– Нет, конечно! Это ужасно! Тащить окровавленный тяжелый прут, он пачкал руки ржавчиной.
Я уставилась на старуху, затем тихо сказала:
– Следственная бригада осмотрела место происшествия и забрала орудие убийства.
– Куда? Зачем? – начала дергаться старуха.
– На палке остались отпечатки пальцев, может быть, нити с одежды убийцы, ее волосы. Если преступника найдут, то следователь сравнит…
– Прошло двадцать лет, – перебила меня старуха, – прут давно выбросили!
Если честно, я не знаю, в течение какого времени хранят улики по делу, которое превратилось в висяк, но ведь и старуха понятия не имеет о заведенном порядке, а в покер выигрывает лишь тот, кто умеет блефовать.
– Ну что вы, – снисходительно улыбнулась я, – у сотрудников МВД даже пылинка не пропадет. Можете быть уверены, все аккуратно уложено в пакеты, пронумеровано и ждет своего часа.
Елена Сергеевна стала сереть.
– Да?
– Да! – твердо ответила я. – Поэтому не врите!
– Я?! – попыталась изобразить негодование старуха.
– Судебная медицина точная наука, – не обращая внимания на дешевый спектакль, продолжала я, – Илюшин был низенький, специалисты, работавшие с трупом, установили, что удар нанес человек, чей рост составлял примерно метр шестьдесят восемь сантиметров. А Лариса значительно выше, она вровень с Медведевым.
– Откуда вы знаете? – прошептала старуха.
– У Михаила в кабинете есть несколько фотографий первой жены, одна из них свадебная, видно, что невеста одного роста с женихом, так?
Елена Сергеевна сцепила руки в замок.
– Не пойму, о чем вы говорите!
– А вот вы, – продолжала я, – невысокая.
– И что?
Я вынула из вазочки салфетку и стала складывать из нее кораблик.
– Помните, мы раньше, когда я приезжала к вам домой, говорили об Илюшине?
– Да, – опасливо кивнула старуха.
– Я все не могла понять, отчего вы с такой легкостью дали мне его адрес? Ну нелогично отправлять меня к человеку, который способен прийти к Михаилу и сообщить тому правду о Ларисе! Только вы «забыли» во время той беседы упомянуть о смерти Анатолия. Вы ничем не рисковали, мертвые неболтливы.
– Просто к слову не пришлось, – попыталась оправдаться Елена Сергеевна, – я ни в чем не виновата, я обожала Лару, обожала Настю, обожаю Мишу и Таню.
– Откуда вы знаете, что прут, которым убили Илюшина, пачкал руки ржавчиной? – резко перебила я Елену Сергеевну. – Вы его держали! Тяжело убить человека, но коктейль «Жадность» придал вам силы, вы не хотели быть бедной, пролететь, как фанера над Москвой.
Елена Сергеевна стала валиться на бок, я вскочила, подхватила старуху и велела подбежавшему официанту:
– Не волнуйтесь, ей стало плохо от духоты, помогите донести ее до машины.
Придя в себя, Елена Сергеевна зашептала:
– Где я?
– В моем автомобиле.
– Как я здесь очутилась? Голова болит, – заныла бабка.
– Так откуда вы знаете, что прут пачкал руки ржавчиной? – безжалостно продолжила я прерванную беседу.
– Понятия не имею, – затряслась старуха, – он выглядел грязным, ну и…
– Ладно, – кивнула я, – сама расскажу, как обстояло дело. Думаю, Лариса кинулась на Анатолия, но парень легко скрутил ее и швырнул на пол. Она сильно ударилась и потеряла сознание. Илюшин наклонился над любовницей, и тут вы мигом сообразили, какой шанс сам собой идет вам в руки, схватили стоявший у стены прут и с размаху опустили его на голову Анатолия.
Елена Сергеевна вжалась в спинку сиденья.
– Нет, – обморочно прошептала она, – нет!
Но по выражению ее лица мне стало понятно: все мною сказанное – правда.
