В целом экономическая политика Сомосы до Второй мировой войны не могла продемонстрировать крупных успехов. Причиной этого было трудное экономическое положение главного рынка для никарагуанских товаров – США, которые так и не смогли достичь докризисного уровня 1929 года до войны.
Начало войны было использовано Сомосой для «закручивания гаек», как в экономике, так и в политике. Были введены ограничения на импорт (поскольку отпали традиционные европейские рынки экспорта), а предельные торговые наценки были установлены в размере 5 %. В декабре 1941 года, когда Никарагуа вслед за США объявила войну Германии и Японии, была учреждена Государственная хунта по контролю над ценами и торговлей.
В годы войны экономика Никарагуа наконец‑то вышла из кризиса. Однако причина резко поправившегося экономического положения страны коренилась совсем в другом: существенно выросли цены на производимые в Никарагуа товары, которые охотно закупали американцы. В 1943 году торговый баланс Никарагуа стал положительным и был полностью погашен внешний долг (причем часть – раньше срока).
Правда, Сомоса активно печатал деньги (денежная масса в Никарагуа выросла за годы войны в пять раз), что привело к ускорению инфляции. Цены на продовольствие в 1940‑1945 годах выросли в 3,5 раза, на лекарства (импорт которых стал монополией государства) – в три раза, на одежду – в два.
В стране стали ощущаться оппозиционные настроения, прежде всего среди рабочих, госслужащих и других малооплачиваемых жителей городов, которые больше всего страдали от инфляции.
Под предлогом войны полиция и национальная гвардия усилили репрессии против нарушителей общественного порядка. Иммунитета лишились даже депутаты парламента. Еще в марте 1939 года был принят конституционный закон о военном положении, по которому президент мог арестовать любого гражданина и поместить его в заключение на неопределенное время. Дела о подстрекательстве, организации несанкционированных демонстраций и заговоре в целях свержения власти передавались военным судам.
В 1941 году конгресс Никарагуа одобрил «закон о защите демократии». Согласно этому документу, запрещались и коммунистическая, и нацистская идеологии как противоречащие социальному строю Никарагуа.
Все годы войны в Никарагуа действовало военное положение. За пронацистские взгляды был арестован даже военный министр Никарагуа Ригоберто Рейес[453]. Однако ФБР относилось к возможной информации о нацистском проникновении в Никарагуа без особой тревоги, хотя страна и находилась поблизости от стратегически важного Панамского канала. В Никарагуа, по оценкам американской контрразведки, жили всего 212 немцев и итальянцев – меньше, чем в любой другой стране Центральной Америки (в Гватемале, например, граждан держав Оси было в десять раз больше – 2720, да и в самой Панаме их было более чем достаточно для организации саботажа – 2334)[454]. Но немногочисленная немецкая колония в Никарагуа была достаточно влиятельной и активно распространяла нацистскую идеологию, в том числе и через Немецкую школу в Манагуа, популярную у местной аристократии. Во время визита Сомосы в США ему было настоятельно рекомендовано прекратить публикацию в никарагуанских газетах (например, в «Ла Пренса») прогерманских материалов. Сомоса так и поступил.
Однако главными оппозиционерами в Никарагуа были, конечно, не сторонники нацизма. В стране зрело недовольство на почве крайне тяжелого социально‑экономического положения подавляющего большинства населения. Даже военный атташе США в Манагуа признавал: зарплаты рабочих, и без того мизерные (как в городе, так и на селе – примерно 9 американских центов в день), настолько обесценились в результате инфляции, что означают для их получателей «медленную смерть».
Но были недовольны и имущие слои, у которых клан Сомосы постепенно отбирал самые прибыльные предприятия.
В феврале 1939 года группа студентов в Леоне облила кислотой подаренный японским императором портрет Сомосы из шелка. Полиция вычислила злоумышленников, и они отправились в тюрьму на несколько месяцев. В феврале 1940‑го была раскрыта «группа коммунистических заговорщиков». Таковыми оказались опять студенты, которые отпечатали и вывесили публиковавшуюся ранее в газетах фотографию улыбающегося Сомосы, на которой он обнимал Сандино. Под фотографией была надпись: «Объятие смерти. Вчера он убил Сандино. Сегодня он убивает народ». Восемь студентов были сосланы на острова Корн.
