— Большое спасибо, что остались, мистер Ричардсон, — поблагодарила Шарлотта.
— Всегда к вашим услугам, мадам.
— Спасибо, мистер Ричардсон, мы этого не забудем.
Ричардсон кивнул и расплылся в улыбке. Шарлотта поднялась со стула и взглянула на Рори.
— Ну, ты доволен?
Рори не успел ответить, а Шарлотта уже повернулась к Джимми со словами:
— Джимми, беда вашего брата в том, что он никак не может признать — вы уже самостоятельный молодой мужчина, а не молоденький подмастерье.
Джимми рассмеялся и, приосанившись, заявил шутливым тоном:
— Мы еще ему покажем, правда? Если увидите его, то передайте, что как-нибудь я надаю ему тумаков за это. Передадите?
Рори залепил брату легкий подзатыльник.
— Ты всегда был легкомысленным, братишка, таким и останешься на всю жизнь.
— Легкомысленный? А то, что ты заявился сюда в такую темень и в дождь, разве это не легкомыслие? И не только себя, но и жену подвергаешь опасности.
— Она вызвалась охранять меня, — отшутился Рори. — Если бы кто-то напал на меня, им бы не поздоровилось. — Он взял Шарлотту за руку и повел к двери, напомнив брату: — Не забудь запереть дверь.
— Ладно, не беспокойся.
Рори и Шарлотта под дождем поспешили домой. Они шли такими закоулками, по которым и днем-то было небезопасно ходить. «Джимми прав, — подумал Рори. — Безумие с моей стороны привести ее сюда в такое время».
Шарлотта поняла его состояние, и, когда они наконец выбрались на главную улицу, сказала:
— Все, теперь можешь расслабиться.
Рори ничего не ответил, только облегченно вздохнул, еще раз убедившись в том, какая Шарлотта замечательная женщина. Поскольку и за Джимми не стоило теперь беспокоиться, Рори вспомнил их разговор в гостиной и спросил:
— Ты собиралась сообщить мне две новости. Какая же вторая?
— Подожди до дома, мне трудно говорить в такой дождь.
— И поделом тебе, нужно было остаться дома.
— Ну конечно, сидеть и переживать, когда ты вернешься.
— Ты замечательная женщина, Шарлотта. Ты ведь знаешь это, правда?
— Да, знаю. Я знаю это уже пять месяцев и три дня.
— Ох, Шарлотта. — Рори обнял жену и крепко прижал к себе.
Шарлотта приняла ванну, надела светло-серую ночную рубашку и пеньюар такого же цвета. Подобный ночной наряд можно было увидеть на открытках, которые моряки привозили из-за границы, главным образом из Франции.
Рори уже начал привыкать к тому, что видит жену как одетой, так и раздетой, вот как сейчас. Надо сказать, что его собственный ночной наряд заставил бы скромных женщин отвернуться или закрыть глаза, поскольку его фланелевая светло-голубая ночная рубашка была почти такой же тонкой и прозрачной, как кашемир. Эта рубашка являлась одним из многочисленных подарков Шарлотты. Когда он первый раз надел ее, то пытался скрыть свое смущение за шутками. Но теперь он вообще не обращал внимания на рубашки, каждый раз перед сном надевая свежую.
Когда он вышел из гардеробной в спальню, Шарлотта сидела на краю кровати, в этот момент в свете ночника она показалась Рори какой-то воздушной. У него даже мелькнула мысль, что если он сейчас распахнет окно, то ветер вынесет ее из комнаты. Он опустился на кровать рядом с Шарлоттой, скрестил руки на груди и посмотрел на нее.
— Ну давай, выкладывай, какую новость ты утаила от меня?
— Да ничего я от тебя не утаивала, просто не успела сказать. Понимаешь, я беременна.
— Бе... беременна?
Глядя на Рори, раскрывшего рот от изумления, Шарлотта продолжила:
— Да, я женщина с дитем во чреве, как это говорится в Библии.
