Шарлотта склонилась над Рори, слезы туманили ее взгляд. Она осторожно вытерла пот с его лица, шепча при этом:
— Дорогой мой, любимый.
Когда открылась дверь и в комнату вошла Джесси, Шарлотта сказала ей:
— Я отлучусь на минутку. Если хозяин проснется, немедленно позови меня.
— Хорошо, мадам, — шепотом ответила Джесси и снова заняла свое место возле постели.
На лестничной площадке Шарлотта остановилась, чтобы вытереть слезы и хоть немного унять крик души. «Рори, что же я буду делать без тебя? Дорогой мой, как мне теперь жить? Не покидай меня, умоляю, не покидай».
Спустившись вниз, Шарлотта не смогла скрыть своего удивления, увидев, что Рут стоит в накидке и завязывает под подбородком шляпу. Подойдя к ней, Шарлотта пробормотала:
— Вы уходите? Но вы не можете...
Рут с трудом сглотнула слюну.
— Я... ненадолго. Отведу Джейни домой и проведаю мужа, у него болит нога, за ним тоже нужен уход. Я вернусь утром.
— Тогда я прикажу, чтобы вас отвезли в экипаже.
— Очень любезно с вашей стороны.
— Но почему? — Шарлотта уже с нескрываемым удивлением смотрела на Рут. — Вы могли бы отправить домой Лиззи... Вы же его мать, вы должны...
Рут кивнула и тихо промолвила:
— Да, я понимаю, о чем вы думаете, в такие минуты место матери рядом с сыном. Что ж, его мать и будет рядом с ним. Его настоящая мать Лиззи, а не я.
— Что?! — воскликнула Шарлотта.
— Да, Лиззи его мать.
— Но... я не понимаю... он никогда... всегда называл вас...
— Ох, это давняя история, и очень простая. Мой муж наградил Лиззи ребенком, когда ей было семнадцать лет. Много лет Рори считал меня матерью, а когда он узнал, что родила его не я, а Лиззи, он ополчился против нее. Неудивительно, что вы ничего не знали. Странно, но Рори почему-то всегда стыдился ее, хотя она хорошая женщина и много натерпелась от него. Нехорошо говорить об этом в такой момент, но, честно говоря, я обязана рассказать вам об этом. Любая другая не выдержала бы таких издевательств со стороны собственного сына, а Лиззи терпела и всегда любила его. Лиззи хорошая женщина... так что она остается здесь, и это правильно. А я поеду, но скоро вернусь.
Когда дверь за Рут закрылась, Шарлотта осталась стоять неподвижно. Словно не понимая, где находится, она оглядела холл, затем медленно побрела в кабинет, где села за стол и принялась барабанить пальцами по его крышке, обтянутой кожей. Рори признался ей в краже пяти фунтов, он рассказал ей о себе все, не стал скрывать свои слабости, похвалился достоинствами. И все же он скрыл от нее тайну своего рождения, словно это был какой-то постыдный секрет. Почему? Почему он не смог рассказать ей об этом? Шарлотта почувствовала обиду оттого, что Рори все же не до конца был откровенен с ней. Он называл Рут матерью и, безусловно, любил эту тихую, скромную, маленькую женщину, даже гордился ею. А Лиззи называл невежественной.
Рори так и не смог понять, что все лучшее в нем он унаследовал от Лиззи, сейчас Шарлотте стало ясно, что он ее точная копия, как в плане уверенности в себе, самонадеянности... так и в плане любви. Ее способность любить была даже больше, чем у него, поскольку, отвергнутая собственным сыном, она продолжала любить его.
В дверь кабинета кто-то постучал.
— Войдите, — разрешила Шарлотта. Дверь распахнулась, на пороге стояла Лиззи.
— Ох, девочка, я еле тебя разыскала. Не стоит тебе сидеть здесь одной и горевать, это не принесет ничего хорошего. Пойдем со мной.
