РАССКАЗКА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

 

 

…К не­му не зарастёт…

На­род­ная тро­па….

(А.С. Пуш­кин.)

 

 

«П уш­кин» ока­зал­ся не­взрач­ным го­ро­диш­кой, сель­ско­го ти­па. С уз­ки­ми, за­сне­жен­ны­ми ули­ца­ми и по­ко­сив­ши­ми­ся двух­этаж­ны­ми да­ма­ми, вы­кра­шен­ны­ми в крас­ку ох­ра, об­ле­п­лен­ны­ми ис­кря­щи­ми­ся со­суль­ка­ми.

Сам ве­ли­кий пи­са­тель ни­ко­гда здесь не был, да­же… из­ви­ни­те, про­ез­дом. Ни­кто и не знал, что­­_­­­­­­ на­до­уми­ло ме­ст­ные вла­сти са­мо­управ­ле­ния на­звать этот го­род имен­но так. Хо­тя па­мят­ник по­эту Пуш­ки­ну был по­став­лен на са­мой цен­траль­ной пло­ща­ди. Ку­да с охо­той сле­та­лись пер­на­тые всех мас­тей. Не для то­го, что­бы на-

 

­-га­дить на ве­ли­ко­го по­эта, а так, ра­ди за­ба­вы и об­ще­ния. Мо­жет быть, и для при­об­ще­ния к ми­ро­вой по­эзии и та­ин­ст­ву че­ло­ве­че­ской мыс­ли и пись­мен­но­сти.

В тёплые ве­сен­ние день­ки, сю­да же сте­ка­лись не­мно­го­чис­лен­ные влюблённые па­ры. Бла­го во­круг бы­ло пол­но на­ты­ка­но ла­во­чек, и скамеечек, на ко­то­рых молодёжь мог­ла при­да­вать­ся пер­вым по­пыт­кам сек­су­аль­ной жиз­ни. Сю­да же, во­лей судь­бы и был вы­са­жен доб­ле­ст­ны­ми ор­га­на­ми пра­во­по­ряд­ка наш не­заб­вен­ный НЕ­ДОС­ТА­ТОК.

 

16 Чис­ла, Эн­но­го ме­ся­ца. 0022 г. В две­на­дцать ча­сов, со­рок ми­нут и два­дцать се­кунд, к па­мят­ни­ку А. С. Пуш­ки­на, подъ­е­хал гряз­но­ва­тый ми­ли­цей­ский во­ро­нок. Зад­ние двер­цы кое­го рас­пах­ну­лись, и из чёрной ут­ро­бы его вы­ле­тел ма­лень­кий, по­мя­тый ко­мок пло­ти. Двер­цы за­хлоп­ну­лись, и во­ро­нок уе­хал, под­няв ог­ром­ный столб ле­дя­ной пы­ли. Ко­гда же выхлопы и снежная пороша рас­сея­лись, взо­ру пред­стал ма­лень­кий че­ло­ве­чек. Его гла­за бы­ли на­столь­ко пе­чаль­ны, на­сколь­ко по­зво­ля­ла за­стыв­шая в яро­ст­ном оскале улыб­ка.

От­рях­нув­шись и ог­ля­дев­шись, Не­дос­та­ток глу­бо­ко вдох­нул мо­роз­ный воз­дух сво­бо­ды, но ра­до­сти это не при­ба­ви­ло. Он был здесь со­вер­шен­но один и ни­ко­му не­зна­ком. Бро­шен, как бро­дя­чая со­ба­ка, у ка­ко­го-то стра­нно­го па­мят­ни­ка, не­из­вест­но­го ме­ст­но­го ли­де­ра.

- Это чё? – ози­ра­ясь по сторонам, спро­сил Не­дос­та­ток, – Ле­нин что ли?.. Ес­ли, Ле­нин, то че­го это он с бо­ро­дой не­до­де­лан­ной?