Рори глубоко вздохнул и расправил плечи. Шарлотта беременна, у нее будет ребенок. Вот это да. Его охватило желание засмеяться, но он остановил себя. Да, у нее будет ребенок, и это его ребенок... А что же тут удивительного? Их отношения сложились таким образом, что удивляться тут нечему. Он никогда не забудет той первой ночи в этой постели. Они тогда остановились перед дверью этой спальни, и Шарлотта, соблюдая условие сделки, по которому он мог спать в своей спальне, сказала, что не обидится, если он уйдет к себе. И как же он поступил? Он протянул руку и сам распахнул дверь спальни. Шарлотта вошла в комнату, опустив голову, как застенчивая невеста. Он понял, что в его силах сделать ее счастливой, и он сделал ее счастливой. И себя тоже. Шарлотта была прекрасным партнером, но в качестве жены она просто поразила его. И все потому, что она любила его. До этого момента он никогда не ощущал себя по-настоящему любимым. Он любил Джейни, но вот она не любила его так, как его любили сейчас. Возможно, он сам виноват, что у них с Джейни не получилось настоящей любви. Случай с Джоном Джорджем встал между ними в первую же ночь. До Джейни у него было несколько женщин. Одна из них в Джарроу, когда он только начал работать сборщиком квартплаты. Ее муж был моряком, и нуждалась эта женщина только в мужчине, а никак не в любви. Да и другая была не лучше, за шиллинг она могла переспать с кем угодно.
Нет, до Шарлотты его никто не любил. Удивительно, откуда она могла знать столько о том, как нужно любить мужчину? Ведь он был первым мужчиной в ее жизни. Наверное, она просто инстинктивно чувствовала это. Ладно, в любом случае он был счастлив. И вот еще эта новость.
Рори крепко обнял Шарлотту, они повалились на кровать и рассмеялись, губы Рори нашли ее губы, и он крепко поцеловал ее.
Когда, наконец, они снова сели, лента упала с волос Шарлотты, и они рассыпались по плечам. Взяв мягкую, блестящую прядь, Рори прижал ее к щеке.
— Ты рад?
— Ох, Шарлотта, ты не могла доставить мне большей радости.
— Я буду доставлять тебе такую радость каждый год, пока совсем не растолстею.
— А я не хочу, чтобы ты толстела, оставайся такой, какая есть. — Рори обнял ладонями лицо жены, глаза ее излучали мягкий свет, они были полны любви к нему. — Ты самая лучшая женщина, других таких нет.
— Я люблю тебя, Рори.
Рори не смог произнести «а я тебя», но он обнял Шарлотту и крепко сжал ее в объятиях.
Часть 4
Воскресение Джейни
Глава 1
Молодая женщина, похожая на иностранку, протянула билет контролеру, внимательно посмотрела на него, затем прошла мимо. Женщина уходила с платформы одной из последних, и контролер посмотрел ей вслед. Иностранка. Об этом можно было судить по ее одежде: необычного вида деревянные башмаки на ногах, черный плащ, похожий на мантию, на голове что-то непонятное — то ли шляпа, то ли шаль с бахромой и завязками под подбородком. Другой странностью, бросавшейся в глаза, являлось то, что кожа у нее была смуглая, а волосы белые и курчавые, как у старой негритянки, хотя лицо у женщины было молодое. Она напомнила контролеру мужчину, жившего по соседству с ним. У того были светлые волосы и розовые глаза. Его называли альбиносом, и был этот сосед каким-то чудаковатым.
Когда молодая женщина добралась до главной улицы, она, похоже, слегка растерялась. Субботний вечер, движение интенсивное, толпы людей снуют туда-сюда, толкая друг друга. Женщина отступила на обочину и тут же запачкала грязью башмаки. Она вглядывалась в лица прохожих, как будто никогда раньше не бывала в толпе или вообще не видела раньше людей.
