РАССКАЗКА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ 10 глава

 

шиш­ка­ми, и он пла­кал.

- Это что, мать твою, за са­мо­дея­тель­ность? Я вас сол­дат спра­ши­ваю? – По­ру­чик за­мах­нул­ся но­гой на сол­да­та. – Где, мать твою, но­вая по­крыш­ка?

- Не бей­те его! – взмо­ли­лась рас­тро­ган­ная Ка­те­ри­на, – он же ещё ма­лень­кий и го­лый. Как вам не­ стыд­но?

- Мол­чать! – вы­крик­нул Еб­лин­ский, но до­ру­гать­ся он не ус­пел… Свер­ху, как ура­ган, как ла­ви­на, осы­па­лась ог­ром­ная ку­ча по­кры­шек раз­ных мас­тей и все­воз­мож­ный раз­ме­ров. Она в мгно­ве­ние ока за­ва­ли­ла По­ру­чи­ка Еб­лин­ско­го, и за­ко­па­ла его, на­крыв с го­ло­вой.

- Стаю за­це­пил! – вос­тор­жен­но прошипел Дне­валь­ный, от­пол­зая в сто­ро­ну. Но опом­нив­шись, он ри­нул­ся вы­ру­чать на­чаль­ни­ка из бе­ды. Он пла­кал и от­ки­ды­вал по­крыш­ки в сто­ро­ны, пы­та­ясь до­б­рать­ся до по­стра­дав­ше­го.

 

От­ко­пав, очу­мев­ше­го и кон­ту­же­но­го Офи­це­ра, сол­дат, сча­ст­ли­во улы­ба­ясь, от­во­лок его к пень­ку. По­том уло­жив По­ру­чи­ка жи­во­том на пень, оты­мел его в зад­ний про­ход, сму­ща­ясь и объ­яс­няя удивлённым Пут­ни­кам, что это та­кое вот ис­кус­ст­вен­ное ды­ха­ние. И что это у не­го не в пер­вый раз и что он зна­ет, что в та­ких си­туа­ци­ях на­до де­лать. И что, мол, дру­гие сред­ст­ва в та­кой си­туа­ции, да ещё и при кон­ту­зии, по­мочь, ни­ко­ей ме­ре не мо­гут. При всём этом спа­се­нии, вид у Дне­валь­но­го был бла­жен­ный и ра­до­ст­ный, а ино­гда он сто­нал и за­ли­вал­ся сме­хом.

В кон­це кон­цов, Еб­лин­ский пришёл в се­бя. Дне­валь­ный, по­няв это, оп­ро­ме­тью бро­сил­ся к ку­че по­кры­шек. Вы­хва­тил от­ту­да ко­ле­со, очень бы­ст­ро его по­ме­нял, вско­чил в ка­би­ну, завёлся и уе­хал.

Оша­ра­шен­ный По­ру­чик, мед­лен­но, как бы ни ве­ря в про­ис­хо­дя­щие, на­тя­нул шта­ны, оби­жен­но по­мор­щил­ся, и по­гро­зив ку­ла­ком в сто­ро­ну уда­ляю­ще­му­ся ав­то­мо­би­лю, побрёл со­вер­шен­но в дру­гом на­прав­ле­нии, ши­ро­ко рас­став­ляя но­ги, дер­жась од­ной ру­кой за ушиб­лен­ную го­ло­ву, дру­гой за рас­тер­зан­ную зад­ни­цу. Но он не пла­кал и не ру­гал­ся. Вид у не­го был за­га­до­чен, как буд­то он не знал по­ка, хо­ро­шо это всё что с ним про­изош­ло или

пло­хо. Ну, дай ему гос­подь, оце­нить это пра­виль­но.

 

- Ка­ко­во! А? – пер­вым отошёл от уви­ден­но­го, Ле­ший.

- Что? Ка­ко­во… – Ведь­ма стоя­ла с ши­ро­ко рас­кры­ты­ми гла­за­ми и ши­ро­ко рас­кры­тым ртом.

- Вот это да! – про­пел Ле­ший, по­че­му-то раз­гля­ды­вая внут­рен­но­сти своей шап­ки, – Вот так вот, про­сто так, бац и в дам­ки… – Ле­ший вко­ло­тил ку­лак внутрь шап­ки.