– Дальше события начали развиваться, как в кино. Лариса очнулась, увидела тело Илюшина, обнаружила в своей руке железку…
– Нет, нет!!!
– Вы испачкали ей пальцы и одежду кровью.
– Только руки, ой, нет! Это неправда!
Я усмехнулась.
– Елена Сергеевна, поймите, я знаю все! Вам удалось убедить дочь, что она совершила преступление. Вы сказали Ларе, что следили за ней, исключительно из благих намерений, боялись, что она наделает глупостей! После того как Анатолий толкнул вашу дочь, она упала, потом вскочила и ударила его. И дочь вам поверила, она испытала сильный шок, лишилась чувств, а вы внушили ей: деточка, ты убийца, орудовала прутом в состоянии аффекта. Дальше просто. Вам действительно повезло, милиция халатно отнеслась к делу, его списали в архив, объявили Анатолия жертвой грабителя. Лариса вышла замуж за Михаила. Небось вы уверили ее, что ребенок должен расти в полной семье и быть материально обеспеченным. Только беспокоились вы не о внучке, а о себе. Но Лариса и тут вас подвела. Ее начала мучить совесть, она страдала, плакала…
Дура! – внезапно заорала Елена Сергеевна. – Мерзкая идиотка! Всю жизнь я за нее старалась, выпихнула ее замуж! Пусть скажет мне спасибо, иначе могла бы случиться беда! Узнал бы этот Илюшин, что Ларка удачно пристроилась, и начал бы шантажировать кретинку. Так нет же! Она нюни распустила, ревела, повторяла: «Я убийца!»
– И вы сумели убедить зятя в душевной болезни Ларисы!
– Она и есть психопатка, – завизжала Елена Сергеевна, – нормальный человек прибьет кого‑то и забудет! А эта!
Я молча слушала старуху, а она торопливо выкладывала правду.
Глава 32
Первый год Лариса только вздыхала, а потом начала рассказывать Мише про совершенное ею убийство. Слава богу, не прямо, а косвенно, все спрашивала его:
– Если муж узнает, что жена разбила голову человеку, он ее простит?
Михаил первое время думал, будто Лара глупо шутит, а потом, когда она стала по ночам рыдать, рассказал теще о странных беседах.
– И как вы отреагировали? – поинтересовалась я, предвидя ответ.
Елена Сергеевна заломила руки.
– Все, что я делала, было на благо дочери и внучке! Лара мямля, лапша переваренная, вот и пришлось мне действовать решительно. Представьте на секунду, что Илюшин жив, а Лариска все растрепала Мише? А? Каково? Медведев тут же бросил бы кретинку, женился на другой, а дура с младенцем села бы мне на шею, и я бы до смерти тащила этих спиногрызов!
– Как же вы поступили?
– Ясное дело, что она сошла с ума! Нормальная женщина так себя вести не станет! Сначала Миша ее таблетками поил, но лекарства не помогли.
– Он не отвел Ларису к врачу?
– Это же позор! Доктора не умеют язык за зубами держать, вмиг растреплют по городу: у Медведева жена шизофреничка! Как потом Настеньке жить? Миша медицинские книги почитал и сам ей пилюли назначил, успокаивающие.
– С ума сойти!
– И это помогло! – с вызовом заявила Елена Сергеевна. – Она стала тихая‑тихая, опять у телика села молча. Мы так обрадовались! Вылечилась! Ну и затем беда! Только господь меня уберег! Миша уехал в командировку, он часто по России катается, бизнес такой.
Я осторожно нащупала в кармане диктофон, надеюсь, он не отключится в самый интересный момент.
Елену Сергеевну как прорвало, даже такой хитрой, изворотливой и злобной бабе трудно держать в себе правду, рано или поздно нарыв должен прорваться.
Всякий раз, когда Михаил улетал из Москвы, Елена Сергеевна переселялась к дочери. Мало того, что Лара была отвратительная хозяйка, так она еще и не ухаживала за маленькой Настей, могла оставить девочку одну дома и уйти на пару часов невесть куда. Правда, подобные прогулки Лариса совершала лишь в отсутствие Михаила. Еще она теряла драгоценности, а один раз явилась домой в жутко грязной куртке и сказала матери:
– Шубу отдала бедной женщине, она очень мерзла, а мне Миша новую купит.