Но от­ве­тить ему бы­ло не­ко­му. Не­мно­го­чис­лен­ные ту­зем­цы, со­брав­шие­ся на этом лоб­ном мес­те с це­лью сви­да­ния, за­бла­го­вре­мен­но рас­со­са­лись, чуть за­ви­дев транс­порт пра­во­ох­ра­ни­тель­ных ор­га­нов. Так что по­ве­дать о ху­до­же­ст­вен­ном без­обра­зии бы­ло те­перь не­ко­му.

- Ле­нин ещё и лы­сый был как ко­лен­ка, а ваш весь в ку­че­ряш­ках! – кри­чал Не­дос­та­ток в хру­стя­щую пус­то­ту, за­ин­де­ве­лой пло­ща­ди. – Мар­кса чи­тать на­до. Скульп­то­ры хре­но­вы!

 

 

Не­дос­та­ток поёжился от по­ры­ва хо­лод­но­го вет­ра и, стис­нув се­бя в объ­я­тья, при­нял­ся для согрева на­ма­ты­вать кру­ги во­круг па­мят­ни­ка. Ви­ди­мо это при­влек­ло ме­ст­ный жи­вот­ный мир. Наверное, они ни­ко­гда не­ви­да­ли так лег­ко оде­то­го, но жи­во­го че­ло­ве­ка. Да ещё так силь­но и громко ру­гаю­ще­го­ся ма­том.

Хо­дить бы­ло не так лег­ко, но­ги вяз­ли в сне­гу, и мо­роз всё сильнее про­би­рал­ся внутрь. С пя­тым кру­гом Не­дос­тат­ку по­ка­за­лось, что его уши зве­нят как хру­сталь, а на седь­мом он по­ду­мал, что на­ча­лись гал­лю­ци­на­ции.

Ста­ли по­па­дать­ся ди­ко­вин­ные зве­ри. На­при­мер: бе­лая ли­си­ца с ис­пу­ган­ны­ми гла­за­ми. Не­дос­та­ток ре­шил, что это она от стра­ха по­се­де­ла или же ста­рая со­всем. Но ко­гда он на­ткнул­ся на жир­ную пти­цу с ко­рот­ки­ми крыль­я­ми и глу­пы­ми гла­за­ми, стоя­щую вы­тя­нув­шись во весь свой рост по стой­ке смир­но, стал не на шут­ку опа­сать­ся за со­стоя­ние своего обмёрзшего здо­ро­вья.

 

С ка­ж­дым кру­гом этих стран­ных по­луп­тиц ста­но­ви­лось всё боль­ше и боль­ше. Не­ко­то­рые пы­та­лись хо­дить за Не­дос­тат­ком гусь­ком, дру­гие не вме­ши­ва­лись в гон­ку, а про­сто стоя­ли вдоль ко­леи про­топ­тан­ной Не­дос­тат­ком и при ка­ж­дом по­яв­ле­нии пут­ни­ка и его про­цес­сии ки­ва­ли в одоб­ре­нии ост­рок­лю­вы­ми мор­да­ми и хло­па­ли об­рез­ка­ми кры­лы­шек по бо­кам.

Не­дос­та­ток пы­тал­ся ки­вать им в от­вет, про­бо­вал здо­ро­вать­ся, кла­нять­ся, кор­чить ро­жи, пле­вать­ся. Но их ста­но­ви­лось всё боль­ше и боль­ше. Ко­гда же он стал об них спо­ты­кать­ся, ре­шил что по­ра взять­ся за про­ве­рен­ное ору­жие.

Сна­ча­ла, он по­пы­тал­ся на­пу­гать тех, кто шёл сле­дом, но из это­го по­лу­чил­ся сплош­ной ка­вар­дак. Пти­цы ве­се­ло раз­бе­га­лись с прон­­з­и­те­ль­ны­м кур­лы­кань­ем в рас­сып­ную. Со сле­дую­щим кру­гом, оче­редь из пти­чек ста­но­ви­лась длиннее.

