(1726-1727)
С прибытием Фаустины начинается ее единоборство с Куццони. Гендель поступает хитро: для новой оперы он выбирает тему, связанную с Александром Македонским, и тем самым обеспечивает обеим певицам равноценные роли - роли жен Александра Россаны и Лизауры. Он оказался также способен на следующее композиторское достижение: написал для обеих певиц равное число арий, причем таких, в которых каждая из них могла блеснуть своими главными достоинствами, а также сочинил двухголосный речитатив, в котором обе женщины одновременно выражают оттенки своих чувств любви и ревности. Дуэты же композитор излагает таким образом, что ведущая роль принадлежит попеременно партиям обеих звезд.
5 мая 1726 года. "Александр" имеет колоссальный успех: в течение месяца его включили в программу четырнадцать раз. Конечно, немалая заслуга в этом и отличного состава исполнителей: в то время вряд ли был в Европе еще один музыкальный театр, в котором ведущие партии исполняло бы такое трио певцов, как Куццони - Фаустина - Сенесино. С этого момента началась конкуренция между двумя певицами, но еще сильнее было соперничество между сторонниками двух "соловьев". Завсегдатаи Оперы начали настоящую войну уже на первых представлениях: сторонники Куццони не могли стерпеть, чтобы их любимицу "перепела" какая-то новоявленная певица.
И вновь завязывается борьба: после того как Гендель "выбил из седла" Бонончини, посетители Оперы, за отсутствием состязания композиторов, начали сражение за интересы певиц. Состязание их - в нормальных границах, - возможно, было бы уместным, ведь обе певицы пели одинаково хорошо, различие между ними проявлялось скорее в диапазоне: голос Куццони был определенно сопрановым по характеру, Фаустина же обладала более низким голосом - меццо-сопрано. Во всех источниках того времени подчеркивается, что техническая подготовка Куццони и Фаустины была первоклассной, обе они орнаментировали свои партии очень разнообразно и красиво. "Врожденная способность Куццони к трелям позволяла ей петь так, что казалось, будто в орнаментике она не сталкивается ни с какими трудностями... в кантабиле арий она никогда не упускала случая обогатить кантилену изящными украшениями, хотя и добавляла к ней очень мало звуков. Трели ее были совершенными" (Бёрни). А Фаустина Бордони "открыла новый способ пения; колоратуры ее были настолько чистыми и настолько быстрыми, что все, кто когда-либо слышал ее, не могли скрыть восхищения. Выдержанные звуки у нее были продолжительнее, чем у других, благодаря тому, что она незаметно брала дыхание. Ее морденты и трели были мощными и быстрыми, интонирование - совершенным" (Бёрни).
Итак, оперный сезон закончился сенсацией - соперничеством двух певиц и, естественно, представлениями "Александра" Генделя. Кстати, опера эта почти сразу же ставится в Гамбурге; в августе, едва была издана ее партитура, директор гамбургской Оперы немедленно заказал ее, и в ноябре произведение - с некоторыми изменениями - уже играли на сцене.
Следующий сезон начался очень трудно, со значительным опозданием. Соперничество двух певиц вызвало серьезные проблемы, а их огромные гонорары основательно поколебали финансовый фонд Оперы. Сенесино, отошедший на второй план из-за конкуренции Куццони и Фаустины, летом 1726 года сказался больным и заявил, что для лечения ему нужно выехать на континент. Он не вернулся до самого рождества. Ввиду этого дирекция вынуждена была заключить договор с итальянскими комедиантами, которые начиная с конца сентября 1726 года - и по очень низким ценам - двенадцать раз развлекали почтенную публику.
Настоящий оперный сезон начался лишь 7 января 1727 года. По этому случаю поставили оперу "Лючио Веро" Ариости, без особого, впрочем, успеха. Именно поэтому уже 31 января нужно было включить в программу новое произведение Генделя, "Адмета", который имел значительно больший успех: всего за этот сезон он был поставлен девятнадцать раз.
И тогда в головах директоров Оперы родилась мысль: если увлекающаяся спортом английская аристократическая публика любит "матчи" между певицами, почему бы не возобновить соперничество композиторов? Об этом сообщает "Флаинг пост" в номере от 4 февраля 1727 года: "Директора Королевской Академии музыки постановили, что после отличной оперы господина Генделя, которую исполняют в настоящее время, оперу напишет синьор Аттилио [Ариости], а следующую - синьор Бонончини. Таким образом, поскольку театр может похвалиться наличием лучших голосов и инструментов Европы, сейчас город может порадоваться тому, что будут и три различных музыкальных стиля..."
