(1742-1745)
В конце августа Гендель возвращается в Лондон, и среди дел, к которым он приступает в первую очередь, - отчет Дженинсу о пребывании в Ирландии. Письмо, написанное 2 сентября 1742 года, содержит следующее:
"Милостивый государь! Вот уж кто истинно хотел посетить Вас по возвращении из Ирландии в Лондон, так это я, Ваш смиренный слуга, ведь в разговоре я смог бы определенно лучше, чем в письме, рассказать Вам, как отлично приняли Вашего „Мессию" в этой стране; настолько, что один благородный лорд, епископ Эльфим (аристократ, прекрасно разбирающийся в музыке), запечатлел свои замечания об этой оратории в письменном виде. Приложением посылаю Вам содержание его записок... Что касается общих успехов, которые я снискал у этой щедрой и благородной нации, то рассказ об этом я придержу до тех пор, пока мне не представится счастье увидеть Вас в Лондоне. Известие, что следующей зимой мне передадут директорство Оперой, необоснованно. Господа, которые взялись за гармоничное посредничество, не могут прийти к соглашению и пребывают в замешательстве. Примусь ли я за что-либо по линии оратории (как этого хотели бы мои отдельные друзья), еще не решил. Точно одно: в следующие 12 месяцев я буду продолжать ирландское ораториальное начинание и с этой целью уже приступил к вербовке подписчиков..."
Из письма выясняется, что один из планов, связанных с Генделем (директорство Оперой), не пришелся ему по душе; второй же (новый ирландский ораториальный цикл) не воплотился в жизнь.
Генделю было совершенно ясно, что после дружественной и полной любви атмосферы, созданной вокруг него "благородной и щедрой ирландской нацией", в Лондоне его снова ждут трудные дни, тяжелые испытания и сильные волнения. Именно поэтому он пока не берется за публичные выступления. Ожидаемое новое приглашение в Ирландию не прибывает, так что Гендель вынужден вновь включиться в лондонскую музыкальную жизнь.
Осенью он сочиняет новую арию и заключительный хор для "Самсона", законченного, по сути, еще в октябре 1741 года, и решает предстать перед публикой с этим произведением, а не с имевшим большой успех в Дублине "Мессией". Выбор Генделя пал на эту ораторию, возможно, потому, что он принял во внимание "ария-поклонничество" лондонской публики: в "Самсоне" содержится 27 арий, а в "Мессии" всего 15.
10 января 1743 года Гендель подает либретто "Самсона" на рассмотрение Уильяму Четвинду, главному инспектору театров. Он также ведет переговоры с различными театрами и в конце концов договаривается с театром "Covent Garden". Здесь 18 февраля 1743 года впервые исполняют "Самсона", притом исключительно с английскими певцами. Гендель окончательно отказался от сочинения опер, а значит, и от работы с итальянскими певцами (которая затруднялась бы и тем, что итальянские певцы находились на службе у конкурирующей Оперы).
Исполнение состоялось на основе подписки. Гендель обязался провести шесть представлений, цены на билеты были следующие: в партер и ложу - полгинеи, на первый ярус - 5 шиллингов, на верхний - 3 шиллинга и 6 пенни. Произведение имело большой успех - в течение поста его исполнили восемь раз. Хорас Уолполь, принадлежавший к клике "друзей оперы", с издевкой писал 24 февраля о представлении: "Гендель выступил в противовес опере с ораторией и имел успех. Он ангажировал богинь комедийных трупп и всех исполнительниц "Ростбифа" [популярная в то время песня] из обоих театров; у одного мужчины есть вроде кое-какой голос, у одной из женщин нет никакого вообще. Так они поют и славно провозглашают аллилуйю; добросердечная публика требует повторения речитативов, если в них случается хоть какая-то каденция, которую можно назвать мелодией". Леди Хертфорд рассказывает о лондонских событиях в письме к сыну от 26 февраля. Разбранив вначале последний бал-маскарад, она продолжает: "Оратория понравилась намного больше; на ней присутствовали многие из городских аристократов. Говорят, что Генделю пришлось очень напрячься, чтобы написать самую утонченную музыку из того, что он сочинял до сих пор, также говорят, что попытка его увенчалась успехом". 3 марта недоброжелательный Уолполь пишет следующее: "Оратории имеют большой успех; во всяком случае у меня они вызывают представление о рае, где всем можно петь, независимо от того, имеется голос или нет".