Так вот, проводив зятя, Елена Сергеевна занялась приготовлением обеда, Лариса принимала ванну, Настя играла в своей комнате. Внезапно раздался звонок. Кругликова пошла в прихожую, распахнула дверь и увидела на пороге страшную, худую тетку в потрепанном пальто, за руку она держала девочку, по виду чуть старше Насти.
~ Ларочка дома? – заискивающе спросила незнакомка.
– Вы кто? – изумилась Елена Сергеевна.
– Не помните меня?
– Мы незнакомы, – отрезала теща Медведева.
– Ну как же, – хрипела незнакомка, – вы приходили к нам, давно, Нина с вами разговаривала, моя доченька от Анатолия Илюшина девочку родила, Карину!
Елена Сергеевна отшатнулась.
– Я бабушка Кары, – задыхалась тетка, – Нинка умерла, мне тоже на тот свет скоро, видишь, еле говорю. Карочка одна останется! Возьмите ее к себе, девочки – сестры по отцу!
– Бабуля, – весело спросила Настя, выбегая в коридор, – а кто к нам пришел? Здрассти!
– Господи, как похожи, – удивленно воскликнула Авдеева, – одно лицо! Посмотри!
Настя разинула рот, а Елена Сергеевна, очнувшись, вытолкала попрошайку за дверь и начала трясти ее за плечи, спрашивая:
– Откуда ты узнала адрес?
– Так Ларочка дала, – простонала та, – она нам помогает, говорит, что виновата, Толю убила. То денег принесет, то колечко даст, недавно шубу подарила. Не бросайте Карину, пригрейте сироту.
Елена Сергеевна с силой оттолкнула тетку, та упала на грязный пол, девочка кинулась к бабушке, Кругликова зашипела:
– Убирайся вон! Если посмеешь еще раз сюда заявиться, зять тебя посадит!
– Девочки – сестры, – повторяла баба.
– Докажи!
– Ну… я знаю.
– Убирайся, – рявкнула Елена Сергеевна, – и заруби себе на носу: лучше молчи, иначе жива не будешь.
Больше Елена Сергеевна о матери Нины не слышала, но маленькая Настя нет‑нет да и вспоминала про странную тетю с девочкой, но на слова ребенка отец внимания не обращал.
Спустя две недели после визита Авдеевой Лариса почувствовала себя хуже, теперь она просто лежала в кровати, отвернувшись к стене. Стало понятно – придется обратиться к врачу.
Старуха замолчала, я завела мотор.
– Куда вы меня везете? – испугалась она.
– К вам домой, – мрачно ответила я, – значит, Михаил объявил Лару умершей и отправил ее в Фолпино!
– Да, – прошептала Елена Сергеевна, – приставил следить за ней Елизавету Андреевну Ломейко.
– Откуда взялась сиделка? Елена Сергеевна пожала плечами.
– Миша ее сына спас.
– Сына?
Елена Сергеевна закивала.
– Ну да! Этот Богдан в подростковом возрасте кражами промышлял, по машинам лазил и один раз полез в Мишин «Мерседес», а зять его за руку поймал, но в милицию не сдал, пожалел, сам ремнем выдрал и к матери оттащил. Елизавета ему за это по гроб жизни благодарна была, и я ее понимаю, мальчик на зону не попал, в армию отправился, он там на шофера выучился, человеком стал. Даже странно!
– Что странно?
У Богдана были явно криминальные наклонности! – патетически воскликнула Елена Сергеевна. – Но армия его исправила! Вот уж не ожидала, что из порочного мальчика выйдет толк. Он водил мусоровоз, а в свободное время помогал нам по хозяйству, все умел: картину повесить, кран починить, гвоздь вбить, трубу прочистить, стекло вставить. Очень полезно такого человека под рукой иметь! Все лучше, чем мастеров из ЖЭКа вызывать. Его убили грабители, польстились на деньги, подробностей я не знаю.