- Те­бе, что, это всё по­нра­ви­лось? – за­виз­жа­ла Ведь­ма, – И с этим из­вра­щен­цем я от­да­ва­лась люб­ви, в сто­ге се­на из­ме­няя соб­ст­вен­но­му му­жу… Урод! – она вре­за­ла Ле­ше­му по ниж­ней и един­ст­вен­ной пу­го­ви­це на ват­ни­ке.

- Ду–у… – вы­да­вил из се­бя Леший, вы­пу­чив гла­за и рух­нув в тра­ву на ко­ле­ни, про­дол­жил: – ра–а…

- Из­вра­ще­нец! – с эти­ми сло­ва­ми Ка­те­ри­на вма­за­ла Ле­ше­му по го­ло­ве де­неж­ны­ми ли­сть­я­ми в меш­ке.

Ле­ший, как был с за­жа­ты­ми ме­ж­ду ног ру­кам, так и рух­нул, ли­цом вниз. Мол­ча.

 

ВЕ­ЧЕ­РЕ­ЛО!

 

Свою ноч­ную пес­ню за­ве­ли сверч­ки и ля­гуш­ки. Му­ра­вьи спе­ши­ли в свой му­ра­вей­ник. Птич­ки за­кон­чи­ли свои тре­ли и мос­ти­лись на вет­ках, го­то­вясь ко сну. Где-то вда­ле­ке про­тяж­но уха­ла со­ва.

Ле­ший ле­жал на спи­не и вслу­ши­вал­ся в за­сы­паю­щие зву­ки при­ро­ды. Над ним, по тем­но-си­не­му не­бу про­плы­ва­ли баг­ро­во крас­ные об­ла­ка при­чуд­ли­вых форм. В сво­бод­ных от об­ла­ков мес­тах ста­ли по­яв­лять­ся ред­кие звез­ды.

Ведь­ма Ка­те­ри­на си­де­ла за сосной, с ко­то­рой не­дав­но упал «Дне­валь­ный» и го­ре­ва­ла о про­ис­шед­шем, а так­же о своей нелёгкой судь­бе, и про­пав­шем му­же Не­дос­тат­ке.

 

 

 

РАССКАЗКА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

 

 

Если гора не идёт к Магомету…

То Магомет придёт к тебе сам!

(Народная примета)

 

 

У т­ро за­ста­ло пут­ни­ков в тех же по­зах, что и ос­та­ви­ло, но спя­щих. Ни­че­го не пред­ве­ща­ло бе­ды или ка­та­ст­ро­фы. Нор­маль­ное, та­кое, утро, как и мно­гие другие, ко­то­рые при­хо­ди­лось нам с ва­ми встре­чать, не­важ­но где, до­ма или в пу­ти.

Ста­рая по­лы­сев­шая Во­ро­на, при­зем­ли­лась на вет­ку со­сны. Её ис­пор­чен­ный ме­ст­ной по­мой­кой, же­лу­док, от­ка­зы­вал­ся нор­маль­но ра­бо­тать и то и де­ло бур­лил, пы­та­ясь вы­пус­тить га­зы. От­ле­тев, что­бы не опо­зо­рить­ся, от род­ст­вен­ни­ков по­даль­ше,

 

имен­но на этой со­сно­вой вет­ке, она пы­та­лась со­сно­вы­ми шиш­ка­ми ис­це­лить­ся. Она дол­го­ждан­но за­жму­ри­ла, чер­ные бу­син­ки глаз, и как сле­ду­ет, под­на­ту­жи­лась. Вы­шло, ко­неч­но, то, что и долж­но бы­ло вый­ти, в та­кой си­туа­ции. Но кто же мог пред­ви­деть, что она ся­дет пу­чить­ся, пря­мо над го­ло­вой не­сча­ст­ной Ведь­мы.

 

Ведь­ма Ка­тя, улы­ба­лась во сне, ощу­щая на ли­це неж­ное те­п­ло ут­рен­не­го солн­ца. Сон по­ти­хонь­ку по­ки­дал её, как вдруг она ус­лы­ша­ла гроз­ный, гром­кий как вы­стрел, пер­дёж. Сле­дом за этим стран­ным зву­ком в лоб уда­ри­ла тёплая жид­кость, вяз­кая и дур­но пах­нув­шая. Ка­те­ри­на вско­чи­ла, от­фыр­ки­ва­ясь и вы­ти­ра­ясь по­до­лом пла­тья. При­гля­дев­шись к тому, что ос­та­лось на пла­тье, она при­шла в ужас и страш­но за­кри­ча­ла.

