РАССКАЗКА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

 

 

Что может быть лучше,

чем путь к родному дому.

(Загадка)

 

 

Н е­взи­рая на не­до­воль­ст­во Недостатка, вся ком­па­ния тро­ну­лась в путь по тро­пин­ке, до­го­нять Зай­ца… ну, и на­встре­чу но­вым при­клю­че­ни­ям.

По до­ро­ге ни­че­го, вро­де, та­ко­го не про­ис­хо­ди­ло, ес­ли не счи­тать то­го, что Ле­ший по­сто­ян­но бе­гал в кус­ты, яко­бы по ну­ж­де и с ка­ж­дым ра­зом воз­вра­щал­ся всё в более при­под­ня­том на­строе­нии и с за­па­хом пе­ре­га­ра. Не­дос­та­ток всю до­ро­гу ску­лил о своей никчёмно-про­жи­той жиз­ни, что мол, он ни­где по настоя-

 

ще­му не был, ни­че­го на этом све­те хо­ро­ше­го не ви­дел, кро­ме по­бо­ев и скуч­ной суп­ру­же­ской жиз­ни. По это­му плел­ся по­за­ди и злоб­но пле­вал­ся в спи­ны впе­ре­ди иду­щих.

Лишь од­на Ка­те­ри­на гор­до и мол­ча шла к на­ме­чен­ной це­ли, вы­да­вая оп­ле­ухи ныв­ше­му му­жу, за ос­кор­би­тель­ные сло­ва и ко­ри­ла Ле­ше­го за по­сто­ян­ны по­бе­ги в кус­ты.

 

- Гля­ди­те! – на­ко­нец-то за­кри­чал Не­дос­та­ток, ука­зы­вая вперёд. – На­вер­ное, у этой кры­сы кан­це­ляр­ской со­весть ра­зы­гра­лась.

Вда­ле­ке, под­ни­мая стол­бы пы­ли, что-то бы­ст­ро дви­га­лось им на встре­чу.

- Не… это не За­яц, – ска­зал Ле­ший, рас­тя­ги­вая ве­ки в сто­ро­ны для луч­шей кор­рек­ции зре­ния, – это что-то, уж боль­но ма­лень­кое, но пы­лит…, наверное, это Волк.

- Да За­яц это! Он вспом­нил, что ад­ре­са не дал, и его об­рат­но по­сла­ли.

- Та­кое впечатление, что его не­про­сто по­сла­ли, а ещё и при­стре­лить пы­та­лись. Во­на… как на­ре­за­ет, аж гла­за ре­жет, – при этом Ле­ший по­че­му-то за­пах­нул свой ват­ник по­ту­же.

- Да уж, боль­но бы­ст­ро этот Зай­чик при­бли­жа­ет­ся, – от­ме­ти­ла Ка­тя. – Не­ра­вен час сши­бить мо­жет.

- Пред­ла­гаю его в сил­ки брать, – пред­ло­жил Ле­ший, – как Ку­куш­ку на излёте.

- За­чем это? – по­ин­те­ре­со­вал­ся Не­дос­та­ток, но на вся­кий слу­чай дос­тал из кар­ма­на сет­ча­тую сум­ку.

- Про­ле­тит ми­мо и ищи, его по­том, сви­щи. А по­том за ним что, воз­вра­щать­ся придётся? При­ме­та пло­хая, мне па­па об этом рас­ска­зы­вал. Бы­ва­ло, уйдёт ку­да-ни­будь вод­ку жрать, на­зад придёт, а на­ша ма­ма, его скал­кой, да по баш­ке!

 

Спо­рить ни­кто не стал. Объ­ект и в прав­ду слиш­ком уж бы­ст­ро со­кра­щал рас­стоя­ние, и на­де­ж­да на его доб­ро­воль­ную ос­та­нов­ку ста­но­ви­лась всё мень­ше и мень­ше. Рас­тя­ну­ли поперёк до­ро­ги авось­ку, Ка­те­ри­на с од­ной сто­ро­ны, а Ле­ший с Не­дос­тат­ком с дру­гой и ста­ли ждать.