Женщина шла с таким видом, словно здесь все ее изумляло. Она обогнула рыночные прилавки, а когда услышала пароходный гудок, то остановилась и оглядела узкую улицу, которая вела к парому. А затем продолжила свой путь.
Она была уже на полпути от берега, круто спускавшегося к реке, когда снова остановилась. Сунув руки в карманы плаща, она крепко прижала их к телу, затем вскинула голову, глядя на темнеющее небо.
Двое мужчин, проходивших мимо, обратили на нее внимание, а она опустила голову и в ответ посмотрела на них. А когда мужчины удивленно переглянулись, женщина торопливо побежала от них к берегу, стуча по булыжникам деревянными башмаками.
Очутившись на набережной, она целенаправленно двинулась вдоль нее до того места, где когда-то был пустырь. Здесь она остановилась в растерянности, потому что пустырь был обнесен оградой, которая примыкала к забору, окружавшему верфь. Женщина замедлила шаг, приближаясь к забору верфи, а когда добралась до калитки и попыталась открыть ее, оказалось, что калитка заперта. Сначала женщина потрясла калитку, затем постучала, подождала немного и уже лихорадочно принялась молотить кулаками по калитке.
Когда и после этого не последовало никакого ответа, женщина двинулась к дальнему концу забора и сделала то, что неоднократно проделывала раньше, когда Джимми запирал калитку изнутри. Она отодвинула в сторону доску возле последнего столба и пролезла во двор верфи.
Здесь она замерла, глядя на дом. В окне длинной комнаты горел свет. Женщина снова сунула руки в карманы плаща и прижала их к телу, затем медленно двинулась к дому и поднялась по ступенькам крыльца. Не стала пытаться открыть дверь, а постучала в нее.
Она услышала шаги, приближающиеся к двери, но дверь не открылась, а из-за нее раздался голос:
— Кто там?
Подождав несколько секунд, женщина ответила:
— Открой, Джимми.
За дверью наступила полная тишина.
— Открой дверь, Джимми, — повторила женщина. — Прошу тебя, открой дверь.
И снова никакого ответа. Женщина услышала, что шаги удаляются от двери. Она повернула голову и увидела, что на окне отодвинулась занавеска, а за стеклом появился белый контур лица Джимми. Женщина протянула руку к окну.
— Джимми, Джимми, это я. Открой, пожалуйста, дверь.
Когда дверь наконец распахнулась, женщина подумала, что она открылась сама, словно по волшебству, потому что за дверью никого не было. Женщина переступила через порог, бросила взгляд в комнату и увидела Джимми, который пятился назад к столу в дальнем конце комнаты.
— Не бойся, Джимми, я... я не призрак. Это я... Джейни... я не утонула. — Джейни закрыла дверь, прислонилась к ней спиной, медленно сползла вниз и повалилась набок.
Джимми уставился на скрюченное тело, но не пошевелился. Подобного страха он еще никогда не испытывал, его охватило желание выпрыгнуть в окно, умчаться прочь от... от нее. Но... это же был голос Джейни, и она сама сказала, что она Джейни. Однако, насколько он мог видеть, кожа у нее была смуглой, как у арабов, а волосы белые. А у Джейни кожа была светлая, а волосы каштановые, красивые...
— Джимми, дай мне попить, чая или что-нибудь.
Словно завороженный, Джимми подошел к плите, снял с нее чайник, трясущимися руками наполнил чашку, добавил сахар и медленно двинулся к Джейни.
Глядя на нее широко раскрытыми глазами, он увидел, как Джейни поднялась на ноги, затем прошла мимо него в комнату, подошла к стулу, опустилась на него и только после этого взяла из его рук чашку. Хотя чай был горячий, она выпила его в несколько глотков и спросила:
— А где Рори?
Увидев, как у Джимми отвисла челюсть, Джейни наклонилась вперед и тихо промолвила:
— С ним... ничего не случилось?
Голова Джимми дернулась, и он впервые за все это время заговорил:
— Где ты была?