В феврале 1940 года американский посланник в Манагуа Никольсен писал, что оппозиционные настроения в стране сильны, но в условиях тотального вооруженного превосходства национальной гвардии над своими оппонентами никакой «революции» ждать не приходится (хотя слухи о ней доходили до американской миссии начиная с первой половины 1939 года)[455].
Оппозиционные Сомосе организации и группы возникали и в эмиграции. В Мехико с «Программой действий» в сентябре 1938 года выступил Никарагуанский революционный комитет. В программе чувствовалось влияние идей Сандино: главной причиной бедствий Никарагуа было названо влияние США, и прежде всего созданная американцами национальная гвардия. Комитет выступал за вооруженную борьбу против Сомосы, ликвидацию национальной гвардии, аграрную реформу и защиту общинного землевладения. В целом идеологию комитета можно охарактеризовать как реформистскую, весьма похожую на взгляды тогдашнего прогрессивного президента Мексики Ласаро Карденаса.
Под влиянием блестящих побед Красной армии и роста авторитета СССР в мире в Никарагуа стали возникать коммунистические группы. В январе 1943 года появился антифашистский «Конгресс за мир, единство и освобождение», за которым стояли коммунисты. Они пытались объединить в этой организации рабочих, студентов и представителей городских средних слоев. Однако по указанию Сомосы конгресс был разгромлен национальной гвардией[456].
Коммунисты тем не менее образовали Блок антифашистских трудящихся, который во время празднования 1 мая 1943 года потребовал снижения цен и раздачу земли крестьянам. После этого все руководители блока были арестованы.
Сомоса относился к любому рабочему движению крайне подозрительно. Если либералы и консерваторы были группами элит, которые можно было легко контролировать, то массовые движения типа профсоюзов или рабочей партии представляли, по мнению Сомосы, опасность для его режима. Поэтому диктатор опирался на бизнес и по просьбе последнего, в частности, не допустил принятия в Никарагуа трудового кодекса, который уже начал обсуждаться в парламенте.
Однако в 1944 году положение резко изменилось, и одно время Сомоса даже рассматривал коммунистов в качестве временных (хотя и неравноправных) союзников.
В этот период Сомоса стал готовиться к своему переизбранию на пост президента. 7‑9 февраля 1944 года был в ускоренном порядке изменен порядок направления делегатов на съезд либеральной партии (который формально выдвигал кандидатуру на пост президента). Если раньше делегатов выдвигали местные организации, то теперь их предстояло выбирать в централизованной манере, что облегчало Сомосе контроль над делегатами съезда. Партийные комитеты в департаментах (традиционно имевшие большое влияние) теперь не избирались, а назначались центральным руководством, то есть самим Сомосой[457].
Однако небольшая группа либералов во главе с Карлосом Пасом и Эноком Агуадо решила выступить против переизбрания Сомосы и образовала 9 марта 1944 года отдельную Независимую либеральную партию. Эмблемой партии стала белая пятиконечная звезда (видимо, в честь США) на красном фоне (традиционный цвет либералов).
Опорой новой партии были, прежде всего, студенты, образовавшие Демократический молодежный фронт. Одним из самых известных активистов фронта стал Томас Борхе – будущий руководитель сандинистской революции 1979 года. В Никарагуа в то время было всего около 600 студентов – в Манагуа, Леоне и Гранаде.
Независимые либералы и молодежь выступали за демократизацию Никарагуа в духе аналогичных реформ, проводившихся в то время в Коста‑Рике и Гватемале.
27 июня 1944 года студенты решили в тот же день провести демонстрацию в столице в знак солидарности с гватемальцами, которые боролись против военной хунты, пришедшей там к власти после свержения профашистской диктатуры генерала Убико. К студентам присоединились сотни рабочих, служащих и торговцев, и количество демонстрантов выросло до 2000 человек. Раздавались требования предотвратить переизбрание Сомосы и ликвидировать его диктатуру. Манифестанты устроили митинг перед военной академией, где и были разогнаны полицией. 500 человек были арестованы.
На следующий день на улицах Манагуа появились одетые в черное матери студентов, требовавшие освобождения своих сыновей. Сомоса организовал контрдемонстрацию пьяных проституток, хотя все же освободил некоторых арестованных. Демонстрация солидарности со столичными студентами прошла в Леоне. 4 июля, в День независимости США, студенты устроили митинг перед миссией США в Манагуа[458].
