуть задыхаясь, спросила:

– Звали?

– Знакомьтесь, – сказал Игорь Никитович, – Фиса, моя правая, а иногда и левая рука, а еще шея, вертит начальством как хочет! Вот вчера выпросила премию для одной свиристелки!

– Скажете тоже, – засмущалась Анфиса, – руки, шея! Я обычная медсестра на подхвате.

– Это Дарья Васильева, – представил меня Сопельняк, – журналист с телевидения. Нас снимать будут.

– Супер, – по‑детски обрадовалась Фиса, – ой, а я без прически, шапочкой волосы примяла!

– Я приехала для предварительного разговора, – успокоила я медсестру.

– Вот и поболтайте, – кивнул Сопельняк, – оставляю вас вдвоем.

У Фисы оказалась замечательная память.

– Кто же такое забудет, – возмущенно всплеснула она руками, когда разговор зашел о Килькиной, – натуральная жаба. Представляете, объявила я ей о смерти дочери, а эта… уж и не знаю, как ее назвать, спрашивает: «Чаю не дадите?»

Анфиса решила, что у Зои Андреевны шоковое состояние, и предложила:

– Пошли в сестринскую.

Килькина последовала за Фисой, получила кружку и начала пить чай, не забывая угощаться конфетами. Фисе не было жаль шоколада, отчего‑то все больные и их родственники наивно полагают, что лучший подарок для врача – набор «Ассорти», в сестринской всегда было в изобилии сладкого.

Медсестру покоробила не невоспитанность Килькиной, не то, что та бесцеремонно, без спроса запустила лапу в коробку, а полнейшее спокойствие матери, лишившейся ребенка. Впрочем, и отсутствие слез можно списать на стресс, не у всех он проявляется бурно, иные не издают ни звука. Но тут Килькина сказала:

– А где мне ее хоронить? В Москву везти не могу! Денег нет!

– Наверное, можно на нашем кладбище, – растерялась от такой деловитости Анфиса: тело еще лежит в отделении, а мать гоняет чаи и интересуется похоронами.

– Одежду куда дели? – спросила Зоя Андреевна.

– Чью? – не поняла Анфиса.

– Настину.

– Вам же отдали!

– Нет, мне ничего не давали.

– Значит, оставили в приемном покое.

Сделай одолжение, отыщи, – сказала Зоя и засунула в рот еще одну конфету, – а то хоронить не в чем.

– У девочки совсем нет одежды?

– Она выросла из всего, – пояснила мать. И тут Анфиса не выдержала:

– Ты, похоже, совсем не горюешь!

Зоя со стуком поставила чашку на блюдце.

– Осуждаешь меня?

– Странно очень! Я бы на твоем месте…

– Ты на моем месте не была, – оборвала Анфису Зоя, – знаешь, сколько я на своих плечах несла?

И Килькина поведала ей свою историю. Медсестра притихла. Оказывается, несчастная Зоя была замужем за настоящим тираном, неуправляемым скандалистом, который дома распускал руки, а на службе постоянно строчил кляузы. У Зои Андреевны было два сына, но оба умерли. Килькина не хотела более иметь детей, да муж заставил ее родить третьего младенца. Иван Петрович очень огорчился появлению дочери и первый год беспрестанно орал на Зою, обзывая ее бракодел кой. Но потом смирился и начал сам воспитывать девочку.

В результате маленькая Настя ругалась матом, как прапорщик, и терпеть не могла мать. Иван Петрович поощрял хамство дочери и по вечерам любил слушать ее доклады. Настя садилась около него и по‑военному четко рапортовала:

– Зойка купила на рынке мясо, дорого взяла, не торговалась! Еще твою рубашку утюгом спалила, в мусор сунула, думала, я не замечу!

– Молодец, доча, – хвалил Иван Петрович, а потом шел разбираться с женой.