Словно послушный ребенок, которого позвала мать, Шарлотта поднялась из-за стола и подошла к Лиззи. Посмотрев ей прямо в глаза, она тихо промолвила:
— Я только что узнала, что вы его мать. Ох, Лиззи, Лиззи.
— Да, — Лиззи опустила голову. — Я его мать, хотя он всегда стыдился этого факта. Однако ничего не мог с этим поделать. Я такая, какая есть, а он моя кровь и плоть, и я любила его, хотя он меня ненавидел.
— Лиззи, дорогая моя. — Шарлотта обняла Лиззи, а Лиззи крепко прижала ее к своей груди. Ни одна из них не смогла больше сказать ни слова, они просто вместе рыдали.
Рори умер через три дня. Последние двенадцать часов он находился без сознания, а последние его слова были обращены к Шарлотте:
— Если будет мальчик, назови его Рори, — пробормотал он.
Шарлотта и сама не поняла, как у нее вырвалось:
— А если девочка?
Некоторое время Рори смотрел на нее, прежде чем ответить:
— Тогда... сама выбери имя. Какое хочешь ладно?
Странно, но Шарлотта ожидала, что Рори скажет: «Назови ее Лиззи», это стало бы для нее свидетельством его душевного спокойствия, но он предложил ей самой выбрать имя. А самыми его последними словами были:
— Спасибо тебе, любимая... за все.
Сквозь плотную пелену тумана Шарлотта смотрела на лицо мужчины, который вернул ее к жизни, оживил ее тело и вдохнул в него новую жизнь... свою жизнь. Она носила его в утробе, он не умер, ее Рори всегда будет с ней. Ее Рони никогда не умрет.
Когда Шарлотта лишилась чувств и рухнула на безжизненное тело Рори, всем на мгновение показалось, что она покинула этот мир вместе с ним.
Глава 7
Похороны Рори напоминали похороны выдающегося горожанина, потому что ему симпатизировал весь город, узнавший из газет, что Рори пожертвовал своей жизнью и спас брата, вытащив его из горящего здания. Еще газеты сообщали, что некоторым жителям города, которых сейчас допрашивает полиция, вскоре будет предъявлено обвинение не только в поджоге, но и в умышленном или неумышленном убийстве.
И ни малейшего намека на скандал. Ни единого слова о возвращении бывшей жены.
В других статьях перечислялись имена отцов города, посетивших похороны. Мистера Фрэнка Никола среди них не было, он отбыл по делам за границу.
Двоих из братьев Питти уже арестовали, полиция охотилась за третьим. Ходили слухи, что один из братьев назвал имена и других сообщников, которых пока не опубликовывали. Не только местные газеты, но и газеты Ньюкасла поведали историю о том, как предпринимались попытки монополизировать торговлю на реке, преступники не только ломали лодки мистера Коннора, но и топили их вместе с грузами.
На основании этих статей создавалось впечатление, что Джимми владел не маленькими лодками, а грузовыми пароходами или чайными клиперами, а сам он представал этаким энергичным молодым бизнесменом.
Во время похорон вереница экипажей вытянулась не только вдоль квартала Уэст, но и за его пределы. В экипажах сидели только мужчины. На самом деле весь похоронный кортеж составляли только мужчины, за одним исключением. Миссис Коннор присутствовала на похоронах мужа, и всех джентльменов смутило не только ее присутствие, но и ее уже заметная беременность. Шарлотта была в черном шелковом пальто и модной шляпе с траурной вуалью, полностью скрывавшей ее лицо. Да, это действительно была замечательная женщина... не внешне, она была замечательна другим, тем, что жила по своим собственным правилам.
Другим примечательным фактом, который остался замеченным только обитателями коттеджа, было присутствие на похоронах Джона Джорджа. Однако он не стал ни выражать соболезнования, ни разговаривать с Пэдди Коннором, который добрался на кладбище на костылях. Все, кроме Джимми, заявили, что не могут понять Джона Джорджа. И все решили, что, вероятно, тюрьма изменила Джона Джорджа, и, наверное, ему к тому же стыдно за то, что сейчас он живет с чужой женой.