Дублинцы узнали об успехах Генделя из одного лондонского письма. В газете "Даблин джернэл" от 15 марта приводится письмо, написанное 8 марта, в котором сообщается: "Наш друг Гендель чувствует себя очень хорошо; дела его вновь приняли совершенно новый оборот: итальянские оперные певцы и плохие оперные предприниматели уже не могут сидеть на шее у лондонской публики; музыка господина Генделя и представления на английском языке получают признание. Генделя ценят больше, чем когда-либо. Новую ораторию (название ее - "Самсон"), которую он сочинил после того, как оставил Ирландию, до сих пор исполнили четыре раза перед более многочисленной публикой, чем когда-нибудь. По вечерам желающих получить билеты на ее спектакли было больше, чем ранее в итальянскую оперу..."
18 марта Гендель исполняет - и на этот раз без части "Moderate" - "L'Allegro ed il Pensieroso" и "Оду святой Цецилии", а также один органный концерт. Вместе с ним с сольным скрипичным номером выступает и Дьюборг.
19 марта приходит очередь лондонской премьеры "Мессии". Ораторию объявляют без названия, так как церковные власти считают это название "богохульным". Как в предшествующих премьере объявлениях, так и на афише представления сообщается о "новой священной оратории" или просто о "новой оратории".
Премьера и последовавшие за ней два повторных представления (25 и 29 марта) проходят почти при закрытых дверях: пресса не реагирует на них, и ни в дошедших до нас письмах, ни в отдельных документах, относящихся к тому времени, невозможно найти упоминаний о первых лондонских исполнениях популярнейшего и до сих пор произведения Генделя. Лондон вообще с трудом принял "Мессию"; в 1744 и 1745 годах Гендель еще мог один-два раза включить его в программу, но интерес к оратории был настолько мал, что она на годы была снята с репертуара ораториальных представлений и вновь исполнялась только в 1749 году.
Здоровье Генделя этой весной тоже было неудовлетворительным. Возобновляются подагрические боли, в апреле он получает новый - к счастью, не такой сильный, - апоплексический удар, однако быстро выздоравливает и вновь принимается за работу. Он пишет "Семелу", которую - в первую очередь из-за античной тематики, но особенно из-за более легкого, светского характера - он никогда не называл ораторией, а просто "Историей Семелы". Дата начала работы над ней - 3 июня 1743 года, завершения - 4 июля.
27 июня 1743 года. Значительное политическое событие всколыхнуло жизнь Англии и повысило национальное самосознание: в ходе переменчивых батальных событий войны за наследование австрийской короны объединенная английско-ганноверская армия под предводительством короля Георга II одержала решающую победу над французской армией маршала Ноэля под Деттингеном близ Ашаффенбурга. После деттингенской битвы изменилось и общественное мнение Англии: большая часть народа и аристократии стала с уважением и любовью относиться к ранее презираемому, более того, ненавистному королю-"иностранцу".
Деттингенскую победу Гендель празднует написанием "Те Deum"-a. Произведение было создано за две недели: Гендель принялся за него 17 июля и закончил еще в этом же месяце. Композицию Гендель пишет "как официальное лицо", поскольку уже несколько десятилетий является "композитором королевской капеллы".
В это же время Гендель сочиняет новую ораторию. "Иосиф и его братья" создается на протяжении августа-сентября. (Дату окончания II части Гендель отмечает на партитуре: 12 сентября).
27 ноября 1743 года. В честь возвращения короля Георга II, полководца-победителя деттингенской битвы, в королевской капелле Сент-Джеймсского дворца проводят праздничное богослужение. Именно тогда впервые звучат мелодии генделевских "Деттингенского Те Deum"-a и одного нового антема: в присутствии королевской семьи проводилась репетиция.
"Дворянская" Опера, стараясь преодолеть необычайно тяжелые материальные трудности, привлекает зрителей на свои спектакли весьма необычными приемами. Без предварительного разрешения Генделя с некоторыми изменениями в ее программу включают имевшего в 1726 году столь большой успех "Александра", на этот раз под названием "Россане" ("Роксана"). Премьера, состоявшаяся 15 ноября, прошла с успехом; в течение сезона 1743/44 года оперу исполняют пятнадцать раз.