 

Белая пыль до­ро­ги и ше­лест по­тре­во­жен­ной ли­ст­вы на­рас­тал, пе­ре­хо­дя в звук ре­ак­тив­но­го самолёта. Дру­зья за­жму­ри­лись и на­пряг­ли все свои си­лы. Шут­ка ли удер­жать не­опо­знан­ный объ­ект на скорости, при­бли­жаю­щей­ся к зву­ко­вой.

Ко­гда это пыль­ное не­что, вре­за­лось в сет­ку, то про­та­щи­ло лов­цов ещё мет­ров три­дцать об­рат­но. Пыль мед­лен­но рас­сея­лась, и взо­ру пред­стал тот са­мый крас­но­ар­мей­чик, что был в под­чи­не­ние у по­ру­чи­ка Еб­лин­ско­го. Пыль­ный и го­лый, в од­них кир­зо­вых са­по­гах и вы­го­рев­шей от вре­ме­ни пи­лот­ке, он ле­жал спу­тан­ный авось­кой по ру­кам и но­гам и бе­ше­но ози­рал­ся рас­то­пы­рен­ны­ми гла­за­ми, по сто­ро­нам. При этом что-то по­сто­ян­но буб­нил и пле­вал­ся.

- Здра­сте вам! – об­ра­до­вал­ся Не­дос­та­ток, – Не­ждан­но-не­га­дан­но. Ка­ки­ми же это судь­ба­ми вы к нам по­жа­ло­ва­ли?

- Не стре­ляй­те! – за­кри­чал Сол­дат, при­кры­вая при­чин­ное ме­сто ру­ка­ми.

- За­бав­ный ты че­ло­век, – встрял Ле­ший, – как же мы в те­бя стре­лять будем, ес­ли у нас и ру­жей-то не­ту?

- И не на­до, – под­твер­дил сол­да­тик.

- И не бу­дем. Ты толь­ко по­ле­жи смир­но чу­ток, а мы те­бе раз­ные во­про­сы за­да­вать бу­дем. От­ве­тишь по-на­стоя­ще­му, от­пус­тим. Вру­бил­ся, ми­лок?

- А я не­со­глас­ный на та­кие кон­вен­ции! – за­кри­чал Не­дос­та­ток, – Они ме­ня в сво­их за­стен­ках му­чи­ли? … – тут он пнул сол­да­та но­гой в спи­ну. – Му­чи­ли. Я тер­пел? – и он сно­ва стук­нул сол­да­та в спи­ну, – Тер­пел. Так пусть эта сво­лочь те­перь в на­шем пле­ну хлебнёт го­рюш­ка…Хва­ти вам! – обор­ва­ла их Ка­те­ри­на. – Он плен­ный, а у ме­ня в Же­не­ве род­ст­вен­ни­ки есть. Мы его про­сто так спра­ши­вать бу­дем.

- Ага! – об­ра­до­вал­ся Не­дос­та­ток, по­ти­рая ру­ки, – До­прос с при­стра­сти­ем… это я ува­жаю. Да­вай Же­на, на­чи­най, а я его по­дер­жу…

- Не бей­те ме­ня, – за­ныл сол­дат, струй­ки слез по­бе­жа­ли по его запылённым ще­кам, – не бей­те… Я всё ска­жу, всё что знаю, че­ст­ное сло­во.

 

Вперёд вы­шел Ле­ший.

- А ска­жи то­гда… мил че­ло­век, сколь­ко те­перь вре­мя? …

- Че­го ты вся­кую чушь спра­ши­ва­ешь? – уди­ви­лась Ведь­ма.

- Это во­прос ри­то­ри­че­ский, с под­ко­выр­кой, – ум­ни­чал Ле­ший, – ска­жет прав­ду, зна­чит и даль­ше врать не бу­дет.

- От­ве­чай, ко­гда стар­шие спра­ши­ва­ют! – Не­дос­та­ток сно­ва вре­зал ему но­гой по спи­не.