 

От кри­ка про­снул­ся Ле­ший и, хло­пая за­спан­ны­ми глазами, стал изумлённо ог­ля­ды­вать­ся в по­ис­ках ис­точ­ни­ка тре­во­ги. И он уви­дел:

Во­круг со­сны, не­ис­то­ва кри­ча и ма­те­рясь, бе­га­ла Ведь­ма. Она под­би­ра­ла, что, не по­па­дя с зем­ли и швы­ря­лась ку­да-то вверх со­сны. Окон­ча­тель­но при­дя в со­стоя­ние понимания, Ле­ший за­ме­тил на со­сне об­лез­лую во­ро­ну. У неё так ши­ро­ко бы­ли от­кры­ты гла­за и, если бы­ли бы бро­ви, они бы­ли бы под­ня­ты в ис­клю­чи­тель­ном изум­ле­нии.

- Птич­ку ло­вишь? – спро­сил Ле­ший, по­дой­дя бли­же, но не настолько, что­бы Ведь­ма смог­ла его поранить во вре­мя своей злоб­ной бе­гот­ни во­круг со­сны.

- Из­де­ва­ешь­ся? Ирод! – Ведь­ма на­шла ка­мень, до­воль­но уве­си­стый и швыр­ну­ла в Во­ро­ну. Ка­мень от­ско­чил от вет­ки и по­пал Ле­ше­му в шап­ку.

- По­ка не знаю, – от­ве­тил по­стра­дав­ший, по­че­сав ушиб­лен­ную шап­ку, – мо­жет она нев­кус­ная или боль­ная ка­кая?

- Мо­жет ты сам боль­ной? – Ведь­ма под­ня­ла длин­ную вет­ку и ей пы­та­лась дос­тать не­на­ви­ст­ную Во­ро­ну, – Эта тварь мне пря­мо на го­ло­ву на­га­ди­ла! Во! Ви­дал? … – и она по­ка­за­ла из­ма­зан­ный по­дол юб­ки.

 

 

- Обыч­но го­ло­ва на­хо­дить­ся чуть вы­ше, а не ни­же ко­лен… – изу­мил­ся Ле­ший и тут же по­жа­лел о ска­зан­ном.

Пал­ка по­ле­те­ла в не­го, но бла­го он был в свои го­да ещё резв и из­во­рот­лив.

- Да на го­ло­ву… – ора­ла Ка­те­ри­на, – Пря­мо на го­ло­ву… Вот, пря­мо сю­да…

- Это ми­лоч­ка, как го­во­ри­ли пред­ки, к бо­гат­ст­ву! – ус­по­каи­вал Ле­ший, по­ды­ма­ясь с зем­ли по­сле прыж­ка, – Это… на­до от­ме­тить… ред­кость…

- Пусть эта Су­ка, свою ред­кость, где-ни­будь в дру­гом мес­те справ­ля­ет, а на до­б­рых лю­дей, ни в чём не­по­вин­ных, срать не смеет. Я ей сей­час по­след­ние пе­рья вы­дер­гаю… Тварь пер­на­тая…

 

Во­ро­на в не­до­уме­нии карк­ну­ла и уле­те­ла, ос­тав­ляя пут­ни­ков ре­шать свои про­бле­мы в оди­но­че­ст­ве.

Не­ожи­дан­но раз­дал­ся зво­нок те­ле­фо­на.

- Я пер­вая! – за­кри­ча­ла Ведь­ма и бро­си­лась на звук.

Те­ле­фон ока­зал­ся на пень­ке, но ря­дом уже сто­ял про­ныр­ли­вый Ле­ший.

- Ал­ло? – спро­сил Ле­ший. В труб­ке раз­да­лись по­буль­ки­ва­ния и треск.

- Ле­ший! – тре­ща­ла труб­ка, – Это ты?

- А это ты?! При­вет! – ра­до­ст­но за­кри­чал в труб­ку Ле­ший, и за тем не­сколь­ко спо­кой­ней до­ба­вил, – А это кто?

- Это я! Не­дос­та­ток!

- Ну да?! – об­ра­до­вал­ся Ле­ший.