- Че блин за го­род-то та­кой, этот Пуш­кин? – воз­му­щал­ся Не­дос­та­ток, оз­ве­рев и уже про­сто пи­ная встреч­ных «Пти­чек» но­га­ми. – В мен­тов­ке те­п­ло как у печ­ки, а на ули­це мо­роз под со­рок. Пти­цы не ле­та­ют, ли­си­цы се­дые. Мен­ты злые, а пти­цы жир­ные! – в го­ло­ве Не­дос­тат­ка со­зрел план. – А ну-ка, я их ща про­ве­ду по «Гол­го­фе»!

 

Не­дос­та­ток рез­ко ос­та­но­вил­ся, вся сле­дую­щая за ним тол­па налетела, друг на дру­га, и ра­до­ст­но крякая, разбежалась, кто ку­да, в ожидании, что дур­ной маленький че­ло­век начнёт за ни­ми бе­гать и тол­кать­ся но­га­ми, как это бы­ло уже не раз. Но на­де­ж­ды не оп­рав­да­лись. Че­ло­век раз­вер­нул­ся и по­ша­гал пря­мо от па­мят­ни­ка, пе­ре­се­кая пло­щадь. Не­ко­то­рые не осо­бо опыт­ные… те, что по­ мо­ло­же, ри­ну­лись вслед, но бы­ли ос­та­нов­ле­ны пре­ду­пре­ж­даю­щим кря­кань­ем пер­на­тых по­стар­ше, знаю­щих все ло­вуш­ки это­го за­по­вед­но­го мес­та.

Не­дос­та­ток же толь­ко радовался, что смог от­вя­зать­ся от на­до­ед­ли­вых су­ществ, хо­тя и осознавал, что с ни­ми бы­ло веселее и тепле, но та­кой уж был у не­го не­за­ви­си­мых ха­рак­тер. Ра­дость по­бе­ды за­кон­чи­лась с пят­на­дца­тым ша­гом от па­мят­ни­ка (он их счи­тал).

Из бли­жай­ше­го суг­ро­ба вы­ско­чил, на­прочь бе­лый, ог­ром­ный Мед­ведь. Он гром­ко за­ры­чал, и встал на зад­ние ла­пы, при этом рас­то­пы­рил пе­ред­ние как вра­тарь. Ос­ка­лив­шись ог­ром­ной, по­че­му-то, чёрной па­стью, вы­та­ра­щив крохотные крас­ные глаз­ки, ри­нул­ся на Не­дос­тат­ка. По­за­ди, по­слы­ша­лись роб­кие хлоп­ки одоб­ре­ния от пер­на­тых.

- Си-де-ть!!!! – на­вер­ное, от стра­ха, за­орал Не­дос­та­ток. Он ещё сам не по­нял по­че­му.

Миш­ка за­крыл рот, по­слуш­но сел на по­пу и, скло­нив го­ло­ву на­бок, стал вни­ма­тель­но при­ню­хи­вать­ся, мор­гая кро­ва­вы­ми бу­син­ка­ми глаз.

- Хо­ро­шая со­бач­ка… – бор­мо­тал Не­дос­та­ток, мед­лен­но от­пол­зая об­рат­но к па­мят­ни­ку.

По ме­ре от ползания Не­дос­тат­ка, миш­ка так­же ос­то­рож­но прод­ви­гал­ся за ним, ёрзая по хру­стя­ще­му сне­гу по­пой, не ме­няя на­кло­на го­ло­вы. Бы­ло очень за­мет­но, что, ка­кое-то из этих всех дей­ст­вий ему жут­ко нра­вит­ся. Ко­гда же наш ге­рой ут­кнул­ся спи­ной в хо­лод­ный ка­мень па­мят­ни­ка, а Ми­ха­ил По­та­пычь так и не от­да­лил­ся, Не­дос­та­ток не вы­дер­жал.

- Я вам что, здесь?... Цирк на колёсиках?!!! Или Олег По­пов ка­кой-ни­будь?!!!

Все при­тих­ли, ви­ди­мо не ожи­да­я та­ко­го по­во­ро­та со­бы­тий.

 

- Ты вот… че­му сей­час ра­ду­ешь­ся? При­ду­рок!

Миш­ка опус­тил го­ло­ву и оби­же­но по­жал по­ка­ты­ми пле­ча­ми.