- Нет и вправ­ду, ерун­да ка­кая-то. – Ка­те­ри­на пой­ма­ла Не­дос­тат­ка и взя­ла его на ру­ки, тот про­дол­жал бры­кать­ся, пы­та­ясь сно­ва ляг­нуть сол­да­та. – Да­вай­те луч­ше за­да­вать во­про­сы по су­ще­ст­ву.

- Нет ну… а это что, не по су­ще­ст­ву? – воз­му­тил­ся Ле­ший, – У те­бя на би­ле­тах че­го на­пи­са­но.

- Аэ­ро­порт Ниж­не­гор­ский…

- Да не то, ты… Вре­мя там про­став­ле­но? Вре­мя вы­ле­та?

- А! Вре­мя?!

- Так вот, – Ле­ший ок­реп го­ло­сом и про­дол­жал, – ка­кое нын­че чис­ло? А?

Сол­дат сде­лал вид, что за­ду­мал­ся, не­мно­го поёрзал в сет­ке и по­жал пле­ча­ми.

- Не, ну вот су­ка! – Не­дос­та­ток рва­нул­ся из объ­я­тий же­ны. – Дай я уму вре­жу, для улуч­ше­ния па­мя­ти.

- Хо­ро­шо! – Ле­ший при­сел пред сол­да­том на кор­точ­ки и дос­тал па­пи­ро­ску. – А мо­жет ты забыл, как те­бя зо­вут?

- Не-е-е, – за­улы­бал­ся сол­дат, – Пе­тей ме­ня кли­чут.

- Так вот Пет­ру­ша, – Ле­ший при­ку­рил, и поднёс па­пи­ро­ску к са­мо­му ли­цу сол­да­та, – сле­дую­щий во­прос бу­дет про вре­мя, и еже­ли ты прав­ду не ска­жешь…

- Да как я вам прав­ду-то ска­жу, я же при­ся­гу да­вал, и по­том у ме­ня ча­сов от­ро­дясь не бы­ло, – вы­па­лил Сол­дат, опять об­ли­ва­ясь го­рю­чи­ми сле­за­ми.

- Вре­мя? – стро­го про­кри­чал Ле­ший и, схва­тив сол­да­та за под­бо­ро­док, по­пы­тал­ся ему пих­нуть в рот бы­чок.

- Полшес­то­го! Блин! Сволочи! – за­орал Сол­дат, отплёвываясь. – Мне ку­рить нель­зя! Ме­ня ма­ма ру­гать бу­дет!

 

- Как уз­нал? – не уни­мал­ся Ле­ший.

- Да стук­ни ты эту сво­лочь! – над­ры­вал­ся Не­дос­та­ток, – Ещё та­бак на эту гни­ду пе­ре­во­дить.

- По солн­цу… – за­ры­дал сол­дат.

- По солн­цу – это хо­ро­шо…

- Че­го же тут хо­ро­ше­го? – спро­си­ла Ка­тя, пы­та­ясь ука­чать буй­но­го му­жень­ка, – Ты-то, как это про­ве­рить-то мо­жешь.

- Да то­же по солн­цу. – Ле­ший по­слю­нил па­лец и под­нял его вверх, – по­хо­же, что Сол­да­тик не врёт. – И по­вер­нув­шись к Сол­да­ту, спро­сил ещё. – А зна­ешь ли ты, мил че­ло­век, где на­хо­дить­ся Во­ро­но­дром Ниж­не… Э… а мать его. Ка­те­ри­на, как его там зо­вут?

- Ниж­не­гор­ский, – от­ве­ти­ла Ка­тя, от­пус­тив, вро­де ус­по­ко­ив­ше­го­ся му­жа.

- Ниж­не­гор­ский Во­ро­но­дром? – по­че­му-то об­ра­до­вал­ся Сол­дат, – Это там, где Во­ро­но­пла­ны ле­та­ют?

- Ну! – Ле­ший по­че­му-то то­же за­улы­бал­ся.