Участников протестов стали называть «поколением 1944 года», из которого вышли многие активные деятели оппозиционного движения Никарагуа последующих десятилетий.
Сомоса в этих условиях решил противопоставить студенческой молодежи и интеллектуалам из средних городских слоев рабочее движение. Коммунистам разрешили выйти из подполья, и в июле 1944 года была формально учреждена легальная Никарагуанская социалистическая партия. Под руководством партии быстро вырос мощный профцентр, объединявший около 100 тысяч человек.
В то время коммунисты исходили из общей генеральной линии на создание единых антифашистских фронтов, в том числе и с национальной буржуазией.
Главной задачей коммунистов были не социальные преобразования, а поддержка СССР и США в борьбе против фашизма. Лидер компартии США Браудер даже принял решение о роспуске партии, чтобы не мешать Рузвельту. Сомоса был союзником Рузвельта, а значит, коммунистам, по крайней мере в годы войны, следовало его поддерживать.
Бесспорно, такая тактика компартии вполне устраивала Сомосу, и он использовал коммунистов и профсоюзное движение в качестве временных союзников в борьбе против «реакционеров» из рядов независимых либералов и консерваторов (среди последних непримиримым врагом Сомосы был клан Чаморро).
12 января 1945 года Сомоса ввел в действие прогрессивный трудовой кодекс, выполнять который он всерьез и не собирался. Но многие рабочие встретили эту меру положительно. Чтобы они не забывали, кто их облагодетельствовал, Сомоса приказал построить сам себе величественный памятник. Диктатор на коне обошелся казне в 4 миллиона кордоб.
Помимо «пряника» Сомоса активно готовился использовать против оппозиции и кнут. Начиная с декабря 1943 года Сомоса безуспешно просил у США оружие как союзник по антигитлеровской коалиции. В декабре 1944‑го он отправил Рузвельту личное послание с просьбой предоставить Никарагуа 10 тысяч винтовок «спрингфилд»[459]. Рузвельт, видимо, колебался и Сомоса «разъяснил» ему, что, в отличие от других центральноамериканских стран, в Никарагуа никто не хочет применять оружие против собственного народа: «Оружие в руках созданной офицерами американской армии Национальной гвардии находится в дружественных руках и с честью послужит интересам демократии».
Сомоса попытался запугать США революционной Мексикой и международным коммунизмом: «Никарагуа, к тому же, является бастионом и плотиной против коммунизма, который пытается проникнуть в Центральную Америку в качестве одного из аспектов мексиканской политики… Я не могу отделаться от мысли, что рано или поздно нам придется иметь дело с влиянием России и что США придется взять на себя лидерство – как и сегодня – со всем мужеством и предвидением, в целях нашей совместной обороны»[460]. И здесь Никарагуа, по словам ее президента, готова была следовать за США в их противостоянии СССР. Ради этого Сомоса требовал увеличения военной миссии США в Никарагуа.
Конечно, диктатору требовались не винтовки сами по себе (тем более что он был готов отдать американцам взамен такое количество устаревших образцов). В преддверии решающей схватки с оппозицией своему переизбранию Сомоса опять, как и в 1939 году, рассчитывал на публичную демонстрацию поддержки со стороны США.
Американские военные были готовы удовлетворить просьбу Сомосы, но госдепартамент полагал, что никакой угрозы военного нападения на Западное полушарие не существует и поэтому Никарагуа не имеет права получить винтовки по ленд‑лизу[461]. Американцы отделались почетной медалью, которой наградили Сомосу в марте 1945 года.
3 мая 1945 года Сомоса получил, наконец, ответное послание от нового президента США Трумэна. Свежеиспеченный хозяин Белого дома предлагал провести в ближайшем будущем американо‑никарагуанские военные консультации в целях тесной координации оборонной политики обоих государств. После этого станет ясно, сколько оружия и какого типа реально требуется Никарагуа[462].
Американцы согласились помочь Сомосе в реорганизации национальной гвардии с целью увеличения ее личного состава до 4000 человек и превращения ее в полноценную регулярную армию со всеми видами оружия и боевой техники. С этой целью в страну была направлена постоянная военная миссия США.