Маленькая Настя наслаждалась криками матери и подзуживала отца. Несмотря на постоянные метания из города в город, Настя отлично училась, но педагоги постоянно вызывали мать в школу и жаловались на дочь.

– Груба, никого не слушается, жестока, изощренная хамка…

Один раз Зоя Андреевна расплакалась и сказала мужу:

– Больше не пойду к классной руководительнице!

Странное дело, но Иван Петрович не стал, как обычно, дубасить жену. Он неожиданно спокойно сказал: «Ладно», – и отправился в школу.

Вернувшись с собрания, отец впервые отвесил дочери оплеуху и сказал:

– Дура! Хитрее надо быть! Не дома, а в школе находишься! Там улыбайся! Поняла?

Настя вытерла слезы.

– Да, папочка.

– Молодец, – похвалил отец и велел: – Зойка, сюда!

Матери досталось по полной программе.

– Сука, – вопил муж, орудуя ремнем с пряжкой, – позволяешь учителям девку гнобить. Перестань орать, хуже вломлю. Запомни, чмо, если кто на Настю наезжает, пасть открывай и говори: «Девочка отличница, заткнитесь! А то жалобу напишу!»

Бросив рыдающую жену на полу, Иван Петрович ушел. Настя подошла к матери и со злорадством заявила:

– Чего, решила, меня накажут за поведение? Ха, не надейся. Вот скоро ты сдохнешь, мы с папочкой вдвоем жить станем!

Но получилось иначе, первым скончался Иван Петрович.

Настя на похоронах рыдала так, что у немногочисленных провожающих кровь стыла в жилах. Зоя Андреевна, как ни старалась, не сумела выдавить из себя ни слезинки.

Не успела земля на могиле осесть, как вдову вызвали к местному начальству.

– Тебе лучше уехать, – нервно сказал полковник.

– Куда? – испугалась Зоя.

– Не знаю, но побыстрее, – велел тот. Зоя впервые стала сопротивляться.

– Я вдова военного, – напомнила она, – с маленьким ребенком не имеете права меня прогонять!

Полковник мрачно посмотрел на нее, потом взял с подоконника коробку, снял крышку и сказал:

– Смотри!

– О господи! – воскликнула женщина – внутри лежал кот, явно убитый злой рукой, на трупике была записка: «Это за папу, и это только начало».

– Девка твоя маленькая, – зло сказал полковник, – черт с рогами, убила Барсика и под дверь нам коробку поставила, жена с сердечным приступом лежит, кот ей вместо ребенка был! Проваливай куда хочешь, иначе я за себя не ручаюсь!

Зоя Андреевна не рассказала Анфисе, кто помог ей устроиться на работу в Фолпино. За десять дней до отъезда Настя ночью вылила на спящую мать чайник кипятка, по счастью, девочка промахнулась, не попала Зое на голову.

– Ниче, – протянуло исчадие ада, когда испуганная мать вскочила, – я тя еще достану!

Но потом Настю скрутил аппендицит, и она умерла! Анфиса на секунду замолчала, затем вдруг сказала:

– Знаете, мне уж потом, когда Зоя уехала, нехорошая мысль в голову пришла: специально мать дочь к врачу не повела и грелочку ей положила. Никто не подкопается – в дороге дочку скрутило, никаких подозрений: перитонит – и нет Насти.

 

Глава 30

 

Я вздрогнула.

– Думаете, она убила дочь?

– Теперь я уверена в этом, – сказала она. – Мать, между прочим, с медицинским образованием, должна знать: прогревать воспаление нельзя.

– Может, она просто дура? – предположила я. – И потом, когда она закончила мединститут? Моталась всю жизнь вместе с мужем по захолустью, небось все знания растеряла.

– Хитрая она очень, – покачала головой Анфиса, – Игорь Никитович так же, как вы, подумал, да и остальные тоже, и я со всеми солидарна была.

– Преступница ни за что бы не стала рассказывать про грелку, – сказала я, – зачем ей на себя подозрения навлекать?