- И би­ле­ти­ки про­да­ют?

- И би­ле­ти­ки…

- Нет, не знаю, – улыб­ка с ли­ца сол­да­та ис­чез­ла.

- Он врёт! Сво­ло­та пет­лю­ров­ская! – за­орал Не­дос­та­ток и сно­ва на­бро­сил­ся на спи­ну сол­да­та.

- Это во­ен­ная тай­на! – за­пла­кал Сол­дат.

- То есть ты сей­час, по­ду­мал, что ска­зал? – при этих сло­вах, Ле­ший по­че­му-то, не ес­те­ст­вен­но рас­то­пы­рил паль­цы на ру­ках. – И за ба­зар свой, от­ве­тишь, в на­ту­ре?

Сол­дат по­че­му-то сра­зу сжал­ся в клу­бо­чек и по­блед­нел. От его спи­ны… от­хо­дил до­воль­ный Не­дос­та­ток.

- Ты че­го с ним сде­лал? – за­кри­ча­ла Ка­тя. – На хре­на он нам, те­перь, та­кой кон­ту­же­ный ну­жен?

- Да че­го ты рас­кри­ча­лась-то? – на­дул­ся Не­дос­та­ток, – Я ему не­ча­ян­но в пах по­пал… Нож­кой… Вот…

- О, как! – под­ме­тил Ле­ший.

 

 

- Всем сто­ять! – про­гре­мел вла­ст­ный го­лос, – Вы ок­ру­же­ны со­про­тив­ле­ние бес­по­лез­но. Да!.. Вот та­кая вот, пет­руш­ка, гос­по­да.

На­ши ге­рои, вклю­чая и блед­но­го сол­да­та, ог­ля­ну­лись на этот го­лос.

На здо­ро­вен­ном пне, в бле­стя­щий мах­ро­вых са­по­гах, с сияю­щи­ми на­га­на­ми в обе­их ру­ках си­дел, сло­жа но­гу на но­гу, сам по­ру­чик Яб­лин­ский. Ли­цом он был очень до­во­лен и глад­ко вы­брит.

- Плен­но­го, зна­чит, сло­ви­ли, и те­перь вся­кие пыт­ки над ним про­во­ди­те? Понятно…

Не­дос­та­ток стал белее сол­да­та и, за­ка­тив гла­за, рез­ко рух­нул пря­мо на до­ро­гу. Ка­те­ри­на за­жа­ла рот ру­ка­ми и ти­хо по­пис­ки­ва­ла. Ле­ше­го передёрнуло от пя­ток до ма­куш­ки, и он стал не­ис­то­во заи­кать­ся.

- Да мы это… Вы-ва­ше пы-пре­вос­хо­ди­тель­ст­во. Он бы-бе­жит… ну… мы его и ты-то­го.

- Ну, те­перь вы у ме­ня все тут по­пля­ше­те! – и по­ру­чик за­ра­жал. Смех его на­по­ми­нал хрю­ка­нье.

В под­твер­жде­ние сво­их слов он встал и вы­та­щил из ши­ро­чен­ных шта­нин па­те­фон. По­ста­вил его на пенёк и, кру­та­нув руч­ку, опус­тил игол­ку на ста­рую затёртую пла­стин­ку. По­слы­шал­ся хруст ви­ни­ла, и по­ли­лась хри­п­ло­ва­тая, из­вест­ная да­же в ска­зоч­ных кру­гах, пес­ня… «Утомлённое Солнце». По­ру­чик снял па­ра­бел­лу­мы с пре­до­хра­ни­те­ля и тор­же­ст­вен­но объ­я­вил: – Тан­цую все! – И на­чал стре­лять под но­ги на­шим пут­ни­кам.

Все, и да­же оч­нув­ший­ся Не­дос­та­ток, на­ча­ли при­пры­ги­вать в такт вы­стре­лам. Сол­дат то­же не от­ста­вал, уку­тан­ный в сет­ку и го­лый, он ста­рал­ся луч­ше всех, ви­ди­мо уже имев­ший опыт в та­ких де­лах.