12 июля 1945 года Сомоса выразил послу США Уоррену свое недовольство тем, как к нему относятся в Вашингтоне[463]. На беседе присутствовал сын диктатора Луис, который в чине капитана национальной гвардии был военным атташе Никарагуа в столице Соединенных Штатов.
В духе времени американцы стали требовать от Сомосы ослабления диктатуры, гарантирования свободы прессы и освобождения политических заключенных. Но главное – в Вашингтоне были против выдвижения Сомосы на новый президентский срок в 1947 году, опасаясь, что это приведет к народному восстанию, типа гватемальской революции 1944‑го.
Сомоса был вынужден пойти на попятную и объявил, что не будет участвовать в президентских выборах. Но при этом, естественно, диктатор хотел обеспечить победу на них своему ставленнику, который должен был просто функционировать в качестве местоблюстителя вплоть до следующих выборов.
На малопочтенную роль своей марионетки Сомоса выбрал ветерана либеральной партии, участника капитуляции 1927 года Леонардо Аргуэльо. В 1934‑1937 годах Аргуэльо был сторонником Сакасы и противником Сомосы, но в 1947 году ему было уже 70 лет, и диктатор не ждал от него никаких неожиданностей.
Независимая либеральная партия и консерваторы выдвинули своим кандидатом Энока Агуадо. Напрасно Сомоса в январе 1947 года пытался через посольство США наладить контакт с лидером консерваторов Чаморро, чтобы договориться с ним о единой кандидатуре[464]. Госдепартамент посоветовал Сомосе договориться с оппозицией самостоятельно. Не удалось Сомосе и представить Чаморро в Вашингтоне как «революционера», который намерен свергнуть власть насильственным путем.
Национальная гвардия, как всегда, блестяще справилась с «организацией» выборов 2 февраля 1947 года, и Аргуэльо был провозглашен победителем.
8 апреля Агуадо был принят в госдепартаменте, где он убедительно представил всю абсурдность никарагуанских «выборов». Однако в ответ лидер оппозиции услышал уже знакомые фразы о невмешательстве США во внутренние дела других государств. Не помогло и то, что Агуадо рассказал в Вашингтоне о совместных фотографиях Сомосы с Гитлером и Муссолини (которые диктатор велел изготовить с помощью фотомонтажа и повесить у себя в кабинете). Сомоса начисто отмел это как клевету в свой адрес[465]. Диктатор предостерег, что, несмотря на слухи, он ни за что не уйдет с поста командующего национальной гвардией.
Однако, к удивлению Сомосы и большинства никарагуанцев, Аргуэльо проявил на посту президента определенную самостоятельность. Он стал пытаться назначать на командные посты не только друзей или родственников клана Сомосы и даже заговорил об отставке самого диктатора со всех постов. Аргуэльо позднее вспоминал, что когда он стал президентом, его поразили масштабы расхищения семьей Сомосы государственных средств. Например, из 100 закупленных в США за государственный счет тракторов 98 работали на предприятиях клана Сомосы. Сотни людей были оформлены как служащие государственных железных дорог, но на самом деле трудились на различных фирмах диктатора[466].
Аргуэльо был крайне удивлен и тяжелым финансовым положением страны, несмотря на благоприятную для Никарагуа внешнеэкономическую конъюнктуру военных лет. Государственный долг Никарагуа вырос в 1938‑1945 годах с 15 до 29,2 миллиона кордоб. При этом доходы правительства тоже увеличились – с 7,5 до 63,7 (1937‑1945 годы) миллиона кордоб. Куда делись все эти деньги, Аргуэльо не понимал.
В начале мая 1947 года Аргуэльо пожаловался американскому послу на давление, которое оказывает на него Сомоса. Последний требовал безусловного согласования с ним всех назначений в национальной гвардии. Аргуэльо смело заявил Сомосе, что делает это специально, чтобы народ Никарагуа понял, кто настоящий глава государства.
24 мая вечером Аргуэльо сообщил американскому послу, что намерен отправить Сомосу в отставку с поста командующего национальной гвардией. В качестве причины президент указал на циркулярные телеграммы Сомосы командирам гвардии, в которых говорилось: гвардия в опасности и следует выполнять приказы только Сомосы и никого больше[467]. Сомоса обманул Аргуэльо, сказав ему, что в самом ближайшем будущем эмигрирует в США.