— Я... я ничего не помню... но мне сказали, что меня выбросило на берег. Прошло много времени, прежде чем в деревне появился священник, он мог говорить по-английски. Оказывается, меня подобрала рыбацкая лодка у берега, возле Ла-Паллис. Я вцепилась в обломок яхты, и рыбаки сначала решили, что я мертва. Наверное, я пробыла в воде много времени, и течение далеко унесло меня. Они сказали, что когда я пришла в себя, то не могла вспомнить, кто я такая. Память вернулась ко мне только месяц назад.
— Только месяц назад?
— Да. — Джейни медленно кивнула.
Джимми дважды сглотнул слюну.
— Ну а что ты хоть думала о том, кто ты такая?
— Ничего. Я ничего не помнила, так, какие-то смутные воспоминания. Мне казалось, я помнила, как держала на руках ребенка. Я рассказала об этом священнику, и, когда он появился в следующий раз — а приезжал он туда только дважды в год, — он сказал, что поспрашивал на побережье, но никто не слышал о пропаже женщины и ребенка. В тот год часто штормило и утонуло множество лодок. Священник посоветовал мне терпеливо ждать, тогда память вернется ко мне, и я вспомню, кто я такая. Это... это Генри помог мне вернуть память.
— Кто такой Генри?
— Он сын той женщины, которая ухаживала за мной. Они там все рыбаки. У них очень трудная жизнь, гораздо труднее, чем... чем здесь. — Джейни медленно обвела взглядом комнату. — Я помню, как считала потрошение рыбы презренной работой. Но мне пришлось научиться потрошить рыбу. Они там все трудились от рассвета и до темноты. Только рыба и позволяла им выживать. — Она покачала головой. — Но они добрые... и очень счастливые.
Джимми снова сглотнул слюну. Мысли лихорадочно вертелись в его голове. Это Джейни. Да, конечно, это Джейни. Господи, что же теперь будет? Лучше бы она осталась там, где была. Что он теперь ей скажет?
— А как к тебе вернулась память? — пробормотал он.
— Это заслуга Генри. Он все никак не мог понять, почему я не хочу учиться плавать. Там все плавают, это их единственное удовольствие. Так вот, в тот день он... он подкрался ко мне сзади и столкнул в воду со скалы. И... и в тот момент, когда я плюхнулась в воду, ко мне вернулась память. А Генри потом очень сожалел об этом... то есть я хочу сказать, он сожалел о том, что я все вспомнила. — Джейни посмотрела на стол и внезапно вскочила со стула. — А где Рори? Он дома?
Джимми отвернулся и покачал головой. Он взял чайник с плиты, снова поставил его на место, а затем резко повернулся к Джейни.
— Тебя... тебя не было почти... почти два года... за это время многое произошло.
— Что произошло? Что?
— Понимаешь, Джейни... это будет для тебя новым шоком. Мне очень жаль... он не забывал тебя, он едва не сошел с ума. Наверное, виной всему одиночество, но... — Джимми опустил голову, голос его понизился почти до шепота. — Он снова женился.
Джейни повернула ухо в сторону Джимми, словно не расслышала его слов, затем открыла рот и снова закрыла его, не промолвив ни слова. Она опять плюхнулась на стул и оглядела комнату. И только через некоторое время смогла спросить:
— На ком?
Джимми прижал ладонь ко рту, он понимал, что, если назовет имя, Джейни будет очень трудно понять поступок Рори.
— Так на ком он женился? — уже вскричала Джейни.
— На мисс... на мисс Кин.
— Что? — Джейни вскочила со стула и рванулась к Джимми, который в страхе отшатнулся. — Ты шутишь?
— Нет, Джейни, я не шучу.
Джейни расстегнула плащ и отшвырнула его в сторону, затем сорвала свой головной убор и швырнула его туда же.
— Деньги! Деньги! Он женился на ней ради денег. Не смог выиграть в карты и решил заработать вот таким способом.
— Нет, Джейни, все не так...