 

- Я вот, гос­по­да, че­го-то не по­нял? – пре­кра­тив стре­лять, вкрад­чи­во спро­сил по­ру­чик. – Это что?

- Тан­цу­ем… как вы ве­ле­ли, – от­ве­ти­ла за­пы­хав­шая­ся Ка­те­ри­на.

- Это? Гос­по­да… – и по­ру­чик обвёл всех ду­лом пис­то­ле­та, –

 

- прыж­ки. А я на­стаи­ваю на тан­це. И он, к ва­ше­му све­де­нью, дос­та­точ­но мед­лен­ный, – вы­дер­жав не­боль­шую пау­зу, по­ру­чик, как крик­нет гром­ко: – По па­рам, мать ва­шу!!!!

Ка­те­ри­на схва­ти­ла близ стоя­ще­го Ле­ше­го, а Не­дос­тат­ку дос­тал­ся Сол­да­тик в сет­ке. Па­ры на­ча­ли не­ис­то­во ма­хать ру­ка­ми и дви­гать но­га­ми, по­ды­мая клу­бы пы­ли.

- Вот те­перь, гос­по­да, по­ря­док!

По­ру­чик за­улы­бал­ся и по­че­му-то не стал стре­лять. Он при­сел пря­мо на зем­лю, по-ту­рец­ки сло­жив но­ги, и от­ки­нул­ся спи­ной на пенёк. Дос­тал ма­лень­кую труб­ку с длин­ным мунд­шту­ком и уг­лу­бил­ся ру­ка­ми в кар­ма­ны, от­ло­жив пис­то­ле­ты, в по­ис­ках спи­чек. Этой за­мин­ки и хва­ти­ло бра­во­му, го­ло­му сол­да­ту. С кри­ком:

- Эх! Бля­ха му­ха! – он ки­нул­ся на по­ру­чи­ка Яб­лин­ско­го. И сет­ка ему уже не ме­ша­ла, и са­пог он уже снял. И вот этим вот сво­им гряз­ным са­по­гом, он при­нял­ся, что есть мо­чи мо­ло­тить по не­по­кры­той го­ло­ве стар­ше­го по зва­нию, пре­вра­щая глад­ко­выб­ри­тое ли­цо по­ру­чи­ка в кро­ва­вую ка­шу, при этом он не пе­ре­ста­вая, вы­кри­ки­вал: – Я те­бе по­ка­жу! Урод ты эта­кий! Ко­фе в пас­тель… и пря­ни­ки в сау­ну.

Изумлённая Ка­те­ри­на так сжа­ла в объ­ять­ях изумлённого Ле­ше­го, что тот чуть не ли­шил­ся от про­ис­хо­дя­ще­го чувств. Не­дос­та­ток сно­ва рух­нул в об­мо­рок, но те­перь уже в ка­на­ву.

 

Сол­дат ко­ло­тил, что есть мо­чи и за­кон­чил толь­ко то­гда, ко­гда пре­кра­ти­ла иг­рать пла­стин­ка.

На­ши ге­рои под му­зы­ки раз­ных из­вест­ных валь­сов и тан­го, (а их бы­ло шесть), про­смот­ре­ли ужа­саю­щую кар­ти­ну на­си­лия чи­нов над друг дру­гом. Кро­ва­вые кус­ки ле­те­ли во все сто­ро­ны. Го­лый крас­но­ар­мей­чик пре­вра­тил­ся в бу­ро-крас­но­го дьяволёнка, весь за­ля­пан­ный кус­ка­ми мяса, кос­тей и кро­ви. В кон­це кон­цов, под ше­лест за­кон­чив­шей­ся пла­стин­ки, сол­дат отошёл от по­вер­жен­но­го всмят­ку по­ру­чи­ка.

- Су­ка, – спо­кой­но ска­зал он и вы­смор­кал­ся в ку­лак.