– Значит, Богдан часто бывал у вас дома? – перебила я Елену Сергеевну.
– Конечно, – кивнула она, – то одно ломается, то другое, картошку с рынка приносил, овощи тяжелые.
– Богдан знал Настю?
– Естественно, они даже дружили, если можно так охарактеризовать отношения между ребенком и взрослым парнем. Богдан всегда Насте подарочки приносил, мелочи – конфеты, карандаши, – а Настенька ему картинки рисовала.
– Таня знала историю появления Богдана в доме Медведевых? Была в курсе, кем работает его мать?
Елена Сергеевна напряглась.
– Нет! Поймите меня правильно, мы боялись, что Настя узнает правду: ее мать сумасшедшая, в психлечебнице. Каково жить с таким грузом? Поэтому объявили Лару покойной. Как и где Миша доставал документы, всякие там свидетельства и паспорта, мне неведомо. Но с его деньгами нетрудно решить любую проблему. К сожалению, зять потом женился на Татьяне, на этой отвратительной бабе!
– С какой стати вы вдруг поехали в Фолпино навещать Ларису?
Елена Сергеевна судорожно сцепила руки.
– Миша бывал в интернате, правда, нечасто. Но его телефон имелся у директора и сиделки. Ну, на всякий случай, мы ждали… понимаете чего?
Я кивнула. Конечно, понимаю. И милая мамочка, и любящий муженек ждали смерти Ларисы, а у той, как назло, оказалось здоровое сердце. Ясно мне теперь и другое.
Михаил и есть тот самый таинственный благодетель Иван Иванович, о котором с придыханием рассказывала директриса Эвелина Лазаревна. Вернее, не так, Иван Иванович миф, а его «секретарь Сергей» на самом деле носит имя Михаил Медведев.
– Но Лариса находилась словно в законсервированном состоянии, – вещала дальше Елена Сергеевна, – много лет, а потом мне сообщили, что к ней вроде возвращается разум! Вот уж беда! Миша помчался в Фолпино, вернулся притихший. Лара его не узнала, но совершенно нормальным голосом спросила: «Где моя мама?»
– И вы ночью, никому не сказав ни слова, ринулись в интернат? Испугались, что дочь придет в себя? Начали ездить в Фолпино регулярно, боялись пропустить момент ее просветления? Опасались откровенности Ларисы?
Елена Сергеевна бурно зарыдала.
– Понятно, – поморщилась я, – мы приехали! Вылезайте! Я вас провожу.
Кругликова покорно вышла из машины, безропотно поднялась в свою квартиру и вдруг нервно спросила:
– Вы сейчас куда?
– По делам, – обтекаемо ответила я, – вас попрошу никуда не выходить. Считайте, что находитесь под домашним арестом.
– Можно я поеду с вами? – занервничала старуха.
– Зачем? – изумилась я. – Время позднее, ложитесь лучше спать!
Елена Сергеевна схватила меня за рукав:
– Она звонит по ночам! Я не выдержу, выпрыгну из окна!
– Кто? – поразилась я. – Шантажистка, которая узнала правду про Ларису и теперь требует денег?
– Нет, – зашептала старуха, – она не хочет денег, я предлагала. Ей другое надо!
– Что?
Кругликова опустилась на банкетку, стоявшую у вешалки.
– Она постоянно твердит: «Тебе лучше прыгнуть из окна! Это просто! Распахни створку – и вниз! Иначе будешь мучиться! Ты убийца! Убийца! Травила Ларису лекарствами, нарочно давала ей слишком большие дозы транквилизаторов, чтобы дочь и впрямь сошла с ума! По ночам тебе снится окровавленный Анатолий! Прыгай вниз, кошмар закончится, избавься от напасти или рехнешься».
Я молча смотрела на старуху, пытаясь отыскать в душе хоть каплю жалости к ней, а та шептала:
– Она меня почти убедила, я скоро выпрыгну!