Джейни уставилась на Джимми, и он с удивлением отметил, что ее фигуру уже нельзя было назвать пухленькой. Сейчас Джейни была такой же худой, как Шарлотта Кин до того, как начала полнеть в результате беременности. Ох да, Джейни ведь еще не знает про ребенка. Господи, что же будет?
— Не забывай, Джейни, прошло ведь почти два года. Он... он был ее управляющим, а она такой одинокой...
— Одинокой? Одинокой? — Джейни нервно расхохоталась, а затем, вытянув белую голову в направлении Джимми, спросила требовательным тоном: — Где он? Живет в большом доме? Ох, ему не долго еще там жить, правда, Джимми? Он не может иметь двух жен.
— Но он ничего не знал о тебе, ты не можешь винить его.
— Я не могу его винить? Ха! Я была единственной женщиной, которую он желал в своей жизни, единственной, которую он обещал любить до самой смерти. Ты... ты ничего не понимаешь в этом. А еще говоришь, что он не виноват.
— А тебе не надо было уезжать. Только твоя вина, что ты уехала в этот отпуск. Я... я советовал ему не пускать тебя.
— Но он отпустил меня, Джимми, отпустил. А ведь мог бы задать мне трепку и заставить остаться. Нет, он этого не сделал, не так ли? Он отпустил меня.
— Ты прекрасно знаешь, почему он тебя отпустил. Из-за Джона Джорджа. Ты ведь настаивала на том, чтобы он пошел с повинной в полицию. Так что виноваты вы оба. А вот за то, что он женился, его нельзя винить. Откуда он мог знать, что ты жива? Он ждал целый год, даже больше.
— Ох, как мило с его стороны. Ну так что мы теперь будем делать, а, Джимми? Придется тебе пойти к нему и сказать, что вернулась его жена. Да, именно так... скажи ему, что вернулась его жена.
Джимми уставился на нее. Да, это Джейни, но какая-то другая Джейни. Изменилась не только ее внешность, но и манеры и поведение. Просто удивительно, что женщина могла так измениться.
Джейни заметила, что Джимми разглядывает ее волосы, и тихо промолвила:
— Я настаиваю на своем. Пойди и скажи ему. И предупреди его о том, что ему предстоит увидеть. — Джейни поднесла руку к голове. — Я... я потеряла все волосы, была совершенно лысой. Но они втирали мне в голову рыбий жир... и волосы выросли. А кожа у меня такая от загара, как у них, от постоянной жизни на открытом воздухе, там солнце и ветер...
Внезапно Джейни опустилась на стул, положила руки на стол и уткнулась в них лицом.
— Не плачь, Джейни, не плачь. — Джимми приблизился к столу, но Джейни подняла голову и посмотрела на него совершенно сухими глазами.
— А я и не плачу, Джимми. Я не могу плакать. Мне вроде бы надо оплакивать гибель детей, хозяина и хозяйки, надо оплакивать свою внешность, но что-то останавливает меня... Иди и скажи ему, Джимми.
— Я... я не могу, Джейни. Это будет...
— Что это будет?
— Это... это будет для него потрясением.
— Что ж, если он не придет сюда, то я сама пойду к нему. Потрясения ему не избежать в любом случае. И лучше ему встретиться со мной здесь, чем... чем в том доме... Ну, что ты еще хочешь сказать?
— Джейни, твоя бабушка, она...
— Ох, нет! — Джейни снова уронила голову на руки, но через несколько секунд подняла ее. — Когда?
— В прошлом году, вскоре после того... как услышала о твоей гибели...
— А отец?
— Он переехал в Джарроу и живет там с... В вашем коттедже новые люди, пожилая пара. И Лири тоже все уехали. Вот уж никогда не думал, что они уедут, но Коллум перешел работать на другую шахту, и они переехали поближе к его новому месту работы. — Джимми решил, что будет говорить долго, в надежде уболтать Джейни. Но она остановила его взмахом руки, откинулась на спинку стула, несколько раз глубоко вздохнула и сказала: — Все, хватит с меня. Я так устала... я не спала... ох, наверное, много дней... Иди за ним, Джимми.