Они сказали: «Бедный Джон Джордж». Однако в головах у них возник сложный вопрос: «Кого же действительно считать бедным?» Джона Джорджа, который жив? Или азартного игрока Рори, который мертв?
Точно такая же мысль возникла и у Джимми, когда он увидел одинокую фигуру Джона Джорджа, прислонившегося к стене здания, примыкавшего к кладбищу.
Получилось так, что, когда они отошли от могилы, Джимми покинул Шарлотту, уступив место джентльменам, желавшим выразить ей свои соболезнования. Не найдя взглядом отца, Джимми побрел к выходу один, ощущая боль в сердце и полное опустошение, задаваясь вопросом: как же ему теперь жить?
Покинув кладбище, Джимми заметил долговязую фигуру Джона Джорджа. Тот стоял один, опустив голову, и эта поза отражала те чувства, которые он испытывал сейчас.
Ни секунды не колеблясь, Джимми направился к Джону Джорджу. И только тогда, когда уже почти вплотную подошел к нему, Джон Джордж поднял голову. Почти минуту они разглядывали друг друга, затем Джимми нарушил молчание:
— Я рад, Джон Джордж, что ты пришел.
Джон Джордж облизнул губы, достал носовой платок, вытер лицо и пробормотал:
— Я сожалею, Джимми, сожалею всем сердцем.
— Да, я знаю, что это так, Джон Джордж. Несмотря ни на что, я знаю, в глубине души ты простил его.
— Ох, да я давно уже забыл об этом.
— Другого я от тебя и не ожидал, Джон Джордж. Ты всегда был хорошим парнем.
— Не таким уж и хорошим, Джимми. Я всегда был слабым. И ты знаешь, это странно, но я чувствую себя в какой-то мере виноватым...
— Нет, не говори глупости, Джон Джордж, — оборвал его Джимми. — И не забивай себе этим голову. Если кто-то и виноват в том, что Рори ушел от нас, так это я. Если бы я не приставал к нему с идеей купить эту проклятую верфь, он сегодня был бы жив. Да, был бы жив.
— Не надо, не вини себя, Джимми. Все дело в превратностях судьбы, разве не так? — Помолчав, Джон Джордж осторожно спросил: — А как она, мисс... то есть его жена? Очень переживает?
— Да, очень, хотя и держится на людях. Знаешь, она очень любила его.
— Понимаю. Хотя я очень удивился, услышав, что они поженились. Но еще больше удивился, когда она разыскала меня. После всего, что я натворил... и потом, я думал, что она такая же, как ее отец... Ты знаешь, что она помогла мне?
— Знаю.
— И не осуждаешь меня за то, что я принял эту помощь?
— Ну что ты, конечно нет. Я рад, что ты не затаил в душе злобы.
— Но некоторые так не считают. Что об этом думают в коттедже?
— Ох, они просто считают ее поступок проявлением доброты. Они ведь не знают всей правды.
Некоторое время они снова молча смотрели друг на друга.
— Обещаю, Джимми, — сказал наконец Джон Джордж, — что от меня они ничего не узнают. Я никогда не скажу об этом никому, даже Мэгги.
— Спасибо, Джон Джордж, ты отличный парень.
— Нет, наверное, просто мягкотелый. Рори часто говорил, что я слишком мягкотелый. — Джон Джордж отвернулся и посмотрел поверх памятников в направлении могилы, затем снова повернулся к Джимми. — Я поговорил с тобой, и на душе у меня стало легче. Надеюсь, мы еще увидимся.
— Конечно, Джон Джордж. С удовольствием как-нибудь заеду к тебе, если не возражаешь.
— Буду только рад, Джимми, буду только рад.
— Ладно, мне пора, похоже, меня уже ждут, и я задерживаю экипаж. До свидания, Джон Джордж. — Джимми протянул руку.