Анфиса бросила остатки бинта на стол.

– Нет, ты не права. Вскрытие же делают, патологоанатом заключение дает, он точно определил, когда воспаление началось, она все хитро рассчитала. Решила прикинуться дурой, потянуть время, авось перитонит случится. Кто в этом виноват? Судьба! И у нее получилось. Врала она много! Знаешь, когда я поняла, что дело нечисто?

– Ну?

– Уже после ее отъезда! Зоя в Алехине почти две недели провела. Стонала постоянно: никого из родных у меня нет, друзей тоже, муж всех от дома оттолкнул, денег ни копейки. Ну я ей и предложила: «Останавливайся у меня, изба большая, места полно!»

Зоя с радостью согласилась.

У нее была при себе небольшая сумка со шмотками. Устроившись у Анфисы, она распаковала нехитрый багаж, повесила пару платьев на вешалки. Так вот, никаких детских вещей при Килькиной не было. Получалось, что мать везла дочь даже без запасных трусишек. Неужели девочке не захотелось взять на новое местожительство куклу или мишку? Правда, Настя села в поезд уже больная, ей было не до развлечений. Но, скорее всего, Зоя отлично знала: дочери осталось жить считаные часы, зачем переть с собой лишний багаж? А еще потом выяснилось: Зоя потеряла свидетельство о рождении дочери, Анфисе пришлось помогать с получением разрешения на похороны бедной Насти.

Странно проходил и отъезд самой Зои из Алехина. Она решила сесть на электричку, которая отходит от станции в 13.10. Рано утром Зоя спросила у Фисы:

– Скажи, Тришкин лес – это где? Анфиса удивилась:

– Зачем тебе?

– Да какие‑то бабы на улице говорили, что в Тришкином лесу у вас медведи водятся!

Фиса сказала.

– Может, и так! Место глухое.

– И где оно?

– Если сойти в Крестове, – пояснила медсестра, – и двинуть напрямик через лес, то километров через пять будет Тришкино. Место с дурной славой, там раньше деревня была, хотя это громко сказано, четыре дома стояло, в одном колдунья жила, я ее еще застала, жуткая старуха! Чем только она не занималась: аборты делала, привороты, зелья варила. А потом умерла, в Тришкине сейчас никого нет, лес вокруг глухой, словно не Москва в двух шагах, а Сибирь. А еще там неподалеку свалка, отбросы на машинах привозят, если жгут дрянь, то запах в Тришкино ползет. Чего ты интересуешься?

– Просто так, – пожала плечами Зоя, – название смешное – Тришкин лес.

На этом беседа завершилась, в тринадцать десять Зоя укатила из Алехина. На следующий день к Фисе подошла местная санитарка, баба Лена, и спросила:

– Слышь, у энтой, у которой дочка померла, еще дети есть!

– Почему ты так решила? – удивилась Фиса.

– Я к сыну в Москву поехала в семнадцать ноль пять, – охотно пояснила баба Лена, – гляжу, энта входит в Крестове, села через лавку от меня, вагон пустой был. Да не одна, а с девчонкой лет девяти‑десяти. Я еще подумала: «Во! Сама приличная, а девчонка в рвань закутана, грязное пальто размером на корову, на ногах сапожищи мужские.

– Ты ошиблась, – ответила Фиса, – я Зою отправила в тринадцать десять, и она была одна. Просто тебе пассажирка похожая встретилась.

– Не, это она, – настаивала баба Лена, – куртка ейная, синяя, пуховая, шапка мохнатая и сумка клетчатая. Интересно, что за девка с ней была? Не чужая! Тихо‑тихо сидела, скрючилась и молчала! За дорогу ни звука не издала! В Москву приехали, она ее со скамейки сдернула и шипит: «Двигайся живей!» Я их обогнала и оглянулась. Точно, она! А девка хоть и маленькая, да, похоже, наркоманка, глаза чисто пуговицы! Без выражения!