- Ну да! – ра­до­ст­но и ут­вер­ди­тель­но от­ве­ти­ла труб­ка.

Ка­те­ри­на стоя­ла ря­дом и но­ро­ви­ла вы­рвать труб­ку из рук Ле­ше­го, на что тот вся­че­ски из­во­ра­чи­вал­ся и ук­ло­нял­ся, но раз­го­вор про­дол­жал:

- Тут твоя эта… бешённая… труб­ку вы­ры­ва­ет. Ска­жешь ей че­го или мне её от твое­го име­ни по­слать… – по­лу­чив по­сле этих слов в ухо, Ле­ший по­кор­но от­дал Ведь­ме ап­па­рат.

- Ко­тик мой, не­на­гляд­ный! – гундосила Ведь­ма, – Где ты? Что с то­бой?

 

- Кать­ка! – за­ры­да­ла труб­ка, – Ме­ня эти сво­ло­чи вы­го­ня­ют, как есть… го­лод­но­го и избитого, на ули­цу.

- Бед­нень­кий. Потерпи род­ной, мы те­бя ско­ро заберём. А ты хоть зна­ешь, где на­хо­дишь­ся?

- Не знаю! – ре­вел Не­дос­та­ток, – Они ме­ня в под­ва­ле дер­жат и не кор­мят со вче­раш­не­го дня…

- На­пом­ни, этим га­дам о Же­нев­ской кон­вен­ции…

- Да срать они хо­те­ли на эти кон­вен­ции. Они как Гес­та­по. Осо­бен­но этот по­ру­чик… Зверь, да и толь­ко!

- Еб­лин­ский?

- Да хрен его зна­ет, но лю­тый как Са­та­на…

Вдруг в труб­ке раз­да­лись ко­рот­кие гуд­ки. Спи­ну Ведь­мы про­шиб хо­лод­ный пот. Серд­це и мозг со­дрог­ну­лись. «РАЗЪ­Е­ДИ­НИ­ЛИ».

- На­ли­чие ва­ших средств ни­же ус­та­нов­лен­но­го та­ри­фа! – про­гну­са­вил в труб­ке жен­ский, про­тив­ный го­лос, – До­п­ла­ти­те за раз­го­вор пять руб­лей или бу­ди­те от­клю­че­ны.

- Ку­да пла­тить-то! – за­кри­ча­ла Ведь­ма, су­до­рож­но кру­тя ап­па­рат пе­ред гла­за­ми.

- Да вон щёлка, ка­кая-то сбо­ку, – вме­шал­ся Ле­ший.

- Ага, ви­жу! – об­ра­до­ва­лась Ведь­ма, – А пять руб­лей, то есть у нас?

- Оп­ла­ти­те раз­го­вор или… – не унималась опе­ра­тор.

- Да сей­час, ты… – за­суе­ти­лась Ка­те­ри­на, рыс­кая по за­кро­мам юб­ки, – Есть!

Опус­тив най­ден­ную мо­нет­ку в най­ден­ную щёлку, Ка­те­ри­на при­па­ла к труб­ке, и ус­лы­ша­ла отдалённую ру­гань.

- Вы что, Су­чьи де­ти, мо­рить го­ло­дом ме­ня взду­ма­ли? – кри­ча­ли где-то вда­ле­ке голосом, на­по­ми­нав­шим Не­дос­тат­ка.

- Я при­ка­зы­ваю за­ткнуть­ся! – кри­чал го­лос по­ба­со­ви­тее.

- Ес­ли вы ме­ня вы­го­няе­те, так хо­тя бы ска­жи­те куда? …

- Ми­лый, ми­лый… – не вы­дер­жа­ла Ведь­ма.

- До­ро­гая! – уже бли­же про­зву­чал го­лос Не­дос­тат­ка, – Пред­став­ля­ешь, эти тва­ри го­во­рят, что я в ка­ком-то Пуш­ки­не…

 

 

- В Пуш­ке?

- Да нет же! В Пуш­ки­не… – Не­дос­та­ток от­вер­нул­ся от труб­ки и крик­нул, ку­да-то вглубь помещения, – Это что… де­рев­ня?

- Это по­эт та­кой был, – встрял Ле­ший, – он про нас сказ­ки всякие пи­сал.

- Ле­ший го­во­рит, что это по­эт ка­кой-то, – кри­ча­ла Ка­тя в труб­ку, от­пи­хи­вая Ле­ше­го.