Джон Джордж пожал ее.
— До свидания, Джимми.
Они разошлись в разных направлениях: Джон Джордж пошел к могиле, а Джимми к экипажу и Шарлотте, которой предстояло провести первый вечер без Рори, потому что до этого дня его тело находилось в доме. Джимми уже подходил к дороге, когда увидел спешащего к нему Стоддарда.
— Ох, вот вы где, сэр. Хозяйка уже волнуется.
— Прошу прощения, я встретил старого друга... друга брата... поговорил с ним...
— Понимаю, сэр.
Джимми забавно было слышать, как его называют «сэр». В отличие от Рори, он так и не привык к этому.
Им пришлось пробраться через небольшую толпу мужчин, чтобы добраться до экипажа, позади которого Джимми увидел Джейни. Она в своем причудливом наряде стояла в тени дерева. Джимми остановился, глядя на нее, но Стоддард тактично напомнил:
— Хозяйка ждет, сэр.
— Да-да, — сказал он и подумал: «Бедная Джейни. Что она сейчас должна чувствовать? Что ни говори, она законная жена Рори, а вынуждена прятаться, как преступница. Но все-таки она пришла, несмотря на все возражения. Наверняка ее присутствие вызовет разговоры».
То же самое подумал и Стоддард. Но он мысленно повторил для себя те слова, которые вчера вечером сказал слугам: «Счастлива та семья, где нет человека, которого семья стыдится из-за его странностей. Такое случается и у богатых, и у бедных, поэтому нельзя винить хозяина и хозяйку в том, что они не желали общаться с этим существом».
Глава 8
Они собрались на кухне. Пэдди сидел у огня, закинув больную ногу на соседний стул, Рут — напротив, на коленях у нее лежала наполовину готовая рубашка. Джимми сидел возле стола, Лиззи стояла рядом с ним, а Джейни стояла возле дальнего конца стола и смотрела на всех них.
На ней был все тот же наряд, в котором она вернулась, и даже в помещении она не сняла свою странную шляпу. Переводя взгляд с одного на другого из присутствующих, Джейни спросила:
— Вы обвиняете меня в том, что я взяла эти деньги, да? По-вашему, я должна была швырнуть их ей в лицо?
— Нет-нет, — разом возразили все, кто-то при этом покачал головой, кто-то замахал руками. Но эти протесты не убедили Джейни, и она продолжила, повысив голос:
— Вы все принимали от нее деньги и считали это нормальным. А что она сделала для вас? Да ничего.
— Никто не говорит, Джейни, что ты не должна была брать деньги. Просто нам жаль, что твое отношение к ней не изменилось.
Джейни повернулась и посмотрела на Джимми.
— А чем вы лучше меня? Вы и сами относитесь к ней так же. И не забывайте, я могла пойти в полицию, могла объявить, кто я такая, могла устроить скандал. Но я не сделала этого, я молчала, я даже не пошла повидаться с отцом. И когда увидела отца на похоронах, я не подошла к нему. И я не пойду к нему, потому что он может проговориться. И когда она прислала за мной... она узнала, что я собираюсь уезжать, и спросила, может ли она что-то сделать для меня... я ответила — да, может. Я рассказала ей, как живут там, откуда я приехала, у них почти ничего нет, кроме старых лодок... и тогда она сама назвала сумму. Она сказала: пять сотен... а я промолчала.
— Ты хочешь сказать, что она вот так, запросто, дала тебе пять сотен? — Пэдди, прищурившись, уставился на Джейни.
— Нет, она дала мне чек, я... я смогу получить деньги во французском банке. Она перевела туда четыреста пятьдесят фунтов, а остальные дала мне наличными.
— Ох, девочка, и после этого у тебя не найдется хорошего слова для нее? — спросила Лиззи.
Джейни посмотрела на Лиззи и отвела взгляд.
— Я не могу, как вы, вешаться ей на шею.
