Подробный анализ образа Николая Ставрогина и романа «Бесы» представлен в работах одного из выдающихся русских религиозных философов Николая Александровича Бердяева.
Значимой является статья Бердяева «Ставрогин», которая была напечатана в журнале «Русская мысль» в мае 1914 года, вслед за статьями С. Булгакова и Вяч. Иванова. Работа также является откликом на постановку романа в Художественном театре.
Примечательно, что, в отличии от Булгакова и Иванова, которые изначально рассматривали роман в целом и затрагивали многие его образы, Бердяев посвящает свою статью именно образу Николая Ставрогина.
Рассматривая образ главного героя «Бесов», философ называет Ставрогина одним из самых загадочных образов, некогда созданных за всю историю мировой литературы. По мнению Бердяева, сам Достоевский пленен своим героем, влюблен в него. «Николай Ставрогин – слабость, прельщение, грех Достоевского. Других он проповедовал, как идеи, Ставрогина он знает, как зло и гибель. И все-таки любит и никому не отдаст его…» [30, с. 518].
Николай Ставрогин – это фигура, сотканная из противоположностей. С одной стороны, герой – «красавец и аристократ», непомерно гордый и сильный человек, лицо которого – маска, и весь сам он – загадка; с другой стороны, он человек «потухший», не находящий сил для того, чтобы творить и жить, совершать выбор между добром и злом [30, с. 518-519]. По мнению Бердяева, раскрыть тайну Ставрогина можно, если глубже проникнуть в роман и за его пределы, то есть в прошлое героя.
Николай Бердяев, подобно С. Булгакову и Вяч. Иванову, определяет роман «Бесы» как символическую трагедию, но утверждает при этом, что понять ее можно через раскрытие мифа о главном герое – Ставрогине. Бердяев не просто отводит Ставрогину центральное место в романе, он считает его единственным действующим лицом трагедии, определяя других героев как его эманации. Именно Ставрогин является создателем и носителем тех идей, которые поглощают и убивают персонажей «Бесов». Таким образом, Бердяев, интерпретируя образ главного героя романа, использует креационистскую идею познания, где герой предстает как бы вселенной всего романа. Шатов, П. Верховенский, Кириллов вышли из духа Ставрогина, из эротизма героя родились и женщины «Бесов». Испытывая любовь к своему творцу, они в то же время не могут простить его за брезгливое отношение к ним. Бердяев объясняет это «аристократизмом духа» Ставрогина, который не позволяет быть ему «общественным». «Он индивидуалист крайний, его мировые идеи – лишь трагедия его духа, его судьба…» [30, с. 520].
Задаваясь, пожалуй, главным вопросом о том, в чем же заключается исключительность Николая Ставрогина, его тайна, Бердяев пишет о герое как о творческой мировой личности, которая, ничего не сотворив, утратила свою силу в создании мира «бесов». Ставрогин является трагическим героем, и его трагедия – это «…трагедия омертвения и гибели человеческой индивидуальности от дерзновения на безмерные, бесконечные стремления, не знавшие границы…» [30, с. 520]. Как верно обратит внимание Бердяев, в письме к Даше Ставрогин скажет: «Я пробовал везде мою силу… Но к чему приложить эту силу – вот чего никогда не видел, не вижу и теперь… Я все так же, как и всегда прежде, могу пожелать сделать доброе дело и ощущаю от этого удовольствие; рядом желаю и злого и тоже чувствую удовольствие. Но и то и другое чувство по-прежнему всегда слишком мелко…» [7, с. 514]. Пример Ставрогина уникален тем, что ему было дано показать абсолютное равноправие желания «всего без выбора» с отсутствием всякого желания, равноправие безмерной силы и совершенного бессилия [30, с. 520].
Желания Ставрогина всегда направлены на поиск предельного как в добре, так и в зле. Проповедуя одновременно Христа и антихриста, герой хотел именно и того и другого одновременно. Ведь сделать выбор – это значит ограничить себя. Но и утверждение разом Богочеловека и человекобога означает потерю всего. «От безмерности наступает истощение. Николай Ставрогин – это личность, потерявшая границы, от безмерного утверждения себя потерявшая себя» [30, с. 521].