Из большого состязания, однако, не вышло ничего: вскоре в Опере разразился такой скандал, который повлек за собой преобразование всей английской оперной жизни.
20 февраля 1727 года. Между тем Гендель получает английское гражданство: его ходатайство удовлетворяет вначале нижняя палата парламента, а затем и палата лордов.
Уже ранней весной 1727 года в Лондоне распространились всевозможные памфлеты, сатиры и вирши, отображающие различные оперные происшествия. Из них становится известно, что сторонники обеих певиц устраивают на представлениях все большие скандалы: одни освистывают "противника", приверженцы же другой звезды провоцируют бурю аплодисментов, и вследствие этого спектакли теряют свою художественную ценность.
По решению дирекции Оперы Бонончини получает заказ на написание новой оперы. Премьера нового произведения, "Астианатта", состоялась 6 мая.
Фаустина пела партию Эрмиона, Куццони - Андромахи. Сторонники двух артисток сделали представление невыносимым; ненависть разгорелась и между певицами; кончилось все это тем, что на представлении "Астианатта", состоявшемся 6 июня 1727 года, разразился скандал, притом в присутствии супруги принца Уэльского. В газете "Британский журнал" от 10 июня можно прочесть следующее: "В прошлый вторник в Опере произошли большие беспорядки, которые были вызваны сторонниками двух знаменитых соперниц - Куццони и Фаустины. Борьба началась с того, что на одной стороне свистели, на другой - аплодировали; позже все это дополнилось кошачьим концертом и другими непристойностями; и хотя на спектакле присутствовала принцесса Каролина, грубость противостоящих сторон никак нельзя было укротить". О том, что случилось на самом деле, в некоторой степени дает представление анонимный (приписываемый д-ру Арбатноту), появившийся в этом же месяце памфлет. Название брошюры: "В Сент-Джеймсе освободился черт, или Полный и достоверный отчет об ужасной и кровавой битве, происшедшей между мадам Фаустиной и мадам Куццони; далее, о пылкой ссоре между синьором Боски и синьором Пальмерини, а также о том, как получил насморк Сенесино, собирающийся покинуть Оперу, чтобы в будущем петь псалмы в ораториях Хенли".
Далее мы приводим важнейшие фрагменты десятистраничной брошюры, выпустив тесно не связанные с происшедшим места.
"Двое людей схожих профессий лишь в редких случаях терпят друг друга или же не терпят никогда. Изо дня в день мы наблюдаем ссоры, которые происходят между дамами, торгующими макрелью возле Лондон-бриджа, а также между нимфами, которые громко выкрикивают цены на баранину в районе Стрэнда и Ковент-Гардена. Но кто бы мог подумать, что эта зараза проникнет и в наш оперный театр и станет возможным, что две певицы сорвут друг с дружки чепцы, к немалому ужасу директоров, которые (да будет милосерден к ним Господь!) уже и до этого, сделали достаточно много для сохранения мира и покоя между ними. Я остерегаюсь сказать, кто из них был нападающей стороной, ведь если бы я сказал это, то лишился бы дружбы массы благородных и влиятельных людей, тех, кто с таким рвением натравливает обе стороны друг на друга; ведь сейчас дело обстоит не так, как раньше, - то есть, принадлежите Вы к англиканской церкви или к иноверцам, к вигам или тори, находитесь ли на стороне двора или народа, - а следующим образом: принадлежите ли Вы к партии Фаустины илу Куццони, Генделя или Бонончини - вот в чем сегодня вопрос. Что касается меня, то я стою на твердых позициях и говорю; правды нет ни на чьей стороне, ведь это стыд - две так хорошо воспитанные дамы обзывают друг друга ведьмами и курвами, осыпают друг друга проклятьями и дерутся, как уличные потаскушки. Были уже у нас певицы, более того, и итальянские певицы, но такого до сих пор еще не происходило. Вспомним только о Маргерите и Тосто: они не выносили друг друга и обе были весьма чванливы, однако между ними дело никогда не доходило до рукоприкладства. Более того, как мне известно из достоверных источников, обе, несмотря на то что они смертельно ненавидели друг друга, настолько придерживались хороших манер, что при прощании обнимались и целовались. Так и должно быть; это было модно, красиво и может служить примером для подражания. Затем были здесь Пилотти и Изабелла, они вели себя чрезвычайно достойно, деликатно, как горлицы, посещали друг друга и вместе пили чай. Так же вели себя Дурастанти и Робинсон. - И сейчас я сделаю следующее неавторитетное предложение; принимая во внимание, что нынешних певиц нельзя помирить добром, лучший выход из положения - устроить между ними дуэль в фехтовальном зале Стока или Фигга; по этому случаю можно открыть подписку, и храбрейшая из двух женщин получила бы весь доход. Общество будет радо еще больше, если секундантами выступят Боски и Пальмерини; было бы уместно также, чтобы, перед тем как на помост взойдут две дамы, немного поборолись два альта-кастрата, Сенесино и Бальди. Граф Виенна был бы привратником, а Хейдеггер положил бы в карман деньги. - Все мы льем слезы: так неожиданно кончился оперный сезон. Подписчики угрожают выходом из дела. Этот хаос в конце концов приведет к краху Оперы, и тогда прощай все грандиозное, захватывающее и высокопрофессиональное! Сенесино тоже не может больше выносить, что им пренебрегают и что вокруг женщин поднимается такой шум; он осуждает директоров, проклинает всю Оперу, недооценивает композиторов и молится дьяволу, чтобы тот прибрал к рукам весь город. Он ведет себя как безумец..."