— А никто и не вешается ей на шею, — возразил Джимми.
Теперь Джейни посмотрела на него.
— Да, Джимми, ты не вешаешься ей на шею, потому что ты целиком в ее руках. Ты ничем не лучше Рори. Просто удивительно, что деньги делают с людьми. Я не могу в это поверить.
— Но ведь и ты не воротишь нос от денег, не так ли, Джейни?
— Да, Джимми, это так. Но я считаю, что взяла то, что принадлежит мне по праву. Если бы Рори остался жив, ему бы пришлось обеспечивать меня. И стоило бы ему это гораздо больше, чем пять сотен, потому что я намерена жить долго.
Все уставились на Джейни: Рут, Пэдди, Лиззи и Джимми. Это была та маленькая девочка, которая росла в соседнем коттедже. Это была та молодая девушка, которая ухаживала за своей бабушкой, которая была такой веселой и доброй. И каждый по-своему осознал, что жизнь может сделать с любым из них. Первой нарушила молчание Рут.
— Что ж, девочка, куда бы ты ни поехала, что бы ты ни делала, наши добрые пожелания всегда будут с тобой. И мы всегда будем помнить тебя. — Рут не добавила: такой, какой ты была когда-то.
— Да, присоединяюсь к этим словам. — Пэдди кивнул Джейни. — Мы провели много хороших минут вместе, Джейни, на этой самой кухне. Я буду вспоминать их, Джейни.
Их поддержала Лиззи, она мягко промолвила:
— Как ты сказала, девочка, у тебя впереди долгая жизнь, ты выйдешь замуж, у тебя будет крепкая семья, а когда родятся дети, назови хоть одного ребенка в честь кого-нибудь из нас, ладно?
Джейни. подняла голову. Губы ее были крепко сжаты, широко раскрытые глаза сверкали, и из них катились слезы. Все обступили ее, стараясь успокоить. Даже Пэдди поднялся со своего стула и сказал:
— Не надо, девочка, не плачь.
— Я... мне пора.
— Да-да, тебе пора идти. — Рут вытерла глаза и улыбнулась. — И счастливого тебе путешествия, девочка. Тебе предстоит дальняя дорога, через море, в другую страну. Ты не боишься?
— Нет. — Джейни покачала головой. — Я знаю, что меня ждет, но теперь мне не придется ехать в вагонах со скотом. — Она робко улыбнулась.
— А почему ты для возвращения не купила приличную одежду? — поинтересовалась Лиззи.
— Нет, Лиззи. — Джейни снова покачала головой. — Я приехала в этой одежде, в ней и уеду. Знаешь, они не поймут, если я вернусь разодетая, а так... я опять буду одной из них. Но теперь у меня есть возможность отплатить им за доброту и помочь... Странная все-таки штука жизнь, правда?
Джейни переводила взгляд с одного на другого, это был взгляд той, прежней Джейни, и все ласково улыбнулись ей.
— Ну все, я пошла, а то опоздаю на поезд.
Джейни направилась к двери. Никто, кроме Джимми, не стал ее провожать. Он распахнул перед ней дверь, Джейни вышла на улицу и пошла по дорожке. Возле ворот Джимми нагнал ее.
— Подожди минутку. Я сбегаю надену пальто и провожу тебя на вокзал.
— Нет-нет, Джимми. Спасибо тебе, но не нужно меня провожать.
Джимми взял ее за руку, и они посмотрели в глаза друг другу.
— Будь счастлива, Джейни. Постарайся забыть все, что случилось. И еще я хочу сказать... спасибо, что не рассказала им, — он кивнул головой в сторону коттеджа, — о том, что... ну, про Джона Джорджа.
Джейни подумала, что за короткий промежуток времени уже во второй раз разговор заходит об этом случае.
Вчера она стояла в роскошной комнате в том доме и с горечью размышляла: «Понятно, почему он не захотел вернуться ко мне, кому бы захотелось бросить все это ради дряхлого дома на верфи. И потом, эта высокая, печального вида женщина в трауре, она словно магнитом притягивала Рори».