- Ты вот там сей­час си­дишь, та­кой весь боль­шой, пу­ши­стый, злой та­кой весь, – не ус­по­каи­вал­ся Не­дос­та­ток, – те­бе тепло, небось, там в своей шку­ре и уют­но. А мне?.. Ма­лень­ко­му, го­ло­му че­ло­веч­ку, зна­ешь как сей­час, а? Не от­во­ра­чи­вай­ся, ко­гда с то­бой раз­го­ва­ри­ва­ют. – Не­дос­та­ток подошёл к Мед­ве­дю вплот­ную и, взяв его за под­бо­ро­док, яро­ст­но про­дол­жил:

- А я ска­жу. Не по­стес­ня­юсь и ска­жу. – Не­дос­та­ток вы­кри­ки­вал это пря­мо Мед­ве­дю в чёрный, сопливый нос. Тот со­ве­ст­ли­во ёрзал на попе и от­во­дил гла­за.

- В гла­за смот­реть! – орал Не­дос­та­ток. – Мне вот сей­час, так хре­но­во и хо­лод­но, что я го­тов ро­ди­ну про­дать за пять дол­ла­ров метр. Мне сей­час так оди­но­ко и страш­но, что ко­гда ты вот та­кой вот вы­ско­чил из суг­ро­ба… Смеш­но?.. А мне не до шу­ток… Вы­ско­чил… так я чуть не обо­срал­ся от стра­ха тёплым гов­ном пря­мо в шта­ны!

 

Мед­ведь сде­лал по­пыт­ку вы­рвать­ся, но цеп­кие паль­чи­ки Не­дос­тат­ка надёжно и боль­но вце­пи­лись в его гус­тую бо­ро­ду и не от­пус­ка­ли. То­гда миш­ка за­ску­лил. Всё его те­ло со­дро­га­лось от на­стиг­ших его эмо­ций, серд­це пе­ре­пол­ня­ла тос­ка и жа­лость за са­мо­го се­бя. Вся ужас­ность про­ис­хо­дя­ще­го на­ва­ли­лась на не­го ог­ром­ной ка­мен­ной глы­бой, и пе­ре­кры­ло гор­ло ко­лю­чи­ми кам­ка­ми совести. Ко­жа под пу­ши­стой шер­стью, на­ка­ли­лась докрас­на. Стыд вкра­ды­вал­ся в мозг тя­гу­чи­ми струй­ка­ми яда. Миш­ка за­ка­тил глаз­ки и… ис­пус­тив дух, умер со сты­да.

А Не­дос­та­ток всё ещё кри­чал в без­жиз­нен­ную мор­ду зве­ря. Кри­чал об­ви­не­ния за свою жизнь, за свою судь­бу. Кри­чал и пла­кал. Пла­кал, по­то­му что сов­рал, что не обо­срал­ся. Ему из-за это­го бы­ло стыд­но и слегка потеплее.

Со­рвав в ко­нец го­лос, обес­си­лен­ный Не­дос­та­ток, опус­тил­ся на ту­шу ос­ты­ваю­ще­го миш­ки. И про­си­дел так, до­воль­но-та­ки дол­го, за­крыв ли­цо ру­ка­ми.

Мо­жет и си­дел бы вот так ещё веч­ность, но ти­ши­ну про­ре­за­ли

 

роб­кие хлоп­ки. Они пе­ре­шли в ова­ции, по­слы­ша­лись вы­кри­ки «Бра­во!», «Бис!».