11 июня 1727 года. Оперный сезон из-за ссоры двух певиц неожиданно завершился. Но он закончился бы и без этого, так как вскоре после скандального спектакля король Георг I, находившийся, по своему обыкновению, в Германии, умер по дороге в Оснабрюк, а во время траура оперные спектакли все равно бы не проводились.
Поучительная публичная драка Фаустины и Куццони вызвала, конечно, море памфлетов и брошюр. Самым забавным среди них является, пожалуй, тот, в котором события, происшедшие в Опере, подаются в форме фарса. Фарс, написанный рифмованным ямбом и снабженный едкой сатирой, приписывают Колли Сибберу, однако произведение появилось без имени автора, и в июле 1727 года злорадная публика могла уже читать его напечатанным, под названием "Контр-Темпс, или Королевы-соперницы". Действующие лица следующие: Ф-с-на, королева Болоньи; К-ц-ни, герцогиня Моденская; Х-д-р, главный священник Академии раздора; Г-д-ль, профессор гармонии в Академии; С-с-но, руководитель хора; М-н-о, первый скрипач королевы Болоньи, настраивающий тело Ее Величества; С-д-ни, бассо континуо и казначей герцогини Моденской; хор вельмож и простофиль, под кошачий концерт. Под псевдонимами с пропусками букв нетрудно узнать знаменитых и печально известных служащих лондонской Оперы. (М-н-о - Манро, один из главных руководителей клаки Фаустины.) Действие с грубым юмором реально воспроизводит недавно случившийся скандал. Хейдеггер пробует утихомирить противников: "Внушающие трепет королева и герцогиня, привет вам! Мы собрались с тем, чтобы уладить сложную проблему... С прекрасной Фаустиной мы лишимся всех кавалеров, герцоги же должны будут умереть, если нас покинет дорогая Куццони". На что Гендель: "И саксонец не будет больше сочинять". В качестве посредника выступает и Сенесино, но напрасно - каждая из звезд желает сохранить первенство за собой. Их слова подкрепляет кошачий концерт хора. Куццони: "Глупая мерзавка! Хвалишься тем, чем была; так плачут заплесневелые девственницы: когда-то мы были красивыми! Слишком долго держала ты в руках вожжи империи: оставь свою службу, ты уже стара и принадлежишь прошлому, беспомощная королевская бездельница". (Из этой тирады выясняется, что Куццони была, вероятно, на несколько лет моложе Фаустины.) Далее Куццони говорит о том, что она приводит в движение души, Фаустина же способна привести в движение лишь тела. Реплика Фаустины и следующая затем словесная дуэль уводят в совершенно непристойную область, где Фаустина, кстати, чувствует себя как дома. Вслед за этим певицы вцепляются друг другу в волосы. Манро, вождь клаки Фаустины, и Сандони, муж Куццони, пробуют разнять дерущихся; Гендель же мудро говорит следующее: "Мне кажется, самое лучшее, если мы оставим их бороться до полного изнеможения; вы только подливаете масла в огонь, желая обуздать их гнев. Когда они устанут, их буйство затихнет само собой". Драка все усиливается, посредники стараются расположиться "вне линии огня", все прячутся, за исключением Генделя, который - как говорится в сценической ремарке - "хотел бы как можно скорее видеть схватку оконченной и потому распаляет женщин ударами в литавры".
Согласно сценарию, победительницей из драки выходит Куццони, а Фаустина скрывается. В конце концов Сенесино, который сейчас уже смело вылезает "из-за алтаря собора Академии", исполняет роль резонера и делает выводы из схватки.
Куццонисты и фаустинисты воюют и дальше, но уже не в оперном театре, закрывшем свои двери, а на страницах брошюр и памфлетов.