— Я понимаю ваши чувства, он был такой чудесный мужчина, — сочувственным тоном промолвила Шарлотта.
Джейни не смогла сдержаться и выпалила:
— Вы слишком мало знали его, поэтому понятия не имеете, каким он был... на самом деле.
— Нет, я знала, каким он был на самом деле, — уже резким тоном возразила Шарлотта.
Джейни устремила на нее пристальный взгляд.
— Мне не следовало бы говорить об этом в такую минуту, но я сомневаюсь в том, что вы знали настоящего Рори.
— Можете не сомневаться, потому что я прекрасно знала своего мужа. — Шарлотта подчеркнула последнее слово. — Знала лучше всех. Знала всего его слабости и недостатки. Я знала о нем все, еще до того, как вышла за него замуж... за исключением одного...
— Я понимаю, о чем вы говорите. Об этом он не стал бы никому рассказывать.
— Так скажите мне, что это за тайна?
Джейни начал раздражать этот допрос.
— Это была его тайна, и лучше не вспоминать об этом.
И вдруг Джейни с изумлением услышала:
— Наверное, вы имеете в виду тот случай с Джоном Джорджем Армстронгом, когда Рори взял пять фунтов, а его друга обвинили в краже всей суммы.
Раскрыв рот от изумления, Джейни прошептала:
— Он рассказал вам?
— Да, рассказал, но после суда я уже и сама догадалась.
— И вы ничего не сделали... чтобы освободить Джона Джорджа?
— Но он ведь периодически воровал мелкие суммы, так что приговор остался бы без изменений...
Джейни с открытым ртом уставилась на женщину, которую не могла понять. Безусловно, она была леди, но, видимо, настолько влюбилась в такого простого парня, как Рори, что закрыла глаза на то, что сама Джейни считала преступлением и обвиняла в нем только Рори. На самом деле в глазах Джейни вина его была так велика, что именно Рори она считала главным виновником того, что случилось с ней, виновником всех ее страданий.
Сейчас Джейни не была способна понять и собственные чувства, потому что странные мысли кружились в ее голове. В чем-то она ошиблась. Любила ли она когда-нибудь Рори? Да, любила. Но не так, как любила его эта женщина. Возможно, ее собственная ошибка заключалась в том, что она очень хорошо относилась ко многим людям, и это в какой-то степени ослабило ее любовь к Рори. Тогда как эта женщина сосредоточила все свои чувства в одном направлении и завоевала в ответ любовь Рори... Нет, она не купила его. И это еще одна горькая пилюля, которую ей, Джейни, придется проглотить.
— Он утаил от меня только тот факт, что его настоящей матерью была Лиззи...
— Вот как?
— Да.
— Что ж, он всегда стыдился этого. Хотя я не могла понять почему, ведь Лиззи хорошая женщина.
— Да, Лиззи хорошая женщина.
Потом Шарлотта пригласила ее сесть, а после этого предложила деньги. Но даже этот поступок не смог заставить Джейни смягчить своего отношения к этой женщине...
— Джейни, ты в порядке?..
— Да, Джимми.
— Постарайся простить и забыть.
— Да, я постараюсь. Для этого потребуется время, но я постараюсь. Я выйду замуж за Генри. Он мне нравится, но это, конечно, не любовь. Что ж, следует довольствоваться тем, что имеешь, не так ли?
— Ты будешь счастлива, Джейни.
— Джимми, вспоминай меня хоть иногда.
— Я никогда не забуду тебя, Джейни. — Джимми наклонился вперед и ласково поцеловал Джейни. Она опустила голову, резко повернулась, зашагала по узкой дорожке, а затем исчезла за живой изгородью.