Последние слова прозвучали твердо, как приказ, не подлежащий обсуждению. Еще раз взглянув на Джейни, Джимми снял с вешалки кепку и пальто и вышел на улицу. Однако, оказавшись во дворе, он не помчался выполнять приказ, а подошел к забору, прислонился к столбу и пробормотал:
— Боже мой! Что же теперь будет?
Глава 2
Шарлотта поправила шелковый платок на шее Рори, смахнула с черного костюма воображаемую пылинку и слегка пригладила пальцами его напомаженные волосы. Отступив на шаг, она оглядела его и сказала:
— По-моему, ты только напрасно тратишь время за карточным столом.
— Нет, за карточным столом я никогда не трачу время напрасно, — парировал Рори и подмигнул Шарлотте.
Лицо ее стало серьезным.
— Будь осторожен. Чем больше я слышу об этом Николе, тем больше волнуюсь.
— Да что ты, это очень воспитанный человек, джентльмен до кончиков ногтей.
— Это делает его еще более опасным. Странно, но я рада, что ему известно о том, что я знаю, кто он такой. Жаль, меня не было рядом с тобой, когда он задал свой пробный вопрос: ваша жена, разумеется, ничего не знает о наших маленьких слабостях?
Рори принял надменную позу и заявил:
— Сэр, моя жена знает все, она замечательная женщина. Вот так я ему ответил, и это чистая правда. — Рори нежно провел ладонью по уже заметному животу Шарлотты, а она засмеялась и шутливо шлепнула его по руке, а затем сказала уже серьезным тоном:
— Что ж, теперь он, пожалуй, поостережется устроить тебе какую-нибудь подлость. Потому что, если ему придет в голову заставить тебя замолчать, ему придется и меня заставить молчать. Что за гости ожидаются сегодня?
— Да кто их знает. Каждый раз бывают неожиданные сюрпризы. Ты бы видела лицо Винера, когда он увидел меня там, в Ньюкасле. Я подумал, что он сейчас напустит в штаны. Надо сказать, что я и сам здорово удивился, поначалу не поверил своим глазам. Ну как же, ярый сторонник Лиги трезвости. Да члены этой Лиги поджарили бы его, узнай они правду. Представь себе, что до городских леди, ратующих за трезвость, дойдет слух, что их мистер Винер... А знаешь что? Я им подброшу этот слух, потому что терпеть не могу этого мистера Винера. Помню, твой отец как-то послал меня по делам к нему в офис, так он разговаривал со мной так, словно я грязный бродяга.
Шарлотта обхватила ладонями лицо Рори, с гордостью посмотрела на него и заявила:
— Ничего, мы им всем покажем. Двоих из них ты уже обставил в делах, и это только начало. Между прочим, ты самый модный и самый симпатичный мужчина в этом городе... и даже во всей стране.
Рори приятно было услышать такие слова.
— Шарлотта, я не устаю повторять, что ты замечательная женщина. С каждым днем я открываю в тебе все больше и больше хорошего. А тот факт, что ты разрешаешь мне играть в карты, меня просто изумляет.
— Не вижу ничего страшного в том, что раз в неделю ты играешь в карты. Если все твои недостатки заключаются только в том, что ты любишь карты и иногда выпиваешь, то меня это устраивает.
Рори наклонился и нежно поцеловал жену в губы.
— Можете быть уверены, миссис Коннор, что других недостатков у меня нет и не будет. А теперь слушай меня внимательно. — В голосе Рори прозвучали повелительные нотки. — Ложись спать, меня не жди. Стоддард привезет меня в двенадцать, и надеюсь, что я найду тебя спящей в постели. А если нет, то у тебя будут неприятности.
— А что ты сделаешь?
— Заведу любовницу.
— Нет, Рори, не говори так. Не смей даже шутить на эту тему. Я бы этого не перенесла.