Упадок Оперы
(1727-1728)
С вступлением на престол Георга II материальное положение Генделя полностью укрепилось, даже при том, что он вообще не сочинял больше опер. Новый властитель подтвердил получаемые прежде Генделем от королевы Анны и короля Георга I годовые ренты размером по 200 фунтов каждая и, кроме того, назначил Генделя официальным учителем музыки принцесс, с годовым жалованьем также в 200 фунтов.
30 сентября 1727 года был открыт театр, исполнялся возобновленный "Адмет" Генделя, всего прошедший шесть раз. И хотя новый оперный сезон, несмотря на большие трудности, все же начался, Королевская Академия музыки почти агонизировала. Существенные музыкальные мероприятия проводились в это время не в Опере, а в Вестминстерском аббатстве, где готовились к коронации нового короля.
16 сентября 1727 года. "Норвич меркюри" отмечает: "Король поручил господину Генделю, знаменитому оперному композитору, написание коронационного антема, который в ходе большой церемонии будут петь в Вестминстерском аббатстве". Однако на коронации (11 октября) пели не один, а четыре антема Генделя, среди них часто исполняемый и до сих пор "Zadok the priest" ("Пастор Зэдок"). О блеске празднества и размерах исполнительского аппарата дает представление отчет о генеральной репетиции, опубликованный в "Норвич газетт": "Вчера [6 октября] в Вестминстерском аббатстве состоялась репетиция коронационных антемов, сочиненных знаменитым господином Генделем; в исполнении, в соразмерном разделении, участвовали 40 певцов и около 160 скрипачей, трубачей, гобоистов, литавристов и исполнителей на басовых инструментах, далее, орган, возведенный за алтарем. Как музыка, так и исполнители были с симпатией встречены публикой".
День рождения короля (30 октября) был отмечен большим придворным балом, на котором исполнялись и написанные Генделем по этому случаю менуэты.
Несмотря на занятость официальными делами, Гендель хочет спасти Оперу. На этот раз он выбирает такое либретто, которое, возможно, больше интересует английскую публику: тема "Ричарда I" уходит корнями в английскую историю. Премьера оперы состоялась 11 ноября 1727 года, в течение сезона она выдержала одиннадцать представлений. Так как в опере пели и Куццони, и Фаустина, без бурных сцен не обошлось и на этот раз.
22 ноября 1727 года. Этот день упоминается в первом дошедшем до нас достоверном источнике, в котором говорится о том, что произведения Генделя исполнялись и в других городах. В Бристоле в этот день (день св. Цецилии) в программу богослужения кафедрального собора были включены "Утрехтский Те Deum" и один из антемов; вечером же, в рамках одного концерта-бенефиса "будет исполняться множество увертюр и концертов, сочиненных великим м-ром Генделем... а также опера "Сципион", пастораль "Ацис и Галатея" и много популярных песен из одной оратории Генделя" ("Ферли'с Бристоль джернэл"). -
В день св. Цецилии не было недостатка в хорошей музыке и в Лондоне: в большом зале ресторана "Корона и якорь" выступили самые знаменитые артисты, и среди них, конечно, Сенесино, Фаустина и Куццони, исполнявшие в основном оперные арии. Информацию об этом можно почерпнуть в письме миссис Пендэрвес от 25 ноября, из которого, однако, можно узнать и другие факты: "Я сомневаюсь, что Опера переживет зиму: она бьется в предсмертных судорогах; подписка прекратилась, и никто не хочет ее возобновлять; директора постоянно ссорятся и находятся в таком разладе, что я просто удивляюсь, как до сих пор они не разорились; Сенесино зимой уезжает и, по-моему, Фаустина тоже - уже из этого ты можешь догадаться, что гармония вышла из моды".
Гендель пробует привлечь публику: в конце года возобновляют "Александра", но он проходит всего два раза; в начале 1728 года возобновляют и "Радамиста", но тоже безуспешно.
17 февраля 1728 года. Гендель сочинил новые оперы. В этот день впервые исполняют "Кира" ("Сироэ"), который имеет относительный успех и исполняется восемнадцать раз, затем, 30 апреля, проходит премьера другой новой оперы - "Птолемей". Опера эта, однако, выдерживает всего семь представлений. Во всех этих произведениях выступает "великое трио": Сенесино - Фаустина - Куццони, что опять приводит к мелким или крупным ссорам в зрительном зале.
Королевская Академия приближается к своему краху. Кроме внутренних бед на театр обрушивается и мощная, фатальная атака извне.