В ходе приготовлений к праздничному богослужению репетируют "Деттингенский Те Deum". Миссис Пендэрвес (которая между тем вышла замуж за дублинского священника Патрика Делани) присутствовала на одной из последних репетиций и в письме от 10 ноября описала ее своей сестре. "Произведение необыкновенно утонченное, я была совершенно очарована им... все говорят, что это лучшая его композиция... райская музыка", - так восторженно написала она о "Те Deum"-e. Через несколько дней миссис Делани посещает Оперу, представление "Роксаны". 18 ноября она сообщает об этом следующее: "...она всегда была лучше, чем любая итальянская опера; хотя мне очень мешало, что из нее выпустили несколько моих любимых арий".
27 ноября 1743 года. Проходит праздничное богослужение, в центре его - исполнение "Деттингенского Те Deum"-a и антема "The King shall rejoice" Генделя.
"Деттингенский Те Deum" теперь часто приводят в пример, обсуждая проблемы авторской оригинальности. Дело в том, что по крайней мере в 10-ти его номерах используется мелодический материал "Те Deum"-a, написанного в 1682 году миноритским монахом-композитором, известным под именем Урио. Во времена Генделя заимствование мелодий не было редкостью.
"Сегодняшнее понятие оригинальности и предъявляемые к ней требования имеют совершенно иные корни, - пишет Золтан Кодай в исследовании "Народная и профессиональная музыка", - раньше рассматривали только готовое произведение, и никто не спрашивал, откуда заимствовал автор. Каждый считал себя вправе переложить, переработать целые произведения. Общеизвестна страсть к переложениям Баха. "Деттингенский Те Deum" Генделя является переложением произведения старого итальянского мастера".
Текст "Деттингенского Те Deum"-a представляет собой довольно свободный перевод на английский язык латинских гимнов "Те Deum" и "Nicetas a Remesiana". Стиль музыки - вероятно, не без влияния мелодий итальянца Урио - совершенно итальянский. На это указывают, например, длинные оркестровые интерлюдии, так называемые "ритурнели", далее, важные, часто даже важнее хоровых, блестяще разработанные фугированные оркестровые разделы и т. д. Наряду с этим в отдельных частях заметно влияние и английской народной музыки. В произведении доминируют хоровые части, арии играют подчиненную роль. Это указывает на то что в те времена королевская капелла располагала великолепным хором и, по-видимому, более слабыми солистами.
Нельзя не отметить, что это блестящее, расцвеченное ярким звучанием трех труб произведение, несмотря на свое великолепие, не относится к числу шедевров Генделя: это репрезентативная композиция на случай.
2 декабря прусская королевская гвардия устраивает прием в честь деттингенской победы. Прием заканчивается грандиозным концертом, на котором исполняются произведения Генделя.
В декабре в Дублине хотят исполнить с благотворительной целью "Мессию"; однако несколько исполнителей не согласились выступать бесплатно, поэтому представление пришлось отложить.
В одном из оксфордских колледжей исполняют "Самсона". Мисс Талбот, образованная провинциальная аристократка, так пишет об этом своей подруге в письме от 27 декабря: "Я была необычайно довольна несколькими ариями, особенно хорами "Самсона". Этой зимой его исполнили в одном из колледжей, и я считаю, это было лучшее представление в городе. Поскольку я еще никогда не слышала ораторий, мне бросилось в глаза, что такой род гармонии - единственно пригодный язык для выражения благоговения. Не знаю почему, но думаю, что этот род развлечений исправляет или сдерживает ветренность молодежи; ведь какой бы невнимательной ни была публика, она непременно станет лучше после такого представления. Мне от всего сердца хотелось, чтобы ты находилась рядом со мной".
9 января 1744 года. Гендель объявляет о новом ораториальном цикле во время поста: шесть представлений, среди них две новые оратории. Цена абонемента на шесть представлений - четыре гинеи.
Первой премьерой стала "Семела". Миссис Делани присутствовала на репетиции, состоявшейся 23 января, и написала о ней следующее: "Это прекрасная музыка, совершенно новая и отличающаяся от всего, что до сих пор сочинил Гендель. Я опасаюсь, что в этом году уже не услышу другой его музыки, и это будет для меня большой потерей, в утешение останется только гармония дружбы... Франчезина также занята в произведении, она поет главную партию". (Миссис Делани хотела вскоре вернуться с мужем в Дублин; однако на самом деле весь театральный сезон она провела в Лондоне. Франчезина с 1738 по 1741 год была членом труппы Генделя).