Ото­рвав за­пла­кан­ное ли­цо от око­че­нев­ших рук, Не­дос­та­ток об­на­ру­жил, что уже стем­не­ло, что во­круг за­го­ре­лись фо­на­ри, и что его ок­ру­жа­ла ог­ром­ная тол­па возбуждённых, не­по­нят­ных птиц, они стоя­ли на зад­них ла­пах, у не­ко­то­рых в клю­вах бы­ли цве­ты. Толь­ко те­перь он ра­зо­брал, что рас­крас­ка всей этой бра­тии на­по­ми­на­ла фра­ки. Чер­ные фра­ки с бе­лы­ми груд­ка­ми ма­ни­шек. Пти­цы во фра­ках хло­па­ли его по пле­чу, по­жи­ма­ли ему ру­ки, пи­ха­ли цве­ты и све­жею ры­бу, и пы­та­лись по­лу­чить ав­то­граф. Более стар­шие ог­ра­ди­ли тол­пу от Не­дос­тат­ка, за­ста­ви­ли по­стро­ить­ся ос­таль­ных в бес­ко­неч­ную оче­редь, упо­ря­до­чив тем са­мым под­ход к ве­ли­ко­му и ужас­но­му ЧЕЛОВЕКУ, сло­вес­но убив­ше­му гро­зу всей ок­ру­ги, «Бе­ло­го Мед­ве­дя» по клич­ке Блендо-Мед.

Вне­зап­но оче­редь при­тих­ла и из глу­би­ны вы­сту­пи­ла по­жи­лая, жир­ная пти­ца. Она от­ли­ча­лась от ос­таль­ных не толь­ко рос­том, но и ок­ра­сом. Фрак был с от­ли­вом пер­ла­мут­ра, а ма­ниш­ка бы­ла с зло­ты­ми вкра­п­ле­ния­ми. А го­ло­ву вен­чал зо­ло­той гре­бень.

 

Он подошёл бли­же и на ло­ма­ном рус­ском, об­ра­тил­ся не столь­ко к Не­дос­тат­ку, сколь­ко к со­брав­шей­ся тол­пе.

- Я рад при­фет­ст­во­фать здефь и се­фод­ня, та­ко­фо за­ме­ча­тель­но­го... Не по­бо­юфь это­фо сло­фа – Та­лант­ли­вей­фе­го! – че­ло­фе­ка на­фей эпо­фи! – последовала не продолжительная пауза.

- Раз­ре­фи­те мне… от име­ни на­фе­го на­ро­да, и от име­ни фсех по­клон­ни­коф ве­ли­ко­го ис­кус­ст­фа. По­фла­го­да­рить фас за столь фпе­чат­ляю­фие убий­ст­фо на­фе­го лю­то­го фра­га! – бур­ные ап­ло­дис­мен­ты.

- Ни­ко­му… За­мефь­те! Ни­ко­му ефе не уда­фа­лось фот так за­со­вес­тись это­го не­ук­лю­фе­го по­еда­те­ля пло­ти. Про­фу убе­дить­ся, до фа­мой, что ни на ефть, на­стоя­фей СМЕТ­РИ! – бур­ные, про­дол­жи­тель­ные ап­ло­дис­мен­ты с овациями.

- Про­фу вас… э…э…э… – го­во­рив­ший зап­нул­ся, во­про­шаю­ще смот­ря на Ге­роя.

 

 

- Не­дос­та­ток… – опом­нил­ся Не­дос­та­ток, – ме­ня так с дет­ст­ва на­зы­ва­ют.

- Миф­тер Не­доф­та­ток, – про­дол­жал пин­гви­ний бос. – Так фот. Про­фу вас, Миф­тер Не­доф­та­ток, при­нять на­фе ра­ду­фие и гоф­те­при­им­фт­во в на­фих не­уют­ных фи­ро­тах. В ми­ре, где жи­вет на­фе Пин­гви­не бфат­ст­во. И как это во­дить­ся, про­фу пе­рей­ти к тор­жеф­ст­вен­ной чаф­ти на­фе­го ме­ро­прия­тия, уфин в чефть ге­роя и гоф­тя. Про­фу!

 

Глав­ный Пин­гвин ука­зал ог­рыз­ком кры­ла в сто­ро­ну па­мят­ни­ка, где уже бы­ли рас­став­ле­ны и на­кры­ты сто­лы, сне­дью и вы­пив­кой. Вокруг суе­ти­лись пин­гви­ны-офи­ци­ан­ты, от­го­няя про­ныр­ли­вых со­брать­ев.

Не ус­пел Не­дос­та­ток со­гла­сить­ся, как тут же был под­ви­нут к сто­лу вме­сте с ещё не­ос­тыв­шей ту­шей мед­ве­дя.