29 января 1728 года. В театре "Lincoln's Inn Fields" - месте развлечений буржуазии и малоимущих слоев, куда временами забредала, привлеченная хорошими программами, и "благородная публика" - состоялась премьера "Оперы нищих" ("Beggar's Opera"). Это была музыкальная сатира, текст которой написал Джон Гэй, а музыку составил из народных и других популярных песен д-р Пепуш. Либретто выводит на оперные подмостки таких героев, которые - мягко выражаясь - были очень непривычны, особенно для английских театров: в опере говорится о ворах, убийцах, нищих, укрывателях, грабителях, потаскухах, то есть о пользующихся самой дурной славой слоях общества; но вместе с тем в произведении с едкой иронией высмеиваются обычаи английской аристократии и подвергаются основательной издевке жесткие установки итальянской оперы. Необычайно мастерски написанная сатира произвела неотразимое впечатление: в течение ряда лет ее включали в программу девяносто раз! В первом сезоне доход от 32 представлений составил 5351 фунт и 15 шиллингов. Единственной частью в произведении, написанной самим Пепушем, была увертюра: нормативная "оперная увертюра" с медленным вступлением и фугированным быстрым разделом. В прологе оперы нищий и директор театра беседуют о том, что нравится публике; в эпилоге эти же действующие лица приходят к выводу, что произведение нужно заканчивать таким "licto fine" (happy end), как в модных операх. Д-р Пепуш обладал хорошим юмором: поскольку одной из мишеней "Оперы нищих" была как раз итальянская опера, он использовал в ее музыке и наиболее популярные фрагменты из опер, в том числе и ставший знаменитым и широко распространенным марш из "Ринальдо" - в сцене бандитов. (Прочную популярность "Оперы нищих" характеризует то, что с 1728 года до конца XIX века она выдержала ни много ни мало двадцать изданий. Этим был заложен фундамент жанра: после "Оперы нищих" английские сцены заполонил целый ряд "опер-баллад", в которых также часто использовались популярные произведения Генделя.)
7 июня 1728 года. Необыкновенный успех "Оперы нищих", с одной стороны, подорвал основы итальянской оперы, с другой - отнял у нее аристократическую публику. Последний сезон Королевской Академии закончился представлением "Адмета". Правда, оперу включили затем в программу еще один раз, но из-за болезни Фаустины спектакль не состоялся. Этим летом труппа распалась; певцы позже устроились в два оперных театра Венеции. 5 июня заседал совет директоров и проводилось общее собрание Оперы, "для того чтобы взвесить возможности, при помощи которых можно покрыть долги Академии и заплатить исполнителям, поставщикам и другим лицам: далее, определить судьбу декораций, костюмов и т. д. в том случае, если деятельность Оперы не может быть продолжена. - Р. S. Просим присутствия всех подписчиков, так как решения будут приниматься большинством голосов".
Это был конец Оперы. Правда, делалось еще несколько неудачных попыток спасти ее: избрали новый совет директоров, который должен был заседать в ноябре, а затем январе, но так и не провел ни одного заседания.
Королевская Академия с момента своего основания (апрель 1720 года) и до позорного краха просуществовала девять сезонов. За это время было дано 487 представлений, на 245 из них исполнялись произведения Генделя, на 108 - Бонончини, произведения Ариости ставились 55 раз, на остальных 79 представлениях исполнялись произведения других авторов.
По всей вероятности, крах Академии ничуть не поколебал материального положения Генделя. Об этом свидетельствует сохранившаяся книга счетов Английского банка, в которой 5 июня сделана запись о том, что Гендель купил 500-фунтовую облигацию Южноморской компании, затем, 2 и 27 июля, вложил в эти облигации соответственно 250 и 150 фунтов.