Некоторое время Джимми стоял, прислонившись к столбу. Еще мальчишкой он был влюблен в Джейни, переживал, видя, как Рори ухаживает за ней. Лежа ночами на чердаке, он переживал еще больше, потому что и Рори, и Джейни были ему необычайно дороги. И вот теперь они оба мертвы, потому что той Джейни, которую он когда-то любил, уже не существовало. И исчезла она не сейчас, удалившись по этой дороге; парадокс, но для него она умерла тогда, когда вернулась тем вечером в дом и предстала перед ним в виде странного существа. Ее воскресение освободило его от прежней любви. Да, Джейни права, жизнь действительно странная штука.
Джимми понимал, что впереди его ждет совсем другая жизнь. Шарлотта пообещала купить ему новую верфь, более того, она хотела, чтобы он серьезно занялся бизнесом.
Да, перед ним открывалась новая жизнь, однако какие бы радости она ни принесла, эта жизнь будет пустой, потому что в ней не будет Рори. Джимми очень переживал утрату брата, он тихо плакал по ночам, вопрошал Бога, почему тот не забрал его... вместо Рори. Почему он не умер вместо Рори, ведь его смерть не принесла бы всем таких страданий, как смерть Рори? Своей гибелью Рори сделал несчастными стольких людей: Шарлотту, Джейни, Лиззи, его мать и даже отца, он опустошил их жизни... И вместе с тем — его смерть помогла избежать грядущего скандала. Да, как говорит Лиззи, Господь сам во всем разберется.
И Джимми вернулся на кухню, где продолжалась прежняя жизнь.
Глава 9
Все снова собрались на кухне, но сейчас они ждали экипаж, он должен был отвезти всех в Берчингем-Хаус, который они теперь посещали дважды в неделю.
Рут, глядя на Лиззи и Джимми, развела руками и сказала:
— Обо мне не беспокойтесь, у меня есть свой дом, а потом, — она кивнула в сторону Пэдди, — мне нужно ухаживать за мужем.
— Мама, значит, мы поедем только вдвоем? — спросил Джимми.
— Да, сынок, вдвоем. — Сейчас голос Рут звучал необычайно живо. — У тебя новая верфь, она на набережной, почти в самом конце. Но пока у тебя нет собственного экипажа, ты не можешь дважды в день проделывать такой путь пешком. А квартал Уэст совсем рядом с твоей верфью. А по выходным всегда сможешь приходить сюда. А что касается тебя, — Рут перевела взгляд на Лиззи, — ты же места себе здесь не находишь, не можешь дождаться, когда родится ребенок.
— Эй, о чем ты говоришь? Это я не нахожу себе места? — возмутилась Лиззи, вскинув подбородок.
— Я знаю, о чем я говорю, и ты все прекрасно понимаешь. Ты даже похудела.
— Ага, тебя только это и волнует, — огрызнулась Лиззи. — Все эти годы ты твердила мне, что я толстая. Но как, по-твоему, что на это скажет Шарлотта?
— Шарлотта примет вас с распростертыми объятиями, обоих, вы нужны ей. Помнишь, как она выглядела последний раз, когда провожала нас? Такой потерянной и одинокой. У нее нет родных, а они ей очень нужны.
— Такие, как я? — усмехнулась Лиззи.
— Да, такие, как ты. Ладно, хватит болтать, займитесь лучше делом. Джимми, иди вместе с Лиззи, собирайте вещи. А я останусь в этом доме, у меня своя жизнь. Ох, я никогда так много не говорила, правда? — Рут повернулась и посмотрела на мужа, который улыбнулся и кивнул, обращаясь к Лиззи и Джимми:
— Она права, делайте, как она говорит, и хватит об этом.
Стоддард слегка удивился, когда его попросили разместить на козлах два сундука, перетянутых кожаными ремнями. Однако за последнее время произошло столько всего удивительного, что он старался ко всему относиться спокойно.