10 февраля 1744 года. Впервые исполняется "Семела". В объявлении она не называется ораторией, а произведением, исполняемым "по-ораториальному". И это совершенно справедливо, ведь "Семела" - изданная в 1710 году комедия Уильяма Конгрива - в оригинале была оперой, музыку которой написал в свое время Джон Эклс. Изменения, сделанные Ньюбёргом Гамильтоном, не многое модифицировали в игриво-пикантном оперном характере либретто. В письме миссис Делани от 11 февраля читаем: "...имеется в ней четырехголосная часть [квартет], восхитительно прелестная; Франчезина очень прогрессировала, звукоизвлечение у нее очень определенно и в орнаментике есть что-то совершенно поразительное. Ей много аплодировали; дом был полон, но не набит до отказа. Мне кажется, я писала брату несколько слов о том, что принц Уэльский и Гендель ругались между собой: я очень сожалею об этом, Гендель говорит, что принц потерял его милость. В театре не было никаких беспорядков, готы [покровительствующие опере аристократы] не были настолько глупы, чтобы публично выразить свою антипатию к такому большому композитору".
"Друзья оперы" злились сейчас по праву: впервые за несколько лет Гендель противопоставил оперным представлениям произведение на оперную тему. Возможно, благодаря именно их проискам "Семела" была исполнена всего четыре раза.
Несмотря на это, материальное положение Генделя вновь начинает поправляться: 14 февраля 1744 года - впервые за последние годы - он вкладывает деньги в банк, причем довольно значительную сумму - 650 фунтов. Правда и то, что через неделю он снимает деньги, но из этой суммы он смог полностью заплатить участникам представлений.
Отчет миссис Делани о "Семеле" от 21 февраля: ""Семела" очаровательна; чем более я ее слушаю, тем больше она мне нравится, и поскольку у меня есть абонемент, я не пропущу ни одного представления. Так как в основе ее сюжета лежит светская тема, Д. Д. [сокращенно: Доктор Делани] считает, что ему не к лицу присутствовать на представлении [кстати, Д. Д. является также сокращением „Doctor of Divinity", то есть "доктор теологии"]; но если в программу будут включены "Иосиф" и "Самсон", я попробую уговорить его пойти на них; ведь я знаю, насколько он любит музыку. Говорят, что "Самсон" пойдет в будущую пятницу, у "Семелы" же есть сильная оппозиция, то есть утонне ченные дамы, маленькие аристократики и "ignoramus" [невежды]. Сторонники оперы злятся..."
Миссис Делани была хорошо осведомлена: 24 февраля действительно исполнили "Самсона", Гендель при этом сыграл один из своих органных концертов. Об этом представлении миссис Делани сообщала своей сестре 25 февраля: "...все шло очень хорошо, но не лучше, чем в прошлом году. Я думаю, "Иосифа" дадут в следующую пятницу, но Гендель находится в очень плохом настроении, так как Саливан, которому нужно петь партию Иосифа, не более чем пень, обладающий хорошим голосом, у Бёрда же вообще нет голоса. Роль для Фран-чезины (жена Иосифа) не дает возможностей для разнообразия, но надеюсь, оратория будет принята хорошо. Дом ни разу не был набит до отказа, но каждый вечер был достаточно полон".
2 марта 1744 года. Проходит премьера "Иосифа и его братьев". Новое произведение принимается с одобрением, его исполняют четыре раза. Генеральную репетицию, состоявшуюся 1 марта, прослушал и пэр Эгмонтский, записавший в своем дневнике: "...это неповторимая композиция". Миссис Делани 10 марта пишет следующее: "Оратории идут довольно хорошо, несмотря на оперную партию: уже состоялось девять представлений из двенадцати. Я думаю, "Иосифа" дадут еще один раз, затем "Саула", и завершится сезон "Мессией"; но поскольку все шло очень хорошо, возможно, что м-р Гендель объявит новую подписку..."
На этот раз поклонница Генделя ошиблась: "Мессия" не был исполнен, вместо него дважды дали "Саула". 22 марта миссис Делани с грустью сообщает: "Вчера вечером - к сожалению! - состоялось последнее ораториальное представление. Цикл был закончен "Саулом", хотя я надеялась, что дадут "Мессию"..." Затем, 3 апреля, она пишет сестре: "Сегодня у меня большое событие, и самое горячее мое желание, чтобы здесь могла быть и Ты с нашей матерью. Гендель, наш брат и Донелэн обедают у меня, и развлечением будет то, что Гендель сыграет нам "Иосифа"!"
Данный ораториальный сезон прошел несколько лучше, чем предыдущие. Гендель - после того как расплатился с членами труппы - 10 апреля купил акции на сумму 1300 фунтов.