Новое оперное начинание
(1729-1732)
Несмотря на провал и финансовый крах Академии, Гендель не теряет надежды на то, что с хорошей труппой и хорошими операми ему удастся вернуть расположение колеблющейся публики. Со своими сбережениями он входит в товарищество с Хейдеггером, тем самым Хейдеггером, который - в настоящий момент, после краха Академии - является съемщиком здания театра. Гендель якобы вложил в это сомнительное предприятие все свои сбережения, 10 000 фунтов. Симпатизирующий Генделю и опере король обещает в перспективе "подписку" в 1000 фунтов. Первым делом Генделя было создать новую труппу: ему нужно было прослушать новых, неизвестных певцов, и для этого он едет на континент. О результатах первой его поездки Ролли сообщает проживающему в Венеции Сенесино следующее: "Человек [Гендель] вернулся, он переполнен сейчас похвалами в адрес Фаринелли и громко превозносит его. Партии двух примадонн по-прежнему ненавидят друг друга и осторожничают; каждая из сторон хочет добиться своей правды, так что Опера, возможно, вновь встанет на ноги; решено позвать обеих дам назад. Человек - мой хороший друг - отнюдь не хочет этого, но поскольку у дам есть две партии, для моего друга Сенесино остается только один, уже решенный вопрос - Сенесино нужно быть первым певцом". Все это, конечно, только сплетни, намного реальнее письмо Ролли к Сенесино от 25 января 1729 года: "Его [Генделя] новые планы получили поддержку при дворе... Гендель будет получать 1000 фунтов в год за музыку, независимо от того, будет ли он сочинять ее сам или найдет кого-нибудь другого. Подписка составит 15 гиней в год на одно лицо, думают, что этого будет достаточно. На оплату певцов выделяют в общей сложности 4000 фунтов: двое из них получат по 1000 фунтов плюс бенефис и т. д. Гендель скоро отправится в Италию, где выберет певцов. С ним поедут также трое доверенных лиц от подписчиков, чтобы проэкзаменовать певцов и т. д. Это новый порядок. Рива уже заранее страдает от него, так как видит уже, какие неблагоприятные ветры дуют сейчас в сторону Бонончини. Итак, Вы можете сказать Фаустине, что наш дорогой крошка Гендель едет в Италию, но не за ней". Через несколько дней, 4 февраля, Ролли вновь пишет Сенесино: "...Новая генделей-деггерианская" система получила право на жизнь... Состоялось собрание и обсудило ее. Присутствовали немногие: среди подписчиков всего лишь шестеро-семеро; другие же не захотели подписаться, а третьи говорят, что подождут, так как не знают, какие будут певцы... Единогласно было решено, что костюмы и декорации Академии новые директора могут взять в пользование на пять лет. Гендель сегодня уезжает; за десять дней до этого Хейм послал официальным певцам в Италию циркуляр, для того чтобы они объявили о новых планах и прибытии Генделя... Рива сердит, так как видит, что Бонончини остался с носом лишь из-за своей гордыни, а также потому, что сейчас уже есть главный композитор, от которого впредь все будут зависеть".
Итак, Гендель едет в Италию, где не только внимательно исследует способности новых певцов, но и слушает новые оперы, в том числе произведения Порпоры, Винчи, Хассе и Перголези, а также знакомится с либретто нового, приобретающего все большую популярность либреттиста, - Метастазио. На обратном пути он изыскивает возможность посетить Галле. В июне он прибывает в родной город, где находит свою мать ослепшей и парализованной. Это была их последняя встреча: через полтора года мать Генделя умирает в возрасте восьмидесяти лет. О пребывании Генделя в Галле узнал и Бах, который очень хотел познакомиться со своим соотечественником, приобретшим огромную известность. Однако Бах в это время лежал больной в Лейпциге и поэтому послал курьером в Галле своего 19-летнего сына Вильгельма Фридемана. То, что Гендель не принял приглашения в Лейпциг, можно объяснить плохим состоянием его матери.
В конце июля 1729 года Гендель возвращается в Лондон. "Дэйли джернэл" в номере от 2 июля сообщает своим читателям следующее: "Господин Гендель, который как раз вернулся из Италии, заключил контракты для Итальянской оперы со следующими лицами. Синьор Бернакки, которого считают лучшим певцом Италии. Синьора Мериги, дама очень изящной внешности, отличная актриса и очень хорошая певица, голос ее - тенор-алътино [!]. Синьора Страда, обладающая очень красивым сопрано, очень интересная личность. Синьор Аннибале Пио Фабри, великолепный тенор красивого тембра. Его жена, отлично играющая мужские роли. Синьора Бартольди [Бертолли], обладающая красивым сопрано, хорошая актриса, как в мужских, так и в женских ролях. Один бас из Гамбурга, поскольку в Италии не нашли баса, заслуживающего контракта".
Газета дает довольно хорошую информацию и ошибается лишь в нескольких местах. Голос Бертолли был меццо-сопрано, под "тенором-альтино" следует подразумевать контральто.
Предназначенная для вознаграждения певцов сумма в 4000 фунтов была поделена следующим образом: Бернакки, сопранист-кастрат, - он в качестве новичка пел в Лондоне уже в 1717 году, в "Ринальдо", - получил 1200 фунтов, Мериги - 800 фунтов. Страда - 600, Фабри - 500, Бертолли - 450, а гамбургский бас И. Г. Римшнейдер - 300 фунтов; оставшиеся 150 фунтов получила, по-видимому, жена Фабри, которая практически почти не участвовала в жизни Оперы.