Анфиса нахмурилась, баба Лена любит заложить за воротник, ей еще и не то почудиться могло. Зоя уехала одна, у нее никого нет: ни родственников, ни знакомых, ни детей!

Но примерно через две недели в почтовом ящике Фисы оказалась квитанция за междугородные переговоры.

Медсестра помчалась в райцентр и подняла скандал:

– Ни с кем в Москве я не говорила! Вы ошиблись.

Служащая порылась в бумажках.

– Все правильно, – ответила она, – в декабре вызовы проходили с вашего номера, у нас автоматика.

– Я была на работе, – упорствовала Фиса.

– Значит, муж звонил или дети. У вас восьмерка блокирована?

– Нет. И я живу одна!

– Спорьте сколько хотите, а платить придется, – отбрила телефонистка, но потом сжалилась над расстроенной медсестрой: – Может, вы подругу пожить пустили, вот она и воспользовалась телефоном.

Тут Анфису осенило: Зоя звонила, больше некому. Килькина врала, есть у нее в столице знакомые, с ними и трепалась.

– Вот тогда мне в голову и пришло, – сказала Анфиса, – брехала Зоя, зря я ее жалела, две недели кормила, да еще в кошелек рублишек сунула. Подумала, ей совсем плохо, а я еще заработаю.

– Не сохранилась ли у вас квитанция? Анфиса прищурилась.

– А вы документы выбрасываете?

– Такие, как оплаченные счета, да. Больше года не держу.

– Вот и зря, – укорила Фиса, – неизвестно, когда понадобятся. У меня подруга с мужем разводилась, так этот долдон на суде заявил: «Я коммунальные расходы оплачивал из своих средств, а жена ни копейки в квартиру не вложила». А Наташка квитанции расчетные на стол, опля! Все, за пятнадцать годков, и везде ее рукой графы заполнены. Есть та квитанция, в папочке лежит!

– Если отдадите ее мне, – сказала я, – то, во‑первых, я верну вам сумму, потраченную на оплату, а во‑вторых, дам еще сто долларов!

Анфиса моргнула.

– Денег хочется, – по‑детски призналась она, – но боязно, вдруг претензии по телефону возникнут?

Я вытащила из сумки визитку.

– Здесь все мои координаты, звякните, и я приеду и привезу ее, если что!

– Хорошо, – повеселела Фиса, – пошли ко мне, я рядом живу, через две улицы, в маминой квартире. Когда Алехино расселили, я к ней переехала, а потом мать умерла, теперь одна кукую.

 

На встречу с Еленой Сергеевной я не опоздала, прибежала даже на четверть часа раньше назначенного времени, но старуха уже сидела, забившись в самый укромный уголок кафе.

– Здрассти! – воскликнула я, подходя к столику. – Рада вас видеть.

Кругликова опустила меню, которым прикрывала лицо, и вопросила:

– Вы?!

– Я. Не ожидали?

– Тоже на распродажу пришли? – пыталась улыбнуться старуха. – Мне сапоги нужны. Услышала по телевизору, будто в ЦУМе их почти задаром отдают!

– И как? – полюбопытствовала я, усаживаясь за столик. – Приобрели обувь? Не вижу пакетов с покупками!

– Что желаете? – спросил официант.

– Чаю с вареньем и булочек, – потребовала я.

Парень убежал, Елена Сергеевна заерзала на стуле.

– Хорошая погода сегодня, – выдавила она из себя.

– Замечательная, – подхватила я, – но слишком тепло для конца года.

– Слякоть!

– И снега нет!

– Дарья, – решилась наконец Елена Сергеевна, – извините, конечно, но не могли бы вы уйти?

– Я еще чаю не попила, – прикинулась я идиоткой, – и почему вы предлагаете мне покинуть кафе?

– Я жду одного человека… э… ну… э… понимаете… э…

– Вам назначили здесь встречу?

– Да, – машинально подтвердила Кругликова, и тут же спохватилась: – Откуда вы знаете?