Неудивительно, что после этого Аргуэльо продержался в президентском кресле всего 25 дней. Утром 25 мая 1947 года Сомоса окружил президентский дворец танками, разбудил главу государства и объявил ему, что он низложен. Министр здравоохранения дозвонился до посольства США и попросил помощи. Ему ответили, что не могут ничего сделать по причине отсутствия инструкций из Вашингтона. Аргуэльо умолял посла США Бернбаума срочно прибыть в президентский дворец, но Сомоса не рекомендовал послу этого делать. По телефону Сомоса так объяснил Бернбауму свой очередной переворот: его, дескать, «приперли к стенке», и он был вынужден принять меры для защиты собственной жизни. В эти объяснения не поверили даже в госдепартаменте.
Когда американский военный атташе спросил Сомосу, что будет, если Аргуэльо не уйдет в отставку добровольно, тот улыбнулся и ответил: «В президентском дворце осталось мало еды»[468]. Сомоса с гордостью заметил, что «беспрецедентно» успешное проведение переворота является свидетельством его популярности в национальной гвардии.
26 мая 1947 года послушный Сомосе никарагуанский парламент объявил Аргуэльо сумасшедшим и отрешил его от должности. Американцам Сомоса говорил, что Аргуэльо связался с коммунистами и готовил переворот. Новым временным президентом был избран дядя жены Сомосы Бенхамин Лакайо Сакаса.
Ни администрация Трумэна, ни центральноамериканские государства не признали нового «президента», который за свою комплекцию получил в народе кличку «жирная марионетка».
Но Сомоса мастерски разыграл антикоммунистическую карту, используя уже начатую правительством США «холодную войну» против СССР в своих целях. 5 июля 1947 года Лакайо по указанию Сомосы запретил Никарагуанскую социалистическую партию (коммунистическую), на основании того, что ее члены исповедуют «экзотическую идеологию, запрещенную конституцией». Начались аресты коммунистов по всей стране. Лидеров партии сослали на остров Ометепе. При диктатуре Сомосы компартия уже никогда не выходила из подполья.
Сам Сомоса был немедленно назначен военным министром при сохранении поста командующего национальной гвардией.
Для утверждения своего господства Сомоса велел провести 3 августа 1947 года выборы в очередное Конституционное собрание. В этих «выборах» приняли участие менее 10 % никарагуанцев. Собрание избрало еще одним временным президентом еще одного дядю (теперь уже самого Сомосы) Виктора Романа‑и‑Рейеса, которому было уже 80 лет. Рейес должен был править четыре года, после чего предстояли новые выборы президента на шесть лет. Лакайо стал при Рейесе министром общественных работ.
Но реальным хозяином в стране оставался Анастасио Сомоса. Рейеса в народе звали просто TV (tio Victor – «дядя Виктор»).
Американцы быстро сменили гнев на милость и уже в 1948 году признали новый режим как ценного союзника в борьбе с мировым коммунизмом. Американская военная миссия в Никарагуа стала готовить хорошо вооруженные батальоны никарагуанской армии, которые могли бы воевать вместе с войсками США в горячих точках «холодной войны».
6 мая 1950 года «президент» Рейес скончался в США от сердечного приступа. На сей раз Сомоса не был готов довериться сомнительным политическим комбинациям или престарелым родственникам. Президентом он видел только себя.
При поддержке посольства США Сомоса заключил соглашение с лидерами консерваторов Карлосом Куадрой Пасосом и Эмилиано Чаморро (это соглашение назвали «пактом генералов»). Консерваторы соглашались поддержать кандидатуру Сомосы при условии, что их партия получит треть мест в парламенте[469]. Как только Роман‑и‑Рейес умер, конгресс назначил Сомосу временным президентом, и в этом же мае 1950 года диктатор был «избран» президентом на шесть лет.