Об этих событиях живущего в Вене Риву информирует Ролли (6 ноября 1729 года): "Если бы все были так довольны труппой, как королевская семья, тогда можно было бы сказать, что такой оперы не было со времен Адама и Евы, которые распевали гимны Мильтона в садах Эдема. Говорят, что в Страде соединяются быстрота Фаустины и все очарование Куццони, и так далее обо всех певцах. Потом будет видно, как пойдут дела. Как говорится в английской пословице, "пудинг можно попробовать, съев его". Правда и то, что упомянутая певица, обладающая лучшим голосом и лучшей интонацией, является копией Фаустины, но без присущих той грациозности и огня. Мериги поет интеллигентно, Бернакки просто превосходно, остальных я пока не слышал. Роли еще не распределены. Есть здесь одна девочка из Рима (Бертолли), которая получила всего 450 фунтов, - говорят, красивая, но я еще не видел ее. Бедняжка, после расходов на дорогу и жизнь она не сможет увезти домой и десяти гиней..."
"Роли еще не распределены" - здесь речь идет о распределении ролей в новой опере Генделя, "Лотарио". Опера была закончена 16 ноября 1729 года и поставлена 2 декабря в старом здании, которое с тех пор получило название Королевского театра.
На одной из репетиций "Лотарио" присутствовала миссис Пендэрвес, преданный друг Генделя и "знаток оперы". Об этой репетиции она рассказывает в письме от 29 ноября своей младшей сестре Энн Грэнвилл: "Бернакки обладает голосом большого диапазона, мягким и чистым, но не таким сладким, как у Сенесино; внешность его тоже не настолько приятна... Фабри - тенор, красивый, чистый и определенный, но, боюсь, недостаточно сильный для сцены: он поет благородно, не делает гримас и имеет необыкновенно подходящие манеры. Это самый большой мастер среди тех, кто пел на сцене. Третий - бас, очень хороший, светлого тембра и без всяких шероховатостей. Примадонной является Ла Страда, голос ее красив во всех регистрах без исключения, но она имеет очень плохую внешность и ужасно гримасничает. Следующая женщина - Мериги, голос ее не слишком плох, но и не слишком хорош, у нее высокий рост, грациозная фигура и терпимое лицо; ей около сорока, поет она легко и приятно. Последняя - Бертолли, у которой нет ни голоса, ни слуха, ни хороших манер, но зато она совершенная красавица, как Клеопатра, - настолько прекрасна и хорошо сложена; у нее чудесные зубы, и когда поет, на губах ее всегда играет улыбка, что делает ее необычайно хорошенькой; по-моему, она училась петь перед зеркалом, так как лицо ее никогда не искажается". Миссис Пендэрвес охарактеризовала певцов необыкновенно метко. Имеющая дурную внешность Страда скоро получила прозвище: все называли ее не иначе как "свиньей"; красавица же Бертолли через несколько лет стала любовницей принца Уэльского.
"Лотарио" не имел особого успеха: он был исполнен десять раз. Даже миссис Пендэрвес в письме от 6 декабря 1729 года, после того как извещает сестру о несчастье, постигшем их общего друга, пишет: "...неизвестно, что послужило причиной того, что опера эта действительно не обладает теми достоинствами, которыми обычно обладают произведения господина Генделя, но я еще ни разу в жизни не была так недовольна, как в этот вечер".
Ролли в своем отчете, посланном в Вену Риве, излагает все это гораздо более желчно (11 декабря 1729 года):
"Девять дней назад впервые показали "Лотарио". Я пошел на него только в прошлый понедельник, то есть на третье представление. Все считают "Лотарио" очень плохой оперой. На первом представлении Бернакки вообще не понравился, однако на втором он изменил свои приемы и снискал успех. Его внешность и голос не нравятся, хуже, чем у Сенесино, однако большая известность его как артиста принуждает к молчанию даже тех, кто не находит в нем ничего, достойного одобрения. Правда и то, что у него есть только одна ария, в которой он может блеснуть... Страда очень нравится, и Альто [Гендель] говорит, что она поет лучше тех двух, которые оставили нас, потому что одна из них никогда ему не нравилась, другую же он хочет наконец забыть. Правда, что Страда обладает сопрано поразительной силы, но как далеко ей до Куццони! В этом мы сходимся с Бонончини, который был со мной в Опере. Фабри имел большой успех, он пел по-настоящему хорошо. Поверили бы Вы, что тенор может иметь такой успех в Англии? Мериги действительно отличная актриса, и это всеобщее мнение о ней. Есть здесь еще некая Бертолли, девушка из Рима, которая исполняет мужские роли. О, дорогой Рива, если бы Вы видели, как она потеет под своим панцирем, - я уверен, что Вы по-своему, по-моденски тут же влюбились бы в нее! Она очень хороша собой! Есть здесь также один гамбургский бас, голос которого скорее натуральное контральто, но ни в коем случае не бас. Он мило распевает на горле и в нос, итальянские слова произносит на немецкий лад, а играет так, как поросенок-сосунок, и больше всего похож на лакея. Можно сказать, он великолепен! Сейчас будет поставлен в программу "Юлий Цезарь ", так как публика быстро начинает редеть. По-моему, скоро над нашим гордым Медведем [Генделем] разразится буря. Не всякая фасоль пригодна для базара, особенно так плохо сваренная, как эта первая порция. Хейдеггер получил много похвал за костюмы и декорации, хотя бы в этом он никогда не опускается до посредственности..."