За­тем под­нял не­нуж­ные боль­ше по­ру­чи­ку па­ра­бел­лу­мы и рас­стре­лял в ос­ты­ваю­щий труп все обой­мы.

 

- Су­ка! – те­перь уже злоб­но произнёс сол­дат, и при­нял­ся пры­гать на тру­пе но­га­ми. Уто­мив­шись окон­ча­тель­но, сол­дат из по­след­них сил во­ткнул в труп оси­но­вый кол, и по­сы­пал, для вер­но­сти всё это го­лов­ка­ми чес­но­ка. И толь­ко по­сле это­го, за­кри­чав: – Ма­моч­ка!!! – при­пус­тил де­ру, ку­да-то сквозь кус­ты.

 

- Вот те­бе и по­тан­це­ва­ли, – рас­те­ря­но про­шеп­тал Ле­ший, раз­жи­мая объ­я­тия Ка­ти. – Весёлые такие танцы получились.

- Он что его… убил? – спро­си­ла, оч­нув­шая­ся Ка­те­ри­на.

- Нет! Это он его в хим­чи­ст­ку сдал, – Хо­лод­но шут­нул Не­дос­та­ток, – с отжимом и глажкой.

- Ду­рак ты! – про­шеп­та­ла Ка­тя, – Ребята… мо­жет нам его по­хо­ро­нить? Че­ло­век же всё-та­ки… был.

- Ты ещё по­кол­дуй над ним. Ожи­вишь и он нас в тюрь­ме, по­том, в знак бла­го­дар­но­сти, сгно­ит.

- Злой ты, – оби­де­лась Ка­тя и от­вер­ну­лась от ме­си­ва из останков поручика.

- А ты до­б­рая как я погляжу. Просто мать Те­ре­за, – яз­вил, окон­ча­тель­но при­шед­ший в се­бя, Не­дос­та­ток. – По­зво­ни 911, вы­зо­ви вра­чей, мо­жет он по­сле та­ко­го и жив ещё…

 

Как в страш­ном ки­но… Ку­ча окро­ва­вленных кос­тей за­ше­ве­ли­лась и сла­бый хрип, ут­роб­но про­ши­пел:

- То­ва­ри­щи…

- Ти­пун те­бя, за язык! – за­виз­жа­ла Ведь­ма. – На­кар­кал, ирод! Вон оно теперь ше­ве­лит­ся.

- То­ва­ри­щи! – вновь про­си­пе­ла зло­вон­ная ку­ча пло­ти. – Я же знаю, хо­тя и боль­ше не ви­жу, что вы всё ещё тут.

- Че­го те­бе? – не­уве­рен­но спро­сил Ле­ший, от­важ­но скло­нив­шись над ос­тан­ка­ми по­ру­чи­ка.

- Дне­валь­ный ушёл?

- Сол­да­тик-то? Убе­жал, ро­ди­мый! Наигрался и…

- А ку­да этот… ну… по­бе­жал? Куда?

 

- Да ты же сле­пой. Да и во­об­ще… вид у те­бя, мяг­ко ска­за­но, гов­ня­ный, – по­сок­ру­шал­ся Ле­ший. – Куда тебе в таком-то виде? Отдохни, приди в себя…

- А ты па­лоч­кой по­сту­чи, в ту сто­ро­ну… мил че­ло­век. Я его даль­ше по ню­ху бу­ду ис­кать, – ку­ча по­ру­чи­ка, за­бур­ли­ла и за­чав­ка­ла.

- Ту­да вон… он… ту­да по­бе­жал, – Ле­ший по­хло­пал ла­дош­кой по зем­ле в сто­ро­ну убе­жав­ше­го сол­да­та. – Ты бы поберёг се­бя, а то не­ра­вен час, помрёшь.

 

Ко­мок кро­ва­вых кос­тей, сам собой со­брал­ся в не­боль­шой ша­рик и по­ка­тил­ся в кус­ты.

Боль­ше пут­ни­ки по­ру­чи­ка Яб­лин­ско­го и его дне­валь­но­го ни­ко­гда не ви­де­ли.