 

Рас­ска­зы­вать о за­сто­лье под­роб­но… это на­до от­дель­ную кни­гу пи­сать. Вкрат­це ес­ли из­ла­гать, то бы­ло мно­го… очень мно­го тос­тов за здо­ро­вье ве­ли­ко­го Не­дос­тат­ка. За его не­по­ко­ле­би­мую ве­ру в чис­то­ту нра­вов и ве­ру в не бе­зыс­ход­ность об­стоя­тельств. И ещё ог­ром­ное ко­ли­че­ст­во вся­кой ле­ст­ной му­ры, так как ока­за­лось, что дан­ный мед­ведь, тер­ро­ри­зи­ро­вал не од­но по­ко­ле­ние бла­го­род­ных пин­гви­нов и на­дое­дал за дол­гие го­ды своего жёсткого прав­ле­ния. Ос­во­бо­ди­те­лю и бла­го­род­но­му ры­ца­рю Не­дос­тат­ку хва­ла и бла­го­по­лу­чие!

За­кон­чи­лось всё, как все­гда. Не­дос­та­ток по­ряд­ком на­жрал­ся, по­слал всех да­ле­ко и стал при­ста­вать к мо­ло­дым пин­гви­ни­хам. За что был мол­ча из­бит и ос­тав­лен от­сы­пать­ся на тру­пе мед­ве­дя.

 

Ут­ро разбудило Не­дос­тат­ка тяжёлой го­лов­ной бо­лью, мо­ро­зом и от­вра­ти­тель­ным за­па­хом из-за рта. С боль­шим тру­дом он сел и по­хло­пал ла­до­нью по ту­шке мед­ве­дя.

- Спа­си­бо бра­ток, не дал замёрзнуть бед­но­му пут­ни­ку.

 

Вдруг он ус­лы­шал по­за­ди се­бя гром­кий шле­пок че­го-то тяжёлого. По­вер­нув­шись да­же не сра­зу со­об­ра­зил, что бы это мог­ло

 

бы быть. Про­те­рев за­плыв­шие гла­за… обом­лел. Не­да­ле­ко в суг­ро­бе ле­жа­ло те­ло ог­ром­но­го кро­ко­ди­ла.

- Это что ещё за чу­де­са, та­кие? – Не­дос­та­ток подошёл по­бли­же. – Фу ты мать моя жен­щи­на. Это же са­мый на­стоя­щий кро­ко­дил, толь­ко со­вер­шен­но мёртвый.

По­смот­рев вни­ма­тель­но в не­бо, ре­шил:

- От стаи от­бил­ся, бал­бес. Си­лы на­до рас­счи­ты­вать, здесь те­бе не тут… – и пнул ту­шу нож­кой.

Кро­ко­ди­ла пе­ре­вер­ну­ло на спи­ну, об­на­жив жёлтый жи­вот. И та­кой был не­по­вто­ри­мый кон­траст ме­ж­ду бе­лым ис­кря­щим­ся сне­гом и не к мес­ту зелёно-жёлтым брю­хом кро­ко­ди­ла, что Не­дос­та­ток за­го­ре­вал. За­го­ре­вал и, под­бе­жав к мёртвому миш­ке, за­рыл­ся в его шерсть и за­ры­дал.

Но и это­му су­ж­де­но бы­ло обор­вать­ся.

Не­уве­рен­но, но дос­та­точ­но на­стой­чи­во, его тре­па­ли за пле­чо, вы­ну­ж­дая вы­брать­ся из шер­сти.

- Ну что ещё! – в бе­шен­ст­ве крикнул Не­дос­та­ток, вы­со­вы­вая мок­рое ли­цо.

Пе­ред ним сто­ял один из вче­раш­них со­бу­тыль­ни­ков. Они все бы­ли на од­но ли­цо, и по­это­му оп­ре­де­лить ка­кой имен­но, Не­дос­та­ток не смог. И от это­го был ещё злее.

- Че­го те­бе При­ду­рок?