Информация Ролли была верной: "Юлий Цезарь" действительно попал в программу нового театра. Он был возобновлен 17 января 1730 года и исполнялся одиннадцать раз, вплоть до тех пор, пока Гендель не закончил свою новую оперу, "Партенопу". Произведение, впервые исполненное 24 февраля 1730 года, не имело никакого успеха и в течение сезона было исполнено всего семь раз. Сейчас же театр пробует поправить свои дела с помощью поставленного 4 апреля "пастиччо" "Ормизда". Его смогли, правда, исполнить в этом сезоне тринадцать раз, но мнение о нем было, в общем-то, очень плохое. Миссис Пендэрвес 4 апреля пишет сестре: "Опера умрет, к моему большому огорчению. Вчера я была на репетиции новой оперы: музыка ее составлена из арий различных итальянских опер. Но она слишком тяжела по сравнению с музыкой господина Генделя..."
Однако театр взял на себя ответственность: нужно давать спектакли. Поэтому 19 мая возобновляют "Птолемея" и до конца сезона исполняют семь раз.
Летом Гендель ведет большую переписку: он просит посредничества посла во Флоренции Фрэнсиса Колмэна, чтобы вновь заключить контракт с Сенесино. Собственно говоря, Гендель нуждался и в певицах, однако из этого ничего не вышло. Сенесино, по условиям нового контракта, получил гонорар размером в 1400 гиней в год.
3 ноября 1730 года. Открылся новый оперный сезон. Вначале возобновили "Сципиона" Генделя, с мелкими изменениями по сравнению с оригинальной версией. Сенесино пел свою старую партию, остальные исполнители были, конечно, другие. В ноябре опера была показана шесть раз, затем настала очередь возобновить "Партенопу", которая в декабре и январе прошла семь раз.
В декабре Генделя постигло большое горе: 16-го числа (по немецкому календарю - 27-го) умерла его мать. Композитор не мог в разгар сезона поехать на похороны, он только послал домой в Галле деньги на расходы по пышному погребению. На эти деньги - согласно обычаям того времени - была издана 28-страничная брошюра с надгробной речью И. Г. Франкке.
В январе в программу снова была включена одна опера-"пастиччо", под названием "Венцеслав"; благодаря ей удалось протянуть до постановки нового произведения Генделя - законченного 16 января 1731 года "Пора". Впервые исполненная 2 февраля опера имела успех благодаря не только хорошей музыке, но и тому, что в основу ее было положено новаторское, нешаблонное либретто, принадлежащее перу нового короля либреттистов, Метастазио. В течение сезона "Пор" был представлен семнадцать раз и затем возобновлялся еще четыре сезона.
27 февраля в соборе св. Павла с благотворительной целью исполнялись "Утрехтский Те Deum" и два "Коронационных антема" Генделя. На генеральной репетиции и во время исполнения было собрано 718 фунтов, 11 шиллингов и 4 пенни. А 26 марта - в качестве бенефиса тенора Рокетти - впервые публично исполнили написанную еще в 1720 году для Кэнонса "маску" "Ацис и Галатея". Рокетти и все певцы, участвовавшие в представлении, были членами труппы театра "Lincoln's Inn Fields".
Счастливая звезда Генделя находится на восходе: наряду с успешным спектаклем "Пор" он может возобновить и свою первую, имевшую большой успех лондонскую оперу - "Ринальдо" (6 апреля 1731 года; шесть спектаклей), а затем и "Роделинду" (4 мая 1731 года; восемь спектаклей). В "Дэйли курэнт" после объявления, сообщающего о представлении "Роделинды" 22 мая, можно прочесть следующее: "Сегодня продюсеры Оперы заканчивают цикл из пятидесяти представлений,