– Звонит она по городскому телефону?
– Да.
– Где аппарат?
– На кухне, как раз у окна! Она говорит, а я вниз гляжу, голова кружится, кружится…
Я схватила Елену Сергеевну, отвела в кухню и рывком выдрала шнур из стены.
– Вот! Сегодня вас никто не побеспокоит! Старуха зарыдала.
– Дайте ваш мобильный! – приказала я. Елена Сергеевна трясущейся рукой протянула сотовый, я отключила и его.
– Все! Теперь ложитесь спать!
Старуха заплакала еще горше.
– Вы же не выдадите меня? Я старалась ради дочери… Миши… Настеньки…
Укладывайтесь в кровать, – брезгливо сказала я, – утро вечера мудренее. Не включайте телефон, не выходите из квартиры, я приду завтра в районе полудня.
– Хорошо, душенька, – закивала Елена Сергеевна, на лице которой мгновенно высохли слезы, – вы меня правильно поняли, я ни в чем не виновата! Давайте будем друзьями! Знаете, я всегда вас обожала!
В кафе на Рижском вокзале я ворвалась за пять минут до назначенного срока. Стоит ли упоминать, что на мне была не красная, а малоприметная черная куртка, самые обычные джинсы и удобные сапожки «угги», этакие валеночки из дубленой кожи. Я не желала общаться с внучкой Елизаветы Андреевны, моя задача состояла в другом – проследить за девушкой, которая непременно приведет меня к своей бабке Елизавете.
Быстро сев за свободный столик, я оглянулась и тут же заметила… Настю, сидевшую в центре зала.
Очень удивившись, я спрятала голову в капюшон с меховой опушкой, а Настя, поглядывая на часы, елозила на стуле. В конце концов она встала и пошла к выходу, я ринулась за ней.
Не оглядываясь, Настя добежала до электрички и вскочила в вагон, я следовала за ней словно хвост. Несмотря на поздний час, в поезде оказалось полно народа, на меня никто не обратил внимания, многие женщины были одеты в темные куртки с капюшонами, в вагоне не работала печка и царил собачий холод. Насте удалось сесть, я стояла неподалеку, не выпуская девушку из виду.
– Следующая станция Нахабино, – объявили по радио, – граждане, не забывайте свои вещи, при обнаружении бесхозных сумок или пакетов обращайтесь к машинисту электропоезда, помните, трогать находку опасно!
Настя вскочила и пошла в левый тамбур, я, чтобы не привлекать к себе внимания, повернула в правый, но девушка не боялась слежки. Медведева спокойно дошла до остановки такси и, абсолютно не таясь, спросила у куривших водителей:
– В Писково поедем?
– Ага, – кивнул один из шоферов, – садись в «Волгу».
Пока Настя устраивалась в автомобиле, я обратилась к парням:
– И мне в Писково!
– Так с Вовкой ехай, – ответил юноша в дубленой куртке, – дешевле встанет.
– Не хочу с попутчицей!
– Ладно, – согласился таксист, – твое дело! В Писково так в Писково.
Я села на переднее сиденье и велела:
– Не упускай ту машину из вида!
Юноша хмыкнул:
– Понятно! Только драку не затевай! Решила мужика прищучить? За любовницей гонишься?
– Если узнаем, куда она едет, получишь хорошие деньги, – пообещала я.
– В Пискове упустить кого‑то трудно, – засмеялся таксист, – одна улица, двадцать домов. Тебе радио включить?
– Без разницы, – ответила я.
Дальнейший путь мы провели в обществе Любы Успенской, распевавшей душещипательные романсы.
– Во, – ожил таксист, – гля, выходит!
– А ну притормози, – приказала я.
Парень послушно припарковался на обочине, в свете фар его машины была хорошо видна стройная фигурка Насти, которая вошла в калитку.
– Че дальше? – воскликнул водитель.
– Вези меня в Москву, на Рижский вокзал.
Парень присвистнул:
– Дорогая прогулочка! Ночной тариф включен, и придется дорогу туда‑сюда оплачивать. Где я в такое время клиента на обратную возьму?