— Глупенькая женщина, неужели ты веришь всему, что я говорю?
— Хочу верить. Ну все, уходи. — Шарлотта вытолкала Рори из комнаты в холл, помогла ему надеть пальто, протянула шляпу и шарф. Затем она вышла вместе с ним на крыльцо. Когда Рори сел в экипаж, Шарлотта помахала ему рукой, а он помахал в ответ.
Экипаж уже подъезжал к воротам, когда кучер внезапно остановил лошадей и заорал:
— Эй, в чем дело? Ты кто такой?
Рори опустил стекло окошка, выглянул наружу и в свете фонаря увидел Джимми. Быстро распахнув дверцу, он крикнул кучеру:
— Все в порядке, Стоддард, это Джимми. — Затем Рори обратился к Джимми: — Залезай сюда. Почему ты здесь? Что случилось?
Экипаж тронулся вперед, а Джимми плюхнулся на сиденье и откинулся на спинку.
— Что случилось? — повторил Рори. — Они утопили еще одну лодку?
— Нет. — Джимми покачал головой. — Лодки тут ни при чем.
— Тогда в чем дело? Дома что-то случилось? — продолжал допытываться Рори, а Джимми только мотал головой. — Только не говори, что ты пришел просто поболтать.
— Нет, не поболтать... я торчу тут уже около часа, ждал, пока ты выйдешь, чтобы поговорить наедине.
— О чем? — Рори внимательно посмотрел на бледное лицо Джимми. — Да выкладывай же, черт побери.
— Ох, Рори, тебя хватит удар.
— Удар?
— Ты не поверишь... так что держись, братишка...
— Джимми...
— Дело в том, что... Джейни...
Джимми говорил тихо, и Рори подумал, что он просто ослышался.
— Что ты сказал?
— Я сказал... Джейни.
Внезапно Рори прошиб холодный пот, теперь уже и его голос звучал чуть слышно.
— Что... Джейни?
— Она... вернулась... она жива... не утонула...
Рори молчал, ему казалось, что это какой-то кошмарный сон, в котором он не может говорить, а может только слушать Джимми.
— Я перепугался. Это был ее голос, но я... я сначала не открыл дверь. Потом... я увидел ее, но все равно не поверил, что это она. Она... она изменилась, ее никто бы не узнал. Для меня это было шоком. Волосы у нее белые, а кожа коричневая, как у арабов. Она сказала, что это от солнца. Она была во Франции, в какой-то уединенной рыбацкой деревне, туда даже священник приходит только два раза в год. Да, она очень изменилась. Я понимал, что для тебя это будет ударом... но я вынужден был пойти к тебе... иначе она сама пришла бы... Рори, что же ты теперь будешь делать?
Вот именно, что же делать? У него новая жизнь, его называют сэр и хозяин. Шарлотта дала ему все, что только женщина может дать мужчине: дом, богатство, положение в обществе... а теперь еще и ребенка. Никогда в своей жизни он не был так счастлив, как после женитьбы на ней, и чувства его к Шарлотте с каждым днем становились все сильнее и сильнее. Ведь нельзя же жить с такой замечательной женщиной, получать от нее все и ничего не отдавать взамен. И вчера вечером он едва не сказал ей главные слова: я люблю тебя. Хотя и не думал раньше, что сможет сказать эти слова другой женщине. Ведь любовь бывает только раз в жизни. Однако существуют разные виды любви. И ему было ясно, что его чувства к Шарлотте перерастают в большую любовь. Шарлотта как-то сказала, что более прочные браки те, которые основаны на дружбе, а не на клятвах в вечной любви.
Однажды он уже поклялся Джейни в вечной любви, однако сейчас ему было ясно, что это была вспышка юношеской любви, ведь они росли вместе, он не встречался с другими девушками...
Она не может вернуться. Не может. Нет! Нет! Жизнь не сыграет с ним такую шутку. Перед женитьбой на Шарлотте он ходил к адвокату, и тот сказал, что он имеет полное право снова жениться, поскольку Джейни признана умершей. Да, она умерла, умерла для него почти два года назад, и он не желал ее воскресения.