В апреле 1951 года государственный департамент подготовил меморандум о целях политики США в отношении Никарагуа[470]. Эти цели формулировались следующим образом:
– «сохранять и развивать поддержку внешней политики США со стороны Никарагуа», особенно в отношении тех «мер безопасности», которые США предпринимают в Западном полушарии[471];
– «культивировать в никарагуанском народе» ясное понимание внешней политики США в целях выполнения первой задачи;
– содействовать формированию в Никарагуа «духа опоры на собственные силы» в экономическом и демократическом развитии (американцы не очень‑то хотели помогать Никарагуа даже в обмен на поддержку своей внешней политики);
– защищать «легитимные интересы» США в Никарагуа.
При анализе ситуации в Никарагуа госдепартамент признавал, что Сомоса правит «авторитарно» с опорой на национальную гвардию и подавил в стране всю оппозицию[472]. Однако Сомоса всегда поддерживал США, что, даже по мнению госдепартамента, отнюдь не способствовало росту его авторитета среди соотечественников. Американцы хотели также «осторожно» содействовать эволюции Никарагуа в сторону демократии, поскольку не хотели опираться в этой стране только на одного человека. Но в качестве оправдания тесного сотрудничества США с одиозной диктатурой Сомосы госдепартамент в своем анализе утверждал, что никарагуанцы сами ничего не хотят сделать для торжества демократии в стране.
В 50‑е годы Никарагуа продолжала оставаться аграрной страной, ориентированной на внешний рынок. Послевоенное восстановление Европы, гонка вооружений и война в Корее способствовали росту мировых цен на сырье, что было благоприятно для никарагуанской экономики.
Однако если раньше экономика Никарагуа зависела в основном от экспорта кофе, то 50‑е характеризовались резким ростом производства и экспорта хлопка. В 1951‑1955 годах площадь земли под хлопчатником увеличилась в 10 раз[473]. В северо‑западных департаментах Чинандега и Леон производство хлопка выросло в 120 раз с 1949‑го по 1955 год. В 1955‑м хлопок впервые стал основным экспортным товаром Никарагуа. Если в 1949 году из Никарагуа было вывезено 379 тонн хлопка, то в 1955‑м – 43 971 тонна.
Правительство при поддержке США активно кредитовало производство хлопка, в том числе закупку в тех же США сельскохозяйственных машин и пестицидов. Но кредиты в основном шли крупным олигархическим кланам, три из которых в 50‑е годы контролировали всю экономику Никарагуа.
Первый клан был связан с американскими банками «Бэнк оф Америка», «Уэлсс Фарго» и «Ферст Нэшнл Бэнк оф Бостон». По имени первого банка клан неформально называли «группа БАНАМЕРИКА». В нем объединились традиционные богатые консервативные кланы Гранады. Эта олигархическая группа контролировала производство сахара, рома, говядины, кофе, имела большие вложения в розничную торговлю и внешнеторговые операции.
Другой олигархический клан был связан с «Никарагуанским промышленно‑торговым банком» (Banco Nicaraguense de Industria y Comercio), поэтому его знали как «Группу БАНИК». Это были старейшие либерально настроенные кланы Леона, – традиционные соперники Гранады. Эта олигархическая группировка активно занималась хлопковым бизнесом, а также спекуляцией землей, строительством и заготовкой древесины.
Самым влиятельным олигархическим кланом была, естественно, семья Сомосы. Ее предприятия финансировались центральным банком, но был у семьи и собственный банк – «Банко Сентроамерикано». Сомоса в 50‑е годы активно наращивал свою бизнес‑империю, и американцы оценивали его состояние в 50 миллионов долларов. Диктатор обзавелся собственным портом на тихоокеанском побережье, который он назвал в честь себя – Пуэрто‑Сомоса. Ему также принадлежала и национальная авиакомпания.
При этом все три олигархические группировки были тесно связаны друг с другом семейными и деловыми узами. Например, глава клана Чаморро и неформальный лидер консерваторов в Никарагуа Педро Хоакин Чаморро состоял в совете директоров «Никарагуанского торгово‑промышленного банка», а его родственник Альфредо Пельяс Чаморро, которому принадлежал крупнейший в Центральной Америке сахарный завод, был связан с «Группой БАНАМЕРИКА».
Большую часть денег олигархи зарабатывали не за счет промышленного производства, а с помощью торговых операций, искусственно задирая цены. 24,7 % национального дохода Никарагуа в 50‑е годы присваивал торговый капитал, и только 9,8 % – промышленный.