– Не вопрос, – устало ответила я, – крути рулем.
В Ложкине я очутилась далеко за полночь, подрулила к воротам и увидела, что в окнах нет огней, домашние спали в теплых кроватях. Ощущая себя собакой, которая сутки напролет тащила по ледяным торосам стопудовые нарты, я вползла в прихожую, зажгла люстру и удивилась. Ну и ну! Может, Ирка заболела?
Холл поражал чистотой, обувь не валялась, как всегда, на плитке, она стояла в калошнице ровными рядами, причем и ботинки, и сапоги были вычищены, куртки висели на вешалках, ключи помещены в специальный «домик», шапки, шарфы, перчатки покоились на полках. Просто обалдеть!
Еще более сильное потрясение ждало меня в кухне. Там, в центре стола, стояло блюдо с пирожками, а пол сверкал чистотой, ни пятнышка, ни пылинки. Добили меня собаки, которые, почуяв хозяйку, сползли с диванов, зевая во всю пасть. Хуч, Банди и Снап пахли шампунем, а Черри вдобавок ко всему оказалась еще и расчесана самым тщательным образом. Наверное, у Ирки временное помешательство, раз она так отполировала дом и вымыла собак.
Очень тихо я поднялась на второй этаж и принялась рыться в библиотеке. Наша семья никогда не выбрасывает книг, мы тщательно храним все прочитанные тома. И где же сборник «Русские сказки»? О, слава богу, на месте, и в оглавлении есть «Морозко».
Ночь я провела без сна, ровно в шесть вскочила с кровати и начала одеваться. Необходимо ехать в Писково, чтобы поговорить с Елизаветой Андреевной Ломейко. Я заставлю ее рассказать правду. Вернее, до истины я уже докопалась сама, знаю, что случилось у Медведевых десять лет назад, а Ломейко всего лишь подтвердит мои догадки.
Глава 33
Около двух часов дня я позвонила Михаилу и услышала резкое:
– Слушаю, говорите быстро.
– Это Даша.
– Кто?
– Васильева, – спокойно пояснила я, – Дарья, твоя хорошая знакомая, можно сказать, близкий человек.
– А‑а‑а, – слегка потеплел голос Медведева.
– Как Таня?
– Пока без изменений.
– Что врачи говорят?
– Ничего! – с остервенением ответил Миша. – Не дают никаких прогнозов! Может встать и жить нормально, а может… Ну за что меня господь наказывает! Сначала с Ларой беда, потом Настюша пропала, не успела дочка вернуться, с Таней горе! Впору в церковь идти или к бабке какой, чтобы порчу сняла.
– Я знаю, в чем проблема, – тихо ответила я, – думаю, многое прояснится, если ты приедешь в деревню Писково, она недалеко от Нахабина.
– Похоже, ты сошла с ума, – фыркнул Михаил, – зачем мне ехать в село? Через час у меня встреча с важным клиентом, и…
– Это Елена Сергеевна внушила тебе мысль, что все женщины, включая Ларису, умалишенные?
– Послушай, – устало сказал Михаил, – мы дружим не первый год, я очень ценю тебя и всегда рад встречам, но сегодня я не настроен на болтовню, нет ни моральных, ни физических сил!
– Ты давно ездил в Фолпино?
– Куда? – воскликнул Миша.
– В психоневрологический интернат, в котором содержится Лариса.
В трубке повисла давящая тишина.
– Когда в вашем доме появилась воскресшая Настя, – продолжала я, – Таня была по непонятной для меня причине уверена: девушка самозванка. Твоя вторая жена, если можно назвать супругой женщину, брак с которой незаконен, попросила меня найти доказательства того, что «воскресшая дочка» врет.
– Что ты несешь? – прошептал Миша.
– По телефону объяснить происходящее трудно, приезжай в Писково, там живет Елизавета Андреевна, помнишь ее?
– Нет, – похоже, искренне ответил Михаил.