- А По­ру­чик го­во­рит, что это го­род та­кой.

- И что?

- Да не чё! Ска­за­ли, что вы­са­дят ме­ня у цен­траль­но­го па­мят­ни­ка их­не­му на­род­но­му ге­рою. Я вас там ждать бу­ду.

- Толь­ко ни­ку­да не ухо­ди, хо­ро­шо?

- Как кре­мень! – подтвердил Не­дос­та­ток, – Что б про­ва­лить­ся мне на том мес­те.

- Не взду­май! – ис­пу­га­лась Ведь­ма.

- Не дрейфь, род­ная! – бод­рый го­лос все­лял на­де­ж­ду, – Толь­ко вы там побыстрее, а то у ме­ня киш­ки уже к рёбрам при­ли­п­ли.

- Мы ми­гом… Со­ко­лик мой… – Ведь­ма при­жа­ла ко­рот­ко гу­дя­щую труб­ку к гру­ди и мед­лен­но опус­ти­лась ря­дом с пень­ком.

 

Всё это вре­мя Ле­ший сто­ял ря­дом и ве­се­ло по­ти­рал ру­ки как му­ха на… Но как толь­ко раз­го­вор, вот та­ким об­ра­зом, за­кон­чил­ся, ри­нул­ся с мес­та. За­ме­тал­ся по по­ля­не, со­би­рая раз­бро­сан­ные по­жит­ки. Спус­тя не­сколь­ко се­кунд, он сто­ял пе­ред Ведь­мой, под­тя­ну­тый, с ис­кор­кой в гла­зах и застёгнутый на все пу­го­ви­цы.

- Ну! По­шли?! – ве­се­ло спро­сил Ле­ший, ра­зо­рвав за­тя­нув­шею­ся пау­зу.

- Ку­да? – го­ре­ст­но от­ве­ти­ла Ведь­ма, так и си­дя воз­ле пня.

- Не­дос­тат­ка вы­ру­чать!

- Ку­да? – по­вто­ри­ла Ведь­ма.

- Ну, в этот? Как его? – Ле­ший напряжённо вспо­ми­нал раз­го­вор с Не­дос­тат­ком, – Ну, там, где Не­дос­та­ток си­дит!

 

 

- В Пуш­ки­на, что ли?

- Ну?

- Гну!

- Не по­нял? – изу­мил­ся Ле­ший, – Ты че­го, не хо­чешь му­жа за­брать? Он что те­бе не ну­жен те­перь, со­всем стал?

- Ты-то хоть зна­ешь, бес­то­лочь, где этот са­мый, Пуш­кин на­хо­дить­ся?

- Знаю!

- И где же?

- В биб­лио­те­ке дол­жен быть.

Ка­те­ри­на по­кру­ти­ла сча­ст­ли­во­му Ле­ше­му паль­цем у вис­ка и за­пла­ка­ла.

- Ну, то­гда спро­сить мож­но? – Ле­ший ве­се­ло развёл ру­ка­ми, (мол, мир не без до­б­рых лю­дей) и за­мор­гал.

- У ко­го? Ду­рья твоя баш­ка! – Ведь­ма ха­рак­тер­но по­сту­ча­ла ку­ла­ком об лоб.

 

Ле­ший по­нял. По­нял и осоз­нал всю тра­гич­ность си­туа­ции и в от­ча­я­нье с раз­ма­ху вбил свой лоб в шер­ша­вую по­верх­ность пень­ка. По­сле это­го са­мо­ис­тя­за­ния, схва­тил­ся за ушиб­лен­ное ме­сто и за­ска­кал как ко­зел. Его улыб­ка бы­ла на­столь­ко ра­до­ст­ной и ши­ро­кой, что да­же не дан­тист, мог бы со­счи­тать весь его ка­ри­ес. Он при­пля­сы­вал и изумлённо по­ка­зы­вал на пенёк паль­цем.

Ведь­ма на­сто­ро­жен­но смот­ре­ла, то на пенёк, то на Ле­ше­го. То на пенёк, то на Ле­ше­го. Так и не по­няв, что так его раз­ве­се­ли­ло, про­кру­ти­ла паль­цем у вис­ка, по­ка­зы­вая Ле­ше­му, что тот или свих­нул­ся от уда­ра или свих­нул­ся по­сле уда­ра. Дру­го­го не да­но.