Уже раннею весной он начинает готовиться к новому сезону. Поскольку "дворянская" Опера вновь потерпела крах, освободился театр "Haymarket", больший, чем "Covent Garden". Гендель вновь хочет проводить в нем ораториальные представления. Об этом свидетельствует его письмо от 9 июня, адресованное Дженинсу: "Я снял оперный театр "Haymarket". В качестве певцов ангажировал синьору Франчезину, мисс Робинсон, Бёрда, Рейн-хольда, далее, хор мальчиков м-ра Гэйтса и лучших певцов различных хоров, есть некоторая надежда и на то, что у меня будет петь миссис Сиббер. Она писала мне из Бата (где находится в настоящее время), что с большой радостью выступит у меня будущей зимой, если это не совпадет с ее выступлениями в театре. Но, мне кажется, я смогу заручиться содействием м-ра Рича (который ангажировал миссис Сиббер в театр "Covent Garden"), ведь и до этого он обязался разрешать выступления м-ра Бёрда и м-ра Рейнхольда. Я необычайно рад, что получил первый акт оратории, или столько, сколько из него готово, так что я могу посвятить ему мое внимание и время..."
(Хором мальчиков королевской капеллы руководил м-р Гэйтс; миссис Сиббер стала между тем одной из популярнейших артисток Англии. Джон Рич был директором театра "Covent Garden". Новая же оратория - "Валтасар".)
19 июля 1744 года. Дженинс довольно медленно работает над либретто новой оратории, и - как мы это увидим из письма Генделя - у них возникает определенная разница во взглядах. Именно поэтому Гендель принимается за сочинение другой новой оратории - "музыкальной драмы" "Геркулес".
В этот же день Гендель пишет Дженинсу: "Вчера я прибыл в Лондон и сразу же прочел первый акт той оратории, которой Вы оказали мне честь и которая, уже за то короткое время, что я посвятил ее чтению, доставила мне большое наслаждение. Ваше мнение о продолжительности первого акта совершенно убедило меня, и я также придерживаюсь того, что последующие акты нужно сделать короче. Я был бы очень благодарен и счастлив, если бы Вы в ближайшее время послали мне оставшиеся акты. Прошу Вас, отметьте те части "Мессии", которые, по вашему мнению, следует изменить..."
Таким образом, первое действие "Валтасара" Гендель уже получил, однако сейчас он работает над "Геркулесом" и, согласно своему обычаю, заканчивает его в течение месяца; дата завершения произведения - приблизительно 20 августа; последняя отметка указывает на 17 августа, дата же окончания рукописи отсутствует, так как переплетчик отрезал последнюю страницу партитуры.
21 августа 1744 года. Гендель Дженинсу: "Второй акт оратории я, к счастью, получил и очень благодарен за него. Мне он очень нравится, и я приложу все силы, чтобы хорошо сделать его. Могу сказать еще только, что с нетерпением жду третьего акта..."
Либретто Дженинса пробудило фантазию Генделя: за сочинение "Валтасара" он принимается 23 августа. Первое действие он заканчивает за 10 дней; второе действие за еще более короткий срок, в конце его стоит следующее: "Fine della parte V", Settembre 10. 1744".
Спустя три дня после написания второго акта, 13 сентября, Гендель вновь пишет Дженинсу письмо: "Я получил большое удовольствие, сочиняя музыку к вашей отличной оратории, она и сейчас меня очень занимает. Это действительно очень благородная работа, большая и незаурядная. Она вызвала отличные мысли и необычные идеи, не говоря уже о больших хорах. От всего сердца прошу Вас, окажите мне в ближайшее время честь последним актом, которого я с нетерпением жду, с тем чтобы хорошо прочувствовать продолжительность произведения..."
Дженинс не принял во внимание скромный намек относительно продолжительности произведения. В поэтическом тщеславии он только извергал из себя слова, длинные тексты. Насколько великолепным считал Гендель второе действие, настолько он был разочарован третьим. Это видно из письма, написанного 2 октября:
"Я получил третий акт, и можете представить с какой большой радостью. Могу Вас заверить, что считаю это произведение превосходной и величественной ораторией, только немного длинной. Если я положу на музыку всю ее целиком, то время исполнения превысит четыре часа. Большую часть музыки я выпустил, чтобы сохранить как можно больше стихов, но и их надо бы сократить [следует целый ряд предложений по сокращению]. Надеюсь, что летом Вы посетите Лондон. У меня отличная певческая гвардия. Синьора Франчезина исполняет роль Нитокриса, миссис Сиббер будет Даниэлем, м-р Бёрд (который вновь здоров) - Валтасаром, а м-р Рейнхольд будет петь Гобриаса, есть у меня также большое количество хористов для хоров. В этом сезоне я объявляю двадцать четыре вечерних представления в субботние дни; во время же поста - по средам или пятницам. Я начну 3 ноября с [неразборчивое слово]..."