По мнению Бердяева, личность Ставрогина не оформлена, и единственное ее оформление – это маска, под которой сокрыты потухшие желания. Герой не имеет своего «другого» и не может совершить «выхода из себя», поскольку есть только «выходящие из него». Ведь только в соединении с «другим» можно укрепить личность [30, с. 522].
Судьба Ставрогина – это распад его творческой личности, которая вместо создания нового бытия истощает себя в хаосе, небытии. Как утверждает Бердяев, роман «Бесы» - это «… есть лишь феноменология духа Николая Ставрогина. Реально и объективно и нет ничего и никого, кроме Ставрогина… Он – солнце… И вокруг солнца потухшего… вращаются все бесы» [30, с. 522].
Практически 10 лет спустя, в 1923 году, в Праге, выйдет еще одна работа Н.А. Бердяева «Миросозерцание Достоевского», в которой он также рассмотрит образ главного героя «Бесов» Николая Ставрогина.
Во второй главе работы под названием «Человек» Бердяев указывает на «исключительный антропоцентризм» творчества Достоевского. Все произведения писателя – это произведения о человеке и его судьбе. И поэтому для каждого романа Достоевского характерна «централизованность», то есть особое выделение одного действующего лица повествования, к которому устремлены все остальные герои [81]. Так, в романе «Подросток» таким центральным персонажем является Версилов, тайну которого пытаются разгадать другие герои; в романе «Бесы» центральное место занимает Николай Ставрогин.
В указанной работе, как и в статье «Ставрогин», Бердяев рассматривает главного героя «Бесов» как центр всего произведения, как «… солнце, вокруг которого все вращается… Все тянется к нему, как к солнцу, все исходит от него и возвращается к нему, все есть лишь его судьба» [81]. Остальные герои – Шатов, Кириллов, Петр Верховенский – представляют собой только части распавшейся личности Ставрогина.
Ставрогин по-прежнему предстает в восприятии Бердяева противоречивым образом. Рассуждая о словах Мити Карамазова, о том, что «красота – ужасная вещь» и самое главное - «противоречивая», философ усматривает эту раздвоенность и в Николае Ставрогине, который «…чувствовал равнопритягательность идеала Мадонны и идеала Содомского» [81].
Но ценность работы «Миросозерцание Достоевского» заключается в том, что Бердяев рассматривает в ней образ Николая Ставрогина в ряду героев-идеологов и в ряду подпольных героев творчества писателя. Еще в первой главе книги под названием «Духовный образ Достоевского» Бердяев укажет на наличие в произведениях некого «трагического движения идей», некой «идейной задачи», носителями которой являются герои. Так, герой из подполья, Раскольников, Ставрогин, Шатов, Кириллов, П. Верховенский – каждый из них имеет свою идею и пытается разрешить ее.
В третьей главе книги – «Свобода» - Бердяев рассмотрит Ставрогина как подпольного героя наряду с Версиловым, Кирилловым, Иваном Карамазовым, трагизм которых заключается в отсутствии силы увидеть в Иисусе Божьего Сына. Рассуждая о свободе, Бердяев укажет, что герои имеют свободу «бунтующую», которая в конечном итоге переходит в своеволие. Но своеволие может лишь погубить человека. «Остается лишь восстановление загубленной свободы в Истине, то есть во Христе… Об этой Истине должна свидетельствовать судьба Раскольникова и Ставрогина, Кириллова и Ивана Карамазова. Ложно направленная свобода погубила их» [81].
Для обретения подлинной свободы каждому из героев нужно пройти «через горнило сомнений», чтобы увидеть сущность Христа. Если этого не происходит, то герой обрекается Достоевским на гибель. Такова судьба Николая Ставрогина, свобода которого превращается в немощное безразличие и угасание личности [81].