Внешняя торговля Никарагуа была ориентирована на США и западноевропейские страны. На Америку в 1951 году приходилось 56,5 % внешней торговли Никарагуа, на Великобританию – 15,4 %, на Мексику и страны Центральной Америки – 10,5 %.
Олигархические кланы совместно, при помощи связей в госаппарате, сгоняли крестьян с земли, чтобы пополнить свои латифундии, а заодно и резервуар дешевой рабочей силы. Только Сомосе и его семье, по разным оценкам, принадлежало от 10 до 20 % всей обрабатываемой земли в Никарагуа. По другим данным, личное состояние Сомосы уже в 40‑е годы превышало 300 миллионов долларов и ему принадлежало до 50 % сельскохозяйственных земель.
В то же время среднемесячная заработная плата рабочего в Никарагуа в 1960 году не превышала 53,5 доллара США. Индивидуальное среднее потребление в Никарагуа составляло 11,1 % от американского уровня, причем доходы никарагуанцев в сравнении с американцами сокращались, а не росли. Если в 1955 году средний доход в Никарагуа равнялся 9,6 % от американского уровня, то в 1960 году – 8,8 %.
Из 330 тысяч человек трудоспособного населения Никарагуа в 1950 году 223,5 тысячи были заняты в сельском и лесном хозяйстве и только 37,5 тысячи – в обрабатывающей промышленности.
Средний никарагуанец потреблял в день к началу 60‑х годов 2350 килокалорий, в том числе 59 г белков (костариканец соответственно – 2610 и 70; правда, положение населения в Сальвадоре, Гондурасе и Гватемале было еще хуже, чем в Никарагуа). Только 49 % подданных Сомосы были грамотными (в Коста‑Рике – 86 %), и лишь 4,4 % никарагуанцев могли похвастаться полным средним образованием. Неудивительно, если учесть, что Сомоса тратил на образование в среднем 1,7 % национального дохода (Коста‑Рика – 4,6 %). В 1952 году в средние школы ходили 5 тысяч никарагуанцев (население страны составляло примерно 1,2 миллиона человек).
На всю страну в 1953 году насчитывалось 24 больницы и 520 врачей, причем медицинское обслуживание было платным и поэтому недоступным для большинства населения[474].
С помощью бизнеса и сотрудничества в деле ограбления собственного населения Сомоса превратил некогда оппозиционных консерваторов в своих союзников. Казалось, что никакой оппозиции в Никарагуа уже нет.
Так же считал и сам Сомоса, который, уверовав в собственные силы, стал претендовать на роль регионального наместника США в Центральной Америке в качестве главного борца против «коммунистической угрозы». США каждый год в виде военной помощи предоставляли Никарагуа не менее 200 тысяч долларов, благодаря чему Сомоса превратил свою армию в самую сильную в Центральной Америке (в этом отношении с ним мог соперничать разве что его друг доминиканский диктатор Трухильо). Во время войны в Корее Сомоса предлагал американцам направить туда никарагуанский воинский контингент. С 1953 года Никарагуа была официально включена в Программу американской военной помощи.
При этом доля Никарагуа в экономическом потенциале Латинской Америки составляла в 1950 году 0,4 %, а в 1955‑м – 0,5 %[475].
В 1954 году Сомоса принял самое активное участие в операции ЦРУ по свержению прогрессивного гватемальского президента Хакобо Арбенса. Арбенс не понравился американцам тем, что осмелился в ходе аграрной реформы национализировать за выкуп земли, принадлежавшие «Юнайтед Фрут». На территории поместья Сомосы в Эль‑Тамариндо готовились специалисты связи для гватемальских контрреволюционеров. Никарагуанский остров Момотомбито был превращен в учебный лагерь ЦРУ. В Пуэрто‑Кабесасе американцы тренировали диверсантов для действий против Гватемалы[476]. Именно на территории Никарагуа формировались отряды ЦРУ, которые затем напали на Гватемалу.
Когда подготовленные ЦРУ наемники летом 1954 года вторглись в Гватемалу, представитель этой страны на заседании Совета Безопасности ООН Ариола заявил: «Нападение против Гватемалы финансировалось „Юнайтед Фрут Компани“, снабжалось правительством США оружием и пользовалось поддержкой со стороны президента Никарагуа Анастасио Сомосы»[477].