Переписка по поводу сокращений имела особые последствия. Гендель не написал музыку к тем строкам, которые считал лишними, тщеславный же Дженинс настаивал на оригинальном либретто. Так стал возможным тот особый случай, что либретто, изданное к премьере, было почти на двести строк длиннее положенного на музыку материала. Черная линия на полях обозначала строки, к которым не была написана музыка.
20 октября 1744 года. Гендель объявляет новый ораториальный цикл. Условия его полностью совпадают с теми, которые он ранее сообщал Дженинсу: Гендель обещает 24 представления, с тем что наряду со старыми ораториями исполнит и две новые. Цена абонемента на весь цикл - восемь гиней.
Также в октябре ораториальный цикл начинается и в Дублине, в его рамкак до весны 1745 года исполняется пять ораторий Генделя: "Ацис и Галатея", "Празднество Александра", "Аталия", "Эсфирь" и "Израиль в Египте".
3 ноября исполнением "Деборы" начинается цикл ораторий, запланированный на двадцать четыре представления. (В этот же день Гендель помещает в Английский банк еще 500 фунтов.) 24 ноября представление повторяется. Третье произведение цикла, "Семела", исполняется 7 декабря. В этот раз оно проходит с различными вставными номерами (из "Альцины", "Арминия" и "Юстина"), кроме того, Гендель сыграл один органный концерт. Повторение "Семелы" состоялось 8 декабря.
5 января 1745 года. Проходит первая генделевская премьера сезона. Однако сочиненный в предыдущем году "Геркулес" не приносит ожидаемого успеха. Причину этого следует искать в первую очередь в выборе текста. Лондонская публика ожидала от оратории прежде всего религиозного содержания: для "светских текстов" существовала опера, которая, кстати, как раз в это время окончательно провалилась. Публика Генделя и так изменилась: оперу посещало почти исключительно высшее и среднее дворянство, оратории же (благодаря их ветхозаветным текстам, которые хотя бы уже своей тематикой были общеизвестны в кругах читающей Библию английской публики) привлекали и буржуазию. (К тому же цены на билеты при исполнении ораторий были значительно ниже, чем в Опере). Эта публика не понимала темы, почерпнутые в классической греческой мифологии, точно так же, как раньше она не могла оценить красот "Семелы".
Музыкально-историческое значение "Геркулеса" и "Семелы" заключается вовсе не в актуальном успехе или провале. А. Шеринг совершенно прав, указывая на то, что эти две оратории в существенных своих моментах предвосхищают оперные формы Глюка.
Состоявшееся 9 января повторение "Геркулеса" прошло тоже безрезультатно и безуспешно. Вследствие этого 17 января Гендель был вынужден сделать в газете "Дэйли адвертисер" следующее заявление: "В течение долгих лет я был многим обязан высшему и среднему дворянству нации, и его доброта произвела на меня глубокое впечатление. Когда я понял, что наилучшим образом приблизить музыку к английской публике можно лишь связав ее со смыслом и полным значения текстом, все мои старания были направлены на то, чтобы выразить следующее: английский язык - который пригоден для передачи самых возвышенных эмоций - самый подходящий из всех языков для наиболее торжественных форм музыки. Однако, к глубочайшему сожалению, я чувствую, что мои старания оказываются безуспешными, в то время как расходы мои все увеличиваются. Я не знаю, чем вызвано падение успеха у публики, но эта потеря всегда будет вызывать во мне боль. Что касается прочего, то я уверен, что нация, характерной чертой которой является доброжелательность, не станет стремиться довести до разорения такого человека, все старания которого были направлены на ее развлечение. Я также уверен, что заслужу снисхождение тех благородных людей, которые и до сих пор оказывали мне честь своей поддержкой и подписались на эту зиму, если попрошу их содействия в прекращении моего начинания, чтобы его не нужно было продолжать до тех пор, когда мои убытки станут невыносимыми. Я прошу их взять обратно три четверти подписки, поскольку на данный момент осуществлена лишь четвертая часть моего плана".