Ле­ший же, мах­нув на неё ру­кой, всё так­же ве­се­ло и впри­прыж­ку ло­ма­нул­ся в за­рос­ли кус­тар­ни­ка на ок­раи­не по­ля­ны, да там и скрыл­ся.

Ка­те­ри­на вздох­ну­ла и за­пла­ка­ла. – Вот как бы­ва­ет! А ещё друг на­зы­ва­ет­ся.

 

Осе­нив­шая Ле­ше­го мысль, бы­ла на­столь­ко не­ожи­дан­ной и оче­вид­ной, что он да­же по­те­рял дар ре­чи. Не по­ня­ла его Ведь­ма,

 

 

да чёрт с ней, за­то он вспом­нил влю­бив­шею­ся в не­го Го­рил­лу.

«Кинг-Кон­га, бы­ла осо­бью жен­ско­го по­лу, и вдо­ба­вок мог­ла раз­го­ва­ри­вать по че­ло­ве­че­ски. Ещё лю­би­ла Ле­ше­го и бы­ла ме­ст­ной. Ко­го же не спра­ши­вать о мес­те рас­по­ло­же­ния города Пуш­ки­на, ес­ли не её».

Вбе­жав в за­рос­ли, Ле­ший, сло­жил ла­дош­ки ру­по­ром, и что есть мо­чи крик­нул:

- Кинг! Где ты? Мать твою! Кон­га!

Глу­би­на ред­ко­го ле­са встре­пе­ну­лась. Прочь со­рва­лись и уле­те­ли во­ро­ны впе­ре­меш­ку с дру­ги­ми эк­зо­ти­че­ски­ми жи­вот­ны­ми. Мел­кие гры­зу­ны за­би­лись под ко­ря­ги и, дро­жа, ре­ши­ли пе­ре­ждать гро­мо­глас­но­го му­жи­ка.

- Кинг-Кон­га! – орал Ле­ший, уже раз в де­ся­тый, ко­гда по­чув­ст­во­вал, что зем­ля под его но­га­ми со­тря­са­ет­ся от тяжёлой по­сту­пи при­бли­жаю­щей­ся воз­люб­лен­ной, а мо­жет, и дру­го­го какого-нибудь гро­мад­но­го су­ще­ст­ва, раз­бу­жен­но­го или на­пу­ган­но­го кри­ком Ле­ше­го.

Дрожь зем­ли ста­ла не толь­ко ося­зае­мой, но и слы­ши­мой. Ле­ший при­тих и уси­лен­но вгля­ды­вал­ся в за­рос­ли, опа­са­ясь (не придётся ли спасаться). Гул за­тих, за­то за­хру­сте­ли вет­ки, и в проёме ли­ст­вы по­ка­за­лась ог­ром­ная го­ло­ва обезь­я­ны. Раз­ду­вая про­пас­ти ноз­д­рей и щу­ря яв­но под­сле­по­ва­тые глаз­ки, мор­да всмат­ри­ва­лась в крик­ли­во­го гос­тя.

По­чув­ст­во­вав род­ное и не­опас­ное, Го­рил­ла заулыбалась, как смог­ла, ос­ка­лив не­смет­ное ко­ли­че­ст­во ост­рых клы­ков, и вы­шла к Ле­ше­му це­ли­ком.

Ле­ший да­же не ус­пел по­нять тол­ком Кинг-Кон­га это или ещё кто, но был сгра­ба­стан ши­ро­чай­ши­ми ла­пи­ща­ми в креп­кие объ­я­тия и сильно в плющен в мя­си­стые сись­ки жи­вот­но­го. Обезь­ян­ка неж­но за­ур­ча­ла и ста­ла рас­ка­чи­вать­ся из сто­ро­ны в сто­ро­ну, сча­стью её не бы­ло при­де­ла. Сле­зы умиления ка­ти­лись по её гру­бым чер­ным ще­кам.

Ле­ший то­же рас­пла­кал­ся. Ни­кто не же­лал его присутствия, так как это жи­вот­ное, ни­кто не был так рад его по­яв­ле­нию, с са­мо­го ран­не­го дет­ст­ва, так как был си­ро­той и оз­лоб­лен­ным на весь мир ребёнком.