– Это я!

– Кто? – откинулась на спину диванчика Елена Сергеевна. – Что?

– Я вызвала вас на свидание, говорила с вами утром по телефону.

Руки старухи затряслись, меню упало на столешницу.

– Зачем? – зашептала она. – Вы? Невероятно! Хотите денег? Я отдам все, не надо меня мучить! Какой смысл вам в моей смерти! Пожалуйста, прекратите, я никого не убивала! Это случайность!

Старуха повысила голос, посетители начали оглядываться в нашу сторону.

– Тише, – шикнула я, – я звонила всего один раз, сегодня утром.

– Нет, нет, вы давно изводите меня, – забубнила Елена Сергеевна.

– Сколько времени?

– Ну… с осени!

– И о чем шла речь?

– Мне повторить?

– Да.

– Не помню точно.

– Просто передайте смысл.

– Вы звоните ночью, – покорно завела Елена Сергеевна, – будите меня и так страшно сообщаете: «Пришло время платить!» Ужасно!

– И вы не пошли в милицию?

– Нет.

– Почему? Телефонного хулигана легко поймать!

– Нет, нет, нет.

Отчего вы решили, что обращаются именно к вам? Есть подонки, которые набирают первый попавшийся номер и, поняв, что незнакомый человек испугался, начинают его мучить!

– Вы обращались ко мне по имени – Елена Сергеевна!

– А что я хотела?

– Опять издеваетесь?

– Нет, ответьте, пожалуйста.

– Каждую ночь повторяли: «Пришло время платить, убийце нет места на земле». Я сначала плакала, потом взмолилась: «Оставьте меня в покое, я ничего плохого не сделала! Хотите денег?», а вы… вы…

– Что я?!

Елена Сергеевна вцепилась пальцами в столешницу.

– Так засмеялись! Ужасно! У меня прямо волосы зашевелились! И ответили: «Откупиться хочешь! Нет, со смертью не торгуются, я жду, когда ты прыгнешь из окна. Открывай раму и вниз, иначе не избавишься от меня. Я твой ужас, знаю все! Не отстану, пока ты не убьешь себя!»

– Ваш заказ, – громко сказал официант и водрузил на стол заварочный чайник.

– Нет!!! – заорала во весь голос старуха. – Нет! Не хочу! Не заказывайте меня! Нет!

Если бы не накаленная ситуация, я бы непременно засмеялась.

Помните анекдот про нового русского? Сидит мужик в доме, ест суп, вдруг появляется парень в синем комбинезоне и заявляет:

– Счетчик включен!

У нового русского инфаркт, он‑то подумал про криминальные разборки, а юноша на самом деле был электриком, который ставил в особняке новый счетчик. Вот и Елена Сергеевна неадекватно отреагировала на слово «заказ», старуха большая любительница детективных сериалов, небось оттуда и знание криминальной терминологии.

– Я сделал что‑то не так? – напрягся официант.

– Не обращайте внимания, мы актеры, пьесу читаем, – солгала я.

– Супер, – обрадовался парень и ушел.

Я взглянула на Елену Сергеевну, та стала похожа на старую мраморную статую: лицо белое с желтыми пятнами.

– Попытайтесь понять, вас пугаю не я!

– А кто? – прошептала Елена Сергеевна. – И как вы узнали? Зачем пришли?

– Давайте сделаем так. Я сейчас изложу вам… э… сценарий некоего кинофильма, а вы скажете, правдива ли история, хорошо?

Кругликова затрясла головой.

– Живет на свете женщина, – начала я, – Елена Сергеевна. Самая обычная, как все. Особого материального благополучия у нее нет, зарплаты хватает лишь на самое необходимое, алиментов на дочь она не получает, тянет девочку изо всех сил и надеется, что Лариса подрастет, сделает карьеру и обеспечит ей достойную старость. Но чем старше становится девочка, тем понятнее матери: она абсолютно бесполезное существо, никакими талантами не отмечена, учится плохо, ничем не интересуется. Елена Сергеевна пытается развить дочь, записывает ее в музыкальную школу, кружок танцев, спортивную секцию. Но все ее усилия разбиваются о патологическую лень Ларисы.