Некоторые доброжелатели Генделя - несмотря на то, что из ораториального цикла прошло всего шесть представлений из двадцати четырех, - отказалась принять от Генделя три четверти стоимости абонемента. Решение это, возможно, было стимулировано напечатанным 18 января в "Дэйли адвертисер" письмом, автор[ы] которого назвал[и] себя "Подписчики": "Глубоко потрясло письмо м-ра Генделя в сегодняшнем утреннем номере, где он пишет о том несчастье, что его старания, направленные на развлечение публики, потерпели провал. Поскольку публика пренебрегает чудесными представлениями и не посещает их. нет иного способа восстановить доброе имя нации и признать заслуги Генделя, как если подписчики милостиво устранятся от его предложения отказаться от подписки..." 21 января в этой же газете появляются хвалебная ода и эпиграмма в адрес Генделя, сам же он в номере от 25 января благодарит публику за доброжелательность следующим образом: "Новые доказательства великодушия со стороны моих подписчиков, которые я усматриваю в том, что они добровольно отказались от выплаты им сумм подписки, вынуждают меня к быстрому ответу и выражению самой теплой признательности. Но насколько чувство благодарности естественно и насколько оно уместно у человека, я чувствую, что настолько же его трудно выразить. То есть, я не могу удовлетвориться только словами: и как раз поэтому, хотя и не могу взять на себя обязательства во всей их полноте, я считаю своей обязанностью провести столько представлений, на сколько буду способен, и в скором времени продолжу исполнение ораторий, каким бы ни был связанный с этим риск".
И Гендель вновь принимается за прерванный ораториальный цикл. Уже 16 февраля он хочет провести седьмое представление, однако оно не может состояться из-за болезни миссис Сиббер. Дата нового представления: 1 марта; на этот раз исполняется "Самсон", которого повторяют неделю спустя, 8 марта.
Быстро, одна за другой, исполняются более ранние оратории Генделя: 13 марта - "Саул", 15 и 22 марта - "Иосиф". Только после этого наступает черед премьеры "Валтасара". Это двенадцатое представление запланированного цикла состоялось 27 марта. 29 марта оно было повторено.
Гендель не имеет успеха; это подтверждает и письмо, которое мисс Картер отправила 2 апреля мисс Талбот:
"Гендель играет среди голых стен в когда-то столь переполненном театре; там, где постоянная аудитория присутствовала до тех пор, пока можно было видеть танцовщиц. Поскольку я не следую моде и никогда ей не следовала, то была совершенно очарована в один из недавних вечеров его новейшей ораторией. Название ее: "Валтасар", сюжет повествует о завоевании царем Киром Вавилонии; музыка, несмотря на то, что ее испортили очень плохие певцы, выдерживает сравнение со всем, что я до сих пор слышала. Есть в ней один хор, который поют вавилоняне, издеваясь со своих стен над Киром, - это самое лучшее выражение надменного смеха, которое только можно себе представить. Другой хор - хор иудеев, звучащий после крошечной паузы, следующей за именем Иеговы, и так широко, так торжественно, что, как мне кажется, я еще не встречалась с более поразительным примером всеобщей великой клятвы".
Мнение разбирающейся в музыке, но "не следующей моде" дамы, вероятно, не было единичным; величественная музыка Генделя наверняка нашла путь и к душам других людей. Но всеобщее мнение проявляется скорее в угрюмом виде "голых стен". И в этом Генделю не помогает даже "Мессия", включенный в программу, правда, снова без названия, в качестве "священной оратории". 9 и 11 апреля проходят четырнадцатое и пятнадцатое представления цикла; на этих вечерах Гендель вновь исполнил по одному органному концерту.
10 апреля в театре "Covent Garden" проводят концерт в пользу престарелых музыкантов и вдов; на нем выступают все солисты Генделя. В программе наряду с произведениями других авторов получают место и произведения Генделя, в первую очередь фрагменты ораторий (арии, дуэты, увертюры).