 

Спус­тя не­ко­то­рое вре­мя объ­я­тия ос­лаб­ли и Ле­ший смог го­во­рить.

- Здрав­ст­вуй, ду­ша моя! – как мог лас­ко­во вы­го­во­рил Ле­ший. Объ­я­тия сно­ва сжа­лись. – «Ог­ром­ной, од­на­ко, сер­деч­но­сти эта жи­вот­ная» – По­ду­мал он.

- Ску­ча­ла? – от­ды­шав­шись, вновь по­пы­тал­ся ска­зать Ле­ший. Сно­ва за­хру­сте­ли его кос­ти, и он ре­шил сме­нить так­ти­ку, – Мне по­мощь твоя нуж­на, кра­са­ви­ца, – отплёвываясь от шер­сти, вы­дох­нул он.

Кинг-Кон­га изумлённо от­ве­ла ла­пы с Ле­шим от се­бя и с лю­бо­пыт­ст­вом взгля­ну­ла в его гла­за. Об­ню­ха­ла и, с тру­дом во­ро­чая язы­ком, про­го­во­ри­ла си­по­ва­тым бас­ком.

 

- Че­го те­бе ми­лый? – из пас­ти пах­ло так от­вра­ти­тель­но, что Ле­ше­го чуть не стош­ни­ло.

- По­мощь мне нуж­на, – Ле­ший поудобнее уст­ро­ил­ся в пу­ши­стых ла­пах обезь­ян­ки.

- Го­во­ри. До­ро­гой. Не стес­няй­ся. Для те­бя всё, что хо­чешь!

- Ты та­ко­го по­эта Пуш­­ки­н, зна­ешь?

- Ну? – особь не­мно­го на­пря­глась и смор­щи­ла лоб.

- Да, не вол­нуй­ся ты! Так го­род один на­зы­ва­ет­ся. У ме­ня там друг за­стрял. Про­сил за­ехать за ним.

- Ну?

- Очень про­сил, – не­уве­рен­но до­ба­вил Ле­ший.

- Ну? – Го­рил­ла опус­ти­ла ле­ше­го на зем­лю и сло­жи­ла ла­пы на гру­ди.

- Ну что, ну? Он ведь друг мне, а дру­зей вы­ру­чать на­до.

- А я как же?

- Ты?.. То­же мне друг, – оп­рав­ды­вал­ся Ле­ший, – но те­бя ведь, вы­ру­чать не на­до?

- Не на­до, – под­твер­ди­ла Го­рил­ла.

- Так, где этот, грё­ба­ный Пуш­кин, ска­жешь?

- Бро­сить хо­чешь? – насупилась особь.

- Да нет же! Бо­же ты мой! – Ле­ший стал мед­лен­но крас­неть, – Я бы­ст­ро. Вы­ру­чу его и об­рат­но. Я бы­ст­рый…

 

- Ну-ну! Как Бет­ман, что ли? – Го­рил­ла на­су­пи­лась и по­вер­ну­лась к Ле­ше­му спи­ной.

- Да че­ст­ное сло­во! – и Ле­ший в серд­цах пе­ре­кре­стил­ся, (че­го ни­ко­гда до это­го не де­лал, и по­это­му по­лу­чи­лось за­дом наперёд), и пал на ко­ле­ни, – По­мо­ги!

 

Кинг-Кон­га встала на чет­ве­рень­ки и гру­ст­но ткну­ла паль­цем в восходящее солн­це.

- Дойдёшь до за­рос­лей Ба­на­но­вой ро­щи. По пра­вую сто­ро­ну, у ста­ро­го ко­лод­ца, уви­дишь нор­ку… По­сту­чишь­ся и спро­сишь «ку­да даль­ше?», Ста­ро­го Кен­гу­ру, дя­дю Фрей­да.

- Спа­си­бо те­бе, род­ное серд­це! – Ле­ший в по­ры­ве стра­сти бро­сил­ся, бы­ло, об­нять её, но она от­стра­ни­лась.

- Ведь не вернёшься ты…? – гру­ст­но спро­си­ла Го­рил­ла.

- Че­ст­но? – го­ре­ст­но вы­дох­нул Ле­ший.

- Как смо­жешь? – ути­рая сле­зин­ку, спро­си­ла лю­би­мая.

- Не знаю? – че­ст­но от­ве­тил Ле­ший, пожимая плечами.