При­ду­рок и впрямь на­по­ми­нал то, с чем его срав­ни­ва­ли. Пе­ре­ко­шен­ный ал­ко­го­лем клюв, осо­ло­вев­шие гла­за, ос­тат­ки еды и че­го-то ещё на не­ко­гда бе­ло­снеж­ной ма­ниш­ке.

Он про­тя­ги­вал кры­лыш­ки к Не­дос­тат­ку, с боль­шим тру­дом под­би­рая не­под­даю­щие­ся ос­мыс­ле­нию сло­ва.

- Слыш–ш–ш–ш! – на­чал Пин­гвин. – Ты… т… вче­ра… Ык! Мою се­ст­ру обы­мел… то есть, об­ма­нул! Ык!

- Да пошёл ты в жо­пу! – за­кри­чал Не­дос­та­ток, – Я вче­ра… мог са­мо­го Па­пу рим­ско­го об­ма­нуть. А се­ст­ра у те­бя стер­ва, по­нял ты, верб­люд без­мозг­лый.

- Ты… то­го! – Пин­гвин гро­зил кры­лом. – Ты смот­ри… Ты это зря. Ык!

- Да я, че­го-то не по­нял, ты мне че, фра­ер уша­стый, уг­ро­зы здесь гро­зить взду­мал? Пень бородавчатый.

 

Не­дос­та­ток вско­чил и схва­тил пья­но­го пин­гви­на за груд­ки.

- Ва­ли к се­бе в лед­ни­ко­вый пе­ри­од, гов­но кро­ко­ди­лье. Я вас от ти­ра­на спас, а он мне «се­ст­ра… на из­ме­не», по­мо­ги­те, гра­бят! – с эти­ми сло­ва­ми он оттолк­нул пья­но­го пин­гви­на и тот по­ле­тел под гор­ку, вы­со­ко за­ди­рая зад­ние лап­ки.

По­ва­ляв­шись не­мно­го, пин­гвин под­нял­ся и, трез­вея, вы­ру­гал­ся на не­из­вест­ном Не­дос­тат­ку язы­ке. По­том до­ба­вил, что приведёт брать­ев, что­бы ра­зо­бра­лись с обид­чи­ком. Не­дос­та­ток же в от­вет снял шта­ны и по­ка­зал ему зад­ни­цу, но ви­дел тот или нет, не по­нял, потому что ког­да по­вер­нул­ся, об­на­ру­жил, что бе­зум­ца не­вид­но.

Сно­ва без­утеш­ная тос­ка ов­ла­де­ла серд­цем бед­но­го Не­дос­тат­ка, за­брав­шись под жи­вот к мед­ве­дю и ук­рыв­шись тяжёлой ла­пой, он за­ску­лил как со­ба­ка. Соб­ст­вен­ный вой на­пом­нил ему пес­ню, что не­ко­гда пе­ла ему лю­би­мая же­на Ка­те­ри­на…

 

Он вспом­нил, как не так дав­но на­бе­гал­ся пья­ный, зи­мой, по дво­ру за пе­ту­хом. А на ут­ро силь­но за­хво­рал. Ка­тю­ша ста­ви­ла ему спир­то­вые при­моч­ки, гла­ди­ла по го­ло­ве и пе­ла.

Вспом­нил он, и по­нес­ло его ту­да, где ро­ди­на, где из­буш­ка их не­ка­зи­стая. Где де­ре­вья та­кие до­б­рые, где солн­це та­кое тёплое, где ро­са по ут­рам и са­мо­гон не бодяжный. Вспом­нил и за­пел, или за­выл, или ду­ша, или серд­це. Одним словом, Нутро.

 

- Ши…ро­ка…а…а.… С…с…тро­на…а… моя…я… Род­на…а…я…а…а…а… Мно…о…го…о в ней…

 

Пел и пла­кал… пла­кал и пел. Слов он мно­го не знал, да и за­чем. Да­же в этой строч­ке бы­ла вся тос­ка и пе­чаль по род­ным, лю­би­мым. Пел не он, а его ис­стра­дав­шая­ся ду­ша и истосковавшееся серд­це.