23 апреля 1745 года. Ораториальный сезон Генделя, несмотря на колоссальное напряжение сил, закончился преждевременно: в этот день Гендель проводит шестнадцатое представление - третье исполнение "Валтасара". Сезон стал для Генделя катастрофическим. Представления посещались плохо до самого конца; подписчиков было слишком мало, чтобы из доходов можно было выплатить сумму, причитающуюся за аренду театра, и заплатить исполнителям. Гендель - как уже столько раз в своей жизни - вновь хотел слишком многого и вновь потерпел крах. Во многом этому способствовал официальный бойкот со стороны аристократов-тори. Одним из руководителей антигенделевской клики была некая леди Браун, жена сэра Роберта Брауна, в свое время венецианского купца-дипломата и временного поверенного в делах Англии. Живя в Италии, Брауны стали непоколебимыми приверженцами итальянской оперы и, когда вернулись на родину, приложили все усилия к популяризации столь горячо любимого ими стиля. Сейчас же, когда Гендель противостоял итальянской опере, они изо всех сил старались уничтожить его. Леди Браун и ее окружение последовательно устраивали свои "партии", балы-маскарады и карточные вечера в те дни, когда исполнялось то или иное произведение Генделя. Кроме того, они нанимали подростков, в обязанности которых входило приставать к публике, стремящейся на представления ораторий Генделя.
Единственным позитивным явлением в эти годы для Генделя стало то, что принц Уэльский не только помирился с ним, но и стал его непосредственным покровителем. О проходивших во дворе принца музыкальных вечерах и репетициях Бёрни вспоминал так:
"В 1745 году я музицировал в обществе Генделя; играл то на скрипке, то на альте. На тех репетициях, которые регулярно проводились в доме Генделя на Лоуэр-Брук-стрит или же иногда, по желанию его постоянного покровителя принца Уэльского, в Карлтон-Хаузе, я мог удовлетворить свое любопытство и познакомиться с личностью, поведением и игрой на органе этого необыкновенного человека. В таких случаях он казался грубым и решительным повелителем, но указания давал с юмором и шутливо, более того, разражался проклятиями и указывал на совершённые ошибки, что очень забавляло его самого и других, за исключением тех, кого как раз настигло несчастье... Голос, которым он после окончания арий кричал: "Хор!", был по-настоящему страшен; и в ходе репетиций ораторий, проходивших в Карлтон-Хаузе, он часто делался очень сердитым, если принц и принцесса Уэлъские не прибывали в музыкальный зал вовремя; но их превосходительства обращались с Генделем так уважительно, что принц всегда признавал его правоту и приговаривал: "Действительно, это непростительно - отрывать бедных музыкантов от уроков или других занятий". Когда же благородные дамы или принадлежащие ко двору женщины болтали во время исполнения, этот современный Тимофей слал проклятия и ругался; однако принцесса Уэльская, с присущими ей кротостъю и мягкостью, в таких случаях обычно обращалась к ним: "Тсс... тсс... Гендель сердится!""
Это описание, однако, может относиться лишь к первой половине года. После неудачного сезона Гендель вновь заболевает. Возобновились ревматические боли, Гендель перенес слабый апоплексический удар, в результате чего омрачился его рассудок - хотя, к счастью, и не так сильно, как в 1738 году. Одним из грустных доказательств материального краха Генделя может послужить маленькое объявление в номере "Дэйли ад-вертисер" от 1 августа, согласно которому "в Оперном театре по любой сходной цене продаются два подержанных камерных органа...". Вполне возможно, что эти органы были собственностью Генделя. Интересным документом, свидетельствующим о физическом состоянии Генделя, является фрагмент письма, которое преподобный Уильям Хэрис, секретарь Солсберийского архиепископа, направил 29 августа 1745 года своей свояченице:
"Несколько дней назад я встретился на улице с Генделем; остановил его и спросил, знает ли он, кто я, на что он сделал такое странное движение, что ты наверняка славно позабавилась бы над ним... Он много говорил о своем шатком здоровье, но выглядит довольно хорошо".
В это время Гендель действительно мог "выглядеть довольно хорошо", так как снова сочинял: в конце одного итальянского дуэта, "Ahi nelle sorti umane", стоит дата: 31 августа 1745 года.
В сентябре и октябре Гендель гостит в загородном имении уже упоминавшейся семьи Хэрис. Здесь он собирается с силами. Об этом свидетельствует письмо Хэриса в Лондон, пэру Шэфтсберийскому, от 24 октября 1745 года, согласно которому "бедный Гендель чувствует себя немного лучше. Надеюсь, что вскоре он совершенно придет в себя, хотя в голове его еще довольно мутно".
В Англии в это время происходят серьезные политические события. Низложенный с престола род Стюартов вновь зашевелился. Чарлз Эдвард, "молодой претендент на престол", 2 августа высаживается со своими приверженцами в Шотландии, чтобы с помощью оружия свергнуть господство ганноверского дома. Над Англией вновь реет призрак католической реставрации, которая лишила бы страну с таким трудом приобретенных демократических прав и свобод. Чарлз Эдв<