Когда девица закончила школу, мать решила, что ее надо удачно выдать замуж. Пусть дочка дура, но в семейной жизни отсутствие ума не помеха. Главное, чтобы супруг был обеспечен, а Лариса нарожает детей, будет вести хозяйство, Елена Сергеевна уйдет на пенсию, станет заниматься внуками. Идиллическую картину и радужные надежды портило одно обстоятельство: Лариса категорически не умела общаться с людьми, не желала ходить в гости, дичилась и предпочитала сидеть вечерами у телевизора. Но ведь муж домой не постучится!

Елена Сергеевна гоняла Ларису на тусовки, но толку было ноль. В тот момент, когда мать окончательно потеряла надежду пристроить никудышную дочь, господь оценил усилия старшей Кругликовой и решил вознаградить ее за мучения.

Неожиданно Лариса знакомится с Михаилом Медведевым, и оказывается, что тот мечтал именно о такой спутнице жизни! Ему нужна жена, способная месяцами сидеть дома, не желающая работать и делать карьеру, тихая, даже покорная, невинная душой и телом. Все, что Елена Сергеевна считает недостатками дочери и упорно желает исправить, воспринимается Медведевым как достоинства, даже неказистая внешность невесты приводит его в восторг. Очевидно, он страдает комплексом неполноценности и попросту боится красивых, уверенных в себе, материально независимых женщин.

Вне себя от счастья Елена Сергеевна советует Ларисе принять ухаживания Михаила. Девушка привычно подчиняется авторитарной матери, у нее нет никаких ухажеров, но и Медведев не нравится юной Кругликовой. Однако Елена Сергеевна горит желанием «составить счастье дочери». На самом деле мамочка заботится о себе. У Медведева хорошее финансовое положение и замечательные перспективы.

 

Глава 31

 

Михаил человек обстоятельный, к свадьбе он готовится заранее. Лариса не желает принимать участия в хлопотах, сидит, как обычно, у телика. Но потом Елена Сергеевна начинает замечать, что с девушкой происходят изменения. Лара веселеет, ведет тихие разговоры по телефону, унося аппарат в ванную, задерживается по вечерам, пару раз от нее даже пахло алкоголем. И тут авторитарная мать дает слабину.

Елена Сергеевна настолько уверена в никчемности дочери, что не допускает мысли, что та могла влюбиться в кого‑то еще. Нет, мать решила, что Лара наконец‑то заинтересовалась Мишей.

А потом наступил ужасный день, когда девушка заявила:

– Мама, я беременна от другого, замуж за Медведева не пойду!

Елена Сергеевна чуть не заработала инфаркт. Придя в себя, она устроила Ларисе допрос, а та и не собиралась ничего скрывать, как всегда, спокойно выложила правду.

Любовника зовут Анатолий Илюшин, он живет с матерью, необеспечен, зато красив, умен, великолепен, ну и так далее. Есть, правда, в бочке меда и добрая половина дегтя. Илюшин не собирается жениться на Ларисе, услыхав о беременности подруги, он велел ей сделать аборт и прекратил всяческие отношения с глупой девицей. Но Лариса все равно счастлива, у нее будет малыш от любимого, она станет его воспитывать, а Елене Сергеевне придется содержать двух спиногрызов.

Придя в себя, мать накидывается на дочь с кулаками, требуя сделать аборт.

Но послушная Лариса на этот раз упирается и категорически не желает подчиняться матери. И тогда старшая Кругликова меняет тактику, она делает вид, что понимает дочь, и говорит ей:

– Надо срочно сходить к врачу и узнать, как протекает беременность, за здоровьем будущего ребеночка нужно следить.