– Ну как же! Ломейко! Мать Богдана, парня, которого ты спас от милиции, а потом…
– Лиза?!
– Да.
– Она жива?
– С какой стати ей умирать? Правда, Елизавета Андреевна инвалид, передвигается с огромным трудом, живет в невероятной нищете, именно поэтому она и согласилась все рассказать, надеется, ты ей материально поможешь за то, что избежал смерти.
– Я?
– Ты.
– И кто меня хочет убить?
– Настя, вернее, не она, но и она тоже! Отложи встречу, приезжай в Писково да прихвати с собой Елену Сергеевну.
– Тещу?
– Да.
– А ее зачем?
– Скажи, Миша, ты ведь баллотируешься в депутаты?
– Я хочу служить своему народу! – заученно ответил Медведев.
– Красиво и пафосно звучит, – усмехнулась я, – но у тебя есть реальный шанс пролететь на выборах. Лучше поторопись в Писково.
– Хорошо, – нервно бросил Михаил.
Наверное, мой пассаж про неудачные выборы сильно задел Медведева, потому что он прикатил в Писково не на своей роскошной иномарке, а сидя за рулем неприметной «девятки», управлял автомобилем сам, ни шофера, ни охрану Миша не взял. А еще он выполнил мою просьбу, привез Елену Сергеевну, которая, войдя в избу, мгновенно начала возмущаться:
– Мишенька! Пришла же тебе в голову идея сюда приехать. Фу, ну и запах! Меня сейчас стошнит!
Я вышла в кухню, которая была еще и прихожей, и сказала:
– Лучше не снимайте обувь, просто вытрите ботинки о половик.
– Дашенька! – взвизгнула старуха. – Но…
– Идите сюда, – сурово велела я и впихнула Елену Сергеевну в небольшую комнатенку, где на кровати полулежала женщина.
– Знакомьтесь, Елизавета Андреевна Ломейко, бывшая сиделка Ларисы.
Михаил рухнул в продавленное кресло, Елена Сергеевна тоненько взвизгнула и решила устроить небольшой спектакль.
Старуха принялась хватать ртом воздух, прижимать руки к груди и стонать:
– Инфаркт! Умираю.
Мне очень не хотелось быть участницей очередного шоу, поэтому я весьма невежливо перебила ее:
– Хорошо, сейчас вызову «Скорую», но непременно сообщу врачам, по какой причине мы тут собрались и отчего госпоже Кругликовой столь резко поплохело.
– Жестокая!.. – начала было Елена Сергеевна, но тут вскочил зять, встряхнул тещу за плечи и рявкнул:
– Заткнись!..
– Молчу, Мишенька, – пискнула старуха, – больше ни звука.
Медведев повернулся ко мне:
– Немедленно объясни, что происходит?
Я села на кровать возле Елизаветы Андреевны.
– Хорошо, начинаю, извини, но тебе придется услышать много неприятных новостей. Очень прошу, веди себя спокойно, постарайся не орать. Писково небольшая деревушка, развлечений у людей мало, основное – наблюдение за соседями, помни о будущих выборах и…
– Хорош трендеть, – оборвал меня Миша, – ближе к делу!
– Ладно, – согласилась я, – сначала горькая правда о Ларисе, рождении Насти и убийстве ее отца Анатолия Илюшина.
Пока я излагала факты, Медведев сидел как окаменевший, он только один раз посмотрел на Елену Сергеевну и спросил:
– Значит, ты в мое отсутствие давала Ларе еще одну порцию таблеток. Понимала, что большая доза сделает дочь невменяемой? Специально лишила мою жену разума?
Исключительно ради ребенка, – зачастила старуха, – чтобы мать Настеньки не арестовали за убийство!
В глазах Медведева вспыхнул нехороший огонек.
– До конца дослушай, – быстро воскликнула я, – извини, но впереди более неприятные новости.