Через сорок пять минут, когда экипаж остановился возле крыльца, Стоддард помог миссис О'Дауд — так Лиззи была представлена слугам — выбраться из экипажа. Затем, взяв сундуки, он последовал за ней и молодым джентльменом к дверям, где ожидала хозяйка. После того как они обменялись приветствиями, Стоддард вручил сундуки служанке, которая оттащила их в холл. Шарлотта удивленно взглянула на сундуки, и Лиззи, снимая пальто, буркнула:
— Понимаю твое удивление, девочка.
Спустя несколько минут они уже сидели в гостиной.
— Ну как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась Лиззи.
Прошло несколько секунд, прежде чем Шарлотта, сцепив и расцепив пальцы, ответила:
— Честно говоря, Лиззи, я чувствую себя опустошенной, совершенно опустошенной. — Голос ее дрогнул, она сглотнула слюну и продолжила: — И с каждым днем мне все хуже, я тоскую по Рори. Мне и раньше приходилось испытывать одиночество, но не такое, как сейчас.
Лиззи поднялась с кресла, подошла к Шарлотте, опустилась рядом с ней на диван, взяла ладонь Шарлотты и погладила ее.
— Ох, я тебя понимаю, мне и самой одиноко. Но это пройдет, девочка, это не может длиться вечно, иначе мы просто не сможем жить. Поэтому нам сейчас нужно поддерживать друг друга, правда, Джимми? — Лиззи посмотрела на Джимми, который, закусив губу, кивнул. — Мы вот о чем подумали... но, конечно, ты сама будешь решать. Джимми предстоит работать на набережной, и ему в любую погоду придется дважды в день совершать длинный путь. А у него, — Лиззи улыбнулась, — как заметила Рут, еще нет собственного экипажа, и мы хотим спросить, не будешь ли ты против, если он некоторое время поживет здесь, потому что...
— Ох, Джимми, да-да, конечно же. — Шарлотта наклонилась вперед и протянула руку Джимми. — Я так тебе благодарна, но... как же твоя мама?
— С ней все будет в порядке. — Голос Джимми слегка дрожал. — У нее есть папа, и я буду навещать их.
— Спасибо тебе, спасибо. — Шарлотта перевела взгляд на Лиззи, и та продолжила:
— Это еще не все, еще я. Я сейчас не знаю, куда себя деть, сижу дома без дела. И я подумала, если ты сможешь терпеть меня, я бы тоже осталась здесь до рождения ребенка, потому что мне первой хочется увидеть своего внука или внучку, а может, даже двойню или тройню.
— Ох, Лиззи, Лиззи. — Шарлотта повернулась и уткнулась лицом в мягкое плечо Лиззи. А Лиззи, гладя ее по волосам, пробормотала:
— Ну успокойся, успокойся. Старуха Уаггетт говорила, что нельзя плакать, когда носишь ребенка, потому что забираешь воду, в которой он плавает. — Лиззи коротко хохотнула. — Успокойся, не плачь. Тебе сейчас надо выпить чая. — Она повернулась к Джимми. — Позвони в колокольчик, скажи, чтобы принесли чай. — Лиззи подняла лицо Шарлотты, посмотрела ей в глаза и спросила: — Ты слышала в своей жизни что-нибудь подобное? Я, Лиззи О'Дауд, приказываю подать чай. Я тебя спрашиваю, куда же катится этот мир, а?
Шарлотта внимательно посмотрела на лицо матери своего любимого мужчины. Два года назад она была одинока, но потом она узнала любовь, такую любовь, какой уже не будет никогда. В то время, когда она боролась за любовь Рори, она сказала ему, что любовь может быть разной, и сейчас она убеждалась в правоте этих слов.
— Но будь осторожна, — предупредила Лиззи, — а то я быстро захвачу власть в этом доме, я такая. Ты слышала, каким тоном я приказала подать чай, как будто родилась госпожой!
В ответ на это Шарлотта положила ладонь на пухлую щеку Лиззи и произнесла слова, которые потом повторяла много лет:
— Ох, Лиззи! Лиззи! Моя дорогая Лиззи!
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.