Наивная Лариса отправляется вместе с мамой к доктору, а тот подтверждает срок беременности и сообщает крайне неприятный факт: если молодая женщина сейчас сделает аборт, то ей никогда не стать матерью!

Елена Сергеевна чуть не лишается рассудка, предстоящее материальное благополучие утекает из рук…

Я на секунду остановилась и посмотрела на оцепеневшую старуху.

– Одного не пойму: каким образом вы уговорили Лару ничего не сообщать Михаилу? Она должна была рассказать ему о своей любви к Анатолию. Неужели ваша дочь не понимала, что единственный способ избавиться от ненавистного брака – это честная беседа с Медведевым?

– Михаил уехал в командировку, – сиплым голосом пробормотала Елена Сергеевна, – на Украину, не по телефону же с ним объясняться…

– Вам просто повезло, – констатировала я, – было время для осуществления замысла. Наверное, Лариса думала, что Анатолий рано или поздно увидит своего ребенка и позовет ее к себе!

– Дура! Дура! Дура! – заорала старуха.

Народ за соседними столиками начал оглядываться, я взяла Елену Сергеевну за руку.

– Спокойно, самое неприятное у вас впереди. Что вы предприняли, когда узнали об Илюшине?

Старуха мрачно усмехнулась.

– Я же учительницей работала, а среди родителей всякие людишки попадались, в частности, был один папаша, начальник отделения милиции, ну и договорилась я с ним: ставлю его сыну на экзамене пятерку, а он за это узнает все об Анатолии. И ведь не подвел, за сутки нарыл. Ничего утешительного я не услышала: хулиган, мелкий жулик, бабник. Некая Нина Авдеева родила от поганца дочь, той на момент знакомства Л арки с мерзавцем было… уже не помню сколько, в пеленках лежала, такая противная, золотушная!

– Вы ходили к Авдеевой! – осенило меня.

– Да, – кивнула Елена Сергеевна, – я пыталась образумить Лару. Заявились мы к Нине! Матерь божья! Нищета! Трое в квартирке: бабка, мать и младенец. Нина хорошо выпивши, старуха еле ползает, похоже, больная, ребенок заливается, орет! Я этой Авдеевой денег пообещала, если она расскажет Ларисе правду про Илюшина, решила, что тогда моя дура прозреет, поймет, с кем связалась, увидит, что у Анатолия уже есть отпрыск, и, вполне вероятно, не один.

Нина отработала «гонорар», она честно изложила факты: жила с Илюшиным, тот, скотина и гад, сделал ей дочку, теперь денег платить не желает, о девочке даже слышать не хочет. Авдеева живет в полной нищете.

Елена Сергеевна привела притихшую Лару домой. Сначала матери показалось, что в дочери наконец‑то проснулось благоразумие. Но спустя пару часов Лариса вдруг начала одеваться.

– Ты куда? – забеспокоилась Елена Сергеевна.

– Голова болит, хочу прогуляться, – явно соврала Лариса.

– Оставайся дома, – приказала мать. Но Лариса неожиданно фыркнула:

– Хватит мне приказывать!

– Немедленно сними куртку, – не успокаивалась Елена Сергеевна, но Лара уже выскользнула за дверь.

Старшая Кругликова ринулась за дочкой, она решила проследить за ней, помешать очередному свиданию с Анатолием, а еще лучше – устроить парню скандал.

Лариса добежала до дома Анатолия, она не заметила слежки, позвонила в дверь, и Елена Сергеевна, притаившись, услышала диалог.

– Можно Толю? – спросила дочь.

– Его нет, – каменным голосом ответила незнакомая женщина.

– Разрешите войти?

– Зачем?

– Я беременна от Толи.

– И чего?

– Ну… можно с вами поговорить?

– Нет.

– Я жду ребенка от Анатолия.

– Я уже слышала это!

– Хочу жить с вами!

Тетка расхохоталась.