Боже милосердный! Какие мысли лезут ему в голову! Так можно сойти с ума.
— Рори, Рори. — Джимми потряс брата за плечо. — Ты в порядке? Я понимаю... для тебя это потрясение... ее появление и меня напугало до смерти. Что ты собираешься делать?
— Что?
— Я спрашиваю, что ты собираешься делать?
Рори покачал головой. А что он мог сделать?
— Она в доме, хочет увидеть тебя.
Несколько мгновений Рори тупо смотрел на Джимми, затем опустил стекло окошка и крикнул:
— Стоддард, остановите, мы выйдем здесь. Мне... мне нужно уладить одно небольшое дело.
Через минуту Стоддард распахнул дверцу, опустил ступеньки и, когда Рори и Джимми выбрались из экипажа, спросил:
— В двенадцать часов, сэр?
— Что? А-а, да-да, в двенадцать.
— До свидания, сэр.
— До свидания, Стоддард.
Рори пошел по улице, Джимми следовал рядом, но, когда экипаж скрылся из вида, Рори остановился под фонарем и внимательно посмотрел на Джимми:
— Боже мой, что же мне теперь делать?
— Я... я не знаю, Рори.
Они продолжили путь в направлении реки и опять остановились уже во дворе верфи. Рори замер, глядя на освещенное окно, затем повернулся и прошел на причал, где облокотился на перила и уставился на темную воду. Джимми медленно приблизился к нему и остановился рядом.
— Послушай, Рори, тебе все равно придется пройти через это.
Рори прижал пальцы к глазам, словно пытаясь отогнать кошмарный сон. Он чувствовал, что его одолевает паника, и понимал — ему сейчас надо бегом взбежать по ступенькам крыльца и распахнуть дверь с криком: «Джейни! Джейни!» Однако хотелось ему совсем другого: повернуться и побежать назад в Уэст, ворваться в дом, в его дом, и закричать: «Шарлотта! Шарлотта!»
— Ладно, пойдем. — Рори повернулся и направился к дому, Джимми следовал за ним, но перед самым крыльцом обогнал брата и распахнул дверь. Рори ступил внутрь.
Возле стола стояла женщина. Свет лампы освещал ее. Она совсем не была похожа на ту Джейни, которую Рори помнил. Сердце его дрогнуло при мысли, что это чья-то глупая шутка. Или ловушка. Его могли заманить сюда таким способом, чтобы ограбить. Рори бросил грозный взгляд в направлении Джимми, как бы упрекая брата за то, что тот оказался замешанным в этом грязном деле, а затем медленно двинулся к женщине. Когда до нее оставалось не более метра, Рори остановился, и вспыхнувшая было надежда улетучилась. Он понял, что смотрит в глаза Джейни. Только глаза он и узнал в ее новом облике. Как и говорил Джимми, кожа у нее была смуглой, как у арабов, а волосы белы как снег, короткие и курчавые.
А Джейни точно так же смотрела на него, потому что перед ней был не тот Рори, которого она знала, когда была той Джейни, которую знал он. Перед ней стоял хорошо одетый джентльмен, так хорошо не одевался даже ее бывший хозяин, поскольку в одежде Рори чувствовался еще и отличный вкус. И даже лицо у Рори было другое: гладкое, чисто выбритое, ни малейших следов щетины на подбородке, щеках и на верхней губе.
При виде Рори у Джейни защемило сердце, однако обиднее всего было то, что Рори даже не протянул ей руки, не дотронулся до нее.
— Джейни...
— Да, это я. Похоже, ты не рад меня видеть. — Голос Джейни дрогнул.
— Я думал... мы все думали...
— Да, я знаю, что ты думал, но... но два года ты не смог подождать, для тебя это слишком долго, да? Ты же азартный игрок, не можешь упустить свой шанс.