После того как Ларису «похоронили», Татьяна, с детства обожавшая Мишу, решила, что пришел ее час. Она понимала, что Медведев любит дочь, путь к его сердцу лежит через хорошее отношение к ребенку. И Танюша постаралась – спустя пару месяцев после «погребения» Ларисы маленькая Настя стала звать Таню мамой. Много ли ребенку надо? Это потом Татьяна закрутит гайки и начнет сурово воспитывать падчерицу – первое время мачеха была медовым пряником, на девочку потоком лились игрушки, Насте разрешали безобразничать, выполняли любые ее капризы.
В конце концов посаженное Таней дерево стало плодоносить – Михаил предложил ей руку, но вот сердце его было отдано Ларисе. Медведев хорошо понимал: ему нужна жена, Настеньке мать, дому хозяйка, и Танечка самая лучшая кандидатка на все роли. Это был брак по расчету, говорят, подобные союзы более удачны, чем те, которые заключены по горячей любви. Напомню, Тане неизвестна реальная судьба Лары, она не слышала о Фолпине и не предполагала, что перед лицом закона не является женой Медведева.
Потекла семейная жизнь, вполне счастливая для Миши и не особо радостная для Татьяны. Вроде исполнилась ее детская мечта, Михаил теперь живет с ней, но Тане было в доме неуютно. Умершая Лариса присутствует в семье. Михаил не убрал из кабинета фотографий первой супруги, у них постоянно толчется Елена Сергеевна, которая с иезуитским упорством говорит о дочери, не забывая ставить ее Тане в пример. Теща Медведева ведет себя как свекровь, Лариса канонизирована и возведена на пьедестал.
Один раз Таня, доведенная до бешенства очередными нападками старухи, устроила мужу скандал, потребовала унести из кабинета снимки первой жены, но Михаил неожиданно стал на сторону бывшей тещи.
– Она бабушка Насти, – гневно заявил он жене. – У моей дочки никаких близких родственников более нет. И фото я не уберу! Настя должна помнить о маме!
Если учесть, что избалованная девочка не слушается Таню, капризничает, устраивает истерики и на все замечания отвечает: «Я тебе не родная дочь, поэтому ты и придираешься», – то понятно, почему Таня не испытывает к падчерице добрых чувств.
Она очень хочет родить своего ребенка, но не может забеременеть. Как в кастрюле, плотно закрытой крышкой, нарастает давление пара, так и в семье Медведевых копилось недовольство: Елена Сергеевна ненавидит Таню, та терпеть не может старуху и еле‑еле сдерживается, чтобы не надавать пощечин наглой Насте, которая ее изводит. Но внешне семья выглядит вполне счастливой, даже близкие друзья не замечают надвигающейся грозы. А вот Таня в отчаянии, она не знает, как справиться с ситуацией, и тут судьба подсовывает ей шанс.
У Насти случается приступ аппендицита, девочку отвозят в больницу, делают операцию, потребовалась кровь для переливания. Миша и Таня моментально протягивают свои руки, и тут отца срочно вызывают на работу: горит огромный склад фирмы. Михаил, забыв о больном ребенке, уезжает из клиники, из лаборатории выходит врач, и Таня, не сдержавшись, говорит:
– Мужчины странные существа! Муж обожает дочь, но бросил ее из‑за бизнеса.
Доктор посмотрел на Таню и неожиданно спросил:
– Ребенок взят на воспитание из детдома?
– Что вы! – машет она руками. – Придет же такая глупость в голову!
– Но вы ей не мать! – не успокаивается врач.
– Я вторая жена Михаила, – кивает Татьяна, – слышала, что кровь можно перелить и не от близкого родственника.
– Если она подходит по группе, – ответил врач, – ваша не годится. И мужа тоже.
– Родной отец не годится в доноры? – удивилась Танюша.
– Бывает и такое, – пожал плечами врач, – но Медведев не отец Насти.
– С ума сошел! – подпрыгивает Таня, и тут доктор, прочитав ей лекцию о группах крови, объясняет: Настя никак не может быть дочкой Миши.
Взяв с врача клятвенное обещание молчать, Танечка пытается разобраться в ситуации и как‑то докапывается до правды – Лариса забеременела до свадьбы, Миша обманут!