– Мы будем вместе воспитывать малыша, – лепетала Лариса, – это же радость! Мне много не надо, стакан кефира в день, и все! Одежда есть, как‑нибудь просуществуем! Я же беременна от Толечки! Понимаете? Рожу вам внука!

– Пошла вон, – равнодушно ответила тетка, – у Тольки под каждым кустом по невесте сидит, если всех с вы…ми привечать, то им Красной площади не хватит для жилья. Ты че, законная жена?

– Нет, – потрясенно ответила Лариса.

– Он тебе обещал в загс сходить?

– Нет.

– И че тогда?

– Но ребеночек, – лепетала Лара, – это же серьезно! Он родится, спросит, где папа? Что ответить?

– Очень просто, – заржала мать Анатолия, – записывай за мной: твоя мать дура и б…! Легла под мужика без росписи, и еще неизвестно, кто твой папочка!

– Я… с Толей… больше ни с кем…

– Докажи!

– Ну… не могу…

– Надоела ты мне, – заявила несостоявшаяся свекровь, – катись, пока в морду не получила, да не шляйся тут без конца, а то в милицию сдам. Поняла?

Послышался резкий стук двери, затем сдавленные рыдания. Елена Сергеевна не хотела, чтобы дочь застала ее на лестнице, бесшумно сбежала на первый этаж, но не вышла на улицу, а затаилась в темном пространстве между стеной и мусоропроводом. Мать решила посмотреть, куда двинется дочь, для этого Лару следовало пропустить вперед и пойти за ней.

Лариса спустилась вниз. Елена Сергеевна осторожно выглянула из укрытия, дочь заливалась слезами, стоя лицом к окну.

Внезапно Лара схватилась руками за лицо и замолчала, Елена Сергеевна затаилась, похоже, дочь кого‑то увидела.

Стукнула дверь, в парадное вошел низкорослый парень, чуть косолапя, он двинулся к лестнице.

– Милый! – кинулась к нему Лара.

– Ну ё‑моё! – раздраженно воскликнул Анатолий. – Че ты тут делаешь?

– К твоей маме приходила.

– За фигом?

– Как же… у нас… ребеночек…

– У тебя, – уточнил Илюшин, – я детей не рожаю.

– Сыночек общий.

– Значит, уже сыночек? – издевательски поинтересовался Илюшин.

– Может, девочка, – быстро поправилась Лариса, – какая разница! Любому ребенку нужен отец!

– А я тут при чем?

– Но… Толенька… Толенька…

– Тебя переклинило?

– Это твой ребенок.

– Ну цирк! Че, он с печатью на лбу вылезет? Штамп стоять будет: «Илюшин»?

– Толечка!

– Сказано, отстань!

– Любимый!

– От…! Сука!

– Я убью тебя, – звенящим голосом заявила Лариса, – если на мне не женишься, то никому не достанешься.

Старуха замолчала.

– И что случилось дальше? – сухо поинтересовалась я.

Елена Сергеевна склонила голову набок.

– Там стояли в углу такие железные палки, уж и не знаю зачем! Лара схватила одну из них и опустила Илюшину на голову. Ужас!

– Дальше.

– Ударила она и замерла.

– Дальше.

– Я выскочила из укрытия, схватила дочь, и мы убежали. Нам повезло, вечер был холодный, ветреный, во дворе никого, нас никто не видел.

– Но милиция посчитала случай ограблением!

– Да, да, – лихорадочно закивала Елена Сергеевна, – это я придумала! Вытащила у него из кармана кошелек…

– Вы не растерялись!

– Надо было спасать дочь! Понимаете? Я не хотела, чтобы Ларочку посадили в тюрьму! Ужасно! Я мать зэчки! Позор!

– Куда вы дели орудие убийства?

– Вы о чем?

– Железную палку, которой стукнули Анатолия. Где она?

– Где? – ошарашенно переспросила Елена Сергеевна. – Не знаю.

– Вы ее унесли с собой?



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2021-02-02 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: